CC BY
726
УДК 802/809.1
КАТЕГОРИЯ РОДА В ЯЗЫКЕ:
НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ, ЕСТЕСТВЕННОЙ И КУЛЬТУРНОЙ КАТЕГОРИЗАЦИИ
И.Г. Серова
Кафедра английской филологии, ТГУ им. Г.Р. Державина
Представлена профессором Н.Н. Болдыревым и членом редколлегии профессором В.И. Коноваловым
Ключевые слова и фразы: гендер; категоризация; когниция; ментальная репрезентация; языковая вариативность.
Аннотация: Рассматривается вопрос о репрезентации разных типов знания, конституирующих языковую категорию рода в английском, немецком, испанском, русском и других языках. Внимание сосредоточено на разнообразии факторов, которые проецируются в содержание категории рода, и их взаимодействии, а также на возможностях вариативности в этой области и процессах перекатегориза-ции в дискурсе в зависимости от ментальной репрезентации объекта. В ходе анализа привлекаются данные из области когнитивных, психолингвистических и кросс-культурных исследований.
В настоящее время лингвисты и психологи обращаются к исследованию языковой категории рода, используя положения когнитивной теории, методы психолингвистики, нейролингвистики и кросс-культурного анализа с целью разобраться в лингвистических и нелингвистических представлениях, конституирующих содержание категории рода в языке. Вопрос заключается в том, какие концептуальные основания имеет категория рода, а также в том, каким образом данная категория влияет на когницию, точнее, является ли приписывание рода абсолютно произвольным или оно опирается на реальные свойства референта, и если это так, то какие это свойства? И далее: каким образом принадлежность к лингвистическому роду влияет на наши представления о вещах?
В соответствии с лингвистической традицией грамматический род связан c делением существительных на классы. Согласно замечанию Ч. Хоккета, «все существительные соотносятся с определенным родом, и существует лишь немного слов, принадлежащих сразу некоторым классам» [1].
Грамматический род представляет собой классифицирующую категорию для существительных, анафорическую - для местоимений третьего лица единственного числа, словоизменительную для остальных частей речи. Эта категория является характерной чертой для индоевропейских языков, причем, в современных языках встречаются как трехродовые системы (например, в славянских языках и немецком языке), так и двухродовые (в романских и иранских языках). Традиционно категория рода связана с признаками пола или их отсутствием - мужской, женский и средний род [2]. В русском, испанском и немецком языках грамматическая категория рода присутствует явно, в то время как в английском родовая
субкатегоризация существует постольку, поскольку всегда возможна субституция имени местоимением третьего лица единственного числа (местоименный род).
Большинство индоевропейских языков содержит два или три класса существительных. В латинском языке, как известно, было три рода: женский (feminine), мужской (masculine) и средний (neuter). В ностратическом языке (теоретическом праязыке, от которого произошли современные евразийские языки), скорее всего, существовала система, выделяющая три класса: человек (human), животное (animal) и предмет^Ь^С:).
Э. Курзан отмечает, что носители западноевропейских языков имеют очень ограниченное представление о категоризации существительных в рамках систем лингвистического рода, так как они ориентированы на индоевропейские языки, где грамматические разряды более или менее отражают представления о поле живых существ или об отсутствии такового в связи с неодушевленностью референта [3]. Но есть системы категоризации существительных, где в синтаксисе прослеживаются согласования, не связанные с представлением о поле, - так в языках североамериканских индейцев существует два рода: одушевленный и неодушевленный. В широком смысле термин «род» может быть применен и к большому количеству разрядов существительных в североафриканских языках, или к известным четырем классам существительных в языке австралийских аборигенов дьербал. Согласно этой классификации, ставшей знаменитой благодаря Д. Диксону и Дж. Лакоффу, мужчины попадают в один разряд с кенгуру, летучими мышами и луной, женщины - с солнцем, огнем, водой и опасными предметами. В третий разряд включаются все съедобные плоды и растения, которые их приносят, вино и печенье, и, наконец, в четвертый разряд - мясо, части тела и большинство деревьев [4].
Традиционно различаются грамматическая система рода (grammatical gender) и естественная система (natural gender). В грамматических системах для обозначения рода используются окончания. Флексии предполагают наличие склонений для существительных, прилагательных, местоимений и артиклей (например, в немецком языке) и систему согласования в зависимости от рода существительного.
В системе естественного рода лингвистический род зависит от биологического пола референта и проявляется лишь в соответствующих формах местоимений. Обе системы не идеальны и противоречивы, тем не менее, обе используются в европейских языках.
Одним из предположений относительно возникновения грамматической системы рода является теория о том, что человеку свойственно стремление к персонификации всех окружающих предметов и явлений, их частичное отождествление с собой. Версия о том, что лингвистическая категория рода восходит к концептуальным структурам пола, была популярна в начале века. Такие предположения высказываются и сейчас: каким бы абсурдным не представлялось сегодня приписывание пола неодушевленному предмету, например, камню, вполне возможно, что в системе праязыка существовали некие исходные аргументы, логичные в анимистической картине мира, которые забыты и утеряны. Просто сегодня эти аргументы неочевидны, так же, как семантические основания для субкатегоризации существительных в языке дьербал неочевидны для носителей индоевропейских языков. Согласно этой точке зрения исходной причиной, обусловившей появление категории рода, послужило то, что на какой-то стадии развития языка произошла экстраполяция естественного рода в сферу языка.
Романтической теории олицетворения M. Ибрахим противопоставляет факты фонетических изменений, морфологические и синтаксические закономерности, лингвистическую аналогию [5]. М. Ибрахим утверждает, что происхождение ка-
тегории рода в языке связано скорее с лингвистическими, чем экстралингвистиче-скими факторами. Его мнение связано с теорией, согласно которой происхождение рода связано с тем, что примитивные говоры мужчин и женщин различались окончаниями.
Остается неясным, возникли все три рода в индоевропейских языках одновременно или, как предполагает А. Мейе, вначале существовала оппозиция одушевленное/неодушевленное.
Дж. Корбетт определяет систему естественного рода исходя из того факта, что род в ней может быть приписан на основе значения существительного без учета формы слова [6]. В системах естественного типа классификация существительных на базе трехчленной оппозиции masculine - feminine - neuter происходит с опорой на естественные экстралингвистические противопоставления human/nonhuman; male human/female human. Поэтому, на первый взгляд, семантические родовые системы логичны и предсказуемы. Если термин «естественный род» связан с семантическим типом, то грамматическая система рода предстает в таком случае как формальный тип, хотя, в сущности, обе системы носят смешанный характер.
Особенности трехчленной грамматической системы рода, сохраняющейся в немецком и ряде славянских языков, описаны Дж. Тейлором на материале немецкого языка [7].
Согласно психолингвистическим исследованиям, существует определенная корреляция между звуковым обликом слова и его принадлежностью к тому или иному роду, хотя исключения, конечно, существуют, так как слово может оказаться в зоне противоборствующих тенденций.
Например, существительные, начинающиеся с сочетания kn- принадлежат к мужскому роду, за исключением слова das Knie (колено). Существительные, имеющие в конце слова -n + согласный, например, der Wind (ветер), также принадлежат к мужскому роду, за исключением таких имен, как die Hand (рука). К женскому роду, как правило, относятся слова с окончанием на шипящий или свистящий звук + t, например, die Angst (страх), die Luft (воздух) за исключением der Saft (сок), der Dunst (поток).
Психологическая реальность этих и других фонологических принципов была подтверждена экспериментом, в котором испытуемые должны были приписать род вымышленным немецким словам с подобной звуковой организацией [8]. Ожидалось, что будет наблюдаться значительный разброс в результатах, однако 70 % опрошенных отнесли эти слова к одному из родов в соответствии с фонологическими ожиданиями. Сложные слова в немецком языке демонстрируют принадлежность к роду, связанную с родовой принадлежностью финального морфологического компонента: слова с суффиксами -heit, -keit, -ung относятся к женскому, а слова с суффиксами -ling, -er - к мужскому. Слова с уменьшительным суффиксом ^hen, -lein принадлежат к среднему роду (отсюда знаменитое das Madchen -девушка). Таким образом, лингвистическую репрезентацию рода в немецком языке можно проследить на трех уровнях. На морфонологическом (внутренняя форма слова), синтаксическом (грамматическое согласование) и семантическом (схема значения слова) могут быть обнаружены некоторые черты, которые сигнализируют о вероятной принадлежности к тому или иному разряду существительного.
Это значит, что грамматическая система рода не является просто системой предписаний, которые надо запомнить. В нашем родном языке мы редко делаем ошибки на род существительных, а заимствованные и вновь придуманные слова регулярно вписываются в систему рода.
В ходе экспериментов носителям испанского и немецкого языков предлагалось, например, запомнить пары слов, состоящие из неодушевленных и абстрактных существительных и имен собственных женского или мужского рода (типа Patrick, Patricia). В результате выяснилось, что те пары, где род существительного и гендерный маркер имени собственного совпадали, запоминались лучше [9]. В эксперименте M. Sera предлагалось приписать неодушевленным предметам женские и мужские голоса якобы для создания мультипликационного фильма, в котором они должны действовать как одушевленные персонажи [10].
В исследовании категории рода с этой точки зрения весьма важным является система оформления в определенном языке так называемого «перцептуального» рода, «рода по восприятию» (perceptual gender). В языках с грамматической системой каждому существительному автоматически приписывается род, маркируемый грамматически. Понятно, что далеко не в каждом таком случае ощущается связь с концептуальными признаками предмета.
Если приписывание пола зависит только от лингвистических закономерностей, логично ожидать, что носители разных языков не разделяют представлений друг друга о родовой принадлежности существительного. Если же их представления отчасти совпадают, для этого должны быть когнитивные основания (общая апперцепционная база). Эти основания могут носить только культурно сконструированный характер и могут быть общими только вследствие родства культур носителей языков.
Обнаруженные соответствия в приписывании рода носителями испанского и немецкого языков и интуитивным восприятием носителей английского языка в эксперименте Л. Бородицки и Л. Шмидт одновременно и удивительны, и предсказуемы. Например, названия животных, имеющих некоторые стереотипические женские или мужские качества, обычно имеют совпадающий грамматический род в таких языках, как испанский и немецкий. Как правило, красивые и грациозные животные соотносятся с женским родом, а сильные и агрессивные - c мужским родом. Также наблюдается много сходства в области гендерного маркирования «легко антропоморфизируемых» конкретных существительных по сравнению с существительными, референты которых абстрактны и не имеют сходства с человеком. Г ендерные ожидания обострены у носителей романских языков (испанского, французского, итальянского и португальского), так как они имеют двучленную грамматическую систему рода, в которой каждое существительное должно быть маркировано на основании оппозиции мужское/женское. С этой точки зрения англичане не обладают акцентированной языковой интуицией, так как полагаются на свою систему «естественного» рода, где оппозиция мужское/женское релевантна только в разряде одушевленных существительных.
Проведенный Л. Бородицки на английском языке эксперимент с билингвами-носителями испанского и немецкого языков показал, что грамматический род значительно влияет на наше представление о предметах. Результаты указывают на то, что категория рода постоянно сопутствует нашим представлениям не только о людях, но и о вещах и абстрактных идеях [11].
В ходе этого эксперимента группе испытуемых, в составе которой были носители испанского и немецкого языков, было предложено описать на английском языке ключ и мост. Слово «ключ» относится к женскому роду в испанском языке, и к мужскому роду - в немецком языке. Эксперимент проводился на английском языке. В результате обнаружилось, что носители испанского языка склонны были приписывать предмету женские, а носители немецкого языка - мужские качества в соответствии с родом существительного в своем родном языке. Т ак, немцы описали ключ как “heavy, hard, jagged, metal, serrated and useful”, а испанцы - как “golden, intricate, little, lovely, shiny and tiny". Мост был описан немцами как “beautiful, elegant, fragile, peaceful, pretty and slender”, а испанцами - как “big,
dangerous, long, strong, sturdy and towering" (слово относится в немецком языке к женскому роду, а в испанском языке - мужскому).
Авторы эксперимента делают вывод о том, что концептуальные репрезентации неодушевленных предметов в языке включают в себя неотъемлемые гендерные представления в соответствии с грамматическим родом, приписываемом слову в языке. Другие лингвисты склонны считать, что этот эксперимент доказывает лишь близость исследуемых языков и культур [12].
В целях проверки гипотезы Л. Бородицки и Л. Шмидт Х. Фаунделис подвергает анализу 84 нарицательных существительных из 14 языков: 20 имен артефактов, 22 имени естественных объектов, 20 имен абстрактных идей и 22 имени животных. Выбор языков осуществлялся так, чтобы было репрезентировано как можно больше языков внутри индоевропейской семьи: 3 германских языка (немецкий, исландский и голландский), 4 романских (французский, португальский, испанский, итальянский), 3 славянских (польский, русский, сербохорватский,
1 кельтский (ирландский), а также албанский, греческий и курдский.
В результате оказалось, что чем больше семейное сходство языков, тем больше коэффициент совпадения существительных в области рода (португальский и испанский - 0,75, испанский и немецкий - 0,3, русский и испанский -0,03). Расхождения между романскими и германскими языками оказались весьма заметными, что исследователь считает вполне естественным. Вывод исследователя состоит в том, что корреляция грамматического рода существительного и ког-ниции, скорее всего, опирается на сложные косвенные связи между представлениями о поле и роде в данных языках и культурах, «которые имеют как перцептивную, так и лингвистическую природу» [12].
По мнению Л. Бородицки, ее эксперимент доказывает, что грамматические категории не существуют как что-то отдельное - они встроены в когнитивные процессы. Косвенным образом это положение подтверждается экспериментами с больными речевой афазией: было установлено, что при употреблении артикля в немецком языке испытуемые гораздо реже делают ошибки на род существительного, чем на его падеж. Эти данные можно рассматривать также как свидетельство того, что категория рода как бы «встроена» в семантику существительного, в то время как падеж представляет собой внешнюю синтаксическую категорию [13].
Такого же рода наблюдения характерны и для лингвистических работ по теории и практике перевода. Кросс-культурная трансляция концептов во многих случаях затрудняется при переводе в связи с обязательным приписыванием рода абстрактному существительному в таких языках, как немецкий и русский. Слово «жизнь», относящееся к существительным мужского рода в чешском языке, привело в отчаяние чешского поэта, пытавшегося перевести на свой родной язык стихотворение Б. Пастернака, в котором он называет жизнь своей сестрой. Аналогичный «культурный шок» испытал живописец И. Репин, увидев, что немецкие художники изображают грех в виде женщины.
В этих ситуациях требуется немало усилий со стороны переводчика, так как возникает необходимость перекатегоризации, точнее «перегендеризации» (gender switch). Так, при переводе c английского языка на немецкий рассказа К. Мэнсфилд “The Sun and the Moon”, где солнцу приписывается мужской род, а луне -женский (что не вызывает протеста у английского читателя), переводчик был вынужден ввести латинские слова “sol” и “luna”. К этому приему было необходимо прибегнуть, чтобы сохранить гендерную оппозицию исходного текста, так как в немецком языке существительное «луна» мужского рода, а «солнце» - женского [14].
Общая картина характеризуется тем, что в приписывании рода нет жестких правил: лингвисты считают, что род не является фиксированной характеристикой,
так как многое находится во власти говорящего. Говорящий опирается на психологические и личностные факторы, осуществляя родовую категоризацию «на ходу» в процессе речевой коммуникации. Выбор местоимения связан не только с экстралингвистической реальностью, но и с имеющейся у субъекта речи ментальной репрезентацией объекта. Индивидуальная языковая картина мира определяет категории, которыми он оперирует. Часто возникающий в таких ситуациях недостаток понимания связан с тем, что критерии говорящего не всегда очевидны для наблюдателя и нуждаются в дополнительном пояснении.
Как правило, для того, чтобы быть понятым, носитель языка должен в значительной мере опираться на коллективные представления о фемининности и маскулинности, существующие в рамках его культуры. Это позволяет лингвистам, исследующим родовую категоризацию, оставаться в рамках системности, не объясняя приписывание рода лишь капризами говорящего.
Вариативности в рамках категории рода посвящены многие социолингвистические исследования - например, исследование T. Svartengren по категории рода в современном американском просторечье [15]. Тенденция употреблять женское местоимение для обозначения некоторых неодушевленных объектов перешла из американского просторечия в британский английский. Так, по Svar-tengren, существует три категории объектов, обозначаемых “she”:
- конкретные предметы, созданные мужчиной (машины, индустриальные производства, дома, моторы, денежные предприятия, дороги);
- субстантивированные действия, например, “whooping her up”;
- природные объекты, не затронутые деятельностью человека.
В этом случае “she” не является маркером рода, а скорее персонификацией, связанной с позитивным эмоциональным отношением. Соотнесение с мужским родом может сигнализировать о негативном подходе - о репрезентации предмета речи как чего-то огромного и неприятного. Однако эти коннотации не универсальны и сильно зависят от языкового и культурного контекста. Приписывание женского рода может осуществляться на основании отрицательных характеристик, таких, как коварство или слабость; приписывание мужского рода бывает позитивным при подчеркивании таких качеств, как сила и масштаб.
По-видимому, культурная модель воспроизводит в английском языке индоевропейскую модель рода, основанную на оппозиции одушевленный - сильный / неодушевленный - слабый. При обозначении одушевленного референта через “it” достигается трансляция презрительного отношения к предмету речи как лишенному силы (власти) и лица. В сфере лиц есть определенная градация: больше силы / власти - мужской род, меньше силы / власти - женский род.
Список литературы
1 Hockett, Ch.F. A Course in Modern Linguistics / Ch.F.Hockett. - Macmillan, 1958. - P. 231.
2 Виноградов, В. А. Род / В. А.Виноградов // Языкознание. - М.: Большая Российская энциклопедия,1998. - С. 417.
3 Curzan, A. Gender Shifts in the History of English / A.Curzan - Cambridge: Cambridge University Press, 2003. - Р. 13.
4 Lakoff, G. Women, Fire and Dangerous Things: What Categories Reveal about the Mind / G.Lakoff. - The Univ. of Chicago Press, 1990. - Р. 92-96.
5 Ibrahim, M. H. Grammatical Gender: Its Origin and Development / M.H. Ibrahim. - The Hague: Mouton and Co., 1973. - Р. 50.
6 Corbett, G.G. Gender / G.G Corbett. - Cambridge: Cambridge Univ.Press, 1991. - Р. 9.
7 Taylor, J. Cognitive Linguistics / J.Taylor. - Oxford University Press, 2002. -Р. 335.
8 Kopcke, K.M. Die Kognitive Organisation der Genuszuweisung zu den cinsil-bigen Nomen der deutschen Gegenwartssprache / K.M.Kopcke, D.H.Zubin // Zeit-schriftfur Germanistiche Linguistik. - 1983. - 11. - Р. 166-82.
9 Boroditslky, L. Sex, Syntax and Semantics / L.Boroditsky, L. Schmidt // Proceedings of the 7 International Cognitive Linguistics Conference. - Santa Barbara, 2000. [Online]. Available: http:// www.ircs.upenn.edu/cogsci2000.
10 Sera, M.D. When Language Affects Cognition and When It Does not: An Analysis of Grammatical Gender and Classification / M.D.Sera // Journal of Experimental Psychology: General. - 2002. - 131.- Р. 377-397.
11 Minkel, J.A. A Way with Words / J.A. Minkel // Scientific American, 2002. -March, 25. [Online]. Available: http://www.mit.edu/~lera/sciam.
12 Foundalis, H.E. Evolution of Gender in Indo-European Languages / H.E Foun-
dalis // Proceedings of the 24th Annual Conference of the Cognitive Science Society. -Fairfax, Virginia. [Online]. Available: ww3.isrl.uiuc.edu/~jungwang4/laangev/alt/
foundalis02evolutionOF/Foundalis - 2002.
13 Bastiaanse, R. Gender and Case in Agrammatic Production / R. Bastiaanse, R. Jonkers, E. Rugendijk - [Online]. Available: http://www.masson.it/cortex/pdf/vol39/ issue /Bastiaanse393.
14 Nissen, U.K. Aspects of Translating Gender / U.K.Nissen - [Online]. Available: http://linguistics-onlineed/11-02/nissen.
15 Swartengen, T.H. The Use of Feminine Gender for Inanimate Things in American Colloquial Speech / T.H Swartengen // Moderna Sprak. - 1954. - 48. -Р. 261-292.
Gender Category across Languages: at the Crossroads of Linguistic, Natural and Cultural Categorization
I.G. Serova
Department of the English Philology, TSU after G.R. Derzhavin
Key words and phrases: gender; categorization; cognition; mental representation; language variability.
Abstract: The paper deals with the ways of representation of different kinds of knowledge within the category of gender in European (English, German, Spanish, Russian, etc.) languages. Attention is given to the diversity of this category across languages as well as its synchronic variability in speech with regard to possible gender shift depending on the object of mental representation. In the course of analysis the data of cognitive, psycholinguistic and cross-cultural studies are used.
Geschlechtskategorie in der Sprache: auf der Kreuzung der linguistischen, nattirlichen und kulturellen Kategorisation
Zusammenfassung: Es wird die Frage uber der Representierung der verschie-denen Wissenstypen betrachtet. Sie konstituieren die sprachliche Geschlechtskategorie
in den englischen, deutschen, spanischen, russischen und anderen Sprachen. Die Auf-merksamkeit ist sowohl der Vielfalt der den Gehalt der Geschlechtskategorie projizie-renden Faktoren, als auch den Variativmoglichkeiten auf diesem Gebiet und den Pro-zessen der Umkategorisation im Diskurs je nach der mentalischen Objektenrepresentie-rung geschenkt. Im Laufe der Analyse werden die Angaben aus dem Gebiet der kogni-tiven, psycholinguistischen und krosskulturellen Untersuchungen herangezogen.
Categorie du genre dans la langue: au carrefour de la categorisation linguistique, naturelle et culturelle
Resume: Est envisage le probleme de la representation de differents types de connaissances qui construisent la categorie linguistique du genre en anglais, en allemand, en espagnol et en autres langues. L’attention est pretee a la multitude des facteurs qui construisent le contenu du genre, leur interaction ainsi que la possibilite de la variation dans ce domaine et les processus du changement de la categorisation en fonction de la representation mentale de l’objet. Au cours de l’analyse sont employees les donnees des domaines cognitifs, psicologolinguistiques et des etudes de la crossculture.
