CC BY
364
Ю. В. Гилясев
Категории художественного времени и пространства в романе Майкла Каннингема «Часы»
Категории художественного времени и пространства являются неотъемлемой частью любого художественного произведения, его основными составляющими. Но в романе Майкла Каннингема «Часы» (The Hours) данные категории приобретают особое значение, становятся ключевыми для всей композиции романа, а сюжет и содержание произведения зависят, главным образом, от этих двух категорий, формирующих темпорально-локальные отношения этого литературного текста.
Споры и дискуссии по поводу данной книги велись и ведутся в двух областях: в области, связанной с пониманием и осмыслением романа, трактовкой идей, заложенных автором в данной книге, и в области, касающейся структуры, организации и представления информации, сюжетных линий, композиционного расположения частей. В данной статье роман анализируется именно с точки зрения его структуры.
Для начала следует вкратце передать фабулу романа, поскольку это необходимо для более ясного представления композиции и всей структуры произведения. На протяжении всего романа развиваются три сюжетные линии. Писательница Вирджиния Вульф, живущая в пригороде Лондона в 1923 г., испытывает муки творчества, а затем, после разговора с мужем, решает переехать вместе с ним в Лондон, где она сможет более продуктивно работать над своими произведениями. Лора Браун в 1950-х в пригороде Лос-Анджелеса готовит мужу торт по случаю его дня рождения, разговаривает со своей заболевшей подругой, оставив сына для присмотра сиделке, едет в отель, где там предается размышлениям о жизни и смерти, о семье и о ней самой, возвращается домой с сыном, чтобы поздравить мужа. И наконец, Кларисса Дэллоуэй, живущая в Нью-Йорке приблизительно в наше время, готовится к вечеринке, которую она устраивает в честь своего друга и бывшего возлюбленного Ричарда по случаю награждения его литературной премией в области поэзии; Кларисса становится свидетельницей его самоубийства и в конце дня принимает у себя мать Ричарда - Лору Браун, уже пожилую женщину. Таковы основные события, разворачивающиеся на страницах книги. Но сюжет намного усложняется из-за непростой многоуровневой композиции романа.
305
В произведении представлены сразу несколько временных отрезков, которые связаны с определёнными пространственными областями. Причем пространство и время одной сюжетной линии необычным образом переплетаются с пространством и временем другой сюжетной линии, взаимодействуя и пересекаясь на разных уровнях. Все эти пространственно-временные отношения, нанизы-ваясь одно на другое, образуют сложную композиционную конструкцию, которую автор выстраивает для выражения своей мысли и идеи романа.
Рассматривая категорию художественного времени, следует обратить внимание на то, что событийное время во всех историях составляет всего один день. В романе представлены три сюжетные линии, т. е. одновременно развиваются три сюжетных времени в трёх сюжетных пространствах. Но так как все события происходят в течение одного июньского дня, за исключением пролога, то можно говорить об относительно равных временных отрезках и о конечности времени в романе.
Художественное время в романе прерывно: автор условно делит весь день на небольшие временные отрезки, логически законченные, и рассказывает о событиях, произошедших в жизни трёх героинь в каждом из этих отрезков, посвящая каждую следующую главу отдельной из них и чередуя эти главы между собой. Таким образом, такая сюжетная последовательность напоминает слоеный пирог, где каждый из слоёв повторяется через каждые два-три других.
С точки зрения сюжетного времени ход «Часов» поступателен, хотя для его течения в некоторых главах романа характерно небольшое нарушение временной упорядоченности. Самое яркое из них можно обнаружить в самом начале романа - в прологе. Во-первых, пролог представляет собой в событийном плане самый конец романа, где одна из героинь, Вирджиния Вульф, решает покончить жизнь самоубийством и отправляется к реке, чтобы утопиться. Во-вторых, этот эпизод отличается от всех других тем, что он не вписывается в событийные рамки остальной части романа, в которой события всех сюжетных линий ограничены одним днем в июне.
Несмотря на поступательность и общую последовательность развития сюжета, скорость движения времени в романе замедлена. Это обусловлено прежде всего тем, что каждая из героинь в течение всего дня неоднократно обращается к самой себе, анализируя свои действия, образ жизни, свое нынешнее положение, саму жизнь, свое отношение к ней и к смерти. Автор приводит также описания различных сцен, обстановок, пейзажей, в результате чего движение
306
времени ощущается не так явственно, в отличие от эпизодов, где герои совершают какие-либо действия.
В большинстве случаев категория художественного времени в романе выражена лексическими средствами. Например, в прологе можно найти такие временные маркеры, как «It is 1941. Another war has begun», «more than an hour later», «on a day early in the Second World War» (цит. по: Cunningham M. The Hours. NY: Picador USA, 2002). Так, насколько быстро или медленно развивается действие в прологе, читатель также может судить по временным маркерам, представленным наречиями quickly, awhile, soon, глаголами движения to hurry, to pause, to race, to run, to rush. Предшествование одних событий другим в тексте выражено морфологическими средствами - временными формами глагола: «Although he’d never resolved specifically not to see Clarissa or Richard he did in fact fail to call».
Присутствуют в тексте также и стилистические средства выражения времени. Часто дается прямое описание автором времени действия сюжета или же это становится ясным из разговоров и мыслей героев. К тому же, можно обнаружить и разные стилистические приемы, помогающие выделить важные временные моменты. В конце книги автор подводит итог жизни Ричарда, используя для этого метонимию, связывая завтрашнее утро со сроком, который отметит конец жизни и творчества героя: «She (Clarissa) wonders if tomorrow morning will mark not only the end of Richard’s earthly life but the beginning of the end of his poetry, too». Временную, тягостную для героя последовательность событий автор описывает при помощи приема повтора: «The party and the ceremony, and then the hour after that, and the hour after that». Воспоминания героев (в частности, Клариссы Дэллоуэй) о молодости, выражаются при помощи приема ретроспекции, когда автор возвращает читателя к событиям прошлых дней прямо посреди текущего повествования. Все эти средства вместе участвуют в формировании категории художественного времени.
Художественное пространство романа обладает такими основными топологическими свойствами, как трехмерность и континуальный порядок, присущие реальному пространству, которое автор берет за основу, описывает и добавляет собственные художественные детали. Однако такое важное топологическое свойство физического пространства, как непрерывность, реализуется в произведении по-особому, с учетом сюжетных и композиционных вариаций романа, поэтому многочисленные переходы от одной сюжетной линии к другой, отступления ретроспективного характера и
307
некоторые случаи «выпадения» из текстовой реальности говорят о нарушении непрерывности художественного пространства.
В разных главах произведения изображаемое пространство представлено то статично, в виде описания комнаты или части улицы, то динамично, когда предстающая перед взором читателя картина постоянно меняется, как в том эпизоде, в котором тело Вирджинии Вульф проплывает по реке мимо моста, на котором стоит мама с мальчиком, автомобилей, грузовиков и т. д.
В романе художественное пространство периодически прерывается, пропуская через себя другие художественные пространства. В сцене, где описывается, как Вирджиния Вульф погружается в воду и ее подхватывает поток, автор делает отступление, описывая, что происходит час спустя в доме писательницы: муж Вирджинии во время поисков своей жены находит ее предсмертное письмо, выбегает из дому и устремляется к реке. На этом вставной эпизод прерывается, и автор возвращается к описанию плывущего по реке тела Вирджинии Вульф.
Категория пространства создается, в основном, лексическими средствами. Большинство из них эксплицитны. В первой главе встречаем: «It is New York City», «...she stands at the corner of Eighth Street and Fifth Avenue, waiting for the light», «Ahead, under the Arch, an old woman in a dark, neatly tailored dress appears to be singing, stationed precisely between the twin statues of George Washington».
Автор также часто использует стилистические приемы и средства для выражения художественного пространства. На страницах книги неоднократно можно встретить описание тех мест, в которых находятся герои романа, причем чаще всего это описание дается словами самих героев, они как бы мысленно, «про себя» описывают то, что видят. Кларисса Дэллоуэй подмечает грязь и запущенность в подъезде дома Ричарда: «The lobby is far more discouraging with its soiled white brick-patterned linoleum and its artificial ficus tree than it could possibly have been in its original decrepitude. Only the ancient marble wain-scoting - a palomino-colored marble, veined in blue and gray with a deep yellow, smoky overlay, like a very fine old cheese, now hideously echoed by the yellowish walls - indicates that this was once a building of some consequence». При описании многих пространств используется огромное количество эпитетов и сравнений: «.and when Clarissa enters and closes behind her the big, creaky door with the four locks (two of them broken) she feels, always, as if she has passed through a dimensional warp - through the looking glass, as it were; as if the lobby, stairwell, and hallway exist in another realm altogether; another time». Автор неоднократно повторяет строчки из романа Вирд-
308
жинии Вульф «Миссис Дэллоуэй» в разных сюжетных линиях, заканчивает одну и начинает следующую главу одним и тем же предложением, но использованным в разных контекстах, показывая, таким образом, взаимосвязанность всех трех пространств сюжетных линий, связь романа с книгой Вульф, единство всего пространства романа в целом.
Роман «Часы» - это выраженная в художественной форме дань уважения выдающейся писательнице Вирджинии Вульф. Источником вдохновения для Каннингема стали роман «Миссис Дэллоуэй» (Mrs Dalloway), жизнь писательницы и ее самоубийство. Наверно поэтому вся сюжетная линия миссис Дэллоуэй - это роман Вирджинии Вульф, перенесённый из двадцатых годов в конец двадцатого века. Вследствие этого, с одной стороны, можно рассматривать Клариссу Дэллоуэй и всех остальных действующих лиц этой линии, в некотором смысле, как персонажей книги, которую пишет Вирджиния Вульф. Этому в романе есть большое количество подтверждений. Например, когда миссис Вульф после завтрака садится писать свою книгу: «She picks up her pen. Mrs. Dalloway said she would buy the flowers herself». С другой стороны, события, которые описывает в своей книге Вирджиния Вульф, происходят в начале века, а временные и пространственные маркеры в линии миссис Дэллоуэй указывают нам как минимум на конец века. Соответственно, Кларисса и все остальные окружающие её люди являются самостоятельно действующими героями, которые так же, как и Вирджиния Вульф, могли существовать в реальности.
На связь романа «Миссис Деллоуэй» с рассматриваемым романом указывают следующие детали: одинаковое начало у двух сюжетных линий - миссис Дэллоуэй отправляется за цветами и у Вирджинии Вульф, и у Майкла Каннингема, причем предложения, которые используют оба автора, очень схожи по структуре и лексическому наполнению: «Mrs. Dalloway said she would buy the flowers herself», «What a lark! What a plunge!» (Woolf V. Mrs Dalloway. Ware: Wordsworth Classics, 1996. - P. 3). «There are still flowers to buy», «What a thrill, what a shock...» (Cunningham M. The Hours. NY: Picador USA, 2002. - P. 9, 10).
И в том, и в другом романе можно найти временные маркеры, которые указывают, что оба сюжета происходят в середине июня. Вдобавок, обеим героиням уже за 50 лет.
В романе Майкла Каннингема практически каждая глава перекликается с другой, предыдущее повествование смешивается с последующим, пространства, в которых разворачивается сюжет, причудливым образом накладываются одно на другое, а временные
309
границы размываются. Очень символичным кажется то, что понятие времени отразилось даже в самом названии романа.
Как видно из анализа данных примеров категории художественного времени и пространства являются ключом к пониманию структуры и смысловой стороны романа М. Каннингема, который можно считать ярким образцом изящного соединения формы и содержания.
А. И. Глазырина
Контактные лексемы-англицизмы в русском компьютерном подъязыке
Современная наука (и лингвистика, в частности) на данном этапе своего развития напоминает «лоскутное одеяло», ткань которого образована различными частными теориями.
В настоящее время основу формирования новой методологической парадигмы в языкознании составляют междисциплинарные науки и внутридисциплинарные связи.
Заимствования (в частности, англицизмы) в русском языке (в особенности - в русском компьютерном подъязыке) всегда привлекали пристальное внимание исследователей. Вероятно, наиболее продуктивным является исследование английских контактных элементов в русском компьютерном подъязыке на основе синтеза теории подъязыков, теории контактной лингвистики и теории заимствований (заимствованных элементов).
Под контактной лексемой (англицизмом) мы понимаем отображаемую на лексическом уровне единицу подъязыка-источника (английского) в подъязыке-адресате (русском).
Слово «англицизм» заимствовано из французского языка: англицизм (фр. anglicisme) - «слово или оборот речи, заимствованный из английского языка» (БТСИС: 109). Обычно к англицизмам не относят словосочетания, однако словосочетания база данных, канал связи, компьютерная игра, световое перо, операционная система, персональный компьютер имеют пометку англ. в словарях иностранных слов, т. е. являются англицизмами.
Термин «англицизм» получил широкое употребление лишь в последней четверти ХХ в. Изучение англицизмов носило и носит многоаспектный характер. Они изучаются в сопоставительном аспекте: русский и немецкий языки (Суворкина), русский и монгольский языки (Сэрээнэц Цэндсурэн), русский и польский языки (Lucinski).
310
