CC BY-NC-ND
37
И.М. Калитеевская КАСТИЛЬСКИЙ ДВОР XIV ВЕКА В «ПОЭМЕ О ДВОРЦЕ»
Задача статьи - реконструировать образ королевского двора, каким он предстает в одном из литературных источников конца XIV в. -в «Поэме о дворце» Педро Лопеса де Айялы, кастильского придворного, хрониста, переводчика, поэта и философа-моралиста. Этот образ описывается через взаимоотношения двора с королевством, с королем и с придворными. Показано, что Педро Лопес де Айяла воспринимал двор как специфическое пространство и замкнутое сообщество, в равной степени опасное и для людей извне, и для его членов, включая самого короля. Цельность этого образа характеризует стадию развития кастильского двора в период создания поэмы.
Ключевые слова: Кастилия; королевский двор; придворная культура; позднее Средневековье, король; средневековая поэзия; придворный; фаворит; рыцарство; Педро Лопес де Айяла; средневековая испанская литература
Знаменитое средневековое «Кансьонеро Баэны»1 содержит, среди прочего, стихи, написанные участниками своеобразного поэтического турнира. Его начал поэт Фернан Сан-чес де Калавера (1370/1375 - ок. 1443), поставивший вопрос о божественном предопределении, страдании человека и его свободной воле. Первым среди ответивших ему поэтов стал Педро Лопес де Айяла (1332-1407), автор «Поэмы о дворце», кастильский хронист, переводчик, поэт, придворный и дипломат. Его ответ начинается отповедью: «Друг мой сеньор, мне очень жаль Вас за то, что Вы желаете достичь полного осознания секретов Божества...»2.
Этот ответ естествен для человека, большую часть жизни посвятившего размышлениям о судьбе библейского страдальца Иова3, о невозможности постичь причины свершающихся над человеком небесных кар. Поскольку сам поэт почти всю свою жизнь провел при королевском дворе, немалую часть своей «Поэмы» он посвятил рассказу о грехах власть имущих и рассуждениям о том, может ли придворный, несмотря на все опасности и соблазны, достичь блага вечной жизни. Вероятно именно поэтому уже в XV в. вся поэма упоминается в других источниках как «Поэма о дворце» («Rimado de palacio»)4.
Образ королевского двора, представленный в «Поэме», достаточно абстрактен и субъективен. Именно поэтому его следует крайне осторожно сопоставлять не только с некой «реальной» картиной, реконструированной на основе документальных и нормативных источников5, но и с данными других «литературных» текстов6. Ведь цель создания «Поэмы» была предельно конкретной. Сам автор сетовал, что раньше «... много раз с удовольствием слушал / бессмысленные книги, полные выдумок / про Амадиса и Ланселота и пустого зубоскальства, / Теряя время и дурно проводя свои дни»7, а значит, теперь его задачей могло быть только рассуждение о высоком, прежде всего - о спасении души, но не абстрактно, как предлагает делать это Фернан Санчес де Калаве-ра, а с предложением конкретных советов. Именно поэтому двор в «Поэме» предстает с довольно неожиданной стороны.
Несколько слов о самом поэте. Педро Лопес де Айяла начал свою придворную карьеру с должности пажа при короле Педро I (1350-1369). Он сумел сохранить свое положение при Энрике II Трастамара (1369-1379), взошедшем на престол в результате гражданской войны и убийства Педро I, при Хуане I (1379-1390) стал королевским советником, а при Энрике III (1390-1406) - великим канцлером Кастилии. Долгое время он прожил при французском дворе в качестве кастильского посла и приближенного Карла VI, в составе посольств посещал дворы Франции, Арагона, Португалии, а также папский двор в Авиньоне. Дважды он попадал в плен: в Англии, где оказался после битвы при Нахере, и в Португалии, после битвы при Алжубаррота. Помимо «Поэмы о дворце», Айя-ла написал хроники всех четырех королей, при дворе которых он
жил, «Книгу о соколиной охоте», а также сделал переводы Книги Иова, сочинений Григория Великого, Исидора Севильского, Дж. Боккаччо и Тита Ливия.
Что же касается собственно «Поэмы о дворце», сохранившейся в четырех рукописях XV в.8, то большинство исследователей датирует время создания разных ее частей эпохой правления Хуана I и Энрике III9. Внешне текст представляет собой почти хаотичную совокупность стихов10, объединенных позднее самим автором в единый текст. По форме и содержанию его принято подразделять на две или три части. Первая11 начинается как «исповедь», переходящая в общее рассуждение о грехах, затем - в сатирический рассказ о грехах людей разного положения, в том числе и облеченных властью, а к концу начинает напоминать трактат о поучении правителей. Вторая (так называемое кансьонеро), часто объединяемая с первой, включает стихи, большая часть которых посвящена Деве Марии, а также два фрагмента, посвященные Великой схизме. Наконец, третья часть (стихи из которой и были включены Айялой в его ответ Фернану Санчесу) представляет собой поэтический парафраз библейской Книги Иова и «Моралий» Григория Великого.
Сюжеты, связанные с королевским двором, содержатся в первой части поэмы12. Айяла рассуждает на эти темы исходя не только из собственного опыта, но и с учетом идей, почерпнутых им на протяжении всей жизни из самых разных текстов13. В их числе исследователи выделяют трактат «О правлении государей» Эгидия Римского (1243/47-1316)14, Вторую и Третью Партиды короля Альфонсо Х Мудрого (1252-1284)15, произведения Фомы Ак-винского, арабский сборник «Цветы философии» (составленная при Альфонсо X выборка из более ранней «Книги из ста глав»), сочинения Аристотеля и переведенное с арабского псевдоаристотелевское сочинение «Тайна тайн»16 (идеи двух последних отражены скорее косвенно17). Следует добавить также «Трактат о совете и советниках», который часто приписывают дяде поэта, кардиналу Педро Гомесу Барросо (1293-1348)18, «Незаконченную книгу» инфанта Хуана Мануэля (1282-1348)19, компиляцию, составленную при короле Санчо IV (1284-1295)20. Этот перечень, возможно, неполон.
Двор и королевство
Название всей поэме дала часть, которая в рукописи N называется «О дворцовых делах»21. Рассказ в ней ведется автором от лица некоего рыцаря, когда-то служившего королю, а затем, после длительного перерыва, снова возвращающегося ко двору, чтобы получить причитающиеся ему деньги. Согласно сюжету, за время его отсутствия при дворе все изменилось. Не видя знакомых лиц, он вынужден действовать самостоятельно. Сначала рыцарь сталкивается со стражниками, которые не пускают его во дворец, ссылаясь на распоряжение короля: монарх будто бы находится на совете и не велел никого впускать. Герой пытается подкупить стражей, отдав им свой камзол, чтобы присоединиться к другим просителям, которые, несмотря на приказ, ожидают монарха. Однако уговорить стражников удается только обещанием отдать им плащ. Рыцарь заходит, но его тут же пытается выставить другой стражник. Первый помогает рыцарю остаться, и тот дает обещание расплатиться впоследствии еще более щедро, чем было обещано прежде.
Наконец, совет заканчивается, король собирается ужинать, но тут замечает героя. Тот, дрожа от страха, рассказывает свою историю, о том, что ему не заплатили за три месяца верной службы, что он не получил части причитавшихся ему платежей с его земель за прошлый год, потерял своих лошадей, заложил оружие, да еще и два месяца был тяжело болен. Вместо короля ему отвечает королевский фаворит: монарх не занимается такого рода делами, эта обязанность лежит на откупщиках.
Опечаленный рыцарь понимает, что решить это дело практически невозможно и направляется к выходу. Там он снова сталкивается со стражником, который напоминает ему о долге. Узнав, что рыцарю так и не удалось ничего добиться, он советует обратиться к придворному по имени дон Фулано («дон Такой-то») и посулить ему достаточное вознаграждение за помощь. Рыцарь дожидается фаворита и провожает его до дома, но ему так и не удается заговорить с ним. На следующий день ни свет ни заря рыцарь приходит к дому дона Фулано и выясняет, что тот уже отправился во дворец, потому что король прислал за ним четверых посланников. Между тем у рыцаря уже заканчиваются деньги; ему не хватает даже на
еду для себя и своих спутников. Он вынужден снова направиться во дворец и целый день ожидать там фаворита. Увидев своего должника, стражники требуют, чтобы он вернул им долг: иначе они больше его не пропустят.
Вечером дон Фулано, наконец, появляется, и рыцарь снова сопровождает его по дороге к дому. На сей раз ему удается заговорить с вельможей, он просит его помощи в получении денег, обещая оставить ему ту часть суммы, которую он посчитает нужным. После этого предложения дон Фулано, прежде очень резкий и раздраженный, становится снисходительнее и соглашается на условия рыцаря. Он договаривается со счетоводами, которые также требуют воздать им за труды. После этого фаворит заверяет героя, что он может спокойно отправляться домой (впрочем, уступив вельможе своего мула).
Но рыцарь не уходит: он караулит счетоводов, и те сообщают ему, что все связанные с ним расчеты записаны в книге, оставшейся в Вальядолиде (ведь, как и в предшествующую эпоху, двор все еще остается «кочующим», не имеющим постоянного пристанища), и до тех пор, пока туда не будут отправлены гонцы, никаких выплат произвести невозможно. Отчаявшийся рыцарь обещает отдать им большую часть своих денег, если они помогут ему получить их как можно скорее. Те соглашаются и составляют необходимый документ. Они даже готовы помогать бедняге ежегодно, прося взамен лишь отрез ипрского сукна. Рыцарь отправляется в Эстремадуру к казначею Хуану Нуньесу, который задолжал королю ровно столько, сколько полагается рыцарю за службу, но уверенно заявляет, что никому ничего не должен. Вместо денег рыцарю вручают лишь письменное свидетельство об этом.
Потерявший всякую надежду, герой возвращается к себе домой. Там к нему приходит некий еврей, который обещает помощь - естественно, за вознаграждение. Бедняга соглашается -и на этом рассказ обрывается. «Так дурно устроен мир»22, - заключает Айяла.
К этой же теме поэт возвращается ниже, в самом конце фрагмента, который в рукописи N называется «О девяти вещах, по ко -торым можно узнать власть короля». Там Айяла уже не приводит назидательные примеры, а обращается к наставлениям. Согласно им, королям следует выслушивать страждущих и стараться без
промедления выносить решения23. Если оно очевидно, то надлежит немедленно отдать соответствующий приказ24; если же возникают сомнения - то поручить юристам разобрать дело согласно закону, а не за подкуп25. Наконец, если сеньор просит выделить ему ренты или земли, король должен передать его просьбу счетоводам, чтобы она была удовлетворена как можно скорее26. При этом ответственность несут не только королевские приближенные, но и сам монарх: ведь окружение всегда подражает правителю, является его образом и подобием, говорит Айяла27.
М. Гарсия, подробно разбирающий сюжет о рыцаре, приходит к выводу, что поэт, будучи представителем старой феодальной аристократии, остро переживал новые времена, эпоху начала возвышения бюрократии, ставшей преградой между королем и его вассалом, между службой и вознаграждением за нее. Популярность именно этого фрагмента поэмы (некоторые исследователи даже считают, что он мог распространяться как отдельный текст) Гарсия объясняет тем, что Педро Лопес сумел выразить взгляд на происходящее, свойственный всей его социальной группе, достаточно многочисленной, хоть и уходящей28.
Но в тексте нет даже намека на ностальгию о прошедшем «золотом веке». Сам по себе тот факт, что, вернувшись ко двору, рыцарь не узнает никого из присутствующих, вовсе не свидетельствует о том, что ранее ситуация была иной: возможно, Айяла имел в виду лишь то, что человеку, оказавшемуся за пределами замкнутого элитарного сообщества, крайне сложно встроиться в него снова. Еще в большей степени поэт стремился подчеркнуть ту пропасть, которая разделяла погрязший в сребролюбии29 двор и людей, ради которых он, собственно, и был создан (то же касается судебных учреждений30, ведомства по управлению церковными землями31 и др.). Автор остро переживает уклонение придворных от исполнения их главной функции - быть связующим элементом между королевством и его монархом, руками того тела власти, которое олицетворяет король, обеспечивать защиту страны, ее благополучие, равновесие, а также правосудие и мир32. На деле же все это заменило беспредельное стремление к личному обогащению.
Двор и король
Двор в изложении Айялы предстает прежде всего как сообщество, объединенное личной близостью к королю. Его задача - помогать монарху, облегчать ему жизнь, а также (с точки зрения текстов, испытавших более сильное влияние арабской традиции, в том числе «Тайны тайн») возвеличивать его власть.
«Дворцовые дела» продолжаются рассуждением о том, что туго при дворе не только просителям, тем, кто приходит извне, но и самому королю. Его окружение ни на секунду не оставляет монарха одного; он всегда окружен толпой, будто преступник33. При этом приближенные заняты исключительно своими делами; они постоянно требуют его внимания, желая склонить к выгодному для себя решению34 или просто выслушать их диспуты35. Помимо приближенных, к нему пробиваются просители по неотложным делам36. В общем, любые блага этого мира, включая престол, оплачиваются непомерно высокой ценой, а потому нет никакого смысла стремиться к ним37 (что, впрочем, не снимает ответственности с придворных).
Новый виток проблем возникает после смерти короля: его посмертная воля не исполняется, а те, кого он приблизил к себе при жизни, грабят страну, пока не принесут оммаж новому монарху, но прежде, пока он еще чувствует себя неуверенно, стремятся заключить с ним договоры на наиболее выгодных для себя услови-ях38. Королевские наместники на местах (merinos) делают вид, что стремятся блюсти закон, но на деле нередко и сами принимаются за грабежи39. К тому же корыстные советники нередко стремятся склонить юного короля начать войну, стремясь поживиться за счет добычи и не думая о королевстве40.
Ранее, в разделе «Об управлении государством», Айяла более подробно характеризует королевских советников. Они должны говорить монарху правду и склонять монарха к главной добродетели - милосердию41. Кроме того, советовать стоит лишь в тех делах, в которых придворный действительно компетентен42. И поскольку любая ошибка короля может привести к драматическим последствиям, совет должен быть максимально представительным43. Наконец, королевский советник не должен быть льстецом и лжецом, заботящимся лишь о собственной выгоде. Увы, большинство при-
44
дворных являются именно такими44.
По мнению Айялы, еще одной функцией двора является формирование образа монарха. Именно этому посвящена основная часть фрагмента «О девяти вещах», где перечисляются девять признаков, по которым можно узнать по-настоящему могущественного короля45. Поэт подразделяет их на три группы - те, которые определяют образ короля вовне королевства, в его пределах и, наконец, в его непосредственном окружении. Так, например, королевские посольства должны состоять из добрых рыцарей и знающих ученых, хорошо одетых и сопровождаемых большой свитой46. В самом королевстве представителями королевской власти являются королевские официалы - судьи, мерино и аделантадо. Все они должны быть знатными, богатыми, компетентными и уважаемыми людьми, и все они должны уметь и стремиться вершить правосудие47. В королевском дворце о величии монарха говорит пышность украшения королевской капеллы48, покоев и стола; в дом короля не должны допускаться посторонние люди49, а в его совет надлежит входить «честным людям, старцам, рыцарям, видным прелатам, опытным «добрым людям», ученым и юристам»50.
Все эти идеи в основе своей несомненно восходят к содержанию «Тайны тайн». Тем не менее нельзя не заметить и того, сколь скуден материал означенного фрагмента. Видимо, эта сторона существования двора, игравшая все более важную роль, не казалась поэту первостепенно значимой. А потому он и не уделяет ей особенного внимания. И, наоборот, широко представлена «критическая» часть, построенная на тональности морализаторства. Айяла всячески подчеркивает: двор не справляется со своими главными функциями. Королевские приближенные не дают верных советов королю, что вредит как ему самому, так и всему королевству (что для поэта, по сути, одно и то же: ведь благо королевства - необходимое условие спасения души монарха). Основную причину этого трагического положения он видит как в распространении среди придворных греха корыстолюбия, так и в отсутствии у королей должных навыков управления государством. В конечном же итоге страдает сам монарх: ведь двор не оказывает ему должной поддержки.
Двор и придворные
Содержание последнего фрагмента первой части наглядно показывает, что на этой земле нет никаких благ и высот, стоящих того, чтобы стремиться к ним. И королевский двор не оказывается исключением из этого общего правила.
Стремление придворных максимально приблизиться к персоне монарха поэт сравнивает с восхождением по лестнице, на каждой ступени которой поднимающегося подстерегает все больше опасностей51. И если внешне она кажется чем-то вроде 8еа1а paradisi (лестницей, ведущей в рай), то на самом деле она устремлена в противоположную сторону, и сам Айяла сравнивает ее с осадной лестницей, приставленной к стенам вражеской крепости в самый разгар штурма52. Так что человеку, который собирается по ней взбираться, следует прежде всего проверить, из крепкого ли дерева она сделана - т. е. достаточно ли сильны позиции самого монарха. Особенно осмотрительным следует быть, стараясь достичь доверия малолетнего короля, чья привязанность недолговечна и который не обладает достаточным опытом и мудростью, чтобы ценить верность приближенного53.
Далее надо удостовериться, что лестница не короче и не длиннее, чем та стена, к которой она приставлена54, т. е. соразмерить цели и возможности самого восходящего. По мнению Айялы, единственный смысл, ради которого следует начинать взбираться по опасной лестницей, - это верная служба королю55. Если же есть риск, что алчность или высокомерие могут заставить свернуть с пути, то не следует и начинать56: ведь чем выше ты взойдешь, тем страшнее будет падение57. Наконец, необходимо заручиться доверенными спутниками, способными предоставить защиту от подлецов: при дворе человек не может обойтись без верных и честных друзей, которые не изменят ему ни из зависти, ни из корысти58.
Человек, стремящийся сделать придворную карьеру, должен помнить, что наибольшая опасность поджидает его на самом верху, откуда по своей воле спуститься вниз уже невозможно. Поэтому лучше всего вовремя остановиться: «Хороши умеренность и сдержанность, потому что оттуда, куда добрался один, упало более сотни. Потому, достигнув королевского доверия, следует особенно осторожно беречь себя - ведь любовь сеньоров переменчива, как ветер59.
Далее Айяла перечисляет, какие советы должен стремиться давать монарху советник, если он желает избежать опасностей: быть милостивым, избегать жестоких наказаний, прибегать к совету опытных и справедливых юристов, чеканить хорошую и крепкую монету, стараться сохранять мир и не стремиться к войне, всегда бояться Бога60. Кроме того, придворному не следует покушаться на королевские сокровища - поскольку в итоге потеряет все накопленное61. Следует покоряться Церкви, советовать королю блюсти ее интересы и не идти против клира, поставленного самим Богом62.
Большинство этих советов являются лишь повторением сказанного поэтом выше, но меняется ракурс: подчеркивается, что следование им - в интересах не только королевства и короля, но и самих придворных, поскольку позволяет им избежать многих опасностей, ожидающих их при дворе.
* * *
Дидактический пафос Айялы воплощается в сложных и неоднозначных картинах идеального и противопоставленного ему (вплоть до утрирования) антиидеального двора. При этом как описание пороков, так и черты идеального двора являются общими местами в литературе позднего Средневековья63. Их подавляющее большинство упоминается уже в сочинениях Аристотеля. Показательно, что влияние сочинения «Тайна тайн», посвященного скорее тайному искусству управления, чем нравственным основаниям власти, оказывается много менее значимым, хотя оно и прослеживается.
Важнее, однако, то, что созданный поэтом образ оказался чрезвычайно объемным. Дворец в его описании - это не только здание, в котором король останавливается в процессе своих передвижений по стране, но и специфическое социокультурное пространство, и замкнутое элитарное сообщество, наделенное очевидными привилегиями, но и сталкивающееся с невидимыми постороннему глазу опасностями. И хотя нарисованную Айялой картину сложно назвать завершенной, он несомненно сделал важный шаг в ее формировании не только на уровне текста, но и в реальности.
Что и представляется наиболее важным.
7
8
Примечания
«El cancionero de Baena» было составлено около 1445 г. кастильским поэтом Хуаном Алонсо де Баэна.
Respuesta prima de Pero Lopez de Ayala. C1: «Amigo señor, muy grant piedat / Tengo de vos, con mucha femengia, / Que de los secretos de la Dey-dat / Queredes auer plena conosgengia...». Все поэтические сочинения Айялы цитируются по единственному существующему критическому изданию: Poesías del Canciller Pero López de Ayala. Vols. 1-2 / Ed. A.F. Kuersteiner New York, 1920. Для каждой цитаты буквой указывается рукопись, а цифрой - строфа в этой рукописи согласно нумерации А. Куерштайнера (см. также ниже примеч. 8) В течение своей жизни Педро Лопес де Айяла переводил Книгу Иова, «Моралии на Книгу Иова» Григория Великого, составил антологию по своему переводу «Моралий» («Цветы из "Моралий на Иова"») и, наконец, суммировал все это в своих стихах, вошедших в поэму (о теме Иова в поэме см.: García M. Obra y personalidad del Canciller Ayala. Mexico, 1983. P. 221-254; Coy J.L. El «Rimado de Palacio», las «Flores de los "Morales sobre Job"», y una traducción atribuida al canciller Ayala // South Atlantic Bulletin. 1977. Vol. 42, №1. P. 53-61). О заглавии поэмы см.: Joset J. Sur le titre de l'oeuvre poétique de Pero López de Ayala // Marche Romane. 1977. XXVII. P. 127-136. Ж. Жозе утверждает, что, судя по ее содержанию, поэма должна была называться «Libro rimado de palacio». Исходя из определения дворца, данного Второй Партидой короля Альфонсо X, он поясняет, почему это название, касающееся, на первый взгляд, только королевского дворца, может быть распространено и на всю поэму в целом. См., например: Valdeavellano L.G. de. Curso de historia de las instituciones españolas: De los orígenes al final de la Edad Media. Madrid, 1968; Trenchs i Oden J. Casa, corte y cancellería de Pedro el Grande: 1276-1285. Roma, 1991; Landingham M. van. Transforming the State. King, Court and Political Culture in the Realms of Aragon (1213-1387). Boston, 2002.
О роли идей и литературы в исследовании истории королевских дворов писали, в частности, C. Ягер (Jaeger C.S. The Origins of Courtliness: Civilizing Trends and the Formation of Courtly Ideals, 939-1210. Philadelphia, 1985) и A. Скальоне (ScaglioneA. Knights at Court. Berkeley, 1991). Rimado. N. 162.
Целый текст содержат две рукописи - N (хранится в Национальной библиотеке Мадрида) и Е (Библиотека Эскориала). В рукописи E текст записан подряд, без заголовков или отступов; в рукописи N за-
2
3
4
5
6
головки присутствуют, но явно не являются авторскими. Списки не имеют единого прототипа. Кроме того, существуют два фрагмента поэмы; в двух рукописях из Парижской национальной библиотеки: С (фрагмент входит в «Кансьонеро Баэны») и P (продолжен текстом, не имеющим соответствий в других рукописях; считается, что он дописан неким анонимным продолжателем позднее). (При цитировании в настоящей статье предпочтение отдается рукописи N как более ранней; ссылки на Е (в квадратных скобках) даются лишь в случае наличия существенных разночтений). Подробное описание рукописей см.: Poesías del canciller Pero Lopez de Ayala..; Pero López de Ayala. Rimado de palacio / Ed. G. Orduna. Pisa, 1981; García M. Op. cit. P. 282. Kinkade R.P. On dating the «Rimado de Palacio» // Kentucky Romance Quarterly. 1971. № 18. Р. 17-36; Coy J.L. Los estados redaccionales del «Rimado de Palacio» // Studia Philologica Salmanticensia. 1978. № 2. Р. 85-108; GarcíaМ. Op. cit. P. 287-303; Orduna G. Introducción // Pero López de Ayala. Rimado de Palacio... 1981. Vol. 1. P. 80-92; González Al-várezI. El rimado de palacio: una visión de la sociedad entre el testimonio y el topico. Vitoria, 1990. P. 49-54.
О строфике поэмы см., например: Pero López de Ayala. Rimado de palacio / Ed. H. S. Martinez. New York, 2000. P. LXV По наблюдениям Е.Б. Стронг, по своей структуре эта часть похожа на пособия к исповеди, а также на трактаты того времени о грехах. См.: StrongE.B. The Rimado de Palacio: Lopez de Ayala's Rimed Confession // Hispanic Review. 1969. Vol. 37, № 4. Р. 439-451. По мнению большинства исследователей, структура этой части выглядит следующим образом: 1) «Начальная исповедь» (состоит из рассуждений о десяти заповедях, семи смертных грехах, семи подвигах милосердия, пяти чувствах и семи духовных подвигах; в конце каждого из них Айяла говорит о том, каким образом сам поступил вопреки данному установлению); 2) рассказ о Великой схизме как о великом бедствии, постигшем мир из-за его греховности; 3) «Об управлении государством»; 4) рассуждение о добродетелях и грехах; в конце автор обращается к теме предопределения и наказания; 5) «О придворных делах»; 6) фрагмент о правителях; 7) «Совет для каждого» - о бренности благ этого мира, в первую очередь, богатства, не используемого для добрых дел; 8) «Совет об управлении государством»; 9) «Рассказ о девяти вещах, по которым познается власть короля»; 10) фрагмент о королевских советниках.
См. об этом: Sears H.L. The Rimado de Palaçio and the «De Regimine Principum». Tradition of the Middle Ages // Hispanic Review. 1952. Vol. 20, № 1. Р. 1-27.
9
10
11
12
13
20 21
24
25
См., например, Rimado. N 625: «In rregiminepringipum lo fue bien conponer». О трактате Эгидия см., например: Briggs Ch. Giles of Rome's 'De regimine principum': Reading and Writing Politics at Court and University, c. 1275 - c. 1525. Cambridge, 1999.
См., например, Rimado. N 287: «Segunt ley de Partida, caeria en tray-gion».
Арабский текст датируется X в., первый латинский - ок. 1130 г. О влиянии Аристотеля на политическую мысль см., например: Ull-mann W. Medieval Political Thought. Harmondsworth; Baltimore, 1975. P. 159-173.
Педро Гомес Барросо - брат Санчи Фернандес Барросо, бабушки Пе-дро Лопеса де Айяла по отцу. В 1327 г. стал кардиналом при папском дворе в Авиньоне. «Трактат о совете и советниках», впрочем, мог быть написан не им, а Педро Гомесом де Альборносом. См. об этом: Tamayo J.A. Escritóres didácticos de los siglos XIII y XIV // História general de las literaturas hispánicas. Vol. 1. Barcelona, 1978. P. 463-464. Ibid. P. 456.
«De los fechos del palagio». Rimado. N 425-475.
Rimado. N 474-475.
Rimado. N 618.
Rimado. N 619.
Rimado. N 620.
Rimado. N 621.
Rimado. N 623: «Por enxienplo del rrey el rregno es gouernado». García М. Op. cit. P. 81-96.
Rimado. N 73: «Auarigia es pecado, rrayz et fundamiento / De todos los males, este es muy grant gimiento». Rimado. N 349-350. Rimado. N 245.
Rimado. N 237; 342 [Е343]; N 348/E 348; N 371/E 371-N 372/E 372; N 518-N 34 [E 528-E 534]; N 337/E 338-N 341/E 342; E 694-696. Rimado. N 476. Rimado. N 478, N 482.
Rimado. N 481: «Fisicos et capellanes a la su mesa son; / Alli fazen sus sermones [E 481: questiones] et disputan su question [E: sermon]: / Cada vno lo que sabe pone lo por inquisigion; / Maguer fazen argumentos, al tienen en coragon». Rimado. N 483.
Rimado. N 491-494: «Los bienes deste mundo vienen con grant cuydado <...> Et en ellos non ha firmeza, mas asaz anda quexado / El que los cobrar puede, et muy mucho penado».
15
16
17
18
19
22
23
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60 61 62
Rimado. N 495-501. Rimado. N 502-504.
Rimado. N 505-518. Автор явно подразумевает реальные события: в свое время ему не удалось убедить Хуана I отказаться от идеи вторжения в Португалию. Все закончилось сокрушительным поражением в битве при Алжубарроте (1385), причем сам Айяла попал в плен. Рассуждения поэта о пагубности войны и благотворности мира см.: Rimado. N 519-534.
Rimado. N 275: «Ca clemencia [E 276: pagiengia] es en los rreyes muy loada bondat». Rimado. N 287, N 290.
Rimado. N 282, N 287: «E sean con el rrey al consejo llegados / Prelados, caualleros, doctores et letrados, / Buenos omes de villas, que ay muchos onrrados, [E 287: que ha muchos et honrrados] / Et pues a todos atañe, todos sean llamados». Rimado. N 271-272.
Rimado. N 603: «Las tres de muy lonje tierra las entenderas, / Las seys
son en el rregno, quales aqui sabras».
Rimado. N 604-605.
Rimado. N 611.
Rimado. N 13.
Rimado. N 16.
Rimado. N 14-615.
Rimado. N 44: «Los perigros que nasgen de tan alto logar, / Et los que adelante se podrian leuantar».
Rimado. N 46: «La escala pegada al muro alto estaua».
Rimado. N 51-657.
Rimado. N 47.
Rimado. N 63.
Rimado. N 61.
Rimado. N 63.
Rimado. N 48-649, 666.
Rimado. N 71: «Ca el amor de señores mudable es como viento». Rimado. N 74-681, N 94, E 697. Rimado. E 702-E 706.
Rimado. N 85-701. Р. Кинкейд (см.: Kinkade R.P. Op. cit.) предположил, что говоря об этом, Айяла осуждает двор Педро I, почти не созывавшего кортесы и приблизившего к себе слишком много евреев (антиеврейские настроения значительно усилились с утверждением династии Трастамара). См.: SearsH.L. Op. cit.
41
63
