CC BY
99
72
УДК 821.0(470+571)"18"
Е. А. Гаричева
КАТЕГОРИЯ ПРЕОБРАЖЕНИЯ ЛИЧНОСТИ В РОМАНАХ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
Рассматривается художественное творчество Ф. М. Достоевского как текст, иллюстрирующий и транслирующий учение «отцов Церкви» и церковную догматику. Идеи Ф. М. Достоевского верифицируются с помощью цитат из Евангелия и святоотеческой литературы. Выявляется определяющая роль молитвы и других культовых практик в судьбе его героев. Жанр, хронотоп, структура повествования и образные ряды его романов показываются как детерминированные церковным «догматом преображения».
The author approaches Dostoyevsky's works as a single text that illustrates and translates Christian dogma and "Church's Fathers" doctrines. Dostoyevsky's ideas are verified with quotes from The New Testament and "Church's Fathers" writings. The article states the role of a pray and other types of religious practices for Dostoyevsky's characters. Genre, chronotope, narrative structure and imagery of his novels are determined by the Transfiguration dogma.
Категория — это единица сознания, отражающая наиболее общие, сущностные свойства мира путем максимального абстрагирования [13, с. 17]. Категория преображения личности лежит в основе православной модели мира. По словам Л. А. Успенского, специфика православного искусства состоит в догмате преображения: «Преображение это понимается и передается как определенная объективная реальность в соответствии с православным учением» [11, с. 146].
Будущее русского человека Достоевский видел в его религиозном преображении, в создании новой национальной культуры. Преображение, или обожение личности — главная тема трудов отцов церкви, которые были в личной библиотеке Ф. М. Достоевского: «Беседа на 6-й псалом святого Анастасия Синаита», «Слова духовно-подвижнические св. Исаака Сирина» и др. [1, с. 115—130]. Согласно их учению, преображение человека — это его возвращение к образу и подобию Божию. Св. Григорий Нисский не отделял образ от подобия, поскольку видел путь человека в подражании Первообразу — Иисусу Христу: «Ведь образ именуется так в собственном смысле, если имеет подобие прототипу. Если же подражание далеко от предмета, то оно уже не будет его образом, но чем-то другим» [3, с. 85].
Прообразовательная символика, опирающаяся на библейскую традицию, которая используется в древнерусской словесности, затем укореняется в русской классической литературе.
Уже в первом романе «Бедные люди» Достоевский показывает восстановление образа Божьего в главном герое Макаре Девушкине. Не менее
Вестник РГУ им. И. Канта. 2008. Вып. 8. Филологические науки. С. 72 — 76.
полно раскрыта данная тема и в «Преступлении и наказании». Восьмого июля, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, Раскольников читает письмо матери, в котором говорится о молитве сестры перед этим образом, и вступает в мысленный диалог с родными. Затем он видит сон о загнанной лошади, в котором показана его жизнь сердца. После этого герой возвращается к себе через Тучков мост: «Господи! — молил он, — покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой проклятой... мечты моей!» [14, т. 6, с. 50] После молитвы Раскольников уже «тихо и спокойно смотрел на Неву, на яркий закат яркого, красного солнца. Несмотря на слабость свою, он даже не ощущал в себе усталости. Точно нарыв на сердце его, нарывавший весь месяц, вдруг прорвался. Свобода, свобода! Он свободен теперь от этих чар, от колдовства, обаяния, от наваждения!» [14, т. 6, с. 50]. В православной традиции прообразом Богоматери является лествица Иакова и мост (Акафист Пресвятой Богородице) [9, с. 13]: «Лествице небесная, Еюже сниде Бог; мосте, преводяй сущих от земли на небо».
Большую роль в романе играют молитвы матери, сестры Раскольникова, Сони, Полиньки, обращенные к образу Пресвятой Богородицы. Кульминацией романа становится чтение притчи о Лазаре Соней, после которого Раскольников признается в совершенном преступлении. Он вспоминает о детях, Христе и любви: «А ведь дети — образ Христов: "Сих есть Царствие Божие". Он велел их чтить и любить» [14, т. 6, с. 252]. В нем продолжает жить ребенок, дитя Господа.
Воскресение героя происходит в Сибири после болезни, в светлые пасхальные дни, после говения со всеми, благодаря любви к Соне, пробуждению в нем сердца. В первом послании Иоанна говорится, что «Бог есть Любовь», любовь восстанавливает образ Божий в героях [14, т. 6, с. 421].
Кроткий герой романа «Идиот» сохраняет свое достоинство и сопротивляется злу: «Окончательно всегда готов винить себя. Но когда сердце и совесть говорят ему: "Нет, это не так" — то он это делает вопреки мнению всех» [14, т. 9, с. 218]. Это то смиренномудрие, о котором писал Ефрем Сирин. Сердце и совесть, «чувство непосредственной христианской любви» [14, т. 9, с. 220], невинность [14, т. 9, с. 239] — это проявление христоподобия героя.
На наш взгляд, роман «Идиот» строится во многом как житие-мар-тирий. В нем показано три круга испытания героя: один — в Швейцарии, второй — в первой и второй частях романа, третий круг — в третьей и четвертой частях. Князь Мышкин своими поступками на протяжении всего повествования показывает верность заповеди Иисуса Христа, данной во время Тайной вечери: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн 15: 13).
После покушения Рогожина и встречи с нигилистами Мышкин, предвидя мученический финал для себя, испытывает желание покинуть этот мир, но мужественно идет навстречу испытаниям: «Он предчувствовал, что если только останется здесь хоть еще на несколько дней, то непременно втянется в этот мир безвозвратно, и этот же мир и выпадет ему впредь на долю. Но он не рассуждал и десяти минут и тотчас же решил, что бежать "невозможно"...» [14, т. 8, с. 256]. Здесь угадывается евангельская аллюзия из Страстей Христовых: «Душа Моя те-
73
74
перь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел» (Иоанн 12: 27). На наш взгляд, даже болезнь Мышкина есть эсхатологическое состояние, связанное с мученичеством героя. Оба его приступа — перед покушением Рогожина и на даче у Епанчиных — вводятся в контекст Страстей Христовых.
Временные рамки событий романа связаны с идеей домостроительства: повествование в романе начинается Рождественским постом, в день празднования иконы Знамения (27 ноября по старому стилю), а завершается Петровским постом (начало июля по старому стилю).
Мысль об ответственности каждого за то, что происходит в мире, — главная идея романа «Бесы». «Все и каждый один перед другим виноваты», — утверждает Степан Трофимович [14, т. 10, с. 491]. Шатов говорит: «Все виноваты, все виноваты и. если бы в этом все убедились» [14, т. 10, с. 446]. Наконец, Тихон говорит Ставрогину: «Согрешив, каждый человек уже против всех согрешил и каждый человек хоть чем-нибудь в чужом грехе виноват» [14, т. 11, с. 26]. Достоевский показывает, как происходит духовное сопротивление злу в образах Тихона, Шатова, Кириллова, Марии Лебядки-ной. Даже Шигалев и Федька Каторжный проявляют эту способность.
На Богоявленской улице после праздника Рождества Богородицы Мария Лебядкина рассказывает Шатову о том состоянии преображения, которое она испытала во время молитвы Пресвятой Богородице и земле в монастыре. С. И. Фудель видит в этом эпизоде «слезный путь обретения Церкви» [12, с. 81].
Наиболее явственно категория преображения личности воплощается в романах «Подросток» и «Братья Карамазовы».
В рукописных материалах к «Подростку» Ф. М. Достоевский вспоминает св. Феодосия Печерского [14, т. 16, с. 17] и Нила Сорского [14, т. 16, с. 143]. В своем «Предании» Нил Сорский пишет о Фаворском свете, который можно обрести благодаря духовному деланию: «Зрю свет, его же мир не имать, посреди келия на одре сидя, внутрь себе зрю Творца миру» [7, с. 28, 29]. Особое внимание Нил Сорский уделяет благодатным слезам [7, с. 77]. Формой нестяжания, которое утверждает Нил Сорский, является странничество, поскольку Христос тоже был странником [6, с. 48, 49].
В романе Ф. М. Достоевского «Подросток» традиции жанра хождения проявляются в рассказах странника Макара Долгорукого. Дар благодатных слез обретает купец Скотобойников после глубочайшего раскаяния: «И получил дар слезный: кто бы с ним ни заговорил, так и зальется слезами» [14, т. 13, с. 321].
Началом возрождения Аркадия Долгорукого становится воспоминание о молитве матери в день иконы Знамение [14, т. 16, с. 62]. Действие благодати испытывает Подросток перед встречей с Макаром Ивановичем, когда он видит луч заходящего солнца и слышит творимую странником Иисусову молитву: «Вся душа моя как бы взыграла и как бы новый свет проник в мое сердце» [14, т. 13, с. 291]. В черновиках к «Подростку» есть замечание: «В этих существах, как в Макаре, — Царство Божие» [14, т. 16, с. 399].
Г. Б. Пономарева заметила, что в романе «Братья Карамазовы» Дмитрий перед убийством отца идет от Соборной площади в западную часть города через мост [8, с. 236]. Герой объясняет то, что с ним произошло в
ночь преступления, чудом: «... Слезы ли чьи, мать ли моя умолила Бога, дух ли светлый облобызал меня в то мгновение — не знаю, но черт был побежден» [14, т. 14, с. 426]. Возможно, ему помогает и молитва Зосимы Пресвятой Богородице, как это было в случае «таинственного посетителя».
Кульминацией духовного развития для Дмитрия становится сон о матери с дитем, для Алеши — видение Каны Галилейской. Эти главы связаны с темой заступничества Богоматери, что было отмечено К. А. Степаняном [10, с. 335]. Временные рамки романа охватывают праздники, посвященные заступничеству Пресвятой Богородицы: Положение ризы и пояса Богоматери, Покров, чудо от иконы Знамение. В книгу, написанную Алешей со слов Зосимы, автор включает упоминание двух византийских житий — Алексия человека Божия и Марии Египетской. Эти жития объединяются идеей заступничества Богоматери и темой Фаворского света, который преобразил плоть святых. Алексий человек Божий становится прообразом Зосимы: их объединяет тема «подражания Христу» как смирения и мученичества.
Безусловным центром романа является глава «Кана Галилейская», в которой показано духовное преображение человека. В Евангелии это пример первого заступничества Пречистой Богоматери за людей. Видимо, поэтому в древнерусской живописи сюжет Каны Галилейской соотносится с Тайной вечерей, во время которой Спаситель оставил апостолам как завет Евхаристию [2, с. 96, 97]. В трудах Исаака Сирина опьянение любовью Божией связано с евхаристической символикой (в черновике романа — «вино радости») [5, с. 312]. В романе идея церкви как Царствия Небесного утверждается отцом Паисием, духовником сначала Зосимы, а затем Алеши: «Царство Небесное, разумеется, не от мира сего, а в небе, но в него входят не иначе как чрез церковь, которая основана и установлена на земле [14, т. 14, с. 57].
Свет проникает в сердце Алеши Карамазова во время чтения Каны Галилейской: «Что-то горело в сердце Алеши, что-то наполнило его вдруг до боли, слезы восторга рвались из души его. Он простер руки, вскрикнул и проснулся.» [14, т. 14, с. 327].
Перед поездкой в Мокрое Митя Карамазов совершает моление о чаше: «Боже, оживи поверженного у забора! Пронеси эту страшную чашу мимо меня!» [14, т. 14, с. 394]. Образом горящего сердца завершается его сон о дите: «И вот загорелось все сердце его и устремилось к какому-то свету, и хочется ему жить и жить, идти и идти в какой-то путь, к новому зовущему свету, и скорее, скорее, теперь же, сейчас!» [14, т. 14, с. 457]. Сны Алеши и Мити напоминают жанр видения.
Таким образом, категория религиозного преображения личности определяет особенности жанровой природы произведений (традиции жития, хождения, видения, проповеди, летописания), хронотопа (соединение вечного и временного плана), мотивов повествования (покаяние, страдание и смирение), диалоговой формы повествования (высшим проявлением которой становится молитва) и доминантной основы образов героев (образ раненого или горящего сердца). Образы, символизирующие Царствие Небесное, восходят к Евангелию: «птицы небес-
75
76
ные», «новое вино», «дом, основанный на камне», «горящий светильник», «белый свет» Фаворского преображения. Зерна этих мотивов содержатся в образном строе Псалтири, которая, как и Акафист, звучит во время богослужения в церкви. Образы «моста» и «лествицы» восходят к Акафисту Пресвятой Богородице.
В монастыре и скиту Тихон и Зосима являют чудеса прозорливости [4, л. 4 — 8]. В мир несет благодать Божию странник Макар Долгорукий. Действие благодати испытывают Макар Девушкин, Варенька, Раскольников, Соня, Мышкин, Мария Лебядкина, Аркадий Долгорукий, Алеша и Дмитрий Карамазовы. Соприкосновение душ героев в романах Достоевского напоминает о словах Зосимы о том, что «все как океан, все течет и соприкасается, в одном месте тронешь — в другом конце мира отдается» [14, т. 14, с. 290]. Мир в произведениях писателя показан как одна большая семья, церковь, которая, пройдя через разъединение и уединение, начинает восстанавливаться. Это соответствует той идее всемирного единения человечества во имя Христово, о которой писал Ф. М. Достоевский в своей публицистике.
Ключевые слова: православие, церковь, молитва, преображение, икона, Богородица, догматика.
Список литературы
1. Библиотека Ф. М. Достоевского: Опыт реконструкции. Научное описание. СПб., 2005.
2. Бобров Ю. Г. Основы иконографии древнерусской живописи. СПб., 1995.
3. Григорий Нисский, св. Об устроении человека / Иоанн Лествичник. Отцы Церкви о природе человека и ее совершенствовании. М., 2001.
4. Дурылин С. Н. Монастырь старца Зосимы (К вопросу о творческой истории I, II и IV книг «Братьев Карамазовых») / / РГАЛИ, Фонд 2980, оп. 1, ед. хр. 30.
5. Исаак Сирин, преподобный. О божественных тайнах и о духовной жизни. Новооткрытые тексты. СПб., 2006.
6. Лествица, возводящая на небо преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы. М., 1997.
7. Нил Сорский. Предание и Устав. СПб., 1912.
8. Пономарева Г. Б. Достоевский: Я занимаюсь этой тайной. М., 2001.
9. Слово на Покров Пресвятые Богородицы / / Жития Святых, на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней Димитрия Ростовского. М., 1904. Кн. 2.
10. Степанян К. А. «Братья Карамазовы»: Лик земной и вечная истина // Достоевский и современность: Материалы XX Междунар. старорусских чтений 2005 г. Великий Новгород, 2006.
11. Успенский Л. А. Богословие иконы Православной Церкви. М., 2001.
12. Фудель С. И. Собрание соч.: в 3 т. М., 2005. Т. 3.
13. Шептулин А. П. Система категорий диалектики. М., 1967.
14. Достоевский Ф. М. Полное собр. соч.: В 30 т. М., 1972.
Об авторе
Гаричева Е. А. — канд. филол. наук, Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого, ngsu@gmail.ru.
