CC BY
59
КАСТИЛИЯ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ ФРАНЦИИ 60-Х ГОДАХ XIV ВЕКА Г.А. Агапов, канд. ист. наук, доцент
Финансовый университет при Правительстве РФ Смоленский филиал (Россия, г. Смоленск)
DOI: 10.24411/2500-1000-2019-11234
Аннотация. Статья посвящена выявлению роли и значения дипломатических связей между Кастилией и Францией в период между двумя этапами Столетней войны. Исследуется вопрос о месте пиренейских походов Бертрана Дюгеклена и Эдуарда Черного Принца, их влиянии на ход англо-французской борьбы. Анализируются последствия установления новой Трастамарской династии и восстановления франко-кастильского союза, вопрос о влиянии пиренейской политики Англии и возобновлении Столетней войны.
Ключевые слова: франко-кастильский союз, Кастилия, Франция, Энрике Трастамар-ский, Педро I Жестокий, англо-французские противоречия, Столетняя война, Эдуард Черный Принц.
Постоянное расширение комплекса изучаемых проблем и исследовательских подходов является главной целью исторической науки. Данное утверждение применимо как для отдельных спорных проблем, так и для истории отдельных стран и регионов. Хорошей иллюстрацией будет отечественная испанистика, переживающая в настоящий момент известный подъем. Показателем может служить появление первых в русскоязычной историографии обобщающего труда по истории Испании [4], учебного пособия, описывающего историю внешней политики Испании [ 1].
Однако, история и проблематика отдельных периодов испанского прошлого изучаются крайне неравномерно. В полной мере это относится и к избранной нами проблеме оценки роли и значения Кастилии во внешней политике Франции второй половины XIV века.
Разумеется, различные аспекты этого сложного вопроса имеют длительную историю изучения, подробный анализ которой потребовал бы написания специальной работы. Мы же ограничимся констатацией того очевидного факта, что имеются, по меньшей мере, две «национальных» точки зрения - «испанская» и «французская». Первая из них анализировала события в основном с точки зрения их влияния на дальнейшую судьбу Кастилии в контексте исторического процесса, происходившего на самом Пиренейском полуострове. В
наиболее общем виде такой подход был реализован в соответствующем томе фундаментальной «Истории Испании» [13]. Кроме этого, различные события, относящиеся к избранной нами теме, затрагивались в монографической литературе, посвященной арагоно-кастильской «войне двух Педро» [16], а также в историко-биографических исследованиях о главных исторических деятелях того времени, таких как Педро I Жестокий [6, 11] и Энрике Трастамарский [20]. Схожий подход, с особым упором на анализ событий в контексте национальной истории, характерен и для французской историографии. Косвенно объектом изучения вторая половина XIV в. становилась и в литературе о ключевых личностях французской истории данного периода, Карле V [5], Бертране Дюгеклене [15, 21].
Помимо обозначенных выше трудов, существует массив литературы, объектом изучения которого является крупнейший военно-политический конфликт Средневековья - Столетняя война. В последнее время для подобных исследований характерен определенный методологический сдвиг. Еще в начале XXI века в программном сборнике отмечалось, «что Столетняя война охватывает гораздо больше событий, чем борьба Англии и Франции» [14, р. хху]. С тех пор появились как отдельные очерки о наиболее важных, с точки зрения авторов, событиях, так и новые обобщаю-
щие исследования о собственно Столетней войне, в которых отдельные разделы были посвящены событиям, связанным с участием пиренейских государств [19]. В этом, пожалуй, можно видеть главное отличие от классических работ, где об избранной нами проблематике говорилось в основном бегло и сжато [12].
В отечественной науке избранная нами тема остается практически неисследованной. Это связано с целым рядом причин. Во-первых, с гипертрофированным вниманием советской исторической науки к социально-экономической и аграрной истории. Как следствие, ведущие испанисты концентрировали свое внимание на других сюжетах, далеких от внешней политики. Во-вторых, в силу отмеченной выше тенденции, очень поздно появились специальные исследования, непосредственно связанные с собственно Столетней войной. Речь, прежде всего, идет о трудах Н. И. Басовской. Это и первое и единственное в отечественной историографии обобщающее исследование о Столетней войне [2], и целостный очерк, посвященный «пиренейской проблеме» в англо-французских противоречиях [3]. Хотя, после выхода в свет данных трудов исследования различных аспектов Столетней войны продолжались, они были посвящены иным регионам и временным периодам, либо иным аспектам противостояния Англии и Франции. Таким образом, настоящая статья призвана заполнить имеющуюся в историографии лакуну, связанную с выявлением роли и места Кастилии во внешней политике Франции второй половины XIV в.
Решение поставленной задачи требует тщательного отбора источников. Исследование любой проблемы, связанной с периодом Средневековья, связано с обращением к материалам хроник, главных нарративных источников периода. Одним из основных источников являются «Хроники Англии, Франции, Испании и соседних стран» Ж. Фруассара [18]. К числу их несомненных достоинств можно отнести широкую информированность автора, использование документальных материалов (текстов договоров, писем), беседы с очевидцами событий, на которые Фруассар
опирался при окончательном редактировании труда, совершенные им путешествия для сбора материалов. Широко использовались материалы кастильского историо-писания, в частности хроника, составленные канцлером королевства Кастилия Педро Лопесом де Айялой [8], современником и активным участником тех бурных событий. Анализировался и главный арагонский источник, «Хроника Педро IV» [9]. Кроме этого, анализировалась и французская анонимная «Хроника первых четырех Валуа» [10]. Материалы хронистики при необходимости дополнялись и корректировались документальными источниками, в частности текстами международных договоров [17].
К середине XIV в. положение Франции можно с полным правом охарактеризовать как крайне тяжелое. Целая серия военных поражений, таких как битва при Слейсе 1340 г., сражение при Креси 1346 г., осада и взятие Кале 1346-1347 гг. обозначили неспособность Франции успешно противостоять англичанам. Более того, терпящая одно поражение за другим страна не могла рассчитывать и на помощь от своих основных союзников. В том же 1346 г. верная своим обязательствам сражаться против англичан Шотландия потерпела тяжелейшее поражение при Невиллс-Кроссе и надолго выбыла из участия в Столетней войне. Под угрозой находился и другой военно-дипломатический союз -франко-кастильский. Профранцузски настроенный король Альфонсо XI, при котором было заключено два союзных договора с Францией, 1336 [7, р. 285] и 1345 гг., скончался при осаде Гибралтара в 1350 г. Будущее франко-кастильского союза оказалось в руках шестнадцатилетнего Педро I. Для укрепления связи между двумя королевствами был выбран привычный для Средневековья путь, династический брак, который и был заключен между правителем Кастилии и принцессой Бланкой Бурбонской в 1352 г. [8, р. 442]. Но, разумеется, рассчитывать на реальную военную помощь не приходилось. Дальнейший ход первого периода Столетней войны, катастрофа в сражении при Пуатье, пленение короля Иоанна II, обозначали поражение
Франции, которое было отражено в заключенном договоре в Бретиньи 1360 г. В контексте нашего исследования представляется важным отметить, что вскоре после его заключения провозглашалось создание независимого от Англии герцогства Акви-танского во главе с Эдуардом Черным Принцем [18, V. 6. р. 363-364]. Появлялся еще один центр силы, который мог оказывать существенное влияние на ход событий. Параллельно с этими событиями за Пиренеями началась гражданская война внутри самой Кастилии между Педро I и его сводным братом Энрике Трастамар-ским, а также арагоно-кастильская война «война двух Педро». Важно подчеркнуть, что англо-французские противоречия не были, да и не могли быть разрешены, в ходе первого периода Столетней войны. Создавались предпосылки для продолжения борьбы между Плантагенетами и Ва-луа в другом регионе, хотя, формально, договор в Бретиньи объявлял о наступлении перемирия. Можно с уверенностью утверждать, как мы попытаемся показать ниже, что пиренейские экспедиции Англии и Франции 60-х гг. XIV в. являются органической частью Столетней войны и были обусловлены предшествующими событиями.
Несмотря на катастрофическое положение дел внутри страны (начавшаяся Жакерия, необходимость сбора гигантской суммы для выкупа из плена короля Иоанна II Доброго, бесчинства наемных солдат, бригандов или рутьеров), именно Франция первой начала прилагать усилия для того, чтобы, вмешавшись в гражданскую войну в Кастилии, изменить ситуацию в свою пользу. Важно отметить, что упоминавшийся выше династический франко-кастильский брак, оказал прямо противоположное действие. Разрыв между королем и его женой, стремительное возвышение фаворитки Марии де Падилья и ее родственников, демонстративные оскорбления королевы, привели, с одной стороны, к резкому охлаждению отношений между Францией и Кастилией, поскольку король Иоанн II всеми возможными способами стремился повлиять на зятя. С другой, особенно на фоне начавшихся в Кас-
тилии казней противников короля, реальных и мнимых, обстановка внутри королевства стала стремительно накаляться. В конечном счете, это привело к началу полномасштабной войны, в которую довольно быстро оказался втянутым Арагон. Внутренняя смута переросла в настоящую войну между двумя пиренейскими королевствами. Подчеркнем, что в войне между Педро I Кастильским и Педро IV Арагонским четко прослеживается и международный аспект, т.е. дело не сводится исключительно к противоречиям между двумя государствами. Как арагонские, так и кастильские источники прямо говорят о том, что поводом для начала войны послужило задержание арагонских галер, направлявшихся на помощь королю Франции [8, р. 473; 9, р. 326]. Кроме этого, бежавший в Арагон и ставший вассалом Педро IV Энрике Трастамарский [9, р. 334] довольно быстро вступил в контакт с французами [8, р. 476]. Первый этап «войны двух Педро» (1356-1361) имел ряд важных последствий. Во-первых, состоялось кардинальное изменение внешнеполитической ориентации Кастилии. Уже ранее стала заметна резко антифранцузкая позиция короля Кастилии, а после убийства Бланки Бурбонский разрыв стал окончательным. Итогом стало заключение в 1362 г. Лондонского договора между Педро I и Эдуардом III. Собственно, сам текст договора никаких конкретных условий не содержал, хотя, как передает его текст кастильская хроника, короли Англии и Кастилии провозглашались друзьями и союзниками [8, р. 525]. Подобное может быть объяснено давними англо-кастильскими противоречиями вокруг Гиени, восходящими еще ко времени королевы Алиеноры Аквитанской. Но, несомненно, большие выгоды он сулили Кастилии, поскольку создавал возможность просить у англичан помощи в случае ухудшения обстановки. Кроме этого, Франция лишалась своего последнего номинального союзника. Во-вторых, основным проводником французских интересов стал Энрике Трастамар-ский. Возникала возможность реставрации франко-кастильского союза в случае его прихода к власти в Кастилии. В-третьих,
начавшаяся арагоно-кастильская война привлекла внимание многочисленных бри-гандов, находившихся не у дел после договора в Бретиньи. В частности, пиренейские источники фиксируют участие в боевых действиях капталя де Бюша [8, р. 526], одного из видных аквитанских сеньоров, вместе с отрядом. Как представляется, этот факт весьма важен, поскольку возможность грабежа в богатых и нетронутых землях порождала в среде наемников «пиренейский миф» о возможности быстрого обогащения, особенно учитывая тот факт, что большинство из них находилось в разоренной Франции. Начавшееся проникновение рутьеров за Пиренеи значительно облегчило в соответствующий момент формирование армий, поскольку вполне осязаемая возможность грабежа в Кастилии была крайне привлекательной для абсолютного большинства бывших солдат.
С момента прекращения Столетней войны проблема рутьеров становилась для Франции все более острой. Своеобразным переходным периодом для наемников послужили боевые действия в Бретани, где за герцогский престол боролись английский и французский кандидаты, и Бургундии, где король Карл V хотел сделать правителем своего брата Филиппа. Однако с подписанием Герандского договора 1365 г. «война за бретонское наследство» прекратилась [18, V. 7. р. 74], как и борьба в Бургундии, где после битвы при Кошереле 1364 г. правителем стал Филипп Валуа [18, V. 7. р. 3], и лавина бригандов накрыла все земли французского королевства. «Компании» рутьеров в поисках новых не разграбленных земель стали смещаться на юг Франции, вторгаясь даже в папские владения вокруг Авиньона. Проблема, таким образом, стала острой и для Папы Римского, который, волей-неволей, был вынужден подключиться к ее разрешению. Первые попытки, предпринятые совместно Карлом V и Папой Урбаном V, провалились, поскольку предполагали организацию крестового похода на Кипр для защиты острова от турок-османов, что в тот момент времени было абсолютно нереалистичным. В итоге банды рутьеров отпра-
вились в Кастилию воевать против короля Педро I.
Подчеркнем, что кастильский поход 1366 г. был одной из самых крупных военно-дипломатических акций между двумя периодами Столетней войны. Представляется правомерным выделить в его подготовке несколько аспектов. Первый это собственно международный. Вторжение в Кастилию было невозможным без учета позиций ведущих держав региона, таких как Арагон, Наварра и папства. Итоговый успех предприятия во-многом зависел от того, сумеют ли войска благополучно миновать проходы в Пиренеях, которые находились под контролем Карла Злого. Казалось бы, договор между Кастилией и Наваррой 1362 г. и дружественные на первом этапе столетней войны отношения между Англией и Карлом Злым делали переход французских войск через знаменитое Ронсевальское ущелье крайне маловероятным. Однако, все дело в том, что держава наваррского короля имела пестрый характер и состояла не только из его запи-ренейских владений, но и множества ленов в самой Франции. Собственно, усиление позиций Наваррца там и было его главной целью. Это входило в противоречие, как с интересами Плантагенетов, так и Валуа, ведь Карл Злой был третьей силой, которая могла существовать только при лавировании между двумя другими. В этом плане итоги договора в Бретиньи были для него неутешительными, многие из его владений перешли под контроль англичан [ 17, р. 33-69]. Крайне тяжелым оказалось и поражение при Кошереле, после которого герцогская корона Бургундии досталась брату Карла V. В этом плане единственным шансом на реванш для Наварры оказывалось возобновление Столетней войны и отказ от существовавшей на тот момент системы союзов с Англией и Кастилией. Именно этими соображениями, на наш взгляд, и объясняется решение Карла Злого пропустить французские войска. Свержение Педро I было бы невозможным без должного обеспечения армии на месте, что зависело исключительно от Арагона, который смог бы предоставить все необходимое. В этом плане присоединение
Педро IV Церемонного к антикастильскому альянсу прошло без особых забот. Во-первых, за время «войны двух Педро» Арагон потерял часть приграничных территорий, возвращение которых было первоочередной задачей. В этом плане долгое время находившийся на службе Энрике Трастамарский гарантировал, что, в случае его провозглашения королем, земли будут немедленно возвращены. Оговоримся, что они собственно Кастилии никогда не принадлежали, поэтому будущий король Эн-рике легко пошел на этот шаг. Кроме этого, устранение Педро I делало войну между двумя королевствами менее вероятной в принципе, а также исключало опасность вторжения в Арагон союзных Кастилии мусульман из Гранады. Судя по материалам источников, обязательства по снабжению французских войск выполнялись идеально [18, V. 7. р. 89], но, кроме этого, в войне приняло и большое число арагонских отрядов [8, р. 537]. К антикастильской коалиции примкнуло также и Папство. Можно выделить ряд факторов, по которым была фактически одобрена война между двумя христианскими государствами. Следует отметить, что понтификом в то время был Урбан V, в миру Гийом Гри-моар, человек в принципе настроенный профранцузски. Но были и другие, более существенные факторы. Следует подчеркнуть, что буквально с момента коронации отношения между Святым престолом и Кастилией были натянутыми, Педро I все исходящее из Авиньона воспринимал крайне враждебно [18, V. 7. р. 82]. Кроме этого, внутренняя политика короля постоянно требовала денег, которые зачастую добывались при помощи ограбления церквей и монастырей [18, V. 7. р. 83], ну а посягательств на церковное имущество и сокращения платежей Авиньон стерпеть не мог. Важно также подчеркнуть, что анализируемые события принадлежат к эпохе Реконкисты. В этом плане губительными для репутации Педро I оказались война с Педро IV Церемонным, которого всегда считали «добрым католиком» [18, V. 7. р. 82] и усилившиеся контакты с Гранадой, что расценили как предательство общехристианского дела борьбы с неверными
[18, V. 7. р. 83]. Кроме этого, раздражение Папы вызывал и демонстративно антихристианский образ жизни короля, демонстративное оставление и убийство законной жены [18, V. 7. р. 83]. В завершение анализа дипломатического аспекта похода 1366 г. отметим, что его главная цель для Франции это восстановление одного из самых древних и прочных международных союзов, преодоление внешнеполитической изоляции, сопряженной одновременно с решением главной внутриполитической проблемы, ликвидации банд рутьеров, без чего было бы невозможным восстановление страны и продолжение войны против англичан.
Столь масштабное предприятие требовало и крайне серьезной идеологической подготовки. Наибольшей проблемой было, пожалуй, происхождение Энрике Траста-марского, бастарда Альфонсо XI. Поэтому первым шагом стало издание папской буллы, которая провозглашала его законнорожденным, причем в документе особо оговаривалось, что сделано это было для того, чтобы тот смог унаследовать свое наследие и стать королем Кастилии [18, V. 7. р. 83]. Наряду с этим необходимо и максимально дискредитировать и основного противника, Педро I. Для этого был выбран самый эффективный для Средневековья способ - отлучение от церкви.
Чрезвычайно значимым было и материальное обеспечение грядущего похода. Разоренная выплатой огромного выкупа за короля Иоанна II Доброго и общей ситуацией в стране, французская казна не могла в одиночку оплатить все расходы. Поэтому три наиболее заинтересованных стороны, Карл V, Энрике Трастамарский и Римский Папы договорились внести по трети необходимой суммы. Наиболее ярко этот подход виден при анализе казуса Бертрана Дюгеклена, которого специального выкупили из плена для командования войсками [18, V. 7. р. 84]. Столь солидная подготовка и предопределила итоговый успех кастильской экспедиции. Войска бригандов практически не встречали сопротивления, как только Энрике Трастамарский оказался в Кастилии, то по совету прибывших с ним французов провозгласил себя королем
[8, p. 538]. Отметим, что сопротивления французским войскам оказано практически не было. Главной причиной стало практически полное отсутствие поддержки Педро I, причем сторонним наблюдателем осталось и элита кастильского рыцарства, ордены Сантьяго и Алькантара. Связать это можно с грубым вмешательством монарха в орденские дела, раздачу магистерских титулов и бессудные убийства многих доблестных рыцарей.
Приход к власти Энрике Трастамарско-го означал продолжение борьбы, поскольку отказываться от короны и продолжения борьбы низложенный Педро I не собирался. Довольно быстро стало понятно, что рассчитывать на поддержку своих пиренейских союзников, Наварры и Португалии, бывший король Кастилии не мог, поскольку втягивание в конфликт с войсками Бертрана Дюгеклена и Францией не отвечало их интересам. Поддержку низложенный монарх мог найти только в Англии. Английское влияние на Пиренеях к тому моменту времени было минимальным. Педро IV Церемонный, как было показано выше, ориентировался на Францию, Наварра же сближалась с Плантагенетами только если это было выгодно ей самой. Так что вмешательство в борьбу на стороне свергнутого Педро I давало возможность усилить позиции Англии в регионе и разорвать союз Франции и Кастилии. Однако, воплощение этих замыслов было невозможным без получения согласия акви-танских вассалов Эдуарда Черного Принца, ведь именно у него Педро I и попросил защиты и покровительства. Их герцогу Аквитании и предстояло убедить на собрании в Бордо 1366 г. Анализ аргументации Принца показывает, что сам Эдуард хорошо знал об облике Педро I и всех его неблаговидных поступках [18, V. 7. p. 9697]. Упор при получении согласия на финансирование и участие в походе был сделан на иных вещах. Во-первых, подчеркивалось, что кастильской короной вопреки закону владеет бастард [18, V. 7. p. 98]. Во-вторых, подчеркивалась верность взятым ранее обязательствам [18, V. 7. p. 98], а именно Лондонскому договору 1362 г. Но, вероятно, итоговое согласие объясняется
не столько идеализмом сеньоров и не потенциальными выгодами от реставрации англо-кастильского альянса, вряд ли вассалы осознавали внешнеполитические последствия возвращения Педро I на престол Кастилии, сколько возможностью завоевать в походе солидную добычу и, возможно, получить земли. Но даже для такого правителя, как Черный Принц, организация кастильской экспедиции была невозможна в одиночку и требовала поиска союзников. Необходимо было, как и ранее Бертрану Дюгеклену, добиться согласия Карла Злого на проход войск по территории Наварры. Ценой вопросы стали области Гипускоа и Алава, которые Педро I Жестокий обязан был передать по возвращении на престол [18, V. 7. p. 115]. К участию смогли привлечь и бывшего короля Мальорки Хайме IV [18, V. 7. p. 142]. Его больше волновала не ситуация внутри Кастилии, а возможность отомстить союзнику Энрике Трастамарского Педро IV Церемонному. Но гораздо более масштабные цели преследовал Эдуард Черный Принц. Ценой возвращения короны для Педро I стал бы отказ от Бискайи в пользу герцога Аквитанского и провозглашение его сына королем Галисии [18, V. 7. p. 101]. Выполнение этих честолюбивых планов, окончательно закрепленных в тексте Либурнского договора, вызвало бы кардинальное изменение в расстановке сил на Пиренейском полуострове.
Кастильский поход английских войск 1367 г. был одновременно и крупнейшим внешнеполитическим предприятием План-тагенетов в период 60-х гг. XIV в., и пиком могущества английской Гиени как самостоятельного государства, и последним триумфов в биографии Эдуарда Черного Принца. Стоит сказать, что, хотя экспедиция и возглавлялась «цветом рыцарства», человеком, для которого рыцарский кодекс был основой, что признавали даже противники Принца, например, король Карл V [8, p. 553], контролировать банды рутьеров он был не в состоянии. Ярким примером может служить история города Миранды в Наварре, формальном союзнике Англии, который был взят штурмом и разграблен наемниками Хью Калвли [18,
V. 7. р. 150]. Тем не менее, приход англичан в Кастилию стал шоком для Энрике Трастамарского и его советников. Мнения разделились, многие рекомендовали воздержаться от сражения с англичанами, в частности, так рекомендовал поступить и король Франции в одном из своих писем [8, р. 553]. Но победило противоположное мнение, и король Энрике II решил сражаться. Решающее столкновение произошло под Нахерой (исп. Najera) 3 апреля 1367 г. Его можно считать не только одним из самых крупных сражений собственно Столетней войны, но и всего Средневековья. Применительно к теме нашего исследования особо важным представляется подчеркнуть, что на стороне Энрике Трастамарского сражались основные на тот момент времени полководцы Франции, Бертран Дюгеклен и маршал Одрингем [8, р. 552], т.е. именно Кастилия и укрепление власти графа Трастамара входили в число основных проблем при Карле V, на решение которых тратились значительные ресурсы. На сторону Энрике II перешли и главные военные ордены Кастилии, Аль-кантара и Сантьяго, гроссмейстеры которых сражались в битве против Педро I [8, р. 552]. Однако, сама армия кастильского короля была организована по французскому образцу и имела те же недостатки. Как при Креси и Пуатье отсутствие дисциплины привело к сокрушительному поражению.
Победа при Нахере привела к реставрации режима Педро I, к которому практически сразу направились депутации от главных городов Кастилии с выражением лояльности королю [18, V. 7. р. 223]. Однако, практически сразу начались грабежи и мародерства со стороны английских солдат [18, V. 7. р. 225]. Вопреки взятым на себя обязательствам, король Кастилии не обеспечил должное содержание отрядов Принца, посоветовав тому перебраться в районо Вальядолида, поскольку тот был исключительно плодородный край. Довольно быстро стало очевидным и нежелание Педро I выполнять условия Либурнского договора, в частности тех его пунктов, которые касались оплаты услуг наемников и передачи территорий. Но англо-
кастильский союз распался не только из-за невыполнения кастильским королем своей части соглашений с Черным Принцем. Для Эдуарда Плантагенета рыцарский кодекс был, повторим, основой мировоззрения. Согласно его нормам, взятый в плен рыцарь считался фигурой неприкосновенной, любое насилие над которым считалось немыслимым. После победы при Нахере Педро I попросил передать ему часть пленников, на что Принц согласился. Поэтому поистине катастрофическим оказалось решение короля Кастилии казнить переданных ему рыцарей. Это фактически уничтожило англо-кастильский союз, поскольку Черный Принц окончательно убедился в вероломстве Педро I и в том, что тот никогда не выполнит условий соглашения. Помимо этого, внешняя угроза за-пиренейским владениям Принца в Аквитании требовала его скорейшего возвращения. Избежавший пленения при Нахере Энрике Трастамарский нашел покровительство у графа Анжуйского [18, V. 7. р. 228] и начал вторгаться в земли Плантагенета [18, V. 7. р.]. Власть в герцогстве в тот момент времени находилась в руках Джоанны Кентской, которая, разумеется, организовать эффективную оборону не могла. Все вышеперечисленное привело к тому, что Эдуард Черный Принц покинул Кастилию и вернулся в свои владения. Это означало продолжение борьбы за кастильскую корону, в которой у Педро I уже не было союзников. После ухода англичан Энрике Трастамарский заключил новые договоры со своими основными союзниками, королями Франции и Арагона. Итогом стала организация нового похода за Пиренеи, в ходе которого в битве при Монтеле 14 марта 1369 Педро I был убит, и корона окончательно перешла к Энрике Трастамарскому [18, V. 7. р. 269].
Значение пиренейских походов не исчерпывается восстановлением франко-кастильского союза. Можно утверждать, что они напрямую способствовали возобновлению Столетней войны в 1369 г. После возвращения из Кастилии ключевым для Черного Принца стал финансовый вопрос. Многочисленные отряды гасконских сеньоров требовали оплаты за свое участие
в походе, как и рутьеры [18, V. 7. p. 253]. Поскольку казна Аквитании была пуста, то единственным средством для выплаты жалования стало введение подымной подати, фуажа [18, V. 7. p. 257]. Естественно, что это вызвало негодование и массовое сопротивление указу принца. Введение нового налога вкупе с недовольством более жесткой системой управления вызвало рост профранцузских настроений среди аквитанских сеньоров, среди которых выделялся Арно Аманье, сир д'Альбре. Он и его дядя, граф Арманьяк, стали центром, вокруг которых группировались недовольные. Исходя из избранной темы, принципиально важным представляется подчеркнуть тот факт, что кастильская экспедиция Принца привела к существенному расколу между самим Эдуардом и частью его вассалов, что хорошо видно на примере того же сира д'Альбре. Сам поход давал возможность обогатиться не только самому сеньору, но и тем, кого он приводил с собой, т.е. создавал достаточно широкую сеть связей, в чем-то даже более значимую, чем традиционная система вассаль-но-ленных отношений. Каждый его участник был бы не только сюзереном, но и подателем благ для нижестоящих. Другими словами, вторжение в Кастилию, такое, каким оно изначально задумывалось, привело бы к существенному изменению баланса сил внутри самой Аквитании, появлению новых лидеров, потенциальных соперников для самого Черного Принца. В момент подготовки похода хорошо заметны амбиции д'Альбре, который вознамерился повести за собой в Кастилию целых 200 копий войска [18, V. 7. p. 255]. Естественно, это не укрылось от герцога Акви-танского, который разрешил взять лишь 8 копий [18, V. 7. p. 256]. Конфликт, пусть и скрытый, обозначился. Следующим шагом, за которым можно рассмотреть усиление профранцузских симпатий у части аквитанской знати, стало бракосочетание между сиром д'Альбре и Маргаритой Бур-бонской. В условиях Средневековья политически мотивированный династический брак был одним из главных способов показать готовность к сближению. Разумеется, частые поездки Арманьяка и д'Альбре
в Париж не могли не понравиться Принцу, который прямо заявлял, что женитьба на Маргарите Бурбонской это поступок вероломного вассала, поскольку противоречит интересам его сюзерена [18, V. 7. p. 255]. В этих условиях неудивительно, что именно Арманьяк стал главным противником фуажа, прямо заявив, что в своих землях собирать его не позволит. Более того, он провозгласил, что, поскольку раньше король Франции был его сюзереном, то он вправе к нему вернуться [18, V. 7. p. 259]. Кроме этого, Арманьяк подал в парижский Парламент жалобу на действия Черного Принца. Прием этой жалобы означал прямой вызов господству Плантагенетов на юге Франции. Однако, успешные реформы Карла V создали возможность для продолжения борьбы с Англией. В тексте договора в Бретиньи 1360 г. говорилось, что Принц не имеет права силой удерживать своих вассалов, их города и замки [17, p. 62]. Следовательно, именно герцог Ак-витанский в своем противостоянии с Ар-маньяком был нарушителем мира. Отметим, что в рассматриваемый период времени по всем городам Аквитании рассылались письма из королевской канцелярии, в которых подчеркивалось, что введение Принцем фуажа было совершено против «древних свобод» аквитанцев и в нарушении условий мирного договора [цит. по 12, p. 317]. В итоге в мае 1369 г. французские войска вторглись на территорию графства Понтье, возобновив, таким образом, Столетнюю войну. Отметим, что английское господство на юге Франции основывалось на личности самого Черного Принца. После возвращения из Кастилии состояние его здоровья было столь тяжелым, что он даже не мог ездить верхом [18, V. 7. p. 296]. В этих условиях французские войска одерживали одну победу за другой, что привело, в конечном счете, к опубликованию осенью 1369 г. королевского ордонанса, в котором говорилось о конфискации Аквитании.
Таким образом, сохранение и возобновление союза с Кастилией было одной из главных целей французской дипломатии в период 60-х гг. XIV в. Для ее реализации тратилось максимально возможное коли-
чество ресурсов и сил. Но, наиболее яркое рике Трастамарским привела к организа-проявление «пиренейского фактора» стало ции похода Эдуарда Черного Принца, од-возможным благодаря наложению друг на ного из самых крупных военно-друга англо-французских и внутрипире- политических мероприятий в данный пе-нейских противоречий, а именно арагоно- риод. Можно констатировать, что она, как кастильский. Расстановка сил, предопре- и походы Бертрана Дюгеклена 1366 и делившая заключение основных догово- 1369 гг. была, по существу, частью пере-ров, благодаря которым бриганды оказа- ходного периода от первого ко второму лись в Испании, была определена в ходе этапу Столетней войны. Именно в ходе гражданской смуты в Кастилии и арагоно- войны за Пиренеями сложились условия, кастильской «войне двух Педро». Пире- при которых, с одной стороны, возник за-нейский регион, однако, представлял ин- конный повод для возобновления боевых терес не только для французской, но и для действий, а, с другой, изменилась расста-английской дипломатии. Попытка Карла V новка сил в благоприятную для Франции вмешаться в борьбу между Педро I и Эн- сторону.
Библиографический список
1. Аникеева Н.Е., Ведюшкин В.А., Волосюк О.В., Медников И.Ю., Пожарская С.П. История внешней политики Испании. М.: Международные отношения, 2013.
2. Басовская Н. И. Столетняя война. М.: Высшая школа, 1985.
3. Басовская Н. И. Англо-французские противоречия конца XIII-XIV вв. и страны Пиренейского полуострова// Социально-экономическое развитие стран Пиренейского полуострова при феодализме. М.: ИВИ, 1985.
4. История Испании. Т. 1. М.: Индрик, 2012.
5. Autrand F. Charles V. Paris: Fayard, 1994.
6. Barrios M. Pedro I el Cruel: la nobleza conta su rey. Madris: Temas de Hoy, 2001.
7. Crónica del rey Alfonso XI // Biblioteca autores españoles. V. 66. Madrid: Librería y casa editorial Hernando, 1934.
В. Crónica del rey Pedro I // Biblioteca autores españoles. V. 66. Madrid: Librería y casa editorial Hernando, 1934.
9. Crónica del rey Pedro IV. Barcelona: Imprenta de Alberto Frexas, 1850.
10. Chronique de quatre premiers Valois. Paris: Libraire de la société de l'histoire de France, 1862.
11. Diaz Martin L. V. Pedro el Cruel (1350-1369). Gijón: Ediciones Trea, 2007.
12. Favier J. La guerre de cent ans. Paris: Fayard, 1980.
13. Historia de España. T.14: España cristiana: Crisis de la Reconquista. Luchas civiles. Madrid: Espasa-Calpe, 1987.
14. Hundred years war: a wider focus. Ed. By D. J. Kagay and L. J. Villalon. Leiden: Brill, 2005.
15. Jacob Y. Bertrand Du Guesclin: Connetable de France. Paris: Tallandier, 1999.
16. Lafuente Gómes M. Dos coronas en Guerra. Aragón y Castilla (1356-1366). Zaragoza: Grupo C.E.M.A, 2012.
17. Les grandes traités de la guerre de cent ans. Ed. E. Cosneau. Paris: Alphonse Picard, 1889.
18. Oeuvres des J. Froissart. Ed. K. de Lettenhove. Osnabrück: Biblio-Verlag, 1967.
19. Sumption J. The hundred years war. Trial by fire. Philadelphia: University of Pennsylvania press, 1999.
20. Valdeón Baruque J. Pedro I el Cruel y Enrique de Trastámara. Madrid: Santillana ediciones generales, 2002.
21. Vernier R. The flower of chivalry: Bertrand Du Guesclin and the Hundred years war. Woodbridge: Boydell press, 2003.
CASTILE IN FRANCE'S FOREIGN POLICIES IN THE 1360S G.A. Agapov, candidate of historical sciences, associate professor
Financial university under the Government of the Russian Federation Smolensk branch (Russia, Smolensk)
Abstract. The article studies the role and meaning of the Castile - France diplomatic relations between two phases of the Hundred Years' War; the locations of the Pyrenean expeditions by Bertrand du Guesclin and Edward the Black Prince as well as the invasion's impact on the Anglo-French conflict; the consequences of the rise of the House of Trastamara and the rebuilding of the Franco-Castilian alliance; the influence of England's policies in the Pyrenees and the resumption of the Hundred Years' War.
Keywords: Franco-Castilian alliance, Castile, France, Enrique of Trastamara, Pedro I the Cruel, anglo-french contradictions, Hundred Years' War, Edward the Black Prince.
