CC BY
105
КАВКАЗ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЕВРАЗИЙСТВА
Фархад АЛИЕВ
диссертант Академии государственного управления при Президенте Азербайджанской Республики (Баку, Азербайджан)
Г еополитическая специфика региона
Кавказ, по мнению исследователей, — объект пристального внимания со стороны европейских государств и восточных евроазиатских империй. За установление своего контроля над этим регионом на протяжении последних 20 веков бились такие державы, как Римская империя и Персия, Византия и Османская империя... Кавказ помнит нашествия полчищ Тимура Хромого и Чингисхана, Шаха Аббаса и Мамая1.
Создатели виртуального этнического музея отмечают: «Кавказ занимает небольшую часть территории Евразии, и поистине остается удивляться, насколько все разнообразно в этом краю. Природные условия меняются от субтропических до полярных, города также
1 См.: Материалы Интернет-форума «Чеченский кризис и «особенности национальной политики» на Кавказе» [http://www.agentura.ru/Forum/archive2001/3767.html].
свойственны Кавказу, как и высокогорные селения, состоящие из одного дома-крепости... В крае сосуществовали христианство, ислам, иудаизм и множество собственных своеобразных верований»2.
По мнению российского политолога А. Дугина, рассматриваемый регион в течение вот уже трех веков является традиционной сферой стратегического противостояния России и Запада (в прошлом — в основном Британской империи, ныне — США). а смысл позиционной геополитической войны состоял в следующем: Россия стремилась выйти к теплым морям, к Югу, к Индии и Индийскому океану, Англия стремилась всячески противостоять этому. Кавказские войны, Крымская война, все русско-турецкие и русско-иранские войны имели именно этот геополитический смысл. С обратной от России стороны всегда находилась Англия3.
В подобном русле рассуждает и А.А. Громыко: «.удивительная метаморфоза произошла за последние несколько лет с регионом, в котором, согласно Киплингу, разворачивалась в XIX веке «Великая игра». Тогда речь шла о соперничестве России и Англии за влияние в Средней Азии. Позже Кавказ и Средняя Азия прочно вошли в зону жизненных интересов царской, а затем советской России. Англия сконцентрировала свои усилия на Ближнем Востоке и Индии. Казалось, ничто не изменит установившегося расклада сил. Однако конец второго тысячелетия преподнес свои сюрпризы. «Великая игра» возобновилась, более того, расширилась до планетарных масштабов. На политической карте мира появились новые страны, а регион Каспийского бассейна оказался источником, из которого все уважающие себя державы рассчитывают получать энергию в недалеком будущем. Из региона, долгое время находящегося далеко от центра внимания мирового сообщества, Центральный Кавказ (Закавказье) и Центральная Азия (Средняя Азия) неожиданно превратились в «многослойный пирог» местных, региональных и глобальных интересов, представляя собой громадные «территории-проливы» с двойственной цивилизационной ориентацией. Здесь сходятся христианство и ислам, Запад и Восток, Европа и Азия, евразийство и атлантизм. Региону не приходится жаловаться и на недостаток активных соседей. Все они без исключения стоят перед необходимостью решать жизненно важные для своего дальнейшего развития задачи. На севере Россия пытается вырваться из заколдованного круга экономических и политических потрясений; на западе Турция балансирует между светским режимом, подпертым штыками, и умеренным исламизмом; на востоке уверенно набирает мощь Китай; на юге Иран, нависающий над Персидским заливом...»4
С учетом того, что «великое противостояние Запад — Восток, в течение столетий базирующееся на фундаментальном законе геополитики (дуализме теллурократии и талассокра-тии) протекало в основном как военно-политическое соперничество двух культурно-исторических цивилизаций: демократии и идеократии»5, можно констатировать, что одним из «эпицентров» подобных «цивилизационных потрясений» был и остается Кавказско-Каспийский регион. В данной связи П. Дарабади подчеркивает, что рассматриваемый регион, «наряду с бассейнами Северного Ледовитого океана и Аральского моря, входит в «осевую зону» (Pivot area) — Heartland, то есть во внутриконтинентальные евразийские территории, вокруг которых происходило пространственное геоисторическое развитие. Историческая же динамика геополитических процессов вокруг этого региона теснейшим образом связана с тем, что на протяжении последних двух тысячелетий здесь тесно контактировали три могучих суперэтноса: тюркский, славянский и арийско-иранский, в более же широком цивилизацион-
2 Этнографические этюды. Народы Кавказа [http://www.ethnomuseum.ru/parad/Ethnographic_Etudes/ Caucasus/Caucasus_pieples/index.htm].
3 См.: Дугин А Г. Основы геополитики. М.: Арктогея-центр, 2000. С. 803 [http://www.arctogaia.com/public/ osnovygeoZvocabul.htm].
4 Громыко А.А. Новая Великая игра: Каспий стал средоточием геополитических интересов государств регионов // Независимая газета, 20 августа 1998.
5 Дарабади П. Каспийский регион в современной геополитике // Центральная Азия и Кавказ, 2003, № 3 (27). С. 76.
ном смысле начиная с VII века — христианский и мусульманский миры, а частично и буддизм»6.
Являясь «пограничной» зоной, эта территория на протяжении всей обозримой истории самим своим географическим положением была обречена на перманентные конфликты как узко регионального характера, так и с участием внешних сил. По мнению ряда исследователей, для политического ландшафта и менталитета народов Кавказа почти во все времена было характерно существование весьма сложного и запутанного клубка проблем, которые слишком часто становились причиной ожесточенных споров, кровавых конфликтов и войн между народами и странами региона. В контексте исторической ретроспективы он являл собою либо буферную зону между конкурирующими империями, либо их составную часть. Именно в пределах указанного региона историей были проложены границы, разделяющие ареалы обитания этносов, принадлежащих порой к различным культурно-цивилизационным кругам, нередко враждебным друг другу.
Однако, несмотря на указанную выше «конфликтность» Кавказа, его следует рассматривать и как некое цельное культурно-цивилизационное полотно, как территорию, представители которой так или иначе связаны друг с другом общностью исторических судеб, спецификой менталитета, образом жизни. В контексте своеобразной перманентной «конфликтности» региона примечательна мысль Г. Зиммеля: « .на почве родственной общности возникает более сильный антагонизм, чем между чужими. Взаимная ненависть мельчайших соседних государств, у которых вся картина мира, локальные связи и интересы необходимым образом весьма сходны и нередко должны даже совпадать, часто намного более страстна и непримирима, чем между большими нациями, пространственно и по существу совершенно чужими друг другу»7.
Специфическая особенность региона — его чрезвычайно сложное этнолингвистическое наполнение. В советский период на этой относительно небольшой территории площадью в 440 тыс. кв. км8, численность населения которой не превышала 30 млн чел.9, проживали (и ныне проживают) представители более 50 народов, говорящих на языках 3 лингвистических семей10. Так, к иафетической (кавказско-иберийской) языковой семье относятся грузины, горские народы Дагестана, народы вайнахской и адыгской групп и другие; к тюркской группе алтайской языковой семьи — азербайджанцы, кумыки, ногайцы, карачаевцы, балкарцы и т.д.; к индоевропейской — армяне, осетины, таты, талыши, горские евреи, курды.
Исходя из условности любых классификаций, в контексте структурирования рассматриваемого региона, на наш взгляд, можно говорить о наличии, как минимум, двух подходов. Первый — принятое в российской (советской) науке деление завоеванного Российской империей Кавказа на две части: Северный Кавказ и Закавказье, «границу между которыми проводят по Главному или Водораздельному хребту Большого Кавказа»11. При этом западную оконечность Большого Кавказа относят к Северному Кавказу целиком. Однако «с физикогеографической точки зрения эти понятия не считаются единицами территориального деле-ния»12. Второй подход (его концепция предложена Э. Исмаиловым и З. Кенгерли) состоит в следующем: отмеченная выше российская (советская) модель деления данного региона на две части исчерпала себя, поскольку, во-первых, «исчезла ее основа — геополитическая реальность периода монопольного доминирования России на Кавказе; во-вторых, указанная модель базируется на неверном отражении исторически сложившихся социально-экономических, социокультурных и этнических параметров Кавказа»13.
6 Дарабади П. Каспийский регион в современной геополитике // Центральная Азия и Кавказ, 2003, № 3 (27). С. 76—77.
7 Зиммель Г. Избранное. Т. 2: Созерцание жизни. М., 1996. С. 505.
8 См.: Большая советская энциклопедия. Т. 11. М.: Советская энциклопедия, 1973. С. 113.
9 См.: Гаджиев К. С. Геополитика Кавказа. М.: Международные отношения, 2003. С. 40.
10 См.: Большая советская энциклопедия. Т. 11. С. 116.
11 Там же. С. 113.
12 Там же.
13 Исмаилов Э., Кенгерли З. О категории Кавказ // Доклады Национальной академии наук Азербайджана, 2002, № 5—6, Баку: Элм. С. 292—293.
Считая неправомерным сужение данных параметров и включая в пределы Кавказского региона северо-восточные области Турции (Карс, Ардаган, Артвин, Игдыр и др.), а также северо-западные области Ирана (Восточный Азербайджан, Западный Азербайджан и др.), исследователи предлагают следующую схему деления региона: Центральный Кавказ (Азербайджан, Армения, Грузия); Северный Кавказ (автономные образования в пределах Российской Федерации); Южный Кавказ (приграничные с Азербайджаном, Арменией, Грузией илы Турции — Юго-Западный Кавказ и северо-западные останы Ирана — Юго-Восточный Кавказ). Включение указанных в последнем пункте илов и останов авторы обосновывают тем, что «указанные области многие века до завоевания Россией Кавказа находились в одном социально-экономическом и этнокультурном ареале»14.
Если использовать терминологию американского геополитика С.Б. Коэна, то Кавказ в целом — своеобразный дисконтинуальный пояс Евразии, зона, по определению А. Дугина, «неопределенной, вариабельной ориентации, могущей повернуться как к теллурократичес-кому континенту, так и к талассократическому морю»15, контроль над которой имеет стратегическое значение для геополитических субъектов глобального масштаба.
Собственно говоря, подобная геополитическая характеристика и обусловила то, что «с незапамятных времен Кавказ рассматривался как один из важнейших геостратегических регионов, отделяющих Восточную Европу от азиатских степей, православие от ислама, как барьер между Византийской, Османской, Персидской и Российской империями и арена борьбы империй и межнациональных конфликтов. В то же время расположенный на стыке Европы и Азии Кавказ представляет собой удобный плацдарм для продвижения в глубь Среднего и Ближнего Востока, а также в бассейны Каспийского, Черного и Средиземного морей. Одновременно он является связующим звеном между этими регионами»16. Таким образом, расположившись на юго-западе Евразии, рассматриваемый «специфический регион, где сошлись ведущие мировые религии, прежде всего христианство и ислам, Запад и Восток, Европа и Азия, Север и Юг»17, служит как бы стыковым звеном между разными мирами, проявляя свою лимологическую сущность.
На современной политической карте мира Кавказ соприкасается с Российской Федерацией, Украиной, Болгарией и Румынией (через Черное море), Центральной Азией (через Каспий), Ираном, Турцией и далее с арабскими странами, а имея выходы к трем морям (Каспийскому, Черному, Азовскому), он располагает развитой транспортно-коммуникационной сетью.
Актуализация проблемы региона в конце XX — начале XXI веков объясняется рядом факторов, из которых выделим следующие:
1) Изменение геополитической конфигурации в глобальном масштабе. Распад Советского Союза открыл доступ к Кавказу для всех «заинтересованных сторон». Помимо России, выступавшей в СССР «осевой республикой», на ту или иную степень контроля над рассматриваемой территорией (особенно это касается Центрального Кавказа, не являющегося в отличие от Северного Кавказа частью Российской Федерации) стали претендовать (в первую очередь) США, Турция, Иран и страны Западной Европы.
2) Природные ресурсы!. Как отмечалось выше, в советский период «конфликтность» Кавказа особо не проявлялась. Она явственно выступила в качестве своеобразного камня преткновения в соперничестве разных стран и политических сил именно после распада СССР, поскольку помимо прочего ряд действующих геополитических субъектов стал рассматривать регион как источник широкого спектра природных ресурсов, прежде всего углеводородных18. Именно они, по мнению С. Корнелла, —
14 Исмаилов Э., Кенгерли 3. Указ. соч. С. 293.
15 Дугин А.Г. Указ. соч.
16 Гаджиев К.С. Указ. соч. С. 10.
17 Там же. С. 43.
18 С учетом первого пункта следует отметить, что в период существования СССР вопрос о природных богатствах региона не стоял с такой актуальностью в международном масштабе, поскольку распоряжение указанными ресурсами находилось в пределах исключительной юрисдикции советского государства.
важнейшая причина повышения интереса к Кавказско-Каспийскому региону со стороны крупнейших мировых политических и деловых кругов19.
По энергетическим ресурсам данный регион занимает второе место в мире (после Саудовской Аравии). Лишь в бассейне Каспия разведанные запасы нефти и газа достигают соответственно 30 млрд баррелей и 7 трлн куб. м. При текущем мировом потреблении нефти в 70 млн баррелей в день и газа — 2,2 трлн куб. м в год только эти сырьевые кладовые полностью покрыли бы спрос на нефть в течение 14 месяцев, на газ — в течение 3 лет. По этим показателям Каспий уступает Персидскому заливу, но опережает залежи Северного моря. Еще большее впечатление производят прогнозируемые запасы: по самым осторожным подсчетам, они составляют 100 млрд баррелей нефти и 10 трлн куб. м газа20. Таким образом, контроль над Кавказско-Каспийским регионом приобрел стратегическое значение. Согласно заключению многих исследователей, на современном этапе развития международных отношений основную роль в мировом сообществе будут играть государства или группы государств, непосредственно контролирующие крупные центры добычи и производства стратегически важных энергоресурсов, а также регионы, через которые будет производиться их транспортировка, и обеспечивающие при этом функционирование всего комплекса инфраструктуры, необходимого для безопасности всей системы энергоносителей. Естественно, такой подход предполагает, что в этих регионах необходимо создать благоприятные политические условия: установить и поддерживать подконтрольные марионеточные режимы, устранить конкурентов, полностью подчинить эти территории интересам своей политики.
Как связующее звено между Востоком и Западом, Кавказ — один из тех регионов Евразии, которые в XXI веке станут основными субъектами мировых экономических отношений21. П. Дарабади отмечает, что рассматриваемый регион и «его огромные углеводородные ресурсы — важнейшие геостратегические и гео-экономические факторы, которые оказывают существенное влияние на мировую политику и экономику. Особенно это проявляется после известных событий 11 сентября 2001 года, когда пришли в движение мощные тектонические силы, способные коренным образом изменить всю конфигурацию геополитического ландшафта на евразийском пространстве. В наступившем столетии непосредственную роль в определении геополитических позиций той или иной страны играет уровень ее контроля над топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспорти-ровки...»22. Кроме того, указанный регион «богат запасами таких полезных ископаемых, как железные, медные и хромовые руды, глауберова соль, хлориды, фосфориты, асбест и т.д., а также биоресурсами»23. Помимо этого, следует принимать во внимание и тот факт, что Каспий «обеспечивает 90% мирового потребления осетровой икры»24.
3) Специфика географического положения. Само географическое («пограничное») положение Кавказа «обрекает» его на повышенный интерес со стороны различных геополитических субъектов глобального масштаба, будь они государства, военнополитические блоки или определенные группировки, консолидирующиеся на конфессионально-этнической основе. После распада Советского Союза вновь проявилась лимологическая сущность рассматриваемого региона, расположенного на южных рубежах политически и экономически ослабленной России — «осевой», как
19 См.: Cornell S.E. Geopolitics and Strategic Alignments in the Caucasus and Central Asia. // Perceptions. Journal of International Affairs, June — August 1999, Vol. IV, No. 2.
20 См.: Громыко А.А. Указ. соч.
21 См.: Материалы интернет-форума «Чеченский кризис и «особенности национальной политики» на Кавказе».
22 Дарабади П. Указ. соч. С. 76.
23 Гаджиев К.С. Указ. соч. С. 44.
24 Громыжо А.А. Указ. соч.
отмечалось выше, республики канувшего в Лету СССР. Таким образом, возникла возможность «внедриться» в пределы указанной территории в целях дальнейшего ослабления на ней влияния Москвы и вывода региона из сферы ее контроля. Если базироваться на концепциях А. Мэхена, то контроль над Кавказско-Каспийским регионом стратегически важен в контексте имплементации тактики «анаконды»25, то есть сужения «кольца», подконтрольного США, «внедрения» в пределы «дискон-тинуального пояса» и соответствующего «вытеснения» России.
4) Фактор «транзитной зоны!». Этот регион следует рассматривать и как важный узел комплексных транснациональных транспортных систем по линии «Юг — Север» и «Восток — Запад». С учетом лишь перечисленных выше факторов, которыми соответствующий перечень не исчерпывается, можно констатировать, что еще длительное время (до окончательного установления новой системы международного порядка, то есть до тех пор, пока нынешняя монополярная система не будет сменена новой, более приемлемой для большинства геополитических субъектов) эта территория «будет серьезно влиять на мировую экономику и межгосударственные отно-
шения»26.
В. Котилко считает, что на сегодняшний день ситуация здесь характеризуется следующими факторами: «специфические природные условия, в том числе не до конца освоенные запасы полезных ископаемых; неэффективно используемый продовольственный и рекреационный потенциал, большие возможности развития сельского хозяйства; экологические проблемы; высокий риск обострения этнических и религиозных проблем; долговременное отрицательное воздействие внутренних вооруженных конфликтов; появление неурегулированных приграничных конфликтов вследствие распада СССР; непрекращающиеся попытки Запада и США формировать и поддерживать прозападную ориентацию в кавказских и Центральноазиатских государствах»27.
По мнению К.С. Гаджиева, Кавказ целесообразно рассматривать как единое целое безотносительно к государственным, административным, этнонациональным и другим его внутренним границам. Обоснованность такого подхода «определяется общностью тесных многовековых экономических, культурных, политических и иных связей, исторических судеб, близостью стандартов и стереотипов поведения, особенностями менталитета»28. Однако для комплексного понимания специфики региона не следует сбрасывать со счетов и широкий спектр противоречий между его составляющими, проистекающих из природно-географических условий, наличия тех или иных ресурсов, факторов и видов хозяйственной деятельности, транспортной инфраструктуры, геополитической специфики.
Евразийское видение Кавказа
Евразийство с его пропагандой «цветущей сложности» культур и народов, а также с критикой всех видов «центризма»29 (будь он цивилизационный или узконациональный) особо важно именно с учетом нынешних реалий рассматриваемого региона, где, по словам
25 План «анаконды» был использован американским генералом Макклелланом в североамериканской Гражданской войне 1861—1865 годов. Суть его заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит к постепенному стратегическому истощению противника (см.: Дугин А.Г. Основы геополитики. Ч. 1 и 2 [http://www.kprf.ru/Hbrary/3651.shtmtfprint]).
26 Котилко В. Россия и Каспий: геополитические интересы [http://www.nasled.ru/pressa/obozrev/N07_00/ 07_09.HTM].
27 Там же.
28 Гаджиев К.С. Указ. соч. С. 46.
29 Может быть, лишь за исключением своеобразного «идеологического центризма», то есть превалирующей важности идеологии в соотнесении с экономическими, этническими и другими факторами.
Н.С. Трубецкого, «сложность национального вопроса. усугубляется тем, что отдельные национальности враждуют между собой»30. Несмотря на то что данные строки были написаны в 1920-х годах, они актуальны и сегодня.
С. Дерев, подчеркивая чрезвычайную опасность любых форм экстремизма на Кавказе и отмечая «интеграционный» характер евразийской идеологии, считает, что последняя — реальная возможность «сохранить в многонациональном регионе мир не только потому, что он лучше доброй ссоры, но и потому, что это единственное условие для творческого взаимодействия между братскими народами»31.
Учитывая, что в период зарождения евразийства (на заре XX века) Кавказ не выступал еще в качестве независимого геополитического субъекта, а являл собой скорее совокупность «пограничных» территорий, спор за которые на определенных исторических рубежах вели как евроазиатские державы (Персидская, Османская и Российская империи), так и западные, классики евразийства не уделяют этому региону особого внимания. Тем не менее в отдельных их работах отмечается стратегическая важность и анализируются географические особенности рассматриваемой зоны. В частности, П.Н. Савицкий называет данную территорию «областью горного окаймления» «срединного мира»32, то есть Евразии. На ее геополитической карте Кавказ видится классиками учения одним из горных хребтов широтного простирания, окаймляющих три «осевые» равнины Евразии с юга, вместе с Крымским хребтом, Копетдагом, Парапамизом, Гиндукушем, основными хребтами Тянь-Шаня, хребтами на северной окраине Тибета, Ин-Шань, в области Великой Китайской стены33.
Таким образом, классики доктрины рассматривают Кавказ в качестве пограничной зоны Срединного мира, то есть он понимается ими практически как «дисконтинуальный пояс» Евразии (по терминологии упоминавшегося выше С.Б. Коэна).
Центрально-кавказские этнические группы: взгляд Н.С. Трубецкого
Грузины
Говоря об этой этнической группе, данный автор отмечает, что во времена Февральской революции грузины добились признания прав, как минимум, на автономию, ввиду чего эти права оспаривать у них невозможно. Однако поскольку это положение дает повод к возникновению грузинского сепаратизма, всякое российское правительство обязано с ним бороться: «.если Россия желает сохранить бакинскую нефть (без которой вряд ли возможно удержание не только Закавказья, но и Северного Кавказа), она не может допустить самостоятельной Грузии»34. С учетом исторического опыта, по мнению ученого, не признавать известной доли самостоятельности Грузии невозможно, в то же время (с точки зрения общеевразийских интересов) недопустимо признавать ее полную независимость. По мнению классика евразийства, с учетом вышеизложенного необходимо выбрать некую срединную линию поведения, притом такую, которая не давала бы повода для развития в грузинской среде русофобских настроений. В контексте своей же критики евроцентризма автор подчеркивает необходимость усвоить, что грузинский национализм принимает
30 Трубецкой Н.С. О народах Кавказа. В кн.: Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. М.: Аграф, 2000. С. 474.
31 Максаков И. Евразийство на юге России: убеждения и сомнения. Северокавказские лидеры о новом течении в российской политике // Независимая газета, 8 июня 2001.
32 Савицкий П.Н. Географические и геополитические основы Евразийства. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997. С. 298—299.
33 Там же.
34 Трубецкой Н.С. Указ. соч. С. 472—473.
вредные формы, лишь проникаясь известными элементами европеизма. Исходя из этого, исследователь заключает, что правильное решение грузинского вопроса возможно лишь при условии возникновения подлинно грузинского национализма35, то есть особой формы евразийской идеологии.
Азербайджанцы
Как отмечает данный автор, по своей численности азербайджанцы — наиболее важный элемент Центрального Кавказа. С учетом особенностей рассматриваемой этнолингвистической группы и принимая во внимание исторические данные ее этногенеза, по мнению исследователя, национализм у азербайджанцев развит сильно, из всех народов Закавказья они наиболее постоянны в своих русофобских настроениях36. К тому же подобные русофобские настроения идут рука об руку с настроениями туркофильскими, питаемыми панисламистскими и пантуранистскими идеями. Подчеркивая экономический потенциал (нефть, шелк, хлопок) территорий, занимаемых на Центральном Кавказе азербайджанцами, и постулируя чрезвычайную важность их привлечения к интеграционным процессам в пределах единой Евразии, князь Трубецкой приходит к заключению, что отделения азербайджанцев допустить невозможно. В то же время, отдавая дань объективным реалиям, он признает, что в контексте евразийской интеграции указанной этнической группе необходимо предоставить определенную независимость. Ставя во главу угла необходимость диалога, исследователь отмечает первостепенную важность создания «национально-азербайджанской формы евразийства», предлагая выдвинуть шиизм в качестве альтернативы пантюркизму и панисламизму.
Армяне
Исследователь отмечает, что в связи с известными обстоятельствами (как минимум, соседство Турции, наличие мусульманского населения Азербайджана и неоднозначные отношения с Грузией) указанная этническая группа всегда придерживалась (и будет придерживаться) русской ориентации, вне зависимости от существующего российского правительства, а серьезный армянский сепаратизм исключен. Однако он подчеркивает, что ставка на армян была бы ошибкой. Сильные экономически, сосредотачивая в своих руках руководство всей хозяйственной жизнью Закавказья, они в то же время обладают всеми чертами народа-паразита и раба, заслужили всеобщую антипатию, доходящую до ненависти у их соседей. Солидаризировать себя с ними — значило бы навлечь на себя эту антипатию и нена-
висть37.
Любопытно, что в данном контексте мнение Н.С. Трубецкого практически совпадает с точкой зрения, скажем так, знатока «кавказских дел» В.Л. Величко, отмечавшего, что «об армянах издревле сложилось плохое мнение — и это, само собой разумеется, не лишено основания, так как иначе оно не могло бы возникнуть у целых народов и притом в разные времена»38. В качестве примера бесперспективности «ставки на армян» Н.С. Трубецкой
35 О евразийской точке зрения на разницу между подлинным и ложным национализмом см.: Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме. В кн.: Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. М.: Аграф, 2000. С. 103—117.
36 Здесь уместно вспомнить, что в преддверии распада советской державы азербайджанцы оказались одной из немногих этнических групп существовавшего еще СССР, проявивших лояльность в отношении Москвы. Учитывая характеристику, данную Н.С. Трубецким в начале XX века, и принимая во внимание теорию этногенеза в изложении Л.Н. Гумилева, можно констатировать, что с начала минувшего столетия азербайджанцы как этнолингвистическая группа претерпели значительные метаморфозы.
37 См.: Трубецкой Н.С. О народах Кавказа. С. 472.
38 Величко В.Л. Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы. Баку: Элм, 1990. С. 64.
приводит политику российских властей в предреволюционный период, которая, по его мнению, привела к тому, что «русские остались с одними армянами и восстановили против себя все прочие национальности Закавказья»39. К тому же, по мнению ученого, армянский вопрос до известной степени является вопросом международным, отношение же российского правительства к армянам на Кавказе должно быть скоординировано с отношениями между Россией и Турцией.
* * *
Сегодняшние геополитические перипетии в пределах Центрального Кавказа с поразительной точностью совпадают с мнением Н.С. Трубецкого о том, что три национальные проблемы Закавказья (грузинская, азербайджанская и армянская) переплетаются с проблемами внешней политики.
Подытоживая сказанное, данный автор отмечает, что западным державам «предначертано» «интриговать в Грузии», поскольку они прекрасно осознают, что ее независимость создаст все предпосылки для превращения страны в сателлит Запада в пределах «дисконти-нуального пояса» Евразии. Подчеркивая «неизбежность» подобной интриги в Грузии, Трубецкой отмечает нецелесообразность усиления прозападной ориентации среди армян и увеличения предпосылок для западной экспансии на Центральном Кавказе. В то же время, как считает ученый, ставка исключительно на армян «повела бы к туркофильской ориентации азербайджанцев и к русофобскому настроению Грузии»40.
В противовес имперской концепции «разделяй и властвуй» «первый евразиец» отмечает, что этот принцип неприемлем там, где задачей государственной власти является создание органического объединения для совместной работы. Именно поэтому на Кавказе не следует углублять трения и противоречия между отдельными национальностями. А чтобы не допустить отделения окраин, необходимо учитывать все психологические факторы, питающие соответствующие сепаратистские стремления. С поразительной точностью прогнозируя последствия дезинтеграции в пределах евразийского сухопутного массива, исследователь отмечает, что в простом народе «сепаратистские настроения», как правило, не развиты. Главная же, по его мнению, носительница сепаратизма — местная интеллигенция. Вместе с тем Н.С. Трубецкой полагает, что немаловажную роль в психологии этой интеллигенции играет принцип «лучше быть первым в деревне, чем последним в городе». Автор весьма саркастически иллюстрирует проявление подобного «сепаратистского стремления»: «часто сфера деятельности какого-нибудь министра самостийной республики, заменившей прежнюю губернию, ничем не отличается от сферы деятельности прежнего губернского чиновника»41, однако «министром называться более лестно».
Кавказ в концепциях неоевразийцев
В неоевразийстве место и геополитическая роль всего региона, в частности Центрального Кавказа, рассматриваются с несколько большим вниманием. Впрочем, на то есть объективные причины (некоторые из них рассмотрены выше), в том числе выход данной территории из пределов непосредственного контроля России, осуществлявшегося в рамках
39 Трубецкой Н.С. О народах Кавказа. С. 472.
40 Там же. С. 474.
41 См.: Там же.
бывшего Советского Союза, когда «право контроля» над регионом не «оспаривали» другие геополитические субъекты.
Крах биполярного мира положил начало новому «переделу собственности» в глобальном масштабе. По словам К. Джовита, мир снова вступил в период творения, переходя от централизованно организованного, жестко скрепленного и истерически болезненно относящегося к непроницаемости своих границ состояния к новому, характеризующемуся неясностью и всеобщим смешением42. Естественно, упомянутый «передел собственности» коснулся и рассматриваемого нами региона, а посему появились непосредственные предпосылки для выработки геополитической стратегии в отношении Кавказа, альтернативной западной или, если более точно, — американской.
Абрис геополитической конструкции неоевразийства заключен в рамках так называемой «синкретической» концепции неоевразийства А.Г. Дугина, что, впрочем, не удивительно, поскольку именно его определение можно назвать наиболее «геополитическим» в ряду современных трактовок данного термина. Остальные направления неоевразийства, как правило, следуют в русле дальнейшей разработки и расширения, в основном, цивилизационнокультурных и исторических аспектов этой классической доктрины43.
Характеризуя монументальный труд А.Г. Дугина «Основы геополитики», в котором автор излагает (в том числе) и свою «неоевразийскую» геополитическую стратегию в отношении Кавказа, А.П. Цыганков понимает его как «ответ наиболее радикально консервативной части российского общества на дилеммы России в Евразии»44. В указанной работе лидер наиболее политически активного направления неоевразийства подчеркивает, что при выработке современной евразийской стратегии в указанном регионе необходимо учитывать общий геополитический контекст на Кавказе.
Специфической особенностью его нынешней геополитической картины А.Г. Дугин считает существование двух разновидностей сепаратизма. Первый из них — национал-сепаратизм с опорой на автохтонность и с ориентацией на незападный, «традиционалистский» путь развития45, ориентированный против любых видов «универсализма». Как правило, заключает автор, это мусульмане-фундаменталисты суфийской или шиитской ориентации, с явными симпатиями к Ирану. Второй вид — кавказский мусульманский сепаратизм с ориентацией на Запад, Саудовскую Аравию и официальную Турцию, причем моралистический суннитский «ваххабизм» здесь вполне может соседствовать с либерал-демократическими, откровенно атлантистскими темами.
В данный момент, согласно А.Г. Дугину, происходит активный слом одной модели влияния и контроля над регионом и возникает насущная потребность в другой модели. Она должна учитывать (помимо традиционной методологии поощрения пророссийских настроений у региональных элит и игры на внутренних противоречиях) совершенно новую ситуацию — наличие упомянутых двух разновидностей сепаратизма. Первая, как предполагает исследователь, в долгосрочной перспективе может быть использована в положительном для «сухопутной цивилизации» ключе. Вторая же абсолютно неприемлема ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе. Таким образом, считая противоречия между евразийством и атлантизмом неснимаемыми, А.Г. Дугин предлагает «гибкую стратегию», при которой «фундаменталисты» проиранской ориентации — нынешние противники России, понимаемой А.Г. Дугиным как ось единой Евразии, — могут быть в дальнейшем использованы для ее же блага.
42 См.: Zeitschrift fttr Sociologie, Juni 1994. S. 183.
43 О направлениях неоевразийства см. работу автора «К вопросу о специфике неоевразийства» // Тезисы научной конференции для диссертантов и аспирантов, организованной в Академии государственного управления при Президенте Азербайджанской Республики. Баку: Чашыоьлу, 2004.
44 Tsygankov A.P. Mastering Space in Eurasia: Russian Geopolitical Thinking after the Soviet Break-up (review essay) // Communist and Post-Communist Studies, 2003, Vol. 35, No. 1 [http://bss.sfsu.edu/tsygankov/Research/ RusEurasPap.htm].
45 См.: Дугин А.Г. Указ. соч. С. 809.
По мнению основоположника синкретической концепции неоевразийства, три независимые сегодня республики региона являются важными компонентами геополитической картины Кавказа46. Представляются любопытными (тем более после аналогичного анализа Н.С. Трубецкого и в дополнение к нему) краткие геополитические характеристики, данные А.Г. Дугиным этим трем государствам: «Христианская Армения, начав с проатлантистской политики «независимости от Москвы», воспроизводя историю начала века (XX в. — Ф.А.), когда армяне предпочли большевистской Москве «белую» атлантистскую Антанту, быстро осознала все минусы своего геополитического местонахождения в окружении исламских государств при отсутствии выхода к морю и качественных безопасных путей сообщения и заняла однозначно промосковскую стратегическую позицию. Вместе с тем активно развиваются региональные связи с Ираном, что вытекает из общей антиатлантистской евразийской концепции оси Москва — Тегеран»47.
Отдавая дань усилению позиций Запада в Грузии, А.Г. Дугин все же считает, что со временем «религиозно-топографическая рефлексия» в Тбилиси будет пробуждаться, способствуя росту осознания «необходимости альянса с Евразией».
Сложнее всего, по мнению исследователя, обстоит дело с Азербайджаном, который, будучи наиболее «просоветской» и «промосковской» республикой в то время, когда в Армении и Грузии бушевали антимосковские страсти, в настоящее время ориентирован в значительной степени на США. Ваххабитское влияние в Азербайджане минимально, так как азербайджанцы исповедуют ислам шиитского толка, однако атлантическая ориентация поддерживается посредством политического и экономического присутствия Анкары, а также ввиду известных этнических параллелей с Турцией. Кроме того, заключает исследователь, не следует сбрасывать со счетов, что напряженности в отношениях с Ираном способствуют и проблема Южного Азербайджана, находящегося на иранской территории, и время от времени муссирующийся в прессе вопрос о нарушении прав азербайджанцев в Иране.
3 а к л ю ч е н и е
Итак, развал Советского Союза положил начало новому «разделу сфер влияния», что непосредственно затронуло и Кавказ. С учетом же специфики его исторического развития данный регион в очередной раз стал камнем преткновения в глобальном геополитическом противостоянии. Увы, развитие событий на Кавказе в целом не дает оснований надеяться на скорейшую комплексную стабилизацию ситуации в нем. Впрочем, ожидать таковой было бы наивно до тех пор, пока, в частности, страны Центрального Кавказа окончательно и однозначно не определятся со своей геополитической ориентацией или, если угодно, до тех пор, пока она не будет «определена» на основании результатов противостояния геополитических игроков глобального и регионального масштабов, а также пока Россия не сможет «навести порядок» на Северном Кавказе, априори пресекая здесь действия дестабилизирующих групп, функционирование которых на руку определенным кругам за рубежом, да и в самой России, ввиду чего указанным группам оказывают поддержку определенные внутренние и внешние центры силы.
46 См.: Дугин А.Г. Указ. соч. С. 807.
47 См.: Там же. С. 808.
