CC BY
172БЕЗОПАСНОСТЬ
Казахстанский путь модернизации: этнодемографический аспект
Александр Алексеенко
Разрабатываемая в независимом Казахстане стратегия модернизации предполагает, помимо прочего, устранение «перекосов», оставленных советским прошлым. Среди них часто упоминаются и «перекосы» этнодемографи-ческие — в воспроизводстве населения, этнической структуре, структуре расселения. Проследив изменения, происходившие в этих областях в период независимости, автор статьи приходит к выводам, показывающим, какие объективные сложности этнодемографического характера могут возникнуть на пути модернизации. Прежде всего, не оправданы расчеты на ускорение темпов роста населения за счет его сельского казахского сегмента. Далее, хотя эмиграционный отток нетитульного населения республики значительно ослабел, тесная взаимосвязь между внутренней сельско-городской миграцией и эмиграцией сохраняется, так что усиление первой всегда может иметь следствием новый всплеск второй. Между тем и жестокий кризис расселенче-ской структуры в сельской местности, и планы сокращения численности сельского населения и фактического забрасывания сельских районов, признанных неперспективными, не могут не вызвать такого наплыва сельских казахов в города, который по своим масштабам превзойдет миграционную волну 1990-х годов. Это, в сочетании с неизбежным — и неизбежно ускоряющимся в условиях массовой сельско-городской миграции — переводом делопроизводства на казахский язык и усилением в городах этнической конкуренции за вознаграждающую занятость, может обернуться новой волной эмиграции. Превращение былого русскоязычного массива в рассеянную, численно сильно сократившуюся диаспору снимет угрозы, рождаемые социальной напряженностью, производной от ускоренной урбанизации сельских казахов. В то же время с исчезновением прежнего «европейского» цивилизационного стержня городского населения может произойти частичная ретра-диционализация социальных отношений, усиление в собственно казахской социальной среде клановых делений и межклановой конкуренции.
Александр Николаевич Алексеенко, директор НИИ демографии ВосточноКазахстанского государственного университета, г. Усть-Каменогорск, Республика Казахстан.
В первые годы независимости на логику суверенного развития Казахстана, как и других новых независимых государств (ННГ), существенное влияние оказывало советское прошлое. Важным компонентом этого «прошлого» была этническая структура республики. Европейское по происхождению население было в абсолютном большинстве, оно же занимало лидирующие позиции в социальнопрофессиональной структуре. Все это приближало Казахстан к статусу «русскоязычного» региона. Казахи, в массе своей проживавшие в сельской местности, в значительной мере оставались в стороне от доминантных общественно-политических процессов. В 1990-е годы радикальных сдвигов в этом отношении не произошло, суверенные этнокультурные декларации изменили ситуацию не слишком сильно, пропаганда национальной идеи замыкалась в основном в «доколониальных» (традиционных) этнокультурных рамках и постепенно теряла аудиторию.
В начале XXI века республика выходит на новые рубежи. По словам президента страны Нурсултана Назарбаева, «Казахстан... завершил основной этап политических и экономических реформ. На повестке дня — модернизация страны, «встраивание» на приемлемых для нас условиях в мировую экономику»1. При выборе пути дальнейшей модернизации общества будут учитываться исторические корни, традиции народа, основные идеологические концепции должны быть адаптированы к реалиям Казахстана. Ибо «опора на национальную специфику и исторический опыт прибавляет... обществам устойчивости и придает внутреннюю логику их развитию. Точно так же и Казахстан стремится идти своим путем, используя свои преимущества и исправляя доставшиеся от прошлого «пе-рекосы»»2.
С исправления этих «перекосов», унаследованных от советской модернизации, видимо, и должна начаться модернизация эпохи независимости. Судя по частоте упоминаний в казахстанских СМИ, одним из них является сложившееся расселение людей в сельской местности. «Неудачное как с позиций рыночной экономики, так и по социальным и экологическим соображениям»3, оно напрямую связывается с тяжелым состоянием аграрного сектора экономики. Не менее популярные темы — кризисная демографическая ситуация в стране и этнический состав населения, в своих основных чертах все еще восходящий, несмотря на изменения последних десятилетий, к советскому времени.
Необходимо отметить, что при обсуждении последнего «перекоса» со стороны государства не предполагаются такие шаги по его исправлению, которые ущемляли бы интересы нетитульного населения. Проблема, видимо, будет решаться опосредованно, в ходе и в контексте социально-экономических преобразований.
Демографическая ситуация
Демографический фактор играет возрастающую роль в развитии Республики Казахстан. Государство с большой территорией обладает несопоставимо малым по численности населением, которое при этом еще и сокращается. Огромную негативную роль в сокращении населения играет эмиграция. Но и естественный прирост, хотя и держится пока на положительной отметке, быстро снижается. Тенденции демографического развития таковы, что в Казахстане смертность может начать превышать рождаемость. В этом случае численность населения будет уменьшаться под влиянием как отрицательного сальдо внешней миграции, так и депопуляции. Поэтому разработка реалистической демографической стратегии — одно из важнейших направлений в государственном строительстве.
Учеными Казахстана не раз предпринимались попытки разобраться в демографической ситуации4. При этом внимание уделялось миграционному движению населения, прежде всего эмиграции, процессы же воспроизводства долгое время оставались в тени. Казалось, тут и обсуждать-то особенно нечего, мнения специалистов и политиков совпадают — те и другие уповают на быстрый рост рождаемости. Но за счет чего и/или кого может случиться такой рост? Авторы «Программы демографического развития Республики Казахстан на 2001—2005 годы» считают, что ставка должна быть сделана на сельских жителей республики. Убедил их в этом суммарный коэффициент рождаемости (СКР): у сельских женщин он в два раза выше, чем у городских. «Это говорит о том, что наиболее ощутимый вклад в демографическое развитие Казахстана могут внести именно женщины, проживающие в сельской местности, а также о том, что в условиях экономических ограничений этой группе населения должна быть оказана существенная государственная и общественная поддержка»5. Соответственно предполагается активная пропаганда традиционной семьи в образовательных учреждениях и в средствах массовой информации.
Выправление демографической ситуации в Казахстане объективно по силам казахскому сегменту населения. Ныне наиболее многочисленный, он оказывает существенное воздействие на демографические процессы в стране. Собственно и «Программа демографического развития» учитывает в первую очередь особенности социальнодемографического состояния казахов. Автор настоящей статьи придерживается той точки зрения, что демографическое поведение в значительной мере детерминировано социальными явлениями. Демографические процессы — лишь звено в цепи развития, они не могут протекать совершенно самостоятельно, вне связи с другими звеньями — социальными, экономическими, идеологическими, политическими и т. д. Демографическую ситуацию, таким образом, всегда необходимо рассматривать в контексте, иметь в виду, что она в значительной мере является следствием социально-экономических сдвигов.
Важная особенность демографического развития казахов — ускоренный демографический переход. Первый его этап, характеризующийся перестройкой смертности (сокращение экзогенной смертности, перемещение смертности из детских в старшие возрастные группы и т. д.), происходил у казахов в конце 1950-х — 1960-е годы. В то время общий коэффициент смертности существенно сокращается, рождаемость несколько повышается, коэффициент естественного прироста достигает наибольшего значения, в результате чего наблюдается ускоренный рост населения — так называемый демографический взрыв. В большой степени он был побочным результатом экономической и социальной политики государства. В ходе освоения целинных и залежных земель в Казахстане получила развитие совхозная форма организации сельскохозяйственного производства, значительное число сельских семей попали в сферу действия государственной системы социального обеспечения. Бесплатное образование, медицинское обслуживание, различные пособия значительно уменьшили для семьи расходы на содержание и воспитание детей, что, в сочетании с сельским образом жизни, способствовало сохранению высокого уровня рождаемости. Параллельно улучшение медицинского обслуживания вело к сокращению смертности (в первую очередь младенческой), к большей выживаемости детей. Вырос не только общий, но и суммарный коэффициент рождаемости. В целом по Казахстану в 1958—1959 годах он равнялся 4,4, а у казахов вообще был самым высоким в СССР — 7,46. Многодетные семьи стали распространенным явлением, социальные гарантии
советского государства, действовавшие до конца 1980-х годов, в принципе благоприятствовали именно такой типу демографического поведения. Тем не менее происходит плавное изменение типа рождаемости, все более отчетливо проявляются тенденции к ее снижению. Причины очевидны: растущие темпы урбанизации, появление новых потребностей, изменение роли женщины в обществе.
Следует иметь в виду, что общие коэффициенты рождаемости, смертности, естественного прироста и уж тем более абсолютные величины не могут служить безусловными критериями при определении тенденций воспроизводства населения. Дело в том, что возрастная структура подвержена существенным колебаниям. Например, в конце 1970-х — 1980-е годы она испытывала серьезное давление первой демографической волны, вызванной демографическим взрывом: в репродуктивный возраст начали вступать многочисленные поколения, родившиеся в конце 1950-х — 1960-е годы. Рост абсолютного числа браков и рождений в этот период — отнюдь не свидетельство роста рождаемости. Более адекватны иные критерии: самыми быстрыми темпами сокращается рождаемость в старших группах фертильного возраста, все большая доля рождений концентрируется в возрастной группе 20—29 лет; возрастные коэффициенты рождаемости в городах и сельской местности все меньше отличаются друг от друга, особенно в старших группах, где на свет появляются третьи, четвертые и более дети; среднедетная семья получает все большее распространение. Правда, у казахов темпы снижения рождаемости были несколько ниже, чем у «европейцев», но и у них они хорошо заметны: если в конце 1950-х годов СКР казашек равнялся 7,4, то в конце 1970-х — 4,8, а в 1989 году — 3,67. Другими словами, уже в 1970— 1980-е годы у казахов обозначился процесс смены самого типа рождаемости — от традиционного к современному.
В 1990-е годы он стремительно набирает обороты, так как кардинально изменились основные детерминанты демографического поведения: образование и медицинское обслуживание практически полностью становятся платными, материальная поддержка семей, включая многодетные, сводится к минимуму. Политический и социально-экономический кризис затронул все слои населения, но особенно сильно ударил по населению сельскому. Как следствие, в 1990—1995 годах рождаемость у казахов снизилась на 17,6%, смертность увеличилась на 14,3%, естественный прирост сократился на 26,1%8. И происходило это на фоне молодой возрастной структуры этноса, что только подчеркнуло остроту демографического кризиса.
К началу XXI века социально-экономическая ситуация в Казахстане изменилась в лучшую сторону, по многим экономическим показателям республика идет впереди большинства ННГ. В настоящее время формируются — и в значительной мере уже сформированы — новые детерминанты демографического поведения. Государство отдает приоритет экономической стратегии, нацеленной на мощное социально-экономическое ускорение, развитие капиталоемких и наукоемких производств, урбанизацию, что, в свою очередь, невозможно без высокого образовательного и профессионального уровня населения. Новые стратегические приоритеты государства почти не оставляют возможностей для расширенного традиционного воспроизводства. Следствие известно: сокращение рождаемости, воспроизводства в целом, постепенное старение населения. Исключений почти не бывает. Такие страны, как Кувейт или ОАЭ, непоказательны: благодаря богатейшим и легкодоступным сырьевым запасам они столь стремительно достигли благополучия, что традиционные прокреационные нормы не были в них разрушены индустриализацией и урбанизацией. Гораздо корректнее сравнение Казахстана с близкими ему по приоритетам социально-экономического развития азиатскими «тиграми». А в них 30-летний период экономического роста обернулся падением суммарного коэффициента рождаемости: в Таиланде — в 2,4 раза, Сингапуре — в 2,6 раза, Гонконге — в 2,8 раза, Малайзии — в 2,9 раза9.
Таким образом, расчеты на то, что на фоне преодоления кризиса и экономического роста резко увеличится рождаемость, вряд ли оправдаются. Совпавший с макроэкономическими успехами некоторый рост числа заключенных браков, абсолютного числа рожденных и общего коэффициента рождаемости не должен вводить в заблуждение: он — следствие второй демографической волны, вступления в репродуктивный возраст многочисленных поколений, родившихся в конце 1970-х — 1980-е годы. Не следует думать, что началось демографическое выздоровление. Налицо объективные изменения возрастно-половой структуры населения. Реального роста рождаемости не наблюдается, ее суммарный коэффициент остается на низком уровне.
Демографическое наследие советского прошлого способно еще некоторое время положительно воздействовать на ситуацию, но скоро его инерция иссякнет. Постсоветская демографическая система станет функционировать на эндогенной основе. В детородный возраст начнут вступать малочисленные поколения рожденных
в 1990-е годы, и ориентированы они будут на многодетную семью. Как раз в наиболее перспективной возрастной группе 20—24-летних отношение к рождению детей быстро меняется. В 1995 году нерожавших женщин в этом возрасте было 44%, в 1999 — уже 54%. Свыше половины (55%) опрошенных замужних женщин и две трети (66%) женатых мужчин не хотят иметь больше детей10. В перспективе естественный прирост населения может еще более снизиться.
Демографическое будущее Республики Казахстан формируется в детерминантах, не предполагающих широкого распространения традиционной многодетной семьи. Происходящая быстрыми темпами у казахов смена традиционного аграрного типа рождаемости современным индустриальным — необратимый процесс, поэтому призывы к возврату традиционной многодетности вызывают удивление. Любая традиция складывается в определенных социальноэкономических, политических, правовых условиях. Некогда многодетность была характерна практически для всех народов мира, но постепенно, с изменением основных детерминант демографического поведения, она сходит на нет. Далеко за примерами ходить не надо, достаточно вспомнить демографическую историю казахстанских русских. В середине 20-х годов XX века их семьи по детности почти вдвое превышали казахские11. Но урбанизация и индустриализация, при всей специфике их советских вариантов, привели к появлению новых детерминант прокреационных установок. В настоящее время уже говорят о традициях малодетности русских. Сходный путь в последние десятилетия прошли многие народы, не менее казахов чтущие обычаи и традиции: японцы, итальянцы, корейцы и другие. Казахи уже более 20 лет идут в том же направлении, кризис 1990-х годов лишь ускорил это движение.
Что возврат в традиционное прошлое маловероятен (если вообще возможен), доказывается не только демографическими показателями. В 2002 году был проведен социологический опрос, целью которого было выявление социально-статусных приоритетов населения Казахстана. Выяснилось, что «стать главой большого и уважаемого семейства» мечтают 24,9% казахов, 16,1% русских, 16,9% представителей других народов. «Стать почитаемым и влиятельным человеком среди широкого круга родственников и земляков» хотели бы соответственно 15,5, 11,8 и 11,6%. А вот стремление «стать хорошим, высококвалифицированным, высокооплачиваемым специалистом в любой области» выразили 55,6% казахов, 66,7% русских, 66,1% представителей остальных этнических групп 12. Как видно, незави-
симо от этнической принадлежности, лишь меньшая часть жителей Казахстана делает ставку на традиционные ценности. У большинства ценностные приоритеты иные: образование, карьера, высокооплачиваемая работа и т. д., — все то, что очень редко сочетается с многодетной семьей. Между тем апологеты высокой рождаемости проецируют прошлые репродуктивные установки, сформировавшиеся в одних социально-экономических условиях, совсем в иное социально-экономическое будущее. Тем самым демографический процесс фактически исключается из исторического контекста, а получаемые выводы далеки от реальности.
Общеизвестно, что в высокоразвитых государствах мала доля населения, занятого в сельском хозяйстве. В Казахстане, согласно стратегическим планам, она вскоре должна установиться на столь же низкой отметке. Напомним в этой связи слова президента Назарбаева: «Один европейский крестьянин сегодня кормит в среднем 32 человека. В США — около 100 человек, причем 70 своих и 30 за рубежом. В развитых странах в сельскохозяйственном производстве занято лишь 10% от общего числа работающих, а у нас в три раза больше. И эту ситуацию нужно менять» 13. Получается, что установка на рост населения в сельской местности противоречит общегосударственной стратегии. Если бы она была реализована, это обернулось бы столь мощным неконтролируемым потоком сельско-городской миграции, что города просто не смогли бы переварить массу пришедших. Кстати, проблема уже сейчас актуальна для крупных городов Казахстана.
Итак, демографическое поведение населения определяется ныне преимущественно детерминантами модернизационного свойства. Можно с уверенностью предположить, что широкого распространения многодетности не будет, одно-двухдетные семьи станут наиболее «популярным» вариантом. Вместе с тем Казахстану, точнее, казахам, предоставляется редкий шанс для существенного улучшения демографической ситуации даже в таких условиях. Демографический взрыв у них случился после ряда демографических катастроф, унесших сотни тысяч жизней: событий 1916 года, голода 1920-х и 1930-х годов, сталинских репрессий и Великой Отечественной войны. Он во многом компенсировал страшные потери, а поднятые им демографические волны дают возможность значительного увеличения численности казахов. У русских, например, потенциал демографического взрыва, проходившего раньше, в конце 1920-х — 1930-е годы, был фактически полностью уничтожен катастрофами
двух последующих десятилетий, история не оставила им шанса для демографического выздоровления. У казахов такой шанс есть: вторая демографическая волна, воздействие которой ощущается с начала нынешнего века.
В настоящее время возрастные группы от 0 до 19 лет — самые многочисленные в возрастной структуре казахов (табл. 1). Стратегическая задача состоит в использовании репродуктивного потенциала волны. Поскольку «на гребне» ее находятся молодые люди 1970— 1980-х годов рождения, вступающие в брачный возраст, необходим тщательный учет особенностей именно этой возрастной группы. Обещания платить солидные пособия за рождение третьего ребенка и более на их репродуктивной активности вряд ли как-то отразятся, пропаганда традиционной многодетной семьи в основном тоже не даст заметного эффекта. Формирование этих молодых людей в значительной мере осуществлялось вне рамок традиционных представлений о семье и детях, и с каждым новым поколением влияние таких представлений будет делаться все слабее и слабее.
Таблица 1
Возрастно-половая структура казахов в 1999 году (%)
Возраст (лет) Мужчины Женщины
0-9 22,7 21,3
10-19 22,5 21,3
20-29 17,8 17,3
30-39 16,2 16,4
40-49 10,5 11,0
50-59 5,2 5,6
60-69 3,4 3,9
70+ 1,7 3,1
Всего 100 100
Составлено по: Национальный состав населения Республики Казахстан. Т. 4. Часть 1. Население РК по национальностям, полу и возрасту. Итоги переписи населения 1999 года в РК. Алматы, 2000. С. 17-23.
Репродуктивный потенциал имеется и в более старших группах (30 и более лет). Женщины этого возраста часто уже имеют несколько детей, и вот этим семьям государственная помощь будет очень полезна. Кроме того, именно те, кому 30 лет и за 30, склонны к осуществлению так называемых отложенных рождений. В свое время эти женщины не рожали третьего, второго или даже первого ребенка, надеясь на лучшие времена. Ныне возраст не позволяет откладывать рождение детей на более поздний срок, да и социально-экономическое положение, по крайней мере, у части из них улучшилось по сравнении с началом 1990-х годов. В целом адресная политика государства, нацеленная на семьи, которые обеспечивают расширенное воспроизводство, даст определенный эффект. Правда, он будет кратковременным, так как эти поколения скоро перейдут в более старшие возрастные группы, рождаемость в которых очень низкая. Но в ближайжие годы демографическая ситуация в Казахстане должна несколько улучшиться.
Полезно опять обратиться к урокам демографической истории. В 1950—1960-е годы одной из основных причин высоких показателей рождаемости был миграционный приток «европейцев»: большинство мигрантов находилось в репродуктивном возрасте. По мере того как они выходили из этого возраста, тип воспроизводства приближался у них к простому, с течением времени и к суженному. Изменилась возрастно-половая структура европейского населения, значительная его часть находится сейчас в старших, «критических», возрастных группах, наиболее подверженных смертности. В 1990-е годы заявили о себе и депопуляционные процессы: смертность у русских, украинцев, белорусов и т. д. стала превышать рождаемость. Вдобавок эмиграция вымывала и вымывает в основном репродуктивный слой. Но именно эмиграция, как ни парадоксально это звучит, способствует и некоторому улучшению демографических показателей. Дело в том, что чем больше в Казахстане численность европейского населения, тем сильнее влияние его демографического поведения на показатели воспроизводства по республике в целом. Миграционный отток численность «европейцев» сократил, значит и их негативное влияние ослабело. В период независимости темпы естественного прироста у казахов, как мы видели, тоже ослабели — но еще не настолько, чтобы не улучшить общереспубликанские показатели. Тут положительную роль сыграли и демографическая волна, и иммиграция этнических казахов-репатриантов (оралманов).
Миграционная ситуация
Более столетия Казахстан относится к регионам интенсивного миграционного движения. Разбухание миграционных потоков чаще всего — следствие определенного государственного решения. Но миграция, в свою очередь, тоже оказывает воздействие на развитие государства — вследствие сдвигов в этнодемографическом составе населения, которые она вызывает. Миграционный приток конца
XIX — середины ХХ века привел, помимо модернизационных успехов, и к существенному изменению этнического состава Казахстана: в конце 1950-х годов казахи составляли менее трети населения республики и проживали в основном в сельской местности14.
В 1960-е годы приток населения в Казахстан уменьшается, затем вовсе прекращается, а с конца деятилетия сальдо межреспубликанской миграции становится отрицательным. В 1970—1980 годы значительно активизируется внутренняя миграция в первую очередь из села в город. Уже в этот период стало заметным активное взаимодействие внешней и внутренней миграций: рост интенсивности миграции одной части населения из сел в города приводит к более активному оттоку другой его части за пределы Казахстана.
В 1990-е годы тенденции, сформировавшиеся в предыдущие 20 лет, набирают полную силу, что нашло отражение в «Концепции миграционной политики Республики Казахстан», одобренной правительством РК в сентябре 2000 года15. Концепцией предусмотрено регулирование внутренней миграции государственными структурами. Основное внимание будет уделено интенсификации миграционных потоков из села в город (в сельской местности должно остаться не более 25% населения) и из южных регионов в северные. Одним из основных приоритетов миграционной политики признано всемерное содействие обустройству оралманов, их адаптации в местах заселения и интеграции в локальную социальную среду. На Втором Всемирном курултае казахов, состоявшемся в 2002 году, прозвучали слова: «...если государство действительно защищает на международно-правовой основе свои национальные и региональные приоритеты, его миграционная политика не может не учитывать интересы своих соотечественников»16. В настоящее время за пределами Казахстана проживает около четырех миллионов казахов, в некоторых государствах положение казахской диаспоры довольно сложное. Поставлена цель — в ближайшее время провести репатриацию 500 тысяч этнических казахов. Основная их масса
скорее всего прибудет из Узбекистана, где их насчитывается около миллиона человек.
Среди всего многообразия миграционных потоков наибольшее внимание в период независимости уделяется тем не менее эмиграции. Ей явно отводится роль некоего индикатора деятельности правительства. Чем больше миграционный отток, тем активнее обвинения государственных структур в этноцентризме, нарушении прав человека, что наносит ущерб имиджу республики в глазах международной общественности. Напротив, спад эмиграции приводит к всплеску оптимистических заявлений государственных деятелей. Эмиграции придается определенное, порой чрезмерное, политическое значение. Отсюда и столь «трепетное» отношение к данному явлению, в первую очередь к его причинам.
Некоторые политические и общественные деятели объясняют эмиграцию «этническими» или «этнополитическими» причинами. Представители власти такие объяснения категорически отвергают и взамен выдвигают этнополитически «нейтральные» причины. В первые годы независимости излюбленными были три «всеобъемлющих» объяснения: психологическое, экономическое и историче-ское17. Обычно они подавались в связке, но при этом, в зависимости от текущего момента, на первый план ставился тот или иной подталкивающий к эмиграции фактор. Сначала акцент делался на психологическом факторе — на психологическом эффекте распада СССР, образования на месте союзных республик новых государств; он вполне логично подкреплялся объяснением, что люди, как правило, едут туда, где лучше экономическая ситуация (экономический фактор), и что большинство уезжающих из Казахстана фактически возвращаются после распада СССР на свою родину или родину своих предков, в Россию (исторический фактор). Во второй половине 1990-х годов психологическое объяснение уже не используется, так как оставшееся в РК нетитульное население в большинстве своем эмоционально суверенитет «переварило» и постепенно адаптировалось к новым политическим условиям своего существования. Главным становится объяснение экономическое, но на фоне экономических успехов Казахстана и оно неубедительно. Из «нейтральных» причин остается только тяга на «историческую родину», на нее-то в начале XXI века и ссылаются чаще всего на всех официальных уровнях. Но если ранее «нейтральные» аргументы взаимодополняли друг друга и могли быть представлены в разных, больше или меньше убеждающих сочетаниях, то ныне, оставшись «в одиночестве»,
исторический фактор в качестве чуть ли не универсального объяснения звучит не очень убедительно.
Возникает вопрос: что же это такое — «историческая родина»? Если психологический и экономический факторы объяснения эмиграции можно было относительно четко определить с помощью конкретных «материальных» критериев (поэтому, кстати, их действие и было ограниченным во времении ), то «историческая родина» — это скорее литературная метафора, чем научная категория. Во всяком случае, с помощью этого понятия сложно объяснить волнообразный характер эмиграции, ее заметные различия по регионам. Трудно также понять, почему сила «любви к исторической родине» этнически довольно избирательна. Эта избирательность буквально вынуждает поменять определение к слову «родина»: вместо «историческая» поставить «этническая» (что все чаще и делается). Но тогда остается лишь один шаг до столь нежелательного признания этнической уже и самой миграции.
Мнение населения, которое, в соответствии с данной точки зрения, должно стремиться на «историческую (этническую?) родину», в значительной мере не совпадает с мнением тех, кто ex offitio представляет государство. Как правило, родиной люди считают то место, где родились или прожили большую часть жизни. А таковых в Казахстане уже не меньшинство, как это было еще в конце 1970-х годов, а большинство: по данным первой национальной переписи, 77,1% от общего числа жителей РК родились на ее территории (табл. 2). Более того, эти 77% с рождения «непрерывно проживают» не просто в Казахстане, а в определенном населенном пункте. Другими словами, сюда не попадают люди, родившиеся в Казахстане и внутри него переезжавшие. Следовательно, общая численность казахстанцев с рождения должна быть еще больше (хотя установить ее и сложно). Ведь только в 1989-1998 годах сменили место жительства внутри Казахстана 2,9% от его населения18.
Абсолютное большинство современного населения РК родилось в Казахстане. А большинство желающих вернуться на «историческую родину», видимо, уже вернулись. Подтверждают этот вывод и данные социологического исследования, проведенного летом 2003 года в Восточно-Казахстанской области, одной из самых «русскоязычных» в Казахстане19. Оно показало, что эмиграционные настроения у местного населения выражены слабо, во всяком случае, в сравнении с началом — серединой 1990-х годов. Большинство опрошенных — 84,0% казахов и 66,7% русских — заявили, что никуда
Таблица 2
Распределение населения по продолжительностипроживания в постоянном месте жительства в 1979 и 1999 годах (%)
Население Проживали с рождения Проживали не с рождения
1979 1999 1979 1999
Все население 49,0 77,1 51,0 22,9
Городское 40,2 69,8 59,8 30,2
Сельское 59,0 86,4 41,0 13,6
Рассчитано по: Численность и национальный состав населения СССР. По данным Всесоюзной переписи населения 1979 г. М., 1984. С. 360—361; Миграция населения Республики Казахстан. Итоги переписи населения 1999 года в РК. Алматы, 2000. С. 78-82.
переезжать не собираются. При этом вероятность отъезда и тех, кто желал бы уехать «когда-нибудь, — а это 13,4% казахов и 25,0% русских, — невелика, так как большинство из них даже не смогли назвать страну возможной эмиграции. Да и причины, по которым сравнительно немногочисленные потенциальные эмигранты хотят уехать, в основном социально-экономического свойства, удельный вес этноэмоциональных мотивов невелик. Например, «оторванность от исторической родины» указали в качестве причины возможного переезда 5% респондентов. Весьма показательно и то, что гражданами РК считают себя 62,8% опрошенных русских и 80,7% казахов.
Таким образом, данные по Восточно-Казахстанской области подтверждают предположение, что для большинства нетитульного населения родина ассоциируется с Казахстаном. Вполне возможно, что в других областях картина выглядит немного по-другому, но вряд ли она отличается радикальным образом. И в любом случае можно сделать вывод, что в чистом виде «любви к исторической родине» не существует. Ее «приливы» и «отливы» довольно ощутимо зависят от вполне материальных факторов (социальных, экономических, этнодемографических и т. д.), определенные сочетания которых усиливают или ослабляют «большое светлое чувство»...
В настоящее время, на мой взгляд, в формировании миграционных настроений наступил качественно новый этап. Влияние государства на эмиграцию значительно слабее, чем 10 лет назад, когда
его этнополитические инициативы послужили одной из главных причин массовой эмиграции; реакция нетитульного населения на политику Центра, чрезмерно обостренная в период становления Казахстана как независимого государства, сейчас более спокойная. Можно даже сказать, что государственная политика ушла из сферы интересов большинства. Люди адаптировались к суверенитету, сосуществуют с центральной властью в довольно стабильном режиме. Глубже всего их волнуют проблемы бытовые, личные, то есть те, что решаются ими в основном самостоятельно, без надежды на поддержку государства. Соответственно настроения населения (в том числе и миграционные) все сильнее определяет местная среда.
В 1990-е годы в основном выбывали люди, не успевшие пустить в Казахстане глубокие социальные корни, остро отреагировавшие на этносуверенное строительство. Именно их отлив обеспечил высоту миграционной волны того времени, в значительно мере унесшей потенциал эмиграции. В тоже время инерция этой первой волны продолжает влиять на ситуацию и сегодня. Кумулятивные свойства миграции проявляются в том, что многие из уехавших, обосновавшись на новом месте, начинают «подтягивать» родственников, друзей, знакомых, а также специалистов в различных областях. Кроме того, между принятием решения о выезде и реальной эмиграцией существует определенный, часто длительный, временной лаг. В настоящее время могут эмигрировать люди, принявшие решение о переезде несколько лет назад и сознательно готовившиеся к осуществлению своего решения. Наконец, «большая волна» 1990-х в значительной мере разрушила этнокультурную, этносоциальную среду, в которой привыкло существовать нетитульное население, и это обстоятельство тоже может провоцировать новые всплески эмиграции. С другой стороны, стоит вспомнить о тех, кто хотел бы уехать, но не имеет на это достаточных средств. Немаловажным препятствием является и ужесточение закона о гражданстве в РФ. Эмиграция подчиняется закономерностям, сложившимся не только в последние годы.
Все миграционные потоки в РК тесно взаимосвязаны и влияют друг на друга, и практически все варианты этих взаимосвязей в той или иной мере сказываются на эмиграции. Наибольшее же влияние на нее оказывает сельско-городская миграция. Нарастающий миграционный прилив из села уже давно не самым благоприятным образом отзывается в городах. Миграционная емкость казахстанских городов невелика. Поток сельских жителей нацелен на крупные
города — Алматы, Астану, областные центры. Малые города и поселки городского типа не привлекают мигрантов, так как влачат жалкое существование из-за краха градообразующих предприятий. Большинство же крупных городов не испытывают недостатка в трудовых ресурсах, а если и испытывают, то в кадрах высокой квалификации. Потребность в рабочих руках более всего ощущалась в 50-60-е годы
XX века, когда шло бурное строительство промышленных предприятий. После их запуска потребность городов в неквалифицированной рабочей силе резко снизилась — как раз в то время, когда начался приток в города мигрантов из сельской местности, в основном казахов. Но до 1990-х годов темп притока был относительно ровным, сельские мигранты приспосабливались к городской среде, их урбанизация и одновременно русификация протекали более или менее плавно.
В 1990-е годы миграционный поток становится более насыщенным, а демографический потенциал в сельской местности все еще высок. Поэтому сейчас города уже не в состоянии «подстроить под себя» бывших сельских жителей. Возможности сохранения эндогенной городской культуры сужаются из-за кризиса социально-культурной инфраструктуры, сокращения числа промышленных предприятий и рабочих мест, а из-за депопуляции и эмиграции «старого» городского населения падает и число ее носителей. В последнее десятилетие XX века общая численность горожан сократилась на 8,8%, и произошло это за счет европейского населения, «выдавливаемого» из городов. Вообще взаимосвязь внутренней и внешней миграции довольно четко проявляется в следующей закономерности: чем больше область привлекательна для внутренней миграции, тем более интенсивны здесь эмиграционные процессы. В первую очередь это характерно для регионов со значительной долей русского (европейского) населения. Так, на 100 прибывших в рамках межобластной миграции в 2000 году в г. Астану приходилось лишь 33 выбывших, на 100 прибывших из стран «ближнего зарубежья» — 93 выбывших. Для Алматы соответствующие цифры — 50 и 337 человек, для Акмолинской области — 80 и 381, для Павлодарской — 93 и 68020. В результате, если в конце 1980-х годов удельный вес русских в городском населении был 50,8%, а казахов — 27,1%, то к концу 1990-х годов у первых он снизился до 41,1%, у вторых — поднялся до 43,1%. Большинство городского населения образуют теперь казахи21.
На самом деле численность сельских мигрантов в городах намного выше, так как многие проживают здесь нелегально, нигде не
регистрируясь. По неофициальным оценкам, число сельских жителей, переселившихся в города в 1989-1998 годах, составило 2 млн человек, или почти 25% современного городского населения22. По данным же переписи населения 1999 года, за этот период из сельских населенных пунктов в городские прибыло 266,1 тыс. человек, в том числе из регионов Казахстана — 188,9 тыс.23 Ближе к истине, на мой взгляд, «неофициальные» цифры. Чтобы убедиться в этом, достаточно проследить изменения, происшедшие в 1989-1999 годах в распределении казахского населения между сельскими и городскими поселениями. В 1989 году в городской местности проживало 2488,9 тыс. казахов, в 1999 году — 3 615,5 тысяч, то есть на 45,3%, или на 1126,6 тыс. человек больше24. Темпы роста сельского казахского населения были существенно ниже, оно увеличилось всего на 9,0%, или на 361,5 тыс. человек, и это при том, что естественный прирост в сельской местности у казахов намного больше, чем в городах25.
Получается, что более четверти современного городского населения — «новые горожане» — вчерашние сельские жители. Многие из этих людей, в отличие от их предшественников 1970— 1980-х годов, сознательно стремившихся к смене сельского образа жизни на городской, едут в город от безысходности, от невозможности дальнейшего существования в селе. Им чужда городская жизнь, отвечающие ей нормы поведения, подстраиваться под них готовы далеко не все. Да и город предоставляет им минимум возможностей для адаптации — не находят они в нем ни постоянной работы, ни своего жилья, ни доступа к образованию. «Существует закономерность, выражающаяся в том, что на одно свободное рабочее место в городе претендуют три человека, приезжающие из сельской местности. Не получившие работу мигранты, как правило, остаются в городе, занимаясь непостоянной временной работой или вливаясь в криминальную деятельность» 26. Ибо возвращаться в село не имеет смысла.
Завершая рассмотрение вопроса о миграции, можно сделать следующее резюме. В конце XX — начале XXI века прямое продуцирующее воздействие государственных решений на миграцию в основном завершилось. Оставшееся в Казахстане нетитульное население приспособилось к существованию в новых политических и экономических условиях. Но новая волна эмиграции возможна — вследствие активизации внутренней миграции в первую очередь из сельской местности в города.
Кризис расселенческой структуры
Размещение населения на огромной территории Казахстана (2 724,9 тыс. кв. км.) подчинялось административно-ведомственной логике советского государства. Специфической особенностью республики являлось то, что исторически сложившаяся структура сельского расселения почти не опиралась на формирующуюся систему городских поселений27. Подавляющее большинство малых городов было «привязано» к каким-либо месторождениям, изначально не планировалось, что они будут центрами социально-экономического притяжения сельских жителей. Анализ же взаимосвязи сельского населения с городами более высокого ранга показал, что только лишь десятая его часть находилась в зоне двухчасовой доступности от областных центров, всем остальным приходилось довольствоваться услугами местных точек культурно-бытового обслуживания28. Сельские населенные пункты располагались на очень большом расстоянии не только от городов и райцентров, но и друг от друга. При этом в Казахстане была самая разреженная в СССР сеть автодорог с твердым покрытием. Выход виделся в укрупнении сельских населенных пунктов. В 1970-1980 годах людей переселяли из «неперспективных» сел в большие поселки. Искусственно разрывались хозяйственные, экономические связи, по традиционному образу жизни казахов был нанесен чувствительный удар. Как следствие, началась их массовая миграция в города.
В 1970-1989 годах количество сельских населенных пунктов сократилось в 2,6 раза (табл. 3). Больше всего исчезло самых малых сельских населенных пунктов с числом жителей от 1 до 100 человек. В 1989 году, в сравнении с 1970 годом, их стало меньше в 16,9 раза, жителей в них — в 6,8 раза. В 1970-1980 годы сокращается также численность населения в селах с числом жителей от 100 до 1000 человек, зато крупных населенных пунктов становится больше, как и жителей в них. Основная масса сельского населения проживала тогда в селах людностью от 1001 до 2000 человек. Именно эти села определяли динамику численности сельского населения в целом: в 1970-1989 годах сельских жителей в Казахстане стало больше на 592 тыс. человек, и села людностью от 1001 до 2000 человек дали 96,6% этого прироста. Концентрируя большую часть жителей казахстанской деревни, они были, можно сказать, становым хребтом сельского расселения.
Таблица 3
Распределение сельского населения Казахстана по населенным пунктам разной величины, 1970-1989 годы
Численность/ процент Категории населенных пунктов по числу жителей (чел.)
Всего 1-100 101-500 501-1000 1001-2000 2001-5000 5000+
1970 1989 1970 1989 1970 1989 1970 1989 1970 1989 1970 1989 1970 1989
Населенных пунктов 21553 8130 13142 778 4661 3629 2024 1427 1225 1620 418 546 83 130
% 100 100 61,0 9,6 21,6 44,6 9,4 17,6 5,7 19,9 1,9 6,7 0,4 1,6
Населения (тыс. чел) 6470 7062 239 35 1255 1010 1417 1052 1695 2267 1203 1596 660 1102
% 100 100 3,7 0,5 19,4 14,3 21,9 14,9 26,2 32,1 18,6 22,6 10,2 15,6
Рассчитано по: Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 г. Т. 1. М., 1972. С.172—175; Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 г. по Казахской ССР. Алма-Ата, 1990. С. 5-444.
С распадом СССР система расселения, скреплявшаяся государственно-социалистическими нитями, становится нежизнеспособной. Суверенное государство усугубило проблему, проведя активную «деколлективизацию». Совхозно-колхозная система была почти полностью разрушена. Появившиеся на ее месте крестьянско-фермерские хозяйства оказались бессильными перед такими проблемами, как огромные площади, низкая урожайность, высокие цены на горюче-смазочные материалы, отсутствие запчастей и кредитов и т. д.29. Рушится иерархическая соподчиненность поселений, так как изъяты ее важнейшие компоненты (совхозы, колхозы, подхозы, сельсоветы), бывшие промежуточными звеньями между сельскими населенными пунктами и районными центрами. Еще один удар по системе сельского населения нанесла административная реформа 1997 года, когда число областей было сокращено с 19 до 14, районов — с 207 до 159, аульных (сельских) округов — с 2436 до 2 04130. Потеря административного статуса в Республике Казахстан равнозначна подписанию смертного приговора поселению. Практически все населенные пункты, лишившиеся этого статуса, очень быстро
Таблица 4
Распределение сельского населения Казахстана по населенным пунктам разной величины, 1989-1999 годы
Численность/ процент Категории населенных пунктов по числу жителей (чел.)
Всего 1-100 101-500 501-1000 1001-2000 2001-5000 5000+
1989 1999 1989 1999 1989 1999 1989 1999 1989 1999 1989 1999 1989 1999
Населенных пунктов 8130 7684 778 1054 3629 3116 1427 1555 1620 1309 546 509 130 141
% 100 100 9,6 13,7 44,6 40,5 17,6 20,2 19,9 17,0 6,7 6,6 1,6 1,8
Населения (тыс. чел.) 7062 6576 35 55 1010 829 1052 1138 2267 1804 1596 1516 1102 1234
% 100 100 0,5 0,8 14,3 12,6 14,9 17,3 32,1 27,4 22,6 23,0 15,6 18,8
Рассчитано по: Итоги Всесоюзной переписи 1989 г. по Казахской ССР. Алма-Ата, 1990. С. 5-444; Численность и размещение населения в Республике Казахстан. Итоги переписи населения 1999 г. в РК. Т. 2. Алматы, 2000. С. 243-244.
пришли в запустение. Касается это не только районных, но и бывших областных центров.
После административно-территориальных преобразований сельская поселенческая структура вообще лишается всякой логики. В 1990-е годы наметилась опасная тенденция — сокращение численности населения в средних по величине селах людностью от 1001 до 2000 человек (табл. 4). В 1999 году сельское население по-прежнему еще в основном концентрируется в них, но они же несут самые большие потери. Между 1989 и 1999 годами общее количество сел уменьшилось на 5,5%, численность сельского населения — на 6,9%, тогда как средних сел стало меньше на 19,2%, а населения в них — на 20,5%. При сокращении всего сельского населения РК на 486 тыс. человек эти села потеряли 463 тыс., то есть дали 95,3% потерь населения в сельской местности. В это же время и по количеству сел, и по численности населения растет удельный вес самых мелких сел людностью от 1 до 100 человек. Но объясняется это не образованием новых населенных пунктов, а обезлюдиванием более крупных. В целом же, если в 1970—1980-х годах численность
населения снижалась только в небольших селах, с числом жителей до 1000 чел. (на 21,6%) и увеличивалась в более крупных (на 39,5%), то в 1990-е население теряют и те, и другие, причем интенсивность его сокращения в селах, насчитывающих более тысячи жителей, выше в 2,3 раза.
Сельских населенных пунктов становится все меньше, при этом в самые последние годы темпы их исчезновения ускоряются. За десятилетие 1989—1999 годов Казахстан потерял 446 сел, за двухлетие 2001—2002 годов — уже 186, а за один 2003 год — 93 села. Наибольшим разрушениям система сельского расселения подверглась в Северном Казахстане: на его долю пришлось 52,5% всех потерь, с карты исчезли 234 сельских населенных пункта. Бывший целинный регион пострадал как из-за развала сельскохозяйственной инфраструктуры, так и «благодаря» эмиграции. Тем не менее здесь в сельской местности еще остается большой, в сравнении с другими регионами, доля русскоязычного населения.
Судя по тому, как меняется соотношение территории и количества сел, среднее расстояние между сельскими населенными пунктами все более увеличивается. Если в 1970 году оно равнялось 126 км, то в 1999 году — 355 км. А в Центральном и Западном Казахстане, занимающих 42,7% территории республики, села отстоят друг от друга на еще большем расстоянии: 817 и 618 километров соответственно31.
Программа «Аул (село)»
Социально-экономическое положение сельского населения тяжелое. Средняя заработная плата на селе в 2001 году составляла лишь 29% от уровня зарплаты работников промышленности, у 38% сельских жителей доходы были ниже прожиточного минимума, 27,6% находились за чертой бедности. По данным социологического опроса ПРООН, проведенного летом 2002 года, к бедным относят себя 51% сельчан, безработными себя назвали 65% женщин, живущих в сельской местности, и 53,2% мужчин32.
Казахстанское село почти утрачивает как специфические, так и неспецифические свои функции. К специфическим функциям, как известно, относится удовлетворение потребностей общества в сельскохозяйственной продукции. Но городские жители в основном приобретают импортные продукты питания: их, в отличие от
отечественной продукции, вывезти которую из сельской глубинки не так-то просто, куда легче доставить к потребителю (да и себестоимость у них нередко оказывается ниже). Что происходит с такой неспецифической функцией, как социально-пространственная или функция социального освоения внегородских территорий, было только что показано выше. Немногим лучше обстоит дело и с другой неспецифической функцией сельской общности — с демографической. За 1990-1999 годы общий коэффициент рождаемости снизился на 39,2% (с 26,3 промилле до 16,0), общий коэффициент смертности вырос на 10,7% (с 7,5 промилле до 8,3), естественный прирост уменьшился в 2,4 раза (с 18,8 промилле до 7,7)33.
Необходимо отметить, что этническая дифференциация расселения (город — русский, село — казахское) в последние годы сделалась не столь выраженной, как ранее. Тем не менее проблемы казахстанского села являются в основном проблемами казахов, составляющих более половины современного сельского населения.
Социальная опасность положения, сложившегося в сельской местности, давно осознавалась руководством страны34. Но лишь весной 2002 года в очередном ежегодном послании Президента Республики Казахстан к народу Казахстана «Об основных направлениях внутренней и внешней политики на 2003 год» возрождение аула (села) было определено как приоритетное направление усилий государства на ближайшие три года (2003-2005). Примечательно, что при этом президент выделил культурно-историческую функцию сельского населения, указав, что оно «является генетическим олицетворением любой нации», «более всего стремится к стабильности и здравому эволюционному развитию» и «наиболее остро и тонко воспринимает идеалы независимости и сильной государственности, поскольку на генно-информационном уровне хранит и воспроизводит чаяния и надежды наших предков» 35.
Перед правительством и парламентом была поставлена задача решить, наконец, вопрос с институтом частной собственности на землю. Сам президент — явно за ее введение. Фактически было заявлено об аграрном перенаселении в Казахстане, послужившем причиной массового оттока сельского населения в районные центры и города, который, в свою очередь, обернулся исчезновением многих сельских населенных пунктов. Сейчас этот процесс носит стихийный характер, задача исполнительной власти заключается в том, чтобы взять его под контроль. Происходить это будет, судя по планам, следующим образом. В ближайшее время должна быть
разработана государственная политика по стимулированию внутренней миграции из неперспективных регионов в развивающиеся, то есть туда, где есть хорошие земли, рынки сбыта, развитые транспортные коммуникации. Стимулирование же, видимо, будет заключаться в том, что государство окажет помощь только перспективным регионам: «Вся финансово-экономическая политика, в том числе социальная и сельскохозяйственная, должна быть направлена только на территории, которые перспективны с позиции жизнедеятельности человека и функционирования рынка»36. В депрессивных районах школы, больницы, другие социальные объекты строиться не будут. Вышеназванным критериям перспективных регионов в основном отвечают территории вокруг городов и сами города.
Подобное решение вопроса, вероятно, — единственное верное в условиях современного Казахстана. Но оно чревато появлением новых, не менее сложных проблем. Так, Казахстану предстоит пережить стремительный рост численности городского населения. Нынешняя миграция сельского населения в города покажется тонким ручейком в сравнение с потоком, который ожидается в скором времени. Косвенно это находит подтверждение в выступлениях некоторых чиновников, например, в словах и. о. председателя проправительственной партии «Отан» А. Ермегияева: «То, что сейчас еще не наблюдается массовых переселений, не должно нас успокаивать. Да, казахи в основном тяжелы на подъем, хотя наши предки — кочевники...»37.
Что в будущем?
Будущее Казахстана прочно увязывается его лидерами с дальнейшей модернизацией. Принята Программа индустриально-инновационного развития, она должна реализоваться к 2015 году. Между тем существовавшая во времена СССР индустриальная инфраструктура отмерла процентов на восемьдесят38. Казахстан лишился также цвета квалифицированных кадров индустриального труда. Высказывается мнение: если в Казахстане и была индустриальная революция, то только в городах, промышленных центрах, тогда как казахи были охвачены ею лишь частично, и потому «те большие изменения в эт-нодемографическом составе населения, которые происходят сейчас, превращают Казахстан в совершенно иную, в отличие от полученной в наследство от распавшегося СССР республики, страну» 39.
Проблема индустриальных кадров будет решаться в основном за счет внутренних ресурсов, точнее, за счет миграции из сельской местности в города. В выступлении на Форуме предпринимателей Казахстана президент Назарбаев не оставил на этот счет сомнений: «Не знаю как вы, но я начинаю чувствовать, что не хватает самих предпринимателей. Более того, не хватает и рабочего класса. А с другой стороны — мы говорим о безработице. Если бы мы обучали людей, не было бы безработицы, поскольку в отдельных городах — дефицит кадров, а на селе — избыток рабочей силы. Урбанизация будет происходить, надо обучать кадры из села. 40% населения на селе, как у нас, не должно быть. Такого нет нигде в мире. Может остаться 15—20%, и мы должны быть готовы к этому. Уже сама жизнь требует от нас четкой и ясной стратегии, законодательства по вопросам внутренней миграции и иммиграции. Нужно налаживать баланс труда и на отраслевом, и на региональном, и на макроуровне»40.
Как сами сельские жители относятся к перспективе стать горожанами? Отнесутся ли они позитивно к политике государства, усиленно «подталкивающей» их к перемещению в города? (Напомним: в 1990-е, отмеченные подъемом сельско-городской миграции, решение о переезде принималось людьми самостоятельно, без какого-либо административного принуждения.) Общеказахстанских данных на этот счет в нашем распоряжении нет, но есть региональные. Весной 2003 года был проведен социологический опрос «Миграционные установки сельского населения Восточно-Казахстанской области»41. Оказалось, что большинство респондентов (65%) не собираются никуда уезжать. Им нравится сельский образ жизни, они не хотят его менять, считают, что в селе жить лучше, чем в городе. Заметна и такая тенденция: казахи-респонденты менее подвижны, чем, например, русские, гораздо реже меняли место жительства. И хотя некоторые из них довольно долго жили в городах, желающих остаться там на постоянное место жительства — немного. Для них большое значение имеют национальный состав населенного пункта (чтобы в нем жили люди преимущественно «своей национальности»), язык общения, возможность соблюдать обычаи, традиции, находиться рядом с родителями. Они более привязаны к месту рождения и/или взросления, лишь немногие готовы его сменить, основная масса не желает перебираться даже в другое село
Далее, среди потенциальных мигрантов наиболее многочисленна группа молодых людей в возрасте от 20 до 29 лет, а особенно их много среди тех, кому от 20 до 24 лет. Чем старше возраст, тем меньше
желания сдвинуться с места. Видимо, значительная часть потенциальных мигрантов так и не реализует своих планов, так как зависит от мнения родителей, принадлежащих старшему, «консервативному» поколению. Отношение этого поколения к выбору между селом и городом обозначилось в ходе опроса очень четко: подавляющее большинство — за сельский образ жизни. Вероятность миграции, таким образом, существенно коррелируется возрастной структурой населения, и характерна эта корреляция прежде всего для казахов, в большей степени сохранивших уважение к старшим. Мощным сдерживающим фактором служит и отсутствие реальных возможностей для обустройства в городе.
Жизненные установки сельского населения все более концентрируется в определенных локальных пространствах. Постепенно сложился новый баланс социальных связей, при этом роль государства в нем, как уже отмечалось, невелика, большинство проблем решается с помощью родственных, соседских, дружеских связей. Но в ближайшее время ситуация может значительно измениться. Рассе-ленческая политика государства, если она будет осуществляться в соответствии с заявленными планами, может разрушить локальные пространства, разорвать пронизывающие их социальные связи, обеспечивавшие хотя бы самовыживание. И казахов она коснется в первую очередь. Несомненный плюс, что на возрождение и развитие сельскохозяйственных территорий правительство планирует выделить в 2003-2005 годах свыше 150 млрд тенге (1 млрд долларов США)42. Но средства эти будут брошены преимущественно на подъем товарного зерноводства. Зоны пустынь и полупустынь, где господствовала животноводческая отрасль, отнесены к разряду «неперспективных» территорий. «Товарное животноводство, судя по всему, загублено бесповоротно. Традиционный казахский аул постголоще-кинского периода, для которого оно было в недавнем прошлом основным занятием, рухнул»43.
Части сельских жителей предстоит переселение в «перспективные» сельские районы, где сосредоточены плодородные земли, близки рынки сбыта, наличествует развитая транспортная инфраструктура. Традиционное казахское скотоводство в таких местах вряд ли возможно, а земледелие, всегда носившее у номадов второстепенное значение, и до настоящего времени не приобрело для них устойчивого самостоятельного экономического значения. Большинству же сельских казахов, если исходить из стратегических планов правительства, предстоит стать горожанами. Их социально-эконо-
мические перспективы туманны. Хотя, по мнению известного казахстанского политолога Азимбая Гали, сам факт переселения казахов в города равнозначен смене культурно-исторической парадигмы развития: «Переход казахов через 50-ти процентный урбанизацион-ный барьер превращает их в буржуазную нацию с развитой этнической инфраструктурой. Государственная культурно-идеологическая инфраструктура должна адекватно отражать культурную инфраструктуру казахов. Превращение казахов в городскую буржуазную, частнособственническую зажиточную нацию есть цивилизационный сдвиг в казахской истории»44.
Трудно сказать, случится ли этот сдвиг у казахов, но то, что ускоренная урбанизация титульного большинства приведет к интенсификации эмиграции нетитульных меньшинств, видится невооруженным глазом. Наиболее прямо свою позицию обозначил все тот же Гали: «Мы должны называть вещи своими именами — сейчас идет строительство национального государства... социальные и экономические проблемы в процессе построения национального государства будут выдавливать европейские этносы из Казахстана... Сегодня происходит «собирание» казахов в Казахстане и усиление казахского этнического ядра. Казахи превращаются... в частнособственническую, урбанизированную нацию. А мусульманство превращается в национальную религию»45.
Важное значение для создания национального государства имеет языковая политика. В случае знания государственного языка гражданам РК, независимо от этнической принадлежности, гарантированы равные карьерные возможности. Насколько эти гарантии обеспечены в настоящее время на деле, установить довольно сложно. Зато можно констатировать факт, что и после 1991 года русское население казахский язык так и не изучило. По данным переписи населения РК 1999 года, казахским языком владело 14,9% казахстанских русских, при этом более 80% из них владело им «слабо»46. А вот подавляющее большинство казахов (75%) знает русский язык. По вполне объективным причинам «двуязычные» будут иметь преимущество во многих областях занятости: в управлении, образовании, культуре, силовых ведомствах, сфере услуг. Перевод делопроизводства на государственный язык осуществляется пока в пяти областях РК, где высок удельный вес казахского населения. Но согласно «Концепции миграционной политики РК» миграционный поток из казахоязычной южной части Казахстана будет направляться в северную русскоязычную, большинство оралманов также будет
отправлено в «нуждающийся в человеческих ресурсах Северный Казахстан»47. Следовательно, этническая структура там вскоре претерпит значительные изменения, что приведет к росту эмиграционных настроений нетитульного населения, реализации установок русскоязычных на выезд. Их доля в населении будет сокращаться сразу и по этой причине, и вследствие прилива казахов. При быстром возрастании удельного веса казахов и в северных областях станет оправданным ускоренный перевод делопроизводства на казахский язык, а это опять-таки вызовет новый виток эмиграции.
Основы современной межэтнической стабильности были заложены, на мой взгляд, еще в советском прошлом и заключались в этнотерриториальной стратификации: город — русскоязычный, село — казахское. Основные этнические общности республики держались каждая на «своем поле», смешение если и происходило, когда сельские жители перебирались в города, то таким образом, что прибывшие принимали «правила игры», распространенные в новом месте жительства. В 1990-е годы многое изменилось, отток сельских жителей в города усилился настолько, что прежние механизмы превентивной разрядки напряженности между «старыми» и «новыми» горожанами уже не помогают. Возможные конфликты сдерживают теперь в целом эффективная государственная политика регулирования межэтнических отношений да некоторые особенности казахского менталитета, препятствующие этнической мобилизации. Но растущие претензии казахов на новые социальные роли объективно грозят интересам нетитульных групп, еще занимающих эти ниши. Регулятивные усилия государства вызывают критику как с одной, так и с другой стороны, поэтому дальнейшая «многовекторность» во внутренней политике будет лишь дестабилизировать ситуацию. А вот уход «европейцев», прежде всего из городов, может обернуться новой стабильностью, только теперь — на основе моноэтничности.
С усилением моноэтничности постепенно обозначилась перспектива, все чаще обсуждаемая учеными (в первую очередь казахскими), общественными деятелями, политиками, журналистами. А именно: когда массив русскоязычных растает, исчезнет тот цивилизационный европейский «стержень», вокруг которого объединялись народы РК, в том числе и казахи. Следствием может быть возрождение феодальных отношений: «Привнесенная россиянами и основанная на европейских духовных ценностях система управления и организации общественной жизни с обретением Казахстаном государственной независимости стала отступать, уступая место
другой. В ее основе — казахские этнопсихологические стереотипы феодальных времен»48. В особенности это заметно в сугубо казахских районах, в аулах. «Но процесс находится в развитии. И, надо думать, постепенно охватит весь Казахстан, включая и большие города»49. Исчезновение прежнего «стержня» может вызвать и раскол казахского общества на возводимые к «доколониальному» времени родоплеменные группы.
Сложно сказать, сбудутся ли эти прогнозы. Но то, что Казахстан будет совсем не таким, каким он был сравнительно недавно, очевидно.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Казахстанская правда, 2002, 27 ноября.
2 Там же.
3 Там же.
4 См., например: Масанов Н. Миграционные метаморфозы Казахстана // В движении добровольном и вынужденном. Постсоветские миграции в Евразии. Под ред. А. Р. Вяткина, Н. П. Космарской, С. А. Панарина. М., Наталис, 1999; Перуашев А. Мотивы миграции русскоязычного населения // Современный Казахстан: экономика, политика, общество. Т. 1. Алматы, ИРК, 1997.
5 Казахстанская правда, 2001, 8 ноября.
6 Алексеенко Н. В., Алексеенко А. Н. Население Казахстана за 100 лет (1897-1997 гг.). Усть-Каменогорск, Изд-во ВКТУ, 1999. С. 100.
7 Там же. С. 107.
8 Рассчитано по: Демографический ежегодник Казахстана. Алматы, Статистика, 1996. С. 63; Региональный статистический ежегодник Казахстана (статистический сборник). Алматы, Статкомитет, 1997. С. 55-60.
9 Народонаселение стран мира. Справочник. М., Финансы и статистика, 1984. С. 60-62; Народонаселение. Энциклопедический словарь. М., Большая российская энциклопедия, 1994. С. 609-611.
10 Медико-демографическое исследование Казахстана. 1999 / Академия профилактической медицины, Алматы, Казахстан — Макроинтернэшнл инк., Калвертон, Мэрилэнд, США, 1999. Ноябрь, 2000. С. 9.
11 Оценка произведена по: Всесоюзная перепись населения 1926 года. Том VIII. Казахская АССР, Киргизская АССР. М., ЦСУ, 1928. С. 56-57; Трублаевич И. Д. Естественное движение сельского населения Казахской АССР за 1924-1928 гг. // Народное хозяйство Казахстана, 1930. № 1-2; Дивногорцев Д. Естественное движение в сельской местности на окраинах Союза ССР в 1926 году // Статистическое обозрение, 1928. № 4.
12 Казахстанская правда, 2002, 29 июня.
13 Казахстанская правда, 2002, 14 ноября.
14 Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года. СССР (сводный том). М., Госстатиздат ЦСУ СССР, 1962. С. 206.
15 Концепция миграционной политики Республики Казахстан (одобрена постановлением Правительства Республики Казахстан от 5 сентября 2000 года № 1346) //
Народонаселение Казахстана 2000. Сб. материалов по вопросам народонаселения. Астана, 2000. С. 14-19.
16 Казахстанская правда, 2002, 23 октября.
17 См., например: Интервью Президента Республики Казахстан Н. Назарбаева «Российской газете» // Российская газета, 2003, 21 февраля; Асылбеков М. Х, Козина В. В. Демографические процессы современного Казахстана / Ин-т истории и этнологии НАН РК. Алматы, Атамура, 1995; Байкенова М. М., Королькова Н. Н, Садовская Е. Ю. Социально-экономические факторы миграции // Труд и занятость в Республике Казахстан в условиях перехода к рынку: Сб. научных трудов. Алматы, Гылым, 1995. С. 64-72; Галиев А. Б. Этнодемографические и эмиграционные процессы в Казахстане. Политологический аспект // Евразийское сообщество: экономика, политика, безопасность, 1995. № 2. С. 59-62; Логинова Н. А. Социально-психологическая адаптация русских в суверенном Казахстане // Мысль, 1995. № 7. С. 37-42; Габит Ж. Х, Габитова М. С. Методологический подход к анализу миграционных процессов в переходной экономике Казахстана // Народонаселение Казахстана 2000... С. 78-81.
18 Миграция населения Республики Казахстан. Итоги переписи населения 1999 года в Республике Казахстан. Алматы, 2000. С. 78-82.
19 Исследование проведено Ассоциацией демографов Казахстана при содействии Фонда Сорос — Казахстан.
20 Алексеенко А. Н. Восточный Казахстан: обвальной эмиграции русских ждать не приходится // Россия — Казахстан: фронтьерские миграции. Сб. научных трудов под ред. Ж. А. Зайончковской и М. Н. Сдыкова. Москва — Уральск, 2002. С. 184.
21 Национальный состав населения Республики Казахстан. Т. 1. Итоги переписи 1999 года в Республике Казахстан. Алматы, 2000. С. 6-14.
22 Начнем с понедельника, 2000, 15 сентября.
23 Миграция населения Республики Казахстан... С. 24.
24 Национальный состав населения... С. 9.
25 Там же.
26 Казахстанская правда, 2002, 26 ноября.
27 См. Голиков Н. Ф., Седловский А. И. Социально-экономические аспекты сельского расселения. Алма-Ата, 1981.
28 Там же. С. 97.
29 См.: Растянников В. Г., Дерюгина И. В. Трудности роста в переходной экономике: аграрный сектор Казахстана // Вопросы статистики, М., 2000, № 9. С. 71-79.
30 Казахская ССР. Административно-территориальное деление. Алма-Ата, 1989. С. 4; Демографический ежегодник Казахстана. Алматы, 1999. С. 5.
31 Рассчитано по данным, использованным при составлении табл. 3 и 4.
32 Начнем с понедельника, 2003, 10-16 января.
33 Демографический ежегодник Казахстана... С. 16-18.
34 В октябре 1997 года Назарбаев говорил: «Нам следует ожидать крупного высвобождения рабочей силы на селе, значительной миграции сельских жителей в город и развития процессов урбанизации. Село сегодня стало средоточием всех основных социальных проблем — невыплата зарплаты, пенсий, отсталости, бедности и безработицы, слабых инфраструктуры, образования и здравоохранения, экономических катаклизмов. При этом здесь самый высокий демографический потенциал». См.: Казахстанская правда, 1997, 11 октября.
35 Казахстанская правда, 2002, 30 апреля.
36 Там же.
37 Казахстанская правда, 2002, 25 декабря.
38 Из интервью Е. Жовтиса по материалам Послания президента народу Казахстана 4 апреля 2003 г. // Мегаполис, 2003, 10 апреля.
39 Тажутов А. Здравствуй, дивный «третий мир» // Мегаполис, 2002, 29 июня.
40 Рудный Алтай, 2003, 4 ноября.
41 Исследование проведено областным акиматом и НИИ демографии ВосточноКазахстанского государственного университета. Опрошено 720 человек во всех районах области .
42 Назарбаев Н. Основные направления внутренней и внешней политики на 2004 год. Послание Президента народу Казахстана // Казахстанская правда, 2003, 5 апреля.
43 Тажутов А. Земля-кормилица перестает кормить...// Мегаполис, 2003, 17 апреля.
44 Гали А. Казахский манифест // Мегаполис, 2001, 12 сентября.
45 Мегаполис, 2001, 10 января.
46 Национальный состав населения Республики Казахстан. Т. 2. Население Республики Казахстан по национальностям и владению языками. Итоги переписи населения 1999 г. в Республике Казахстан. Алматы, 2000. С. 10.
47 Мегаполис, 2003, 10 апреля.
48 Весьма характерно название статьи А. Тажутова «Монолог у точки возврата. В Казахстане утверждаются феодальные общественные отношения». См.: Мегаполис, 2002, 9 сентября.
49 Там же.
