Катойконимы как объект метаязыковой рефлексии: орфографический аспект Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ, 2019, №40

КАТОЙКОНИМЫ КАК ОБЪЕКТ МЕТАЯЗЫКОБОЙ РЕФЛЕКСИИ:

ОРФОГРАФИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Мария Вячеславовна Ахметова

Российская академия народного хозяйства и государственной службы

при Президенте РФ 82 пр. Вернадского, Москва, Россия malinxi@rambler.ru

Аннотация: Рассматриваются рефлексии жителей Миасса (Челябинская область) и Старой Руссы (Новгородская область) по поводу написания катойконимов миасцы/ миассцы и старорусцы/ староруссцы. Несмотря на определенные рекомендации орфографических словарей, принцип написания подобных номинаций не всегда очевиден, единообразие в местной печати отсутствует, а данная орфографическая проблема обсуждается локальными сообществами. В работе на материале полевых интервью (2016 и 2017 гг.), местной печати и сетевых публикаций выделяются три типа нарративов, объясняющих написание рассматриваемых названий. Во-первых, это объяснения, основанные на собственно лингвистической аргументации, для которых характерно, в частности, смешение орфографии и фонетики. Во-вторых, это объяснения, построенные по принципу народной этимологии, задействующие фоновое (псевдо) историческое знание (о старом написании производящего ойконима, его происхождении). Подобные суждения отражают локальную идентичность и представления об особом статусе города (в особенности это характерно для старой Руссы). В-третьих, это экстралингвистические нарративы конспирологического плана, призванные объяснить не столько орфографию, сколько причины ее изменения. В последнем случае орфографическая рефлексия инспирирует возникновение текста, близкого к слухам или городской легенде (этот тип специфичен для Миасса). Ключевые слова: катойконимы, названия жителей, метаязыковая рефлексия, наивная лингвистика, орфография.

Благодарности: Финансирование полевых исследований осуществлялось по гранту Российского научного фонда (проект № 16-18-00068).

Для ссылок: Ахметова М. Катойконимы как объект метаязыковой рефлексии: орфографический аспект // Антропологический форум. 2019. № 40. С. 115-146.

http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/040/akhmetova.pdf с! о т: 10.31250/1815-8870-2019-15-40-115-146

ANTROPOLOGICHESKIJ FORUM, 2 019, N0. 40

KATOIKONYMS AS OBJECTS OF METALINGUISTIC REFLECTION:

ORTHOGRAPHICAL ASPECTS Maria V. Akhmetova

School of Advanced Studies in the Humanities, The Russian Presidential Academy of National Economy

and Public Administration 82 Vernadskogo Av., Moscow, Russia malinxi@rambler.ru

Abstract: The paper discusses reflections within the local communities of the Russian towns Miass (Chelyabinsk Region) and Staraya Russa (Novgorod Region) about the spelling the of names of its inhabitants: "miasstsy / miastsy" (Miass) and "starorusstsy / starorustsy" (Staraya Russa). In spite of the recommendations contained in the Russian Orthographical Dictionary, the principle of spelling these nominations is not evident. The orthographical problem itself is being discussed in the local communities, both among the people and the media. The paper is based on materials from field interviews (Miass, 2016, and Staraya Russa, 2017), the local press and the Internet. The author highlights three types of narratives that explain the spelling. Firstly, there are explanations which are actually based on linguistic arguments; these often confound orthography and phonetics. The second type of narratives is based on a naive etymology that appeals to background (pseudo-) historical knowledge, such as the old spelling of the oikonym, its etymology, etc. Such explanations actualize local identity and sometimes legitimate the status of a locus (this is especially typical of Staraya Russa). The third type comprises extralinguistic narratives with a conspirological component; these strive to not only explain the spelling itself, but why it has changed. In the last case—which is specific to Miass—the reflection about spelling becomes the basis for an urban legend-style narrative.

Keywords: katoikonyms, names of inhabitants of cities, metalinguistic reflection, folk linguistics, orthography. Acknowledgements: The field studies were supported by the Russian Science Foundation (project no. 16-1800068).

To cite: Akhmetova M., 'Katoykonimy kak obekt metayazykovoy refleksii: orfograficheskiy aspekt' [Katoikonyms as Objects of Metalinguistic Reflection: Orthographical Aspects], Antropologicheskijforum, 2019, no. 40, pp. 115-146. U R L: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/040/akhmetova.pdf doi: 10.31250/1815-8870-2019-15-40-115-146

Мария Ахметова

Катойконимы как объект метаязыковой рефлексии: орфографический аспект

Рассматриваются рефлексии жителей Миасса (Челябинская область) и Старой Руссы (Новгородская область) по поводу написания катойконимов миасцы/ миассцы и старорусцы/ староруссцы. Несмотря на определенные рекомендации орфографических словарей, принцип написания подобных номинаций не всегда очевиден, единообразие в местной печати отсутствует, а данная орфографическая проблема обсуждается локальными сообществами. В работе на материале полевых интервью (2016 и 2017 гг.), местной печати и сетевых публикаций выделяются три типа нарративов, объясняющих написание рассматриваемых названий. Во-первых, это объяснения, основанные на собственно лингвистической аргументации, для которых характерно, в частности, смешение орфографии и фонетики. Во-вторых, это объяснения, построенные по принципу народной этимологии, задействующие фоновое (псевдо) историческое знание (о старом написании производящего ойконима, его происхождении). Подобные суждения отражают локальную идентичность и представления об особом статусе города (в особенности это характерно для Старой Руссы). В-третьих, это экстралингвистические нарративы конспирологического плана, призванные объяснить не столько орфографию, сколько причины ее изменения. В последнем случае орфографическая рефлексия инспирирует возникновение текста, близкого к слухам или городской легенде (этот тип специфичен для Миасса). Ключевые слова: катойконимы, названия жителей, метаязыковая рефлексия, наивная лингвистика, орфография.

Мария Вячеславовна Ахметова

Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, Москва, Россия malinxi@rambLer.ru

Орфографические проблемы занимают существенное место в рефлексии носителей языка о языке . Перечисление работ, посвященных орфографической рефлексии носителей русского языка, дискуссиям об орфографии в Рунете и т . д . , заняло бы не одну страницу (ср . известный тезис об орфогра-фоцентризме национального метаязыково-го сознания [Голев 2008]) . В этом смысле перспективным представляется обращение к материалу, который, с одной стороны, имеет отношение к так называемым сложным вопросам правописания, а с другой, его осмысление потенциально связано с определенным влиянием идеологии В качестве такого проблемного поля в статье рассматривается написание названий жителей городов, в которых основа ойконима оканчивается на удвоенную с, на примере Миасса (Челябинская область) и Старой Руссы (Новгородская область) .

Для представителей рассматриваемых локальных сообществ проблема, как писать: миасцы или миассцы, старорусцы или староруссцы, является не только нерешенной (в частности, в силу отсутствия единообразия в местной печати), но и обсуждаемой,

о чем свидетельствуют периодически появляющиеся публикации на эту тему в местных СМИ и дискуссии по этому поводу в интернете

Предметом анализа стали полевые записи, сделанные мною в Миассе (2016 г . ; опрошено 60 человек) и Старой Руссе (2017 г . ; опрошено 58 человек), а также материалы местной печати и сетевых обсуждений

Мой полевой материал — это краткие анонимные и полуструктурированные глубинные интервью, в том числе экспертные Многие из опрошенных имеют не только высшее (в том числе филологическое) образование, но и опыт профессиональной деятельности, непосредственно связанный с метаязыковой рефлексией (сотрудники редакций газет, в том числе корректоры, а также учителя русского языка и вузовские преподаватели — лингвисты и литературоведы). Высказываемые ими суждения, впрочем, могут не только расходиться с рекомендациями академических справочников, но и обнаруживать в своей основе механизмы, характерные скорее для того, что обычно называется «наивной лингвистикой» . Однако я ни в коей мере не пытаюсь разграничить соответствующие высказывания как «грамотные» и «безграмотные», учитывая, с одной стороны, конвенциональный характер орфографических норм, а с другой — то, что метаязыковые рассуждения сами по себе имеют «сложное, многоканальное, разнонаправленное взаимодействие как с обычной речевой практикой, так и с научным (лингвистическим) познанием языка» [Голев 2009: 29—30] (о проницаемости границ между собственно «научной» и обыденной (интуитивной, наивной) лингвистикой см . подробнее: [Кашкин 2009]) .

Таким образом, первая проблема, к которой обращено мое исследование, — какое влияние на орфографические рефлексии представителей рассматриваемых локальных сообществ имеют, с одной стороны, собственно лингвистические знания (в том числе усвоенные в школе), а с другой — «стихийные» представления о языке

Названия жителей (катойконимы) — специфический материал . Поскольку они производны от названий населенных пунктов и служат для обозначения локальных групп, было бы логично предположить, что рефлексии по данному поводу будут носить специфически идеологический характер и отражать локальную идентичность Исследователи усматривают связь наивной картины языка, обусловленной набором определенных стереотипов, «с общей наивной картиной мира, личными конструктами устройства человеческой деятельности, повседневной философией» [Кашкин 2002: 5—6]. Иными словами, вторая проблема,

поднимаемая рассматриваемым материалом, состоит в следующем: коль скоро речь идет об именовании локальной группы, будет ли влиять локальная идентичность на характер орфографической рефлексии, и если да, как именно?

1. лингвистические рекомендации и орфографические колебания в местной печати

Написание миасцы, старорусцы и т .д . появилось в словарях названий жителей 1964 и 1975 гг. и было узаконено «Русским орфографическим словарем» с 1999 г. По-видимому, подобное написание обусловлено идеей об общности основ катойкони-мов (в частности, на -цы/-ец) с основами не ойконимов, а образованных от них прилагательных на -ск(ий), что подразумевает редукцию конечного -с в основе, поскольку «не пишется более двух одинаковых согласных подряд, хотя бы это и требовалось составом слова» (§ 67 Правил русской орфографии и пунктуации 1956 г. ; ср . [Лопатин 2007])1 . Мнение о совпадении основы катойконима с основой оттопонимического прилагательного (см . , например: [Левашов 1968: 64; Суперанская 1979: 103]) хотя и послужило, очевидно, основанием для соответствующих орфографических рекомендаций, не разделяется всеми исследователями; равным образом существует мнение, согласно которому катойконимы образуются непосредственно от ойконимов (см . обзор: [Генкин 2009: 61—62]) .

Впрочем, соответствующий словообразовательный механизм, насколько известно, не находит отражение в орфографических справочниках, а для носителей языка он менее очевиден, чем рекомендация Правил 1956 г. (§ 69) и академического справочника [Лопатин 2007: 110, § 110]2 сохранять удвоенные согласные в основе слова перед суффиксами (в число оговоренных ограничений названия типа миасцы не входят) . Знание об особенностях образования катойконимов (а тем более такая неоднозначная проблема, как связь основы названия жителей с осно-

Ср. также прямое объяснение написания образований типа Одесчина (вместо *Одессчина) < Одесса в § 67 Правил 1956 г. в связи с тем, что такие номинации образованы от прилагательных [Букчина 2001: 390].

В справочнике 2007 г. соответствующий параграф отнесен к разделу «Двойные согласные в заимствованных (иноязычных) корнях и суффиксах». Учитывая, что написание катой-конимов типа миас(с)цы < Миас (корни которых действительно восходят к иноязычной лексике) под этот параграф, как показано выше, будто бы не подпадает, вопрос о том, позволяет ли тот факт, что удвоенная согласная здесь не является этимологической (см. об этом далее), считать соответствующие корни заимствованными (а данные дериваты — подпадающими под этот параграф), может показаться в определенной степени схоластическим. Впрочем, ср. хрестоматийный пример неэтимологического удвоения согласной в собственно русском ойкониме Спасс (название сельских населенных пунктов в Кашинском, Лесном и Торжокском районах Тверской области, Ферзиковском районе Калужской области, Волоколамском районе Московской области и др.).

вой ойконима или прилагательного) требует специальной подготовки, в то время как принцип (не)сохранения удвоенной согласной в основе слова перед суффиксом является элементом школьной программы . Неудивительно, что рекомендованное написание вступает в противоречие с реальной издательской практикой

В старорусской городской газете (в 1930—1952 гг . «Трибуна», с 1952 г. «Старорусская правда») написание староруссцы изредка (и, судя по всему, без конкурентного варианта) встречалось в 1930-е гг . и систематически употреблялось с 1944 г. , когда восстановилось издание газеты после освобождения города из-под фашистской оккупации, а кроме того, когда употребление названий жителей в газете само по себе стало более частотным Написание старорусцы практиковалось с августа 1960 г . по февраль 1962 г. ; окончательный переход на эту норму произошел в феврале 1984 г. В конце 1991 г. «Старорусская правда» прекратила существование, часть ее коллектива перешла в новую газету «Старая Русса», где написание катойконима осталось прежним В то же время в другой газете, основанной в 2009 г («Старорусская недвижимость», с 2011 г . «Вестник Старорусского края»), принято написание староруссцы

В издававшейся в советские годы литературе о городе, выходившей в Новгороде и Ленинграде, также наблюдались колебания . В опубликованных работах историка И . Н . Вязинина, уроженца Старой Руссы, с 1950-х гг. работавшего в Новгороде, последовательно употребляется староруссцы (такое написание отмечено в его краеведческих работах, выходивших в 1958, 1967, 1972 и 1980 гг. ) . Лишь в издании «Южное Приильменье» (Новгород, 1963) последовательно употребляется написание старо-русцы, в целом использовавшееся в краеведческих изданиях других авторов 1950-1980-х гг. Нет полного единства и в литературе о Старой Руссе, издающейся с 1990-х гг. (впрочем, в ней жители чаще именуются рушанами) .

Городская газета «Миасский рабочий» перешла на написание миасцы в феврале 1981 г. ; под ее влиянием с начала 1980-х гг. так же пишет многотиражная газета автозавода «Урал» «Уральский автомобиль» . Аналогична редакционная политика газеты «Глагол», открытой в 1991 г , и электронного издания "NewsMiass . ги" . В местном книгоиздании написание миасцы утвердилось лишь в конце 1990-х гг. 1

По свидетельствам журналистов, работавших в газетах Миасса и Старой Руссы в начале 1980-х гг. , причиной смены написания

1 Подробнее об орфографических колебаниях в словарях и местной печати см.: [Ахметова 2017].

стало обращение к авторитетному источнику . Примечательно, однако, что информанты не всегда могли сформулировать лингвистическое обоснование этой смены . В качестве проводника идеи о переходе на написание миасцы в «Миасском рабочем» называют какое-либо ответственное лицо, при этом «правила», которыми оно руководствовалось, остаются непроясненными (насколько можно судить, они вообще могли не интересовать газетчиков, доверявших авторитетному мнению):

Где-то в начале 80-х годов <...> пришел новый ответсекретарь, ветеран войны Федор Степанович Петров. Вот, и он разыскал какие-то правила1, согласно которым мы должны были писать с одним «с». <...> Вот с тех пор мы перешли на один «с» в слове «миасцы» <...>, мы в это дело не вдавались, потому что, сами знаете, газетное дело — это такой жесткий конвейер <...>, и оспаривать мы не стали, потому что человек был очень грамотный, все, и лезть вслед за ним — ну просто это неприлично было <...> Через ответсекретаря раз пошла такая установка, <...> это обсуждению не подлежало <...> Мы сильно удивились, но взяли под козырек <...> У нас заместитель редактора был Эп-штейн Соломон Аронович, мы его называли «Соломон мудрый». Это была ходячая энциклопедия. Если он даже это дело воспринял сразу, согласился, и Филипоненко [А. Ф . Филипоненко, редактор газеты . — М.А.] не спорил, тут уже нам незачем было тут спорить1 .

Когда я была молодая, я приехала в «Миасский рабочий», и там сначала писали через два «с», а потом нам наш замредактора сказал, что есть какое-то лингвистическое, так сказать, правило, новое или не новое, <...> теперь мы будем писать через два... через одно «с». <...> Это наш заслуженный заместитель редактора, он был очень эрудированный...3

Сотрудники «Старорусской правды» говорили о запросе, направленном от газеты, судя по всему, в ленинградскую Публичную библиотеку (по другой версии — в какой-то из лингвистических институтов), при этом вспоминают объяснение, послужившее основанием для смены написания Судя по всему, ответ содержал информацию о связи основы катойконима с основой прилагательного и, как следствие, о редукции конечной -с в основе на стыке с суффиксом -ский:

Здесь и далее разрядка моя.

Интервью с З.А. Кармановой (в 1976-2005 гг. работала в газете «Миасский рабочий»). Здесь и далее в сносках указываются данные об информанте, включая фамилию, если цитируются сообщенные им сведения исторического плана. В случаях, когда цитируются суждения о языке, в скобках после цитаты указываются пол, возраст, место жительства и род занятий (если известен). Интервью с З.А. Соколовой (в 1969-1984 гг. работала в газете «Миасский рабочий»).

Делали запрос <...> при библиотеке в Питере. <...> Ну, это чисто орфографическое, «сц» когда переходит в корне на «ц». <...> Потому что «старорус-ский»: «ск» — это уже суффикс1 .

В Институт языка обращались. Не знаю, Москва или Питер... русского языка. И нам сказали, что одно «с» поглощается другим. <...> И«старорусец» тоже остался с одним «с»1 .

2. орфографические рефлексии жителей миасса и Старой руссы

Локальные сообщества Миасса и Старой Руссы не едины в мнении относительно того, как следует писать данные номинации, хотя можно говорить о большем предпочтении написания ка-тойконимов с двумя с3 . В приведенной ниже таблице представлены данные опросов в двух городских группах социальной сети «ВКонтакте» (первый [Золотой Миасс 2012] проводился по инициативе сообщества, второй — в группе газеты «Старая Русса» [Ты 2017] — по моей просьбе4), а также проведенного мною в Миассе устного анонимного опроса

опрос в группе «Газета "Старая Русса"» (2017) опрос в группе «Золотой Миасс» (2012) Анонимный опрос жителей Миасса (2016)

написание с одним с 47 76 5

написание с двумя с 82 171 22

другие варианты 157 [рушане] 175 [жители(ь) Миасса] 2 [затруднились ответить]

Числа, приведенные в строке «другие варианты», требуют комментария . Если выбор номинации рушане значительным числом участников опроса на ресурсе газеты «Старая Русса» в целом отражает популярность этого варианта и позиционирование его

Интервью с З.И. Смердовой (в 1967-1991 гг. работала в газете «Старорусская правда»; в качестве ответственного секретаря газеты направляла запрос, упоминающийся в интервью). Интервью с Е.В. Колесовой (в 1965-1998 гг. работала в газетах «Старорусская правда» и «Старая Русса»).

Эти наблюдения касаются, впрочем, лишь массовых опросов. Мои информанты (от библиотекарей до преподавателей), вероятно в силу своего профессионального и читательского опыта, чаще высказывались в пользу написания с одной с.

Благодарю шеф-редактора газеты «Старая Русса» Е.Н. Николаеву за помощь в проведении опроса.

4

как наиболее релевантного1, то выбор варианта «жители(ь) Миасса» участниками опроса в группе «Золотой Миасс» можно интерпретировать как попытку уйти от ответа на вопрос об орфографии . Впрочем, в интервью с жителями Старой Руссы, высказывавшимися о предпочтении варианта рушане, также одним из аргументов могло быть то, что употребление этой номинации «нейтрализует» орфографическую проблему, ср . :

Инф.: «Рушане». Вообще хорошее название. Я думаю, «старорус-цы» — вот очень такое канцелярское какое-то название. Соб.: Канцелярское?

Инф.: Да! Тем более еще когда начинают спорить: «старорусцы» пишется с двумя «с» перед «ц» или все-таки с одной, и потом «ц»... (жен . , ок. 1944 г.р . , работает в сфере культуры) .

[Слово рушане лучше:] во-первых, это короче, во-вторых, оригинально, а в-третьих, не будет таких вот — с двумя «с» писать, с одним «с», с двумя... ну как пишут, понимаете? (жен . , ок . 1957 г. р . )2 .

Рассмотрю далее, каким образом носители языка объясняют свой выбор написания3 .

2.1. Объяснения, основанные на собственно лингвистической аргументации

Было бы неверным говорить, что информанты вообще не проводили связи между основами оттопонимического прилагательного и катойконима . Ср . суждение: если следовать [тому], чтобы не сокращать букву «с» [в слове миасцы], тогда слово «миасский» надо писать с тремя буквами «с», потому что нету в слове суффикса «к», есть суффикс «ск» (жен . , 1945 г. р . , Миасс,

Реактуализации этого древнего катойконима во второй половине ХХ — начале XXI в. и ее идеологической базе посвящена моя статья, готовящаяся к публикации в журнале «Вопросы ономастики» в 2019 г.

В целом выбор того или иного лексического варианта (в отличие от варианта орфографического) едва ли можно интерпретировать как стопроцентное свидетельство в пользу того, что респондент использует именно его в собственной речевой практике (впрочем, данный вопрос выходит за рамки статьи).

Поскольку в некоторых интервью прослеживается тенденция к разграничению форм катойконимов (в ед.ч. и во мн.ч.), приходится признать, что, вероятно, на ход размышлений моих информантов могли оказывать влияние как постановка вопроса, так и характер обсуждения. Исследование в Миассе полностью касалось орфографической проблемы; при анонимном опросе в вопросе, как правило, фигурировали обе формы (например, «Как бы вы написали "миас(с)цы", "миас(с)ец", с одной или с двумя "с"?»); в вопросах при глубинных интервью название жителей чаще было сформулировано во мн.ч.

В Старой Руссе основным объектом моего исследования была лексическая вариативность: старо-рус(с)цы / рушане; беседа начиналась преимущественно с обсуждения этих вариантов (во мн.ч.), что задавало переход на тему орфографической вариативности с использованием формы мн.ч.

журналист) Впрочем, для большинства информантов эта связь (и, соответственно, обоснование рекомендованного написания) остается непрозрачной

Вполне ожидаемо, что в качестве основного аргумента, обосновывающего написание миассцы, староруссцы, приводится идея о необходимости сохранять двойную согласную в основе Ср стандартные высказывания участников анонимного опроса в Миассе: «Миасс» — две буквы. А «миассцы» — тоже две буквы. <...> Че, корень-то «Миасс». Ну а че, ясно и понятно. Миас-сцы. <...> Не делайте ошибки (жен . , ок. 1956 г.р . ); С двумя. <...> Потому что «Миасс» с двумя пишется (муж . , 1979 г . р . , полицейский); Проверочное слово — «Миасс». «Миасс» пишется с двумя «с» (муж. , ок. 2001 г.р . , школьник, живет в Копейске, приезжает в Миасс к родственникам)

Приведу два показательных примера из интервью с информантками, имеющими профессиональный опыт лингвистической рефлексии:

«Миассцы» должно писаться с двумя «с». Это по правилам. И ни о каких исключениях не может быть речи. <...> Потому что основа, и нет никакого повода писать одно «с». <...> Если б там было тройное «с», как вот это бывает, там можно было б пренебречь одной «с»., (жен . , ок . 1960 г . р . , Миасс, преподаватель вуза)

[«Староруссцы» пишется] с двумя «с» <...> по правописанию этого, русского языка <...>, это основа — два «с». И сохраняется в производных. <...> Я это узнала из газеты <...> «Вестник Старорусского края» <...>, они объяснили это. Я с ними согласилась, <...> я везде так правлю. То есть это производное как бы от этого слова «Русса», два «с» (жен . , ок. 1965 г . р . , Старая Русса, корректор)

В первом примере информантка-русистка ссылается на сохранение удвоенной согласной в основе деривата и гипотетически упоминает ситуацию, когда вторая с в основе редуцируется во избежание написания трех согласных подряд, но зависимость между основами оттопонимического прилагательного и катой-конима для нее неочевидна . Второй пример отсылает к позиции газеты «Вестник Старорусского края», где принято написание староруссцы. Данной проблеме газета, действительно, посвятила статью, в которой содержится ссылка на «современное "Пособие по русскому языку для поступающих в ВУЗы" (Москва, ОНИКС "Мир и Образование", 2006 г. и . , стр . 23) под редакцией Д . Э . Розенталя»:

«В словах, образованных от основ, оканчивающихся на две одинаковые согласные, двойные согласные перед суффиксами сохраня-

ются». Например, от имени собственного Старая (корень — стар) Русса (корень — русс) с помощью суффикса «ец» образуется сложносоставное слово СТАРОРУССЕЦ, имеющее два корня — стар и русс. Еще один пример — слово ОДЕССИТ, образованное от имени собственного Одесса (корень: одесс) при помощи суффикса «ит» [Боровская 2015]1 .

Примечательно, впрочем, отсутствие в газете «Старая Русса» каких бы то ни было публикаций, которые обосновывали бы принятое в данном СМИ написание старорусцы .

Для сторонников написания катойконимов с одной с актуальным оказывается критерий благозвучия . Информанты говорят об артикуляционном либо акустическом неудобстве, которое будто возникает при произнесении или слуховом восприятии номинации типа миассцы, несмотря на то что в действительности долгий согласный здесь не произносится (это подтверждают, в частности, наблюдения за живой речью жителей Ми-асса и Старой Руссы, в том числе тех, кто считает правильным написание, сохраняющее удвоенную с) . Таким образом, орфография систематически смешивается с фонетикой . В данном случае уместно говорить не столько о некорректном использовании лингвистической терминологии (которое в целом свойственно для наивной метаязыковой критики, ср характеристику орфографических и пунктуационных ошибок как грамматических2 [Геккина 2016: 95]; подобное смешение постоянно будет возникать и в цитирующихся далее нарративах), сколько о взаимной экстраполяции звукового и зрительного восприятия, обусловленной, вероятно, причинами когнитив-

ного плана3

Здесь и далее в цитатах из СМИ и сетевых обсуждений сохраняются орфография и пунктуация источников.

Ср. подобное смешение орфографии и этимологии, а также привлечение фонетической аргументации в следующем фрагменте интервью, где говорящий, стоит заметить, ссылается на зависимость основы катойконима от основы оттопонимического прилагательного. Контекст высказывания — общая «деградация грамотности»: Слово «Миасс» в именительном падеже — оно имеет две «с». Вот эти две «с» их туда и тянут. Сами понимаете, «Миасс» — «миасский»: если мы оставим две «с», у нас будет три «с». В русском языке мы эти три «с» не произнесем. В русском языке вот эта вот одна «с», она поглощается «с» из суффикса. И все. А то, что сейчас люди пишут то так, то эдак, они руководствуются не правилом, не слиянием с суффиксом, а собственным пониманием. То есть это в чистом виде народная этимология. <...> На мой взгляд, «миас-с-с-сцы» тоже как-то совершенно не выговариваемо (жен., 1961 г.р., Миасс, библиотекарь).

Об особенностях употребления глаголов восприятия в связи с аналогией разных сенсорных областей см.: [Дивьяк 2015: 471-473]. Ср. наблюдение по поводу студентов-филологов: обсуждая проблемы, связанные с противоречием звуковой и письменной формы, они трансформировали «трудные случаи написаний <...> в фонематическую плоскость»; Н.Д. Голев видит здесь причину не только в фоновом знании студентов, но и в «извечном стремлении обыденного метаязыкового сознания поставить письмо и буквы "выше" (в детерминационном смысле), чем звучащую речь и звуки» [Голев 2012: 317].

Все-таки это как-то благозвучнее, не надо задерживаться на этом «с-с-цы». <...> «Старорус-цы»: все понятно. «С», и «ц» дальше идет. А тут надо все-таки хоть как-то, но проговорить и вторую букву «с» (жен . , ок. 1944 г . р . , Старая Русса, работает в сфере культуры) .

Я филолог, как-то мне режет ухо вот эта форма — «старорус-сцы». Хотя формально, по законам словообразования русского языка, к основе прибавляется суффикс «ец», да? <...> Казалось бы, две буквы должны остаться, но вот есть в русском языке такое понятие, как неблагозвучие. И поэтому вот она просто инородная эти вторая буква «с» оказалась (жен . , 1946 г.р. , Старая Русса, работала учителем русского языка) .

Мне говорили так, чтобы будто бы слово «староруссец» с двумя «с» звучит несколько тяжеловесно, неблагозвучно. Ну а коли «старорусец» надо писать с одним «с», то и «старорусцы», мол, то же самое (муж. , 1963 г.р . , Старая Русса, краевед) .

В единственном еще ладно — «миассец», а во множественном получается стыковка <...> двух букв «с». звука «с-с-с», да еще и «ц», а «ц» звучит, образуется, так сказать, в ротовой полости, как говорят филологи, примерно одинаково, и чтоб вот из-за этого «миас-с-сцы», вот, вот не получалось вот этого длительного, длительного звучания глухих согласных (муж . , 1947 г . р . , Миасс, журналист) .

Показательно и то, что информанты, высказывавшиеся о фонетическом либо произносительном неудобстве, возникающем от воспроизведения той или иной формы, при дополнительных наводящих вопросах поправлялись, что в действительности имели в виду неудобство визуальное, ср . :

Соб.: Как вы пишете [название жителей Миасса]? Инф.: С одной.

Соб.: А почему, на что вы ориентируетесь?

Инф.: Это как бы... так положено, и все. <...> Ну как это, не

знаю, принято, я даже не задавалась, вот по жизни мы пишем

так. <...> Как будто по звучанию нравится <...>.

Соб.: Ну как, оно же звучит-то одинаково...

Инф.: Нет, не звучание, по написанию больше нравится (жен . ,

ок. 1975 г. р . , Миасс, библиотекарь) .

Согласно единичному воспоминанию, информация о том, что написание староруссцы (диктуемое, казалось бы, правилами написания русского языка, грамматики [sic!]) фактически не очень удобно, не очень произносимо, транслировалась через школьное преподавание (муж. , 1968 г.р . , Старая Русса, политик) . Это едва ли не единственное свидетельство того, что

принцип написания соответствующих названии в школе вообще обсуждался; другие информанты (в том числе педагоги) либо не могли вспомнить каких бы то ни было обсуждении этоИ темы на уроках русского языка, либо говорили о том, что орфографический принцип учителя не объясняли, ср . о написании миасцы: Правило — и все (жен . , 1985 г. р . , Миасс, библиотекарь)

Идея о нежелательности сочетания нескольких идущих подряд согласных находит отражение и в тех нарративах, где речь идет о неудобстве не акустическом / произносительном, а визуальном . Написание катойконима с одним с, таким образом, может объявляться хотя и противоречащим правилам русского словообразования, но продиктованным соображениями эстетики, которой сочетание нескольких согласных, пусть даже предписанное «правилами», будто бы противоречит:

По законам словообразования названия жителей мы должны оставить основу. <...> Значит, мы должны к основе «рус-с» добавить суффикс, словообразовательный суффикс. <...> И это, конечно, <...> такой этический [т . е . эстетический] момент, нагромождение согласных. [После наводящих вопросов было пояснено: «глазам неприятно»] (жен . , 1946 г . р . , Старая Русса, работала учителем русского языка)

Просто, пожалуй, по <...>соображениям некой целесообразности решили, договорились писать <...>, потому что две «с», «ц» подряд — это уже некий перебор. Так, чисто визуально. Хотя по правилам они должны быть — две «с» и «ц» (жен . , ок. 1970 г.р . , Миасс, журналист)

Две буквы «с» и буква «ц», они даже и смотрятся плохо (жен . , 1945 г. р . , Миасс, журналист) .

При этом представления, связанные с орфографией, могут подкрепляться собственно фонетической аргументацией Представление о затрудненном произношении нескольких согласных звуков подряд экстраполируется на орфографию; таким образом, фактически идет речь о смешении буквы и звука:

Я видела и в газетах, и на плакатах <...> и в советское время, и уже в нынешнее время — и такое, и другое написание, больше видела с одной «с» и считаю, что так правильно. <...> Этот звук «с» — зачем нам еще утраивать-то? (жен . , ок. 1958 г.р . , Миасс, учитель русского языка)

Информантка, пришедшая в 1985 г в газету «Миасский рабочий», сначала писала миассцы, но услышала от коллег объяснение, что такое написание неверно, потому что в этом случае

получается нагромождение согласных шипящих (жен . , ок . 1960 г.р . , Миасс, журналист) . Более того, на этой основе конструируется правило, выводящее из сложности при произношении кластера согласных звуков (в частности, глухих) исключение отражения такой кластеризации на письме:

[Название жителей Миасса пишется] с одной. <...> Ну потому что тут такое правило, вот две буквы «с» и еще потом «ц», три подряд, всех глухих, вот все глухие «с», «с» и «ц», такого не приветствуется <...>, три подряд глухие согласные — так не пишется (жен. , ок. 1960 г.р. , Миасс, библиотекарь) .

Получается, без гласных много вот этих вот. У нас же в русском так вроде нету. <...> Три получается, если две «с». «Миас-с-цы». Три. Ау нас же три так не пишется тоже без этих (жен . , ок. 1975 г.р . , Миасс, библиотекарь) .

В связи с орфографическими рефлексиями конструируется еще одно правило, согласно которому при стыке основы, оканчивающейся на двойную согласную, с суффиксом -(е)ц последняя из удвоенных букв редуцируется В данном случае вероятно влияние знания о редукции второй согласной перед суффиксом -к- в случае с собственными именами (Алка < Алла) и с основами, оканчивающимися на -нн (колонка < колонна) [Лопатин 2007: 110, § 109]. Не вполне ясно, представления ли говорящего об орфографической норме стимулируют формулировку соответствующего суждения в виде «правила» либо, наоборот, априорное наличие «личной прототеории» [Кашкин 2002: 10] позволяет объявлять отличное от нее правописание «безграмотным» Интересно при этом, что в качестве аналогии информанты могут приводить дериваты от других ойконимов, основа которых оканчивается на удвоенную согласную, например онимы кингисеппцы < Кингисепп (в котором «Русский орфографический словарь» рекомендует сохранять удвоенную п) и талин(н)цы (написание которого в действительности обусловлено тем, на какую норму русского языка ориентируется пишущий — российскую или эстонскую):

Ну это же совершенно безграмотно — «старорус-с-цы». <...> Не буду хвастаться, у меня как правильно писать слова — это уже на уровне, наверно, инстинкта. <...> И мысли не возникает букву «с» добавить сюда. <...>Хорошо, а как писать слово «таллин-цы»?«Тал-лин-нцы»?<...>Мне кажется, перед «ц», «цы»... (жен. , 1968 г. р . , Старая Русса, журналист) .

Вот слово «Кингисепп» знаете? Сколько «п» в конце? <...> Как напишете «кингисеппцы»? С одной. Когда двойная согласная, и суффикс «ц» добавляется — пишется: одна сокращается, правило есть. <...> Это нелепо выглядит: «с-с-цы». <...> Возьмите

другие города с удвоенными согласными: Таллин-н: «таллинцы» как напишете? <...> Вы с одной напишете, это у вас просто инстинктивно дернется, что удвоенная согласная сокращается (муж. , 1965 г . р . , Миасс, преподаватель вуза) .

Отмечу, что некоторые жители Старой Руссы, считающие верным (или более привычным) написание староруссцы во мн . ч . , высказывали мнение о том, что в ед .ч . следует писать старо-русец, хотя объяснить принципа написания не могли:

Всегда с двумя «с» писали, «старорус-сцы». <...>Если <...> «Старая Русса» с двумя «с», то по идее <...> должно быть «староруссцы». <...> А вот «старорусец» уже с одной надо <...>. Потому что оно уже само по себе как бы выпадает уже (жен . , 1945 г.р . , Старая Русса, работала в сфере культуры) .

Не могу писать одно «с», может быть, потому что по силе возраста <...>. А если говорить «Русса», два «с», то, наверно, все-таки, наверно, два «с». <...> Я все-таки старожил, уроженец Старой Руссы, я старору-сец. Хотя я не знаю, «старорусец» одна «с» ведь? (муж. , 1946 г .р . , Старая Русса, краевед) .

Идея о выпадении второй с в слове старорусец (отмечу, коррелирующая с орфографической практикой «Старорусской правды» в 1962—1984 гг. [Ахметова 2017: 19]), по всей вероятности, также является результатом экстраполяции фонетики на орфографию Существующая в русском языке тенденция произносить долгий согласный в заударной интервокальной позиции в некоторых заимствованных словах (ср . касса), видимо, может в большей степени диктовать восприятие написания старо-руссец как нежелательного, поскольку оно не отражает реальное произношение1 . Фактически речь идет о применении к словоформам одной лексемы разных (реальных или мнимых) орфографических принципов . Наряду с этим представление о желательности сохранения удвоенной с в староруссцы (где долгий [с] также фактически не произносится) может быть обусловлено аналогией с визуально близкими формами (о сближении этого катойконима с русский см далее):

«Староруссцы» с двумя «с», по-моему, звучит гораздо лучше, мне кажется. Вот, может быть, такой компромисс нам следовало

1 В этой связи нельзя не упомянуть, что сам ойконим Старая Русса (или, сокращенно, Русса), по моим наблюдениям, может произноситься двояко: и с долгим [с] (чаще в публичных выступлениях официальных лиц, при декламации стихов и т.д., а также в речи некоторых дикторов областного телевидения), и с кратким [с] (чаще в бытовой речи горожан). Употребление в устной речи жителей прилегающей к городу территории варианта Русса (с кратким [с] и без Старая) рассматривается в литературе как факт, свидетельствующий о сохранении в диалекте исконного ойкони-ма Руса [Васильев 2012: 623-624]. В целом, однако, проблема актуального произношения выходит за рамки статьи.

принять в свое время: «старорусец» с одним «с», а «староруссцы» с двумя, как «белорус — белорусский» (муж. , 1963 г. р . , Старая Русса, краевед)

2.2. Привлечение фонового (псевдо)исторического знания

Обращусь далее к объяснениям, привлекающим (псевдоисторическую информацию, актуальную для сообщества, которая транслируется через краеведческий нарратив, через литературу, в том числе научно-популярную, и, таким образом, входит в фоновое знание о месте

В обоих случаях значимой оказывается информация об историческом, в настоящее время неактуальном написании производящего ойконима

Старая Русса известна с XI в . как Руса, с первой половины XVI в . фиксируется ойконим Старая Руса, утвердившийся во второй половине XVII в . ; написание Старая Русса появляется в первой половине XIX в . и устанавливается в середине XIX в . (см . исчерпывающий обзор: [Васильев 2012: 623—625]) .

Генезис орфографии названия Миасс описан не столь полно, и на нем стоит остановиться подробнее . Миасс, основанный в 1773 г. как поселение при медеплавильном заводе, назван по одноименной реке1 и ранее именовался Миасским Заводом (ср . Миясский завод в справочнике [Списки 1892]) . На картах конца XVIII — начала ХХ в . он обозначался как Мияс(с)кой / Мияс(с)кий (Завод), с конца XIX в . — также как З[авод] Мияс (например, на Специальной карте Европейской России Стрельбицкого 1871 г. ), З. Мияз (например, на Карте южной пограничной полосы Азиатской России 1895 г . ), Миас (Карта «к путеводителю по Уралу» с показанием заводов и золотых приисков 1899 г. ) . До 1940-х гг. в справочниках и на картах варьируются две формы: Миас [Атлас 1928] (ср . «Почтовую карту Европейской части СССР» 1934 г. ) и Миасс [Территориальное и административное деление 1926: 129] (ср . карту Стрельбицкого 1921 г . — как З. Миасс, и «Административную карту Европейской части СССР» 1930 г. ) . Написание Миасс утвердилось в 1940-е гг .

Вопрос об историческом написании ойконима периодически поднимается в связи с обсуждением написания названия жителей Последнее может ставиться в зависимость от первого, как если бы катойконим был зависим от ойконима не в современной орфографии, а в старой

1 Об этимологии гидронима Миас (Мияс, Мияз) см.: [Матвеев 2008: 173-174].

Инф. 1: Я сама, кстати, толком не знаю, как оно [название старорус(с)цы] пишется правильно. Инф. 2: Ну, я с одной пишу.

Инф. 1: Да-да-да. Что-то, кто-то пишет с двумя, кто-то с одним. <...>

Инф. 2: С тем связано, что раньше была Ру-са с одной «с». А потом она стала сдвоенной.

Инф. 1: Это тоже все из... из истории, наверное, тянется (Инф . 1 — жен . , 1958 г. р . , Старая Русса, сотрудница музея; Инф . 2 — жен . , ок. 1980 г. р . , Старая Русса, сотрудница музея) .

Мнимое восстановление старой орфографии более или менее эксплицитно признается грамотным, вероятно, в силу высокого аксиологического статуса исторической традиции для обыденного сознания, в том числе метаязыкового, которому свойствен «стихийный антиисторизм», проявляющийся, в частности, в восприятии любых изменений языка как порчи [Лебедева 2008: 298]1 . При этом в качестве источника «искажения» написания ойконима (вне зависимости от оценки изменения) носители языка могут признавать влияние как западноевропейской орфографии, так и русской морфемики, что в целом соотносится с собственно научными интерпретациями2:

Я, наверно, сторонник того, что с одной «с» [т . е . следует писать старорусцы]. Потому что «рус» корень, а в русском языке суффикса «сц» нету. <...> Изначально название города было с одной «с». ИвXIX веке только пришло удвоенное «с», как говорят специалисты, на модный французский манер (жен . , ок. 1965 г. р . , Старая Русса, экскурсовод)

Инф.: Река Миас — с одной «с» была. Завод Миасский — с двумя «с», потому что там получается суффикс. <...>Потом из Миас-ского Завода был город Миасс. <...> Тогда вот эта [дополнительная] одна буква [в названии города] — из суффикса. При написании «миасцы» она как раз вот это [т . е . сокращается]. Получается «миасцы» с одной «с». <...> Соб.: То есть как бы от того Миаса? Инф.: Да (жен . , 1961 г. р . , Миасс, библиотекарь) .

Изменениями в написании ойконима может объясняться и орфографическая вариантность катойконима. Так, было записано предположение, что название жителей Старой Руссы очень

Ср., в частности, аргумент, высказанный участником миасского форума: А так как называют жителей, как правило, по укоренившейся традиции, то название миасец неправильное хотя-бы по единственной причине. Ему меньше лет, чем [названию] миассец ^44431 2012]. О неэтимологическом удвоении согласных в собственных именах с конца XVIII в. и, в частности,

об удвоении конечной с в ойконимах под влиянием образованных от них прилагательных на -ский см., например: [Суперанская 1978: 214 и след.].

часто писалось то с одним «с», то с двумя «с» потому, что до какого-то века город был Руса с одним «с», потом стал Русса с двумя «с» (жен . , 1959 г . р . , Старая Русса, краевед) .

Подобные рассуждения не свойственны только сторонникам написания катойконимов с редукцией конечной -с в основе . Кроме того, критика такого написания также может получать историческую аргументацию . Например, информант (что примечательно, имеющий историческое образование), предпочитающий писать староруссцы, говорил, что написание катойко-нима с одной с плохо тем, что оно фактически «вычеркивает историю города за несколько веков» (т е за время, когда город именовался уже не (Старой) Русой, а Старой Руссой) и что в гипотетической ситуации, если бы сохранились лишь документы, в которых употребляется название старорусцы, но отсутствовало бы название города, «историки будущего», реконструирующие язык эпохи, восстановили бы написание современного ойконима как Руса. Он же допускал написание старорусцы по личному выбору пишущего, если тот желает «называться по-старому»; здесь интересно не только смешение орфографии с грамматикой и аналогия с орфоэпией, но и позиционирование катойконима как имени собственного, а не апеллятива (проблема, в целом сама по себе обсуждаемая1):

Сам язык вот требует второе «с». И произошло исправление с требованиями грамматики [sic!] русского языка, и появилось два. Но если вы еще хотите себе называть по-старому, ну, называйте, и это не будет ошибкой. Как в собственном имени это допустимо. <...> Закон русского языка об ударении что говорит? Вы должны ставить ударение вот в моей фамилии там, как я говорю (муж. , 1961 г.р . , Старая Русса, журналист) .

В нарративах жителей Старой Руссы задействовалась также объяснительная модель, апеллирующая к мнимому корню ойконима и, соответственно, катойконима . Иными словами, написание названия жителей объяснялось паронимическим сближением ойконима Рус(с)а с этническим корнем рус-:

«Старорусец» с одним «с». <...> Как этот, как «русский». <...> Здесь это, чисто это, как говорится, знание русского языка (жен , ок 1955 г р , Старая Русса, библиотекарь)

Примечательно, что если в цитировавшемся выше нарративе подразумевается аналогия катойконима старорус(с)цы с этнонимом русский (предполагающая, что вторая с принадлежит суффиксу, а не основе), то в газетной публикации [Боровская

1 Из последних обобщающих работ на близком материале (этнонимы) см., например: [Поляков 2016]. Ср. также [Грищенко 2011].

2015] написание прилагательного старорусский в значении 'принадлежащий к эпохе русского средневековья' (по словарю Д . Н . Ушакова) приводится в качестве аргумента в пользу написания староруссцы.

Наряду с этим информанты ссылаются на имя легендарного основателя города князя Руса, героя позднелетописного Сказания о Словене и Русе (XVII в . ), повествующего о начале Русского государства от Новгородской земли1:

[После рассуждений о правильности написания старорусцы. ] В слове даже «Русса» у нас «с» идет, «рус» — корень, «с» — идет суффикс, «а» — окончание. Так получается? Рус-са. Два «с». «Рус» — корень, от Руса, если считать, что город наш назван по имени Руса, образователя, да? (жен . , 1949 г .р . , Старая Русса, журналист)

В свою очередь, вариативность написания катойконима может объясняться тем, что имя персонажа-основателя в литературе пишется с по-разному — Рус и, реже, Русс (ср . выше объяснение написания миас(с)цы исторической вариативностью Миас/ Миасс):

Легендарный князь-основатель Рус, <...> его пишут и с двумя «с», и с одним «с». Наверно, от этого, скорее всего (муж. , ок. 1965 г.р . , преподаватель вуза)

Ср также высказывание информанта, для которого орфографическая вариативность гораздо менее существенна, чем лексическая; по его мнению, название рушане искажает корень ойконима Русса, в то время как старорус(с)цы, вне зависимости от написания, его сохраняет (правда, не вполне ясно, о чем речь — об историческом названии Руса, об имени Рус или о связи с этническим корнем рус-):

Может быть, и правильно. Два «с», они... ну... ну, не знаю. Корень остался: «старорусцы», «рус» (муж . , 1954 г . р . , Старая Русса, журналист)

В действительности связь ойконима Рус(с)а (и производного от него имени князя Руса) с Русь, русский лишь видимая Согласно наиболее авторитетной на сегодняшний день версии, город получил имя по гидрониму балтского происхождения [Васильев 2012: 627—628] (см . обзор и критику суждений о «русской» топонимии Южного Приильменья в этногенетическом контексте: [Васильев 2012: 625—626]) . Между тем интерпретация, связывающая имена Руса, Рус с происхождением Русского государства и позиционирующая Старую Руссу как место,

1 См. подробнее: [Буланин, Турилов 1998].

откуда «пошла Русская земля», не только играет важную роль в антинорманистской полемике на протяжении нескольких столетий1, но и имеет ключевое значение для исторической рефлексии старорусского локального сообщества . Эта идея транслируется через краеведческий нарратив, через литературу, в том числе псевдоисторическую2, находит отражение в высказываниях представителей местной власти3 . Нет нужды говорить о том, что соответствующие представления служат повышению престижа места По высказыванию (хотя и не лишенному иронии) одного из моих информантов, и в русском-то языке — «Русса», «Русь», «Россия». Как ни крути, вот центр мироздания (муж. , 1968 г. р. , Старая Русса, политик) . Более того, жители города могут полемизировать по данному поводу с профессиональными историками:

Уменя были такие споры <...> с нашими археологами, которые кричали, что название «Русь» не имеет к этой местности никакое отношение <...>. Я такой одиозный приверженец того, что Русь началась <...> именно вот отсюда, вот другой Руси пока нету (муж. , 1976 г. р . , предприниматель) .

Орфографические рефлексии, связывающие ойконим Русса и его дериваты с онимами Рус, Русь, позволяют, таким образом, артикулировать ключевую для старорусской легендарной истории и локальной мифологии идею особого статуса Старой Руссы не только как одного из древнейших русских городов, но и как места, являющегося прародиной русского народа и колыбелью Руси. Ср . фрагмент интервью, где обсуждение орфографии служит стимулом для рассуждений об этимологии ойконима (которая производится от имени легендарного основателя) и о его связи с названием страны; в результате подчеркивается древность города:

Я думаю, что здесь нужно одну «с» писать, «старорус-цы». А вообще «Старая Русса» с двумя «с» пишется. Вот, «Рус-са». А сам Рус, как по легенде-то пришли сюда Словен и Рус, два брата, Рус тогда был с одной «с» <...>, основатель был, «Ру-са» вначале с одним «с». Вроде и говорят, что «Русия», «Россия» — пошло

В настоящее время соответствующие идеи находят отражение в трудах авторов, пишущих в рамках так называемой folk history (А.И. Асов, В.Н. Демин, А.Ю. Лаптев, В.И. Яшкичев и др.). Ср., например, предназначенное для курсантов военных училищ патриотическое издание [Козлов и др. 2003], востребованное локальным сообществом (ряд библиотек Старой Руссы имеют несколько экземпляров книги); некоторые представители авторского коллектива биографически имеют отношение к Старой Руссе.

Так, в 2010 г. II Всероссийская конференция, посвященная сохранению и возрождению малых исторических городов и сельских поселений, поддержала инициативу администрации Старой Руссы установить в городе «памятник Русу — эпическому родоначальнику русского народа и основателю города» [Резолюция 2010].

исток <...> названия России и так далее. От Руса <...>. А сейчас ученые уже, археологи, доказали, что Русса — уже тысяча лет ей давно есть. Город с тысячелетней историей (жен . , 1941 г . р . , экскурсовод) .

Таким образом, рефлексии о написании катойконима могут легитимировать особый статус города (как в случае с объяснением написания старорусцы через апелляцию к имени князя Руса и названию Русь)1 . Кроме того, элементы исторического знания, входящие в фоновое знание горожан, могут служить обоснованием для объяснения орфографии . Так, если мы пишем староруссцы или миассцы, мы сохраняем память об истории (позитивный полюс) либо вычеркиваем из своей истории несколько веков (негативный полюс). Народная этимология, таким образом, приобретает идеологическое измерение

2.3. Экстралингвистические объяснения

Наконец, еще одна объяснительная модель специфична для Миасса . В данном случае предметом рефлексии является не столько собственно орфография, сколько ее конвенциальное оформление, т . е . не то, почему название жителей должно п и с а т ь с я так или иначе, а то, почему оно в настоящее время пишется соответствующим образом . Вполне ожидаемо, что вариант написания, не разделяемый говорящим, расценивается как проявление безграмотности Массовое же распространение подобной «безграмотности» в целом может относиться к близкому прошлому — к 1990-м гг. (т. е . к периоду, осознаваемому как кризисный) или к современной эпохе, которая вообще зачастую оценивается как время, когда в силу разных причин упал общий уровень грамотности . Приведу два суждения миасских филологов, касающиеся разных написаний названия жителей (отмечу, что информанты признавали факты «неправильного» написания, имевшие место в более ранние эпохи, но оценивали их как частные ошибки):

[Об утверждении написания миасцы.] Когда это произошло, я даже не заметила, но вот посмотрела по документам, по интернету, по газетам, получается, что это произошло в середине 90-х годов <...>, это, я извиняюсь, годы такого безвременья, когда и журналистика оказалась без денег, и началась заказная журналистика, я думаю, что вот тут и снизился этот вот ценз орфографический (жен . , ок. 1960 г. р. , Миасс, преподаватель вуза)

1 Эти народноэтимологические по своей природе апелляции востребованы применительно не только к орфографической вариативности, но и к намного более релевантной для локального сообщества вариативности лексической: старорус(с)цы vs. рушане.

[О написании миассцы.] Это просто безграмотность, падение грамотности в 2000-х годах. <...> До наступления нулевых годов, скажем так, везде с одной «с» писали, это я гарантирую (муж , 1965 г . р . , Миасс, преподаватель вуза) .

Наряду с этим существует устойчивое мнение, связанное со сменой написания (миасцы вместо миассцы) в местных СМИ в первой половине 1980-х гг. Согласно суждению, распространенному прежде всего в журналистских кругах, эта смена стала результатом документально оформленного волеизъявления местной власти Один из информантов говорил о принятии соответствующего документа когда-то очень давно, лет 40— 50 назад (жен . , ок. 1970 г.р . , Миасс, журналист), в других случаях могли упоминаться 1980-е гг . Приведу пересказ1 интервью с бывшим сотрудником газеты «Миасский рабочий», работавшим затем в «Глаголе»:

Было постановление горкома партии — рекомендация всем СМИ писать «миасцы» с одной «с», чтобы не было подряд большого количества согласных. Я сама, когда пришла из университета, писала две «с», но мне в газете объяснили, что надо писать с одной. Так начали писать в «Миасском рабочем», и те, кто пришел в «Глагол» из «Миасского рабочего», так научили писать остальных. Постановление было принято, когда я еще ходила в школу (жен . , 1971 г. р . , Миасс, журналист) .

Аналогичное объяснение (замечу, привлекающее мотив благозвучия и смешивающее орфографию и грамматику) предлагалось в ответ на вопрос читателя редакцией электронного издания "NewsMiass . га":

Вопрос: А почему вы пишите «миасцы» с одной «с»?По правилам русского языка должно писаться «миассцы», «миассец». Правило: В русском языке при словообразовании основа иноязычных слов сохраняется. Слово «Миасс» для русского языка является иноязычным с основой «миасс». Соответственно, эта основа должна сохраняться. Исключение составляют только случаи, когда происходит утроение согласной, как в слове «миасский», где к основе «миасс» присоединяется суффикс «ск».

Ответ: В советские времена было постановление местной власти, вызванное заботой о благозвучии слова миасцы. В случае трех согласных подряд, слово было бы неудобопроизносимо. Кроме того, в русской грамматике существует и принцип традиционного правописания, который в этом случае и действует [Вопросы 2006]

1 Аудиозапись не сохранилась, нарратив восстановлен по памяти сразу после интервью.

Впрочем, заслуживает внимания то, что этот сюжет не был известен опрошенным мною журналистам 1960-х гг. рождения и старше (что может свидетельствовать о его позднем появлении), а его достоверность в целом может подвергаться сомнению:

Существует некий нормативный документ, посвященный вопросу написания «миасцы» с одной «с». Но из всех моих коллег, по-моему, ни единый не видел этого документа. Это микролегенда. [Смеется. ] <...> Если найдете кого-то, кто его видел, сообщите, пожалуйста. Не кого-то видел, кто его видел, знакомый знакомого одного, какой-то пятиюродный дедушка видел этот документ, а именно этот человек видел вот документ. Это будет такая невероятная удача (жен . , ок. 1970 г.р . , Миасс, журналист)

Другая версия сюжета была изложена в статье [Башков 2013], опубликованной на челябинском ресурсе и24 . ги . Ее автор (по косвенным данным, 1960-х гг . рождения, программист, на тот момент администратор одного из городских форумов) предпринимает попытку выяснить причины того, почему название жителей в современных миасских СМИ пишется с одной с, поскольку объяснения местных журналистов на этот счет его не удовлетворили (ссылались на некий то ли гласный, то ли негласный указ, но назвать его конкретнее так и не смогли) . Статья содержит следующие посылы .

1. Написание миассцы соответствует правилам (Все мы учились в школе, знакомы с правилами русского языка и знаем, что одесситы, кузбассцы, миассцы пишутся с двумя «с». За написание «миасцы» в подобном виде учитель обычно снижал оценку..;, так, по правилам, пишут федеральные издания; так писали и миас-ские газеты в советское время, когда за нормами языка следили довольно строго)

2 . Изменение орфографии произошло в 1990-е гг. под влиянием некой фигуры . Автор цитирует письмо местного краеведа, писавшего на городском форуме под ником «Миассец» . Приведу выдержки из письма:

Я немного знаком с историей появления этого филологического безобразия. Не хочу называть фамилию автора, дабы не осквернять его память, поскольку он немало хорошего сделал для города. <...> Изложу эту историю так, как мне ее рассказали.

Примерно до середины 90-х годов слово «миассцы» писалось правильно, по-русски — с двумя «с». <...> Однако, в эпоху 90-х, когда модно было все и вся реформировать, один очень влиятельный в нашем городе товарищ как-то наткнулся на старую дореволюционную газету <...>, было написано «МИЯСЦЫ».

И черт его дернул на старости лет впасть в модную прелесть реформаторства, а точнее реставраторства (обращение к дореволюционному прошлому России было в то время популярно). И вбил он себе в голову, а потом сумел убедить в этом и других, что писать слово «миассцы» с двумя «с» — это в области филологии и языкознания тяжелое наследие коммунизма, с которым нам надо быстрее расстаться и вернуться к «старым добрым» дореволюционным традициям <...>.

На резонные возражения некоторых филологов, основанные на правилах русской орфографии, упомянутый выше реформатор сослался на нормы из совершенно другой области языкознания — фонетики. <...>

Один мой знакомый тоже пытался возразить. Он указал авторитету, что в старой газете слово «миясцы» написано с одной «с», потому что тогда река официально называлась Мияс — с одной «с» <...> и город наш соответственно назывался Мияский завод. Логично и жителей тогда было прозвать миясцы. <...>

Но столь разумные доводы не были услышаны [Башков 2013].

Написанию статьи предшествовал ряд обсуждений на городских форумах и в социальных сетях . Действительно, автор под ником «Миассец» в комментариях к новостной статье [«Стрела» 2010] утверждал, что писать слово «миасцы» с одной буквой «с» в 90-е годы придумал один очень влиятельный и очень амбициозный господин (не совсем русский). В 2012 г. администратор ныне не существующего городского форума (очевидно, автор статьи В . Башков) просит участников форума прислать сканы старых миасских газет (с целью выявить написание катойконима), а 10 августа публикует первую версию своей статьи под названием «Миассцы и Миасцы . Писать правильно или по указу?» [U44431 2012]. В этом тексте цитируется полученный пару лет назад от «Миассца» ответ, причем по памяти, потому что переписка не сохранилась (впрочем, в тот же день письмо было найдено и опубликовано на форуме в версии, вошедшей в статью [Башков 2013]) .В пересказе «очень влиятельный в нашем городе товарищ» превращается в мэра (После очередных выборов, пришедший к власти новый руководитель города, фамилию не хочу [называть], решил многое поменять), а знакомый «Миассца», на которого тот ссылался в письме, — в самого краеведа (Я возразил, что и Миасс в те времена наз[ы]вался Миаяс [sic!]...) [U44431 2012].

Нельзя не отметить механизм трансмиссии сюжета, схожий с механизмом передачи слухов . Башков цитирует письмо краеведа (не знакомого ему лично), который, в свою очередь, передает историю, рассказанную ему кем-то из знакомых (Изложу эту историю так, как мне ее рассказали). К тому же неназыва-

ние имени главного героя рождает интригу и оставляет простор для интерпретаций .

Примечательно, что этот сюжет благодаря интернету транслируется и далее . Например, он кратко пересказывается в статье о названиях жителей Челябинской области, опубликованной в газете «Южноуралец» (г. Чебаркуль):

В соседнем Миассе до сих пор ломают копья, как правильно писать «миаСцьI» или «миаССцы». Это как раз тот случай, когда хоть десять букв «с» поставь на конце, слышаться будет только одна. С точки зрения орфографии правильнее «миассцы». Но в городе жил весьма влиятельный человек, считавший иначе. Он основывался на другой области языкознания — фонетике. При этом активно настаивал на одной «с», и это закрепилось даже в Ви-кипедии. Человека уже нет в живых, а одна «с» осталась памятью о нем и его реформаторстве [Корюков 2016].

При всем фольклорном характере передачи истории, по всей вероятности, она может иметь под собой реальную основу . Наблюдение за функционированием названий жителей (по крайней мере за их лексической вариативностью) показывает, во-первых, что в конце 1980-х — 1990-е гг . неоднократно имели место более или менее успешные попытки реактуализации архаичных катойконимов, осмыслявшиеся как возвращение к досоветскому историческому опыту1, а во-вторых, что эти попытки зачастую реализуются благодаря отдельным энтузиастам Кроме того, логика, в соответствии с которой ведут себя персонажи статьи Башкова, вполне типична: как можно было видеть из приведенных выше интервью, для рефлексий о написании катойконимов характерно и систематическое смешение орфографии с фонетикой (реформатор сослался на нормы <...> фонетики), и привлечение в качестве аргумента старого написания ойконима (ср : город наш соответственно назывался Мияский завод. Логично и жителей тогда было прозвать миясцы) . Кроме того, не является невероятным существование в кругах миасской (политической?) элиты человека, который бы высказывался на орфографическую тему. Тот факт, что в 1990-е гг. название жителей Миасса в газетах уже писали с одной с, позволяет предположить, что упомянутое лицо полемизировало не с газетами (и даже не с опечатками в них), а с местными (либо подготовленными миасскими авторами и редакторскими коллективами) книжными изданиями, где написание миасцы появляется, видимо, под влиянием газет, именно в конце 1990-х гг. (см . : [Ахметова 2017: 21]) .

1 В частности, в Старой Руссе в соответствующий период происходит реактуализация древнего катойконима рушане.

Примечательна, однако, логика, в соответствии с которой Башков интерпретирует полученную от «Миассца» информацию . В письме последнего речь идет о влиянии, которое, согласно изложенной версии, оказал неназванный человек (сумел убедить в этом и других). Башков же интерпретирует это как указание, регламентацию . Так, он отмечает, что «правильно» пишут название жителей Миасса федеральные издания, не знакомые с местными указами по «улучшению» русского языка; по поводу причин неупоминания имени героя говорит, что их можно понять, сопоставив годы реформы с тем фактом, что его уже нет в живых, да и подзаголовок статьи сформулирован как «Декретом по грамматике» . Выше упоминалось, что Башков, приводя письмо «Миассца» по памяти, превращает «влиятельного товарища» в «нового руководителя города»; более того, в одном из сетевых обсуждений он даже предполагает, что речь идет о главе города в первой половине 1990-х гг. М . Ю . Жмаеве1, который, в частности, переименовал администрацию в Управу [Золотой Миасс 2012]

Конечно, здесь можно видеть влияние характеристики, которую «Миассец» в своем письме дает герою рассказа: «реформатор» (хотя в данном случае это явная метафора) Вероятно и то, что соответствующее восприятие обусловлено сюжетом об изменении орфографии в результате распоряжения миасского горкома Однако не последнюю роль здесь играет мифология, объясняющая властными директивами разного рода изменения в языке2, причем зачастую эти изменения, в соответствии с принципом «антиисторизма», равнозначны порче (пределом этих представлений является криптолингвистическая мифологема, согласно которой «враги» целенаправленно вносят изменения в язык с целью его деградации [Полиниченко 2010]) . Такого рода мифология особенно актуализировалась в 2009 г после обнародования известного приказа Министерства образования РФ № 195 «Об утверждении списка грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка.», благодаря которому включение в словари кофе в ср р и ударения на первый слог в договор с пометой «разговорное» стало прецедентным примером «порчи» языка (источником которой могут называть не только представителей власти, но и лингвистов) Неслучайно Башков,

1 См. о нем: [Миасс 2003: 143].

2 Применительно к катойконимам, по моим наблюдениям, соответствующая мифология проявляется, в частности, в стереотипном представлении о том, что распространение тех или иных названий является результатом в буквальном смысле переименования «сверху», аналогично переименованию улиц и прочих городских объектов.

применительно к изменению написания слова миассцы обсуждая правомерность «указа», изменяющего правила русского языка, отмечает, что закон, по которому кофе стало «оно», принимался на уровне Госдумы [и44431 2012].

Наряду с этим можно сказать, что возложение ответственности за смену написания на решение извне снимает необходимость орфографической рефлексии для тех, кто к этой проблеме проявляет индифферентное отношение . Само по себе написание может осмысливаться как аксиома, как сформулированное неким авторитетным источником правило, не только не подлежащее обсуждению, но и не нуждающееся в нем, — полюс, обратный по отношению к представлениям о «порче» (ср . также приводившиеся в начале статьи цитаты из интервью с сотрудниками «Миасского рабочего»):

Мы писали «старорус-сцы» <...>, а потом как-то... скажем так, пришло ЦУ откуда-то, я не знаю. Но кто-то, видимо лингвист какой-нибудь, наверное, сказал, что правильно будет писать «старорусцы», с одной «с» (муж . , 1954 г . р . , Старая Русса, журналист)

Вот я когда работала в газете корректором, мне вот сказали, что это правило [о написании миасцы]. А почему так — я не знаю (жен . , 1985 г. р . , Миасс, библиотекарь) .

* * *

Таким образом, неочевидность (для значительной части носителей языка) определенных языковых тенденций и непрозрачность словообразовательных закономерностей (которые, впрочем, являются дискуссионными и в научной лингвистике) инспирируют обращение носителей языка к более очевидным для них орфографическим закономерностям, реальным или мнимым . Эти закономерности, выводимые информантами, зачастую формулируются в виде «правил» . В подобном прави-лотворчестве можно видеть влияние прививаемой в школе точки зрения на язык как на набор правил, в частности орфографических, — точки зрения, обусловленной «некими глубинными потребностями национального сознания», в частности языкового [Голев 2004: 82; 2008: 20]. Интересно, однако, что такие лингвистические (или квазилингвистические) суждения, во-первых, стандартны, а во-вторых, получают распространение в гораздо большей степени, чем объяснения другого рода, независимо от материала

При этом соответствующие объяснения, в особенности те, которые основаны на народной этимологии, могут апеллиро-

вать к фоновому (псевдо)историческому знанию, к исторической мифологии, к сюжетам, значимым для локального текста, и, таким образом, служить подтверждению особого статуса места (что особенно характерно для Старой Руссы) . В данном случае важна специфика материала (оттопонимные дериваты), обусловливающая подобное направление рефлексии, в результате чего проговариваются важные для сообщества смыслы

Наконец, орфографические рефлексии могут получать сюжетное оформление, становясь, таким образом, элементом городского фольклора (случай Миасса) .

Благодарности

Финансирование полевых исследований осуществлялось по гранту Российского научного фонда (проект № 16-18-00068) .

Источники

Атлас Союза Советских Социалистических Республик. М . : Изд-во

ЦИК СССР, 1928 . 108 с . Башков В. Как миассцы стали миасцами . Декретом по грамматике // U24 .ru. 2013, 18 нояб. <http://u24. ru/news/1631/kak-miasscy-stali-miascami-dekretom-po-grammatike> . Боровская А. Пишите грамотно! // Вестник Старорусского края . 2015, 19 авг

Вопросы к редакции «NewsMiass . ru» // NewsMiass . ru . 2006, 12 марта.

<http://newsmiass . ru/faq. php?page=4> . Золотой Миасс [сообщество в социальной сети «ВКонтакте»]. 2012,

6 авг. <https://vk .com/walI-21039_17468> . [Козлов и др 2003] Формирование русского характера на примере исторической судьбы старорусского края / А. Н . Козлов, А. Н . Седов, А. Ю . Лаптев и др . М . : Известия, 2003 . 64 с . Корюков М. Он — «чебаркулец», она — «чебаркулька»? // Южноуралец . 2016, 5 февр . <http://gazeta-ch. ru/segodnya/1-news/5222-on-chebarkulets-ona-chebarkulka . html> . Резолюция II Всероссийской конференции «Сохранение и возрождение малых исторических городов и сельских поселений: проблемы и перспективы» // Культура Новгородской области: Информ. портал. [2010]. <http://culture.natm.ru/rezolyuciya-II-vserossiiskoi-konferencii-sohranenie-i-vozrozhdeme-malih-istoricheskih-gorodov . html> . Списки населенных мест Оренбургской губернии с общими об ней сведениями . Оренбург: Типо-лит . И . И . Ефимовского-Миро-вицкого, 1892 506 с «Стрела» снова помолодела // NewsMiass . ru. 2010, 6 авг. <http:// newsmiass . ru/print . php?news=22516&discussion=1> .

Территориальное и административное деление Союза ССР на 1-е января 1926 г. М . : Изд-во Гл. упр . коммунал. хоз-ва НКВД, 1926 . 284 с .

Ты кем будешь? // Газета «Старая "Русса"» [сообщество в социальной сети «ВКонтакте»]. 2017, 17 июля . <https://vk. com/gazeta_ russa?w=wall-85864803_33524> .

[U44431 2012] Нужны старые Миасские газеты [ветка на форуме]. <http://u44431. netangels . ru/viewtopic . php?f=28&t= 12013&start=20> (форум недоступен, дата обращения — 2015 г. ) .

Библиография

Ахметова М.В. Орфографическая вариативность катойконимов в ХХ-XXI вв . : миас(с)цы, старорус(с)цы и др . // Рябушкина С . В . , Супрун В . И . , Захарова Е . В . , Галушко Е . Ф . (ред . ) . Ономастика Поволжья: Материалы XVI Междунар . науч. конф . , посвящ . 50-летнему юбилею первой Поволжской ономастической конф . и памяти ее организатора В .А. Никонова (Ульяновск, 20— 23 сентября 2017 г. ): В 2 т . Ульяновск: ФГБОУ ВО «УлГПУ им. Н . И . Ульянова», 2017 . Т. 2 . С . 16-23 .

Буланин Д.М., Турилов А.А. Сказание о Словене и Русе // Словарь книжников и книжности Древней Руси СПб : Дмитрий Була-нин, 1998 . Вып . 3: XVII в. Ч . 3 . С . 444-447.

Букчина Б.З. Орфография некоторых образований, производных от географических названий // Капанадзе Л .А. (сост . ), Кузьмина С . М . (отв . ред . ) . Жизнь языка: Сб . ст . к 80-летию М . В . Панова. М . : Языки славянской культуры, 2001. С . 387-390.

Васильев В.Л. Славянские топонимические древности Новгородской земли . М . : Рукописные памятники Древней Руси, 2012. 816 с .

Геккина Е.Н'. К типологии метаязыковых оценок в интернет-коммуникации // Верхневолжский филологический вестник 2016 № 2 . С . 93-97 .

Генкин В.М. Ойконимия и катойконимия Белорусского Поозерья: Учеб . -метод . пособие . [Витебск: ВГУ им . П . М . Машерова], 2009 115 с

Голев Н.Д Антиномии русской орфографии 2-е изд , испр М : Еди-ториал УРСС, 2004. 160 с .

Голев Н.Д. Орфографоцентризм как презумпция обыденного метаязы-кового сознания // Ростова А Н (отв ред ) Обыденное мета-языковое сознание и наивная лингвистика: Межвуз сб науч ст . Кемерово; Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2008 . С . 19-30 .

Голев Н.Д. Обыденное метаязыковое сознание как явление языка и объект лингвистического изучения // Голев Н . Д . (отв . ред . ) . Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты . Кемерово; Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2009 Ч 1 С 7-40

Голев Н.Д. Вариативность метаязыкового сознания студентов-филологов и научный плюрализм (антиномический анализ проблемы) // Голев Н Д (отв ред ) Обыденное метаязыковое созна-

ние: онтологические и гносеологические аспекты. Кемерово: Кемеровский гос . ун-т, 2012 . Ч . 4 . С . 303—326.

Грищенко А.И. Ономастический статус этнонимов и категория одушевленности / неодушевленности // Русский язык в школе . 2011 . № 9 . С . 61-67 .

Дивьяк Д. Исследование грамматики восприятия (на примере русского языка) // Кибрик А.А. , Кошелев А.Д . (сост . ) . Язык и мысль: современная когнитивная лингвистика. М . : Языки славянской культуры, 2015 . С . 448-477 .

Кашкин В.Б. Бытовая философия языка и языковые контрасты // Теоретическая и прикладная лингвистика: Межвуз . сб . науч . тр . Воронеж: Б . и . , 2002. Вып . 3: Аспекты метакоммуникативной деятельности С 4-34

Кашкин В.Б. Обыденная философия языка, наивная лингвистика и наивная лингвистическая технология // Голев Н .Д . (отв . ред . ) . Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты . Кемерово; Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2009 Ч 1 С 41-46

Лебедева Н.Б. Метаязыковое сознание участников интернет-коммуникации (общеязыковые аспекты) // Ростова А. Н . (отв . ред . ) . Обыденное метаязыковое сознание и наивная лингвистика: Межвуз сб науч ст Кемерово; Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2008 С 297-310

Левашов Е.А. «Москвичи и иных мест люди...» . Л . : Наука, 1968 . 102 с .

Лопатин В.В. (ред . ) . Правила русской орфографии и пунктуации: Полный академический справочник. М . : Эксмо, 2007 . 480 с .

Матвеев А.К. Географические названия Урала: Топонимический словарь . Екатеринбург: ИД «Сократ», 2008 . 352 с .

[Миасс 2003] Буторина Л.А., Лагунов А.В., Наумова Г.М. и др. (науч. ред . ) . Миасс: Энцикл. словарь . Миасс: Геотур, 2003 . 576 с .

Полиниченко Д.Ю. Политические мифологемы фолк-лингвистики // Политическая лингвистика. 2010 . № 4 . С . 196-202.

Поляков А.С. К вопросу о содержании понятия «этноним» // Вестник Костромского государственного университета. 2016 . Т. 22 . № 4. С . 125-129 .

Суперанская А.В. Теоретические основы практической транскрипции . М . : Наука, 1978 . 283 с .

Суперанская А.В. Ономастическая стандартизация . Допустимость . Возможности Ограничения // Суперанская А В (отв ред ) Восточнославянская ономастика: Исследования и материалы М . : Наука, 1979 . С . 84-112 .

Katoikonyms as Objects of Metalinguistic Reflection: Orthographical Aspects

Maria V. Akhmetova

School of Advanced Studies in the Humanities,

The Russian Presidential Academy of National Economy and Public

Administration

82 Vernadskogo Av . , Moscow, Russia malinxi@rambler . ru

The paper discusses reflections within the local communities of the Russian towns Miass (Chelyabinsk Region) and Staraya Russa (Novgorod Region) about the spelling the of names of its inhabitants: "miasstsy / miastsy" (Miass) and "starorusstsy / starorustsy" (Staraya Russa) . In spite of the recommendations contained in the Russian Orthographical Dictionary, the principle of spelling these nominations is not evident The orthographical problem itself is being discussed in the local communities, both among the people and the media The paper is based on materials from field interviews (Miass, 2016, and Staraya Russa, 2017), the local press and the Internet. The author highlights three types of narratives that explain the spelling . Firstly, there are explanations which are actually based on linguistic arguments; these often confound orthography and phonetics . The second type of narratives is based on a na ve etymology that appeals to background (pseudo-) historical knowledge, such as the old spelling of the oikonym, its etymology, etc. Such explanations actualize local identity and sometimes legitimate the status of a locus (this is especially typical of Staraya Russa) . The third type comprises extralinguistic narratives with a conspirological component; these strive to not only explain the spelling itself, but why it has changed In the last case—which is specific to Miass—the reflection about spelling becomes the basis for an urban legend-style narrative .

Keywords: katoikonyms, names of inhabitants of cities, metalinguistic reflection, folk linguistics, orthography

Acknowledgements

The field studies were supported by the Russian Science Foundation (project no. 16-18-00068) .

References

Akhmetova M . V. , 'Orfograficheskaya variativnost katoykonimov v XX— XXI vv . : mias(s)tsy, starorus(s)tsy i dr.' [Orthographical Variance of Katoikonyms in the 20—21st Centuries: Mias(s)tsy, Starorus(s)tsy and

Others], Ryabushkina S . V. et al. (eds . ), Onomastika Povolzhya: Mate-rialy XVI Mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii, posvyashchennoy 50-letnemu yubileyu pervoy Povolzhskoy onomasticheskoy konferentsii i pamyati yeye organizatora V. A. Nikonova (Ulyanovsk, 20—23 sen-tyabrya 2017 g.) [Onomastics of the Volga Region: Proceedings of the 16th International Conference, Devoted to the 50th Anniversary of the First Volga Conference on Onomastics and to the Memory of Its Organizer V. A. Nikonov (Ulyanovsk, 2017, September 20—23)]. Ulyanovsk: Ulyanovsk State Pedagogical University named after N . I . Ulyanov Press, 2017, vol. 2, pp . 16—23 . (In Russian) .

Bukchina B . Z . , 'Orfografiya nekotorykh obrazovaniy, proizvodnykh ot geograficheskikh nazvaniy' [The Orthography of Some Derivates from Geographic Names], Kapanadze L . A. (comp . ), Kuzmina S . M . (ed . ), Zhizn yazyka: Sbornik statey k 80-letiyu M. V. Panova [The Life of Language: Collection of Articles, Devoted to the 80th Anniversary of M . V. Panov]. Moscow: Yazyki slavyanskoy kultury, 2001, pp . 387— 390 . (In Russian) .

Bulanin D . M . , Turilov A. A. , 'Skazaniye o Slovene i Ruse' [The Legend of Sloven and Rus], Slovar knizhnikov i knizhnosti Drevney Rusi [Dictionary of Literati and Literacy of Ancient Russia]. St Petersburg: Dmitriy Bulanin, 1998, no . 3, pt. 3, pp . 444-447. (In Russian) .

Butorina L . A. , Lagunov A. V. , Naumova G . M . et al . (eds . ), Miass: Entsik-lopedicheskiy slovar [Miass: An Encyclopedic Dictionary]. Miass: Geotur, 2003, 576 pp (In Russian)

Divyak D . , 'Issledovaniye grammatiki vospriyatiya (na primere russkogo yazyka)' [A Study of the Grammar of Perception (the Case of the Russian Language)], Kibrik A. A. , Koshelev A. D . (eds. ), Yazykimysl: Sovremennaya kognitivnaya lingvistika [Language and Thought: Modern Cognitive Linguistics]. Moscow: Yazyki slavyanskoy kultury, 2015, pp . 448-477 . (In Russian) .

Gekkina E . N . , 'K tipologii metayazykovykh otsenok v internet-kommu-nikatsii' [On the Typology of Metalinguistic Evaluations in Internet Communication], Verkhnevolzhskiy filologicheskiy vestnik, 2016, no 2, pp 93-97 (In Russian)

Genkin V. M . , Oykonimiya i katoykonimiya Belorusskogo Poozerya [Oikonyms and Katoikonyms of the Belarus Lake Region]. Vitebsk: Vitebsk State University named after P M Masherov Press, 2009, 115 pp (In Russian)

Golev N . D . , 'Obydennoye metayazykovoye soznaniye kak yavleniye yazyka i obyekt lingvisticheskogo izucheniya' [Ordinary Metalinguistic Consciousness as a Phenomenon of Language and an Object of Study], Golev N . D . (ed . ), Obydennoye metayazykovoye soznaniye: ontologicheskiye ignoseologicheskiye aspekty [Ordinary Metalinguistic Consciousness: Ontological and Gnoseological Aspects]. Kemerovo; Barnaul: Altai State University Press, 2009, pt . 1, pp . 7-40 . (In Russian)

Golev N D , 'Orfografotsentrizm kak prezumptsiya obydennogo meta-yazykovogo soznaniya' [Orthographical Centralism as a Presumption of Ordinary Metalinguistic Consciousness], Rostova A N (ed ), Obydennoye metayazykovoye soznaniye i naivnaya lingvistika

[Ordinary Metalinguistic Consciousness and Naïve Linguistics]. Kemerovo; Barnaul: Altai State University Press, 2008, pp . 19—30 . (In Russian) .

Golev N . D . , 'Variativnost metayazykovogo soznaniya studentov-filologov i nauchnyy plyuralizm (antinomicheskiy analiz problemy)' [Variance of Students-Philologists' Metalinguistic Consciousness and Scientific Pluralism (An Antinomical Analysis ofthe Problem)], Golev N. D . (ed. ), Obydennoye metayazykovoye soznaniye: ontologicheskiye i gnoseo-logicheskiye aspekty [Ordinary Metalinguistic Consciousness: Ontological and Gnoseological Aspects] Kemerovo: Kemerovo State University Press, 2012, pt. 4, pp . 303—326 . (In Russian) .

Golev N . D. , Antinomii russkoy orfografii [Antinomies of Russian Orthography], 2nd ed . , rev . Moscow: Editorial URSS, 2004, 116 pp . (In Russian)

Grishchenko A. I . , 'Onomasticheskiy status etnonimov i kategoriya ne-odushevlennosti' [The Propriality of Ethnonyms and the Category of Animacy], Russkiy yazyk v shkole, 2011, no . 9, pp . 61—67 . (In Russian)

Kashkin V. B. , 'Bytovaya filosofiya yazyka i yazykovye kontrasty' [Everyday Linguistic Philosophy and Linguistic Contrasts], Teoreticheskaya i prikladnaya lingvistika [Theoretical and Applied Linguistics]. Voronezh: s . n. , 2002, no . 3, p . 4—34 . (In Russian) .

Kashkin V . B . , 'Obydennaya filosofiya yazyka, naivnaya lingvistika i naivnaya lingvisticheskaya tekhnologiya' [Ordinary Philosophy of Language, Folk Linguistics and Naïve Linguistic Technology], Golev N . D . (ed . ), Obydennoye metayazykovoe soznaniye: ontologicheskiye i gnoseo-logicheskiye aspekty [Ordinary Metalinguistic Consciousness: Ontological and Gnoseological Aspects] Kemerovo; Barnaul: Altai State University Press, 2009, pt. 1, pp . 41—46 . (In Russian) .

Lebedeva N . B . , 'Metayazykovoye soznaniye uchastnikov internet-kommunikatsii (obshcheyazykovye aspekty)] [Metalinguistic Consciousness of the Participants of Internet Communication (General Aspects)], Rostova A N . (ed. ), Obydennoye metayazykovoye soznaniye i naivnaya lingvistika [Ordinary Metalinguistic Consciousness and Nave Linguistics]. Kemerovo; Barnaul: Altai State University Press, 2008, pp . 297—310 . (In Russian) .

Levashov E . A. , "Moskvichi i inykh mest lyudi..." ["Muscovites and the People from Other Places..."]. Leningrad: Nauka, 1968, 102 pp . (In Russian)

Lopatin V . V. (ed . ), Pravila russkoy orfografii i punktuatsii: Polnyy akade-micheskiy spravochnik [Rules of Russian Orthography and Punctuation: The Full Academic Guidebook] Moscow: Eksmo, 2007, 480 pp (In Russian)

Matveyev A K . , Geograficheskiye nazvaniya Urala: Toponimicheskiy slovar [Geographical Names of the Ural: A Toponymic Dictionary] Yekaterinburg: Pub . House "Sokrat", 2008, 352 pp . (In Russian) .

Polinichenko D . Yu . , 'Politicheskie mifologemy folk-lingvistiki' [Political Mythologemes of Folk Linguistics], Politicheskaya lingvistika, 2010, no . 4, pp . 196-202. (In Russian) .

Polyakov A. S . , 'K voprosu o soderzhanii ponyatiya "etnonim"' [On the Problem of the Content of the Term "Ethnonym"], Vestnik Kostrom-skogo gosudarstvennogo universiteta, 2016, vol. 22, no . 4, pp . 125—129 . (In Russian) .

Superanskaya A. V . , 'Onomasticheskaya standartizatsiya . Dopustimost . Vozmozhnosti . Ogranicheniya' [The Onomastical Standardization . Acceptability . Possibilities . Limits], Superanskaya A. V. (ed . ), Vostochnoslavyanskaya onomastika: Issledovaniya i materialy [East-Slavonic Onomastics: Studies and Materials]. Moscow, Nauka, 1979, pp . 84-112 . (In Russian) . Superanskaya A. V. , Teoreticheskiye osnovy prakticheskoy transkriptsii [The Theoretical Basis of Practical Transcription]. Moscow, Nauka, 1978, 253 pp . (In Russian) . Vasilyev V. L . , Slavianskiye toponimicheskiye drevnosti Novgorodskoy zemli [Slavonic Toponymical Antiquities of the Land of Novgorod]. Moscow: Rukopisnye pamyatniki Drevney Rusi, 2012, 816 pp (In Russian)