CC BY
2УДК 811.11+82.34
Егорушкина Кристина Владимировна,
магистрант института лингвистики и межкультурной коммуникации, Тихоокеанский государственный университет, Хабаровск,
2019102668@pnu.edu.ru
Луговской Александр Витальевич,
кандидат филологических наук, доцент высшей школы европейской лингвистики и межкультурной коммуникации,
Тихоокеанский государственный университет, Хабаровск,
009449@pnu.edu.ru
КАТЕГОРИЯ БЕЗОБРАЗНОГО КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЙ И ЭТНОСПЕЦИФИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА «АМУРСКИЕ СКАЗКИ» Д. Д. НАГИШКИНА)
Аннотация. В работе рассматривается эстетическая категория безобразного в качестве универсального и этноспецифического феномена. Цель исследования заключается в выявлении и описании признаков универсальности и этноспецифичности безобразного в литературной с казке. Объект исследования - эстетическая категория безобразного. Предмет исследования - образы универсального и этноспецифического безобразного в сказке. Используя методы эстетического и интерпретативного анализа, авторы приходят к выводу о том, что универсальность безобразного выражена в противопоставлении зла добру, в частности, посредством характеризации. В свою очередь, этноспецифичность безобразного представлена в культурно обусловленных образах и символах. Ключевые слова: эстетическая категория безобразного, сказка, фольклор, дальневосточная литература, образ
Kristina V. Egorushkina,
Master's Student,
Institute of Linguistics and Cross-cultural Communication, Pacific National University, Khabarovsk, 2019102668@pnu.edu.ru
Alexander V. Lugovskoy,
PhD in Linguistics, Associate Professor,
Higher School of Eurolinguistics and Cross-cultural Communication,
Pacific National University, Khabarovsk, 009449@pnu.edu.ru
CATEGORY OF UGLINESS AS A UNIVERSAL AND ETHNO-SPECIFIC PHENOMENON: A STUDY OF D. D. NAGISHKIN’S
AMUR TALES
Littsta
marieti
Abstract. The article studies the aesthetic category of ugliness as a universal and ethno-specific phenomenon. The purpose of the study is to determine and describe universal and ethno-specific features of ugliness in the literary tale. The object of the study is the aesthetic category of ugliness. The article specifically focuses on images of universal and ethno-specific ugliness in the tale. By conducting aesthetic and interpretative analysis, the authors were able to conclude that universality of ugliness is generally represented via characterization in the good/bad opposition. Ethno-specificity, in its turn, is represented through culturally-based images and symbols. Keywords: aesthetic category of ugliness, tale, folklore, Far Eastern literature, image
© Егорушкина К.В., Луговской А. В., 2024
Введение
Категория безобразного играет важную роль в развитии искусства и литературы. Ее значимость возрастает в аспекте исследования такого жанра, как сказка, характеризуемого более схематичным и функциональным представлением событий и персонажей, раскрываемых в мифопоэтическом противопоставлении добра и зла, хорошего и плохого, красивого и уродливого и проч. Одной из проблем остается само жанровое понимание сказки и соотношения в ней фольклорного, литературного и авторского. Это определяет актуальность настоящего исследования, обусловленную интересом гуманитарных наук к проблеме безобразного как важнейшей художественно-эстетической категории и специфике ее выражения в художественном и фольклорном тексте. Новизна исследования состоит в том, что впервые произведения дальневосточного писателя Д. Д. Нагишкина подвергаются эстетическому анализу в аспекте представления в них универсального и этноспецифического содержания безобразного.
Сказка как особый фольклорный и литературный жанр
В обыденном сознании понятие «сказка» чаще всего ассоциируется с неким вымышленным повествованием, ориентированном на детскую аудиторию. Однако стоит немного углубиться в изучение данного вида фольклорной прозы, как начнут обнаруживаться многоплановые аспекты этого жанра, станет более очевидна связь сказки с мифом, с культурным кодом и т. д.
Большой толковый словарь русского языка определяет сказку как «повествовательное произведение устного народного творчества о вымышленных событиях с участием волшебных, фантастических сил» [1]. Несмотря на то, что в основе сказки лежит вымысел, это не мешает ей отражать исторические и природные условия жизни народа, его жизненный уклад и быт [2]. Персонажи сказок занимают противоположные стороны добра и зла, эстетическим выражением которых являются категория прекрасного и категория безобразного соответственно.
Предпосылкой появления первых сказок стал постепенный уход от мифологического мировоззрения; в отличие от мифа, сказка не претендовала ни на достоверность, ни на сакральность знания. С течением времени сказки полностью утратили связь с мифами и сформировались в отдельную жанровую форму. Среди всего разнообразия сказок можно выделить три основных типа: сказки о животных, волшебные сказки, бытовые сказки. Героями первого типа сказок могут быть как звери, птицы и рыбы, так и предметы живой и неживой природы, включая природные явления. Человек в таких сказках играет либо второстепенную роль, либо занимает положение, равное представителям животного мира. Сюжеты волшебных сказок нередко включают в себя какое-либо лишение, преодоление которого происходит при помощи разных волшебных средств [3].
В. Я. Пропп в своей работе «Исторические корни волшебной сказки» высказывает идею о том, что основой волшебной сказки является цикл инициации [4]. Бытовые сказки в своей основе имеют повседневный быт; герои такой сказки сталкиваются не с волшебными силами, а со сложными жизненными ситуациями, из которых их успешно выводит удачная случайность или же присущее герою природное качество [5]. Элементы фантастического в бы-
Егорушкина Кристина Владимировна, Луговской Александр Витальевич
КАТЕГОРИЯ БЕЗОБРАЗНОГО КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЙ И ЭТНОСПЕЦИФИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА «АМУРСКИЕ СКАЗКИ» Д. Д. НАГИШКИНА)
товых сказках служат лишь инструментом выявления жизненного конфликта. Однако сложно судить о существовании сказок, которые можно было бы отнести только к одному из данных жанров. Нередко сказка, принадлежащая к одному из жанров, может включать элементы двух других.
Жанровая неоднозначность сказки позволяет также вести речь о таких ее разновидностях, как фольклорная, литературная и авторская сказка. Если в отношении фольклорной сказки выстроилось определенное понимание как эпического жанра письменного либо устного народного творчества, то литературная и авторская сказка не имеют однозначной трактовки, при этом границы между ними достаточно зыбки. Е. А. Сухоруков предлагает делить сказочные литературные тексты на три основных типа: запись фольклорной сказки, литературная обработка фольклорной сказки и собственно авторская сказка, что позволяет выделить авторскую сказку в подкласс литературной сказки [6].
Эстетическая категория безобразного
Как было упомянуто ранее, действующие лица сказок четко распределяются по полюсам добро - зло. В эстетике всему доброму соответствует категория прекрасного, всему злому - категория безобразного. Понимание злого (плохого) возможно только при наличии доброго (хорошего) либо, в отдельных случаях, нейтрального. Эстетическая категория прекрасного существует самостоятельно, так как эстетика изначально формировалась вокруг этой категории. В отличие от прекрасного, категория безобразного носит опосредованный характер, поэтому пониматься может только по отношению к прекрасному или другим категориям эстетики.
В словаре эстетики безобразное определяется как «категория эстетики, противоположная прекрасному, выражающая негативную эстетическую ценность» [7]. Безобразное проявляется во всех сферах бытия: в природе -это распадающиеся предметы и существа, в морали - безнравственность, в самом человеке - болезни, травмы, смерть и т. д. [8].
Немецкий философ К. Розенкранц в работе «Эстетика безобразного» (1853) представляет подробную классификацию безобразного. Исследователь выделяет три основных вида безобразного: безобразное в природе, духовное безобразное, безобразное в искусстве. Безобразное в природе включает в себя явления материальной (органической и неорганической) и нематериальной природы, которые изначально нейтральны и могут стать безобразными только в том случае, если к ним прилагается некоторое усилие. Духовное безобразное К. Розенкранц определяет как «несвободу духа». Исследователь отмечает, что даже в самом неприглядном, некрасивом теле может существовать духовная красота. Если человек свободен духом, т. е. его дух не обременяют никакие отрицательные желания, то дух видимо красив, несмотря на возможное физическое уродство. И наоборот, если дух безобразен, опорочен злыми помыслами, то эти помыслы обязательно найдут свое отражение во внешности, какой бы привлекательной она ни была. К духовному безобразному исследователь также относит и психическое заболевание. Безобразное в искусстве Litter существует для того, чтобы представить некую идею во всей ее полноте, так m§net§ юсть любой идеи подразумевает наличие отрицательного. Более
того, безобразное в искусстве усиливает эффект наслаждения прекрасным [9].
Прекрасное и безобразное присутствуют в сказке всегда: они представляют своего рода фундамент, на котором и держится весь сюжет. Стоит помнить, что сказка изначально представляет собой продукт народного творчества. Народов в мире великое множество, а сказок, созданных ими, еще больше. Все это разнообразие объединяет противостояние прекрасного безобразному. Данный факт делает эти категории универсальным феноменом, присущим каждой сказке. Однако при более близком рассмотрении образов, олицетворяющих добро и зло в той или иной сказке, можно заметить коренные отличия между образными рядами. Более того, что у одного народа считается добрым, прекрасным, у другого может считаться злым, безобразным или, в крайнем случае, нейтральным. Именно факт такого перехода от прекрасного к безобразному, обусловленный этнической принадлежностью читателя, делает категорию безобразного этноспецифическим феноменом сказки.
Универсальное и этноспецифическое в «Амурских сказках»
Д. Д. Нагишкина
Дмитрий Дмитриевич Нагишкин (1909-1961) - советский писатель, книжный иллюстратор, мастер газетной карикатуры. Многим писатель-дальневосточник известен по таким произведениям, как «Сердце Бонивура», «Храбрый Азмун» и сборнику «Амурские сказки». Интерес к культуре народов Приамурья писатель начал проявлять еще в юношестве; этому поспособствовали частые переезды семьи, связанные с переводом отца с одного рабочего места на другое. Во время таких путешествий писатель знакомился с местными жителями региона, с их обычаями, культурой и фольклором, которые впоследствии найдут свое отражение в собранных писателем амурских сказках [10].
В 1946 году выходит первое издание сборника «Амурские сказки», включившее в себя тринадцать сказок, созданных по мотивам устного народного творчества народов Приамурья: нанайцев, удэге, нивхов и ульчей. Примечательно, что сборник неоднократно переиздавался и дополнялся как новыми сказками, так и авторскими иллюстрациями. Более того, «Амурские сказки» были переведены на иностранные языки (английский, немецкий, румынский, китайский и др.). Сборник 1975 года включает в себя 31 сказку в сопровождении иллюстраций известного советского художника Геннадия Павлишина.
Д. Д. Нагишкин понимает народную сказку как словесно зарегистрированный культурный код определенного народа, передаваемый поколениями из уст в уста. В народной сказке можно найти элементы каждого аспекта бытия той или иной народности: веры, быта, обычаев и традиций, общественного уклада и т. д. Как было упомянуто выше, первоначально сказка - продукт устного народного творчества. Подобный характер первичных сказок обуславливает вариативность их существования, а также некоторую возможную нелогичность изложения сюжета, поэтому при пересказе и последующем изложении сказок в письменной форме рассказчик должен владеть обширными знаниями о культуре народа, которые позволили бы ему придать сказке форму, наиболее понятную рядовому читателю, но при этом сохраняющую
Егорушкина Кристина Владимировна, Луговской Александр Витальевич
КАТЕГОРИЯ БЕЗОБРАЗНОГО КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЙ И ЭТНОСПЕЦИФИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА «АМУРСКИЕ СКАЗКИ» Д. Д. НАГИШКИНА)
все культурно-специфическое наполнение устного варианта [11].
Сборник «Амурские сказки» содержит в себе произведения, созданные народами Приамурья еще в тот период, когда всякому материальному предмету приписывалась человеческая сущность, поэтому нередко в сказках можно встретить ожившие деревья, орудия и инструменты, а также говорящих животных, наделенных человеческим сознанием. Наличие разумных животных, растений и предметов свидетельствует о более раннем происхождении таких сказок, так как в то время человек верил, что он окружен такими же «людьми», существовавшими просто в другой форме. В попытке изучить данных существ человек перекладывал на них свое мироустройство, потому как другого он не знал [12].
Как было упомянуто ранее, универсальность безобразного в сказках проявляется в наличии отрицательного: будь то персонаж, качество или явление.
Если рассматривать некоторые сказки из сборника, например, такие как «Айога», «Жадный Канчуга», «Недобрая Ладо», то можно заметить, что отрицательные персонажи этих сказок несвободны духом. Айога и Ладо были самовлюбленными и ленивыми, шаман Канчуга был жадным и подлым. Все они были безобразны душой, в результате чего и были наказаны.
Если более подробно изучить сказку «Айога», то можно выделить еще один пример универсального безобразного - чрезмерность положительного, обратившаяся в отрицательное. Айога была самой красивой девушкой в поселении. Загордившись своей красотой, она отказывалась трудиться, чтобы не испортить свой внешний вид. Постоянное самолюбование привело к тому, что Айога обратилась в гуся, то есть бахвальство обернулось трагедией для персонажа. Данный пример отражает идею, которую можно найти во многих сказках разных народов - идею меры. Все должно быть в меру, иначе положительное (т. е. прекрасное) превратится в отрицательное (т. е. безобразное).
Рассмотрим еще один пример универсального безобразного. В сказке «Жадный Канчуга» шамана за его проступки обращают в кабана, а затем приговаривают к трем смертям от страха. Народы Приамурья верили в наличие у каждого живого существа двух оболочек: маски, которую оно принимает, завидев человека, и настоящего лица, отражающего его сущность [13]. Превратившись в кабана, Канчуга теряет свою маску - теперь все могут видеть его настоящее лицо. Очевидно, что у народов Приамурья символом эгоизма, ненасытности и невежества был именно кабан, а не свинья, так как одомашненных свиней на территории проживания народов быть не могло. Приравнивание человека, обладающего перечисленными качествами, к свинье наблюдается не в одном фольклорном произведении, поэтому данный образ также можно причислить к образам универсального безобразного.
В сказке «Семь страхов» универсальное безобразное имеет другую форму: как такового отрицательного персонажа здесь нет. Предположительно, это связано с видом сказки: в отличие от четырех других, являющихся бытовыми сказками, «Семь страхов» - сказка волшебная. В произведении главному герою Индиге необходимо пройти «обряд инициации», чтобы его «за-Litter ячье сердце» стало сердцем мужчины. По мере прохождения приготовлен-
scriptga ных ему испытаний Индига встречается со второстепенными отрицательны-manetis
ми персонажами (Боко, Какзаму), которые в совокупности и представляют то универсальное безобразное, которое присуще всем сказкам.
Теперь рассмотрим примеры этноспецифического безобразного из сказок.
В давние времена, когда у народов Приамурья преобладал родовой уклад жизни, все чужое, не принадлежащее к роду, вызывало негативные эмоции: недоумение, непонимание, недоброжелательность, насмешку и даже страх. Людьми считались только родичи, а чужаки могли считаться кем или чем угодно, но не людьми. Такое отношение со стороны народов Приамурья было и по отношению ко всему тому, что составляло жизненный уклад иноземцев [14].
В сказке «Большая беда» мы встречаем следующее описание лошадей:
«- Нет, не олени. Нам ли оленей не знать — всю жизнь оленей держали! Четыре ноги у тех зверей, шерсть гладкая, морда на оленью похожа, да не совсем; хвосты у тех зверей длинные, на ногах круглые копыта да на шее тоже длинные волосы. Кричат те звери так, что далеко слышно. У тех, кто крик их услышит, сердце заячье делается. Те люди никого не щадят. Мужчин убивают, женщин с собой уводят, детей малых под копыта своим зверям бросают».
Из представленного описания становится понятно, что речь идет о лошадях, но народу удэ, знавшему только оленей, данные животные внушают страх. У современного русского человека лошадь не вызывает отрицательных эмоций, т.к. лошадь русский народ приручил еще в древности. У русских лошадь считается верным другом и помощником, поэтому данное животное в восприятии русского народа можно считать положительным образом. Однако у удэ, столкнувшихся с лошадью впервые при нападении чужаков на их стойбище, сложилось негативное впечатление о животном.
Рассмотрим еще один пример из этой же сказки - описание деревянного идола, защищающего удэ от злых духов:
«Мангни на холме стоит. Три роста в нем. Живот у Мангни пустой, чтобы вечно голодный был. Руки у него змеями перевиты, чтобы гибкими в драке были. У того Мангни на ногах ящерицы, чтобы быстро бегал. В груди у него птица вместо сердца. На груди — медный круг начищенный, как солнце сияет, чтобы врагов слепить. В том медном круге все отражается».
После прочтения данного описания у читателя может возникнуть не самый приятный образ. Мангни - атрибут веры народа удэ, для них он защитник и уважаемый друг. Однако, если рассмотреть данный образ с позиции русского народа, в таком случае Мангни будет являться чем-то дьявольским, как минимум из-за того, что змеи и ящерицы, которым обвит Мангни, имеют негативную коннотацию в христианстве. Проанализировав данный пример, можно сделать следующий вывод: данный образ совершает переход от прекрасного к безобразному при восприятии его (образа) другими культурами.
В сказке «Семь страхов» примером этноспецифического безобразного является «заячье сердце» главного героя. Народы Приамурья - кочевые народы, основными видами деятельности которых являлись собирательство и охота. Охотникам, как правило, следовало обладать не только необходимыми физическими характеристиками, но и определенными личностными качествами, среди которых немалую роль играла храбрость. Трусливый охотник
Егорушкина Кристина Владимировна, Луговской Александр Витальевич
КАТЕГОРИЯ БЕЗОБРАЗНОГО КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЙ И ЭТНОСПЕЦИФИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА «АМУРСКИЕ СКАЗКИ» Д. Д. НАГИШКИНА)
был бы в поселении «лишним ртом». В данной сказке трусость главного героя порицается не только людьми, но и животными, которые, не желая становиться добычей трусливого охотника, убегают прочь. Феномен «заячьего сердца» здесь можно отнести к этноспецифическому безобразному потому, что трусость охотника у народов Приамурья приравнивалась к несвободе духа.
Заключение
Таким образом, проанализировав данные сказки, можно сделать вывод о том, что универсальное безобразное в сказках - это любой отрицательный персонаж, качество или явление, то есть то зло, которому должно противостоять добро, эстетическое прекрасное. Этноспецифическое безобразное представлено образами плохого, дурного, порицаемыми определенным этносом. Этноспецифическое безобразное также может быть выражено образами, совершившими переход от прекрасного к безобразному в процессе восприятия образа другой культурой. Однако именно этноспецифическое безобразное позволяет причислись ту или иную сказку к творчеству определенного народа.
Перспективой дальнейшего исследования является охват большего количества исследовательского материала и проведение сравнительного анализа между сказками Д. Д. Нагишкина и классическими западными и восточными сказками с целью определения эстетического содержания произведений и выявлении их универсальных и этноспецифических составляющих, а также определения того, что составляет эстетику дальневосточного фольклора.
Список источников
шия
manel
1. Большой толковый словарь русского языка. / Сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. Санкт-Петербург : Норинт, 2000. С. 1191.
2. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. Москва : Интелвак, 2001. С. 989.
3. Там же. С. 991.
4. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. URL: https://www.booksite.ru/localtxt/ ist/ori/che/skv/kor/nv/ska/zki/propp/index.htm (дата обращения: 22.02.2024).
5. Литературная энциклопедия терминов и понятий. Указ. соч. С. 992.
6. Сухоруков Е. А. Соотношение понятий «фольклорная - литературная - авторская сказка» (на примере современных экологических авторских сказок) // Вестник МГЛУ, 2014. Вып. 19 (705). С. 144-151.
7. Эстетика: Словарь / Под общ. ред. А. А. Беляева и др. Москва : Политиздат, 1989. С. 28.
8. Эстетика: Учебник / Под ред. В. В. Бычкова. Москва : КНОРУС, 2012. С. 166.
9. Шкепу М. А. Эстетика безобразного Карла Розенкранца. Киев : Феникс, 2010. С. 43-46.
10. Нагишкин Д. Д. - дальневосточный писатель. Биография. URL: https://www.kmslib.ru/ naaishkin-d-d-dalnevostochnvv-pisatel-bioarafiva (дата обращения: 22.02.2024).
11. Нагишкин Д. Д. Амурские сказки. URL: https://biblioaid.ru/archive/krug-chteniva/mifv-leaendv-narodnve-skazki/2100-naaishkin-d-d-amurskie-skazki (дата обращения: 22.02.2024).
12. Нагишкин Д. Д. Сказка и жизнь. Москва, 1957. С. 109.
13. Там же. С. 113-114.
14. Там же. С. 83.
