CC BY
25
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2017, Том 26, Экспресс-выпуск 1464: 2668-2677
Кашгарский (буланый) жулан Lanius isabellinus
Е.Н.Панов
Второе издание. Первая публикация в 2009*
О номенклатуре так называемого «Isabelline Shrike»
В своей капитальной работе, опубликованной в 1930 году, Б.К.Штег-ман подразделил таксон, трактуемый сегодня в европейской литературе как единый вид Lanius isabellinus («Isabelline Shrike» англоязычных авторов), на четыре подвида: isabellinus, tsaidamensis, speculigerus и phoenicuroides. Штегман придерживался господствовавшей в те годы концепции «большого» политипического вида, и все эти формы рассматривались им как подвиды жулана L. collurio.
Точка зрения, согласно которой все эти четыре формы конспеци-фичны, обусловлена во многом тем обстоятельством, что европейские орнитологи черпают свои сведения о группе в ходе коротких эпизодических поездок в Центральную Азию, а также (в основном) из наблюдений за интересующими нас сорокопутами в местах зимовок. На пролёте и в зимнее время добыта основная масса экземпляров, доступных для изучения в европейских и американских музеях. В противоположность этому, русскоязычные орнитологи годами изучали этих птиц в естественных условиях их обитания, а также анализируя обширные музейные коллекции, собранные за десятилетия в пределах гнездовых ареалов названных четырёх форм. Это позволило им выработать собственные точки зрения на систематику группы, отличные от той, что господствует в западных источниках.
Ряд авторов (Корелов 1970; Панов, Крюков 1973; Kryukov 1995; Pa-now 1996) выделяют один из четырёх упомянутых подвидов в самостоятельный монотипический вид L. phoenicuroides (туркестанский жулан). И.А.Нейфельдт (1978) идёт дальше, распределяя упомянутые 4 подвида поровну между двумя видами, каждый из которых в этой трактовке оказывается политипическим. Это L. isabellinus s. str. (подвиды isabellinus и tsaidamensis) и L. phoenicuroides (подвиды phoenicuroides и speculigerus). Первая из этих трактовок принята сегодня в новом списке птиц России (Коблик и др. 2006), составленном с целью исправления ошибок, допущенных ранее в списках Л.С.Степаняна (1978, 1990). Здесь пресловутый «Isabelline Shrike» подразделён на два вида: буланый жулан L. isabellinus (три подвида) и монотипический L. phoenicuroides.
* Панов Е.Н. 2009. Кашгарский (буланый) жулан Lanius isabellinus IIКаз. орнитол. бюл. 2008: 218-224. 2668 РУС. орнитол. журн. 2017. Том 26. Экспресс-выпуск № 1464
Хотя И.А.Нейфельдт не обосновывает специально включение формы speculigerus в вид L. phoenicuroides, не исключено, что дальнейшие исследования (в частности, молекулярно-генетические) добавят аргументации в пользу этой точки зрения. Полезность её состоит в том, что она в очередной раз подчёркивает явную гетерогенность комплекса, о котором идёт речь.
В самом деле, он естественно распадается на две группы форм:
1) «группа phoenicuroides» (phoenicuroides и speculigerus) с контрастной окраской самцов и хорошо выраженным половым дихроматизмом.
2) «группа isabellinus» (isabellinus и tsaidamensis), где особи обоих полов имеют тусклую песочно-серую окраску. Не вызывает сомнений и тот факт, что эти группы различаются не только по окраске, но также по формуле крыла, схеме линьки, характеру миграций и фенологии гнездования (Cramp, Perrins 1993).
После этих вводных замечаний я коснусь в этой публикации двух разных, но взаимосвязанных вопросов. Сначала будут приведены новые данные в пользу точки зрения о видовой самостоятельности туркестанского жулана. Далее будет подвергнута критике попытка некоторых европейских орнитологов внести новшества в и без того запутанную (в частности, обильной синонимикой) номенклатуру трёх форм, составляющих вкупе вид L. isabellinus s. str.
Об отсутствии значимого обмена генами между соседствующими популяциями тур кестанского жулана L. phoenicuroides и кашгарского жулана
L. i. isabellinus
В Восточном Тянь-Шане ареалы этих двух форм почти соприкасаются. По данным Лудлова и Киннеара (Ludlow, Kinnear 1933, p. 467), phoenicuroides обычен в долине реки Текес, где он гнездится до высот 1500-2000 м н.у.м., тогда как номинативная форма буланого жулана L. i. isabellinus обитает в низменных пустынях соседней Кашгарии. Эти две местности разделены двумя параллельными хребтами Тянь-Шаня с максимальными высотами 4300-7495 м н.у.м. Ширина этой естественной преграды, которая может, в принципе, предотвращать контакт между популяциями phoenicuroides и isabellinus, составляет всего лишь около 150 км. Известно, что по крайней мере phoenicuroides в этих горах отсутствует (Ludlow, Kinnear 1933).
Столь близкое соседство популяций двух близкородственных форм позволило допустить в своё время, что здесь может существовать зона их гибридизации (Крюков, Панов 1980). Чтобы проверить это предположение, весной 2008 года была предпринята экспедиция в долину реки Текес и на прилежащие территории. В период с 1 по 25 мая еже-
дневно проводились автомобильные маршруты с участием трёх квалифицированных наблюдателей. Проинспектированы все доступные в то время характерные местообитания сорокопутов в долине Текеса и её притоков (Малый Какпак, Большой Какпак, Баянкол), а также севернее, в бассейне реки Чарын. Расстояние между крайними южными и северными точками обследованной территории составило около 100 км.
Хорошо известно, что весенний прилёт isabellinus в Кашгарию (бассейн реки Тарим) и начало гнездования этой формы в данном районе приурочено к середине марта (Sharpe 1891; Ludlow, Kinnear 1933; Су-диловская 1936). Между тем, в районе наших наблюдений в 2008 году мы не обнаружили ни малейших признаков присутствия каких-либо сорокопутов до 9 мая, когда был встречен первый прилётный самец, оказавшийся типичным phoenicuroides. Очевидное отсутствие здесь птиц формы isabellinus в конце апреля - начале мая говорит о том, что регион не является частью гнездового ареала буланых сорокопутов. Этот факт находится в противоречии с утверждением, что isabellinus расселяется в последнее время в южный Казахстан, в ареал phoenicuroides (Белялов, Березовиков 2005). Речь может идти, скорее, об отдельных случайных залётах сюда буланых жуланов (см. ниже).
Все сорокопуты, которые начали осваивать кустарниковые местообитания двух основных типов (заросли караганы в мезофильных ландшафтах и селитрянок Nitraria schroberi и N. sibirica в сухом полупустынном ущелье в бассейне Чарына) во второй и третьей декадах мая имели стандартный облик типичных phoenicuroides. Начало гнез-достроения у одной пары отмечено 18 мая, а 24 мая в это гнездо было отложено первое яйцо. Таким образом, гнездование изученной популяции начинается не менее чем на 2 месяца позднее, чем у кашгар-ских isabellinus.
Все наблюдавшиеся 18 самцов (13 сфотографированы в поле, 6 пойманы и осмотрены в руках) и не менее 9 самок имели стандартный фенотип phoenicuroides без малейших отклонений.
Здесь стоит слегка отойти от основной темы, указав на отсутствие в изученном районе не только птиц типа isabellinus, но и фенотипа «ka-relini», вполне обычного в более северных участках ареала туркестанского жулана. Я рассматриваю этот фенотип как результат длительной интрогрессии генов L. collurio в популяции L. phoenicuroides. Этот поток генов идёт из обширных зон гибридизации L. collurio х L. phoenicuroides в северном и восточном Казахстане (Panow 1996). Эти зоны локализованы в северо-западном Приаралье и в Зайсанской котловине. Есть также данные по интрогрессии в районе озера Тенгиз (Ан-друсенко, Панов 1993), а также в северо-западном Иране. Отсутствие «karelini» в северных предгорьях Тянь-Шаня хорошо объяснимо, так как регион находится на максимальном удалении от этих гибридных
зон. Совершенно аналогичный ход мысли можно найти в монографии Шнитникова (1949, с. 475).
В то же время жёсткая константность фенотипа phoenicuroides в изученном регионе ясно свидетельствует об отсутствии значимого потока чуждых генов из обитающих южнее популяций isabellinus.
Таким образом, возникает вопрос, какие факторы могут быть ответственны за вполне очевидную репродуктивную изоляцию между этими двумя формами? Первым из них служит, бесспорно, пространственная изоляция их популяций, которая обеспечивается естественной преградой горных цепей Восточного Тянь-Шаня. Однако этот барьер без труда преодолевается булаными жуланами сразу же по окончании сезона их гнездования, в конце июля — начале августа. В это время взрослые и молодые особи isabellinus становятся более или менее обычными в северных предгорьях Тянь-Шаня, на юге Казахстана и в Киргизии (Шнитников, 1949, с. 479; см. также: Белялов, Березовиков 2005; Березовиков и др. 2005). Всё это заставляет думать, что важнейшим фактором репродуктивной изоляции может служить (помимо всего прочего) резкая разница в сроках начала гнездования isabellinus и phoenicuroides.
Из всего сказанного можно заключить, что гнездовой ареал туркестанского жулана пространственно изолирован от районов, населённых географическими расами буланого жулана (L. i. isabellinus, обитающего южнее, и L. i. speculigerus, гнездящегося далее к востоку). Кроме того, в зоне, где ареалы форм isabellinus и phoenicuroides подходят вплотную друг к другу (аллопатрия или парапатрия), регулярный поток генов между их популяциями отсутствует. Всё это вместе взятое позволяет считать туркестанского жулана самостоятельным видом, ре-продуктивно изолированным от буланого жулана.
Сказанное не означает, однако, возможности единичных эпизодов случайной гибридизации между туркестанским и буланым жуланами (как это описано для многих пар близких «хороших» видов — см.: Панов 1989). Такие случаи гибридизации наиболее вероятны как раз в изученном районе из-за близости ареалов интересующих нас видов сорокопутов — в силу возможности залётов особей каждого из них в область гнездования викарного вида. Один случай совместного пребывания самца L. phoenicuroides и самки L. i. isabellinus документирован О.В.Бе-ляловым (устн. сообщ., фото). Недалеко от места наших исследований, в долине реки Или, 19 мая 2008 на автомобильном маршруте протяжённостью около 20 км (Джаркент — Кундызды) этот исследователь зарегистрировал 20 особей первого вида и единственную самку второго. Тот факт, что самец кормил самку, позволяет предположить, что речь
• • «_» «_» «_» т Г*
идёт об устойчивой паре, готовой к размножению. К сожалению, дальнейшая её судьба не была прослежена.
Следует добавить, что очевидные гибриды phoenicuroides и isabellinus в музейных коллекциях весьма редки (подробнее см.: Панов 2008). Они встречаются неизмеримо реже, чем особи со смешанными признаками жуланов туркестанского L. phoenicuroides и европейского L. collu-rio. При этом, однако, видовая самостоятельность этих сорокопутов признается единогласно, а редко гибридизирующие туркестанский и буланый жуланы упорно рассматриваются западными орнитологами в качестве подвидов одного вида.
В заключение этого раздела стоит заметить, что давно назревшая процедура разделения L. isabellinus и L. phoenicuroides была бы весьма полезна и в чисто практическом плане: для устранения неясностей в данных по миграциям и зимовкам этих форм. В фаунистических сводках нередко приходится видеть такую фразу: особь определена как L. isabellinus, но подвид не указан. То же касается неясностей в этикетках, приданных музейным экземплярам (см. например: Martens, Eck 1995, p. 370).
О необоснованности и вредоносности предлагаемых изменений в устоявшейся номенклатур е буланых жуланов
Обсуждая длительную историю разногласий в становлении нынешней номенклатуры так называемого «Isabelline Shrike», Воус (Voous 1979) назвал этот процесс трудным и причудливым (capricious). В самом деле, разногласия между русскими и европейскими орнитологами относительно таксономического ранга туркестанского жулана оказываются далеко не единственными. Например, Дементьев (1954) и Пор-тенко (1960) давали неодинаковую картину номенклатуры (и географического размещения) таксона, именуемого сегодня буланым жуланом. Портенко, в отличие от Дементьева, разделял его западные популяции на два подвида: isabellinus, населяющий «полупустыни и пустыни советской Средней Азии к югу от Сырдарьи и Аральского моря до Ирана, и arenarius, гнездящийся в Кашгарии» (с. 205). Для этой второй формы Портенко использовал имя Lanius arenarius Blyth, 1846, сведённое в своё время в синоним имени Lanius isabellinus Hemprich et Ehrenberg, 1828, тогда как Дементьев справедливо придерживался только этого второго имени. Сейчас мы знаем, что «isabellinus» в понимании Портенко не существует. Описанная им область гнездования этих птиц не входит в ареал буланого жулана. Ошибка состояла в том, что пролётные и зимующие здесь особи считались гнездящимися. Множество других противоречий в понимании видовой принадлежности и таксономического ранга разных рас буланого жулана показаны в работе: Panow 1996 (с. 61, табл. 3).
Сравнительно недавно Пирсон (Pearson 2000, p. 24) ещё раз подчеркнул опасность такого рода разногласий для понимания истинного
положения вещей. Он, в частности, указал, что даже такие эксперты в систематике, как Штреземан (Stresemann 1927) и Вори (Vaurie 1959) использовали разные имена (isabellinus и speculigerus) в отношении одной и той же формы.
Тем более удивительно, что этот же автор не побоялся ещё более усугубить такого рода путаницу, предложив внести новые изменения в номенклатуру буланых жуланов, устоявшуюся, наконец, в орнитологическом сообществе. Она используется как в региональных сводках (например: Lefranc 1993; Cramp, Perrins 1993; Shirihai 1996; Fry et al. 2000), так и в монографиях, специально посвящённых сорокопутам (Panow 1996; Lefranc, Worfolk 1997).
По мнению Пирсона (Pearson 2000), типовой экземпляр, добытый Хемпричем и Эренбергом в 1828 году, принадлежит расе speculigerus, а не номинативной форме isabellinus. Поэтому, в соответствии с правилами приоритета, предлагается переименовать speculigerus в isabellinus, а isabellinus в arenarius. Можно представить себе, насколько разрушительным окажутся эти механические изменения номенклатуры для последующего изучения группы, и без того весьма запутанной в номенклатурном отношении. Нетрудно понять, какую лавину ошибок в определении пролётных и зимующих особей повлечёт такое переименование со стороны орнитологов, не знакомых в деталях со всеми тонкостями систематики этих сорокопутов. Более того, все справочники и определители, а также фундаментальные классические сводки должны будут признаны бесполезными или даже ошибочными.
В конце концов, можно было бы смириться со всеми этими негативными последствиями «реформы», если бы суждение Пирсона оказалось бесспорным. Однако дело выглядит далеко не столь очевидным. Я приведу причины моих глубоких сомнений в том, что типовой экземпляр действительно можно расценивать как принадлежащий к подвиду spe-culigerus. Прежде всего, коль скоро птица была добыта за пределами гнездового ареала этой формы (на пролёте или на зимовках, на западе Аравийского полуострова), прямого подтверждения мнению Пирсона быть не может. Иными словами, наши суждения должны опираться на детальный анализ фенотипа данной особи и на тщательном сравнении её с хорошими сериями speculigerus и isabellinus, добытыми в гнездовой период. Как это ни странно, но такое сравнение Пирсоном проведено не было (см. ниже).
Ларс Свенссон любезно предоставил мне хорошую фотографию типового экземпляра, так что я мог оценить окрасочные признаки птицы настолько хорошо, насколько позволяет визуальный анализ изображения. По крайней мере, два признака представляются мне нехарактерными для типичного speculigerus. Первый из них — это размер светлого крылового «зеркала». Из статьи Пирсона следует, что его ширина
составляет 4 мм (единственное измерение, приведённое в публикации!). Такие крошечные зеркала встречаются у гнездящихся самцов speculigerus чрезвычайно редко. Крюков (1982) измерил ширину этой отметины у 49 самцов из Забайкалья (terra typica данной формы) и Гоби. У одного из них крыловое зеркало было скрыто кроющими первостепенных маховых. Узкая отметина (в пределах 1-4 мм) присутствовала только у одного самца, у 17 экз. зеркала превышали 4 мм (максимум до 6 мм), и у 31 экз. измерения дали 7-10 мм. Опираясь на эти цифры, можно сказать, что вероятность принадлежности типового экземпляра к форме speculigerus составляет 2/49, то есть всего лишь 0.04.
Второй признак, вызывающий подозрение — это ширина уздечки. Она выглядит чересчур широкой для типичного самца speculigerus. Чёрный цвет уздечек распространяется на лоб, где правая и левая почти соприкасаются, будучи разделены только коньком клюва. У типичных самцов speculigerus эти чёрные отметины разделены палевым полем, имеющим спереди ширину всей задней части надклювья.
Здесь полезно привести результаты анализа обширных серий speculigerus, хранящихся в коллекциях Зоологического института РАН в Санкт-Петербурге. Этот анализ даёт указание на возможность гибри-догенной природы типового экземпляра. У части самцов интересующей нас формы степень присутствия чёрного у основания надклювья варьирует от заметного расширения уздечек до смыкания их на лбу. Оказалось, что такие самцы, уклоняющиеся по данным особенностям окраски от доминирующего в популяции типа (узкая уздечка, палевый лоб) встречаются в разных частях ареала в неодинаковых пропорциях. Наиболее многочисленны они в южном Алтае (Чуйская степь близ границы России с Монголией), в зоне гибридизации speculigerus с европейским жуланом L. collurio (как известно, самцы этого вида характеризуются чёрной перевязью в основании надклювья). По мере удаления от этого региона доля самцов speculigerus с избытком черноты в области лба прогрессивно падает. В Забайкалье (terra typica формы speculigerus), примерно в 1200 км восточнее гибридной зоны, такие особи вообще не найдены.
В Чуйской степи из 10 самцов избыток черноты на лбу имели 6 (60.0%), в Монголии и Джунгарии из 13 - 6 (46.2%), в Гобийском Алтае и пустыне Гоби из 9 - 2 (22.2%), в Туве из 3 - 1 (33.3%), в Забайкалье из 10 - 0 (0.0%). Всего из 45 самцов - 15 (33.3%) были с избытком чёрного на лбу.
В результате дисперсии особей из гибридной зоны такие птицы с аберрантным фенотипом могут быть встречены в разных частях Монголии (фотография одного такого самца была любезно прислана мне Ларсом Свенсоном). Анализ всего спектра изменчивости гибридоген-ных фенотипов в двух секторах зоны гибридизации L. i. speculigerus х
L. collurio (Панов, Крюков 1973; Нейфельдт 1986) заставляет предположить, что избыток черноты в основании надклювья у некоторых самцов «speculigerus» есть результат влияния генов европейского жулана. То же самое можно предположить и в отношении типового экземпляра, о котором идёт речь.
Так или иначе, вопрос о принадлежности этого экземпляра к расе speculigerus ни в какой мере не может считаться решённым. Следует подчеркнуть, что маленькое крыловое зеркало более характерно как раз для номинативной расы isabellinus (13 из 35 самцов, добытых в Кашгарии в гнездовой сезон — см.: Крюков 1982). Некоторые самцы этой формы имеют сравнительно широкие уздечки (рис. 2 в этой статье, показано стрелкой), подобно самцам speculigerus. К сожалению, в статье Пирсона отсутствуют данные по длине крыла и по общим размерам типового экземпляра, то есть тех измерений, которые необходимы для диагностики рас speculigerus и isabellinus.
Отсутствие этих данных становится понятным читателю, когда тот с изумлением обнаруживает, что автор статьи даже не держал типовой экземпляр в руках. Свои далеко идущие выводы он сделал по фотографии, присланной ему из берлинской коллекции. Я думаю, что подобная поспешность в выводах относительно экземпляра, фактически не исследованного и не сопоставленного с сериями обсуждаемых подвидов, может войти в качестве печального курьёза в историю орнитологической таксономии.
Подобное удивительное небрежение стандартными процедурами работы с коллекционным материалом осталось, очевидно, незамеченным рецензентами статьи Пирсона и редактором того номера «Bulletin of the British Ornithological Club», в котором статья напечатана. Вероятно, на странные особенности статьи Пирсона не обратил внимание и Лефранк (Lefrank 2007), который поспешил воспользоваться «новинкой» и дал «улучшенный вариант» номенклатуры в своём руководстве для бёрдвотчеров.
К счастью, Розелаар (C.S.Roselaar, который, как я полагаю, писал систематику сорокопутов для сводки Cramp, Perrins 1993) лишь мимоходом помянул об известном ему предложении Пирсона, но оставил устоявшуюся номенклатуру буланых жуланов в её привычном виде. Я надеюсь, что орнитологи и в дальнейшем будут следовать этому разумному примеру.
Я пользуюсь случаем принести благодарность коллективам Зоологического музея Московского государственного университета и орнитологического отдела Зоологического института в Санкт-Петербурге (в особенности В.М.Лоскоту, Я.А.Редькину, Е.А. Шаповал и П.С.Томковичу) за всемерную помощь при работе в музейных хранилищах этих организаций. Я также сердечно признателен Н.Н.Березовикову и А.Ф.Ковшарю за помощь в организации моих полевых работ в Казахстане в 2008 году.
Литератур а
Андрусенко Н.Н., Панов Е.Н. 1993. Гибридизация между европейским Lanius collurio L. и туркестанским L. phoenicuroides Schalow жуланами в Северном Казахстане // Проблемы вида и гибридизация у позвоночных. М.: 204-208.
Белялов О.В., Березовиков Н.Н. 2005. Кашгарский жулан - гнездящийся вид фауны Казахстана // Каз. орнитол. бюл. 2004: 182-183.
Березовиков Н.Н., Винокуров А.А., Белялов О.В. (2005) 2008. Птицы горных долин Центрального и Северного Тянь-Шаня // Рус. орнитол. журн. 17 (395): 35-57, (396): 67-93, (397): 99-122, (398): 135-149, (399): 163-190, (400): 203-223, (401): 235-265.
Дементьев Г.П. 1954. Семейство сорокопутовые Laniidae // Птицы Советского Союза. М., 6: 5-57.
Коблик Е.А., Редькин Я.А., Архипов В.Ю. 2006. Список птиц Российской Федерации. М: 1-281.
Корелов М.Н. 1970. Семейство сорокопутовые // Птицы Казахстана. Алма-Ата, 3: 364399.
Крюков А.П. 1982. Изолирующие механизмы и систематика мелких палеарктических сорокопутов (Lanius, Aves). Дис. ... канд. биол. наук. М: 1-217 (рукопись).
Крюков А.П., Панов Е.Н. 1980. О возможности гибридизации кашгарского жулана Lanius i. isabellinus Hempr. et Ehrenb. и туркестанского жулана L. phoenicuroides Schalow // Зоол. журн. 59: 1378-1387.
Нейфельдт И.А. 1978. Послегнездовая линька восточноазиатского сорокопута (Lanius cristatus Linnaeus) // Тр. Зоол. ин-та АН СССР 68: 176-227.
Нейфельдт И.А. 1986. Из результатов орнитологической экспедиции в юго-восточный Алтай // Тр. Зоол. ин-та АН СССР 150: 7-73.
Панов Е.Н. 1989. Гибридизация и этологическая изоляция у птиц. М.: 1-510.
Панов Е.Н., Крюков А.П. 1973. Дивергенция, изолирующие механизмы и гибридизация в группе сорокопутов-жуланов (Lanius, Aves) // Зоол. журн. 52: 1683-1697.
Панов Е.Н. 2008. Сорокопуты (семейство Laniidae) мировой фауны: экология, поведение, эволюция. М.: 1-650.
Портенко Л.А. 1960. Семейство Laniidae // Птицы СССР. Л., 4: 185-207.
Степанян Л.С. 1978. Состав и распределение птиц фауны СССР. Воробьинообразные Passeriformes. М.: 1-390.
Степанян Л.С. 1990. Конспект орнитологической фауны СССР. М.: 1-728.
Судиловская А.М. 1936. Птицы Кашгарии. М.; Л.: 1-124.
Шнитников В.Н. 1949. Птицы Семиречья. М.; Л.: 1-665.
Cramp S., Perrins C.M. (eds.) 1993. Family Laniidae, Shrikes // The Birds of the Western Palearctic. Oxford Univ. Press., 7: 433-552.
Fry C.H., Keith S., Urban E.K (eds). 2000. The Birds of Africa. London, 6: 1-724.
Kryukov A.P. 1995. Systematics of small Palearctic shrikes of the «cristatus group» // Proc. Western Foundation of Zoology 6, 1: 22-25.
Lefranc N. 1993. Les pies-grieches d'Europe, dAfriquedu nord et du Moyen-Orient. Paris: 1240.
Lefranc N. 2007. La Pie-grieche isabelle Lanius isabellinus: taxonomie, identification, statut in France // Ornithos 14, 4: 201-229.
Lefranc N., Worfolk T. 1997. Shrikes: a Guide to Shrikes of the World. Pica Press: 1-192.
Ludlow F., Kinnear N.B. 1933. A contribution to the ornithology of Chinese Turkestan // Ibis 3: 240-259, 440-473, 658-694.
Martens J., Eck S. 1995. Towards an ornithology of the Himalayas: systematics, ecology and vocalization of Nepal birds // Bonner Zool. Monogr. 38: 1-445.
Panow E.N. 1996. Die Würger der Paläarktis // Die Neue Brehm-Büherei 557: 1-230.
Pearson D.J. 2000. The races of the Isabelline Shrike Lanius isabellinus and their nomenclature //Bull. Brit. Ornithol. Club 120, 1: 22-27.
Sharpe R.B. 1891. Aves. Scientific results of the Second Yarkand Mission. London: 1-154. Shirihai H. 1996. The birds of Israel. London: 1-876.
Stegmann B. 1930. Über die Formen der palaearktischen Rotrüücken- und Rotschwanzwürger und deren taxonomischen Wert // Ornithol. Monatsber. 38, 4: 106-118. Stresemann E. 1927. Die Wanderungen der Rotschwanzwürger (Formenkreis Lanius cris-
tatus) // J. Ornithol. 75: 68-85. Vaurie Ch. 1959. The birds of the Palearctic fauna. Passeriformes. London: 1-762. Voous K.H. 1979. Capricious taxonomic history of Isabelline Shrike // Brit. Birds 72, 12: 573578.
Ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2017, Том 26, Экспресс-выпуск 1464: 2677-2678
О зимних встречах туркестанского вяхиря Columba palumbus casiotis, зимородка Alcedo atthis и скворца Sturnus vulgaris в урочище Карачингиль (устье реки Тургень в среднем течении реки Или)
И.А.Бевза
Второе издание. Первая публикация в 2012*
Впервые на зимовке вяхирь Columba palumbus отмечен в Кара-чингиле зимой 2003/04 года, но подвидовая принадлежность птиц не была определена (Бевза 2006). Позже выяснилось, что на зимовке встречаются птицы номинативного подвида C. p. palumbus, а на гнездовании - туркестанские вяхири C. p. casiotis (Бевза 2007, 2011). Обычно туркестанские вяхири отлетают на юг в конце сентября — начале октября, а прилетающие на зимовку птицы северного подвида появляются в конце ноября — середине декабря. Пара туркестанских вяхирей наблюдалась с 8 ноября по 8 декабря 2012 среди зимующих клинтухов Columba oenas. Первые вяхири номинативного подвида отмечены 13 декабря, они остались здесь на зимовку. Птицы разных подвидов хорошо отличаются по цвету пятен на боках шеи.
По наблюдениям прошлых лет зимородок Alcedo atthis встречался в первой декаде декабря 2005 и 2007 годов, при тёплом бесснежном начале зимы (Бевза 2011). Среди заснеженных берегов реки Тургень в 3 км севернее Кульджинского тракта 10 декабря 2012 встречен охотящийся зимородок. Это дополняет список нерегулярных зимних встреч
* Бевза И.А. 2012. О зимних встречах туркестанского вяхиря, зимородка и скворца в урочище Карачингиль (устье реки Тургень в среднем течении реки Или) // Selevinia 2012: 176-177.
