CC BY
29
гионализма как тенденции высвобождения из-под опеки центра, которая присуща, хотя и в разной степени, как республикам, так и областям и краям. Главным источником и «движущей силой» региона-листских устремлений служат интересы и амбиции местных элит.
Поскольку императивным на данном этапе развития государственности для России является вопрос о сохранении ее государственной и территориальной целостности, именно верховенство федеральной Конституции и федеральных законов способно обеспечить суверенитет Российской Федерации. Эта установка четко зафиксирована в федеральной Конституции, которая, в сущности, определяет Российскую Федерацию как сугубо конституционную и не допускает самовольного выхода какого-либо из ее субъектов из состава единого государства.
При всех оговорках все-таки можно сказать, что в Республике Дагестан принята Конституция, в основных своих параметрах соответствующая Конституции Российской Федерации. Конституция Республики Дагестан и определила институциональную структуру новой властной системы. Однако в государственно-политическом устройстве республики сохранились некоторые элементы, которые противоречат, во-первых, общепризнанным во всем мире ценностям и нормам политической демократии и правового государства, во-вторых, отдельным нормам Конституции Российской Федерации. Эти недостатки особенно отчетливо обнаруживаются в структуре и функциях Государственного совета, являющегося центральным элементом государственно-политической системы Республики Дагестан.
«ВластьМ., 2003 г., № 9, с. 9-14.
С.Голунов,
кандидат исторических наук (г. Волгоград) КАВКАЗСКАЯ ГРАНИЦА РФ: ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ И МЕЖДУНАРОДНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА
Пограничные проблемы, вставшие перед Россией после распада Советского Союза, уникальны как по своим масштабам, так и по качественным характеристикам. Впервые в истории дезинтеграция страны привела к появлению более 10 тыс. км новых государственных рубежей, проходящих в приграничных зонах с серьезно различающи-
мися ландшафтными, коммуникационными, социальными, этнокультурными, экономическими, геополитическими и другими условиями. Рубежи эти приобрели новый статус, выполняя прежде лишь функцию административного размежевания. Конечно, само наличие административных границ сыграло позитивную роль, став амортизатором, позволившим в ряде случаев избежать серьезных межгосударственных и межэтнических конфликтов. Однако границы эти в большинстве случаев оказались малоприспособленными к новой роли, не будучи делимитированными и оставляя при этом разделенными многочисленные этнические общности, тяготеющие друг к другу. Процесс стабилизации структуры трансграничных отношений в ряде случаев, возможно, займет еще не одно десятилетие.
Из всех границ Российской Федерации ее кавказские рубежи отличаются наибольшей барьерностью. Большинство участков словно служат иллюстрацией «теории естественных границ», определяясь рельефными преградами: горными хребтами и реками. Рельефным разделителем для преобладающей части как российско-грузинской, так и российско-азербайджанской границ служит Главный Кавказский хребет, вершины которого превышают 3500—4000 м. Они покрыты вечными снегами, разделяются труднопроходимыми перевалами, занятыми ледниками и снегом. В восточной части горы постепенно понижаются, и, по мере приближению к Каспийскому морю, их высота уменьшается. В роли линий разграничения на двух участках выступают реки. На отрезке границы с Грузией протяженностью 52 км, вплоть до своего впадения в Черное море, эту роль играет река Псоу. Река Самур выполняет ту же функцию на прилегающем к Каспию участке границы с Азербайджаном (длина — 36,5 км). Как и во многих других случаях, данные о протяженности государственных границ РФ с Грузией и Азербайджаном довольно существенно расходятся. Длина границы с Азербайджаном оценивается, например, цифрами от 284 до 350 км, с Грузией — от 723 до 906 км. Уточнение данных относительно протяженности границ имеет принципиальное значение для реализации мероприятий по обеспечению пограничной безопасности и развития приграничного сотрудничества. По оценке Федеральной пограничной службы РФ, оборудование 1 км границы в горной местности обойдется в сумму от 15 до 20 млн. руб., не считая создания пунктов пропуска, каждый из которых оценивается от 3 до 15 млн. руб. Таким образом, полноценное обустройство преимущественно высокогорной российско-грузинской границы может обойтись
в сумму, эквивалентную 600 млн. долл. США, что стало бы весьма обременительным для российского бюджета.
При этом границы России с закавказскими государствами обладают выраженной коммуникационной барьерностью. С сопредельными территориями Закавказья РФ соединяют две железные дороги, из которых лишь по одной (соединяющей Дагестан и Азербайджан) осуществляется трансграничное сообщение. Через территорию Абхазии железнодорожные перевозки длительный период (до декабря 2002 г.) не осуществлялись, что связано с режимом санкций, действующих в отношении самопровозглашенной республики. Число пересекающих кавказские границы РФ автодорог также невелико: четыре на азербайджанском и четыре — на грузинском участке. Главный Кавказский хребет пересекают десятки туристических маршрутов и множество троп, которыми пользуются местные жители. Эти тропы в своем большинстве проходимы лишь в летнее время. Ландшафтная барьерность, а также не вполне благоприятная экономическая и политическая конъюнктура постсоветского периода объясняют относительную слабость трансграничных инфраструктурных связей в сферах производства и энергетики. Речь идет, в первую очередь, о поставках в Грузию и Азербайджан российского газа (для выработки электроэнергии и отопления объектов коммунального хозяйства), о транспортировке в Грузию электроэнергии (осуществляется через Северную Осетию) и перекачке азербайджанской нефти по проходящему через Дагестан трубопроводу Баку—Новороссийск. Учитывая, что в советский период экономическая инфраструктура нынешних приграничных территорий создавалась как единый комплекс, необходимость совместной эксплуатации ряда народнохозяйственных объектов сохраняется до сих пор. Одним из примеров могут служить водозаборные распределители на р. Самур, находящиеся на российской территории, но еще в советский период переданные в управление Азербайджана. Как будет показано ниже, проблема распределения водозаборных квот осложняет процесс делимитации.
Социально-экономические условия в различных районах приграничья серьезно различаются. В приграничный пояс северокавказских регионов входят Дагестан, Чеченская Республика, Республика Ингушетия, Республика Северная Осетия—Алания (РСО), Кабардино-Балкарская Республика (КБР), Карачаево-Черкесская Республика (КЧР) и Краснодарский край. Общая площадь приграничных регионов составляет более 180 тыс. кв. км, численность населения —
10,2 млн. человек. Практически половина этой численности (более 5 млн. человек) приходится на Краснодарский край, еще пятую часть (2,1 млн.) составляет население Дагестана, на третьем месте (по крайней мере по фигурирующей в официальной статистике оценке) Чеченская Республика (830 тыс. человек). На другом полюсе находятся Республика Ингушетия (321 тыс. человек) и КЧР (436 тыс. человек). Пространственные и демографические характеристики сопредельных государств являются в целом сопоставимыми. На территории площадью более 156 тыс. кв. км (из них 69,7 тыс. кв. км приходится на Грузию и 86,6 тыс. — на Азербайджан) проживают 13,7 млн. человек (8,3 млн. в Азербайджане и 5,4 — в Грузии).
Социально-экономические показатели российских приграничных регионов Северного Кавказа резко контрастируют друг с другом. На одном полюсе находится Краснодарский край, дающий почти три четверти совокупного валового продукта данного региона; второе место в целом удерживает Кабардино-Балкария; в аутсайдерах находятся Чечня, Ингушетия, КЧР и Дагестан. Регионы этой группы являются выраженными реципиентами, заметно отставая по показателю среднедушевого дохода. Тем не менее в среднем социально-экономические показатели приграничных регионов РФ заметно превышают аналогичные показатели сопредельных закавказских государств. Так, совокупный ВВП первых в (18,6 млрд. долл. по данным на 2000 г.), как минимум, в два раза больше суммарного ВВП сопредельных стран Закавказья, а ВВП одного лишь Краснодарского края (13,6 млрд. долл.) — по крайней мере, в полтора раза. Средний по российскому приграничью показатель душевого ВВП за тот же год (1990 долл. США) также оказался почти в четыре раза больше, чем у южных соседей (540 долл. в Азербайджане и 510 — в Грузии). Наконец, по данным на 2001 г., среднероссийская зарплата (119 долл.) более чем в 2,5 раза превышала грузинскую (46 долл.) и более чем в два раза — азербайджанскую (57 долл.).
Ключевой социальной характеристикой приграничной зоны является этнический состав ее населения. Такой состав более разнообразен с российской стороны. Доля русских превышает 50% (более 5 млн. человек), однако 4/5 этого количества приходится на Краснодарский край; на остальной территории она составляет около 20% (наибольшая — около 40% — в КЧР, наименьшая — около 10% — в Ингушетии). При этом русское население сосредоточено, в основном, в крупных городах, а его доля в приграничных районах очень
мала. На сопредельных территориях доля титульного населения заметно преобладает: в Азербайджане оно составляет 82,7%, в Грузии — 70%. При этом наибольшая концентрация этнических меньшинств в обоих случаях имеет место в приграничных районах, а также столицах — Баку и Тбилиси. Русское население в обоих случаях не является даже второй по численности этнической группой, составляя лишь 1,8% населения Азербайджана и примерно 4% населения Грузии.
Большая часть приграничной зоны обладает высоким потенциалом этнической конфликтности. До сих пор фактически продолжаются боевые действия в Чечне, далеки от окончательного разрешения осетино-ингушский, грузино-абхазский и грузино-южноосетинский конфликты, непростая ситуация в сфере межэтнических отношений сохраняется в КЧР, КБР и Дагестане. Для закавказских же государств положение осложняется тем, что почти все актуальные и потенциальные конфликты в северном приграничье в той или иной мере имеют ирредентистский потенциал. Южная Осетия претендует на воссоединение с Северной в составе РФ, тогда как в общественном мнении Абхазии популярна идея не только присоединения к России, но и установления самых тесных связей с родственными народами абхазско-адыгейской семьи: черкесами, адыгейцами, кабардинцами. Серьезный, хотя и латентный ирредентистский потенциал сохраняется в населенной лезгинами зоне российско-азербайджанского приграничья.
Ввиду сложной социально-экономической и этнополитиче-ской ситуации для приграничных территорий, в том числе для Азербайджана и Грузии в целом, ключевым фактором является миграционный обмен. Такой обмен, имеющий выраженную этническую специфику, в постсоветский период приобрел самые различные формы, включая временную (сезонную, челночную и др.) и постоянную, вынужденную, трудовую и торговую миграцию; туристические поездки. В условиях жесткой ландшафтной и ужесточающейся административной барьерности кавказских границ РФ основными «окнами» для трансграничной миграции являются причерноморская часть рубежей Краснодарского края и прикаспийское приграничье Дагестана, проходящие через Северную Осетию транскавказские автомагистрали, а также маршрут Итум-Кале—Шатили, соединяющий Южную Чечню и Кахетию (Грузия). Главным направлением трансграничной миграции в северокавказском пограничном поясе является Краснодарский край. Количество находящихся в регионе беженцев оценивается в 40
тыс. человек, из которых до половины составляют грузины, покинувшие Абхазию в период боевых действий. Фактор абхазской миграции в Краснодарский край имеет значение, по большей части, в контексте не постоянного этнокультурного присутствия, а трансграничной торговли (в первую очередь, цитрусовыми), которая является для значительной части населения главным источником существования. По данным ФПС, ежедневно из Абхазии в Краснодарский край и обратно проходят 5 тыс. человек, а в сезон сбора цитрусовых их количество увеличивается до 12 тыс. человек, перевозящих 400—450 т фруктов. В конце 90-х годов возник встречный миграционный поток, связанный с частичным восстановлением сферы курортного бизнеса. Развивается бизнес (в том числе и теневой), связанный с сопровождением туристов через границу, размещением, организацией экскурсий; отдыхающие становятся все более важным источником дохода для части населения. Миграция в зоне трансграничных магистралей Центрального Кавказа связана, по большей части, политическими и социально-экономическими последствиями грузино-осетинского конфликта. По некоторым оценкам, общее число уехавших достигает 50-60 тыс., причем 23-30 тыс. остаются в РСО до настоящего времени, а в результате миграционного оттока население Южной Осетии за десять лет сократилось со 100 до 80 тыс.
Миграция из Чечни в Грузию обусловлена боевыми столкновениями между федеральными силами и отрядами сепаратистов. Большинство таких мигрантов по дороге Итум-Кале—Шатили перебрались в село Дуиси и другие населенные пункты Панкисского ущелья (Ахметовский район), где, по некоторым сведениям, на начало 2002 г. официально в качестве беженцев были зарегистрированы 2800 человек. Согласно же неофициальной информации, в ущелье сейчас проживают 6 тыс. коренных чеченцев-кистинцев и 6 тыс. приезжих.
Информация относительно миграции на дагестанском участке границы отчасти достаточно противоречива и фрагментарна, что во многом объясняется этнополитическими обстоятельствами периода распада СССР и после него. Общая численность мигрантов, уехавших в период с 1991 г. 2001 г. из Грузии в Дагестан, по официальным данным, составила 1,5 тыс. человек, из которых 740 человек были зарегистрированы в качестве беженцев и вынужденных переселенцев. По причинам социального и этнополитического характера в постсоветский период происходила и массовая миграция в Россию азербайджанских лезгин, аварцев, цахуров и представителей других народов
Дагестана. По официальным статистическим данным, за последние десять лет из Азербайджана в Дагестан переехали 8,4 тыс. человек, из которых 525 были зарегистрированы в качестве беженцев и вынужденных переселенцев.
Через территорию Дагестана идет мощный поток азербайджанской трудовой миграции, направленный, в основном, во внутренние районы России. Численность таких мигрантов, по некоторым оценкам, достигает 2,5-3 млн. человек, что составляет второй по мощности этномиграционный поток после миграции русского населения из стран ближнего зарубежья. Из направленных в противоположную сторону миграционных потоков выделяется паломничество дагестанских мусульман в Мекку; ежегодная численность отправляющихся из республики (главным образом, через Азербайджан) паломников оценивается в 10-12 тыс. человек.
Из связанных с границей политических проблем выделяются прежде всего вопросы делимитации и урегулирования связанных с этнополитическими конфликтами межгосударственных противоречий. После распада СССР новый статус границ России с Грузией и Азербайджаном потребовал их четкого оформления. Осуществляемая специальными комиссиями делимитация продолжается до сих пор. За основу стороны приняли административные границы, существовавшие к моменту прекращения Советским Союзом своего существования. Согласование линии границы с Грузией осложняется прежде всего неподконтрольностью последней территорий Абхазии и Южной Осетии, а также спором относительно принадлежности ряда участков и территорий. Наиболее принципиальные споры ведутся по поводу принадлежности четырех участков на границе Северной Осетии и одного на границе Дагестана. Кроме того, речь идет об участках КБР, КЧР и Ингушетии. По состоянию на 2001 г., линия прохождения границы была согласована уже почти на 90%. Однако наиболее принципиальные вопросы, касающиеся участков, где расположены важнейшие трансграничные транспортные коммуникации, еще ждут своего разрешения.
Более спокойно, хотя также непросто, проходит процесс делимитации российско-азербайджанской границы, линия которой к концу 2002 г. была почти. полностью согласована и оформлена рабочими протоколами. Однако наиболее принципиальная проблема, связанная с регулированием режима забора воды из приграничной реки Самур, по-прежнему остается нерешенной. Возможность ис-
пользования воды имеет важнейшее значение для водоснабжения как Южного Дагестана, так и Азербайджана. В Дагестане считают, что Азербайджан забирает до 80% водостока, тогда как официальная позиция МИД РФ исходит из того, что он должен распределяться пополам. Дополнительным фактором, усложняющим ситуацию на переговорах, является ведомственная принадлежность Азербайджану водо-делителя, расположенного на российской территории.
Межгосударственные отношения РФ с Азербайджаном и Грузией в контексте трансграничных проблем развиваются по-разному. В обоих случаях на них накладывают отпечаток события в Чечне, другие конфликты и противоречия. Еще недавно Москва упрекала как Баку, так и Тбилиси в попустительстве деятельности на их территории чеченских сепаратистов и наемников из третьих стран, использующих азербайджанский и грузинский маршруты для проникновения на российскую территорию, контрабанды оружия и т. п. В качестве одной из ответных мер в 2000 г. Россия заявила о возможности введения визового режима в отношении своих закавказских соседей. Если Азербайджан (социальная стабильность в котором напрямую связана с возможностью трудовой миграции значительной части его граждан в Россию) предпринял серьезные шаги по пресечению деятельности на его территории чеченских сепаратистов, то действия Грузии показались Москве неубедительными, и с 2001 г. визовый режим был введен. При этом исключения были сделаны для Абхазии и Южной Осетии, что вызвало особое недовольство официального Тбилиси, дав ему повод в очередной раз обвинить Россию в поддержке сепаратистов и даже в оккупации ее территорий. Некоторое потепление двусторонних отношений наметилось лишь в ноябре 2002 г., когда Грузия предприняла определенные меры, включая арест и выдачу России ряда активистов чеченского подполья. В свою очередь, у соседних государств имеются претензии к РФ, связанные с деятельностью на ее территории сил антиправительственного, в том числе сепаратистского, характера. В азербайджанском случае речь идет об организации «Садвал», выступающей за воссоединение населенных преимущественно лезгинами территорий в составе России и Азербайджана. Своих целей организация добивается самыми различными средствами, не исключая и террористические акты; на этом основании активисты организации уже неоднократно выдавались Азербайджану. Тбилиси же выражает недовольство относительно благожелательного отношения другой стороны к Южной Осетии и Абхазии, не
признающим над собой суверенитет Грузии. Москва оказывает мощное политическое давление с целью воспрепятствовать возможным попыткам Грузии решить конфликт военными средствами. Следует отметить, что мотивы России достаточно серьезны: возможные военные операции Грузии в Абхазии и Южной Осетии чреваты гуманитарной катастрофой и неконтролируемой миграцией из этих районов в российское приграничье.
Проблемы безопасности кавказских границ РФ далеко не исчерпываются межэтническими конфликтами и межгосударственными противоречиями. Спектр таких вызовов, имеющих трансграничное измерение, весьма широк. Остановимся на некоторых из таких проблем подробнее.
Контрабанда. Ландшафтная барьерность кавказских границ РФ не является, однако, непреодолимой преградой для контрабандистов, которым сложный рельеф пограничья, мешающий организовать полноценную охрану рубежа, порою играет на руку. Наиболее опасным видом контрабанды в кавказских условиях является торговля оружием. Основные трансграничные каналы поставки приблизительно известны: речь идет, в частности, об осетинском, ингушском, чеченском и дагестанском участках грузинской границы, а также о различных маршрутах, проходящих через границу азербайджанскую. Во всех этих случаях фигурируют как обходные горные тропы, так и основные авто- и железнодорожные магистрали в прибрежной зоне. Следует отметить, что в настоящее время возможности контрабанды оружия в обход действующих контрольно -пропускных пунктов существенно ограничены. В зимнее время по горным тропам могут пройти лишь пешеходы, способные нести на себе груз не тяжелее гранатомета. Однако и в летнее время вьючные животные могут нести на себе относительно небольшие партии: на одной лошади, например, можно перевезти не более 30 автоматов. Теоретически гораздо шире возможности провоза крупных партий оружия в транспортных средствах, следующих через границу по авто- и железнодорожным магистралям и проходящих при этом пограничный и таможенный контроль. Закономерно, что именно здесь происходит задержание наиболее крупных партий оружия и боеприпасов. Так, по итогам 2001 г., во всей зоне ответственности Северо-Кавказского регионального управления ФПС (включая астраханский участок границы с Казахстаном, российскую зону Каспия, краснодарский и ростовский участки российско-украинской границы) было задержано около 100 единиц
стрелкового оружия, более 17 900 боеприпасов. Особую тревогу вызывает тенденция колоссального роста объемов задержанных взрывчатых веществ — 19,3 т (по сравнению со 101 кг в 2000 г.). Таким образом, резко увеличивающаяся часть «клиентов» нелегального рынка вооружений региона в настоящее время ориентирована на проведение терактов и других преступлений с использованием взрывных устройств. Судя по объемам задерживаемого груза, «кавказский маршрут» как канал незаконной доставки в пределы РФ наркотических веществ играет, по крайней мере, не главную роль. В 2000 г. пограничниками СКРУ было задержано 60 кг наркотиков, а в 2001 г. — всего 6,7. И все же Кавказ в рассматриваемом плане является одним из наиболее потенциально опасных направлений. Из других разновидностей контрабанды в 90-х годов значительную долю составляли поставки в Россию нелицензионного спирта через Северную Осетию и (в меньших объемах) Дагестан. Предпринятые во второй половине 90-х годов меры, в том числе и по ужесточению контроля на кавказских границах РФ, позволили нанести спиртовой мафий серьезный удар и значительно сократить теневой трансграничный оборот алкогольной продукции в регионе. Только в 1997-1998 гг. через российско-грузинскую границу не было пропущено более 4 тыс. автомобилей со спиртом общим объемом около 40 тыс. т. Ужесточение мер привело к так называемой «спиртовой войне», вызвавшей уже упомянутый территориальный спор в районе Военно-Грузинской дороги и, в итоге, отставку тогдашнего директора ФПС А.Николаева. Вряд ли можно однозначно считать, что противоборство с поставщиками в Россию нелегального спирта в итоге было полностью выиграно, однако объемы таких поставок через кавказское приграничье РФ существенно сократились.
Локальная преступность. Сложная социально-экономическая и социально-политическая обстановка в приграничных paйонах, примыкание к ним обширных зон, которые фактически неподконтрольны центральным и даже местным властям, создают весьма питательную среду для трансграничной криминальной активности локального характера. Так, тяжелая социально-экономическая ситуация в примыкающих к Краснодарскому краю, КЧР и КБР районах Абхазии и Сванетии побуждает некоторых представителей местного населения заниматься скотокрадством, браконьерством и грабежом туристов. Нарушители, оснащение которых нередко оказывается лучше, чем у пограничников, пользуются недемаркированностью границы и захо-
дят в глубь российской территории за пределы пятикилометровой пограничной зоны, которой, как правило, ограничивается сфера ответственности погранслужбы. Периодически между пограничниками (при поддержке егерей и подразделений МВД) и браконьерами происходят вооруженные столкновения, порою ведущие к человеческим жертвам.
Разнообразие и насущность трансграничных вызовов на кавказском участке создали необходимость укрепления пограничного режима. После распада СССР новый статус прежних административных границ РФ с Грузией и Азербайджаном потребовал принятия специальных мер по их охране, включая реформирование структуры погранслужбы. Принимая во внимание новые задачи, в 1993 г. был сформирован Кавказский особый пограничный округ с центром в Ставрополе. Летом 1998 г. округ был переименован в СевероКавказское региональное управление ФПС. В его состав входят 12 отрядов, из которых охраной сухопутных границ РФ с закавказскими государствами занимаются девять. Их центры находятся в городах Сочи, Черкесске, Нальчике, Владикавказе, Назрани и Дербенте, населенных пунктах Итум-Кале (Чечня), Хунзах и Ахты (Дагестан). Лишь после сентябрьских событий 1999 г. в Дагестане и начала второй широкомасштабной военной кампании федеральных сил в Чечне пограничникам удалось приступить к охране чеченского участка границы с Грузией. Под контроль взяты основные перевалы Главного Кавказского хребта, ключевые опорные пункты. Быстро развивается пограничная инфраструктура. Всего чеченский участок границы с Грузией в настоящее время охраняют примерно 2 тыс. человек. Пограничные пункты фортификационно сооружены, оснащены системой огня, артиллерией и другими видами оружия. Чеченский конфликт стал одной из главных причин укрепления и других участков российско-грузинской, а также российско-азербайджанской границ. В частности, предпринимаются дополнительные меры по усилению охраны высокогорных участков границ КЧР и КБР. При этом действующие в данных районах подразделения испытывают нехватку квалифицированных кадров, горного снаряжения. Одной из главных проблем пограничников на Кавказе стало налаживание контактов с местным населением. В период оборудования пограничных застав порою имели место довольно серьезные трения, вызванные не только недовольством коренных жителей ограничениями их контактов с сопредельными территориями и хозяйственной деятельности в пригра-
ничной зоне, но и незнанием служащими местных традиций. В настоящее время изучение последних стало обязательной частью инструктажа личного состава, особый акцент делается на оказание местному населению медицинской и хозяйственной помощи, установление более тесных контактов. Параллельно с развертыванием подразделений пограничной службы происходило становление инфраструктуры таможенного контроля. К настоящему времени такой контроль осуществляется в пяти пунктах пропуска (в том числе четырех автомобильных и одном железнодорожном) на российско-грузинской и шести (из которых четыре автомобильных, один железнодорожный и один пешеходный) — на российско-азербайджанской границе.
Кавказские границы России являются наиболее барьерными во всем приграничном поясе РФ. Речь идет не только о горном ландшафте, но и слабой развитости путей сообщения и другой трансграничной экономической инфраструктуры, нестабильных политических отношениях между соседними государствами. Ключевое значение в этом контексте имеет ситуация в сфере межэтнических отношений. Специфика кавказского приграничья РФ в данном плане заключается в том, что на большинстве его участков по обе стороны приграничной зоны численно преобладают не являющиеся для сопредельных стран титульными этнические общности, в ряде случаев искусственно разделенные границей. С учетом социально-экономических трудностей и политической дестабилизации это создает питательную почву для конфликтов сепаратистского и ирредентистского характера. С упомянутыми конфликтами связана и большая часть проблем пограничной безопасности РФ на кавказском участке. Главными угрозами в настоящее время остаются трансграничная активность незаконных вооруженных формирований и контрабанда оружия. Решение этих и других проблем затрудняется материальными и техническими трудностями становления пограничного режима, слабостью пограничных служб и других силовых структур сопредельных стран, особенно Грузии. Свою роль играют и политические противоречия во взаимоотношениях РФ с этим государством: конфликты на приграничных территориях нередко используются обеими сторонами для оказания давления друг на друга. Кавказское пограничье РФ является жестко барьерным и в плане потенциала для развития трансграничного сотрудничества. Из всех граничащих с Грузией и Азербайджаном российских регионов лишь Дагестан имеет такую структуру внешнеторгового товарооборота, в которой соседнее
государство выступает в качестве приоритетного партнера. Однако важность трансграничного сотрудничества остальных территорий далеко не исчерпывается объемами товарооборота: порою не менее важное значение имеют социальные и культурные факторы, включая доходы от локального трансграничного бизнеса и тесные связи между разделенными границей представителями одной и той же или родственных этнических общностей. Игнорирование этих факторов способно привести к дестабилизации ситуации по обе стороны границы, поэтому в настоящее время стоит задача нахождения разумного сочетания необходимой жесткости пограничного режима с потребностями сохранения и развития легальных трансграничных связей.
«Россия и Восток: Проблемы взаимодействия», Волгоград, 2003 г., с. 303-318.
