CC BY
94
Ю. М. Микитюк
КАТЕГОРИИ ОРГАНИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ В ИДЕОЛОГИИ ПОЧВЕННИЧЕСТВА
Общие принципы, которые легли в основание почвенничества, — это и есть тот особый философский угол зрения, под которым А. А. Григорьев, Н. Н. Страхов и Ф. М. Достоевский смотрели на мир и общество. Совокупность общих принципов называется «органической теорией» или «органическим взглядом».
Сущность «органической теории» составляет интерпретация природного, социального и духовного миров как целостного единого организма1. Из данного определения следует, что для почвенников весь мир предстает как нечто цельное и неделимое.
Основные концепции «органической теории» были выражены А. Григорьевым, а впоследствии они были систематизированы и развиты Н. Н. Страховым и Ф. М. Достоевским. Можно утверждать, что и Ф. М. Достоевский и Н. Н. Страхов имели общность взглядов с А. А Григорьевым, особенно тех, которые касались вопросов понимания «живой жизни». Если Григорьев развивал категорию «жизни» в куль-турософском контексте, то Страхов во всей полноте раскрыл категорию «жизни» в натурфилософии2.
Томас Карлейль, утверждал, что человек существует для того, чтобы превратить все беспорядочное, хаотическое в упорядоченное, урегулированное. Он — миссионер порядка3. Такое определение человека также важно для понимания почвенничества: «Мир является настоящим, органическим целым именно потому, что “лестница” природных процессов ведет в “храм” человека»4.
Почвенники рассматривали мир как некий целостный Организм. Для них единство мироздания определяется схождением всех эволюционных процессов к человеку как «пределу природы». Н. Н. Страхов опираясь на Шеллинга и славянофилов, писал, что главной особенностью организма является то, что в нем все
1 Богданов А. В. Почвенничество. Политическая философия А. А. Григорьева, Ф. М. Достоевского, Н. Н. Страхова. — М., 2001.— С. 28.
2 Страхов Н. Н. Мир как целое. — М., 2007.— С. 10.
3 Карлейль Т. Герои и героическое в истории / Пер. В. И. Яковенко. — М., 2008.— С. 854.
4 Страхов Н. Н. Мир как целое. С. 18.
208
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2011. Том 12. Выпуск 1
связано и находится во взаимной зависимости и гармонии, где каждая часть и каждое явление определенного организма имеет на себе особый отпечаток, отражают на себе особенность целого5.
По мнению А. А. Григорьева, организм «есть нечто цельное, неделимое, законченное в самом себе, монада, развивающаяся по своим собственным законам. Не внешние причины строят организм, а он сам развивается изнутри.. .»6.
В отличие от механизма, организм проникнут жизнью или универсальной витальной силой. Поэтому у почвенников категория «жизнь» стала одной из важнейших. А. В. Богданов в своей диссертационной работе показал, что в представлениях А. А. Григорьева и братьев Достоевских, «организм», «жизнь», «жизненный процесс», «живые силы» складываются в устойчивый синонимический ряд понятий, наиболее точно передающих до конца невыразимую смысловую глубину реальности7.
Для почвенников мир одухотворен. Конечно же, речь здесь не идет ни о каком пантеизме8 и гилозоизме9. Рассматривая человека как духовное существо, в отличие от остального органического мира, Страхов дал определение, что «дух человека — это его способность к совершенно самостоятельному, самобытному развитию»10.
Хотя, по мнению А. В. Богданова, «в отличие от славянофилов, почвенники остро осознавая свою меру культурно-исторического различия России и Европы, отнюдь не стремились выделить чисто религиозный фактор как главную причину этого различия»11. На наш взгляд, было бы не совсем верно утверждать, что почвенники остро осознавали меру различия России и Европы. Критика почвенничества как раз и была направлена на то, что почвенники не до конца осознавали различия путей России и Европы.
Итак, мы видим, что центральное место в мире, в представлении почвенников, занимает человек. Такой вывод напрашивается при прочтении работы H. Н. Страхова «Мир как целое», где он пишет: «Человек есть вершина природы, узел бытия»12. Страхов не ограничивается общим суждением об одухотворенном единстве мироздания. Это единство, выражается через отношения субординации и координации его элементов. Он решительно утверждает, что «мир есть стройное целое, или, как говорят — гармоническое, органическое целое. То есть части и явления мира не просто связаны, а соподчинены, представляют правильную лестницу, пирамиду, всего лучше сказать — иерархию существ и явлений»13.
Человек является центром Вселенной, а потому вся философия имеет целью познавать жизнь, в человеке «заключается величайшая загадка и величайшее чудо мироздания. Он занимает центральное место по всем направлениям связей, соеди-
5 Страхов H. Н. Борьба с Западом в нашей литературе. — СПб., 1890.— С. 161.
6 Аверкиев Д. Аполлон Александрович Григорьев // Эпоха. 1864. № 8. С. 3.
7 Богданов А. В. Указ. Соч. С. 30.
8 Религиозно-философское воззрение, отождествляющее Бога с природой. Ожегов С. И. Словарь русского языка. — М., «Русский язык». 1985. С. 422.
9 Учение ионийских натурфилософов о том, что вся материя является одушевленной, или сама по себе, или путем участия в функционировании Мировой души, или каким-либо похожим образом. См.: Словарь античности. Пер. с нем. — М., Прогресс. 1989.— С. 140.
10 Страхов H. Н. Мир как целое. — М., 2007.— С. 41.
11 Богданов А. В. Указ. Соч. С. 30.
12 Страхов H. Н. Мир как целое. С. 67.
13 Там же. С. 67.
няющих мир в одно целое; он есть главная сущность и главное явление, и главный орган мира»14.
Почвенники имели собственную философскую самоидентификацию, что свидетельствует о глубоком своеобразии их воззрений. Об этом говорят сами теоретики почвенничества. А. А. Григорьев, называя себя человеком «трансцендентальной закваски», по сути — шеллингианцем15, высказывает принципиальное несогласие со всей немецкой классической философией, потому что она, с его точки зрения, не решает главную задачу всякого знания — достижение органического тождества с жизнью или прогрессирующего единства мышления и бытия, духа и мира, хотя демонстрирует при этом впечатляющие философские результаты.
Он считал, что русская мысль не могла остановиться на промежуточных результатах, которых достигли Ф. Шеллинг и Г. Гегель, а пыталась пойти дальше, предложить свой путь, в частности, выработать «органическое воззрение». Для А. А. Григорьева между диалектикой Гегеля и революционными учениями существует тесная связь16.
Такому воззрению «суждено, может быть, раскрыть беспредельную, но несколько смутную глубину этой бездны света, которая, сказавшись сначала системою трансцендентального идеализма, вызвала как свое полное диалектическое развитие гегелизма (но не гегелистов), и как философия природы указала только пока еще путь человеческому мышлению, ибо и философию мифологии и философию откровения нельзя считать пока ничем иным, как “зияние бездны”, молниею, озаряющей нам путь.. .»17.
Для А. А. Григорьева нет сомнений в том, что реальность в целом есть живой одухотворенный организм. Следовательно, путь к истине тождествен пути к органически одухотворенной жизни.
Западноевропейская мысль не может пройти указанный путь до конца. Например, Н. Н. Страхов утверждал, что современная ему европейская мысль переживает эпоху тотального кризиса. Этот кризис связан с избыточным оптимизмом новоевропейского разума, с верой в науку, технику, прогресс, с наивной убежденностью, что человеческое общежитие нуждается в перестройке по схемам рационалистов. Страхов считал, что ум человеческий распоряжается жизнью18. Очевидно, что Страхов выступал против позитивистов.
Ориентация на жизнь, а не на теорию, причем, ориентация на русскую жизнь, а не на европейские заимствования — вот, пожалуй, главные ориентиры и Достоевского, и Григорьева, и Страхова. Таким образом, в качестве фундаментального основания почвенничества как единого мировоззренческого комплекса выступает «органическая теория».
Почвенничество рассматривало природный, социальный и духовный миры как иерархически упорядоченное, живое целое, утверждая не только неисчерпаемость в его познании, но и принципиальную невозможность адекватного отражения его иррациональных глубин традиционными эмпирическими и логико-дискурсивными средствами.
14 Страхов Н. Н. Мир как целое. С. 67.
15 Григорьев А. А. Нечто весьма скандальное о веяниях вообще // Эпоха. 1864. № 3. С. 130.
16 Егоров Б. Ф. Борьба эстетических идей в России в середине XIX в. С. 166.
17 Григорьев А. А. Критическое обозрение // Время 1861. № 4. С. 164.
18 Страхов Н. Н. Опыт изучения Фейербаха // Эпоха 1864. № 6. С. 152.
Почвенники, — писал Богданов, — подвергли критике аксиоматический базис всей новоевропейской реальности, включая диалектический идеализм Гегеля. При этом они ориентировались на «метафизику сердца» И. В. Киреевского и А. С. Хомякова, а также тяготели к объективному идеализму шеллингианского толка. Они предлагали преодолеть разрыв между отвлеченной теорией и постоянно меняющейся жизнью так, чтобы самопознание стало «веянием жизни», ее органической частью.
Это достигается, по их мнению, «за счет отказа от претензий любого концептуального построения на полноту и завершенность, а также за счет провозглашенного ими “принципа дополнительности”, согласно которому строгий категориальный синтез должен быть дополнен синтезом художественным и образным.
В противовес популярному тогда в России лозунгу союза философии и естествознания, “органическая теория” выдвинула идею союза философии и литературы как способа зафиксировать живую органику бытия»19.
Почвенники интерпретировали реальность и способы ее познания в ноуменаль-но-онтологическом ключе. Исходя из этого, можно предположить, что «органическая теория» является оригинальной совокупностью специфической установки сознания, познавательных процедур, интуиции и художественных образов, выражающая истинно русский, почвенный взгляд на окружающий мир, общество и человека20. Здесь мы видим триединство космологии, миросозерцания и мировоззрения, которые в свою очередь, — пользуясь определением Д. К. Бурлаки, — представляют собой духовную жизнь любой эпохи21.
Формулируя мировоззрение почвенников, Ф. М. Достоевский писал, что все дело в понимании слова «народность». Органичность взглядов, в отношении народа, заключается в том, что Достоевский объединил представление о самобытности исторических традиций и особой духовности русского народа, с признанием величия европейской культуры, пониманием необходимости разумного восприятия всего лучшего, что накоплено веками развития западной цивилизации22. Данный вопрос, по мнению почвенников, для России более острый, чем для любой европейской страны.
Многие в то время считали, что причины такого обострения лежат в социальных реформах Петра I, которые раскололи общество. Почвенники имели другой взгляд: «В данном случае не социальное неравенство порождает взаимное отчуждение, — писал А. В. Богданов, — а духовно-нравственное отчуждение, спровоцированное Петром I, окончательно ослабило некогда бывшую общность сословий, предельно обнаружив и усилив социальное неравенство. А реальная политическая практика Петра I и его преемников лишь довершила дело»23.
Но указанная им общность отсутствовала в русском обществе и до Петра I. Например, В. О. Ключевский в своем «Курсе русской истории» показал, что дворянское сословие было оторвано от других сословий в самом начале своего возникновения. Из этого следует, что говорить о какой-либо общности сословий в Московской Руси не приходится.
19 Богданов А. В. Указ. Соч. С. 44.
20 Богданов А. В. Указ. Соч. С. 44.
21 Бурлака Д. К. Метафизика культуры. — 3-е изд. — СПб.: Изд. РХГА, 2009.— С. 72.
22 Седельникова О. В. Формирование почвеннических взглядов в мировоззрении раннего Ф. М. Достоевского / Вестник Томского ГУ 1999. Т. 268. С. 47.
23 Богданов А. В. Указ. Соч. С. 56.
Общий взгляд почвенников на общество был таков — между народом и дворянством, между европейской образованной частью общества и массами пролегает духовная, ценностная, психологическая пропасть. Здесь, как было показано выше, Достоевский разделяет концепцию славянофилов в том, что петровские реформы разделили Россию на народ и общество, оторвав часть интеллигенции от «родной почвы» и воспитав ее на идеалах западноевропейской цивилизации.
По этой причине для почвенников было важно заменить умонастроение интеллигенции, сделать ответственным и осмысленным социальное поведение ее представителей, а также наделить русскую интеллигенцию глубоким пониманием отечественной истории и современности. Даже возникновение и утверждение нового в понимании почвенников — это не механическая ломка сложившихся ценностей, а «“прорастание” и “вызревание”, постепенно изменяющие формы жизни естественным, органическим путем»24.
Главная задача современности, по мнению почвенников, — дальнейшее единение образованных сословий с «почвой» и прежде всего просвещение народа25. В целом, они обличали оторванность общества от народа, говорили о сближении с народом, с «почвой», в которой видели подлинное выражение русского национального характера. Мировоззрение почвенников отличалось враждебным отношением к буржуазному прогрессу и имело резко отрицательное отношение ко всему буржуазному Западу. Невзирая на это, представители почвенничества прекрасно знали западную культуру.
В связи с тем, что органическое развитие России было основным устремлением почвенников, нам важно определить, что есть нация, народ, национальное и общечеловеческое в представлении почвенников. Семантическое определение этих терминов для почвенников являлось жизненно важной задачей. От их определения зависело будущее русской нации.
Для выделения отдельных племен из всего человечества, по мнению П. П. Сокольского, необходимо наличие двух факторов: «центр тяжести» и «точка опоры». Это духовность общности и земля, особенная территория проживания. В ответ на различные выпады против «почвы» и народности, в журналах «Современник», «СПб. Ведомости» и др. за 1863 г. он пишет: «Национальностью мы называем ту народность, которая успела сложиться в политический организм, выработать свою цивилизацию, и стать обязательною в истории развития человечества»26.
И все-таки, несмотря на подобные высказывания, можно говорить о том, что почвенники в решении проблемы нации не имели четких отрефлексированных понятий и терминологического единства. Они объединялись общностью исходных принципов анализа и конечных выводов.
В ряде своих статей А. А. Григорьев изложил основы почвеннического взгляда на проблему «народ и история». Стоит отметить статьи «Искусство и нравственность», «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства», а также отзывы на сочинение Н. Костомарова «Современно-русские народоправства во времена удельно-вечевого уклада».
Народ, — по мнению А. А. Григорьева, — не просто группа людей, объединенная общим языком, территорией и культурной традицией. Народ, прежде всего,
24 Андреев А. Л. Ф. М. Достоевский — наш современник.--------М., 2000.— С. 21.
25 Егоров Б. Ф. Аполлон Григорьев. — М.: Молодая Гвардия, 2000.— С. 60.
26 Сокольский П. Наши главные спорные пункты // Время.1863. № 4. С. 231.
понимается как народный организм, которому свойственна надындивидуальная целостность и единство. Такой народный организм выступает основным субъектом истории и составляет вместе с другими народами ее живую органическую ткань27.
Как критик, он считал, что ни славянофилы, ни западники не являются истинными представителями народных интересов. Именно мы — и есть народ, утверждал Григорьев28. «Основной пафос “органической критики” Григорьева, — писал Егоров, — защита в искусстве “мысли сердечной” и борьба с “мыслью головной”»29.
По убеждениям почвенников, на протяжении веков в каждом народе формировались обычаи и верования, которые, в свою очередь, внесли свою часть в общенародное целое. Но будет неверным сказать, что данные представления являются чисто почвенническими.
Одним из первых, кто выдвинул идею современного национального государства, которое формируется духом народа, проживающего на данной территории, был И. Г. Гердер. Он считал, что дух и характер народа необъясним и неугасим; он стар как народ, стар, как страна, которую этот народ населял.
Человечество, по мнению почвенников, не имеет индивидуальности, но ее имеют народы, расы, семьи, типы и личности. Народность есть индивидуальность нации, коллективное сознание, характерное и типичное только для данного народа как целого.
Хотя почвенники и понимали народ как единую целостность и основной субъект исторического развития, они никогда не возвышали приоритет нации над личностью. Исходя из этого, будет неверным характеризовать почвенничество как националистическое течение. По мнению почвенников, человек не подчинен национальным интересам. В идеале между личностью и нацией не может существовать отношений господства и подчинения, т. к. личность есть органическая часть нации. Выражая себя друг через друга, «взаимопроникая», личностное и национальное находятся в сложном диалектическом соотношении. Ярче всего такое соотношение выражено в категории соборности.
Почвенники критиковали идею поглощения личности общностью в славянофильстве. Для них понятия коллективизм и централизация были чуждыми духу русского народа и определялись как рожденные в западноевропейской традиции. Об этом А. А. Григорьев писал так: «Германо-романская национальность выработала идею централизации, то есть поглощения личности общностью, все равно будет ли эта община папство, ветхозаветная республика пуритан, террор Конвента или фаланстера Фурье»30. Идеал почвенничества был близок православной идее соборности, «воцерковления земного порядка».
Почвенники не принимали практику и теорию заимствования различных институтов и форм западноевропейской жизни, которые, будучи продуктивны на родной для них «почве», не могут прижиться в чужеродном для них организме — России.
27 Григорьев А. А. Критический взгляд на основы, значения и приемы современной критики искусства // Григорьев А. А. Искусство и нравственность.— М., 1986.— С. 50.
28 Егоров Б. Ф. А. Григорьев — критик // Учен. Зап. Тарт. Ун-та. Тарту, 1960. Вып. 98. С. 198.
29 Егоров Б. Ф. Борьба эстетических идей в России в середине XIX в. С. 169.
30 Григорьев А. А. Явление современной литературы, пропущенные нашей критикой. Граф Л. Толстой и его сочинения // Время. 1861. № 4. С. 192.
Ф. М. Достоевский писал, что Россия является самобытной нацией, имеющей свой особенный путь развития, и она не нуждается в подражании Европе31.
Такое неприятие исходило из понимания народности. Самой острой критике почвенники подвергали тезис о том, что все формы социальной, политической, экономической и культурной жизни, выработанные в Западной Европе, являются наиболее прогрессивными и совершенными по отношению к любым другим нациям и народам. То есть эти формы приобретают общечеловеческий статус.
Говоря о русском народе, Ф. М. Достоевский был уверен, что «народ наш не пойдет по следам европейских революционеров и, не веря в новую пугачевщину, будет терпеливо ждать решения своей судьбы от верховной власти... ни в какой иной путь он не верит»32.
По утверждению Н. Н. Страхова, западники воспринимают западное как общечеловеческое. Но для почвенников народные инстинкты слишком чутки ко всякому посягательству со стороны. Они были уверены, что нивелировать всякий народ по одному определенному идеалу по своей сути деспотично. Почвенники считали, что выработанные только Западом формы жизни ни в коей мере не могут являться общечеловеческими. Невозможно ограничить весь мир только идеалами Запада.
«Человечество тогда только и будет жить полной жизнью, когда всякий народ разовьется на своих началах и принесет от себя в общую сумму жизни какую-нибудь особенно развитую сторону»33. Почвенники считали, что для человечества, будет более полезным развитие каждой нации «прежде чем понять общечеловеческие интересы, надобно усвоить себе хорошо национальные, потому, что только после тщательного изучения национальных интересов будешь в состоянии отличать и понимать чисто общечеловеческий интерес»34.
Такой взгляд об «общечеловеческом» лег в основу мессианской концепции Ф. М. Достоевского, выраженной наиболее ярко в его «Пушкинской речи», в которой утверждалось, что характер русского народа имеет такие идеалы как «всецелость, всепримиримость, всечеловечность»35.
Итак, мы можем заключить, что в качестве фундаментального основания почвенничества как единого мировоззренческого комплекса выступает «органическая теория». Рассматривая природный, социальный и духовный миры как иерархически упорядоченное, живое целое, данная теория утверждает не только неисчерпаемость его познания, но и принципиальную невозможность адекватного отражения его иррациональных глубин традиционными эмпирическими и логико-дискурсивными средствами.
В вопросе о соотношении национального и общечеловеческого почвенники придерживались исторического национализма. Сторонники почвенничества считали, что нет человечества вообще, есть реальная жизнь и взаимодействие отдельных наций и народов. «Общечеловеческое» — понятие отвлеченное и неорганическое, служащее лишь прикрытием чьего-либо узаконенного интереса, а также вредной с их точки зрения теории и практики унификационализма.
31 Достоевский. Ф. М. ПСС. Т. 1-ХХШ. — Пб„ 1911-1918. XVIII. С. 36.
32 Письма С. Д. Яновского к Ф. М. и А. Г. Достоевским // Достоевский. Статьи и материалы. Сб. 2 М., 1924. С. 391-392.
33 Достоевский Ф. М. Два лагеря теоретиков // ПСС. Т. 20. С. 7.
34 Достоевский Ф. М. Два лагеря теоретиков // ПСС. Т. 20. С. 19.
35 Достоевский Ф. М. Ряд статей о русской литературе. С. 69.
Солидарность Н. Н. Страхова и Н. Я. Данилевского в этом вопросе позволяет рассматривать почвенничество как важный теоретический источник концепции культурно-исторических типов, с одной стороны, а саму эту концепцию как наиболее полное и законченное выражение взглядов почвенничества именно на проблему соотношения национального и общечеловеческого36, — с другой.
Проблема нации в условиях утраты идентификационных ориентиров после грубой, насильственной европеизации России казалась идеологам почвенничества особенно острой и жизненно важной. Нация понималась ими как народность, сложившаяся в политический организм и обладающая независимой государственностью. При доминировании духовной общности основу нации составляет единство при-родно-географических и культурных факторов. Для почвенников концепция нации «персона л истична».
Личность в их представлении не может быть поглощена нацией, между личностью и нацией диалектическое отношение взаимопроникновения. Они считали, что нация есть субъект исторической жизни человечества. Их объединяло единодушие в понимании проблемы народности, а категория народности становится эстетической категорией. Ненародного искусства не существует. «Всякое искусство неизбежным образом содержит в себе признаки народности и этим отличается от искусства другого народа», — писал А. Григорьев37.
Тяготея к объективному идеализму шеллингианского толка и опираясь на принципы «метафизики сердца» И. Киреевского и А. Хомякова, почвенники подвергли критике аксиоматический базис всей новоевропейской рациональности, включая диалектический идеализм Гегеля.
В свою очередь теория «органического взгляда» предлагает преодолеть разрыв между отвлеченной теорией и постоянно меняющейся жизнью таким образом, чтобы самопознание стало «веянием жизни», т. е. ее органической частью. По мнению почвенников, это достигается за счет отказа от претензий любого концептуального построения на полноту и завершенность, а также за счет провозглашенного ими «принципа дополнительности», согласно которому строгий категориальный синтез должен быть дополнен синтезом художественным и образным.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверкиев Д. Аполлон Александрович Григорьев // Эпоха. 1864. № 8. С. 3.
2. Богданов А. В. Почвенничество. Политическая философия А. А. Григорьева, Ф. М. Достоевского, Н. Н. Страхова. — М., 2001.— С. 143.
3. Григорьев А. А. Критический взгляд на основы, значения и приемы современной критики искусства // Григорьев А. А. Искусство и нравственность.— М., 1986.— С. 349.
4. Григорьев А. А. Критическое обозрение // Время. 1861. № 4. С. 174.
5. Григорьев А. А. Несколько слов о Ристори // Время. 1861. № 2. С. 152.
6. Григорьев А. А. Нечто весьма скандальное о веяниях вообще // Эпоха. 1864. № 3. С. 130.
36 Богданов А. В. Почвенничество. Политическая философия А. А. Григорьева, Ф. М. Достоевского, Н. Н. Страхова. — М., 2001. С. 66.
37 Григорьев А. Несколько слов о Ристори // Время. 1861. № 2. — С. 152.
7. Григорьев А. А. Сочинения.— СПб., 1876.— Т. 1.— С. 493-504.
8. Григорьев А. А. Явление современной литературы, пропущенные нашей критикой. Граф Л. Толстой и его сочинения // Время. 1861. № 4. С. 192.
9. Достоевский Ф. М. Два лагеря теоретиков // Достоевский Ф. М. ПСС. — Л., 1978.—Т. 20.
10. Достоевский Ф. М. Ряд статей о русской литературе // Достоевский Ф. М. ПСС. — Л., 1978.—Т. 18.
11. Егоров Б. Ф. А. Григорьев — критик // Учен. Зап. Тарт. Ун-та. Тарту, 1960. Вып. 98. — С. 198.
12. Егоров Б. Ф. Аполлон Григорьев. — М.: Молодая Гвардия, 2000. — С. 219.
13. Ожегов С. И. Словарь русского языка. — М.: Русский язык, 1985.— С. 798.
14. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений. Т. 1-ХХШ. — Пб., 1911-1918. Т. XVIII.
15. Словарь античности / Пер. с нем. — М.: Прогресс, 1989.— С. 704.
16. Сокольский П. Наши главные спорные пункты // Время. 1863. № 4. С. 231.
17. Страхов Н. Н. Борьба с Западом в нашей литературе: В 3-х т.— СПб., 1890.
18. Страхов Н. Н. Мир как целое. — М., 2007.— С. 576.
19. Страхов Н. Н. Из истории литературного нигилизма, 1861-1865.— СПб., 1890.— С. 596.
20. Страхов Н. Н. Литературная критика: Сборник статей / СПб.: Изд. РХГИ, 2000. — С. 464.
21. Страхов Н. Н. Опыт изучения Фейербаха // Эпоха 1864. № 6. С. 152.
