CC BY
386
КАСПИИСКИИ РЕГИОН НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ
СТРАТЕГИИ
Сергей ЖИЛЬЦОВ
доктор политических наук, профессор кафедры политических наук Российского университета дружбы народов (РУДН) (Москва, Россия)
АННОТАЦИЯ
Подробно проанализированы факторы, оказывающие на протяжении последних 20 лет определяю-
щее влияние на геополитическую ситуацию в Каспийском регионе, прежде всего вопросы, связанные с уровнем запасов
и промышленной добычи углеводородного сырья в Каспийском регионе. Отмечено влияние новых экспортных трубопроводов, которые стали одним из основных инструментов продвижения прикаспийскими странами и внерегиональными государствами своих геополитических интересов. Рассматриваются геополитические устремления России, ЕС, США и Китая, роль которых в формировании современной ситуации в Каспийском регионе является ключевой.
Подчеркивается, что перспективы развития геополитической ситуации в регионе будут и далее в значительной степени определяться темпами добычи углеводородного сырья и реализацией трубопроводных проектов.
Именно они будут оказывать решающее влияние на дальнейшее социально-экономическое и политическое развитие региона и определять характер межгосударственных отношений.
КЛЮЧЕВЫЕ геополитика, Каспийский регион, внешняя политика, СЛОВА: прикаспийские государства, углеводородные ресурсы.
\ -В
Введение
За более чем двадцатилетний период, прошедший со времени распада СССР, геополитическая ситуация в Каспийском регионе1 претерпела кардинальные изменения. Наиболее серьезное влияние на ситуацию в регионе оказывали попытки определить на многосторонней основе международно-правовой статус Каспийского моря, нарастающая милитаризация прикаспийских стран, а также проблемы экологии. Не менее остро стояли вопросы сохранения биоразнообразия Каспийского моря. Однако ключевое влияние на современную геополитическую ситуацию в Каспийском регионе оказывали и оказывают углеводородные ресурсы. Прежде всего вопросы, связанные с масштабами их добычи и путями транспортировки на внешние рынки.
За последние годы было опубликовано множество исследований, в которых рассматривались отдельные аспекты развития Каспийского региона, анализировались стратегии прикаспийских и внерегиональных государств, интересы нефтегазового бизнеса. Однако геополитическая ситуация в регионе меняется настолько стремительно, что сделанные ранее оценки нуждаются в переосмыслении.
Добыча и транспортировка углеводородного сырья на Каспии достигла глобальных масштабов. Более того, ожидающееся появление на мировом энергетическом рынке дополнительных и, по разным прогнозам, достаточно значительных объемов нефти и газа дает основание говорить о том, что регион стоит на пороге нового этапа геополитического соперничества, которое может развернуться на каспийских просторах в ближайшие десятилетия. Тем более что ожидания дополнительных объемов углеводородов тесно связаны с дальнейшими планами по реализации трубопроводных проектов2.
В статье предпринята попытка проанализировать ряд ключевых проблем, которые могут повлиять на будущее развитие Каспийского региона.
1 Подробнее понятие «Каспийский регион» рассматривается в книге: Зонн И.С., Жильцов С.С. Новый Каспий. География, экономика, политика. М.: Восток — Запад, 2008. 544 с.
2 См.: Жильцов С.С., Зонн И.С. Каспийская трубопроводная геополитика: состояние и реализация. М.: Восток — Запад. 2011. С. 52—63.
■ Во-первых, необходимо оценить энергетический потенциал региона: состояние и перспективы добычи нефти и газа. Политизация данного вопроса, начавшаяся в 1990-х годах, привела к переоценке геополитической роли Каспийского региона в обеспечении энергетической безопасности западных стран. В то же время данные об углеводородном потенциале Каспия по-прежнему различаются весьма сильно, что ведет к обострению геополитической ситуации в регионе.
■ Во-вторых, требуют анализа состояние трубопроводной инфраструктуры и перспективы ее развития. Данная проблема тесно связана с добычей нефти и газа на каспийских углеводородных месторождениях и является ключевым фактором в геополитических стратегиях стран региона, ЕС, США и Китая.
■ В-третьих, следует переоценить геополитические стратегии новых прикаспийских государств, для которых энергетический фактор стал доминирующим в формировании внешней политики.
■ В-четвертых, Каспийский регион характеризуется высокой динамикой происходящих в нем геополитических изменений, что связано с серьезными изменениями в стратегии внерегиональных «игроков» на Каспии. Это требует уточнения ранее сделанных оценок и корректировки прогнозов.
В научной литературе существует большой спектр определений Каспийского региона. В данной работе под термином «Каспийский регион» понимаются страны, расположенные на берегах Каспийского моря — Россия, Иран, Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. Основное внимание здесь будет уделено «молодым» прикаспийским государствам: Азербайджану, Казахстану и Туркменистану.
Молодые наследники Союза Советских Социалистических Республик заявили свои права на богатства Каспия, в связи с чем обострилась проблема раздела моря3. В свою очередь, для внешней политики России и Ирана Каспийский регион имеет важное, но не решающее значение. Основные ресурсы углеводородов Каспия сосредоточены у берегов Азербайджана, Казахстана и Туркменистана4. Соответственно, экономический потенциал Каспия является ключевым фактором для экономик новых прикаспийских государств.
Наконец, темпы добычи углеводородных ресурсов и реализации трубопроводных проектов с участием Азербайджана, Казахстана и Туркменистана во многом будут определять динамику и характер геополитических изменений в Каспийском регионе. Это подтверждает и то, что проблема экспорта углеводородного сырья в странах Каспийского региона поставлена на первое место в стратегии их развития5.
Предварительные итоги
За время с момента распада СССР и появления на берегах Каспия новых независимых государств все участники геополитической «игры» в целом добились определенных успехов. Выросла добыча нефти и газа, были построены новые экспортные трубопроводы, которые обеспечили каспийским углеводородам выход на внешний рынок. Энергетический фактор
3 См.: ЗоннИ.С., ГлянцМ.Х. Каспийский маятник (Взгляд в прошлое, чтобы понять будущее) // Вестник Каспия, 2002, № 4. С. 80—102.
4 См.: Сырлыбаева Б. Сотрудничество прикаспийских государств в нефтегазовой сфере: проблемы и перспективы // Информационно-аналитический журнал «Analytic» (Казахстан), 2009, № 5. С. 58—69.
5 См.: Жильцов С.С. Каспийский регион: «hot spots» // Информационно-аналитический журнал «Analytic» (Казахстан), 2012, № 3. С. 26—29.
способствовал диверсификации внешнеполитических контактов прикаспийских стран. Освоение месторождений позволило странам региона стабилизировать свои экономики и добиться политической стабильности.
Интерес западных нефтегазовых компаний прикаспийские страны сумели использовать для решения внутри- и внешнеполитических задач. Для Азербайджана, Казахстана и Туркменистана углеводороды стали ключевым элементом экономического развития. Не случайно удельный вес топливно-энергетического комплекса (ТЭК) в общем объеме промышленного производства в этих странах постоянно повышался. Соответственно, прикаспийские страны были заинтересованы в завышении данных по запасам, что способствовало привлечению инвестиций в разработку месторождений и положительно сказывалось на их экономическом развитии.
Вопросы добычи и транспортировки углеводородных ресурсов на внешние рынки сразу же оказались в центре внимания прикаспийских стран и внерегиональных государств. Страны-соседи и крупные мировые державы в разных формах и любыми способами стремились подключиться к проектам разведки, освоения и экспорта нефти и газа Центрально-Азиатского и Каспийского регионов6.
Сложности с добычей углеводородного сырья на Каспии привели к многократному пересмотру прогнозных показателей. Более того, страны региона столкнулись с необходимостью разработки новых технологий добычи, без которых невозможно получить доступ к запасам нефти и газа и нарастить их добычу. Наибольший интерес вызывают новые месторождения с промышленными запасами, которые могут обеспечить экономически эффективную добычу.
Западные страны, для которых в период Советского Союза Каспийский регион был недостижим, сумели усилить свое геополитическое влияние. Их роль оказалась основной в принятии решений о разработке месторождений нефти и газа и реализации новых трубопроводных проектов. В то же время для западных стран нефть и газ Каспия выступали в первую очередь в качестве инструмента внешнеполитической стратегии, а уже затем — в качестве альтернативного, но не основного в ближайшие десятилетия источника энергии. Для них нефть и газ Каспия были лишь теми «блюдами», которые еще только предстояло распробовать7. Соответственно, ключевой задачей для этих стран было получение надежного доступа к каспийским месторождениям и обеспечение надежного экспорта на внешние рынки добываемых на них дополнительных объемов нефти и газа. Подобные различия привели к тому, что оценки нефтяных и газовых запасов изначально занимали разное место в политике прикаспийских государств и западных стран.
С увеличением объемов добычи углеводородного сырья Азербайджан, Казахстан и Туркменистан связывали и связывают надежды на экономическое развитие. Подобные ожидания спровоцировали появление прогнозов, в которых утверждалось, что уже спустя десятилетие добыча и экспорт углеводородов на внешний рынок многократно возрастут и в перспективе страны Каспийского региона выйдут в число мировых лидеров по уровню добычи нефти и газа. Более того, по запасам нефти и газа Каспийский регион сравнивали с Персидским заливом и Северным морем. Это порождало различные мифы, которые определяли Каспий в качестве альтернативы существующим центрам мировой добычи.
«Игра» на повышение оценки запасов и прогнозов добычи уже не раз выступала в качестве инструмента внешней политики прикаспийских государств. От этого зависят объемы иностранных инвестиций и ход переговоров по трубопроводным проектам, что напрямую затра-
6 См.: ТяньлэЕ. Роль Центральной Азии в энергетической стратегии Китая. В кн.: Центральная Азия: проблемы и перспективы (взгляд из России и Китая): сб. ст. / Под ред. К.А. Кокарева, Д.А. Александрова, И.Ю. Фроловой. Российский институт стратегических исследований; Китайская академия современных международных отношений. М.: РИСИ. 2013. С. 145.
7 См.: Зонн И.С. Каспий: иллюзии и реальность. М., 1999. 467 с.
гивает вопросы социально-политической стабильности в прикаспийских странах и сохранения власти политическими элитами. Именно поэтому прикаспийские страны фактически регулярно пересматривают оценки своих запасов в сторону повышения.
Вместе с тем проблемы, с которыми столкнулись прикаспийские страны, и динамика добычи на каспийских месторождениях не позволяют рассматривать регион в качестве альтернативы основным районам добычи углеводородных ресурсов. Придание каспийским углеводородам глобального значения вызвало много вопросов. Многие эксперты отмечали, что углеводородные ресурсы Каспия велики, однако Каспий все же не Персидский залив, претендовать на роль полноценного альтернативного источника для мирового нефтяного рынка он вряд ли может8. При этом расчеты российских экспертов, опровергавших данные о наличии огромных запасов углеводородного сырья на месторождениях Каспийского моря, не учитывались.
Несмотря на всю спорность и неоднозначность декларируемых запасов углеводородного сырья, прикаспийские страны старались использовать этот фактор в целях укрепления собственной независимости и решения социально-экономических проблем9. В результате в условиях разворачивающейся геополитической борьбы прикаспийские страны и западные государства намеренно игнорировали данные об относительной ограниченности запасов углеводородного сырья на Каспии. Кроме того, вне рассмотрения оставались трудности, которые поджидали на пути к каспийской нефти и газу. А между тем, достигнув к началу XXI века определенного уровня добычи, прикаспийские страны столкнулись с серьезными техническими и технологическими проблемами.
Заявления о наличии фантастических запасов нефти и газа на Каспии подтолкнули прикаспийские страны начать их освоение, не дожидаясь решения по международно-правовому статусу Каспийского моря и подтверждения данных геологоразведки. Позже к проблемам добычи углеводородных ресурсов добавились вопросы создания новой трубопроводной инфраструктуры для экспорта нефти и газа на внешние рынки.
Манипуляции с данными по запасам Каспийского региона стали возможны в силу недостаточной геологической изученности каспийских месторождений. Кроме того, оценки добычи и прогнозы экспорта углеводородного сырья не учитывали многих объективных трудностей, которые нужно было преодолеть прикаспийским странам и международным консорциумам, занятым разработкой месторождений10.
Завышенные оценки запасов нефти и газа на каспийских месторождениях порождали необоснованные прогнозы относительно уровня их добычи. Более того, на основании публикуемых данных прикаспийские страны выстраивали внешнеполитическую стратегию, рассчитывая стать новыми центрами поставок углеводородных ресурсов.
К проблемам добычи углеводородных ресурсов добавились вопросы создания инфраструктуры, необходимой для их транспортировки на внешние рынки. Исходя из ожиданий стремительного наращивания добычи, новые прикаспийские государства стали искать пути снижения зависимости от трубопроводного доминирования России. Диверсификация трубопроводных маршрутов стала ключевой задачей прикаспийских государств, рассматривавших нефть и газ через призму утверждения независимости и укрепления отношений с западными странами. Отсюда и смещение акцентов во внешней политике в сторону углеводородных ресурсов, что на многие годы вперед определило характер отношений с Россией и западными странами11.
8 См.: Калюжный В.И. Выступление на конференции «Нефть и газ Каспийского и Черного морей». Стамбул (Турция), 27 мая 2003 // Вестник Каспия, 2003, № 3. С. 7—12.
9 См.: Зонн И. С. Указ. соч.
10 См.: Жильцов С. Каспийская энергетическая игра // НГ-Энергия, 14 января 2014. С. 11.
11 См.: Жильцов С.С. Эпоха геополитических трубопроводов // НГ-Энергия, 13 апреля 2011.
За прошедшие два десятилетия Каспийский регион пополнился несколькими новыми экспортными трубопроводами. Были построены нефтепровод Баку — Джейхан, газопровод Баку — Эрзерум, проложены трубопроводы в направлении Китая и Ирана. Они оказали серьезное воздействие на геополитическую ситуацию в Каспийском регионе.
Повышенное внимание к углеводородным ресурсам Каспия в первом десятилетии XXI века основывалось на информации об истощении запасов на месторождениях в Северном море и подогревалось конфронтацией Запада с Ираном, который оказался исключенным из обсуждения и реализации многих проектов по добыче и транспортировке нефти и газа.
Трансформация международных отношений, новые прогнозы добычи нефти и газа в основных ресурсных регионах мира заставляют пересматривать роль и перспективы углеводородных ресурсов Каспия. Становится ясно, что на ближайшую перспективу они не могут рассматриваться в качестве потенциального мирового резерва, оставаясь фактором решения региональных энергетических проблем.
Снижение зависимости прикаспийских стран от России в области экспорта углеводородного сырья не оказало заметного влияния на формирование их энергетической политики. Более того, страны региона были связаны интересами западных государств и нефтегазовых компаний, которые ограничили их возможность самостоятельно определять стратегию энергетического развития. Углеводородные ресурсы прикаспийских государств оказались «разобраны» наиболее сильными игроками. ЕС, Россия и Китай соперничают между собой в стремлении усилить контроль над каспийскими месторождениями и направлениями их экспорта. Роль западных и китайских нефтегазовых компаний, которые опираются на политическую поддержку своих государственных структур, по-прежнему высока.
Китайская волна
Китай формировал приоритеты внешней политики в отношении Каспийского региона постепенно. Энергетической экспансии Пекина предшествовала активная торгово-экономическая политика, реализация которой создала предпосылки для внешнеполитической переориентации стран региона.
По мере усиления потребности китайской экономики в углеводородных ресурсах возрастала заинтересованность Пекина в расширении доступа к нефти и газу стран Каспийского региона. Интерес Китая к газовым ресурсам региона носил и носит долгосрочный стратегический характер12.
Китайская сторона последовательно и настойчиво проводила курс на приобретение углеводородных месторождений, а также мощностей для их переработки. Серьезных успехов Китай добился в организации поставок оборудования, предоставления сервисных услуг, а в последнее время и осуществления буровых работ.
КНР последовательно наращивала свою долю в энергетическом секторе стран Каспийского региона. По разным оценкам, доля Китая в энергетике Казахстана уже превысила 25%. Добиться подобных успехов Пекин смог благодаря последовательной внешней политике, которая подкреплялась значительными финансовыми средствами.
До последнего времени Китай в основном расширял присутствие на старых месторождениях, которые прошли пик добычи. Однако в последние годы Пекин изменил свою энергетическую стратегию, добиваясь доступа к новым нефтегазовым месторождениям Каспийского
12 См.: Тимофеенко Л. Энергетическая политика Туркменистана в Прикаспийском регионе // Информационно-аналитический журнал «Analytic» (Казахстан), 2009, № 5. С. 13—18.
региона. За счет их разработки Китай рассчитывает реализовать перспективные планы, увеличив поставки углеводородного сырья. Прежде всего речь идет о получении доступа к шельфо-вым проектам Казахстана, чьи углеводородные ресурсы давно находятся в фокусе внимания Пекина. В частности, китайцы за 5 млрд долл. приобрели долю в казахстанском нефтегазовом месторождении Кашаган, расположенном на шельфе Каспийского моря. Помимо этого КНР обязалась вложить еще больше средств в осуществление инфраструктурных проектов. В ходе визита председателя КНР в Казахстан в сентябре 2013 года, китайская сторона подкрепила свои устремления соглашениями на сумму 30 млрд долл. В соответствии с Декларацией о стратегическом партнерстве, подписанной лидерами двух государств, стороны договорились углублять взаимодействие, в первую очередь в сфере энергетики. Пекин заявил о готовности продолжить участие в энергетических проектах, прежде всего в разработке новых месторождений, эксплуатация которых обеспечит увеличение добычи нефти и газа.
Мощным аргументом Китая в продвижении своих интересов стали дешевые кредиты, а также готовность нести дополнительные затраты, прежде всего те, что связаны с развитием инфраструктуры стран региона. Только в последние годы Казахстан получил порядка 20 млрд долл. в виде кредитов для осуществления энергетических проектов.
Активное кредитование экономик стран Каспийского региона и приобретение активов в нефтегазовом секторе позволило Китаю добиться снижения цен на получаемые из региона углеводородные ресурсы. Это не только усилило геополитические позиции Пекина, но и позволило вести торг с Россией по вопросам цены на российские углеводороды.
Важным элементом энергетической политики стали трубопроводы, предложенные и сооруженные КНР для транспорта углеводородных ресурсов в китайском направлении. Они должны обеспечить надежные поставки углеводородов в Китай. Исходя из этой задачи, Пекин наращивает усилия по формированию в регионе новой трубопроводной инфраструктуры. Так, в сентябре 2013 года КНР выделила кредит на строительство новой ветки газопровода из Туркменистана, что направлено на дальнейшее расширение китайского присутствия в энергетическом секторе стран региона. Данный трубопровод закрепляет ориентацию газовых ресурсов на китайское направление. Первая ветка туркменско-китайского газопровода была сдана в эксплуатацию в 2009 году, запуск третьей планируется в 2014 году. Новая ветка газопровода должна увеличить экспорт газа в Китай на 25 млрд куб. м. В результате мощность трубопровода Туркменистан — Китай должен составить 65 млрд куб. м, хотя первоначально его пропускную способность планировалось довести до 40 млрд куб. м.
Пересечение интеграционных стратегий
Помимо расширения энергетического сотрудничества со странами Каспийского региона Пекин активно использовал потенциал многостороннего экономического взаимодействия. В последнее десятилетие Китай широко пользовался для этих целей Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС). До последнего времени считалось, что интересы России и Китая на Каспии и в Центральной Азии совпадают13. Так, в политике России в рамках ШОС превалировала идея расширения взаимодействия в сфере региональной безопасности и создания механизма многостороннего сотрудничества в борьбе с терроризмом. Кроме того, на начальном
13 Два из пяти государств Центральной Азии — Туркменистан и Казахстан являются прикаспийскими государствами. В последнее время для обозначения общего региона, который включает прикаспийские страны и Центральную Азию, используют термин Каспийско-Центрально-Азиатский регион.
этапе развития организации в России была популярна идея совместного противодействия проникновению в регион США.
Пекин активно поддерживал российские инициативы в решении данных проблем и одновременно проводил в рамках ШОС собственную политику, мало считаясь с интересами России. Так, российско-китайское энергетическое сотрудничество, которое в Москве рассматривали в качестве альтернативы европейскому направлению экспорта нефти и газа, за многие годы не вышло за рамки обсуждения. Более того, в условиях получения Пекином доступа к углеводородам прикаспийских стран и отсутствия у Москвы рычагов воздействия на страны региона значение и привлекательность российско-китайского энергетического сотрудничества для Китая снизились. В итоге Пекин получил возможность добиваться от Москвы значительных уступок в вопросах цены на энергоресурсы и одновременно через освоение углеводородных ресурсов в странах региона и строительство новых трубопроводов в направлении Китая расширить энергетическое сотрудничество с Туркменистаном и Казахстаном.
Политика Китая в Центральной Азии и на Каспии изначально была направлена на изменение соотношения сил в регионе. Пекин, для которого ресурсы Каспия имели ключевое значение в вопросах политического сотрудничества и энергетической безопасности, не был заинтересован в усилении влияния России, как, впрочем, и влияния ЕС, который предлагал прикаспийским странам участвовать в новых трубопроводных проектах. Их реализация не отвечает интересам КНР, которая стремится замкнуть на себя все углеводородные ресурсы территорий на восточном побережье Каспия.
Участие в ШОС позволило Пекину практически беспрепятственно осуществлять торгово-экономическую экспансию в прикаспийские страны, что облегчило доступ к их энергетическим ресурсам. По мере укрепления позиций Пекина менялись акценты китайской политики. Получение надежного доступа к месторождениям нефти и газа наряду с реализацией инфраструктурных проектов — одна из приоритетных задач китайской политики на евразийском пространстве, в то время как вопросы регионального сотрудничества, в том числе и в сфере энергетики, стали отходить на второй план, уступая место усилиям по дальнейшему изменению баланса сил в регионе.
В этом контексте планы России по созданию Евразийского экономического союза противоречат долгосрочным интересам КНР. Тем более что в рамках данного интеграционного проекта Россия преследует цели, которые не ограничиваются развитием экономических связей и расширением энергетического сотрудничества. Речь идет о сохранении РФ своего влияния в Центральной Азии и в Каспийском регионе.
Настойчивые усилия России по созданию Евразийского экономического союза подтолкнули Пекин к расширению энергетического сотрудничества с прикаспийскими странами, и прежде всего с Казахстаном. Через экономическое сотрудничество и активное участие в разработке углеводородных месторождений Китай стремится склонить казахстанское руководство к пересмотру внешнеполитических приоритетов. В реализации своей политики Пекин будет активно использовать трудности, с которыми сталкиваются страны Таможенного союза.
Несовпадение геополитических интересов и заинтересованность в получении надежного доступа к сырьевым ресурсам стран Каспийского региона усилили конкуренцию между Россией и Китаем. По мере развития интеграционных проектов их подходы могут расходиться. Тем более что Китай заинтересован адаптировать ШОС к своим интересам, сместив акценты в деятельности организации от вопросов региональной безопасности в сторону расширения экономического и энергетического сотрудничества. Исходя из этого, Китай предлагает проекты, которые должны обеспечить ему лидирующие позиции в регионе. Речь идет о создании в рамках ШОС зоны свободной торговли, которую Пекин продвигает не первый год. В то же время, как отмечают китайские эксперты, прохладное отношение России к развитию много-
стороннего экономического сотрудничества в рамках ШОС является одним из основных препятствий на пути формирования зоны свободной торговли в рамках этой организации14.
Период развития постсоветского пространства, когда российские интеграционные проекты сталкивались только с политическим неприятием, уходит в прошлое. Китай открыто и недвусмысленно дает понять, что для установления полного контроля над странами Каспийского региона и Центральной Азии готов пойти на значительные экономические затраты.
Энергетическая стратегия Китая носит многоплановый характер и рассчитана на долгосрочную перспективу. Агрессивная политика по покупке активов направлена на то, чтобы любыми путями расширить свое присутствие в нефтегазовой отрасли прикаспийских стран. Кроме того, Китай, в отличие от других иностранных инвесторов, создает совместные предприятия, что отвечает интересам прикаспийских стран, которые стремятся извлечь выгоды из усиления противостояния между ведущими державами мира, обеспечить диверсификацию рынков сбыта энергетических ресурсов и создать политический противовес как российской политике, так и амбициям США.
Интерес Китая к топливно-энергетической отрасли Казахстана и Туркменистана вызван той огромной ролью, которую она играет в их экономике. Контроль над добычей и экспортом ресурсов рассматривается Пекином в качестве ключа к усилению влияния на политику прикаспийских стран, и с этой целью он неуклонно наращивает свое присутствие в их нефтегазовом секторе. И хотя пока Китай занимает там еще не первые позиции, продолжение взятого им курса позволит уже в недалеком будущем выйти в лидеры. В этом контексте понятно внимание Китая к Казахстану и Туркменистану, как наиболее перспективным странам, способным удовлетворить потребности китайской экономики. По этой причине ключевой задачей Китая станет продолжение политики по приобретению наиболее привлекательных объектов нефтегазового комплекса стран региона. Соответственно, политика Китая будет нацелена на создание условий, при которых прикаспийские государства Казахстан и Туркменистан вместе с другими странами Центральной Азии будут все больше вовлекаться в китайскую сферу влияния15.
Помимо энергетических вопросов укрепление позиций Китая в Казахстане и Туркменистане направлено на решение геополитических задач. Политика США и ЕС в регионе вызывает беспокойство в Китае, выступающем против расширения присутствия там западных стран. Китай заинтересован также в том, чтобы потеснить Россию, отобрав у нее положение эксклюзивного поставщика энергетических ресурсов из стран региона. С учетом растущих аппетитов Китая конкуренция между китайскими, западными и российскими компаниями, работающими в нефтегазовом секторе Казахстана и Туркменистана, будет нарастать. Тем более что во всех новых приобретениях Пекин готов идти на уступки странам региона в создании новых нефтегазовых, транспортных и инфраструктурных проектов.
Стратегия США на Каспии
Каспийский регион оказался в фокусе внимания внерегиональных государств с момента распада СССР. Наиболее активно в регионе действовали США, страны ЕС и Китай, которые претендовали на лидирующие позиции на Каспии, прежде всего в энергетической сфере.
14 См.: Сяосин Д. Евразийский союз и ШОС. В кн.: Регион Центральной Азии: состояние, проблемы и перспективы российско-китайского взаимодействия: сб. докл. / Под ред. Е.В. Супониной, Б.М. Волхонского. М.: РИСИ, 2013. С. 18—19.
15 См.: Жильцов С.С. Центральная Азия на пересечении геополитических интересов: итоги и перспективы. В кн.: Актуальные вопросы безопасности в Центральной Азии: материалы X Ежегодной алматинской конференции (г. Алматы, 6 июня 2012 г.) / Отв. ред. Б.К. Султанов. Алматы: Казахстанский институт стратегических исследований при Президенте РК, 2012. С. 29—36.
Огромный интерес проявляли американские и европейские нефтегазовые компании. Наибольшее внимание было приковано к Туркменистану, располагающему значительными запасами газа, и Казахстану, обладающему крупнейшими нефтяными месторождениями. Кроме того, повышенное внимание уделялось углеводородным ресурсам Азербайджана.
Многочисленные международные консорциумы спешили застолбить место на потенциально богатых нефтью и газом месторождениях. Проникновению в регион западных нефтегазовых компаний способствовала энергетическая политика новых прикаспийских стран, которые были заинтересованы в западном нефтегазовом капитале. С его помощью они рассчитывали провести разведку углеводородных месторождений, а в перспективе осуществлять добычу и экспорт нефти и газа на внешние рынки. По крайней мере, на первом этапе инвестиции нефтегазовых компаний сыграли ключевую роль в освоении каспийских месторождений углеводородных ресурсов.
Каспийский регион стал для США одним из ключевых направлений внешней политики. Вашингтон оказывал политическую поддержку странам региона прежде всего в вопросах добычи и транспортировки углеводородных ресурсов. В качестве главной задачи Запад видел переориентацию нефтегазовых потоков стран региона в европейском направлении для уменьшения их зависимости от России16.
Интерес США к Каспийскому региону в большой степени определяется геополитическими интересами, которые за последние десятилетия частично были реализованы через новые трубопроводные проекты. Достаточно вспомнить о массированной политической поддержке американской администрацией Транскаспийского газопровода.
Задачи политики США в Каспийской зоне включали укрепление государственности и независимости стран региона, идущих по пути развития рыночной экономики, ослабление их связей с Россией; расширение коммерческих возможностей для США, создание условий для закрепления в регионе американского капитала; содействие разрешению региональных конфликтов, в том числе путем налаживания политических, экономических и военных связей между новыми государствами региона. Большое внимание уделялось созданию спецподразделений и сил охраны энергетических транспортных коммуникаций, а также снижению зависимости государств региона от России за счет обеспечения гарантированной доставки их нефти и природного газа на мировые рынки. Один из ключевых элементов политики США на Каспии заключался в том, чтобы сохранить за собой возможность контролировать пути такой доставки.
Основные цели администрации президента Б. Обамы в отношении Каспийского региона и его углеводородных ресурсов практически не отличаются от тех, что стояли перед его предшественниками в 1990-х годах. Американский президент предпочел двигаться прежним курсом, в рамках политики, определенной еще при Б. Клинтоне и Дж. Буше-младшем, — никакого особого, специфического интереса к Каспию президент Б. Обама не обозначил17. Меняются американские президенты, но цели американской политики, сформулированные почти два десятилетия назад в отношении Каспийского региона, практически не претерпели изменений.
ЕС расширяет присутствие на Каспии
В последние несколько лет наблюдается передача «ответственности» за реализацию трубопроводных проектов европейским странам, которые при политической поддержке США
16 См.: Жильцов С. С., Зонн И. С. США в погоне за Каспием. М.: Международные отношения, 2009. 200 с.
17 Центральная Азия в условиях геополитической трансформации и мирового экономического кризиса: Материалы VII Ежегодной алмат. конф. Алматы, 2009. С. 33—35.
выдвинулись на первые роли. Стратегия ЕС на Каспии формировалась постепенно и на первых порах не отличалась динамизмом. Лишь в конце 1990-х годов, когда было объявлено о наличии на Каспии значительных запасов нефти и газа, политика ЕС стала обретать более четкие очертания. В реализации своих геополитических интересов ЕС во многом заимствовал стратегию США, для которых ключевым элементом политики в Каспийском регионе выступали трубопроводы.
Амбициозные планы ЕС по диверсификации маршрутов экспорта газа из Каспийского региона в европейские страны столкнулись с серьезными трудностями. Идея создания альтернативных газопроводов, провозглашенная ЕС в качестве ключевой задачи по снижению зависимости от поставок российского газа, превратилась в самоцель и оказалась чрезмерно политизированной. В результате внешнеполитические интересы прикаспийских и европейских государств, а также объективно существующие проблемы, связанные с добычей и транспортировкой углеводородного сырья, были Брюсселем проигнорированы.
Тем не менее ЕС предложил к реализации проект газопровода «Набукко» из Азербайджана в Австрию и Германию. С 2002 года данный проект выступал флагманом европейской энергетической политики в Каспийском регионе. Однако отсутствие свободных объемов газа у Азербайджана, который рассматривался в качестве основного источника наполнения трубопровода, и неготовность Туркменистана участвовать в сомнительном с экономической точки зрения проекте, который к тому же вызывал определенную политическую аллергию в Пекине, сделали «Набукко» бесперспективным. В результате на рубеже 2012—2013 годов ЕС был вынужден пересмотреть свою политику, перейдя от глобальных трубопроводных проектов к менее масштабным. В 2012 году был предложен укороченный проект газопровода — «Набукко-Вест», который должен начинаться от турецко-болгарской границы и протянуться до Австрии, пройдя по территории Болгарии, Румынии и Венгрии. Впрочем, он столкнулся с той же трудностью, что и «Набукко», — отсутствием свободных объемов газа.
Причины неудачи европейской трубопроводной политики обусловлены объективными причинами, которые не имеют ничего общего с политикой. Прежде всего, разрабатываемые в каспийских странах месторождения пока не могут предоставить для новых трубопроводов необходимые объемы углеводородных ресурсов. Другой причиной провала энергетической политики Брюсселя на Каспии стало отсутствие в самом ЕС единой позиции. Вовлеченные в переговорный процесс прикаспийские страны и европейские государства проводили самостоятельную политику, мало считаясь с установками ЕС и своих партнеров. Это подтверждается появлением различных проектов газопроводов, большинство из которых были инициированы за пределами ЕС.
Отсутствием успехов в энергетической политике Брюсселя воспользовались прикаспийские страны, которые включились в трубопроводную гонку. Ситуацию достаточно тонко уловили в Азербайджане и Турции, которые в 2012—2013 годах предложили свои проекты трубопроводов, способных создать дополнительные пути доставки углеводородов на европейский рынок. В частности, был предложен проект Трансанатолийского газопровода (The Trans-Anatolian gas pipeline [TANAP]), который должен обеспечить доставку азербайджанского газа до западных границ Турции. Данный проект, встретивший одобрение в ЕС, следует рассматривать в качестве успеха азербайджанской внешней политики, направленной на расширение маршрутов для объемов газа, которые предполагается добывать в рамках второй фазы освоения месторождения Шах-Дениз. Ожидается, что к 2019—2020 годам — времени ввода в строй газопровода — Азербайджан сможет добывать анонсируемые 16 млрд куб. м газа.
Азербайджано-турецкое энергетическое сотрудничество стало реакцией Баку и Анкары на энергетическую политику ЕС, который не сумел добиться согласованных решений и обеспечить последующую реализацию трубопроводного проекта. TANAP следует рассматривать в качестве локального трубопроводного проекта, который представляет интерес в первую оче-
редь для Азербайджана и Турции. Баку в перспективе может получить новый маршрут экспорта для своего газа, а Анкара диверсифицирует источники получения углеводородов, одновременно усилив свою роль в поставке газа в Европу.
В июне 2013 года консорциум по разработке азербайджанского газоконденсатного месторождения Шах-Дениз принял решение о выборе Трансадриатического газопровода (Trans Adriatic Pipeline [ТАР]) в качестве основного маршрута для поставки газа в Европу. Тем самым завершился длительный этап обсуждения различных проектов по доставке каспийского газа в Европу. Этот трубопровод должен пройти через территорию Греции и Албании и оттуда через Адриатическое море в Италию. Проект активно обсуждался в 2012—2013 годах, и идею его реализации поддержали норвежская «Statoil», немецкая «E.ON» и швейцарская «Axpo».
В случае реализации ТАР газ по этому трубопроводу сможет поступать в европейские страны лишь после 2019—2020 годов в объеме до 10 млрд куб. м. Очевидно, что подобный объем практически не окажет влияния на соотношение сил на европейском газовом рынке, на котором могут появиться значительные объемы сжиженного природного газа и на который повлияет расширение добычи сланцевого газа.
ТАР, вызвав восторженные отклики в Европе, оставил без ответа ряд вопросов. Это прежде всего вопрос о том, способен ли данный газопровод оказать влияние на геополитическую расстановку сил в регионе. В отличие от «Набукко», который предполагал выход каспийского газа в страны, являющиеся основными потребителями этого продукта, ТАР должен обеспечить экспорт углеводородов в Грецию и Италию. Эти страны потребляют незначительные объемы газа, что не позволяет говорить о выходе каспийского газа через ТАР на европейский рынок. Следовательно, заявления о возможном расширении пропускной способности ТАР не имеет под собой оснований из-за ограниченной емкости рынка. Для поставок газа в другие европейские страны необходимо строить новые соединительные газопроводы, что требует финансирования и времени.
Не менее активно ЕС продвигает проект Транскаспийского газопровода (ТКГ), рассчитывая обеспечить экспорт туркменского газа в европейском направлении. Активный переговорный процесс последних лет усилил политическую вовлеченность Туркменистана в орбиту энергетических интересов Брюсселя. Однако Транскаспий требует не столько финансовых ресурсов, сколько наличия свободных объемов газа, необходимых для заполнения трубопровода. Имея уже действующие трубопроводные мощности по экспорту туркменского газа в Китай и Иран, Ашхабад не торопится участвовать в проекте, который грозит политическими осложнениями с ближайшими соседями и холодно воспринимается в Китае.
Российская политика на Каспии
После распада СССР Россия стремилась сохранить геополитический контроль над прикаспийскими государствами. Был взят курс на сохранение доминирующей роли в определении энергетической ситуации в регионе, в частности в добыче и транспортировке углеводородных ресурсов из новых прикаспийских стран. Тем более что каспийская нефть вновь приобрела исключительное значение, став основой экономического развития для стран региона и заняв важное место на мировом рынке18.
Россия выступала за продолжение действия установленных Договорами режимов свободы судоходства и рыболовства (последний — за исключением 10-мильной прибрежной зоны) и запрета на плавание судов под флагами некаспийских стран. Российская сторона отстаивала
18 См.: Старченков Г.И. Нефть Каспия и пути ее транспортировки. В кн.: Мусульманские страны у границ СНГ. М.: Институт востоковедения РАН, Крафт+, 2001. С. 298.
сохранение принципа «общей воды», который она предлагала взять за основу при выработке нового правового статуса Каспия. Помимо этого, Россией был поставлен вопрос о сохранении биоресурсов Каспия, прежде всего осетровых видов. Фактически прикаспийским странам предлагались условия, при которых они до заключения нового договора не могли осуществлять никакой деятельности на Каспии без согласования с Россией и Ираном.
К началу первого десятилетия XXI века России удалось решить проблему международно-правового статуса Каспия на трехсторонней основе (с Азербайджаном и Казахстаном) и сохранить сотрудничество в энергетической сфере, добившись согласия прикаспийских стран на поставки части своих углеводородных ресурсов через российскую территорию.
Каспийский регион приобрел для РФ столь большое значение, что его проблема нашла отражение в ряде ключевых документов. Так, в «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», принятой 12 мая 2009 года, было отмечено, что «решение задач обеспечения безопасности государственной границы Российской Федерации достигается за счет создания высокотехнологичных и многофункциональных пограничных комплексов, особенно на... Каспийском направлении».
Основные усилия России сосредоточены на противодействии реализации проектов по прокладке трубопроводов по дну Каспия и на освоении собственной ресурсной базы на Каспии. Также Россия продолжает поддерживать процесс определения международно-правового статуса Каспийского моря, рассматривая Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря в качестве базового документа, регулирующего деятельность прибрежных государств на Каспии. Кроме того, российская стратегия предусматривает недопущение на Каспий внерегио-нальных игроков, в первую очередь США и стран ЕС19.
В последние годы Россия продвигает свои стратегические интересы в регионе через систему двусторонних отношений с прикаспийскими государствами, сосредоточив внимание на разрешении вопросов освоения и транспортировки углеводородных ресурсов. Подобная стратегия позволяет России сохранять свои позиции, оставаясь ключевым региональным государством.
Россия в Каспийском регионе прошла путь от разрозненных, мало связанных друг с другом внешнеполитических шагов до формирования полноценной обоснованной политики. Она направлена на активное участие в решении региональных проблем, к которым относятся вопросы определения международно-правового статуса Каспия, проблемы экологии и сохранения биоресурсов, нарастающая милитаризация20. Эта задача нашла отражение в Концепции внешней политики Российской Федерации 2013 года. В ней говорится, что «подходы России к всестороннему взаимодействию с партнерами. в Каспийском регионе будут выстраиваться с учетом... укрепления механизма сотрудничества пяти прикаспийских государств на основе коллективно принимаемых ими решений»21.
Политика Ирана в Каспийском регионе
На протяжении длительного времени политика Ирана в регионе была сфокусирована на решении вопроса международно-правового статуса Каспия и на попытках усилить свое
19 См.: Центральная Азия и Каспийский регион: риски, вызовы, угрозы: коллективная монография / Под ред. Б.К. Султанова. Алматы: Казахстанский институт стратегических исследований РК, 2012. С. 89.
20 См.:Жильцов С.С. Политика России в Каспийском регионе: современный этап // Вестник РУДН. Политология, 2013, № 2. С. 71—92.
21 Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 12 февраля 2013 года.
участие в транспортировке углеводородных ресурсов из прикаспийских государств. Так, с момента возникновения вопроса о разделе ресурсов Каспия и определении его нового правового статуса Иран, как и Россия, выступал за совместное использование моря и его ресур-сов22.
В каспийской политике ключевой задачей Ирана выступало сохранение Каспийского моря под контролем прибрежных государств и недопущение туда внерегиональных государств. Решением данной задачи в значительной мере определялись подходы Ирана к усилению собственных военно-морских сил на Каспии.
В отличие от новых прикаспийских государств, Иран, как и Россия, в своем развитии не зависел от каспийских углеводородов. Основные ресурсы Ирана были сосредоточены в южной части страны, в то время как северная часть, выходящая на юг Каспия, практически не имеет месторождений нефти и газа и исследована достаточно слабо. Лишь в последние годы Иран проявил интерес к каспийским углеводородам. Открытие Ираном нефтегазовых месторождений на Каспии ознаменовало начало нового этапа в освоении энергетических ресурсов регио-на23. Речь идет о перспективном, но не подтвержденном пока газовом месторождении Сардар Джангал, запасы которого оцениваются в 1,4 трлн куб. м газа и 2 млрд барр. нефти. Одновременно Тегеран рассматривает варианты расширения сотрудничества со странами Центральной Азии в вопросах экспорта их углеводородных ресурсов.
В последние годы стратегия Ирана в Каспийском регионе направлена на расширение его участия в транспортировке углеводородных ресурсов прикаспийских стран, а также на усиление сотрудничества в энергетической сфере с Китаем, который с помощью Тегерана решает вопросы собственной энергетической безопасности.
Заключение
Предварительные оценки темпов добычи в странах Каспийского региона, реализации трубопроводных проектов и степени вовлеченности внерегиональных государств позволяют говорить о том, что Каспийский регион вступил в новый этап геополитического развития. Геополитическая ситуация в регионе характеризуется высокой степенью неопределенности, поскольку оценить реальную динамику роста добычи углеводородов прикаспийскими странами довольно сложно. Тем не менее ожидания дополнительных объемов нефти и газа предопределяют высокий накал геополитической борьбы за контроль над путями их транспортировки. В это соперничество будут вовлечены как страны региона, так и внерегиональные государства, для которых трубопроводы остаются эффективным инструментом влияния на геополитическую ситуацию.
Старт первому этапу геополитического соперничества был дан после распада СССР, когда Каспийский регион оказался в фокусе внимания многих стран мира и нефтегазовых компаний. Высокий накал соперничества в 1990-х годах снизился в первом десятилетии века нынешнего, когда началась разработка месторождений нефти и газа, были построены новые трубопроводы для их экспорта. Этот период был пройден, и в настоящее время Каспийский регион находится на пороге начала нового этапа геополитического соперничества, ход которого напрямую зависит от темпов промышленной разработки перспективных месторождений нефти и газа.
22 См.: Центральная Азия сегодня: вызовы и угрозы / Под общей редакцией К.Л. Сыроежкина: Монография. Алматы: КИСИ при Президенте РК, 2011. С. 412—413.
23 См.: Тимофеенко Л. Основные приоритеты стратегии Ирана в Каспийском регионе // Информационно-аналитический журнал «Analytic» (Казахстан), 2012, № 6. С. 32—42.
В последующее десятилетие геополитическая ситуация в Каспийском регионе может претерпеть серьезные изменения. Речь идет о периоде, когда может начаться промышленная добыча углеводородных ресурсов в Казахстане, Туркменистане и Азербайджане. От успешности их освоения зависит наполнение уже построенных нефте- и газопроводов, а также реализация перспективных трубопроводных проектов, расширяющих географию и объемы экспортных потоков из стран Каспийского региона. Этот фактор во многом будет определять геополитическую ситуацию в Каспийском регионе, который в силу многих причин находится на переломном этапе и окажет ключевое влияние на соперничество внерегиональных государств за доступ и контроль над экспортом углеводородных ресурсов.
