CC BY
79УДК 94 (47+57) «19/20»
ВОРОБЬЕВ А.А. КАРЛ ФОН КЛАУЗЕВИЦ О НЕКОТОРЫХ ЭЛЕМЕНТАХ ВОЕННОЙ СТРАТЕГИИ И ОТНОШЕНИЕ К НИМ В РОССИИ
Ключевые слова: Клаузевиц, война, стратегия, воинская доблесть, смелость, твердость, численное превосходство, внезапность.
Статья аналитико-источниковедческого плана посвящена некоторым элементам военной стратегии в основном произведении военного писателя, стратега и теоретика ХК века Карла Филиппа Готтлиба фон Клаузевица, а также отношению к его взглядам советского партийного и военного руководства в первой половине ХХ столетия. В статье делаются выводы о том, что высшее советское партийное и военное руководство, изучив труд Клаузевица, практически почти ничего из этого труда не позаимствовало, из-за чего Красная армия потерпела ряд сокрушительных поражений в начальный период Великой Отечественной войны.
VOROBYOV A.A. CARL VON CLAUSEWITZ ABOUT SOME ELEMENTS OF MILITARY STRATEGY AND THE ATTITUDE OF THE RUSSIA
Keywords: Clausewitz, war, strategy, military heroism, courage, strength, superiority in numbers, surprise.
This is analytical article that deals with some elements of the military strategy in the main work of the military writer, the strategist and the theorist of the XIX century Carl Philippe Gottlieb von Clausewitz. It shows what the Soviet party and military elite have thought about these ideas in the first half of the XX century. It is concluded in the article that the top Soviet party and military elite having studied Clausewitz's book took almost nothing from this work, and therefore the Red army suffered a number of crushing defeats at initial stage of the Great Patriotic War.
Не только военным, но и многим невоенным специалистам хорошо известно имя немецкого военного теоретика Карла Филиппа Готтлиба фон Клаузевица (1780-1831 гг.). В то же время, далеко не всем, как на Западе, так и на нынешнем постсоветском пространстве, известно, что этот человек некоторое время служил в русской армии и, несомненно, при своей жизни смог увидеть некоторые особенности военной стратегии вооруженных сил
Российской империи. Задача наша состоит в том, чтобы показать понимание им в его основном труде «О войне» некоторых элементов военной стратегии.
Одним из главных элементов стратегии в военном деле Клаузевиц назвал воинскую добродетель (доблесть) армии. Война, по его мнению, является определенным делом (и таковым она является всегда, сколь широкие интересы ни затрагивала бы; тем более, что зачастую на войну призываются все способные носить оружие мужчины данного народа) - делом, «отличным и обособленным» от прочих видов человеческой деятельности. Смысл этой уникальной формы деятельности человека состоит в том, чтобы «быть проникнутым духом и сущностью этого дела, развивать и пробуждать в себе способность воспринимать силы, имеющие в нем значение, полностью охватить это дело разумом, добиться путем упражнений уверенности и быстроты, всецело в нем раствориться, из человека превратиться в исполнителя той роли, которая нам в этом деле отведена». Именно так в каждом отдельном индивидууме проявляется воинская доблесть армии [1].
Воинская доблесть, считал Клаузевиц, присуща только постоянным армиям. На ней они построены. В ней они более всего нуждаются. По его мнению, в ходе войны довольно быстро данные качества могут на «природной» основе развиваться и в народном ополчении. Причем, постоянная армия, сражаясь с постоянной же армией, в известном смысле, меньше нуждается в воинской доблести, чем постоянная армия в борьбе с народным ополчением. В последнем случае силы регулярной армии дробятся, причем отдельные ее части фактически «предоставляются самим себе». Там же, где армии находится концентрированно, выдающуюся роль приобретает «гений полководца», который укрепляет и моральный дух армии. В данной связи, Клаузевиц предложил универсальную формулу: «Вообще воинская доблесть бывает тем нужнее, чем театр войны и другие обстоятельства делают войну более сложной и чем силы более раздроблены» [2].
Еще одной важной составной частью военной стратегии Клаузевиц считал смелость. Смелость, по его мнению, является благородной силой порыва, с которой «человеческая душа подымается над самой грозной опасностью». Смелость на войне рассматривается как особой значимости действенный принцип: «В самом деле, в какой же области человеческой деятельности смелость должна использоваться столь неоспоримыми правами гражданства, как не на войне?» [3].
Вместе с тем, Клаузевиц вовсе не был склонен однозначно превозносить смелость до небес. Он отмечал и ее возможные отрицательные свойства: «Там, где безрассудная смелость восстает против повиновения, где она с пренебрежением отклоняет требования высшей воли, к ней надобно относиться, как к опасному злу, но не ради нее самой, а учитывая факт неповиновения, ибо на войне нет более важного начала, как послушание» [4].
В известном смысле, смелость нужно соотносить со знанием и опытом. В этой связи, интересна мысль Клаузевица относительно корреляции подъема по служебной лестнице и смелости людей. Так, он писал, что «почти все генералы, которых история нам изображает как посредственных и даже нерешительных полководцев, отличались на низших постах смелостью и решительностью» [5]. И все же далее он продолжает: «Без смелости выдающийся полководец немыслим, т.е. таковым никогда не будет человек, у которого эта сила темперамента не была прирожденной; поэтому мы считаем ее первым условием полководческой карьеры» [6].
Твердость являлась у Клаузевица следующей составной частью военной стратегии. На войне военачальник постоянно подвергается воздействию лавины ложных и истинных сообщений. Причем большинство из них имеет тревожную и лишь меньшинство - «ободряющую» тенденцию. Среди обрушивающихся на командующего сотен тысяч «впечатлений», Клаузевиц выделял ошибки, допущенные вследствие страха, небрежности, торопливости, упрямства и проявленные на основании правильных или неправильных взглядов, по злой воле или из ложного или подлинного чувства долга, вследствие лености или переутомления. Короче говоря, военачальник оказывался окруженным множеством «случайностей», которые было чрезвычайно трудно предусмотреть и учесть. Лишь долгий боевой опыт позволял «быстро оценивать все эти явления по их достоинству; высокое мужество и внутренняя сила противостоят им, как скала напору волн». В случае же, если военачальник вздумал бы поддаться этим разноречивым впечатлениям, он был бы обречен на неудачу предпринимаемых действий. С учетом этого, «твердое отстаивание принятых решений» до тех пор, пока не появляются принципиально меняющие ситуацию новые данные, определялось как необходимое условие военной стратегии [7].
В стратегии, как и в тактике, по мнению К. Клаузевица, наиболее общий принцип победы представляло численное превосходство, которое он считал следующим важным элементом военной стратегии: «Стратегия определяет пункт, на котором разыгрывается бой, время, когда этот бой разыгрывается, и силы, которые в этом бою участвуют. Следовательно, давая эти три указания, она оказывает весьма существенное влияние на исход боя» [8].
В то же время, численное превосходство в бою определялось в качестве лишь одного из факторов, обеспечивающих победу. Клаузевиц подчеркивал, что только при помощи численного превосходства зачастую не достигается не только решающий успех, но даже и относительно незначительная победа. В данном случае все зависит от того, как складываются «сопутствующие обстоятельства». К тому же, важно было учитывать, что численное превосходство имеет различные степени. Оно может быть двойным, тройным, четверным и т.д.: «И всякому понятно, что численное превосходство, доведенное до известной высокой степени, должно преодолеть все остальное. С этой точки зрения, следует согласиться, что численное превосходство
представляет важнейший фактор боя, но оно должно быть достаточно велико, чтобы явиться противовесом всем прочим сопутствующим обстоятельствам. Непосредственный вывод из этого: на решительном пункте надо ввести в бой возможно большее число войск». Будет ли использованных сил достаточно для победы - вопрос открытый. Однако полководец в данном отношении делает все возможное для победы, исходя из учета имеющихся средств. Отмеченный подход Клаузевиц определял как первый принцип стратегии. В той общей форме, в которой он его изложил, принцип считался одинаково применимым «к грекам и персам, к англичанам и мараттам, к французам и немцам; чтобы иметь возможность высказаться определеннее, будем иметь в виду наши европейские военные условия. Здесь армии в отношении вооружения, организации и обучения гораздо более схожи между собою; имеется лишь одно различие, проявляющееся порою то на той, то на другой стороне, а именно - различие в воинской доблести армии и в таланте полководца» [9].
Г ораздо чаще относительный перевес сил, достигаемый за счет искусного сосредоточения превосходящих сил в решающей точке, основывается на адекватном выборе места их сосредоточения и на верном определении направления главного удара, которое получает армия. Вместе с тем, для того, чтобы держать свои силы в большей степени сосредоточения, военачальник должен уметь взять на себя ответственность, проявить решимость, «которая требуется, чтобы пренебречь маловажным в пользу важного». Это качество Клаузевиц считал характерными чертами Фридриха Великого и Бонапарта [10].
Следующим важным элементом стратегии войны, вытекающим из общего стремления к относительному численному превосходству, Клаузевиц считал внезапность. Соответственно, она должна была являться столь же общим требованием. Стремление поразить врага внезапностью зачастую является решающим и должно присутствовать постоянно: «Эта внезапность лежит более или менее в основе всех предприятий, ибо без нее численное превосходство на решительном пункте, собственно, является немыслимым». Таким образом, внезапность для Клаузевица выступала в первую очередь как одно из средств достижения численного превосходства. Вместе с тем, он рекомендовал рассматривать ее также и как самостоятельный принцип, «вследствие ее морального воздействия»: «В тех случаях, когда внезапность достигается в высокой степени, последствиями ее является смятение и упадок духа противника; а насколько эти явления умножают успех, тому имеется достаточно примеров - и крупных и мелких» [11].
Впрочем, для того, чтобы добиться ожидаемых результатов внезапных действий, было недостаточно одной только быстроты, энергичности, силы и решительности. По мнению теоретика, наряду с этим, требовался целый комплекс «благоприятных обстоятельств» [12].
Перечислив элементы военной стратегии, описанные Клаузевицем в его труде «О войне», обратимся к их толкованию (в том числе и самим Клаузевицем) и отношению к ним в России.
Воинскую доблесть русской армии Клаузевиц наблюдал воочию и убедился в ее высокой степени в период Отечественной войны 1812 года. Не только иностранцы на русской военной службе, подобно Клаузевицу, отдавали должное воинской доблести русских солдат. Это отмечали и соперники, в частности, бывший до Отечественной войны 1812 года послом Франции в России маркиз Арман-Огюст де Коленкур вспоминал, что во время сражения под Бородино Наполеон сказал ему и князю Невшательскому, что каждый русский солдат является цитаделью, которую надо разрушать пушками [13].
Думается, что только будучи уверенным в смелости русской армии Клаузевиц, в период ее отступления перед превосходящими силами французов, в боях под Витебском в конце июля 1812 года сам попросился пойти в боевые ряды русских солдат. Твердость, настойчивость в достижении поставленной цели у русских солдат и высшего командования русской армии Клаузевиц в 1812 году изучил хорошо. Им была отмечена твердость духа простых русских солдат в Бородинской битве, в которой он оказался на одном из наиболее опасных участков (на батарее Раевского), где, по воспоминаниям участника битвы русского капитана Н.С. Пестрикова, «многие батальоны перемешались между собой так, что в общей свалке нельзя было различить неприятеля от своих, раскаленные пушки не могли выдерживать действия пороха и лопались с треском, поражая заряжавших их артиллеристов» [14].
Впрочем, присущую русским солдатам выдержку, стойкость, непритязательность, твердость духа западноевропейцы впервые хорошо отметили и запомнили еще в период Северной войны 1700-1721 годов. Тогда русские войска оказались на территории шведских владений в Германии и герцог Мекленбургский, который являлся союзником России, в ответ на слова своих приближенных о том, что пребывание русских войск может не быть обременительно для его карликового государства, нашел достойный ответ. Он заявил: «Пустое, они нам ничего не сделают. Нет народа, который
довольствовался бы столь малым. Русские едят траву и пьют воду» [15].
Однако это были простые русские солдаты, а у высших офицеров (и особенно генералитета) твердости духа и выдержки хватало не всегда. И это тоже было отмечено Клаузевицем. Он писал, что генерал Витгенштейн, зная, что отступавшие французы готовят переправу через Березину у Студянки, вместо того, чтобы идти на Студянку, пошел на Смоленскую дорогу. По мнению Клаузевица, с Витгенштейна нельзя снять ответственности за то, что Наполеону удалось ускользнуть [16]. Впрочем, справедливости ради следует сказать, что генерал Витгенштейн не был русским, а был сыном переехавшего на военную службу в Россию еще во времена правления Елизаветы Петровны немецкого офицера.
Вопреки всемерному восхвалению Клаузевицем численного превосходства в войне, для русских воинов оно отнюдь не всегда играло решающую роль. Думается, что Клаузевиц не читал, или же, во всяком случае, очень пренебрежительно отнесся к такому труду великого русского полководца А.В. Суворова, как «Наука побеждать». Именно в «Науке побеждать» Суворов говорил о том, что воевать нужно не числом, а умением, что явно противоречит тезису о численном превосходстве, в известном смысле, абсолютизируемом Клаузевицем.
Разумеется, что ни один военачальник в мире не откажется от численного превосходства, но его отсутствие, думается, ни в коей мере не является оправданием отсутствия инициативы и бездеятельности у высшего командования. Это, кстати говоря, доказал сам Суворов, который с гораздо меньшими силами побеждал более многочисленных соперников, среди которых были, в период Семилетней войны, и родные Клаузевицу пруссаки. Битые Суворовым и другими русскими военачальниками прусские генералы в оправдание имели обыкновение говорить, что русские (и особенно Александр Васильевич Суворов) «воюют не по правилам».
Вероятно, не только свойственные пруссакам высокомерие и гордыня, но и национальное сходство и семейное родство (его отец воевал против русских в Семилетнюю войну) не позволили Клаузевицу оценить по достоинству Суворова. Кстати, и сам Александр Васильевич всегда возражал против заимствований русскими военными опыта у прусской армии. Одной из любимых поговорок А. Суворова была: «русские прусских всегда бивали, так чего же тут перенимать».
Определенная степень преклонения перед прусской «военной машиной» в России появилась в короткий период правления императора Петра III. Затем его манеры повторял его сын император Павел I. Надолго в плену у старых стереотипов оказался и сын Павла I император Александр I, который слишком долго ставил зарубежных (прусских и австрийских) военачальников выше собственных, русских.
Наступать на одни и те же грабли - это одна из отличительных черт характера восточных славян. И Александр I неоднократно так поступал. В 1805 году он доверился плану австрийского генерала Вайротера и «благодаря» ему случилась катастрофа под Аустерлицем. В 1807 году он доверил командование русской армией перешедшему на русскую военную службу прусскому офицеру Беннигсену, который проиграл военную кампанию этого года. В 1812 году император Александр I поверил в военный дар еще одного беглого прусского генерала (Пфуля или Фуля), из-за чего русские войска едва не оказались в мешке созданного по плану Пфуля Дриссенского укрепленного лагеря. Дорого стоили русским войскам и самой Российской державе пропрусские симпатии вышеуказанных российских императоров.
А вот значение внезапности боевых действий, как одного из элементов военной стратегии, оспорить никоим образом нельзя, ибо внезапность нападения, как справедливо отмечал Клаузевиц, дает значительное преимущество нападающей стороне, особенно если противоборствующая сторона нападения не ждет и недостаточно к нему готова. В своем главном труде («О войне») Клаузевиц указал и на Россию в качестве типичного примера неготовности: «Государство по недостатку энергии и деятельности (в 1756 г. Саксония и в 1812 г. Россия) бывает не готово к войне вовремя» [17].
Неподготовленность или же слабая подготовленность к боевым действиям часто подводили Россию и ее армию, что было хорошо известно ее соседям. Бисмарк в свое время правильно отметил, что «русские долго запрягают», добавив затем, что «потом быстро ездят».
В советской России, из высшего советского партийного и военного руководства следует отметить Ленина и Сталина, в первую очередь, как людей, читавших произведения Клаузевица.
Сталин весьма поверхностно отнесся к трудам Карла Клаузевица, считая, что военная стратегия XIX века не годится для ХХ столетия. В итоге, Сталин ничего полезного для себя из трудов Клаузевица так и не почерпнул.
Ленин же, как явствует из предисловия к изданию его труда «О войне» 1937 года в СССР, исписал целую тетрадь, читая это произведение. Читал его Ленин в эмиграции, в период Первой мировой войны, когда большевики, да и не только они, еще выступали за замену постоянной армии народным ополчением. Нам кажется, что прочтение книги Клаузевица «О войне», где автор четко указал на преимущества постоянной армии над народным ополчением, а также, беспрепятственное продвижение немецких войск по территории России после прихода большевиков к власти, окончательно убедили В.И. Ленина и его соратников в необходимости создания новой регулярной (постоянной) армии взамен разрушенной старой, царской. И именно первые формирования будущей Красной армии сумели приостановить немецкие войска под Нарвой и Псковом, заставив Германию пойти на мирные переговоры с большевиками, ибо перед Германией вновь возникла угроза ведения войны на два фронта.
Однако советские военные специалисты, к сожалению, также, как и Сталин, не сумели в полной мере оценить труды Клаузевица, отдавая предпочтение работам еще одного известного военного теоретика XIX столетия - Жомини. Швейцарец Антуан-Анри (в православии - Генрих Вениаминович) Жомини, в отличие от Карла Клаузевица, вернувшегося уже в 1813 году в родную ему Пруссию, в 1813 году перешел на службу в русскую армию и довольно долго (почти всю оставшуюся жизнь) прожил в России. В отличие от Клаузевица, который только перед самой своей смертью получил первый генеральский чин (генерал-майора), Жомини еще в наполеоновской армии был генералом. Ввиду всех вышеперечисленных причин, советские военачальники
(Тухачевский, Егоров, Шапошников и др.) отдавали предпочтение военной стратегии не Клаузевица, а Жомини.
История распорядилась весьма своеобразно по отношению к взглядам большинства людей, перечисленных в данной статье. Выступавший против стратегии и тактики Наполеона Бонапарта Клаузевиц даже не мог себе представить, что в будущем Гитлер почти полностью скопирует наполеоновский план нападения на Советский Союз. Фактор внезапности, воспеваемый Клаузевицем, но недооцененный Сталиным, обернулся для Красной армии катастрофическими потерями уже в первые дни Великой Отечественной войны.
В заключение нужно признать, что, отмечая важность и полезность трудов Клаузевица по военной стратегии и тактике, не стоит преувеличивать их значения, как, впрочем, и самой личности Карла Филиппа Готтлиба фон Клаузевица. Пруссак до мозга кости, явный сторонник германского военного могущества, воспевавший в своих трудах прусского короля Фридриха II, получившего в Германии прозвище Великого, он не мог не быть в душе врагом славян, что и доказал краткосрочностью своего пребывания в русской армии. Вместе с тем, и это неоднократно доказывала сама мировая история, необходимо не только знание, но и адекватная оценка трудов предшественников, дабы не повторять ошибок прошлого, чем человечество, увы, довольно часто грешит.
Литература и источники
1. Клаузевиц К. О войне. 4-е изд. - Т.1. - М., 1937. - С.199-200.
2. Там же. - С.201-202.
3. Там же. - С.204.
4. Там же. - С.205.
5. Там же. - С.206.
6. Там же. - С.208.
7. Там же. - С.209-210.
8. Там же. - С.210.
9. Там же. - С.211-212.
10. Там же. - С.215-216.
11. Там же. - С.216.
12. Там же. - С.219.
13. Коленкур А.-О. Русская кампания 1812 года. Мемуары французского дипломата. - Смоленск, 2004 . - С.195.
14. Солнцев Н.В. Карл Клаузевиц и Отечественная война 1812 г. // Вопросы истории. - 2013. - №1. - С.74.
15. Семевский М. Царица Прасковья. Очерк из русской истории XVIII века.- М., 1989. - С.73.
16. Солнцев Н.В. Указ. соч. - С.73.
17. Клаузевиц К. Указ. соч. - С.221.
ВОРОБЬЕВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент, декан факультета довузовской подготовки Могилевского государственного университета имени А.А. Кулешова. Республика Беларусь, Могилев (E-mail: dekanatfdp@mail.ru).
VOROBYOV ALEXANDR ALEXANDROVICH - PhD in History, associate professor, the dean of the Faculty of pre-university training and career guidance, Mogilev State University named after A. Kuleshov. Republic of Belarus, Mogilev.
УДК 94(47)084
ГАЛКИН А.Г. ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА БЕЛОГО КРЫМА
(АПРЕЛЬ-НОЯБРЬ 1920 ГОДА)
Ключевые слова: Врангель П.Н., правительство генерала Врангеля, аграрная реформа, государственное устройство, земские собрания, военно-судные комиссии.
В статье автором исследуются основные направления деятельности правительства генерала Врангеля по проведению аграрной, земской, судебной реформ, а также по созданию основ новой русской государственности в условиях гражданской войны.
GALKIN A.G.
ORGANIZATIONAL AND LEGAL BASES OF FUNCTIONING OF THE WHITE CRIMEA GOVERNMENT (APRIL-NOVEMBER 1920)
Keywords: Vrangel P.N., government of the General Vrangel, agrarian reform, state organization, Zemstvo meetings, military-court commissions.
The author investigates the major trends of the General Vrangel’s government activity in conducting the agrarian, zemstvo and court reforms as well as in creation the basement for a new Russian statehood in the situation of civil war.
Приход к власти яркой и неординарной личности, коей и являлся П.Н. Врангель, стал закономерным на завершающем этапе гражданской войны. Это объясняется катастрофическим положением армии, тыла, кризисом идеологии,
