CC BY
86
_______МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х________________
Список использованной литературы:
1. Маковский М.М. Английская этимология / М.М.Маковский. - М.: Высшая школа, 1986. - 150 с.
2. Прохоров В.Ф. Глагольная синонимия в немецком и русском языках: Этимологический анализ / В.Ф.Прохоров. - Запорожье: ЗГУ, 1997. - 196 с.
3. Трубачев О.Н. Этимологические исследования и лексическая семантика / О.Н.Трубачев // История советского языкознания: Некоторые аспекты общей теории языка: Хрестоматия / Сост.Ф.М.Березин. - 2-е изд. М.:Высшая школа, 1988. - С. 272-273.
4. Pfeifer W. Vorwort // Etymologisches Worterbuch des Deutschen / W.Pfeifer. -Berlin:Akademie, 1989. - Bd.A - G. - 622 S.
© В.Ф. Прохоров, 2015
УДК 803.0-125
Прохорова Полина Владимировна
канд. филол. наук, доцент ЗНТУ г. Запорожье, Украина E-mail: polinakuzko@mail.ru
КАТЕГОРИАЛЬНЫЕ КРИТЕРИИ НЕМЕЦКИХ СУБСТАНТИВИРОВАННЫХ АДЪЕКТИВОВ
Аннотация
В предлагаемой статье рассматривается проблематика частеречной категоризации субстантивированных адъективов современного немецкого языка. Рассматриваются две основные модели транспозиции прилагательных в разряд существительных на основе их семантических, грамматических и синтаксических свойств.
Ключевые слова
Адъектив, грамматический класс слов, предметность, признаковость, субстантив, транспозиция.
Пограничным явлением в системе частей речи представляется в научной литературе лексический слой субстантивированных прилагательных, составляющих предмет предлагаемого сочинения. Природу обусловленности такого положения транспонированных частей речи, к которым относится указанный грамматический класс слов, можно обнаружить в воззрениях, казалось бы, вовсе не связанных непосредственно с грамматическим аспектом языка. Так, в работе Г.Стерна [3], речь идет об адаптировании слов к различным речевым ситуациям. Именно сознательное приспосабливание вызывает переход одних частей речи в другие с сохранением ряда категориальных значений прежнего грамматического класса и обретением новых. Таким образом, рассматриваемые слова занимают промежуточное положение, суть которого отражает учение Е.Куриловича о синтаксической и лексической деривациях [1], которые, по нашему мнению, никогда не могут выступать в чистом виде. Следует полагать, что единицы, подвергаемые транспозиции, суггестируют часть первичных категориальных признаков и часть вторичных, приобретенных. При этом признаки могут быть смыслового, морфологического, синтаксического характера. Все они обнаруживаются в комбинациях, отвечающих по сложности природе языкового знака.
Это предположение подтверждается фактическим материалом, отобранным нами из лексикографических источников. Он однозначно свидетельствует о том, что прилагательные подвергаются лексико-семантическим модификациям с момента их грамматического и категориально-содержательного уподобления существительным (ср. alt ^ der/die/das Alte). В данном случае из первичных адъективных признаков транспонент сохраняет формообразующую флексию и основное лексическое значение. Одновременно он обретает семантику носителя признаковости, характерную для существительных, и грамматическую категорию рода. Правда, по нашему представлению субстантивированное прилагательное,
108
________МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х_________
подобно именам существительным, сужает свою категориальную отнесенность до одного грамматического рода. Поэтому в данном случае (der/die/das Alte) мы имеем дело с тремя самостоятельными словами. Имена прилагательные же имплицитно лишены категории рода и могут обнаруживать ее в сочетаниях с именами существительными различных родов, что не разрушает структуру единства одного слова. Это лишь самые основные различия между именем прилагательным и субстантивированным адъективом и между последним и именем существительным. Такие различия указывают на промежуточность положения транспозита между двумя грамматическими классами слов.
Для детализации частеречного статуса субстантивированного прилагательного следует обратиться к механизму его транспозиции. Анализ широкого круга субстантивированных прилагательных, относящихся к различным лексическим разрядам, позволяет представить перенос прилагательных в виде двух моделей.
В основе первого способа лежит явление, именуемое лексическим эллипсисом [2], суть которого заключается в опущении ядерного элемента субстантивного словосочетания. При этом прилагательное, занимающее позицию атрибута, выступает в функции самого носителя признака, ср.: Seht, ihr fremden, klugen, weisen Leute, wir Wilden sind doch bessre Menschen! В данном случае субстантивное словосочетание die wilden Menschen редуцировано до одного элемента die Wilden. Основу редукции составила плеонастичность существительного die Menschen в рамках всего высказывания, которая, к тому же, усиливается синонимичной лексемой die Leute. Чаще всего в подобных случаях опорное существительное выражает родовое понятие, а согласуемое с ним прилагательное выступает в роли конкретизатора и сужает его до видового. Видовое понятие репрезентирует затем и сам субстантивированный адъектив, ср.: die schone Frau ^ die Schone. Именно этот характер лексической связи между компонентами словосочетания делает возможным, с одной стороны, опущение существительного, а с другой - принятие на себя прилагательным его семантических и синтаксических функций. Таким образом, позиционное перемещение неотделимо от синтаксической транспозиции. Имена прилагательные, которые регулярно употребляются в функции существительных, полностью адаптируются к субституции и репрезентирую предметы через их признаки. Закрепление за ними номинативных функций - процесс длительный и для него трудно установить хронологические рамки.
Второй способ транспозиции основан на свертывании предикативной функции прилагательного. Он реализуется в следующем виде: Karl ist kahl ^Karl der Kahle ^der Kahle; либо der Mensch ist gutmutig ^der Gutmutige. Эта модель, правда, представляется менее продуктивной, поскольку и в данном случае наблюдается ее связь с первой, которая менее сложна, а потому более предпочтительна для носителей языка в силу известного в лингвистике принципа экономии языковых средств. Тем не менее, и применительно ко второй модели следует полагать, что признак, выражаемый предикативным определением переносится на его носителя. Поэтому можно сделать вывод о том, что при субстантивации прилагательного происходит значительное расширение, можно сказать - удвоение - его категориального значения: “признаковость + субстанциональность”.
Подводя итог рассмотрению частеречного статуса субстантивированного прилагательного, следует еще раз коротко обрисовать отличия транспонированной части речи от прилагательного и существительного. Как и существительное, субстантивированное прилагательное выражает предметность и обладает грамматическими категориями рода, числа и падежа. И если эти категории являются для прилагательных относительными, то для субстантивированного адъектива они абсолютны. Подобно имени прилагательному, субстантивированный адъектив несет в себе значение признаковости и, более того, обладает грамматической категорией степеней сравнения, которая является абсолютной для указанного первым грамматического класса слов и вообще отсутствует у имени существительного. По поводу последней констатации можно заметить, что, исходя из критерия родовой дифференциации транспозитов, разрушающей единство слова (ср.: die Kluge, der Kluge, das Kluge), следовало бы, очевидно, считать и каждую лексему с признаками степени сравнения отдельным словом. Оценка морфологических свойств субстантивированных адъективов позволяет однозначно определить их место в системе частей речи как пограничное между именами прилагательными и существительными. Однако по функциональным свойствам этот лексический разряд полностью относится к классу имен существительных, поскольку субстантивированные адъективы могут занимать синтаксическую позицию подлежащего либо дополнения и т.п.
109
_______МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х_____
Анализ частеречных свойств субстантивированного прилагательного дает основание для дефинирования этого слоя лексики немецкого языка как особого грамматического класса, обладающего значением признаковости и предметности. При этом “предметность” должна ассоциироваться с понятиями лицо , деятель .
Список использованной литературы:
1. Курилович Е. Очерки по лингвистике / Е. Курилович - М.: Ин. литература, 1962. - 456 с.
2. Силин В.Л. Лексический эллипс в германских языках: сравнительно-семасиологическое исследование / В.Л.Силин. - К.: Вища школа, 1973. - 184 с.
3. Stem G. Meaning and change of meaning / G. Stem. - Goteborg, 1931. - p. 270 ff.
© П.В. Прохорова, 2015
УДК 81-25
Рубанова Ольга Андреевна
канд. филол. наук, доцент ЮФУ, Г ниломёдова Олеся Юрьевна
студентка 3 курса ЮФУ, г. Ростов-на-Дону, РФ E-mail: rolga2007@inbox.ru. ollessy-95@mail.ru
ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ ЛОНДОНСКОГО ДИАЛЕКТА КОКНИ
Аннотация
Данная статья посвящена изучению одного из лондонских диалектов - кокни, на котором говорят в южных частях Англии, в некоторых районах Лондона и в близлежащих с ним небольших городах. Прослеживается история возникновения и развития диалекта, рассматриваются его основные фонетические и лексические особенности.
Ключевые слова
Диалект, акцент, стандартный английский, кокни, рифмованный сленг кокни.
Диалекты современного английского языка на территории Англии можно рассматривать как продолжение областных диалектов, которые зарекомендовали себя в эпоху староанглийского языка. До настоящего времени сохранилось разделение диалектов Англии на 1) северный; 2) центральный; 3) южный [1].
Наиболее широко известными среди южных диалектов Англии являются стандартный английский и диалект кокни, расположенные в противоположных концах лингвистического континуума Лондона. Главное отличие стандартного и нестандартного варианта заключается в различном уровне социальной приемлемости и распространенности. В противовес стандартному варианту, который является языком радио, телевидения, сферы политики и образования, кокни относится к одному из самых известных типов лондонского просторечия.
В XVI веке Лондон стал выступать в качестве политического и коммерческого центра страны. Это было также время, когда речь лондонского Вэст-Энда (или высших классов, живущих там) начала все более отождествляться со стандартным английским, тогда как Ист-Энда (бедные части города) отождествляться с кокни.
Изначально кокни называли тех, кто был рожден в пределах окрестностей, где был слышен звон колоколов лондонской церкви Сент-Мэри-ле-Боу, которая находится на улице Чипсайд на севере Лондона. Как правило, это были местные жители: рабочие, ремесленники, продавцы и пр., которые почти никогда не выезжали за пределы своего района [3, с. 68]. Поэтому самих жителей этой территории называли кокни, а впоследствии кокни стали называть и язык, на котором они говорили.
110
