CC BY
299
6. Чувьюров, А. Мифологема «последних времен» в рассказах жителей деревни Староверский Луг / А. Чувьюров // История — миф — фольклор в еврейской и славянской культурной традиции. — М. : Сэфер; Ин-т славяноведения РАН, 2009. - С. 379-389.
7. Лидов, А. М. Иеротопия. Создание сакральных пространств как вид творчества и предмет исследования / А. М. Лидов // Иеротопия. Исследование сакральных пространств : материалы междунар. симп. — М., 2004. — С. 15-31.
8. Элиаде, М. Священное и мирское / М. Элиаде — М. : Изд-во МГУ, 1994. — 146 с.
9. Топоров, В. Н. Первобытные представления о мире (общий взгляд) / В. Н. Топоров // Очерки истории естественнонаучных знаний в древности. — М. : Наука, 1982. — С. 8—40.
10. Огудин, В. Л. Сакральная экология. Формы религиозноэкологического мировоззрения / В. Л. Огудин. — Киев : Логос, 2003. — 150 с.
11. Энциклопедия сакральной географии / сост. Д. В. Громов. — Екатеринбург : УльтраКультура, 2005. — 648 с.
12. Яшин, В. Б. Новые региональные религиозные движения в Сибири на рубеже ХХ — ХХ1 вв. / В. Б. Яшин // Противодействие этническому и религиозному экстремизму : сб. материалов науч.-практ. конф. — Омск : Изд-во ОмГУ, 2007. — С. 21—26.
13. Кондаков, Б. В. Пермская земля: реальность и мифы / Б. В. Кондаков // Современная российская мифология. — М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 2005. — С. 124— 132.
14. Зислин,И.Иерусалимскиеэтюды/И.Зислин,И.Спивак// Независимый психиатрический журнал. — 1999. — № 4. — С. 45 — 51.
15. Пашковский, В. Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями. Краткое руководство
для врачей / В. Э. Пашковский. — СПб. : Издательский дом СПбМАПО, 2006. - 144 с.
16. Ахметова, М. В. Конец света в одной отдельно взятой стране. Религиозные сообщества постсоветской России и их эсхатологический миф. [Текст] / М. В. Ахметова. — М. : ОГИ, 2011. — 336 с.
17. Яшин, В. Б. Слетающиеся на свет «Сириуса» (об одной новой разновидности движения New Age) / В. Б. Яшин // Актуальные вопросы историко-культурного и природного наследия Тарского Прииртышья : материалы V науч.-практ. конф., посвящ. памяти А. В. Ваганова (25 — 26 марта 2010 г.). — Тара : Изд-во А. А. Аскаленко, 2010. — С. 143— 148.
18. Малькова, В. К. Антропология историко-культурных брендов территорий, регионов и мест / В. К. Малькова, В. А. Тишков // Культура и пространство. — Кн. 2. Историкокультурные бренды территорий, регионов и мест. — М. : Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2010. — С. 6 — 57.
ЯШИН Владимир Борисович, кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Омского государственного педагогического университета; доцент кафедры истории и теории религии Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского; ведущий специалист-эксперт Центра гуманитарных, социально-экономических и политических исследований-2 (г. Омск).
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 02.12.2011 г.
© В. Б. Яшин
УДК 1011 : 3163 К. С. КОЗЛОВА
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
КАТЕГОРИЯ «БЛАГО»:
ОТ ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКОГО К ЭКОНОМИЧЕСКОМУ И ПОЛИТИКО-ПРАВОВОМУ СМЫСЛАМ
В статье рассматривается эволюция категории «благо». Приводится историческое развитие философской интерпретации данного термина, а также его включение в политико-правовую и экономическую сферу. Посредством использования «модели маятника» определяется способ нейтрализации противоречия между политико-правовым и экономическим аспектами категории.
Ключевые слова: благо, общество, полезность, категориальный ряд центрального элемента.
В настоящее время усиливается интегративный процесс, как внутри науки через нарастание междисциплинарных взаимодействий, так и между отраслями/ типами знания, например, наукой и философией. Кроме того, на первом плане все больше закрепляются социальные (гуманистические) ценности. С точки зрения экстерналистов, общественные преобразования влияют на развитие науки; можно говорить о том, что подобному влиянию подвержена и философия. Вместе с тем, говоря об обществе и его
жизни, мы используем философские понятия для формирования нормативного вектора его развития. Одним из таких терминов является понятие «блага». Действительно, несмотря на «философское происхождение», указанный термин широко применяется и в сфере повседневной жизни, и в отдельных научных дисциплинах. «Благо», его достижение или недостижение, в современном обществе выступает значимым ориентиром и при принятии решений, и при формировании или развитии научных теорий.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012
В этом свете представляется важным анализ эволюции данного понятия и рассмотрение связанных с ним терминов, выступающих в виде принципов и процессов, дающих толчок такой эволюции. Кроме того, существенно и выявление аспектов понимания рассматриваемой категории путем описания процесса, посредством которого «благо» приобретает новые смыслы. Подобное описание позволит более полно оценить применение термина «благо» к конкретной научной дисциплине и отразить в форме процесса взаимосвязь философии и науки.
Под «благом» мы понимаем некую положительную ценность; предмет или явление, удовлетворяющее определенную человеческую потребность. В современной литературе блага традиционно делятся на материальные и духовные, кроме того, принято деление благ на абсолютные и относительные; потребности которые они удовлетворяют, в свою очередь, могут быть естественными или общественными [1, с. 67].
Возникновение и анализ данного термина традиционно связывают с древнегреческой философией. Для Сократа благо — это «разумение, мышление, память и то, что сродно с ними: правильное мнение и истинные суждения» [2, с. 97; 3, с. 5 — 40]. Киренаики отрицают общность блага, для них благо — индивидуальное наслаждение, нейтральное относительно добра и зла [3, с. 5 — 40; 4, с. 946;]. Для киников благо состоит в отрицании значимости чувственных наслаждений, независимости и аскетизме [3, с. 5 — 40; 4, с. 947; 5, с. 174]. Мегарская школа отождествляет благо, бытие и истину. В их трактовке существует только одно благо, называемое различными именами: разумением, богом или умом [4, с. 948]. Платон же ищет некое единое Благо, которое не являлось бы ни удовольствием, ни разумением, это «нечто третье, отличное от обоих и лучшее, чем они». Он говорит о том, что необходимо найти середину между удовольствием и умом и проводить «рассмотрение сообща», также «благо нужно искать не в беспримесной жизни, а в смешанной» [6, с. 22 — 31, 79]. В идею единого Блага Платон включает три уровня, выразимые с помощью категорий прекрасного, меры и истины. Вместе с тем, Платон проводит первую классификацию благ, что выражается в иерархии пяти благ.
Аристотель говорит о том, что не может быть единого понятия блага. Однако благо выражено в моральных поступках, а моральность того или иного поступка законодательно определяется государством, поэтому цель науки о государстве — высшее благо для людей. Одно из важных разделений блага по Аристотелю: благо как состояние удовольствия и благо как удовольствие, получаемое при различных видах деятельности. Согласно Аристотелю, благо предполагает полноту моральных добродетелей и полноту жизни [3, с. 5 — 40; 7, с. 255].
В эпикурейской традиции первое благо — наслаждение [8, с. 405; 9, с. 236].
В концепции стоицизма блага — это добродетели. Основными или первичными стоики называют четыре традиционные для античности платоновские добродетели: разумение (мудрость), мужество, здравомыслие (благоразумие, умеренность) и справедливость [10, с. 173; 11, с. 91].
Близким к указанной интерпретации рассматриваемого термина является и восточное понимание «блага», оно тесно переплетается с понятием «цели». Так индийские философы (см., например, Уддиотакара «Ньяя-варттика») выделяют четыре ос-
новных человеческих цели (или блага): выгоду, удовольствие, добродетель и «освобождение», при этом именно освобождение от страданий, по их мнению, является конечным благом [12, с. 213].
Следует отметить, что все мыслители древнего классического мира при рассмотрении сущности «блага» говорили о таких его чертах, как субъективность, в силу которой стремления людей оказываются различны, и целеполагание: каждое благо — есть цель, для достижения которой как раз и требуется стремление и какая-либо деятельность со стороны человека. Кроме того, концепция блага связывалась с понятием «золотой середины» (например, у Аристотеля в «Политике») и «центра мира» [13, с. 92 — 107]. Однако, несмотря на субъективный характер благ, их можно классифицировать следующим образом:
— материальные блага;
—духовные блага;
— спокойствие духа;
— наивысшее благо — благо, заключающееся в достижении всех благ, к которым стремится человек; его достижение — наиважнейшая цель человеческой жизни. Сам термин «высшее благо» был введен Аристотелем, Платон для обозначения благ такого характера использовал уже рассмотренный термин «Единое». В древнегреческой этике наивысшее благо определяется как «эвдемония», при этом она является принципом этики. «Эвдемония» рассматривается как совокупность двух аспектов блага: субъективного (внутреннее состояние удовлетворенности) и объективного (наличие внешних благ, таких как здоровье, богатство и т.п.), впоследствии возникают два основных ее вида: гедонизм и утилитаризм [1, с. 115, 590]. Для древнегреческих мыслителей характерен гедонистический подход к пониманию блага.
Уже у неоплатоников (например, у Плотина и Прокла) наивысшее благо открыто отождествляется с Богом; Единое Благо предстает как одна из «начальных ипостасей» Бога [4, с. 694 — 695]. Римский деятель Боэций, переводивший и комментирующий тексты Аристотеля, ставит вопрос о единственном вечном и прочном благе, доставляемом человеку добродетельной жизнью [14, с. 76 — 86].
Окончательно смещение от гедонистического понимания блага к утилитаристскому и расширение воззрений на благо связаны с распространением христианской религии. Возникает понятие всестороннего блага, когда действительным благом человека признается как его собственное благо, так и благо другого. Понимание Бога как Единого Блага постепенно трансформируется в признание Его абсолютным благом.
Фома Аквинский пишет о том, что Бог является первопричиной всех вещей и, вместе с тем, конечной целью их устремлений. Он анализирует добродетели (навыки, позволяющие людям устойчиво использовать свои способности во благо) и противостоящие им пороки, следуя аристотелевской традиции, однако он полагает, что для достижения вечного счастья помимо добродетелей существует необходимость в дарах, блаженствах и плодах Св. Духа [15, с. 544 — 577; 16, с. 68 — 70]. Нравственную жизнь невозможна без наличия теологических добродетелей — веры, надежды и любви. Вслед за теологическими идут четыре «кардинальные» (основополагающие) добродетели — благоразумие и справедливость, мужество и умеренность, с которыми связаны остальные добродетели. Закон, согласно Фоме Аквинскому, — это «любое повеление разума, которое провозглашается
ради общего блага тем, кто печется об общественности» [16, с. 90]. Основной постулат томистской этики — «надлежит стремиться к благу и совершать благое, зло же надлежит избегать» [16, с. 95]. Благо отдельного человека, общества и универсума определяется божественным замыслом, и нарушение человеком божественных законов является действием, направленным против его собственного блага.
Бонавентура считал величайшим благом единение с Богом, которое он, так же как и Фома Аквинский, понимает через созерцание, посредством прохождения шести его степеней [4, с. 120].
Иоанн Дунс Скот оспаривает подход Фомы Аквинского к пониманию верховного блага — для него оно заключается не в созерцании Бога, а в совершенной любви к Богу. Кроме того, он рассматривает волю человека в соотношении с предметным благом и приходит к выводу, что воля может сама выбирать, соглашаться ей на большее или меньшее предметное благо [4, с. 401—405].
Говоря о теологическом понимании «блага» следует отметить, что в данном контексте усиливается степень отождествления блага и добра, что актуализирует нравственный аспект категории.
Вместе с тем в XIV веке происходит переоценка мировоззренческих и нравственных ценностей средневековой культуры.
Мыслителями того периода поднимаются такие вопросы, как положение человека в мире, его назначение, достоинство. Переосмысляются идеи античности и, прежде всего, материалистические концепции. Так, например, Лоренцо Валла проповедует эпикуреизм, он пишет трактат «О наслаждении как источнике блага», где отстаивает права буржуа на наслаждение жизнью. Наслаждение объявляется им высшим благом. В его работах встречаются такие понятия, как «личное благо» и «личный интерес» [17, с. 43-44; 18, с. 267-290].
Первоначально Возрождение возникает как светское общественное течение, противостоящее господству церкви. В конечном итоге формируется целостная система взглядов, называемая гуманизм; в ней теоцентризму резко противопоставляется антропоцентризм (например, Парацельс рассматривает человека как центр мироустройства), а главным критерием оценки всего сущего выступает благо человека [19, с. 65-150]. Лозунг гуманизма: «Все — для человека, все — во имя человека» [17, с. 14-47]. С одной стороны, принцип гуманизма находит отражение в литературе (Данте, Петрарка); с другой стороны, в политической мысли.
В литературных произведениях описывается новый тип человека — человек универсальный. Общество выступает необходимой средой жизни человека, оно должно строиться с учетом природы человека, для всех людей и, главное, общество должно строиться для будущего. Однако в дальнейшем предъявляются требования и к самому человеку. Так, Монтень, рассматривающий человека, существующего и действующего самого по себе, без какой-либо потусторонней помощи, задается вопросом: «Как прожить человеку жизнь?» [20].
В политических концепциях появляется такой термин, как «гражданский гуманизм», в нем содержатся идеи патриотизма, служения государству, общественной активности. Основу «гражданского гуманизма» составляет подчинение частного интереса граждан общественному благу. Поиск абсолютного общественного блага приводит к созданию социальных утопий (Т. Мор, Т. Кампанелла) [21; 22].
Анализ реальной политической и социальной ситуации проводит Н. Макиавелли, он рассматривает общественное благо как задачу государя. Кроме того, Макиавелли вводит понятие политическое благо, наиболее важными составляющими которого выступают: национальная независимость, национальная безопасность и хорошо устроенная конституция [23, с. 70-72].
Исторические реалии XVI — XVII вв. (окончательное становление буржуазии как класса, революции в Европе) вызывают переворот и в общественном сознании, вследствие чего понятие «блага» приобретает политический и правовой смыслы. Т. Гоббс, например, связывает благо с учением о свободе воли [4, с. 250-251; 24, с. 574-611]. Выбор же всегда склоняется в сторону «величайшего представляемого нами блага». Блага при этом бывают следующих видов: «прекрасное» — это то, чего желают самого по себе; «полезное» — то, чего желают ради какого-либо иного предмета. Также Гоббс выделяет такой вид блага, как «общественное», суть общественного блага — обеспечение безопасности граждан, и именно стремление людей к безопасности — основа государственности. Вместе с тем Гоббс полагает, что абсолютного блага не существует, т.к. восприятие того или иного предмета как блага субъективно: то, что для нас благо, для наших врагов является злом [24, с. 583, 592, 606-611; 25, с. 650-662]. Таким образом, возникает существенное противоречие между теологической концепцией блага, где оно равнозначно добру, и благом у Гоббса, которое одновременно является и добром, и злом.
Следует отметить, что первоначальное разделение блага на частное и общественное среди философов Нового времени принадлежит Ф. Бэкону, который говорит о том, что стремление человека сделаться самостоятельной личностью — есть благо частное, а стремление сделаться частицей какого-нибудь большего целого — благо общественное. Приоритет Бэкон отдает второму типу, однако само понимание блага близко к нравственному аспекту: стремление к достижению блага — есть стремление к идеалу добра [4, с. 161].
Развитие политико-правового смысла категории «благо» через учение о свободе воли производит Дж. Локк. Он считает нравственным принципом человеческой деятельности стремление к счастью, но в этом стремлении человек не может пользоваться полной свободой, его свобода всегда должна быть ограничена благом других [25, с. 731-756; 26, с. 129].
В дальнейшем взаимосвязь «блага» и «государственной политики» рассматривали такие философы, как Дж. Бентам (указывавший на то, что цель государства состоит в возможно большем счастье для возможно большего числа людей) и И. Кант (анализировавший юридические задачи государства) [27, с. 158-182].
«Благо» в политико-правовом смысле интерпретируется следующим образом: задача государства состоит в создании общих и одинаковых для всех условий, при которых законные стремления граждан к достижению благ были бы для всех и каждого возможны. При этом могущество и значение такого политического союза, как государство, предопределяется количеством благ разного рода и способами их распределения между членами общества. Для этого государственная деятельности должна опираться на естественные, социальные и экономические законы развития [1, с. 67].
Естественным законам развития, как можно
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012
Положительная ценность/ Цель
Рис. 1. Категориальный ряд центрального элемента «благо» [на основе 29, с. 222-257]
заметить, соответствуют блага частные, социальным — блага общественные. Для экономической сферы также «возникает» свой вид благ — экономические или имущественные. Благодаря введению такого вида благ как «экономические» меняется и политико-правовой аспект «блага». Если без учета экономической сферы государство должно было создавать общие и одинаковые условия для всех граждан, то теперь возникает понятие общественных классов, принадлежность к которым, прежде всего, определяется наличием имущественных благ, и, следовательно, люди, принадлежащие разным классам, имеют разные возможности в реализации своих стремлений.
Подробное обоснование использования понятия «благо» в экономической сфере приведено в работе одного из крупнейших представителей школы мар-жинализма К. Менгера «Основания политической экономии» [28, с. 59 — 288]. Он указывает на то, что сам термин «благо» начинает использоваться еще в работах физиократов, а также у Ж.-Б. Сэя. Сам же Менгер соотносит указанный термин с понятием «полезности» и рассматривает «благо» с точки зрения его ценности, вследствие чего блага подразделяются на экономические и неэкономические. Для того, чтобы предмет можно было отнести к категории благ, Менгер задает четыре необходимых условия, которые должны выполняться одновременно [28, с. 61]:
—человеческая потребность;
— свойства предмета, делающие его годными быть поставленным в причинную связь с удовлетворением этой потребности;
— познание человеком этой причинной связи;
— возможность распоряжаться предметом таким образом, чтобы действительно употребить его для удовлетворения этой потребности.
Он, кроме того, указывает на существование тех благ, которые в современном ему научном сообще-
стве объединяются в особую категорию под названием «отношения» [28, с. 62]. В данную область попадают услуги, права, общественное мнение.
Наиболее полное представление о том, каким образом осуществляется переход от философско-этической концепции блага к приданию благу политико-правового и экономического смыслов дает «модель маятника» (рис. 1).
Рассмотрим категориальный ряд центрального элемента (ЦЭ) «благо», одновременно выступающего точкой устойчивого равновесия (ТУР) и задаваемого философско-этической концепцией, соответствующей конкретно-историческим условиям. Составляющими (или срединными) элементами (СЭ), возникающими в результате отклонения от ТУР, являются два основных вида «эвдемонии» — гедонизм, предполагающий, что ориентация на естественные человеческие влечения является более прямым путем к счастью людей, и утилитаризм, основной принцип которого, согласно определению его основателя Дж. Бентама, это обеспечение наибольшего счастья наибольшего числа людей. Таким образом, тенденциями ряда (ТР), с одной стороны, выступают потребности индивидуума, с другой — потребности общества. Взаимодействие между ними приводит к возникновению второго противоречия в категориальном ряду.
Как уже отмечалось ранее, наблюдается соответствие между потребностями индивидуума (или частными благами) и естественными законами. Их осознание и применение, в свою очередь, приводит к выделению «экономических благ». Согласно теории утилитаризма, критерием отнесения объекта или действия к благу выступает принцип полезности.
Определим дополнительные элементы (ДЭ). В данном случае ими являются экономический и политико-правовой аспекты категории, которые составляют четвертую пару противоречий. При этом
экономический аспект выступит начальным ДЭ. В терминах К. Маркса, например, это экономический базис, на основе которого формируется политическая надстройка. Связи ряда (СР) отражают основные переходы категориального ряда. Гедонизм, естественные законы и, вытекающие их них, потребности индивидуума, предопределяют возникновение субъективизма. Синтез субъективных установок позволяет выработать некую универсальную установку, которая обеспечит наибольшее счастье (максимальную полезность) наибольшему числу людей, путем удовлетворения их частных интересов.
Неопределенностью (Н) категориального ряда выступает цель или положительная ценность. Неопределенным является то, какая именно философско-этическая концепция задает ТУР. Н в гедонизме разрешается посредством измерения степени удовольствия (наслаждения) конкретного индивидуума; Н в утилитаризме разрешается через понимание наличия множества субъективных потребностей.
Экономический базис, культивируя естественные законы развития, порождает гедонизм, следовательно, на первый план выходят потребности индивидуума. Признание того, что потребности одного субъекта, как правило, ограничиваются потребностями других субъектов, ведет к формированию потребностей общества как совокупности единичных потребностей с балансом интересов, — так осуществляется переход к утилитаризму. Утилитаризм, формулируя универсальные установки, основывается на принципе всеобщей полезности, что и приводит к выделению в категориальном ряду конечного ДЭ.
Философско-этический аспект гармонизирует противоречие между экономическим и политикоправовым аспектами, что способствует появлению социально-экономического (более конкретного по сравнению с философско-этическим, но также учитывающего одновременно интересы личности и интересы общества) смысла у категории «благо».
Библиографический список
1. Фролов И. Т. Философский словарь / И. Т. Фролов. — 4-е изд. — М. : Политиздат, 1981. — 445 с.
2. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе / Ксенофонт. — М., 1993. - 384 с.
3. Огурцов, А. П. Благо и истина: линии расхождения и схождения / А. П. Огурцов // Благо и истина: классические и неклассические регулятивы. — М. : ИФ РАН, 1998. — С. 5-40.
4. Грицанов, А. А. История философии: Энциклопедия / А. А. Грицанов. — Минск : ИнтерпресСервис; Книжный дом, 2002. — 1376 с.
5. Антология кинизма. Антисфен. Диоген. Кратет. Керкид / И. М. Нахимов. — М. : Наука, 1984. — 398 с.
6. Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 2 / Платон ; под ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмус. — М. : Мысль, 1970. — 611 с.
7. Аристотель. Сочинения. В 4 т. Т. 4 / Аристотель ; под ред.
А. И. Доватур. — М. : Мысль, 1983. — 830 с.
8. Гусейнов, А. А. История этических учений / А. А. Гусейнов. — М. : Гардарики, 2003. — 911 с.
9. Дынник, М. А. Материалисты Древней Греции / М. А. Дынник. — М. : Госполитиздат, 1955. — 239 с.
10. Столяров, А. А. Стоя и стоицизм / А. А. Столяров. — М. : АО КАМИ ГРУП, 1995. - 448 с.
11. Столяров, А. А. Фрагменты ранних стоиков. В 3 т. Т. 1. Зенон и его ученики / А. А. Столяров. — М. : ГЛК, 1998. — 234 с.
12. Щербатский, Ф. И. Теория познания и логика по учению позднейших буддистов. В 2 т. Т. 2. Источники и пределы познания / Ф. И. Щербатский. — СПб. : Аста-пресс LTD, 1995. — 282 с.
13. Рабинович, Е. Г. «Золотая середина»: к генезису одного из понятий античной культуры / Е. Г. Рабинович // Вестник древней истории. — 1976. — № 3. — С. 92 — 107.
14. Уколова, В. И. Мировоззрение Боэция и античная традиция / В. И. Уколова // Вестник древней истории. — 1981. — № 3. — С. 76 — 86.
15. Жильсон, Э. Избранное. В 2 т. Т. 2. Христианская философия / Г. В. Вдовина. — М. : РОССПЭН, 2004. — 704 с.
16. Аквинский, Ф. Сумма теологии. В 3 ч. Часть II — I. Вопросы 1—48 / Ф. Аквинский. — Киев : Эльга, Ника-Центр, 2006. — 576 с.
17. Горфункель, А. Х. Философия Возрождения / А. Х. Гор-функель. — М. : Высшая школа, 1980. — 368 с.
18. Валла, Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли / Н. В. Ревякина, И. Х. Черняк. — М. : Наука, 1989. — 476 с.
19. Брагина, Л. М. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV—XV веков / Л. М. Брагина. — М. : Высшая школа, 1977. — 303 с.
20. Монтень, М. Опыты. Избранные произведения. В 3 т. Т. 2 / Г. Г. Кудрявцев. — М. : Голос, 1992. — 560 с.
21. Кампанелла, Т. Город солнца / Ф. А. Петровский. — М. : АН СССР, 1947. — 427 с.
22. Мор, Т. Утопия / Т. Мор ; под ред. Ю. М. Каган. — М. : Наука, 1978. — 416 с.
23. Макиавелли, Н. Государь / Н. Макиавелли ; под ред. Г. Муравьевой. — М. : Планета, 1990. — 79 с.
24. Гоббс, Т. Сочинения. В 2 т. Т. 1 / Т. Гоббс ; под ред. В. В. Соколова. — М.: Мысль, 1989. — 622 с.
25. Целищев, В. В. История западной философии. В 3 кн. /
В. В. Целищев. — 3-е изд., испр. — Новосибирск : Сиб. унив. изд-во; Изд-во Новосиб. ун-та, 2001. — 992 с.
26. Локк, Дж. Сочинения. В 3 т. Т. 2. / Дж. Локк. — М. : Мысль, 1985. — 560 с.
27. Керимов, Д. А. История философии права / Д. А. Керимов, А. С. Колесников. — СПб. : Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. — 640 с.
28. Менгер, К. Избранные работы / К. Менгер. — М. : Территория будущего, 2005. — 496 с.
29. Разумов, В. И. Категориально-системная методология в подготовке ученых : учеб. пособие / В. И. Разумов. — Омск : Изд-во ОмГУ, 2004. — 277 с.
КОЗЛОВА Ксения Сергеевна, соискатель кафедры философии.
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 26.07.2011 г.
© К. С. Козлова
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
