CC BY
92
И.Н.ХРАПУНОВ, С.А.МУЛЬД (Симферополь)
КАТАКОМБЫ ИЗ МОГИЛЬНИКОВ ФОНТАНЫ И ЛЕВАДКИ В СВЯЗИ С ПРОИСХОЖДЕНИЕМ ПОЗДНЕСКИФСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Могильники, о которых пойдет речь в этой статье, расположены в центральной части крымских предгорий. Они находятся в одинаковых топографических условиях — на куэсте Внутренней гряды Крымских гор, которая в северном направлении, постепенно понижаясь, переходит в межгрядовое понижение, а на юге заканчивается высокими обрывами в Курцово-Сабловскую долину.
Могильник Фонтаны находится приблизительно в 5 км к юго-западу от Симферополя и в 2 км к югу от села, давшего ему название (рис. 1). Скальный массив, на котором расположен некрополь, ограничен с юго-запада Холодной Балкой, отделяющей его от массива Таш-Джарган, где находится известное позднескифское городище. В северо-восточном направлении он постепенно понижается, переходя в балку, отделяющую его от возвышенности, занятой позднескифским городищем Залесье.1 Расстояние от могильника до городищ Залесье и Таш-Джарган примерно одинаково, оно составляет по прямой чуть более 2 км. Принадлежность могильника любому из этих поселений практически исключается по топографическим соображениям. Разведками, проведенными в окрестностях могильника, поселение не обнаружено.
Некрополь Фонтаны нашли в 2000 г. грабители, разрушившие большое количество погребальных сооружений. В течение 2000-2001 гг. совместной экспедицией Таврического национального университета им. В. И. Вернадского и Крымского отделения Института востоковедения им. А.Е. Крымского НАН Украины раскопано 13 могил, в том числе 1 катакомба, 1 склеп, 7 подбойных и 4 могилы в простых грунтовых ямах. Расположение грабительских ям и наши раскопки позволяют
Рис. 1. Карта Крыма. Расположение памятников:
1 — Левадки; 2 — Фонтаны; 3 — Чистенькое; 4 — Неаполь; 5 — Беляус; 6 — Золотое
Рис. 2. Планы и разрезы могил:
1 — катакомба №17 могильника Левадки; 2 — катакомба №18 могильника Левадки; 3 — катакомба №5 могильника Фонтаны
Рис. 3. Могильник Фонтаны. Катакомба №5. Планы погребений северосимферопольво-
сточной камеры:
1 — четвертый ярус (верхний); 2 — третий ярус (1 — бусина, 2 — кольцо); 3 — второй ярус (3 — бусина); 4 — первый (нижний) ярус (4, 8 — бусы, 5 — браслет, 6, 7, 10 — серьги, 9 — пряслице)
предположить, что площадь памятника составляет приблизительно 1 га. Однако следует учитывать отсутствие визуально различимых признаков могил. Поэтому ограничить территорию могильника можно лишь в процессе раскопок. Конструкции погребальных сооружений, обряды и инвентарь не оставляют сомнений в позднескифской культурной принадлежности памятника. Обоснование датировки самого раннего погребального сооружения некрополя будет дано ниже, самые поздние могилы датируются в пределах первой половины III в. н.э.
Могильник Левадки расположен в 1,5 км к югу от одноименного села, приблизительно в 4 км к юго-западу от могильника Фонтаны (рис. 1). Он, по всей вероятности, оставлен жителями расположенного в непосредственной близости позднескифского поселения Змеиное. Площадь памятника составляет несколько более 1 га. Раскопками, ведущимися с перерывами с 1997 г., исследовано 51 погребальное сооружение, в том числе 6 склепов, 6 катакомб, 30 подбойных могил, 2 могилы, устроенные в хозяйственных ямах, 7 могил в простых грунтовых ямах. Кроме того, в пределах некрополя открыты 24 хозяйственные ямы. Результаты раскопок 12 погребальных сооружений опубликованы в специальной статье.2 Там же определены позднескифская культурная принадлежность памятника и его датировка в пределах 11-1 вв. до н.э. — середины III в. н.э.
В данной статье мы публикуем наиболее ранние захоронения обоих могильников, совершенные в погребальных сооружениях особого типа. Не имея сейчас возможности разобрать терминологическую путаницу, которая возникла в науке в результате употребления одного и того же названия для обозначения могил разных типов и, наоборот, разных терминов — для наименования одинаковых погребальных сооружений, мы условимся называть их катакомбами и отличать, тем самым, от склепов и подбойных могил.
В могильнике Фонтаны такую катакомбу представляет собой могила №5 (рис. 2.3). Входная яма погребального сооружения в плане прямоугольной формы. Ее размеры 1,8х0,8 м, глубина от дневной поверхности 1,4—1,5 м, высота стенок в материке 0,8 м. Длинной осью яма ориентирована по линии юго-восток — северо-запад. Сверху донизу она была заполнена камнями. В обеих длинных стенках ямы были устроены погребальные камеры.
Северо-восточная погребальная камера овальная в плане. Ее размеры 2,1 х 1,3 м, реконструируемая высота свода 0,95 м. Длинные оси камеры и ямы параллельны, поперечные — совпадают. Пол горизонтальный, расположен ниже дна входной ямы на 0,6 м. Ширина входа в погребальную камеру составляла 1,6 м, высота — 0,4 м. Противоположная входу стена погребальной камеры была частично разрушена устроителями более поздней могилы №3, которые проникли в камеру и нарушили погребения верхнего яруса. После совершения захоронения камера была отделена от входной ямы подбойной могилы каменными плитами, поставленными на ребро. Могила №3 была ограблена в недавнее время. Грабители потревожили и южную часть камеры катакомбы (примерно треть всей площади камеры).
В нетронутой части погребальная камера была заполнена костями погребенных, в большинстве перемещенных при подзахоронениях. В значительной степени условно, их можно разделить на четыре яруса. Всего там было захоронено не менее 12 человек. Некоторые костяки разрушены полностью, другие сохранились частично. Целиком не сохранился ни один скелет. Тем не менее, можно утверждать, что большинство погребенных были ориентированы головой на юг. Лишь останки трех погребенных в первом и втором ярусах ориентированы в северном направлении.
В грабительском перекопе и в верхнем (четвертом) ярусе погребений найдены краснолаковые кубок (рис. 4.33) и тарелка (рис. 4.34), бронзовая лучковая подвязная одночленная фибула (рис. 4.17), железная задвижка замкового механизма шкатулки (рис. 4.20). Эти, а также, вероятно, некоторые другие предметы (рис. 4.1, 2, 4, 5, 7, 8, 18, 20, 25, 26, 30, 32) сопровождали погребение в подбойной могиле.
Рис. 4. Могильник Фонтаны. Катакомба №5. Вещи из северо-восточной камеры:
3,16 — серебро; 2, 8,10,17 — бронза; 11 —бронза, стекло; 20, 32 — железо; 19 — глина; 1,2, 4, 5, 9, 12, 15, 18, 21-27, 29-31 — стекло; 13, 14, 28 — гагат; 7 — фаянс
В третьем ярусе наиболее полно сохранилось погребение, расположенное вдоль восточной стенки камеры (рис. 3.2). Погребенный лежал вытянуто на спине, головой на юг. Кисть правой руки находилась на тазовых костях. Среди других костей этого яруса были обнаружены бронзовое кольцо (рис. 3.2,2; 4.6) и бусина (рис. 3.2,1; 4,23).
Во втором ярусе сохранилось погребение взрослого человека, лежавшего вытянуто на животе (рис. 3.3). Грабительской ямой уничтожена верхняя часть грудной клетки и череп. У его левой руки находилась бусина (рис. 3.3,3; 4.29).
Среди костей первого яруса были обнаружены бронзовый браслет (рис. 3.4,5; 4.8), бронзовая (рис. 3.4,6; 4.11) и две серебряные (рис. 3. 4, 7, 10; 4. 3, 16) серьги, керамическое пряслице (рис. 3.4,9; 4.19), бусы (рис. 3.4,4, 8; 4.12-14, 22, 28, 31).
Юго-западная погребальная камера овальная в плане. Ее размеры 2,7x1,75 м, реконструируемая высота свода 1 м. Длинные оси камеры и входной ямы параллельны, поперечные — совпадают. Пол горизонтальный, расположен ниже дна входной ямы на 0,6 м. Ширина входа в погребальную камеру составляла 1,9 м, высота — 0,4 м.
В камере было погребено не менее семи человек. Условно костяки можно разделить на два яруса.
Погребение I (рис. 5.1,1), вероятно, было совершено одним из последних. Погребенный расположен вытянуто на спине, головой вплотную к южной стенке камеры. В перемещенном положении зафиксированы череп и берцовые кости правой ноги. Отсутствовали кости рук (кроме плечевых). На груди обнаружены железный брас-
Рис. 5. Могильник Фонтаны. Катакомба №5. Планы погребений юго-западной камеры: 1 — верхний ярус (1 — браслет, 2,11 — наконечники стрел, 3 — сережка); 2 — нижний ярус (4 — браслет, 5, 7, 10 — бусы, 6, 9 — кольца, 8 — пряслице)
Рис. 6. Могильник Фонтаны. Катакомба №5. Вещи из юго-западной камеры:
3,6,17,18 — бронза; 21 — бронза, стекло; 7,20 — железо; 10 — глина; 1,2,4,5,8,9,11,12,15,
16, 19, 22-24 — стекло
лет (рис. 5.1,1; 6.20) и бронзовый трехлопастной наконечник стрелы с внутренней втулкой (рис. 5.1,2; 6.6). Поверх тазовых костей, рядом с поясничным отделом позвоночника и левой бедренной костью погребенного располагались кости ребенка. В сочленении находились только позвонки, остальные кости были сдвинуты. Погребенный ориентирован головой на юг. Под его черепом была обнаружена бронзовая сережка (рис. 5.1,3; 6.13).
Погребение II (рис. 5.1,II) совершено на полу камеры, у ее западной стенки. Сохранились in situ кости правой руки, таза и ног. Погребенный был расположен в вытянутом положении на спине, головой на юг. У его правой бедренной кости найден бронзовый трехлопастной наконечник стрелы (рис. 5.1,11; 6.3).
Погроебение III (рис. 5.1, III) совершено в центральной части камеры. Сохранились лишь несколько позвонков, тазовые кости и кости ног. Погребенный был ориентирован головой на север. Ноги скрещены в голенях.
Погребение IV (рис. 5.2, IV) совершено на полу камеры поперек ее длинной оси. Отсутствовал череп. Погребенный был ориентирован головой на восток. Он лежал на спине, ноги слегка согнуты в коленях, так как размеры камеры не позволяли их выпрямить. Руки немного согнуты в локтях. Кисть правой руки находилась на тазу, левой — под тазом. У левой руки, под тазом, было обнаружено бронзовое проволочное кольцо (рис. 5.2,6; 6.17), рядом — мозаичная бусина (рис. 5.2.,5; 6.24).
Среди остальных костей нижнего яруса найдены железный браслет (рис. 5.2,4; 6.7), бронзовое проволочное кольцо (рис. 5.2,9; 6.14), керамическое пряслице (рис. 5.2,8; 6.10), бусы (рис. 5.2,7,10; 6.5,8,9,11,12,15,16,19,22,23).
Бронзовые трехлопастные наконечники стрел с внутренней втулкой, во всем подобные найденным в Фонтанах (рис. 6.3,6), являются обычной принадлежностью колчанных наборов скифов, кочевавших в крымских степях, а также живших на Керченском полуострове в IV—III вв. до н.э.3 В позднескифских погребениях иногда встречаются бронзовые втульчатые наконечники стрел, но, в отличие от раннескифского времени, не большими наборами, а по одному-два в могиле. Согласно распространенному мнению, они использовались в качестве амулетов.4 Однако так дело обстояло не всегда: в Битакском могильнике в наконечниках обнаружены остатки древок,5 дерево сохранилось и во втулке одного наконечника из Фонтан. Следовательно, традиция изготавливать или, по крайней мере, использовать в качестве боевых бронзовые наконечники стрел не была утрачена, во всяком случае на первых порах, и в позднескифское время.
В могиле №5 обнаружен очень характерный набор бус. Все их типы, за одним исключением, датированы Е. М. Алексеевой или очень широко — практически всей античной эпохой, или в пределах IV-II вв. до н.э. (см. таблицу). При всем, отчасти оправданном, скепсисе по отношению к датировкам Е. М. Алексеевой,6 следует признать, что бусы в таком сочетании встречаются лишь в эллинистическую эпоху, в римское время появляются иные типы. Датировку яйцевидных бус из глухого прозрачного стекла, тип 34, вероятно, следует расширить (у Е. М. Алексеевой -1 в. н.э.).
Остальные находки из могилы №5 еще менее информативны в хронологическом отношении. Железные браслеты, кольца, серьги, браслеты из цветных металлов с заходящими друг за друга или сомкнутыми концами, усеченно-биконические керамические пряслица встречаются как в раннескифскую, так и в позднескифскую эпохи.
Исходя из скудного датирующего материала, катакомбу №5 из могильника Фонтаны можно отнести к любому отрезку времени в пределах IV-II вв. до н.э. При этом следует учитывать, что, судя по количеству захоронений, погребальное сооружение использовалось длительное время.
В могильнике Левадки раскопано две катакомбы.
Входная яма могилы №17 подпрямоугольная в плане с закругленными углами (рис. 2.2). Длинной осью она ориентирована по линии запад-восток. Ее размеры: 1,
4х 1 м, глубина от дневной поверхности 1,35 м, высота стенок в материке 0,7 м. Яма была полностью заполнена камнями. В длинных стенках устроены две погребальные камеры.
Северная погребальная камера неправильной овальной формы, размером 2,0 х 1,1 м. Максимальная высота свода у входа 0,65 м. Длинные оси камеры и входной ямы параллельны. Поперечные оси смещены так, что восточные торцевые стенки камеры и ямы расположены на одной линии. Пол погребальной камеры горизонтальный, расположен ниже дна входной ямы на 0,3 м. Лаз, ведущий из входной ямы в камеру, длиной 0,1 м, шириной 0,6 м, высотой 0,45 м. Заклад состоял из одной большой и нескольких более мелких каменных плит, поставленных вертикально. Щели между ними замазаны глиной.
В камере были обнаружены останки не менее восьми погребенных. Кроме последнего по времени погребения, все остальные потревожены — сдвинуты во время подзахоронений и возможно, отчасти растащены грызунами.
Погребение I (рис. 7.2) (последнее по времени) совершено у входа в камеру в вытянутом положении на спине, головой на восток. Смещены, вероятно, грызунами, берцовые кости и кости стоп обеих ног. Руки согнуты в локтях: правая под прямым углом, левая таким образом, что ее кисть оказалась на тазовых костях. Между поясничным позвонком и ребрами, на левой половине костяка найдена маленькая золотая проволочная сережка (рис. 7.2,1; 8.6).
Погребение II (рис. 7.1) совершено на полу камеры под костяком I. Сохранилась правая половина костяка без костей стопы и кисти руки. Отсутствовал также череп. Возможно, один из двух черепов, сдвинутых к восточной стенке камеры, принадлежал этому погребению. Положение костяка вытянуто на спине, головой на восток. Локтевая и лучевая кости лежали на тазовых костях.
Погребение III (рис. 7.1) находилось справа от погребения II на полу, вплотную к северной стенке камеры. Вследствие перемещения верхняя часть костяка приняла дугообразную форму стенки камеры, оказавшись несколько повернутой на левый бок. Ориентировка погребения восточная. Вероятно, первоначальное положение — вытянуто на спине. Ноги скрещены в голенях.
Остальные кости, оставшиеся в сочленении после перемещений погребенных:
— С ориентировкой на восток — лопатка, плечевая, локтевая и лучевая кости правой руки, расположенные между и частично поверх погребений II и III. Возможно, с этими костями следует связать бедренную и берцовые кости правой ноги, находившиеся в сочленении и продолжавшие линию костей руки. На лопатке лежал железный нож (рис. 7.1,9; 8.43), проволочное колечко и бусина (рис. 7.1,8; 8.13).
— С ориентировкой на запад — 1) череп, шейные и грудные позвонки, правая лопатка и ребра левой половины груди. Эти кости лежали на полу камеры, череп находился вплотную к берцовым костям погребения III. 2) поверх предыдущих костей и частично поверх костей ног погребения III лежали позвонки, ребра левой половины груди, правая и левая лопатка, ключицы, плечевые кости.
К одному из двух разрушенных погребений относится левая половина таза в сочленении с бедренной костью, лежавшие между погребениями II и III.
Перемещенные черепа находились: один у западной стенки, два у восточной, еще один в восточной половине камеры.
По всей площади камеры среди костей встречались отдельные бусины различных типов (рис. 7.1.2,17; 8.14-39,41,42). Среди прочих находок: гончарная чашка (между черепами погребений I и III) (рис. 7.2,2; 7.3), бронзовые проволочные колечки (рис. 8.4, 5, 8-12), перстень (рис. 7.1,13; 8.3), железная пряжка с неподвижным язычком (у таза погребения III) (рис. 7.1,16; 8.7), фрагменты железного браслета (рис. 9.2,7; 8.44), два керамических пряслица (под тазом и у ребер погребения III) (рис. 7.1,10,14; 8.1, 2), фрагмент оселка (рис. 7.1, 11).
Южная камера овальная в плане, размером 2,1 х 1 м, максимальная высота свода
Рис. 7. Могильник Левадки. Катакомба №17. Планы погребений северной камеры:
I — нижний ярус (8 — кольцо и бусина, 9 — нож, 10,14 — пряслица, 11 — фрагмент оселка, 12,15 — кольца, 13 — перстень, 16 — пряжка); II — верхний ярус (1 — сережка, 2 — чашка, 3-6 — кольца, 7 -фрагмент браслета, 17 — бусы). 3 - гончарная чаша.
(у входа) — 1м. Длинные оси камеры и входной ямы незначительно расходятся в западном направлении. Поперечные оси смещены так, что восточные торцевые стенки камеры и ямы находятся на одной линии. Пол погребальной камеры горизонтальный, расположен на 0,7 м ниже дна входной ямы. Лаз, соединяющий камеру с входной ямой, длиной 0,1-0,15 м, шириной 0,6 м, высотой 0,45 м. Вход в камеру закрывали две каменные плиты, поставленные на ребро, и более мелкие плиты и камни, щели между которыми были замазаны глиной.
В погребальной камере обнаружены останки шести погребенных, три из которых были полностью сдвинуты во время подзахоронений, большей частью к стенке противоположной входу. Расположение перемещенных костей, в том числе и черепов, дает основание полагать, что умершие были ориентированы головами на восток. В этом же направлении ориентированы не потревоженные костяки.
Погребение I (рис. 9.2) совершено вытянуто на спине на полу камеры, вдоль ее южной стенки. Лучевая кость правой руки, кости обеих кистей и стоп, правая половина таза и кости правой ноги сдвинуты.
Погребение II (рис. 9.2) совершено на полу камеры справа от погребения I. Таз и левая бедренная кость перекрывали половину правой плечевой кости и локтевую кость погребения I. Положение костяка вытянуто на спине. Левая рука слегка согнута в локте, так что кисть находилась на тазу и бедренной кости. Правая нога слегка согнута в колене. На тазовых костях обнаружен железный нож (рис. 9.2,11; 10.43).
Погребение III (рис. 9.1) совершено поверх погребения II. Наиболее поврежденное из вышеописанных, несмотря на то, что по времени является последним. Смещены кости левой руки, правой ноги и таза. Погребение совершено вытянуто на спине. На левой руке, между локтем и кистью, находился железный браслет (рис. 9.1,9; 10.36).
Принадлежность остальных, обнаруженных в камере, предметов тому или иному погребенному не установлена. Среди них: лепная чашка (стояла слева от черепа погребения I) (рис. 9.1,8; 9.3), железная пряжка с неподвижным язычком (находилась между II и III погребениями в районе таза) (рис. 9.2,13; 10.24), несколько бронзовых колечек (рис. 9.1,2,4,5,10; 9.2,14; 10.20-23,26), перстень (рис. 9.2,12; 10.25), нож (рис. 9.1,6; 10.47), большое количество бус (рис. 9.1,1,3; 9.2,1,7; 10.1-19, 27-35, 37-42, 44-46). В камере обнаружено также несколько костей животного, вероятно, собаки.
Входная яма могилы №18 (рис. 2.1) по верхнему краю в плане подпрямоуголь-ной формы (1,38 х 1,87 м) со срезанным восточным углом, по дну — неправильной формы (1,35 х 1,7 м). Длинной осью яма ориентирована по линии северо-восток-восток - юго-запад-запад. Глубина от дневной поверхности 1,4—1,6 м, высота стенок в материке 1 м. Длина южного борта входной ямы меньше противоположного из-за срезанного восточного угла и уступа или ступеньки, расположенной параллельно срезу на высоте 0,65 м от дна. Яма была полностью забутована камнями средних размеров. В длинных стенках устроены две погребальные камеры.
Северная погребальная камера, овальная в плане, размером 1,2 х 2,5 м. Максимальная высота свода 0,7 м. Длинные оси входной ямы и камеры параллельны. Поперечные оси смещены таким образом, что восточные торцевые стенки расположены на одной линии. Камеру и входную яму соединяет небольшой лаз длиной 0,25 м, шириной 0,64 м, с полукруглой аркой свода высотой 0,5 м. Дно лаза понижается в сторону камеры, продолжая наклон дна входной ямы. Разница понижения составляет 0,22 м. Пол камеры горизонтальный, расположен ниже дна ямы на 0,15 м. Заклад состоял из одной плиты, поставленной на ребро, и нескольких камней. Щели были замазаны глиной.
В камере совершено два погребения.
Погребение I (рис. 11.2) (детское). Положение костяка вытянуто на спине, головой на запад. Берцовые кости, кости стопы, ребра правой половины грудной клетки и частично череп истлели. На тазовых костях обнаружено несколько бусин (рис. 11.2,13; 12.22, 23), у правого колена — железный предмет (рис. 11.2,14; 12.19)
Погребение II (рис. 11.2) расположено слева от детского костяка и ориентировано в противоположную сторону от него—на восток. Сохранность костяка плохая, часть костей перемещена во время устройства последнего захоронения или грызунами. Погребение совершено вытянуто на спине. Возможно, ноги были скрещены в голенях. На месте левой бедренной кости лежали железный нож (рис. 11.2,1; 12.20) и небольшая кость животного. В районе пояса находились обломки железного браслета (рис. 11.2,4,6,8,9,12; 12.16), на груди—фибула-брошь (рис. 11.2,5; 12.17) и несколько бусин. Бусы обнаружены справа от черепа и за ним (рис. 11.2,10,11; 12.15,21).
Между костяками лежали два железных втульчатых трехлопастных наконечника стрел (рис. 11.2,2,3; 12.24, 25).
Южная погребальная камера в плане близка к овальной форме, размером 2,45 х
0,9 м. Свод высотой 0,75 м. Длинные оси входной ямы и камеры незначительно рас-
Рис. 8. Могильник Левадки. Катакомба №17. Вещи из северной камеры:
6 — золото; 9, 10, 40 — серебро; 3-5, 8, 11-13 — бронза; 7, 43, 44 — железо; 1,2 — глина; 14-16,19-25,27,28, 30-33, 35, 37, 39,41,42 — стекло; 17,18, 38 — фаянс; 36 — сердолик; 26, 34 — гагат; 29 — кость
Рис. 9. Могильник Левадки. Катакомба №17. Планы погребений южной камеры:
1 — верхний ярус (1,3 — бусы, 2, 4, 5, 10 — кольца, 6 — нож, 8 — чашка, 9 — браслет); 2 — нижний ярус (1,7 — бусы, 11 — нож, 12 — перстень, 13 — пряжка, 14 — кольцо). Лепная миска — 3
ходятся в восточном направлении. Поперечные оси совпадают. Пол камеры понижается в восточном направлении на 0,11 м. Входную яму и камеру соединяет лаз длиной 0,4 м, шириной 0,5 м и высотой 0,45 м. Дно лаза неровное — плавно повышается от дна входной ямы на 0,1 м, затем понижается на 0,3 м до пола камеры. Заклад состоял из двух больших плит, поставленных на ребро в два ряда, и камней средних размеров. Щели были замазаны глиной. В камере совершено несколько захоронений.
Погребение I (рис. 11.1) совершено вдоль южной стенки камеры, вытянуто на спине, головой на запад. Руки согнуты в локтях под прямым углом. Левая рука расположена поверх правой. Череп смещен в район ключиц. Ноги сведены в коленях. На правой руке, у локтя, находились два браслета — железный (рис. 11.1,15; 13.64) и бронзовый (рис. 11.1,14; 13.44). На шее расчищена нитка бус (рис. 11.1, 16, 18, 21; 12.3-6; 13.1-4, 25, 27, 28, 30). Возможно, к этому погребению следует отнести и бронзовое зеркало с железной ручкой, лежавшее на правой плечевой кости (ручкой на запад) (рис. 11.1,19; 14.2).
Погребение II (рис. 11.1) расположено слева от погребения I, напротив входа в камеру (вероятно, последнее погребение). Плохо сохранились череп и кости кистей рук. Погребенный лежал на спине со слегка согнутыми ногами — коленями вправо. Руки согнуты в локтях: правая под прямым углом, левая — таким образом, что кисть оказалась на левой части таза. Погребение сопровождал следующий инвентарь: по нитке бус на шее (рис. 11.1,8,9; 13.8-11) и ногах (рис. 11.1,23,24; 12.8, 11, 13, 14; 13.31, 33-35, 37, 38, 41, 42), бусы в области таза и левого локтя (рис. 11.1,1, 3, 5-7; 13.39, 43, 45, 46, 49, 62, 65-68), бронзовое зеркало с железной ручкой на правой половине таза (лежало ручкой на запад) (рис. 11.1,2; 14.1), железный наконечник стрелы (рис. 11.1,4; 13.40).
Вдоль задней стенки, частично под костяком I и в ногах описанных погребений находились разрозненные детские кости — остатки сдвинутого погребения. Вместе с ними были найдены бусы (рис. 11.1,10, 17, 25, 27; 12.7, 10; 13.5-7, 12-18, 22, 26, 29, 50-55, 57-61, 63, 69, 70), керамическое пряслице (рис. 11.1,26; 12.1), серебряная подвеска (рис. 11.1,22; 13.32), бронзовые браслет (рис. 11.1,20; 13.36) и пронизь (рис. 11.1,11; 12.9), железное кольцо (рис. 11.1,32; 12.12), пронизь, сделанная из позвонка рыбы (рис. 11.1,12; 13.48), раковина каури (рис. 11.1,13).
В восточном торце камеры стояла массивная лепная курильница, заполненная углями и обоженными камнями (рис. 11.1,29; 14.3). Под ней были найдены керамическое пряслице (рис. 11.1,28; 12.2), бусы (рис. 11.1,30; 12.7, 10; 13.19-21) и два предмета из золотой фольги (возможно, обкладки одного предмета) (рис. 11.1,31; 13.56). По всей площади камеры находились отдельные бусины различных типов, перемещенные грызунами или при подзахоронениях. У северной стенки камеры возле курильницы стояла на ребре небольшая каменная плита.
Рассмотрим наиболее выразительные категории погребального инвентаря из катакомб в Левадках.
Наконечники стрел. В настоящее время опубликованы выполненные на современном научном уровне исследования о втульчатых железных наконечниках стрел, найденных в разных регионах. В Поволжье и Приуралье втульчатые наконечники, в том числе тех типов, что обнаружены в Левадках, в основном, не выходят за пределы раннесарматского времени.7 В предгорных районах Северного Кавказа они господствуют среди изделий аналогичного назначения до I в. до н.э. включительно.8 Наиболее детально классифицированы и хронологизированы железные втульчатые наконечники из Прикубанья. С известными сомнениями, вызванными неудовлетворительной сохранностью артефакта, наконечник из южной камеры катакомбы №18 (рис. 13.40) можно отнести к типу II, подтипу А, варианту 2 (группа «Г») классификации И. И. Марченко, а наконечники из северной камеры катакомбы №18 (рис. 12. 24, 25) — к типу V, подтипу А, вариантам 6 и 7 (группа «В»). Группа «Г» датируется II в. до н.э., группа «В» — П-Г вв. до н.э.9 Экстраполировать результаты исследований материалов одного региона на другой, в данном случае Прикубанья на Крым, следует со значительной долей осторожности, особенно, если речь идет не о больших наборах стрел, а о единичных наконечниках. Однако железные втульчатые наконечники стрел, найденные в Крыму, в совокупности не анализировались. А. В. Симоненко изучил наконечники лишь из одного памятника
— некрополя Неаполя. Он отметил их своеобразие и датировал в пределах конца
II в. до н.э. — I в. н.э.10 Верхняя дата представляется несколько завышенной. Она основана на находках, сделанных в склепах №№32 и 45. Склеп №32 не обязательно датировать I в. н.э. Найденная там фибула очень плохой сохранности, а рисунок ее столь схематичен, что тип застежки определить по нему очень сложно. В монографии Э. А. Сымоновича при публикации склепа №45 о фибуле, на которую как на единственный датирующий признак ссылается А. В. Симоненко, ничего не сказано. В этом склепе найдены наконечник пояса и бронзовая бляха, которые вряд ли могут датироваться позднее, чем I в. до н.э. Э. А. Сымонович, датировав склеп №32 на
Рис. 10. Могильник Левадки. Катакомба №17. Вещи из южной камеры:
20-23,25,26 —бронза; 24,36,43,47 —железо; 2,3, 5-12,14-16,18,19,27,28, 31, 33, 35, 37,38, 42, 44, 45 — стекло; 13, 39, 46 — фаянс; 17 — сердолик; 4, 29, 30, 32, 34, 40, 41 — гагат
стр. 39 своей монографии I в. н.э., очевидно, ошибся. На стр. 104 он относит наконечник стрелы из этого склепа к ранним материалам могильника, а на стр. 101 причисляет склеп №32, так же, как и склеп №45, к ранней группе погребальных сооружений, датируемой П-! вв. до н.э.11
По аналогиям с находками на иных территориях, втульчатые железные наконечники стрел, обнаруженные в Крыму, можно в целом датировать IV-! вв. до н.э. Следует еще отметить, что железные втульчатые наконечники являются обычной принадлежностью наиболее ранних погребений позднескифской культуры. Их находят как в некрополях позднескифских поселений, так и под курганными насыпями в каменных гробницах с многократными погребениями.12
В IV в. до н.э. железные наконечники стрел, судя по находкам в погребениях, не использовались скифами, жившими в крымской степи, но были весьма распространены в синхронных памятниках Керченского полуострова.13 Во II-I вв. до н.э., пожалуй, единственным, из заселенных сарматами, регионом, где не применялись железные наконечники стрел, были северопричерноморские степи, примыкавшие с севера к Крыму.14 Такой ареал находок как будто бы намекает на то, что железные
Рис. 11. Могильник Левадки. Катакомба №18. Планы погребений:
1 —южной камеры (1, 3, 5-10,16-18,21,23-25,27, 30 — бусы, 2,19 — зеркала, 4 — наконечник стрелы, 11 — пронизь, 12 — позвонок рыбы, 13 — раковина каури, 14,15,20 — браслеты, 22 — подвеска, 26, 28 — пряслица, 29 — курильница, 31 — предметы из фольги, 32 — кольцо); 2 — северной камеры (1 — нож, 2, 3 — наконечники стрел, 4, 6-8,9,12 — фрагменты браслета, 5 — фибула, 10, 11, 13 — бусы, 14 — железный предмет)
втульчатые наконечники стрел проникли в предгорный Крым с востока, а не с севера.
Зеркала. По классификации Т. М. Кузнецовой оба зеркала из Левадков (рис. 14.1, 2) формально относятся к типу III сложносоставных скифских зеркал со слегка сужающейся к концу железной ручкой. Ей были известны два комплекса с такими находками: VI в. до н.э. из Репяховатой могилы и IV—III вв. до н.э. из Капуловки.15 В Репяховатой могиле найдено два зеркала с железными ручками. Способом изготовления ручки и крепления ее к диску они существенно отличаются друг от друга и от зеркал, найденных в Левадках.16 У зеркала из Капуловки ручка, так же, как у одного из экземпляров Репяховатой могилы, сделана из согнутой пополам железной полосы.17 В Крыму бронзовое зеркало с железной ручкой найдено в могиле №3 кургана у с. Владимировка. Могила датируется концом IV — началом III в. до н.э. Зеркало отличается от найденных в Левадках: по краю диска сделан бортик, ручка имеет ажурный вырез.18 Еще одно зеркало с железной ручкой упоминается среди находок, сделанных в кургане №2 на земле Талаевой близ Симферополя. Хронологическая и культурная принадлежность памятника не вполне ясны. Скорее всего, это одна из тех гробниц с многократными захоронениями, что появились в крымских предгорьях на рубеже раннескифской и позднескифской эпох.19 Довольно близко напоминает находки в Левадках зеркало, обнаруженное в каменном склепе под курганной насыпью №3 могильника Сары-Кая, расположенного близ Феодосии. Оно сопровождало одно из самых поздних погребений, которых в склепе расчищено 39. По мнению Е.А. Катюшина, захоронения начали производить в I в. до н.э., но большинство из них относится к I в. н.э.20 С. Г. Колтухов датирует погребения в склепе в пределах конца III — начала I в. до н.э.21 Зеркала в виде бронзовых дисков с железными ручками, отличающиеся от найденных в Левадках лишь в деталях, обнаружены в трех склепах (№№45, 49, 102) восточного некрополя Неаполя. Э. А. Сымонович отнес эти склепы, правда, условно, к ранней группе погребений, датирующейся II-I вв. до н.э.22
Следует отметить, что традиция изготавливать зеркала, состоящие из бронзовых дисков и железных ручек, несмотря на типологические отличия разных экземпляров, надежно засвидетельствована в скифской культуре. Сарматам она была чужда. Зеркала с железными ручками отсутствуют в сводках сарматских зеркал.23 На сарматских территориях они встречаются лишь в качестве редчайшего исключения.24
Фибула-брошь. Датирующей особенностью застежки, найденной в северной камере катакомбы №18, является игольный аппарат, сделанный в виде фибулы сред-нелатенской схемы (рис. 12. 17). По данным беляусского могильника такие фибулы появляются в конце II в. до н.э., основное время их бытования — самое начало и первая половина I в. до н.э., отдельные экземпляры могут встречаться и во второй половине I в. до н.э.25 В другой публикации материалов беляусского могильника фибулы среднелатенской схемы более уверенно датируются второй половиной II в. до н.э.26 В могильнике Левадки уже была найдена фибула среднелатенской схемы, но «неапольского» варианта.27 Еще один экземпляр застежки «неапольского» варианта обнаружен на поселении Змеиное, жители которого, вероятно, хоронили в могильнике Левадки.28
Керамическая лепная курильница. Так называемые шаровидные курильницы появились еще в раннескифское время, позднее они становятся неотъемлемым отличительным элементом позднескифской культуры. По материалам позднескифских поселений и могильников прослежена их эволюция. К Ш-П вв. до н.э. относятся курильницы с гладкой поверхностью и каннелированные, потом появляются орнаментированные экземпляры, затем они сочетаются с курильницами с отверстиями и, наконец, уступают место перфорированным сосудам.29
Целые экземпляры неорнаментированных курильниц, однотипных найденной в
Рис. 12. Могильник Левадки. Катакомба №18.
1-14 — вещи из южной камеры: 9 — бронза; 12 — железо; 1,2 — глина; 5-8,10,11,13,14 — стекло; 3,4 — гагат. 15-25 — вещи из северной камеры: 17 — бронза; 16,18,19,20,24,25 — железо; 21-23 — стекло; 15 — фаянс
Левадках (рис. 14. 3), обнаружены в скифских курганных погребениях IV в. до н.э. в восточном Крыму (2 экз.), в кургане Черкеса близ Симферополя, в Керкинитиде. Фрагменты происходят из неапольского кургана 1949 г., слоев эллинистического времени этого городища, Альма-Кермена, слоев II-I вв. до н.э. и I в. до н.э. — I в. н.э. Булганакского городища.30 Обломки трех курильниц (одна из них была канне-лирована) обнаружены в качестве подъемного материала на территории могильника Левадки.31
Зафиксированный в Левадках обычай помещать в ритуальные сосуды обожженную гальку — северокавказский по происхождению. В Центральном Предкавказье в могильниках III—Г вв. до н.э. найдено множество сосудов специфических кавказских форм с гальками внутри.32 Сосуды, в которых находились гальки и угольки, обнаружены во многих меотских и сарматских погребениях Прикубанья.33 В Крыму, кажется, есть еще одна такая находка. В кургане №2 на земле Черкеса, по словам Н. И. Веселовского, обнаружен «кувшин, наполненный каменными точилками и большими глиняными бусами»,34 А. Кашпар описывает эту находку как кувшин, который был наполнен «круглыми камушками».35 Описание «кувшина» и хранящиеся в Крымском республиканском краеведческом музее находки из кургана №2 на земле Черкеса не оставляют сомнения в том, что речь идет именно о курильнице.
Железные пряжки с неподвижным язычком. Пряжки однотипные обнаруженным в катакомбе №17 могильника Левадки (рис. 8. 7; 10. 24) были широко распространены в III—I вв. до н.э. на Северном Кавказе.36 В то же время они использовались в Поволжье и более восточных территориях.37 В Крыму подобные пряжки, как правило, датируются II-I вв. до н.э. Они представляют собой обычную находку в самых ранних позднескифских погребениях.38
Рассмотренный выше погребальный инвентарь позволяет сделать следующие выводы о хронологии погребальных сооружений. Могилы №№17 и 18 расположены в 10 м друг от друга и вряд ли разделены значительным промежутком времени. Могила №17 датируется только железными пряжками с неподвижным язычком (по одной в каждой погребальной камере). Следовательно, придется лишь констатировать, что захоронения могли произвести в любой промежуток времени в течение Ш-Т вв. до н.э. В северной погребальной камере могилы №18 найдена фибула-брошь второй половины II — первой половины I в. до н.э. Учитывая, что в этой камере совершено всего два погребения, примерно к этому времени следует отнести и два, обнаруженных там же, железных наконечника стрел. Неорнаментированные курильницы, подобные найденной в южной погребальной камере могилы №18, производились в течение IV-I вв. до н.э. Наконечник стрелы из этой погребальной камеры относится к типу, датированному К. К. Марченко по аналогиям с сарматских территорий II в. до н.э. Зеркала типологически наиболее близки находкам из склепов II-Г вв. до н.э. некрополя Неаполя. Однако следует учитывать, что зеркала с железными ручками производились скифами в IV в. до н.э. и, несмотря на их типологическое отличие от найденных в Левадках, трудно представить, чтобы эта традиция прерывалась. Таким образом, наиболее вероятная дата сооружения катакомб в Левадках — II в. до н.э. Нельзя, конечно, исключить, особенно учитывая многократность погребений, что некоторые захоронения были совершены в более раннее или в более позднее время.
При сравнении находок из Фонтанов и Левадков бросается в глаза почти полное несовпадение наборов бус (см. таблицу). Несомненно, бусы, обнаруженные в Фонтанах, использовались в более раннее время, чем бусы из Левадков. Причем со времени последнего погребения в катакомбе из Фонтанов до первого погребения в катакомбах из Левадков должен был пройти промежуток времени, достаточный для того, чтобы более десятка типов бус вышли из употребления. Катакомба в Фонтанах использовалась, вероятно, длительное время, в ней похоронили более 20 человек. Если принять II в. до н.э. как дату, наиболее вероятную для погребения в
Рис. 13. Могильник Левадки. Катакомба №18. Вещи из южной камеры:
56 — золото; 32 — серебро, позолота, коралл; 36, 44 — бронза; 40, 64 — железо; 1-3, 5, 7-9, 11-14,16-19,24-31, 34, 35, 37, 38,43,45,49-51, 54, 58-63, 66, 68,70-72 —стекло; 4,15,20,21, 33, 39,46,47, 52, 55, 67, 69 — фаянс; 10,22,41,42, 65 — сердолик; 6 — янтарь; 53, 57 — гагат; 48 — кость
Левадках, придется признать, что все или некоторые захоронения в катакомбе из Фонтанов были совершены в III в. до н.э.
Аналогичные конструктивно и синхронные публикуемым в данной статье погребальные сооружения открыты в позднескифском могильнике Беляус, в кургане у с. Чистенькое и в боспорском некрополе Золотое.39
Беляусские погребальные сооружения целиком еще не опубликованы, поэтому судить о них во всех деталях нельзя. По данным О. Д. Дашевской именно в них совершались самые ранние из исследованных на территории могильника погребения, датируемые II в. до н.э.40
Значительный интерес представляет комплекс впускного погребения в кургане, раскопанном близ с. Чистенькое. Курган располагался приблизительно в 4 км к северо-западу от могильника Фонтаны и в 5 км к северо-востоку от могильника Левадки. Впускная могила состояла из овальной в плане входной ямы, в длинной стене которой выкопан короткий дромос, заканчивающийся овальной погребальной камерой, расположенной параллельно входной яме. Захоронение человека, совершенное в погребальной камере, сопровождалось мечом, копьями, стрелами с железными втульчатыми наконечниками, бусами, двумя сосудами античного производства и некоторыми другими вещами. Во входной яме похоронили лошадь. На ней найдены наносник, два нащечника и удила с крестовидными псалиями.41
Погребальное сооружение из Чистенького аналогично самым ранним могилам Беляуса, а также тем, что раскопаны в могильниках Левадки и Фонтаны. В то же время, индивидуальное захоронение, совершенное в курганной насыпи, и лошадь во входной яме выдают в погребенном у с. Чистенькое кочевника. Комплекс вещей из рассматриваемой могилы сближает ее со своеобразной группой памятников, раскопанных в северо-западном Причерноморье, в Молдавии, в Прикубанье, на Дону. В Великоплоском, Бубуечи, Марьевке и других местах обнаружены лежавшие рядом наборы вооружения, деталей конской сбруи и некоторые другие вещи. Погребальные сооружения не зафиксированы.42 Копья, втульчатые железные наконечники стрел, удила с крестовидными псалиями обычны для этих комплексов. Бросается в глаза сходство орнаментации двух пластин из Бубуечи и нащечников из Чистенького. Заодно, кстати, устанавливается и вызвавшее дискуссию назначение бубуеч-ских находок.43 Датируются все упомянутые выше комплексы вещей в пределах Ш-П вв. до н.э. Этническая принадлежность их владельцев не установлена. Особого мнения придерживаются Е.Ф. Редина и А.В. Симоненко. Они полагают, что обсуждаемые комплексы сформировались в начале I в. до н.э. и принадлежали сарматам, входившим в армию Митридата VI Евпатора.44 Обращает на себя внимание разнородность происхождения лежавших рядом вещей. Удила с крестовидными псалиями нередко называют “кубанскими”, по месту наибольшей концентрации их находок,45 а мотив отрубленных голов, представленный на нащечниках из Чистенького и Бубуечи, безусловно, кельтский.46 Вероятно, формированию таких необычных сочетаний вещей способствовала нестабильная обстановка в северопричерноморских степях, сопровождавшаяся активными перемещениями различных групп населения.
Среди вещей, по которым можно датировать комплекс из с. Чистенькое, наиболее показательны детали конской сбруи и унгвентарий. По рисунку коррозорован-ных псалиев в публикации трудно судить об их деталях, в частности об оформлении концов, и, следовательно, отнести их к конкретному типу. Однако очевидно, что небольшие крестовидные псалии использовались в пределах второй половины IV
— начала II в. до н.э. Наиболее ранние налобники того типа, что обнаружен в Чистеньком, происходят из комплексов с амфорами второй половины IV в. до н.э.47 По классификации В. Андерсон-Стоянович флакон-унгвентарий, найденный в Чистеньком, относится к форме 1. Ранние экземпляры этой формы имеют шаровидное тулово и маленькую ножку. Они датируются серединой в. до н.э. и значитель-
Рис. 14. Могильник Левадки. Катакомба №18. Зеркала и курильница из южной камеры. 1,2 — бронза, железо; 3 — глина
но отличаются от сосуда из Чистенького. Другие варианты формы 1 использовались одновременно. Форма 2 сменяет форму 1 во второй половине I в. до н.э.48 Таким образом, унгвентарий из Чистенького датируется в пределах III — первой половины I в. до н.э. Если судить по северопричерноморским материалам, унгвентарии, подобные найденному в Чистеньком, относятся к типу широко распространенному в III в. до н.э., самые поздние из них, возможно, производились в начале II в. до н.э.49 Таким образом, дата, предложенная Ю. П. Зайцевым для комплекса из с. Чистенькое — вторая половина II в. до н.э.50 — представляется завышенной. Вероятнее всего, погребение было совершено в III в. до н.э.
Одна вещь из могилы в Чистеньком может вызвать сомнения в ранней датировке комплекса. Это меч с кольцевым навершием. Общеизвестно, что мечи этого типа широко распространяются начиная с I в. до н.э. Однако в Чистеньком обнаружены лишь очень плохо сохранившиеся остатки меча, которые даже не удалось извлечь из могилы. Это обстоятельство порождает сомнения в точности определения типа изделия. Нельзя исключить, что в могиле находился меч, например, с серповидным навершием. Случай, когда плохо сохранившееся серповидное навершие приняли за кольцевидное, описан в литературе.51 Кроме того, известны, пусть и немногочисленные, находки мечей с кольцевым навершием в комплексах III в. до н.э.52
В некрополе Золотое открыты катакомбы (№№14, 44, 88, 167 и, по всей вероятности, №№47, 48, 80), конструктивно аналогичные катакомбам из Фонтанов и Левадков. В. Н. Корпусова называет их земляными склепами второго вида. В них совершены наиболее ранние захоронения некрополя (II-I вв. до н.э.). Одно из погребальных сооружений (№44) состоит из входной ямы и двух погребальных камер, остальные — из входной ямы и одной погребальной камеры. В каждой катакомбе обнаружены многократные захоронения, кости ранее погребенных сдвигались. Существенное отличие от обряда, зафиксированного в Левадках и Фонтанах, заключается в том, что входные ямы катакомб не забивались камнями.53
Катакомбы, подобные раскопанным в Фонтанах и Левадках, весьма неудобны при использовании. Основную трудность во время погребения представляли собой узкие входы из входной ямы в погребальную камеру. Довольно трудно представить себе как происходил процесс захоронения, если умерших приходилось буквально протискивать через щели высотой 0,4 м. Значительные усилия приходилось прикладывать и при выкапывании погребальных камер, когда необходимо было пользоваться столь узкими и неудобными входами. Строительство крайне нерациональных с точки зрения здравого смысла погребальных сооружений требовало, вероятно, серьезного идеологического обоснования. Конвергентное возникновение в разных культурах столь специфических погребальных сооружений представить себе сложно. Поэтому обнаружение более ранних, чем публикуемые, катакомб на тех же или сопредельных территориях, позволило бы говорить о культурной или даже этнической преемственности населения.
Поиски истоков традиции сооружать катакомбы, подобные обнаруженным в Левадках и Фонтанах, дают один положительный результат. Погребальные сооружения с параллельным расположением входной ямы и погребальной камеры и соединяющим их дромосом известны, правда, в единичных случаях, под скифскими курганными насыпями IV в. до н.э. Они соответствуют катакомбам типа I, варианта 2 по классификации скифских погребальных сооружений В. С. Ольховского.54
В центральном Предкавказье катакомбы с узкими входами между входными ямами и погребальными камерами, судя по немногочисленным опубликованным материалам, появились несколько позже, чем в предгорном Крыму и использовались во второй половине II-I в. до н.э., то есть синхронно с наиболее поздними крымскими погребальными сооружениями подобного типа. Вопрос об их происхождении остается открытым для исследователей кавказских древностей. Однако, вероятнее всего, на Северный Кавказ могилы с параллельным расположением вход-
ных ям и погребальных камер проникли из мира кочевых скифских или иных варварских, но не сарматских племен. У сарматов подбойные могилы получили широкое распространение лишь в первые века н. э. Справедливости ради следует отметить, что конструкция могилы с узким входом из входной ямы в погребальную камеру среди погребальных сооружений второй половины II — I в. до н.э. достоверно зафиксирована лишь однажды (погребение №17 Чегемского могильника). В остальных случаях раскопаны только погребальные камеры со ступенькой вдоль одной из длинных стен. Поэтому остается не ясным, когда мы имеем дело с погребальными сооружениями интересующего нас типа, а когда — с обычными подбойными могилами.55
Малое количество источников делает шаткими любые выводы, построенные на их основании. Тем не менее, если признать соответствие раннескифских и позднескифских типов погребальных сооружений не случайным, можно построить следующие умозаключения. Традиция сооружать катакомбы описанного выше типа не была утрачена в период дезинтеграции кочевого скифского общества. Она сохранилась, в частности, у тех племен, которые переходили к оседлости в Крыму. Чуждые кочевым скифам особенности обряда: многократность погребений и заполнение входных ям камнями, вероятно, формировались в процессе седентаризации. Катакомбы типа I, 2 по В. С. Ольховскому ни разу в раннескифское время не были зафиксированы в Крыму. По этому признаку следует предположить перемещение каких-то групп населения в Крым из-за пределов полуострова. Также, кстати говоря, обстояло дело и с гораздо более распространенными и в раннескифской, и в позднескифской культурах, склепами с перпендикулярным расположением входных ям и погребальных камер. Катакомбы использовались и в среде населения, сохранившего кочевой образ жизни после распада Скифии, о чем свидетельствует погребение в кургане у с. Чистенькое. Вполне вероятно, что из этих кочевников выделялись люди, переходившие к оседлости. Во всяком случае, учитывая территориальную близость, буквально соседство погребений в Фонтанах, Левадках и Чистеньком, а также приблизительную синхронность катакомб в Чистеньком и Фонтанах, очевидно, что переходившее к оседлости население предгорий и степные кочевники поддерживали контакты друг с другом. Первые два века существования позднескифской культуры катакомбы использовались в качестве погребальных сооружений наряду с гораздо более распространенными склепами, так называемой Т-образной конструкции. В I в. до н.э. катакомбы перестают сооружать, во всяком случае, более поздние, чем в Левадках, могилы этого типа пока не известны.
Погребальный инвентарь из катакомб в Левадках демонстрирует разные источники формирования позднескифской культуры. Одна группа вещей представляет собой традиционные для местных варваров украшения из бронзы, железа, серебра и золота. Часть из них, также как и многочисленные бусы, была, вероятно, изготовлена в античных мастерских. Другая группа вещей отражает начало сарматской эпохи в Северном Причерноморье. Втульчатые железные наконечники стрел и железные пряжки с неподвижным язычком были повсеместно распространены на заселенных сарматами и сопредельных с ними территориях. Третья группа вещей демонстрирует преемственность скифских традиций в позднескифской культуре. Это бронзовые зеркала с железными ручками и лепная курильница. Впрочем, нельзя не отметить наличие в курильнице обожженных галек. Такой обычай зафиксирован, кажется, только на Северном Кавказе. Там сосуды с гальками, конечно, ничем не напоминающие крымскую курильницу, обнаружены во многих погребениях.
Довольно сложно объяснить появление катакомб на территории Боспора, в некрополе Золотое. Поскольку источник распространения погребальных сооружений данного типа обнаруживается только один — это культура скифов IV в. до н.э., то и появление на Боспоре катакомб приходится связывать с проникновением на Керченский полуостров дезинтегрированных остатков кочевых орд скифов. Условия их седентаризации, природ-
ное и этническое окружение были иными, чем в крымских предгорьях, что выразилось, в частности, в отсутствии каменного заполнения входных ям. Последний признак является обязательным для самых ранних позднескифских могил разных типов и прослеживается на всем протяжении истории поздних скифов.
А. Н. Щеглов сформулировал кардинальную для истории поздних скифов проблему. Дело в том, что между самыми поздними раннескифскими и самыми ранними позднескифскими памятниками существует хронологический разрыв, а преемственность позднескифской культуры от раннескифской далеко не очевидна. Поэтому в позднескифской культуре и в оставившем ее населении следует, помимо скифского, искать другие компоненты.56 Эта мысль развивалась другими авторами. Причем, предприняты попытки наполнить ее конкретным содержанием. Так, А. Е. Пуз-дровский отметил отсутствие в Крыму варварских памятников второй половины
III в. до н.э. Тем не менее, он предположил, что в крымских предгорьях сохранялось скифо-кизил-кобинское население. С ним соединились пришедшие с севера некие скифо-фракийцы и неизвестного происхождения группировки из восточного Крыма и Приазовья. Благодаря деятельности Скилура из этого разнородного населения сформировался новый этнос.57 По мнению Ю. П. Зайцева, население позднескифского государства, в основном, составляли пришедшие в Крым около середины II в. до н.э. переселенцы с востока, этнос которых идентифицировать не удается. Однако среди них были сатархи, представленные погребением у с. Чистенькое и прикубанские сираки, давшие скифам в цари одного из своих аристократов — Скилура. Восточные мигранты ассимилировали тавроскифов, не оставивших, впрочем, памятников, которые можно было бы датировать III — первой половиной II в. до н.э.58 При всем уважении к подобным опытам, трудно не признать их сугубо декларативными, основанными лишь на общих представлениях об истории Северного Причерноморья Ш-П вв. до н.э., но не на анализе конкретных письменных и археологических источников. Единственным способом, с помощью которого можно проверить перечисленные выше и иные гипотезы, представляется изучение различных элементов позднескифской культуры, с попыткой выяснить их происхождение. Не имея возможности в рамках данной работы обсудить проблему формирования позднескифской культуры комплексно, то есть с привлечением максимального количества источников, мы ограничиваемся лишь публикацией недавно раскопанных погребальных сооружений, относящихся к ее начальным стадиям. Новые комплексы безусловно не единственный и, вероятно, не самый показательный признак позднескифской культуры, позволяющий судить о ее генезисе. Однако их смело можно рассматривать как один из видов крайне немногочисленной группы источников, изучая которые можно составить представление о начале истории поздних скифов, а также об общей для всего Северного Причерноморья проблеме кризиса III в. до н.э.
Бусы из могильников Фонтаны и Левадки
Номер рисунка, в скобках номер на плане погребения Количество бус в камерах катакомб Тип по Алексеевой Дата по Алексеевой
Фонтаны мог. №5 Левадки мог. №17 Левадки мог. №18
СВ ЮЗ С Ю С Ю
Одноцветное стекло
4.1*8.16(17)*13.11(9) 1 1 2 IV в.до н.э.-1У в.н.э.
4.26-6.8(7) 3 3 IV в.до н.э.-ГУ в.н.э.
4.5, 11-8.25(17) 3 11 4 III в.до н.э.-Ш в.н.э.
6.21 5 УІ-ІІ вв.до н.э. и МУ
8.21(17)-10.12(1)-13.6 3(10) 1 52 9 II в.до н.э.^У в.н.э.
8.14(17) 1 10 ЫН вв.н.э.
10.27(1) 1 11 III в.до н.э.-Ш в.н.э.
Номер рисунка, в скобках номер на плане погребения Количество бус в камерах катакомб Тип по Алексеевой Дата по Алексеевой
Фонтаны мог. №5 Левадки мог. №17 Левадки мог. №18
СВ ЮЗ С Ю С Ю
4.2 3 13 IV в.до н.э.-Ш в.н.э.
10.5(1) 8 15 VI в.до н.э.-^ в.н.э.
8.35(17)-12.22(13) 4 1 17 IV в.до н.э.-^ в.н.э.
12.5(18) фр-т 18 II в.до н.э. и I в.н.э.
4.25 2 20 IV в.до н.э.-П в.н.э.
4.18 1 21 ЫН вв.н.э.
8.23(17) 1 23 в.пЯ в.до н.э.-Ш в.н.э.
13.30 1 24 I в.н.э.
4.4 1 25 вв.н.э.
8.42(17)-13.24(21) 1 1 29 ЫП в.н.э.
6.16(7) 6 33 ГУ-Ш вв.до н.э.
6.12(7) 1 34 I в.н.э.
6.19(7) 4 35 IV-II вв.до н.э.
6.9 (7) 1 36 III в.до н.э.
4.27-6.1,15(7) 2 11 41 ГV-Ш вв.до н.э.
6.5 (7) 1 42 IV в.до н.э.-П в.н.э.
10.19(1) 1 57 II в.до н.э.-^ в.н.э.
8.22(17) 1 68 I в.до н.э.-^ в.н.э.
8.32(17) 1 близка 78 глухое бирюзовое I в.до н.э.
10.6(1) 1 100 III в.до н.э.-Ш в.н.э.
10.7(1) 1 139 II в.до н.э.-^ в.н.э.
8.28(17) 1 150 в.н.э.
10.37(1) 2 близки 164, 165 полупрозрачное синее
8.41 1 165 Пв.до н.э. и ЫПвв.н.э.
8.20(17)-10.28(1) 5 36 166 III в.до н.э.-^ в.н.э.
4.15 1 темное на вид
10.45(1) 5 полупрозрачное лиловое
10.18(1) 1 глухое светло-зеленое
Многоцветное стекло
6.24 (5) 13 Пв.до н.э. и ЫУвв.н.э.
12.11(23)-13.5(17), 59(10) 8 18 Ш-П вв.до н.э и ПЫУ вв.н.э.
13.13(17) 1 близка 19 крапинки — глух. белое, бирюзовое, красное I в. н.э.
13.2(16) 1 26 А II в.до н.э.
10.9(1) 1 26 вариант отсутствует глазки — глух. зеленое вокруг полупрозр.синего -
13.35(24) 1 26 варианта отсутствует глазки-полупрозр.синее, глухое белое и красное (у 2-х), прозрачн синее (у третьего)
10.11(1) 1 28 А ^-Ш вв.до н.э.
13.68(1) 1 28 В Ш в.н.э.
13.38(24) фр-т 29 А Ш-П вв.до н.э.
10.15(1)-13.54(10) 1 2 фр. 31 Б III- п.п.П вв.до н.э.
4.31(4)-8.15(17)-10.8 (1)- 13.49(7), 72(18) 2 2 2 33 А VI в.до н.э.-П в.н.э.
10.16(1) 1 33 В ^-П вв.до н.э.
13.3(16) 1 33 Г ^-П вв.до н.э.-
13.29(27) фр-т возможно 33 Д -
Номер рисунка, в скобках номер на плане погребения Количество бус в камерах катакомб Тип по Алексеевой Дата по Алексеевой
Фонтаны мог. №5 Левадки мог. №17 Левадки мог. №18
СВ ЮЗ С Ю С Ю
13.60(10) фр-т 33 Л -
13.45(3) 1 33 н II-! вв.до н.э.
13.58(10) фр-т 33 вариант отсутствует глазок — глух. голубое вокруг полупрозр.синего
12.8(23) 1 33 вариант отсутствует глазки-полупрозр.синее, глух. зеленое, желтое IV в.до н.э.-П в.н.э.
10.2(1) 1 близка 33 Т один глазок в виде капли — глухое бирюзовое IV-II вв.до н.э.
4.30 1 близка 52 В IV-II вв.до н.эл
6.4 1 54 В IV-II вв.до н.э.
8.33(17) 1 65 А в^п^-гач^вв^ .нэ.
10.3(7) 1 103 I в.до н.э.-П в.н.э.
8.30(17) 1 131 вт.п^-^ вв.до н.э.
іп013.61(10) 2 фр. 141 I в.до н.э.^ в.н.э.
4.22 (8) 1 146 IV-Ш и I вв.до н.э.
8.27(17)-12.13(23) -13.17(27) 1 1 + 4фр. 147 II вв.до н.э.-п.пЛ в.н.э.
10.38(1) 1 174 III в.до н.э.-П в.н.э.
4.24(4)-6.2,22(7) 5 11 192А IV в.до н.э.-П в. н.э.
4.9(4)-6.11(7) 4 3 192 Б ^-Ш вв.до н.э.
13.19(30) 1 202 III в.до н.э.^ в.н.э.
4.21 1 203 Б Ш-п.п.И вв.до н.э.
13.12(25) 1 218 Б Ш вв.н.э.
13.26(27) 1 219 IV в.н.э.
4.23(1) 1 220 Б ^-Ш вв.до н.э.
4.29(3) 1 234 -
8.39(17) 1 251 -
13.70(10) фр-т 331 II в.до н.э.
12.10(10,27,30) 1 335 Ш-П вв.до н.э.
6.23 фр-т близка 348 основа — глухое синее -
10.10(1),14(1) 2 369 IV в.до н.э.
12.14(23)-13.18(27) 1+фр 430 ПЛ вв.до н.э.
4.12(4) 1 глухое красное, полосы — глухое желтое
Ираг8.31(17) 2 полупрозр. темно-синее, колечко — глухое белое
12.7(10,30) фр-т глухое желтое, зеленое, синее и полупрозр. лиловое, бесцветное
13.28(21) 1 полупрозрачное грязно-зеленое, полоса — глухое белое
С внутренней металлической прокладкой
8.24(17)-10.42(1) -12.6(18), 21(10), 23(13)-13.1(16), 7(17), 9(9),14(27), 27(21), 31(24), 37(24), 43(6), 50(10), 62(1), 66(5) 61 113 9 157 1 А III в.до н.э.^У в.н.э.
10.33(1) 1 2 III в.до н.э.-Ш в.н.э.
10.44(1)-13.8(8), 71(18) 2 36 4 III в.до н.э.-П в.н.э.
Номер рисунка, в скобках номер на плане погребения Количество бус в камерах катакомб Тип по Алексеевой Дата по Алексеевой
Фонтаны мог. №5 Левадки мог. №17 Левадки мог. №18
СВ ЮЗ С Ю С Ю
8.19(17)-10.31(1) 3 6 6 5 II в.до н.э.-! в.н.э.
8.37-10.35(1)-13.16(27), 25(21), 34(24), 51(10) 8 20 11 8 III в.до н.э.-П в.н.э.
Египетский фаянс
10.39(1) 1 1 вт.п.УЬп.пУ вв.до н.э.
13.21(30), 52(10) 4 8 VI в.до н.э.^ в.н.э.
4.7-8.18(17)-10.46(1) -13.15(27), 20(30), 33(24), 39(6), 47(10), 69(1) 159+ фр. 9 34 21 9 VI в.до н.э.^У в.н.э.
13.4(16) 1 16 Б III в.до н.э.-Ш в.н.э.
8.38(17)-12.15(11); -13.55(10,23) 1 3 фр. 1 18 III в.до н.э.-Ш в.н.э.
8.17-10.13(1)-13.46(6), 67(1) 1 5 3 19 V в.до н.э.-П в.н.э.
Г агат
8.26(17)-10.30(1) 1 6 2 фр. 8А III в.до н.э.^У в.н.э.
10.41(1) 1 близка 11 четыре бороздки Ш-П вв.до н.э.
4.14(4) 1 26 IV в.до н.э.-Ш в.н.э.
4.13(4) 1 27 А III в.до н.э.^У в.н.э.
8.34(17)-10.32(1)-12.4 (18) -13.53(10) 22 22+ фр. 21+ фр. 37 III в.до н.э.-Ш в.н.э.
4.28 (4)-10.29(1) 1 2+фр 42 III в.до н.э.^У в.н.э.
10.4(1) 1 56 I- н.П вв.н.э.
10.34(1) 6 57 -
12.3(18)-13.57(10) 26 близки 93 -
10.40(1) 1 - -
Сердолик
13.10(9), 23(21) 2 2В I в.до н.э.^ в.н.э.
8.36(17)-10.17(1) -13.22(27), 42(24), 65(5) 1 2 1+9 фр. 3 III в.до н.э.^У в.н.э.
13.41(24) фр-т
Янтар ь
13.6(17) 1 5 вт.п.^-П вв.до н.э. и ЫУ вв.н.э.
Кость
13.48(12) 1 из позвонка рыбы
8.29(17) 1
Неопределенный материал
10.1(3) 1 непрозрачный белый
Всего 198 43 148 343+ фр. 13 316+ фр.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Колтухов С. Г. Укрепления Крымской Скифии. Симферополь, 1999. С. 106, 107.
2. Храпунов И. Н., Стоянова А. А., Мульд С. А. Позднескифский могильник у с. Левадки //Бахчисарайский историко-археологический сборник. Вып.2. Симферополь, 2001.
3. Колотухин В. А. Киммерийцы и скифы степного Крыма. Симферополь, 2000. С. 63; Бессонова С. С., Бунятян Е. П., Гаврилюк Н. А. Акташский могильник скифского времени в Восточном Крыму. Киев, 1988. С. 51.
4. Сымонович Э. А. Население столицы позднескифского государства (по материалам Восточного могильника Неаполя скифского). Киев, 1983. С. 85; Высотская Т. Н. Усть-Альминское городище и некрополь. Киев, 1994. С. 130.
5. Зайцев Ю. П., Мордвинцева В. И. Подвязные фибулы в варварских погребениях Северного Причерноморья позднеэллинистического периода //РА. 2003. №2. С. 136, 149.
6. Зайцев Ю. П., Мордвинцева В. И. Там же. С. 146.
7. Скрипкин А. С. Азиатская Сарматия. Саратов, 1990. С. 139, 140.
8. Абрамова М. П. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в. до н.э. — IV в. н.э.). М., 1993. С. 74-76.
9. Марченко И. И. Сираки Кубани. Краснодар, 1996. С. 60-65.
10. Simonenko A. Bewaffnung und Kriegswesen der Sarmaten und spaten Skythen im nordlichen Schwarzmeergebeit //Eurasia antiqua. 2001. Band 7. S. 204-206.
11. Сымонович Э.А. Ук. соч. С. 39, 44, 45, 101, 104.
12. Зайцев Ю. П., Мордвинцева В. И. Ук. соч.; Колтухов С. Г. О крымских курганах с “коллективными погребениями” //Поздние скифы Крыма. М., 2001.
13. Яковенко Е. В. Сюфи схщного Криму в V-III ст. до н.е. Кшв, 1974. С. 93. рис. 37, 10, 14-19.
14. Симоненко А. В. Сарматы Таврии. Киев, 1993. С. 7-20.
15. Кузнецова Т. М. Зеркала из скифских памятников IV-III вв. до н.э. (классификация и хронологическое распределение) //СА. 1987. № 1. С. 40, 41.
16. Ильинская В. А., Мозолевский Б. Н., Тереножкин А. И. Курганы VI в. до н.э. у с. Матусов //Скифия и Кавказ. Киев, 1980. С. 48.
17. Тереножкин А. И., Ильинская В. А., Черненко Е. В., Мозолевский Б. Н. Скифские курганы Никопольщины //Скифские древности. Киев, 1973. С. 124.
18. Колотухин В. А. Ук. соч. С. 13. рис. 7, 8.
19. ОАКза 1890 г. СПб., 1893. С. 10.
20. Катюшин Е. А. Курганный могильник I в. до н.э. — II в. н.э. в окрестностях Феодосии //МАИЭТ. 1996. Вып. V. С. 23, 25. рис. 15, 2.
21. Колтухов С. Г. О крымских курганах... . С. 65.
22. Сымонович Э.А. Ук. соч. С. 44, 45, 57, 58, 101.
23. Хазанов А. М. Генезис сарматских бронзовых зеркал //СА. 1963. №4; Абрамова М. П. Ук. соч. С. 93; Марченко И. И. Ук. соч. С. 14-28.
24. Скрипкин А. С. Ук. соч. С. 93; Былкова В. П. Комплекс сарматского времени из с. Солонцы Херсонской обл. //РА. 1993. №1. С. 167.
25. МихлинБ. Ю. Фибулы Беляусского могильника//СА. 1980. №3. С. 199.
26. Дашевская О. Д., Михлин Б. Ю. Четыре комплекса с фибулами из Беляусского могильника//СА. 1983. №3. С. 139-141.
27. Храпунов И. Н., Стоянова А. А., Мульд С. А. Ук. соч. С. 120, 133.
28. Храпунов И. Н., Храпунова Л. Н., Таратухина Е. Е. Археологические коллекции Крымского краеведческого музея //Проблемы истории и археологии Крыма. Симферополь, 1994. С. 280, рис. 1,4.
29. Дашевская О. Д. О скифских курильницах //СА. 1980. №1. С. 27, 28.
30. Власов В. П. Лепная керамика позднескифского Булганакского городища //Бахчисарайский историко-археологический сборник. Вып. I. Симферополь, 1997. С. 280, 281.
31. Храпунов И. Н., Стоянова А. А., Мульд С. А. Ук. соч. С. 132, 133.
32. Абрамова М. П. Ук. соч. С. 25, 26, 64, 65.
33. Марченко И. И. Ук. соч. С. 108, 109.
34. ОАК за 1895 г. СПб., 1897. С. 9.
35. Кашпар А. Раскопки курганов в окрестностях Симферополя, произведенные профессором Н. И. Веселовским летом 1895 года //ИТУАК. 1896. №24. С. 139.
36. Абрамова М. П. Ук. соч. С. 83.
37. Скрипкин А. С. Ук. соч. С. 97, 164.
38. Зайцев Ю. П., Мордвинцева В. И. Ук. соч. С. 148.
39. Ю. П. Зайцев опубликовал планы могил №№21 и 39 восточного некрополя Неаполя скифского. Каждая из них представляет собой входную яму соединенную через узкие лазы с двумя погребальными камерами. Конструктивно эти могилы аналогичны катакомбам из Левадков и Фонтанов (Зайцев Ю. П. Скилур и его царство (Новые открытия и новые проблемы) //ВДИ. 1999. №2., рис. 5). Исследовавший неапольские захоронения Э. А. Сымонович не приводит ни плана, ни разреза могилы №21 и лишь предполагает, что она могла быть подбойной, причем с двумя подбоями, во втором из которых, возможно, похоронили лошадь, чьи кости обнаружены западнее человеческого погребения. На плане могилы №39 входная яма отсутствует, но зато высказано предположение о том, что из той же входной ямы вел вход в могилу №45, чертеж которой представляет собой изображение костяков и одной плиты, возможно, закладной (Сымонович Э.А. Ук. соч. С. 43, 44, 62). Неудовлетворительное качество раскопок восточного некрополя Неаполя не позволяет, в данном случае, использовать их результаты в качестве полноценного источника. Не помогают делу и чертежи Ю. П. Зайцева, поскольку их происхождение в публикации отражения не нашло, а, судя по монографии Э. А. Сымоновича, в процессе раскопок не только детали конструкции, но и основные элементы погребальных сооружений зафиксированы не были. Остается лишь отметить, что находки из перечисленных выше не-апольских могил находят довольно много аналогий среди погребального инвентаря катакомб в Фонтанах и Левадках.
40. Дашевская О. Д., Михлин Б. Ю. Ук. соч. С. 138; Дашевская О. Д. Поздние скифы в Крыму. М., 1991. С. 25, табл. 40, 1.
41. Колтухов С. Г., Тощев Г. Н. Курганные древности Крыма. II. Запорожье, 1998. С. 42, 46. рис. 21; 22.
42. Обзор см. Щукин М. Б. На рубеже эр. СПб., 1994. С. 97, 98.
43. Нефедова Е. С. Бубуечский комплекс (история находки и изучения, задачи интерпретации) //Античная цивилизация и варварский мир. Часть II. Новочеркасск, 1992. С. 18.
44. Редина Е. Ф., Симоненко А. В. «Клад» конца II-I в. до н.э. из Веселой Долины в кругу аналогичных древностей Восточной Европы //Материалы и исследования по ар-хеологиии Кубани. Вып. 2. Краснодар, 2002. С. 86.
45. Лимберис Н. Ю., Марченко И. И. Сиракский союз племен и Боспор //Скифия и Бос-пор. Новочеркасск, 1989. С. 124.
46. Мордвинцева В. И. Декоративные пластины из Бубуеча //РА. 2001. №2. С. 112, 113.
47. Марченко И. И. Ук. соч. С. 72, 77.
48. Anderson-Stojanovie KThe Chronology and Function of Ceramic Unguentaria// American Journal of Archaeology. 1987. №1. P. 106-111.
49. Парович-Пешикан М. Некрополь Ольвии эллинистического времени. Киев,1974. С. 110; Марченко И. И. Ук. соч. С. 41.
50. Зайцев Ю. П. Ук. соч. С. 144.
51. Симоненко А. В. Ук. соч. С. 24.
52. Хазанов А. М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971. С. 8, 9; Скрипкин А. С. Ук. соч. С. 122-124.
53. Корпусова В. Н. Некрополь Золотое. Киев, 1983. С. 19, 20, 74, 100, 102, 103, 106, 111.
Табл. IX; XIII, 13-19; XXIV; XXV, 11-19; XXXII, 6-8; XXXIII, 1-5; XLV, 4-11.
54. Ольховский В. С. Погребально-поминальная обрядность населения степной Скифии (VII-III вв. до н.э.). М., 1991. С. 27.
55. Абрамова М. П. Ук. соч. С. 22-24, 102, 103. рис. 2. Обсуждаемые погребальные сооружения соответствуют катакомбам IV типа сарматских погребальных сооружений по классификации К. Ф. Смирнова. Они обнаружены на р. Юце под Пятигорском и в могильнике Паласа-сырт под Дербентом. Пятигорские катакомбы относятся к первым векам нашей эры, а наиболее ранняя из катакомб Паласа-сыр-товского могильника датируется IV-V вв. н.э. (Смирнов К. Ф. Сарматские катакомбные погребения Южного Приуралья — Поволжья и их отношение к катакомбам Се-
верного Кавказа //СА. 1972. №1. С. 78). Ю. П. Зайцев, подыскивая аналогии погребальному сооружению в кургане у с. Чистенькое, ссылается на работу К. Ф. Смирнова, отмечая, что катакомбы IV типа характерны для сарматской культуры Северного Кавказа и сопредельных территорий. В результате делается заключение о принадлежности крымского комплекса завоевателю-сатарху (Зайцев Ю.П. Ук. соч. С. 144). Такой вывод вряд ли корректен, хотя бы по той очевидной причине, что крымские комплексы в катакомбах указанного типа гораздо древнее тех кавказских, что использовал в своей классификации К. Ф. Смирнов.
56. Щеглов А. Н. Еще раз о позднескифской культуре в Крыму. (К проблеме происхождения) //История и культура древних и средневековых обществ. Проблемы археологии. Вып. 4. СПб., 1998.
57. Пуздровский А. Е. Очерк этносоциальной истории Крымской Скифии во II в. до н.э.
— III в. н.э. //ВДИ. 1999. №4. С. 100-109.
58. Зайцев. Ю.П. Ук. соч. С. 142-144, 147.
59. Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья. М., 1975; Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья. М., 1978; Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья. М., 1982.
I.N.KHRAPUNOV, S.A.MULD
THE CATACOMBS FROM THE FONTANA AND LEVADKA’S NECROPOLIS IN CONNECTION WITH THE ORIGIN OF THE LATE SCYTHIAN CULTURE
The article offers the results of research of the Fontana and Levadka’s necropolis. These memorials and the like allow to make some observations concerning the beginning of the late Scythian history and also the problem of crises in the rd century B.C. that was general for the whole northern Black Sea area.
Н.А.ФРОЛОВА (Москва)
МОНЕТЫ ТИРЫ РИМСКОГО ВРЕМЕНИ (I II ВВ. Н.Э.)
По периодизации П.О. Карышковского, римский период истории Тиры подразделяется на три этапа. Первый этап историТиры охватывает период утверждения римской власти в Нижнем Подунавье (середина I в. до н.э. - третья четверть I в. н.э.). В разделе, посвященном данному этапу, рассматриваются два сюжета: о продвижении римлян к Нижнему Дунаю, закончившемся созданием провинции Мезии, и освещением жизни Тиры в период раннего принципата1. Второй этап развития Тиры характеризуется решением ключевых проблем истории города с 86 по 214 гг. н.э.2 Третий раздел носит название «Тира в эпоху гибели античной цивилизации». История этого периода жизни города тесно связана с кризисом Римской империи, началом великого переселения народов, нападением варваров на нижне-дунайскую границу в 214 г. н.э. и разгромом Тиры готами и их союзниками в середине III в. н.э.3 Этой же периодизации истории города придерживается С.А. Булатович4, а также Н.А. Сон в монографии «Тира римского времени»5. Основы монетного дела и денежного обращения Тиры были разработаны и представлены А.Н. Зографом в его монографиях «Античные монеты» и «Монеты Тиры»6.
