CC BY
105
Т. М. ТУЗОВА,
доктор философских наук, профессор,
Институт подготовки научных кадров НАН Беларуси, г. Минск
КАРТИНА МИРА И ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА В СТРУКТУРЕ ОБОСНОВАНИЯ СПЕЦИФИКИ ГУМАНИТАРНОГО ПОЗНАНИЯ
В статье анализируются статус и функции картины мира и исходного образа человека в структуре метатеоретических оснований гуманитарного познания, раскрывается определяющая роль образа человека в обосновании его специфики.
К важнейшим составляющим философского обоснования специфики теории и методологии социогуманитарного познания относятся вопросы онтологической специфики предмета социогуманитарного познания, его предпосылок и метатеоретических оснований. Опираясь на известную схему В. С. Степина и конкретизируя ее применительно к гуманитаристике, к последним мы отнесем следующие:
1. Философскую картину мира, включающую в себя: а) исходный образ человека; б) исходный образ мира; в) представление о фундаментальной онтологической связи между ними.
2. Исходные философские идеи и принципы, посредством которых обосновываются принятые в философии и социогуманитарных науках образы человека и мира, эксплицируются идеалы философского и социогуманитарного познания. (В этом ряду мы выделим прежде всего идеи свободы и детерминизма, ибо они задают и определяют способы построения предметности, язык и стилистику как философского, так и конкретного социогуманитарного научного анализа; обусловливают их собственные, незаместимые эвристические возможности; определяют возможность их рационального соотнесения в качестве взаимодополняющих исследовательских перспектив.)
3. Идеалы и нормы познания и описания, обусловленные представлениями о природе объекта познания, условиях и возможностях его рационального постижения; способах удостоверения истинности знания и др. (В качестве специфицирующих философию в ее взаимоотношениях с социогуманитарными науками мы выделим: а) идеал целостности постижения человеческого опыта; б) идеал открытости и расширения опыта познания; в) стремление к обоснованию и удостоверению получаемого знания посредством обращения к «принципам разума», если воспользоваться языком И. Канта.)
Выделенные структурные элементы мыслительного пространства можно исследовать в качестве оснований рационального соотнесения философской
и социогуманитарной «картин мира» и фундирующих их образов человека. Такое соотнесение позволяет: а) показать присутствие и эвристичность философских содержаний как на «входе», так и на «выходе» конкретного социогуманитарного познания [1, с. 149-153]; б) выявить способы интеллектуального построения объектов исследования и диспозицию последних в целостной онтологии человеческого существования, или онтологические схемы, задающие ракурс видения, способ построения предметности, стилистику анализа и характер искомого знания в философии и социогуманитарном познании. К таким онтологическим схемам мы отнесем: а) предельные философские абстракции сознания, свободы, действия и ситуации, или так называемые идеи - сознания, свободы, действия, ситуации и др.; б) контекстуально «замкнутые» абстракции человека в конкретных социально-гуманитарных науках.
Онтологическая специфика предмета социогуманитарного познания как содержащего в себе нередуцируемые размерности свободы, сознания, выбора, ценности, интереса и др. определяет необходимость изначального включения человека в философскую и социогуманитарную картину мира, а стало быть, исходного допущения в ней очагов творческого действия, зон свободы в ее онтологической конститутивности. Рассматриваемая не наивно-натуралистически и не просто по аналогии с картиной мира в естествознании, но в ее собственных характеристиках, картина мира в гуманитарном познании требует определения статуса свободы как онтологической характеристики человеческого бытия, которая специфицирует философскую картину мира, обусловливает специфически философский образ человека и в разных вариантах (от исходного до комплементарного) присутствует в социогуманитарных науках.
Для выявления и описания образа человека и мира, специфицирующего философию и обусловливающего ее незаместимые эвристические возможности и функции в корпусе социогуманитарного знания, важно четко представлять (и удерживать) отличие философской картины мира от естественнонаучной. Как известно, уже с момента формирования классического типа научной рациональности (XVII в.) естествознание основано на исключении любого рода отсылок к сверхъестественным причинам при объяснении изучаемых объектов. При всех исторических изменениях типа рациональности в естествознании его теории и поныне задаются принципом естественной причинности, строятся на его основе и соответственно поддерживаются картиной мира, базирующейся на идее его однородности. Эта картина мира исключает из «пакета» отсылок (как на уровне онтологии, так и на уровне теории и методологии познания) способность исследуемого объекта к самопричинности (способности к самоопределению, самодействию, свободе). Размерность свободы изначально выводится за рамки структуры объяснения объектов познания и обоснования естественнонаучного знания. Исключение возможности отсылки к размерности свободы должно определять и сами способы построения предметности в естествознании.
В отличие от естествознания философская интерпретация ситуаций и человеческих феноменов изначально предполагает присутствие в них размерно-
сти свободы. Их понимание, требуя непосредственных или опосредованных отсылок к этой размерности, предполагает экспликацию свободы в качестве внутреннего онтологически не устранимого конститутивного элемента бытия, социально-исторических событий и процессов. Соответственно и ракурсы философских и социогуманитарных разработок (в том числе преследующих противоположные цели, к примеру, описание позиций и движений человека в социальном поле как производных от системы социально-экономических отношений и структур социокультурных тотальностей; описание этих последних в качестве объективаций человеческой деятельности; выявление собственной объективной структурации этих объективаций и др.) предполагают некий исходный образ человека, который задает способ построения дисциплинарной онтологии (специальной картины мира) социогуманитарного исследования.
В соответствии с избранным ракурсом исходный образ человека задают по-разному - как децентрированного или, напротив, способного к центрирующей реструктурации своего опыта. Эти образы содержат разные степени присутствия свободы (отсюда и возникает проблема субъектности (объектности) человека в социогуманитарном познании). С ними сопряжены и разные дисциплинарные онтологии. И вместе с тем гуманитаристику от естествознания отличает прежде всего то, что в ее картине мира изначально должно быть «зарезервировано» место для свободного акта.
Это можно назвать принципом неоднородности мира, несводимости порядка культуры к порядку природы. Именно исходный образ человека как свободы позволяет изначально встроить в философскую картину мира человека в статусе его субъектности (автономной точки, способной начинать новый ряд событий и явлений в мире). Исходный образ человека является определяющим (задающим и фундирующим) для картины мира в философии и социальногуманитарных науках. Это - определяющий структурный элемент метатеоре-тических оснований социогуманитарного познания.
Итак, социогуманитарное познание от естественнонаучного отличают: 1) изначальное присутствие в картине мире образа человека как способного к свободному акту; 2) необходимость теоретически обосновать онтологическую конститутивность человеческой свободы; 3) необходимость методологически обеспечить возможность фиксировать и расшифровать эту конститутивность в реальном мире. Характеризуя «антагонизм между философом и естествоиспытателем», который обусловлен «противоположностью их отправных точек» зрения, В. Дильтей писал: «Наше существо образуют не слепые силы, а воля, суверенно полагающая свои цели. Великая проблема соотношения между контекстом природы и свободой социально-исторического человека распадается для эмпирического исследователя на бесчисленные частные вопросы, затрагивающие соотношение между фактами духа и воздействиями природы. Все цели человека принадлежат исключительно духовной жизни как таковой, однако средства для достижения целей изыскиваются внутри системы природы.
Как зачастую неприметно изменение, которое творческая сила духа вызывает во внешнем мире, - и, однако, только через его посредство сотворенная духовная ценность может стать значимой также и для других людей. Так, несколько страничек, скудный материальный остаток глубочайшей мыслительной работы древних в направлении признания подвижности Земли, попав в руки Коперника, стали исходной точкой для целой революции в нашем миросозерцании» [2, с. 122-123].
Язык обозначения размерности свободы в философии достаточно разнообразен, в разных философских концепциях она именуется как «внутреннее» (способность определяться «изнутри»), способность к свободному волеизъявлению и действию «на собственных основаниях», цель, проект и др. И в отличие от естественных наук для философии принципиально важно сохранение присутствия размерности свободы на уровне а) метафизического постулата; б) онтологической структуры мира и человеческого бытия; в) структуры объяснения происходящего в мире и обоснования знания о мире и человеке (т. е. методологически).
Именно на уровне (и посредством) философского образа человека в философскую картину мира изначально вводятся размерности свободы; в силу же философского допущения их онтологической конститутивности возникает возможность а) понимания и обоснования объективного присутствия (кри-сталлизованности) этих размерностей в структуре мира - в структуре самих объективных процессов, явлений и отношений социокультурной реальности;
б) осуществления их дешифровки посредством анализа последних в качестве «факта субъективности».
Поскольку специфика философского познания состоит в том, что в нем полагается изначальная сопряженность мира и человека в синтетическую тотальность (расчленяются же реальные социокультурные феномены и ситуации на объективное и субъективное лишь на уровне абстрагирования с целью познания реальности под тем или иным углом зрения в соответствии с избранной стратегией исследования), обращение к исходному образу человека позволяет выявить специфику философского дискурса и философской картины мира по сравнению не только с естественнонаучными, но и со специальными картинами мира, фундирующими научные проекты гуманитарного типа.
Исходный образ мира и человека фундирует стилистическое своеобразие и единство всякого типа опыта и дискурса. Не всегда эксплицируемый, исходный образ человека, с одной стороны, изначально задает их собственное мыслительное пространство, материал и общие правила артикуляции и интерпретации человеческого опыта и его объективаций. С другой стороны, используемые в этом мыслительном пространстве способы и методы анализа и интерпретации, описания и удостоверения продуцируемого знания обслуживают (подтверждают и поддерживают) этот - предполагаемый ими и предпосылаемый им - образ человека и мира.
Операция легитимации образа человека, мира и знания оказывается, таким образом, взаимной, замыкаясь внутри соответствующего типа дискурса, определенного типа рефлексии и методологии. Поэтому об исходном образе человека и предполагаемом им типе методологии можно сказать, что они, определяя тип рефлексии, являются одновременно открывающими (определенные исследовательские перспективы) и закрывающими (другие перспективы).
Не отменяя истинность и значимость получаемого знания, это устанавливает определенные границы каждому типу дискурса, каждому типу рефлексии. Прояснение этих границ - важнейшее условие понимания ими своих специфики и незаместимой эвристичности, а также расширяющей их самосо-знательности, критичности и открытости «иному».
Таким образом, образ человека можно исследовать как основной элемент структуры рефлексивного пространства философии и социально-гуманитарных наук, изначально задающий и во многом определяющий не только образ мысли и образ самой философии, но и границу между разными типами методологии и рефлексии внутри самой философии, а также границу между разными типами дискурса (повседневным и философским, философским и научным, в том числе гуманитарным, философским и религиозным и др.).
Для образа человека, специфицирующего метафизику, принципиальным является полагание такой предельной размерности человеческого опыта, как наша способность а) восстанавливать наше собственное присутствие в любых контекстах, обусловливающих этот опыт и разрывающих его внутреннее (сознательное) единство; б) перестраивать наш стихийный опыт, выстраивать его «на собственных основаниях» и в предельной открытости универсальному (как «ирреальному горизонту», в свете которого возможно расширение границ свободной и ответственной трансформации нашего фактического опыта);
в) устанавливать себя в истоке значений нашего опыта и брать его на себя.
Полагание свободы, предполагаемой этими чертами философского образа человека, задает и определяет специфику самого предмета социально-гуманитарного познания и его методологии. Введенная внутрь самого объекта социо-гуманитарного познания, свобода должна изучаться в качестве всегда уже присутствующей в объективациях и кристаллизациях человеческой деятельности. Социально-гуманитарные исследования, имея дело со следами этой свободы в изучаемых объектах, должны ее восстанавливать через расшифровку их смыслов. Метод понимания, вопрошая о смысле (цели, ценности, значении и др.) познаваемой ситуации (события, объекта и др.), и выражает усилие и способ восстановления размерности свободы.
В разных видах социогуманитарных исследований свобода присутствует в разной степени. В философии она является предельной. Это специфицирует философскую картину мира, позволяя: а) раскрыть событийную природу социокультурной реальности (Как показал В. Дильтей, именно принцип свободы дает возможность рассматривать внешний мир, внешнюю действительность - которая для естествоиспытателя дана лишь в абстрактной форме «чи-
стого представления» - в качестве «данностей жизни», совокупностей «фактов сознания». Внутри «царства природы» человек творит «царство истории, где прямо в гуще объективной необходимости, какою предстает природа, бесчисленными искорками там и здесь проблескивает свобода; в противоположность механическому ходу природных изменений, в своем истоке всегда уже содержащих конечный результат, действия воли ... реально производят нечто, создают развитие как в индивиде, так и в человечестве.» [2, с. 110-115]); б) показать ее открытый характер; в) определить преобразующие возможности философской и других видов рефлексии.
Исходный образ человека задает способ построения картины мира как системы социокультурных отношений, в контексте которых исследуют человека в разных (в том числе противоположных) ракурсах - как свободного или детерминированного. Задавая образ человека как внутреннего элемента более широкой системы факторов разного рода и, следовательно, как производного (зависимого) от конкретного содержания и характера ее элементов, их свойств и взаимоотношений, методологический принцип детерминизма позволяет выявить отношения обусловливания в качестве устойчивых типов связей между человеком и внешними, объективными условиями его опыта.
Кроме понятий причины (основания, из которого нечто происходит) и следствия, для фиксации и определения этого типа связи современная философия и наука используют также понятия системы, структуры, функции. Но, несмотря на ряд существенных различий между так называемым причинно-следственным объяснением и структурно-функциональным анализом, в нашем контексте эти понятия можно рассматривать в качестве принадлежащих одному «пакету», а именно «пакету» понятий детерминистского типа исследований человеческого опыта. Нелинейный тип детерминизма, не связанный более с поиском внешней причины изменений познаваемой системы, вовсе еще не позволяет утверждать о возможности на его основе ввести в структуру бытия (соответственно в структуру теории и методологии) свободу в качестве бытийного и объясняющего принципа. Так, постмодернизм, отказываясь мыслить по правилам «внешней причины», онтологически не специфицирует субъективность: являясь рядовым элементом системы, наряду с другими она лишена субъектности как способности инициировать движение элементов системы. Эта субъективность - если смотреть на нее с точки зрения истока смыслов ее опыта - остается лишь обусловленной структурами самоорганизующейся системы. Как писал Ж. Делёз, постмодернистский субъект - «личиночный» [3, с. 151], он является лишь жертвой динамизмов системы, и попытайся он стать инициативным, самостоятельным («правильно сформированным»), он будет разорван динамизмами системы.
Все, что мы можем обнаружить в человеческом опыте посредством использования и причинно-следственного, и структурно-функционального анализа, в равной мере представляет обусловленное, зависимое, производное, не свободное и, следовательно, описывает человеческий опыт в его статусе эффекта,
будь-то эффект причинного ряда или эффект системных отношений. И в том, и в другом случаях человек задан как продукт обусловливаний (разного рода факторами, свойствами и структурами, идет ли речь о социально-экономическом, социокультурном, телесном, языковом полях и др.). Обусловливание внешним его сознанию - тип отношений человека с миром, точнее, способ понимания и конструирования этих отношений в определенную картину мира. (Эти отношения реальны, но абстрагированы от в действительности синкретичных и взаимопереплетенных связей человека и мира.) Это - тип отношений, пронизывающий, структурирующий, скрепляющий дисциплинарную онтологию, соответствующую именно такому исследовательскому ракурсу и именно такому исходному образу человека. И при всем допущении поливариантности протекания и развития объективных процессов при использовании этого «пакета» понятий из структуры мира будет исключена свобода (автономия и способность человека мыслить и действовать «из себя») в качестве точки отсылки при объяснении происходящего.
Поэтому, оставаясь фундаментальным принципом научного, в том числе и гуманитарного, познания, принцип детерминизма сопряжен с интенцией объяснения исследуемого предмета, тогда как специфика философского познания связывается с пониманием как фундаментальной когнитивной процедурой.
Хотя в философии используются и свобода, и детерминизм как методологические принципы построения предметности, специфицирует философскую картину мира, по сравнению со специальной картиной мира в гуманитарных науках, именно первый принцип и сопряженный с ним образ человека. В полагаемой философом точке автономного свободного индивидуального акта устанавливается конститутивность сознания, самосознания, волнения, решения. И именно из этой точки сознание и свобода человека исследуются по всему спектру реальных социально-культурных связей и отношений. Философия и социально-гуманитарные науки и должны «собирать», реконструировать это сознание (свободу), de facto присутствующее в социокультурном поле. Делают они это, сообразуясь со своим собственным предметным полем и строя собственными методами свою собственную предметность.
С характером их методов и будет сопряжена та степень свободы человека, которую они 1) закладывают уже на уровне стратегии, предмета и задач своего исследования, а также исходного образа человека, соответствующего этой стратегии и задачам, и 2) способны получить в конечном продукте (знании).
Вводя в свою предметность свободу, дисциплинарные онтологии социальногуманитарных наук вместе с тем а) «дробят» мир на соответствующие их предмету замкнутые тотальности и структуры; б) фрагментируют и задают человека в качестве эффекта соответствующих систем и их структур (экономических, языковых и др.). Свобода здесь может предполагаться, допускаться и вводиться как возможность либо «помехи», либо содействия (активизации, ускорения и т. п.) их оптимальному функционированию. В этом контексте очевидно, что следует различать собственно философское (метафизическое)
построение предметности и построение предметности в социально-гуманитарных науках в строгом смысле слова. И различать их можно, вводя такой критерий, как степень свободы в исходном образе человека и сопряженной с ним картине мира. Для идеи научности социально-гуманитарных наук характерно то, что человек и социальные феномены задаются как объект (в значительной степени управляемый и калькулируемый).
В философии же в отличие от фрагментированного человека социальных наук свобода задается «на пределе». Лишь благодаря такому мыслительному ходу философия может сохранять и восстанавливать в изрезанном редукционизмом мыслительном пространстве целостный образ человека, его способность собирать себя из своей распыленности в поле социокультурных отношений, пытаться самосознательно выстраивать себя и свои отношения с другими в поле интерсубъективности и истории как живой, открытой и негарантированной событийности.
И то, что определяет строгость и эвристичность социальных наук, не следует прямо экстраполировать на философию как метафизику. (Так, функции образа человека как «частичного», как «придатка» машины или «функции» капитала можно определить в языке поддержки и легитимации идеи истории как «естественноисторического процесса», выступающей в роли дисциплинарной онтологии экономической науки К. Маркса, хотя очевидно, что этот строго научный эпистемологический режим Марксу становится явно тесным, когда он переходит к анализу конкретных исторических событий и вводит в качестве точек отсылки личностные, моральные, интеллектуальные свойства действующих исторических агентов.)
Последние полвека уже внутри самой философии возникли новые вариации «частичных», хотя уже и не собственно «экономических», субъектов. Это свидетельствует о том, что развитие гуманитарного познания в настоящее время идет по линии все большей специализации, дифференциации, диверсификации и углубления исследований полей и механизмов обусловливания человеческого опыта (механикой социального, телесного, языка, желания и пр.); и роль «специальных картин мира» в таких исследованиях выполняют универсумы саморазвивающегося желания, текста, языка, тела, моды, рекламы, мифа и др. Их структуры и задают место (как «позицию», определяемую способом соединения всех элементов системы) и правила движения в системе человеку, его сознанию. Раздробленному, частичному субъекту в таких «картинах мира» не отводится иной роли, кроме как быть безличной функцией их структур.
Поэтому важнейшей задачей философии сегодня является обеспечение взаимного диалога разных картин социокультурной реальности и человеческого опыта, диалога, основанного на работе прояснения их метатеоретиче-ских оснований и методологий, на признании принципа взаимодополнитель-ности разных исследовательских стратегий и перспектив.
Литература
1. Жданова, А. В. Философско-теоретические предпосылки в статистических и семиотических исследованиях / А. В. Жданова, Е. А. Алексеева // Мировоззренческие и философско-методологические основания инновационного развития современного общества: Беларусь, регион, мир / А. В. Жданова, Е. А. Алексеева. - Минск, 2008.
2. Дильтей, В. Введение в науки о духе / В. Дильтей // Зарубежная эстетика и теория литературы 19-20 вв. / В. Дильтей. - М., 1987.
3. Делёз, Ж. Различие и повторение / Ж. Делёз. - М., 1998.
T. M. TUZOVA
THE WORLD PICTURE AND THE IMAGE OF MAN IN THE STRUCTURE OF GROUNDING OF THE SPECIFICS OF HUMANITARIAN COGNITION
Summary
The article analyzes the status and functions of the picture of world and the initial image of a Man in the structure of metatheoretical foundations of humanitarian knowledge, the determinant role of an image of Man in explanation of his specific character is revealed.
