CC BY
40А. В. КЮХЛЕР
КАРТЫ РАСТИТЕЛЬНОСТИ, ИХ ЗНАЧЕНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ:
КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Акад. В. Б. Сочава (1962, 1967) убедительно показал, что карты растительности в кругу тематических карт имеют отнюдь не меньшее значение, чем геологические и почвенные. К сожалению, эта истина до сих пор не всеми признается.
Еще сравнительно недавно приходилось доказывать необходимость составления карт геологического строения и почвенного покрова. В настоящее время в Геологической службе США (и в других странах) картографирование рассматривается как неотъемлемая обобщающая часть работы. Такое же положение занимает почвенное картографирование в деятельности Службы охраны почв США. Надо надеется, что государственные организации вскоре осознают и значение картографии растительности, заслуживающей материальной поддержки и нормализации в организационном отношении.
В этой связи своевременно рассмотреть некоторые общие вопросы картографии растительности, что и составляет содержание настоящей статьи.
1. СТРУКТУРА РАСТИТЕЛЬНЫХ СООБЩЕСТВ И КАРТЫ РАСТИТЕЛЬНОСТИ
Растительность может быть определена как мозаика растительных сообществ, присущих ландшафтам. Ветер, птицы и другие агенты распространяют семена беспорядочно по всему ландшафту, но, как только семя достигает земной поверхности, ничто не является больше случайным. Каждый вид выживает только на месте, которое находится в пределах ареала его приспособляемости. В природе каждый вид имеет не один, а много «пределов выживания» в зависимости от разных факторов среды. Пределы выживания могут меняться по сезонам и в разные онтогенетические фазы. Вопрос далее осложняется проблемой конкуренции, которая может резко уменьшить шансы того или иного вида выжить. Г. Элленберг (ЕПепЬе^, 1956) показал, что реакция вида на свойства почвы изменяется в зависимости от типа и степени конкуренции. Поэтому в растительном сообществе каждый составляющий его вид согласован (гармонирует) с основными признаками биотопа и со всеми свойствами конкурирующих видов. Его связи с сообществами животных и абиотической средой в биогеоценозе показаны на схеме (по Ш)\уе, 1961).
Биоценоз-
Биогеоценоз_ (экосистема) -
Биотоп-
-Фитоценоз (растительное
сообщество) -Зооценоз (сообщество животных) -Микробоценоз (сообщество микробов)
-Климатоп
-Эдафотоп
Для данного типа биотопа характерен только один тип фитоценоза, являющийся климаксовым. Биогеоценоз как единство существует в тонко сбалансированном динамическом равновесии. Нет ничего случайного в географическом распространении биогеоценозов в ландшафте.
Если естественная растительность нарушена, растительные сообщества различных серийных фаз могут быть относительно кратковременными (КйсЫег, 1969), но даже в этом случае направление сукцессии предопределено эколого-фитоценотическими факторами и не является случайным. В противоположность естественной растительности фитоце-нозы культурной растительности, которые могут и будут встречаться в данном биотопе, по-видимому, численно не ограничены. В действительности, однако, даже они не безграничны.
Часто говорят, что биогеоценоз так сложен, что он не поддается всем попыткам описать его с математической точностью. Природа биогеоценоза позволяет, однако, рассматривать растительное сообщество не только как отдельную часть биогеоценоза, но и как чуткий индикатор физических и химических условий биотопа. Логический вывод поэтому таков: возможно выявить абиотические факторы и свойства ландшафта
2 Геоботаническое картографирование. <и197______________17
и их значение для жизни растений путем изучения карты растительности. Это заключение является тем более значительным, что оно применимо ко всем масштабам карт. Известно, что некоторые черты биотопа оказывают более сильное влияние на характер фитоценоза, другие менее. Поэтому, если масштаб карты очень мелок, выявляются только основные климатические черты, связанные с обобщенными типами растительности и крупными растительными формациями мира. По мере того как увеличивается масштаб карты, может быть вскрыто все больше и больше деталей. При очень крупных масштабах картографирования растительности отдельные фитоценозы и их подразделения указывают нам на тончайшие вариации экологической среды в пределах биотопа. Это придает картам растительности очень многостороннее значение.
Основное назначение карт растительности — показ географического распространения фитоценозов в ландшафте. Тому, кто не знаком с сущностью карт растительности, часто трудно понять, что карта растительности — это не просто картографический вариант аэроснимка. Последний часто показывает не более чем использование земель, отражая в одном месте поля, в другом — пастбища или леса. Карты использования земель ценны, но это не карты растительности. По ним нельзя судить о растительности, ее структуре или ее флористическом составе. Они ничего не говорят нам о качестве и условиях пастбища, его пищевой ценности, продуктивности, допустимой пастбищной нагрузке и его долговечности как пастбищного угодья.
При составлении карты растительности необходимо произвести много исследований, чтобы понять характер растительности и ее место в ландшафте и воплотить результаты полевых наблюдений в осмысленную ор-динацию или классификацию. Установленные единицы растительности должны быть легко опознаваемы, а правильность их выделения доступна проверке другими лицами. Необходимо выявить сложные отношения между этими единицами и соответствующими свойствами биотопа. Если рукописную карту требуется уменьшить и содержание ее при этом должно быть генерализовано, то особое внимание необходимо уделить установлению правильных соотношений между генерализуемыми единицами растительности. При обобщении последние следует комбинировать в более общие таксоны интегрального значения. Следовательно, карта растительности представляет совсем другой уровень, чем аэроснимок или карта использования земель. Это научный инструмент, для создания которого требуются основательные исследования.
2. НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ
Одна из причин, заставляющая доказывать значение карт растительности, заключается в программах и методике обучения студентов составлению и использованию карт растительности. Например, в наиболее значительных геологических учебных заведениях Соединенных Штатов студенты знакомятся с геологическими картами начиная с первого курса лекций по геологии. Они учатся читать и интерпретировать эти карты, а также пользоваться ими. В последующем программа обучения включает самостоятельное картирование в поле. Ко времени, когда студент-геолог заканчивает свое университетское образование, он не только знаком с картами и техникой их составления и применения, он также совершенно убежден в их ценности и в значении картографического метода в геологии.
В противоположность сказанному геоботаник-картограф в процессе подготовки встречает большие трудности. Ботанические курсы любого уровня не всегда читаются людьми, подготовленными в области карто-
графии. Тематические карты считаются сферой географов и их составление предоставляется им. Ботаники редко используют карты и даже иногда смешивают карты растительности с картами ареалов видов. Только в редких случаях они знают, как составить карту и понимают ее необходимость. В результате ни начинающие, ни более преуспевшие старшие студенты-ботаники не знакомятся с картами растительности. До некоторой степени лучше обстоит дело в курсах экологии. Студенты в процессе изучения экологии могут ознакомиться с такими картами, как карта растительности Соединенных Штатов или геоботаническая карта Советского Союза. Они имеют возможность при этом сравнивать карты растительности и климата. От студентов-ботаников редко требуют самостоятельного составления карты растительности.
В области географии в университетах США положение такое же плохое. Растительность как объект изучения, складывающийся из отдельных растений, географы считают сферой ботаников. Они имеют малую ботаническую подготовку и избегают латинских названий, которые они не могут запомнить и не решаются произносить. Обычно географ получает поверхностное знание о растительности в начальном курсе и редко совершенствует его. Ботаники предоставляют составление карты растительности географам лишь потому, что речь идет о картах. Географы в свою очередь адресуют карты растительности ботаникам потому, что дело касается растительности. В результате как составление, так и использование карт растительности находятся в пренебрежении.
Существует порочный круг: необученные и неинформированные студенты становятся преподавателями и не способны научить своих слушателей необходимой технике составления и приемам использования карт растительности. Таким образом, последующие студенты остаются такими же неосведомленными в области картирования растительности, как и их предшественники.
Имеются, конечно, некоторые различия между геологическими картами и картами растительности. Геологическая карта показывает распространение единств, которые могут быть ясно различимы (например, пермский песчаник) и имеют ясные границы. Границы растительности, наоборот, часто неопределенны и представлены более или менее широкими переходными полосами. Континуумы еще больше усложняют разграничение подразделений растительности. Геологическая карта служит всем геологам независимо от того, заинтересованы ли они в структуре, стратиграфии, литологии или их многообразном применении в горном деле, добыче нефти, в строительстве железных дорог и др. В последнее время не довольствуются одной геологической картой, а составляют ли-тологическую, стратиграфическую, тектоническую и другие карты. Растительность также можно картографировать многими путями в зависимости от конечной цели, которой должна служить карта. Структура биогеоценоза так сложна, что только отдельные признаки его могут быть показаны на карте. Так, фитоценолог может всесторонне картировать растительность, показывая различные аспекты структуры и флористического состава, включая и динамические черты растительности. Лесовода, однако, интересует древостой, т. е. только одна синузия, в то время как овцевод имеет дело также с одной синузией, но отличной от первой. Карты растительности, составленные для лесовода, овцевода и фитоцено-лога, могут поэтому существенно различаться, даже если они показывают растительность одной и той же территории. Кроме того, растительность склонна к изменениям во времени. Так, сезонные аспекты растительности должны быть приняты во внимание исследователями, составляющими карты растительности. Это особенно верно для крупномасштабных карт, при создании которых иногда необходимо картировать расти-
тельность два, или, возможно, три раза в вегетационный сезон. (В конце года многие растительные сообщества не могут быть картированы, так как большинство растений нельзя назвать или даже заметить). Например, травяная синузия может полностью исчезать в период покоя, и это является характерным как для холодных сезонов высоких широт, так и для сухих сезонов низких широт. Далее, растительность легко изменяется человеком, в противоположность геологическим особенностям территории, которые человек не может контролировать. Культурная растительность местами бывает крайне неустойчивой; она может быть здесь сегодня и исчезнуть завтра. Карты культурной растительности могут поэтому устареть даже раньше, чем они опубликованы.
Но геологи тоже встречаются со сложными картографическими проблемами. Геоботаник-картограф имеет большое преимущество — возможность полностью видеть объект исследования, тогда как геологи зависят от обнажений, шурфов и т. п. Они должны при составлении карт проводить интерполяцию данных наблюдений, полученных на отдельных точках.
Почвоведы сталкиваются с подобными проблемами, и хорошо известно, что они часто полагаются на распространение подразделений растительности, чтобы провести границы типов почв.
Могут спросить, являются ли организации, подобные Геологической службе или Службе охраны почв, единственными организациями, широко практикующими картирование? Имеются ли подобные организации, картирующие растительность? В Соединенных Штатах Служба леса является основной организацией, осуществляющей картирование растительности. Можно назвать также Бюро землеустройства и Военно-инженерный корпус и др. Лесная служба обычно ограничивает свою деятельность только лесными территориями, да и на них картирует лишь древесный ярус растительности. Масштаб часто средний или мелкий, что при неизбежной генерализации допускает относительно небольшую детализацию. В результате карты Службы леса не особенно всеобъемлющи по содержанию и не удовлетворяют полностью даже лесоводство. На них показана обычно ныне существующая растительность.
Имеются, однако, некоторые представляющие интерес отклонения. Растительность Калифорнии картируется систематически Юго-Западной лесной и пастбищной экспериментальной станцией. Первоначально этой станцией составлялись карты в масштабах 1 : 125 ООО и 1 : 62 500, на них контуры растительности показывались цветом, положенным на топографическую основу. Карты имели большой успех, но они были дороги. Теперь растительность вместе с почвами изображается на планиметрических «синюшках» (blue-line maps) м. 1 : 31680. При этом картируются травяные сообщества и одновременно по хозяйственным признакам пастбища. Таким образом, заметно увеличилось значение этих карт против первоначального. Масштаб 1 :31680 является наиболее крупным масштабом, обычно используемым Лесной службой. Планиметрические карты в этом масштабе имеются для лесов экстенсивных территорий.
3. НАПРАВЛЕНИЕ РАБОТ
Обзор развития современного картографирования растительности показывает, что в наш век прагматизма научных исследований действует основная тенденция — достижение возможно большей эффективности. При этом под эффективностью подразумевается максимум полезности применительно к определенной цели. Карты растительности, как известно, могут служить очень разнообразным целям. Эффективности картографии растительности благоприятствует прогресс в области техники и технологии составления карт.
В некоторых отношениях современные цели не отличаются существенно от целей, которые преследовались при картосоставлении 40— 50 лет назад. Но сейчас карты растительности используются в таких областях, которые в прошлом казались совсем не связанными с геоботанической картографией. Для того чтобы установить современные тенденции, необходимо рассмотреть состояние картирования растительности с учетом опыта за период последних десятилетий этого столетия. При этом нет необходимости подробно останавливаться на истории картирования растительности. Полезнее определить направление дальнейшей эволюции.
В течение столетия опубликовано очень большое число карт растительности. Об этом свидетельствует Международная библиография карт растительности (КисЫег, 1965, 1966, 1968). Пионеры проложили новые пути в нашей области, а мы учились и учимся на ошибках прошлого. Постепенно наши карты растительности становятся все более совершенными и полезными. Мы хорошо ориентируемся в спорных вопросах и нашли пути их решения, обеспечивающие желаемые результаты.
Существует два основных типа карт растительности: карты растительности в узком смысле и фитоэкологические карты. Оба названных типа имеют свои преимущества и нет необходимости считать, что один должен быть предпочтен другому. Методы составления обоих типов карт за последние годы существенно усовершенствовались. Сейчас в области картографирования растительности может быть отмечена ярко выраженная тенденция составлять карты на строго научной основе. Необходимость объективного и научного подхода осознается все больше и больше. Если карта растительности должна служить орудием научного исследования, то авторы должны быть последовательны и логичны. Создавать карты надлежит при помощи методов, которые могут быть испытаны к повторены другими. Это означает также, что в дальнейшем недопустимо строить легенду карты на принципах утилитаризма. Конечно, карта растительности должна служить практической цели. Однако заключенная в ней практическая информация может быть надежна лишь в том случае, когда она извлекается из научно составленных карт растительности. Любой другой подход очень легко ведет к неверному толкованию содержания карты и ошибочным выводам. Кроме того, «утилитарные» карты очень ограничены по содержанию и поэтому трата на их составление средств, времени и энергии не оправдывается.
Указание на два главных пути составления карт растительности не означает, что нет других подходов к картосоставлению. Они имеются, но карта растительности в узком смысле и фитоэкологическая карта являются наиболее значимыми с научной точки зрения. Оба типа карт допускают ряд вариаций.
4. КАРТЫ РАСТИТЕЛЬНОСТИ В УЗКОМ СМЫСЛЕ
Составление карт путем показа исключительно признаков самой растительности ведет к созданию карты растительности в узком смысле. Все картируемые признаки на этих картах являются фитоценотическими. Логическая основа таких карт следующая.
Растительность должна характеризоваться по своим собственным признакам и только по ним; только они уместны, допускают высокую степень точности и позволяют производить обоснованные сравнения. Возможно характеризовать растительность разными способами, но нетрудно выбрать удовлетворяющий нас подход и затем последовательно применять его по отношению к картируемой растительности так, чтобы каждый фитоценоз был сравним с другими. Основываться ли при этом на физиономических и флористических чертах вместе взятых или
учитывать их порознь — вопрос картографической техники, который не составляет проблемы. Примеры карт растительности в узком смысле были опубликованы А. В. Кюхлером (КйсЫег, 1956, 1967а).
Карты растительности в узком смысле отвечают на вопрос, какие фитоценозы встречаются, где и на какой площади. Это, конечно, основное. Объяснить распространение фитоценозов экологически — другой вопрос, который должен решаться после того, как карта растительности полностью завершена. Непозволительно показывать особенности местообитания на карте растительности в узком смысле. В любом случае только крайне малая часть их может найти отражение на карте. Большинство будет упущено и это может вызвать неверные толкования, ошибки в суждении, особенно опасные при генерализации. Только после того, как карта растительности в узком смысле готова, можно успешно определить, до какой степени данные о распространении фитоценозов можно согласовать с конкретными признаками среды, при условии, если доступна необходимая информация.
Каждый фитоценоз всесторонне отражает характер биогеоценоза, независимо от химических и физических свойств местообитания. Кроме того, компоненты биогеоценоза взаимодействуют и, качественно изменяясь, влияют друг на друга. Если одно слагаемое биогеоценоза изменяется, то и другие могут измениться также, и часто при этом невозможно установить точную причину и направляющую силу процессов, идущих в биогеоценозе. Это обстоятельство, по нашему мнению, заставляет в первую очередь составлять карты растительности в узком смысле и по возможности с наибольшей детализацией и точностью. Фитоэколо-гические карты — это последующий этап изучения растительности картографическим методом.
5. ФИТОЭКОЛОГИЧЕСКИЕ КАРТЫ РАСТИТЕЛЬНОСТИ
Второй путь составления карт растительности основывается на идее, что растительные сообщества есть функциональные части биогеоценозов, а поэтому идеалом является картирование последних. Отразить на карте все свойства биогеоценоза из-за их крайней сложности невозможно. Однако некоторые признаки комплекса могут доминировать над другими. Например, высокий уровень грунтовых вод может так значительно влиять на все другие признаки субстрата, что, по крайней мере внешне, кажется, что он один контролирует характер и распространение фитоценозов, свойственных этому месту. В результате авторы многих карт растительности вводят подобные доминирующие признаки в содержание своих карт, так как считают, что они посредством этого помогают читателям понять закономерности распространения фитоценозов. Другими словами, они желают показать пространственное расположение типов растительности и в то же время объяснить его экологически. Это обычно достигается одним из трех путей.
а) Картирование с учетом одного свойства местообитания. Автор выбирает один особенно значительный признак среды и располагает в легенде все фитоценозы согласно увеличению (или уменьшению) значения этого признака.
б) Картирование с учетом нескольких свойств местообитания. Автор выбирает несколько доминирующих признаков биотопа и называет их в легенде вместе с приуроченным к ним фитоценозом.
в) Картирование с учетом всех выявленных свойств местообитания. Автор показывает на карте все присущие местности биогеоценозы так полно, как это возможно; он дает обобщающие фитоэкологические карты. На практике допускаются вариации вышеупомянутых путей картографирования и переходы между ними.
5i. Карты растительности, построенные с учетом одного признака
местообитания
Свойство местообитания выбирается, исходя из предположения, что различные признаки биотопа не равнозначны и один из них может иметь наибольшее экологическое значение. Например, высокая степень засоленности почвы нередко доминирует над другими признаками местообитания. Это может быть определяющим фактором распространения фито-ценозов в ландшафте. Даже при устойчивости доминирования тот или иной признак местообитания не однороден на большом пространстве и его вариации неизбежно сказываются на растительности. Растительные сообщества обычно отражают степень интенсивности, с которой доминирующий фактор влияет на растительность. Поэтому, когда автор карты растительности составляет легенду, он располагает фитоценозы изученной им территории в последовательности, показывающей возрастание (или уменьшение) воздействия доминирующего признака среды.
Во всех таких случаях авторы, по-видимому, устанавливают прекрасные корреляции, демонстрирующие, но крайней мере внешне, что только один признак среды достаточен, чтобы объяснить географическое распространение фитоценозов в ландшафте. Так, И. Унгар (Ungar, 1965) успешно установил для одного из районов штата Канзас связь разнообразных растительных сообществ с различиями в засоленности почв. Другая система связи была дана JI. Холдриджем (Holdridge, 1959), который выявлял связь основных физиономических типов Гватемалы с двумя климатическими перемепными: осадками и биотемпературой. Корреляция устанавливалась JI. Холдрпджем по графику, показывающему изменение растительности в зависимости от значений условий среды.1
Если фитоценозы в легенде располагаются в порядке возрастания влияния данного признака среды, то предполагается, что они отличаются друг от друга в результате изменения значения этого признака. Означает ли это, что все другие показатели биогеоценозов можно игнорировать? Или, другими словами, означает ли работа И. Унгара, что сопоставление с несколькими признаками среды дало бы те же самые единицы растительности, если бы при этом была игнорирована засоленность? Очень возможно, что дело обстоит именно так, поскольку биогеоценоз целостен. Физика почвы, химия почвы и почвенная биота как-то реагируют на доминирующий фактор — они действуют согласованно. В действительности, однако, большая часть признаков среды обычно игнорпруется просто потому, что информации о них нет или она недостаточна.
Читатель экологической карты растительности, построенной с учетом одного фактора местообитания, должен иметь в виду одно важное обстоятельство: возрастающее значение принятого во внимание признака среды ведет к изменению растительности, но одни только числовые показатели фактора не объясняют изменення в структуре и флористическом составе отдельных фитоценозов. Это объяснение может быть найдено только при анализе биогеоценоза в целом. Засоленность почвы может быть выше на одном участке и ниже на другом, но высокие и низкие значения засоленности всегда влияют совместно с другими факторами среды- Изменения в растительности логически следуют за любым изменением засоленности почвы, но структура образовавшихся в результате этого сообществ является следствием воздействрш не только засоленности, но и всех других факторов, действующих одновременно.
1 См.: В. В. Липатова. Система растительных формаций мира Холдриджа и их картографирование. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1969. Д., 1969, стр. 59—68. (Прим. ред.).
5г. Карты растительности, составленные с учетом нескольких признаков местообитания
Учет ботаником-картографом нескольких признаков местообитания основан на идее, что в различных частях ландшафта доминирующими являются разные экологические факторы. При этом картограф пытается определить доминирующие условия среды для каждого биотопа отдельно. В результате различные номера легенды включают ссылки на механический состав почвы, ее химизм, водный режим и т. д. в зависимости от того, чем удобнее воспользоваться. При этом они перестают быть строго сравнимыми, так как в разных номерах легенды даются ссылки не на один и тот же фактор экологической среды.
Подход с учетом многих свойств местообитания легко применяется к любым масштабам, и читатели карт растительности обычно ценят этот подход, так как он дает представление об основных факторах распространения фитоценозов в пространстве. Карта растительности Флориды, составленная Д. Дэвисом (Davis, 1967), иллюстрирует применение этого метода.
При сравнении двух методов построения легенды фитоэкологических карт: с учетом одного признака местообитания и учетом многих его свойств, сторонники второго отвергают первый на основании того, что градуировка значений признака местообитания может быть приемлемой при составлении легенды лишь в тех случаях, когда показатели того или иного фактора высоки. С другой стороны, при низких уровнях доминирующего фактора шкала не пригодна для использования ее при построении легенды.
5з. Обобщающие фитоэкологические карты растительности
Последний тип фитоэкологических карт растительности — обобщающие карты. На них отражено несколько главных черт биогеоценоза, определяющих характер растительности. Авторы таких карт встречают трудности, возникающие в результате крайней сложности структуры любого биогеоценоза. Приходится руководствоваться растительностью и биотопами изучаемой территории и соответственно основывать содержание карты на свойствах различных компонентов биогеоценозов. Не прихоть авторов, а превалирующие местные условия диктуют выбор наиболее существенных факторов среды.
Как и следует ожидать, этот метод решения проблем картирования и классификации отражает местные условия, в зависимости от которых находится содержание легенды карты.
Сложность строения биогеоценозов заставляет авторов выбирать. Они не могут представить полный перечень характеристик условий местообитаний и ограничиваются перечислением для каждого фитоценоза нескольких факторов вместо одного. Получаются расширенные описания местообитаний картируемых сообществ, которые могут быть сделаны очень систематично и даже в табличной форме.
Фитоэкологические карты с легендами в форме таблиц гарантируют читателю, что каждый аспект среды рассматривается равнозначно для каждого фитоценоза, показанного на карте. Это делает все номера легенды строго сравнимыми и значительно увеличивает ценность карты. Остается только неясной относительная важность перечисленных факторов среды. Не ведет ли последовательность в перечислении факторов среды к затушевыванию значения наиболее важного или доминирующего фактора среды? Не является ли табличная форма легенды рамками, сужающими возможности ярко оттенить экологические связи сообществ?
Опасность реальна, но опытный геоботаник-картограф может свести ее до минимума, если не избегнуть совсем. Например, повсюду, где авторы выявили доминирующий фактор среды, они могут показать его в таблице особым шрифтом и этим способом указать читателю его большое значение. Несколько самых интересных примеров фитоэкологических карт приведено ниже. Они расположены в порядке уменьшения масштабов и показывают особенности таких карт и присущие им различия в зависимости от особенностей биогеоценозов, растительность которых картировалась авторами.
1. Argent-sur-Sauldre, 5 Sud, Cologne. 1:10ООО. (Godron, 1962)
а) Фитоэкологическая карта
Растительность: четыре главные группы типов растительности: 1) леса и пустоши; 2) травяная растительность; 3) фитоценозы на культурных землях; 4) водные и прибрежные фитоценозы. Каждая группа описывается в очень общих терминах, например лес, пустошь и т. д., и подразделяется на экологические единицы, которые характеризуются видами нижних синузий.
Почва: семь классов гумндности (влажности почв), изредка дополненные следующими характеристиками: тенденция к оподзолнвашио, заболачиванию, опесчаниванию, деградации и т. д.
б) Карта использования земель
Растительность: четыре главные группы типов растительности: 1) леса, 2) пустоши, 3) травяные угодья культивируемые, 4) сборная (болота, озерные берега и др.). Только для лесов и пустошей приводится четырнадцать физиономических типов, например хвойные вечнозеленые, широколиственные листопадные и т. д., с тремя классами сомкнутости и шестью классами высоты, доминирующие виды и сведения о динамике.
2. Upper Cheyenne river basin map. 1:125 000. (1956)
Растительность: физиономические типы, например злаки, травянистые полыни, хвойные, кустарниковая заросль из Sacrobatus vermiculatus, широколиственные листопадные деревья и т. д. Каждый тип в дальнейшем характеризуется тремя главными видами.
Почва: пять классов механического состава и три класса глубины гумусового слоя; пять классов проницаемости подпочвы; четыре типа подстилающих пород (песчаник, сланец, известняк, глина). Каждый тип почвы характеризуется всеми этими показателями.
Местообитания: тринадцать типов, таких как отмель, обычные плакоры, возвышенность, засоленная низменность, подвижные песчаные холмы и т. д.
Топография: шесть классов склонов, выраженных в градусах.
Примечание. Каждый выдел карты описывается комплексно, т. е. все перечисленные выше типы информации обозначаются формулой в виде дроби, где каждый тип информации занимает определенное место.
3. Carte phyto-écologique de la Tunisie septentrionale.
1: 200 000. (Gounot and Schoenenberger, 1965)
Растительность: серии (потенциальная естественная растительность, замещающие сообщества), обычно разделенные на экологические единицы. Каждая из этих единиц характеризуется одним или более видами. Большинство экологических единиц имеет варианты, отличающиеся своими видами.
Климат: четыре класса влажности: влажный, субаридный (два), аридный; три класса температуры: средний минимум самого холодного месяца меньше 4.5° С, 4.5-7° С и более 7° С.
Почва: механический состав и такие типы, как аллювий, коллювий, мергель, глина.
Врезки. 1 : 1 000 000.
Растительность (потепциальная естественная растительность) : восемь типов, охарактеризованных одним-тремя видами каждый, и один тип галофитный.
Климат: тот же, что выше, но дан более обобщенно.
Отдельная врезка для осадков: девять классов, выраженных в миллиметрах.
Геология: четырнадцать классов, некоторые из них разделены.
Почва: тридцать шесть типов, различно сгруппированных.
4. Land systems of the Hunter valley area. 1: 253 440.
(Galloway, Story and van de G г a a f, 196 3)
Растительность: физиономические типы, часто с флористическим уточнением, например саванновое редколесье с самшитом, эвкалиптом и железным деревом, обычно разреженное и осветленное; сухие склерофильные леса, густые кустарники, редкий наземный покров; эвкалиптовые субальпийские редколесья или влажные склерофильные леса.
Климат: среднегодовые осадки в дюймах.
Почва: различные типы, например скелетная почва, солонцы, деградированные черноземы, выщелоченные красноземы, постоянно влажные или мокрые черные торфянистые луговые почвы и т. д.
Литология: литологические типы, такие как гранит, известняк, лавы, сланец, песчаник и т. д.
Топография: основные типы рельефа, как например неровный, волнистый, холмистый, плато и т. д. Каждый тип далее уточняется в каждом номере легенды.
Карта-врезка растительности, составленная Р. Стори. 1: 750 ООО.
Двенадцать флористических и (главным образом) физиономических единиц, например эвкалиптовый влажный склерофильный лес, эвкалиптовое саванновое редколесье с самшитом и т. д. Несколько единиц без флористических указании: пустошь, дождевой лес, болото и т. д. Для каждой единицы даны доминирующие виды деревьев и приведено описание наземного покрова, например элементы пустотной растительности, разреженный злаковый покров из Dichanthium, Aristida и Themeda, пятнистые или редкие злаки и другие травы и т. д. Имеется шесть внемасштабных знаков для видов злаков или комбинации их и один знак для несклерофильных кустарников.
Карта-врезка почв, составленная Р. Графом. 1 : 750 ООО.
Четыре ассоциации почв, каждая из них разделена на три-пять единиц. Каждая единица показывает детали, например подзолы (humus-iron) и песчаные эоловые регосоли; подзолы (humus-iron) внутренних дюн с некоторыми луговыми и кислыми болотными почвами в депрессиях и желтовато-белые зернистые эоловые регосоли вдоль берега на песчаных наносах; подзолистые почвы на пермских сланцах и песчаниках и т. д.
5. Ubersichtskarte der natürlichen Vegetationsgebiete v о n В а у e г п. 1 : 500 000. (S е i Ь е г t, 1966)
Растительность (потенциальная естественная растительность): десять формационных областей, например область альпийской и субальпийской растительности, область еловых и чернично-пихтовых лесов, дубово-грабовая область и т. д. Каждая из них делится на многочисленные ассоциации в смысле И. Браун-Бланке, иногда с дальнейшими подразделениями.
Высота над уровнем моря: различные высотные зоны (в метрах над уровнем моря).
Геология: литология материнских пород.
Почва: 1) механический состав, 2) тип почвы.
Систематическое расположение легенды в табличной форме таково, что сведения о высоте, геологии, механическом составе и типе почвы даются для каждой единицы растительности.
6. Alaska vegetation. 1:2500 000. (Spetzmann, 1963)
Растительность: девять физиономических пли физиономическо-флористи-ческих типов, например высокий вечнозеленый еловый лес, болото с низким кустарником и т. д.; каждый тип имеет детальное описание высоты и сомкнутости доминирующих впдов. Нижние спнузии даны более обобщенно, например мхи, высокие кустарники, травы, пушица, ивняк и т. д.
Топография: склон и экспозиция; высота над уровнем моря; иногда тип ландшафтов, например вулкан, морена.
Почва: вечная мерзлота и различные степени дренажа.
Приведенные фрагменты легенд фитоэкологичеких карт показывают, что у авторов нет единого взгляда на то, что составляет наиболее важные
черты внешней среды растительности. Поэтому отсутствует и единообразие при построении легенд. В высоких широтах на Аляске экспозиция и вечная мерзлота оказывают решающее влияние на растительность. В Тунисе контролирующее влияние имеют степень аридности и зимние температуры. При построении легенды каждой фитоэкологической карты необходимо учитывать местные условия для того, чтобы наиболее эффективно донести до читателя то, что характеризует экологию растительности и определяет распространение ее типов.
В ряде случаев авторы пытаются дать больше информации, чем может содержать одна карта. Поэтому они прибегают к составлению двух или даже нескольких карт. При этом возникают новые картосоставительские и технические проблемы. Годрон, например, использует две карты одного и того же масштаба и таким образом облегчает сравнение карт и сопоставление их содержания. Другие авторы используют карты-врезки, которые создаются в более мелком масштабе, и их содержание, надо думать, более генерализовано. Они, однако, более специализированы, посвящены отдельным признакам биогеоценоза (растительности или почве) и могут включать больше информации, чем ее содержится в главной карте. Масштаб карт-врезок (почва и растительность) на некоторых картах: составляет около 7з масштаба главной карты и, следовательно, еще относительно крупный. Эти карты-врезки при сравнении с основной картой дают представление о взаимоотношениях компонентов в биогеоценозах. При этом выявляется, что наиболее значительные признаки почв не обязательно определяют главнейшие черты растительности. Другие факторы в не меньшей мере влияют на характер и географическое распространение фитоценозов.
В противоположность геологу, который «просто» картирует все главные геологические черты на его территории, автор фитоэкологической карты растительности (особенно обобщенной) вовлекается в комплекс проблем, решение которых необходимо для объяснения распространения типов растительности и их связей с различными условиями среды. Кроме того, ему приходится преодолевать многие другие трудности, что возможно только при достаточной подготовке исследователя, владеющего надлежащим мастерством. Технические трудности растут со сложностью содержания фитоэкологической карты. При неудачном оформлении многие детали карты могут остаться скрытыми от непосвященного читателя. Наконец, стоимость издания таких карт может стать недоступной. Поэтому лишь немногие авторы отваживались проникнуть в эту трудную область и сумели успешно справиться с поставленными перед ними задачами.
6. Заключение
Карта растительности, построенная на научных основах, является важным достижением в области географии, ибо ее опытный читатель может глубже и правильнее понять природу ландшафта, чем по любым другим источникам. Она является также действенным средством изучения растительности как таковой. Использование ее требует умения и сил; это уникальный инструмент, так как он не может быть легко заменен другим. Например, карта растительности указывает на особенности почв, но становится ли она бесполезной, если создана и доступна нам почвенная карта? На этот вопрос мы отвечаем отрицательно. Почвы как есте-ственноисторическое тело крайне сложны. При их описании и идентификации обычно принимается во внимание относительно небольшая часть их бесчисленных свойств. При этом нередко среди неучтенных есть признаки, характеризующие важные свойства местообитаний. Они могут не
проявиться на почвенной карте, но их правдиво отражает растительность, так как растительные сообщества, развиваясь на почве, подвергаются действию всех ее свойств и должны быть приспособлены к ним. Какой бы признак почвы не менялся, фитоценозы отразят изменение более скоро и точно, чем что-либо другое. Действительно, многие почвоведы выявляли изменения условий почвы только после того, как наблюдали состав приуроченных к ним растительных сообществ. Изменение в структуре фитоценозов может свидетельствовать об изменениях одного или нескольких свойств почвы. Почвовед должен определить, какой именно признак почвы изменился, после того как карта растительности показала об изменившихся условиях. Это одно из важных и ценных свойств ее. В. Б. Сочава писал: «Нужно доказать, что карты растительности не менее важны, чем геологические или почвенные карты». Слово «важны», вероятно, можно заменить словом «полезны». Действительно, менее ли полезны карты растительности? Как может быть измерена их полезность? Считается, что, способствуя открытию месторождений полезных ископаемых, геологические карты со временем окупают сделанные на них затраты сил и средств. В этом отношении геологические карты обещают финансовую выгоду. А. В. Кюхлер (Kilchler, 1967b) перечисляет многочисленные и часто очень яркие примеры, где большие суммы денег были сохранены или потеряны в зависимости от того, использовалась или не использовалась карта растительности.
Геологическая карта в руках плотника или продавца мыла не является полезной. Вся ее ценность проявляется только в руках геолога, обученного читать карту, интерпретировать ее и применять информацию, содержащуюся в ней, при решении определенных проблем. То же самое можно сказать о картах растительности: свойственные им полезные качества могут быть реализованы квалифицированным фитоценологом. При наличии хорошо подготовленного специалиста составить и использовать карту растительности не труднее, чем геологическую. Но не менее важно, чтобы карта растительности применялась там, где это может быть наиболее полезно. Мы имеем в виду такие сферы хозяйственной деятельности, как лесоводство, пастбищное хозяйство, земледелие и др., связанные в той или иной форме с использованием земель. А. В. Кюхлер (Kiichler, 1967b) посвящает одиннадцать глав своей книги использованию, применению и эксплуатации карт растительности. Имеется множество доказательств возможности широкого использования карт растительности и нет необходимости перечислять их здесь снова. Три тома Международной библиографии карт растительности (Kiichler, 1965, 1966, 1968) являются доказательством растущего интереса к картам растительности и к их применению во всем мире. На одном из международных симпозиумов В. Б. Сочава обращал внимание на то, что очень много потенциальных потребителей не знает возможных путей применения карт растительности и не представляет себе, что такие карты могут служить разнообразным целям. Поэтому для широкого признания полезности карт растительности самой неотложной задачей является пропаганда их значения и надлежащее преподавание картографии растительности не только в специальных, но и в общих университетских курсах.
По мере того как геоботаники-картографы совершенствуют свои методы, значение карт растительности все больше и больше осознается. Так, Д. Ливингстон (Livingstone, 1969) недавно сказал: «Я бы отделял хорошее исследование растительности от плохого, исходя из того, создана ли при этом детальная карта на значительную территорию. Если такая карта есть, то обычно исследование хорошее, если нет, то часто исследование плохое». Независимо от того, преследует исследова-
ние научные или прикладные цели, карты растительности как научный инструмент многократно доказали свою ценность и подают надежду делать это и в будущем.
ЛИТЕРАТУРА
Сочава В. Б. 1962. Вопросы картографирования в геоботанике. В кн.: Принципы и методы геоботанического картографирования. М.—JI. — Сочава В. Б. 1967. Успехи тематического картографирования и карты растительности. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1967. JT. — D a v i s J. H. 1967. General map of the natural vegetation of Florida. 1:1 325 000. Agrie. Experiment Stat., Univ. Florida, Gainesville. — Ellenberg. H. 1956. Aufgaben und Methoden der Vegetationskunde. Stuttgart. — G a 11 o w а у R. W., R. Story and R. H. M. van de G r a a f. 1963. Land systems of the Hunter valley area, N. S. W. 1:253 440. Canberra. Division of Land Research and Regional Survey, Commonwealth Scient. and Industrial Research Organization. — G о d г o n M. 1962. Argent-sur-Sauldre, 5 Sud, Cologne. 1 : 10 000. 1) Carte phyto-écologique; 2) Carte de l'occupation des terres. Centre Nat. Rech. Scient., Centre d'Etudes Phytosociol. et Écol., Montpellier. — G o u n o t M. and A. Schoenenberger. 1965. Carte phyto-écologique de la Tunisie septentrionale. 1:200000. Centre Nat. Rech. Scient., Centre d'Etudes Phytosociol. et Écol., Montpellier. — H о 1 d r i d g e L. R. 1959. Mapa ecológico de Guatemala. 1:1000 000. Inst. Interamer. Ciencias Agrícolas, Turrialba, Costa Rica. — Küchler A. W. 1956. Classification and purpose in vegetation maps. Geogr. Rev., v. 46.— Küchler A. W. [Ed.]. 1965, 1966, 1968. International bibliography of vegetation maps. V. 1—3. Lawrence, Kansas. (Univ. Kansas, Libr. Ser., 21, 26, 29). —Küchler A. W. 1967a. The potential natural vegetation of the United States. 1:7500 000. In: National Atlas of the United States. Washington. — Küchler A. W. 1967b. Vegetation mapping. N.—Y. — К ii с h 1 e r A. W. 1969. Natural and cultural vegetation. Profess. Geogr., v. 21. — L i v i n g s t o n e D. A. 1969. In: Essays in plant geography and ecology. Ed. by K. N. H. Greenidge. Halifax. — R o w e J. S. 1961. The level-of-integration concept and ecology. Ecology, v. 42. — S e i b e r t P. 1966. Übersichtskarte der natürlichen Vegetationsgebiete von Bayern. 1 : 500 000. Erdkunde, v. 22, No 4. — S p e t z-mann L. A. 1963. Alaska vegetation. 1:2500 000. In: Terrain Studies of Alaska, part 5 : Vegetation. Washington. — U n g а г I. A. 1965. An ecological study of the vegetation of the Big Salt Marsh, Stafford county, Kansas. Univ. Kansas. Sei. Bull., v. 46. — Upper Cheyenne river basin map. 1 : 125 000. 1956. Bureau of Land Management, U. S. Dept. of the Interior.
Канзасский университет США
Сочава В. Б. 1962. Вопросы картографирования в геоботанике // Принципы и методы геоботанического картографирования. М.; Л.
Сочава В. Б. 1967. Успехи тематического картографирования и карты растительности // Геоботаническое картографирование. 1967. Л.
https://doi.org/10.31111/geobotmap/1967.3
Davis J. H. 1967. General map of the natural vegetation of Florida. 1 : 1 325 000. Agric. Experiment Stat., Univ. Florida, Gainesville.
Ellenberg H. 1956. Aufgaben und Methoden der Vegetationskunde. Stuttgart.
Gallowoy R. W., R. Story and R. H. M. van de Graaf. 1963. Land systems of the Hunter valley area, N. S. W. 1 : 253 440. Canberra. Division of Land Research and Regional Survey, Commonwealth Scient and Industrial Research Organization.
Godron M. 1962. Argent-sur-Sauldre, 5 Sud, Cologne. 1 : 10 000. 1) Carte phyto-écologique; 2) Carte de l'occupation des terres. Centre Nat. Rech. Scient., Centre d'Etudes Phytosociol. et Écol., Montpellier.
GounotM. and A. Schoenenberger. 1965. Carte phyto-écologique de la Tunisie septentrionale. 1 : 200 000. Centre Nat. Rech. Scient., Centre d'Etudes Phytosociol. et Écol., Montpellier.
Holdridge L. R. 1959. Mapa ecológico de Guatemala. 1 : 1 000 000. Inst. Interamer. Ciencias Agricolas, Turrialba, Costa Rica.
Küchler A. W. 1956. Classification and purpose in vegetation maps. Geogr. Rev., v. 46. https://doi.org/10.2307/211640
Küchler A. W. [Ed.]. 1965, 1966, 1968. International bibliography of vegetation maps. V. 1—3. Lawrence, Kansas. (Univ. Kansas, Libr. Ser., 21, 26, 29).
Küchler A. W. 1967a. The potential natural vegetation of the United States. 1 : 7 500 000. In: National Atlas of the United States. Washington.
Küchler A. W. 1967b. Vegetation mapping. N.—Y.
Küchler A. W. 1969. Natural and cultural vegetation. Profess. Geogr., v. 21. https://doi.org/10.1111/j.0033-0124.1969.00383.x
Livingstone D. A. 1969. In: Essays in plant geography and ecology. Ed. by K. N. H. Greenidge. Halifax.
Rowe J. S. 1961. The level-of-integration concept and ecology. Ecology, v. 42. https://doi.org/10.2307/1932098
Seibert P. 1966. Übersichtskarte der natürlichen Vegetationsgebiete von Bayern. 1 : 500 000. Erdkunde, v. 22, № 4.
Spetzmann L. A. 1963. Alaska vegetation. 1 : 2 500 000. In: Terrain Studies of Alaska, part 5: Vegetation. Washington.
Ungаr I. A. 1965. An ecological study of the vegetation of the Big Salt Marsh, Stafford county, Kansas. Univ. Kansas. Sei. Bull., v. 46.
Upper Cheyenne river basin map. 1 : 125 000. 1956. Bureau of Land Management, U. S. Dept. of the Interior.
