Научная статья на тему 'Капитан i ранга А. Н. Щеглов: штрихи к портрету'

Капитан i ранга А. Н. Щеглов: штрихи к портрету Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
454
51
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Капитан i ранга А. Н. Щеглов: штрихи к портрету»

ПЕРСОНАЛИИ

Д.А.Седых

КАПИТАН I РАНГА А.Н.ЩЕГЛОВ: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

Изучение персоналий является, пожалуй, одной из наиболее богатых белыми пятнами отраслей исторической науки. Нам постоянно приходится сталкиваться с неоправданно забытыми, неправильно понятыми или не оцененными по достоинству личностями. А ведь любая возрожденная исследователями биография представляет собой важный шаг на пути дальнейшего развития исторической науки. Результаты же этих поисков могут оказаться поистине непредсказуемыми.

Примером такого рода является история судьбы Александра Николаевича Щеглова. Имя этого морского офицера получило известность в ряде научных изданий благодаря разработанному им проекту Морского генерального штаба (МГШ), учреждение которого стало наиболее значимой частью морской реформы, осуществленной в России по окончании неудачной русско-японской войны. Помимо причастности к составлению этого проекта, имя А.Н.Щеглова в исторических исследованиях практически не встречается. Существует информация о его участии в деятельности Санкт-Петербургского военно-морского кружка. Образование кружка, представление проекта и последовавшее вслед за тем учреждение МГШ происходили параллельно в 1905-1906 гп, и этот узкий временной отрезок является единственным, где встречается упоминание о «лейтенанте Щеглове». При этом, его роль в этих событиях освещена достаточно слабо. Лишь в последнее время в научных статьях появились некоторые материалы об этом человеке, судьба которого заслуживает более пристального внимания1,

Согласно послужному списку, Александр Николаевич Щеглов родился 3 апреля 1875 г. в Санкт-Петербурге в православной дворянской семье. Ни его родители, ни сам он впоследствии земельными владениями не обладали и единственным источником материального дохода, на который приходилось рассчитывать Александру Николаевичу, была государственная служба. В 1889 г. он поступил в Морской кадетский корпус, в 1895 г. окончил его и был произведен в мичманы. Первым местом службы молодого офицера стало Черное море. Здесь в составе 34-го флотского экипажа он участвовал в плаваниях, исполнял различные административные обязанности на берегу, находя при этом время для посещения лекций по штурманскому делу и занятий в минном офицерском классе. Здесь же он обзавелся семьей, женившись на Евгении Александровне Эбергарт. В 1898 г. у Щегловых родился первый ребенок - дочь, которую назвали Ксенией. В 1899 г. Александр Николаевич был переведен на Балтику с зачислением в 12-й флотский Ее Величества Королевы Эллинов экипаж и через год был произведен в лейтенанты2.

Перевод этот, скорее всего, не был случайным, Балтийский флот жил в то время динамичной и интересной жизнью. Сосредоточение здесь основной массы учебных заведений предоставляло много возможностей для профессионального самосовершенствования, а близость столицы и министерских структур позволяли надеяться на скорейшее продвижение по службе, К тому же, после активизации российской внешней политики на Дальнем Востоке, Балтийскому флоту приходилось обслуживать и акваторию Тихого океана, постоянно пополняясь новыми судами, а значит, и новыми вакансиями. Вскоре, после прибытия на Балтику, Щеглов был прикомандирован к Главному морскому штабу (ГМШ) «для занятий» в его Военно-Морском Ученом Отделе (ВМУО). В 1902-м и 1903 гг. он находился в плаваниях в должности флаг-офицера при штабах начальника учебно-минного отряда и командующего отрядом судов в Средиземном море. Как отмечают немногочисленные биографы Щеглова, он с первых лет своей профессиональной деятельности проявлял высокую активность в повышении собственного образования и большую инициативу и трудоспособность при исполнении служебных обязанностей, Уже здесь, на Балтике, в период с 1901 г. по 1904 г. им был создан проект организации воздухоплавательного дела во флоте, выполнены описание Греческого архипелага и стратегическое описание Балтийского водного театра3. Но большего внимания заслуживают другие «занятия» молодого лейтенанта, предпринятые им в этот период. Тогда он впервые столкнулся с проблемой, решение которой принесло ему впоследствии всеобщую известность.

В ноябре 1902 г. начальник ВМУО контр-адмирал ААВирениус подал на имя управляющего Морским министерством доклад с предложением создать в составе его отдела оперативное отделение для разработки планов войны4. Отмечая целесообразность данной реорганизации, автор доклада обратился к опыту последней стратегической игры, проведенной в Николаевской морской академии зимой 1901-1902 гг.5. Подробное обоснование необходимости создания в структуре Морского министерства «оперативного или стратегического отделения» содержалось в приложенной к докладу специальной записке, составленной «по поручению» Вирениуса одним из офицеров его отдела - лейтенантом А.Н.Щегловым6.

Собственно идея создания подобного органа во флоте принадлежала адмиралу И.Ф.Лихачеву, впервые изложившему ее в своей статье в 1888 г.7 В ней Лихачев, проведя подробный анализ особенностей развития вооруженных сил на современном ему этапе, убедительно доказал необходимость присутствия в структуре высшего управления флота особой «службы генерального штаба». К ее ведению должны были отойти все вопросы, связанные с подготовкой флота к возможной войне. Лихачев также предложил примерную структуру новой инстанции. К сожалению, даже эти общие мысли были высказаны не в официальном, а в частном порядке в форме неподписанной статьи, опубликованной в нейтральном журнале. И хотя статья вызвала положительный резонанс как в России, так и за ее пределами, руководство флота на нее никак не отреагировало. Лишь через несколько лет после ее публикации изложенные в ней мысли вновь прозвучали в докладе Вирениуса. И хотя речь теперь шла о создании не нового самостоятельного органа, а лишь специального отделения ВМУО, перечень обязанностей, возложенных на него, по сути был аналогичен функциям службы генерального штаба Лихачева.

Для доказательства особого значения стратегического планирования в современных условиях, Щеглов, на которого была возложена обязанность составить пояснительную записку, обратился к событиям франко-прусской войны 1870-1871 гг. Ей посвящена большая часть исторического блока документа. В нем автор подробно анализирует каждый шаг германского и французского генеральных штабов по подготовке к войне, а также результаты их деятельности. Затем он переходит к рассмотрению деятельности русского штаба во время войны с Турцией в 1871-1878 гг. и находит ее крайне неудачной. «Хотя война и окончилась поражением Турок, - гласит документ, - тем не менее факт, что наши первоначальные неудачи и огромные потери произошли вследствие отсутствия подготовительных работ Штаба, был слишком очевиден»8*.

Заметим, что последняя русско-турецкая война была уже «закрытой» для специального изучения темой и Щеглов, таким образом, сильно рисковал, используя этот сюжет для доказательства правоты своих взглядов9. И.Ф.Лихачев в своем проекте обращался за примерами к историческому наследию Крымской войны. А.Н.Щеглов пошел дальше, избрав для аргументации опыт не только Крымской, но и более современной войны, не побоявшись при этом затронуть достаточно опасные для критики страницы. Еще одно бросающееся в глаза новаторство работы Щеглова заключается в том, что, в отличие от адмирала, целиком сосредоточившегося на общей характеристике своей идеи, Александр Николаевич во второй части своей записки детально охарактеризовал основные задачи Оперативного отделения и последовательность их выполнения, выделив при этом шесть этапов: выяснение собственных военных средств и средств противника; выработка идеи войны; выбор пунктов сосредоточения собственных сил; определение сроков и мер мобилизации; составление схемы переброски боевых частей и припасов. Таким образом, он ввел специальный понятийный аппарат, сформулировав определение и подробно объяснив сущность, роль и значение «плана войны», «плана сосредоточения», «мобилизации», «мобилизационного расписания» и др.10

Завершалась записка выводом о том, что, если ранее определенные обстоятельства не давали Морскому министерству достаточных оснований для постановки данной проблемы, то «теперь же, когда флот Державною волею призван к мощному развитию и задачи флота вполне выяснены, Главный Морской Штаб может приступить к разработке планов войны»11.

Вместе с черновиками доклада ААВирениуса и запиской, составленной А.Н.Щегловым, в том же архивном деле присутствует еще один документ. Это черновик сопроводительного письма автора записки об оперативном отделении (то есть А.Н.Щеглова) к своему вышестоящему начальнику, которое делает возможным предположить совершенно иное распределение ролей среди участников этой истории. «Представленная мною Вашему Превосходительству записка, - пишет автор письма, - может быть рассматриваема

* Во всех цитатах сохранена пунктуация и орфография оригинала.

двояко: как работа критического характера, не дающая положительных данных и потому не только бесполезная, но и достойная порицания, или - как работа обоснованная, могущая служить материалом для объяснения причин, вызывающих создание в Главном Морском Штабе оперативные отделения, в каком намерении она в действительности и составлялась»12. Бросается в глаза тон документа: писавший, по сути, оправдывается за свои действия и пытается доказать адресату их целесообразность. Если «заказчиком» записки был Вирениус, то в адресованном ему письме подобные объяснения были бы излишни. Если же предположить, что письмо адресовано другому высокопоставленному лицу, а им, судя по содержанию письма, мог быть только начальник ГМШ вице-адмирал Ф.К.Авелан13, интрига молодого лейтенанта выглядит совершенно безумной.

Более логично объяснить возникшее противоречие, на наш взгляд, может иная последовательность появления рассматриваемых документов. Первой, под впечатлением от стратегической игры 1902 г., Щегловым была написана записка с предложением о создании в составе ГМШ оперативного отделения (ее текст датирован 2 ноября 1902 г.), Вместе с сопроводительным письмом записка была представлена Щегловым своему непосредственному начальнику - А. А-Вирениусу. Об этом свидетельствует и последний абзац черновика сопроводительного письма: «В течении времени, которое я имел честь служить под началом Вашего Превосх. я непременно видел как широко Вы изволите смотреть на вещи и как всякая, даже скромная мысль встречает всегда поддержку и сочувствие и только поэтому я имел смелость представить для прочтения собранный мной материал, при изложении которого старался быть строго объективным (выделено мной. - Д.С.)»14. И лишь затем, 20 ноября 1902 г., записка легла на стол управляющего Морским министерством вместе с докладом ААВирениуса. При этом роль Щеглова сводилась лишь к исполнению «поручения» начальника ВМУО. Так или иначе, уже одна записка от 2 ноября 1902 г. говорит о том, что А.Н.Щеглов принимал самое активное участие в разработке проекта Оперативного отделения. Если же принять во внимание и сохранившиеся черновики сопутствовавших ей документов, то есть все основания считать Щеглова, по крайней мере, одним из инициаторов этой реорганизации15.

На этот раз «глас вопиющего» был услышан, и в 1903 г. при ВМУО приступили к формированию оперативного отделения, которое через год приказом по ГМШ за № 28 от 14 февраля 1904 г. в соответствии с Высочайшим указом от 2 февраля того же года (т.е. уже после начала русско-японской войны) было преобразовано в стратегическую часть со штатом из 12 офицеров16. Кроме того, при штабах Кронштадского порта, Черноморского флота, поргов Черного моря и командующего морскими силами в Тихом океане создавались собственные оперативные отделения из 3 человек17. Однако по общему признанию исследователей, «это звено не успело организационно оформиться и какого-либо влияния на ход военных действий не оказало»18. Некоторые офицеры стратегической части посчитали, что они принесут больше пользы на полях сражений, чем в штабе. В «Памятной книжке Морского ведомства» - секретном указателе персонального распределения офицеров в штатном расписании министерства - даже на 1906 г. строка с указанием личного состава стратегической части ГМШ продолжала пустовать19.

В начале 1904 г. лейтенант Щеглов при посредстве З.П.Рожественского был откомандирован в Канцелярию Особого Комитета Дальнего Востока, где и находился в течение всей русско-японской войны, вплоть до упразднения комитета в конце августа 1905 г. «Вы...дали мне назначение, - писал он позднее адмиралу, - благодаря которому я полтора года просуществовал безбедно»20.

А.Н.Щеглов никогда не участвовал в боевых действиях, но всегда очень близко воспринимал боль и страдания, выпавшие на долю других. Как истинный патриот, он болезненно переживал гибель двух Тихоокеанских эскадр, сдачу Порт-Артура, неудачи сухопутной армии. С негодованием отнесся он к условиям Портсмутского мирного договора. В это время умерла его жена, и Александр Николаевич остается с двумя малолетними детьми (сын Андрей родился в 1901 г.) в чрезвычайно тяжелом материальном положении, получая лишь жалованье почину и перебиваясь случайными заработками21. «Я с семьей моей сильно бедствовал», - так сам он охарактеризовал этот период в одном из мемуарных набросков.

Но сложные обстоятельства не сломили Щеглова. Скорее наоборот - стимулировали его жизненную активность, направленную на поиск путей выхода из создавшейся ситуации и возрождения флота. «Бедственное положение отечества моего и семейное горе.., - писал он, - придавали мне особую энергию»22. Главную причину упадка флота Щеглов видел в порочности существующей морской организации. «Для того, чтобы воссоздать флот нуж-

но было в корне изменить порядок управления, нужна была сильная и разумная власть», -читаем в том же документе23. Как штабной офицер Щеглов был хорошо осведомлен о наблюдавшихся в Морском министерстве негативных явлениях, которые всегда вызывали у него по меньшей мере удивление. «Я не понимаю, почему здесь, в Петербурге, правящие не допускали мысли о войне, - писал он 8 апреля 1904 г. своему другу в Константинополь. -Признаки разрыва были вполне ясны. Например, вчера я лично читал в Штабе (имеется в виду Главный морской штаб. - Д.С.) донесения нашего агента в Японии Русина. Из этих донесений ясно как японцы с июня усиленно готовятся к войне и делают громадные денежные затраты... Вот поразительное спокойствие нашего Министерства»24. До войны молодой лейтенант скромно пытался с помощью логической системы доказательств, наглядных примеров и разного рода уловок убедить вышестоящее начальство в необходимости назревших преобразований и стремился хотя бы заткнуть прорехи в деятельности отдельно взятого устаревшего органа путем создания в нем небольшого, почти незаметного подразделения для исполнения крайне важных в новых условиях функций. Теперь, познав горечь утрат друзей и родных, пережив позор поражения и оказавшись после десяти лет беспорочной службы на грани нищенского существования, Щеглов говорил уже другим тоном, выдвигал другие требования и предлагал иные методы их реализации, в том числе и использование силы общественного мнения25. «Я решил, - вспоминал он, - преобразовать Главный Морской Штаб, и написать для того резкую, убедительную критику на существующее с изложением нового порядка»26.

В своих мыслях и чаяниях Щеглов был не одинок. Подобные настроения были в особенности широко распространены среди молодых офицеров флота, многие из которых, будучи участниками русско-японской войны, на себе испытали все пороки существовавших во флоте порядков и горели желанием возродить флот на новых основах. Осенью 1905 г, группой единомышленников, в число которой входили капитан II ранга Римский-Корсаков, лейтенанты Колчак, Кедров, Беренс, Щеглов и другие, был образован Санкт-Петербургский военно-морской кружок, деятельность которого была направлена на развитие военно-морских наук с учетом опыта русско-японской войны и проведение результатов этой научной работы в жизнь. Для этого каждый член кружка должен был, самостоятельно занимаясь разработкой определенной проблемы, подготовить доклад, который затем выносился на обсуждение общего собрания. Результаты прений оформлялись в специальных резолюциях и должны были доводиться до официальных флотских инстанций. Чтобы облегчить проведение своих наработок в жизнь, кружковцы включили в свой состав в качестве почетных членов представителей высшего флотского руководства. С некоторыми перерывами Санкт-Петербургский военно-морской кружок просуществовал до 1914 г Он обладал достаточной известностью и авторитетом, действительно помогая самореализации инициативной и творчески мыслящей молодежи. Поэтому, несмотря на периодические кризисы, новые поколения морских офицеров поднимали вопрос о его возрождении.

Щеглов был одним из четырнадцати отцов-основателей этого оригинального полуофициального органа, в котором исполнял обязанности его первого казначея. Первое заседание кружка состоялось на квартире Александра Николаевича в доме N2 5 на набережной Адмиралтейского канала, а первым вопросом, вынесенным на обсуждение, стала его знаменитая записка «Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны».

К написанию «Записки» Щеглов приступил осенью 1905 г. 23 сентября он обратился к начальнику Главного Морского Штаба адмиралу Вирениусу с просьбой допустить его к имевшимся в штабе документам последней кампании. Свою просьбу он обосновывал необходимостью составления «добавочных» лекций на эту тему для воспитанников Морского кадетского корпуса, где он преподавал историю военно-морского искусства, а также - и это самое главное - своим намерением написать на основе испрашиваемых документов сочинение под названием «Значение и работа штаба». На обороте рапорта Щеглов изложил план «сочинения», согласно которому первоначальная структура новой «Записки» в целом должна была соответствовать его работе 1902 г. Отличия заключались в том, что на этот раз в центре внимания автора был весь Штаб, а не отдельное его подразделение, а также в наборе исторических примеров, который должен был быть дополнен материалами русско-японской войны. Вирениус согласился. Одновременно, узнав о газетной деятельности Щеглова, он предложил ему место в своем штабе, но получил отказ. «Я отказался, так как не хотел служить в том учреждении, которое предназначалось мною к уничтожению», - так объяснил он свое решение27.5 октября 1905 г. Александр Николаевич представил «Предварительные соображения реорганизации Главного Морского Штаба». Согласно изложенному в ней плану,

эта работа должна была начаться с написания краткой пояснительной записки, где на конфетных примерах русско-японской войны были бы показаны недостатки существующей организации Главного Морского Штаба; далее следовало определить принципы реорганизации, создать подробный проект нового положения о Главном Морском Штабе и, наконец, наметить конкретные меры по его реорганизации на новых основах и с передачей дел новым структурам в течение трех месяцев28. Несмотря на то, что в «Соображениях» говорилось лишь о реорганизации, последствия ее для Главного Морского Штаба, даже на основании этого документа просматривались угрожающие. Характер и масштабы преобразований зависели от того, насколько непригодной являлась старая организация Главного Морского Штаба. Ответ на этот вопрос и должна была представить пояснительная записка. Понимая это, Вирениус сделал на полях помету с просьбой предоставить ее ему.

К декабрю записка была готова. Ее структура в основном соответствовала записке, написанной Щегловым в 1902 г.: вначале с помощью исторических примеров раскрывалась суть проблемы, а затем предлагались конкретные меры по ее устранению. Но если записка 1902 г представляет собой цельный и небольшой по объему текст - всего 31 страница, то в записке 1905 г. историческое обоснование вопроса и проект его решения образуют отдельные части. Она также снабжена введением и рядом прилагаемых документов. В коротком введении Щеглов отмечал, что во время последней войны флот не только не оправдал возложенных на него надежд, но не имел ни одного, даже частичного, успеха. Такие результаты свидетельствовали о том, что в его организации существовали глубокие язвы. В особенности это касалось штаба - мозга этого организма, роль и значение которого в Морском министерстве до сих пор явно недооценивались. Исправляя эту ошибку, Щеглов ставил своей целью «показать, какова была до войны деятельность Штаба, как она отразилась на войне и какова должна быть организация Штаба для лучшей деятельности в будущем»29.

В первой части работы, названной «Стратегический обзор русско-японской войны», Щеглов, проведя сравнительный анализ деятельности русского и японского штабов накануне и во время боевых действий, показал, что насколько безукоризненно выполняли свои обязанности японские штабисты, настолько же безграмотными и легкомысленными выглядели на этом фоне действия русского ГМШ. Автор не воспользовался, как предполагал, историческим материалом других войн: события 1904-1905 гг. в избытке снабдили его всеми необходимыми фактами, свидетельствовавшими о полной несостоятельности русской военной организации30. Именно промахи ГМШ, по его мнению, привели к тому, что деятельность русского флота на всех этапах подготовки и ведения войны носила хаотический характер и закончилась в итоге поражением. «Итак, - делал вывод лейтенант, - флот погиб от дезорганизации, а в этом всецело вина Главного Морского Штаба, которому по праву принадлежат 90% неудач нашего флота»31. Причины дезорганизации Щеглов объяснял отсутствием в ГМШ правильной постановки работы по подготовке флота к современной войне, следствием чего стало отсутствие в Морском министерстве «плана войны». Этим термином он называл «совокупность таких кабинетных работ Штаба, которые обеспечивают флоту быстрый переход с мирного положения на военное и ставят его в наиболее выгодные условия для начала военных действий»31.

Технология составления плана войны была подробно описана еще в записке 1902 г. Но никаких подобных мероприятий в ГМШ до войны с Японией не предпринималось, с началом же боевых действий они вообще теряли всякий смысл. Причины подобного легкомыслия Щеглов видел не в упущениях личного характера, а в неэффективности всей системы управления Морским ведомством в целом. Он доказывал, что начальник ГМШ, при имеющихся у него средствах, физически не имел возможности выполнить все возложенные на него и его штаб обязанности вследствие их совершенной разнородности и многочисленности и вынужден был концентрировать свое внимание на наиболее важных и неотложных, с его точки зрения, делах. Таковыми «естественным» образом оказывались вопросы текущего управления личным составом флота. Проблемы же подготовки к войне и организации учебного дела оказывались в итоге отодвинутыми на второй план.

Возможности для исправления указанных недостатков снижались тем, что начальник ГМШ совмещал в своем лице обязанности инспектора и распорядителя, а это, по словам Щеглова, было «противно основным принципам порядка административного и здравой логике»32. Учитывая все вышесказанное, лейтенант предлагал положить в основу реорганизации ГМШ новые принципы разделения функций и специализации. В соответствии с ними, все дела по подготовке флота к войне должны были быть изъяты из ведения ГМШ и переданы спе-

циально созданному для этого органу - Морскому Генеральному Штабу (МГШ). В ведении ГМШ оставлялись вопросы распорядительно-строевого характера и управление личным составом флота. Для руководства учебной частью создавался специальный Учебный комитет.

В целом новая структура управления Морским ведомством рисовалась Щеглову в виде трех независимых друг от друга и ответственных непосредственно перед верховной властью сфер: МГШ - мозга и генератора идей, действующего флота, призванного реапи-зовывать эти идеи на практике, а также центральных и портовых учреждений (в том числе и ГМШ), задачей которых являлось обслуживание действующего флота. Таким образом, предложенная Щегловым «реорганизация» ГМШ фактически оборачивалась широкомасштабной реформой Морского министерства, утверждавшей новые организационные принципы, а также производившей существенную перегруппировку органов управления, создавая и выводя на первый план одни и оттесняя другие. Стержнем реформы, безусловно, являлся вновь создаваемый МГШ, который должен был занять центральное место в новой системе управления флотом.

Вторая часть записки содержала общие директивы и подробный перечень прав и обязанностей МГШ и ГМШ, в том числе штаты этих органов. Генеральный штаб, по мнению Щеглова, должен был иметь два отдела: стратегический, состоящий из оперативного, ответственного за составление плана войны, двух статистических (русского и иностранного), архивно-исторического отделений, а также разведочного бюро; и мобилизационный, включающий два отделения для разработки мобилизационного плана и мобилизационного расписания. Предполагалось, что его штат составит 44 офицера. Начальник МГШ, в силу возложенной на него огромной ответственности за боеготовность флота, наделялся особыми правами и, прежде всего, правом личного доклада императору.

Реформированный ГМШ, также должен был состоять из двух отделов: личного состава и общих дел. Численность сотрудников ГМШ определялась в 12 человек, а начальник его подчинялся Морскому министру. К реорганизации следовало приступить немедленно и завершить в течение трех месяцев. Что касается денежных средств на содержание обоих органов, то они должны были изыскиваться за счет перераспределения внутренних резервов министерства.

После того как записка была готова и прошла обсуждение в военно-морском кружке, Щеглов столкнулся с проблемой ее реализации. Экземпляр, поданный в официальном порядке морскому министру адмиралу А.А.Бирилеву, пролежал на его столе без движения с декабря 1905 г. по январь 1906 г.33 По признанию самого Александра Николаевича, положение спас только что вернувшийся из японского плена вице-адмирал З.П.Рожественский, которого Щеглов поспешил познакомить со своей позицией. При этом лейтенант оказался в очень щепетильном положении. Дело в том, что большинство претензий, высказанных в записке в адрес ГМШ, приходились на 1903 -1904 гг., когда во главе его стоял именно Ро-жественский. В результате под прицелом уничтожающей критики Щеглова оказался один из его немногочисленных покровителей. И хотя во введении к своей работе он специально подчеркнул, что не имеет цели «учитывать промах личностей или уязъвить чье-либо самолюбие», а стремится «выяснить промахи не лиц, а должностей, поскольку они происходили от несовершенства административного механизма», ситуация была не из простых34. Двигавшие им мотивы Щеглов попытался объяснить в специальном сопроводительном письме Рожественскому. Насколько неловко чувствовал себя в этот момент лейтенант говорит тот факт, что в письме он, кривя душой, писал, что приступил к составлению записки по поручению адмирала Вирениуса. «Я не хотел, - писал он, - чтобы несчастный адмирал, счел бы мою критику системы управления за личную вылазку против него, тем более что лично я еще до войны был в служебной жизни многим обязан Рожественскому»35.

Бывший начальник ГШМ отреагировал на записку с большим достоинством. Он прислал два рапорта на имя Бирилева, в которых высказал имевшиеся у него возражения на критику своей деятельности, отметив при этом, что проект Щеглова имеет важные достоинства и, несомненно, заслуживает одобрения. Именно по вторичному настоянию Рожествен-ского адмирал Бирилев собрал, наконец, 7 февраля 1906 г. совещание для обсуждения проекта МГШ, в котором помимо самого министра приняли участие автор записки, З.П.Рожественский, начальник ГМШ адмирал Вирениус и др. В ходе заседания помимо Бирилева, взявшего на себя роль третейского судьи, Рожественского, являвшегося сторонником проекта, и самого Щеглова все присутствующие высказались за преждевременность создания нового органа. Щеглов, по его собственному выражению, «противоречил» и в самый критический момент предъявил министру списки офицеров, которых он рекомендовал привлечь к работе в МГШ и тех, кого он вообще считал необходимым отстранить от работы в этой сфе-

ре, К всеобщему удивлению, министр не только одобрил списки, но и высказался за проект в целом. «Редко читал столь дельную записку», - сказал он на прощание Щеглову36.

На первый взгляд такое поведение Щеглова может вызвать недоверие. Не слишком ли много позволил себе простой лейтенант, не имевший большого служебного веса. Но, с другой стороны, у Щеглова в тот момент не было иного выхода. Вряд ли он уже мог надеяться занять сколь-нибудь значимое положение в существующей системе Морского ведомства. Последнее, чем мог помочь ему его единственный покровитель, снятый со всех постов и находящийся под следствием - это попытаться продвинуть проект МГШ, в котором Щеглов отводил себе далеко не последнее место. В то же время, учитывая критические настроения, широко распространенные среди морского офицерства после неудачной войны, этот единственный перспективный вариант выглядел не таким уж безнадежным. Проект уже получил поддержку среди членов Санкт-Петербургского военно-морского кружка и давал основание надеяться на большее. Будущее Щеглова, таким образом, оказалось в непосредственной зависимости от судьбы его проекта и находилось в его собственных руках. Поэтому решительные действия его в тот момент были вполне оправданы. Он был готов ко всему и даже имел при себе, на случай поражения, готовые прошение и рапорт об отставке. Оба они сохранились в архивном деле Щеглова. На прошении его рукой сделана надпись: «Это прошение я имел в кармане, когда шел на совещание к Бирилеву, т.к. решил говорить свободно и отстаивать до конца это дело»37.

Но торжествовать победу было еще рано. В течение последующих двух месяцев Александру Николаевичу еще несколько раз пришлось спасать свое «детище», используя разного рода неофициальные каналы. Ему удалось через флигель-адъютанта графа А.Ф.Гейдена ознакомить с проектом самого Николая II, который также одобрил идею и дал указание немедленно приступить к ее реализации. Последнее сражение между сторонниками и противниками МГШ произошло во время Особого совещания под председательством Морского министра 22 апреля 1906 г., на котором присутствовали 14 адмиралов, 11 штаб- и 2 обер-офицера. На обсуждение участников были вынесены следующие вопросы : создавать ли МГШ сразу или постепенно? Где должна быть мобилизационная часть? Кто должен руководить Морской академией? Первый вопрос был наиболее принципиальным, и от его решения зависело, быть или не быть МГШ. Поэтому именно он вызвал наибольшую активность участников. На этот раз со стороны сторонников реформы в бой вступила «тяжелая артиллерия». После того, как за немедленное создание МГШ высказались один из авторитетнейших адмиралов русского флота И.М.Диков, великий князь Александр Михайлович, граф А.Ф.Гейден, этот вопрос был решен положительно. Однако в отношении двух других вопросов консерваторам были сделаны уступки. В.Г.Симоненко вполне справедливо считает, что решающее значение при обсуждении вопроса о создании МГШ сыграли выступления представителя императорской фамилии и флигель-адъютанта императора. Что касается Щеглова, то он на этом заседании был не столь активен38. Однако именно он провел огромную предварительную работу среди участников совещания, всячески склоняя их на свою сторону, и к началу заседания был твердо уверен в поддержке самых влиятельных из них. Да и выступления его были не такими уж безобидными. «Я отвечал резкости, - вспоминал он, - не понимая тогда, что горячиться теперь было излишне совсем, так как в сущности вопрос о создании Морского Генерального Штаба был бесповоротно предрешен до совещания, которое было лишь собрано Государем из деликатности, как средство дать Министру приличный выход в данном деле»39.

24 апреля 1906 г. Николай II подписал рескрипт об учреждении МГШ и назначил его начальником капитана I ранга Л.А.Брусилова, который немедленно приступил к комплектации штаба личным составом40. Служба в новом учреждении требовала от своих сотрудников особых профессиональных качеств, в то время как система подготовки новых кадров еще не была налажена. Поэтому в первый состав МГШ были привлечены офицеры, выработавшие в себе все необходимые качества самостоятельно, путем самообразования. Одним из первых в этом списке фигурировал А.Н.Щеглов. Не случайно в тот памятный день 24 апреля он получил письмо от Брусилова: «Уважаемый Александр Николаевич! Мне бы нужно с Вами переговорить, а потому прошу ко мне зайти сегодня вечером, если возможно или завтра утром. Искренне Ваш. Л.Брусилов»41. Циркуляром по ГМШ за № 155 от 29 апреля 1906 г. Щеглов в составе других 14 офицеров был прикомандирован к Управлению Морского Генерального Штаба (так ошибочно сформулировали название нового органа в высочайшем рескрипте), а 24 мая назначен штаб-офицером высшего оклада МГШ42. С этого момента начался новый, но, к сожалению, недолгий период его службы в МГШ.

Высокая активность, проявленная Щегловым при создании МГШ и Санкт-Петербургского военно-морского кружка, не могла остаться незамеченной. Но вместо справедливого вознаграждения, как нередко это бывает, на беспокойного лейтенанта обрушились новые служебные неурядицы. С одной стороны, были предприняты попытки затушевать его реальные заслуги в деле учреждения МГШ. Еще при открытии Особого заседания 22 апреля 1906 г. Морской министр заявил, что Щеглов составил свою записку не сам, а по его поручению43. Затем вспомнили и о И.Ф.Лихачеве, на фоне которого фамилия никому не известного лейтенанта заметно тускнела, а его роль низводилась, таким образом, к простому исполнению служебных обязанностей. Какие-то попытки травли имели место и в военно-морском кружке. Обвинения, судя по всему, сводились к тому, что Щеглов, будучи формально причастен к руководству кружка, фактически не принимал участия в его деятельности. Об этом свидетельствует фраза, брошенная председателем кружка капитаном II ранга М.М.Римским-Корсаковым на итоговом заседании в апреле 1906 г.: «Лейтенант Щеглов очень много сделал в Совете, и это поклеп, что он ничего не делал»44.

Сам Александр Николаевич никогда не вступал по этим вопросам в публичную перепалку. Бережно храня в своем личном архиве разнообразные документы, свидетельствующие о его реальном участии в описываемых событиях, фиксируя факты в небольших мемуарных заметках, он позволял себе напоминать о собственных заслугах лишь в самых исключительных случаях. Так, в частности, он отмечал, что мог бы легко опровергнуть слова Бирилева о том, что проект МГШ был написан им по чьему-либо поручению. Для этого достаточно было продемонстрировать рапорт с просьбой допустить его к фондам ГМШ. «Но я не возражал здесь (во время заседания 22 апреля. - Д.С.) Бирилеву, так как честолюбия не преследовал», - писал он45.

Щеглов не собирался оспаривать и первенство И.Ф.Лихачева в обосновании идеи МГШ. Он лишь обращал внимание на то, что эта идея «была им (Лихачевым. - Д.С.) лишь изложена теоретически, в силу чего, вероятно, она и не получила осуществления в течение десятков лет, составленная же мною записка заключала в себе не только теоретические обоснования. Но и практический способ осуществления этой идеи»46.

A.B.Колчак, давая показания Чрезвычайной следственной комиссии в 1920 г., говорил о записке Щеглова как о результате коллективного творчества членов Санкт-Петербургского военно-морского кружка. Однако большинство кружковцев было другого мнения. В частности, один из членов-учредителей кружка корабельный инженер Кутейников выделял генштабовскую эпопею из общего комплекса разбиравшихся в нем проблем. Во время заседания, состоявшегося 28 апреля 1906 г., он отмечал, что достаточно плодотворная в этом сезоне деятельность кружка, в ходе которой были проведены в жизнь целый ряд вопросов, «совпала» с учреждением МГШ, «идея которого разработана, развита и дело продвинулось все тем же Александром Николаевичем Щегловым»47.

На этом же заседании лейтенант Кирилин выразил «сердечную благодарность лейтенанту Щеглову за энергию и настойчивость в проведении в жизнь его идеи - Морского Генерального Штаба, несмотря на все палки, которые ему вставлялись в колеса». В ответ на это выступление Щеглов скромно заметил: «Мое участие в деле проведения в жизнь [идеи] Генерального Штаба было незначительно.. .В этом деле мне очень помогали капитан 2 ранга М.М.Римский-Корсаков и лейтенант Кирилин - это было дело общее». Что касается организации кружка, то, по его же словам, основную роль в решении этого вопроса сыграли именно Римский-Корсаков и Кирилин, «Это была их идея, они за нее воевали и мы этим людям обязаны сознанием приятно и полезно проведенного времени».

Наиболее точно, как представляется, взаимные заслуги «распределил» председатель кружка М.М.Римский-Корсаков. Выразив протест по поводу обвинения Щеглова в пренебрежении к деятельности кружка, он следующим образом объяснил сложившуюся ситуацию: «Одни работали больше, другие меньше потому, что у всех была еще своя работа. .А что касается нашего участия в пропаганде идеи Генерального Штаба, то оно было платоническое - мы лишь распространяли его идеи и никак не можем сравниться с работой А.Н.Щеглова»46.

Подводя итоги, можно сделать следующий вывод. А.Н.Щеглов стоял у самых истоков деятельности Санкт-Петербургского военно-морского кружка и входил в состав его руководящего звена. Именно Щеглов был инициатором и непосредственным разработчиком проекта МГШ, о котором он не замедлил известить своих друзей и коллег по кружку, и при их поддержке и участии продолжил дальнейшую борьбу за реализацию своей идеи. Учреж-

дение МГШ представляло собой решительный шаг на пути коренных преобразований Морского ведомства. Не случайно эта реформа встретила ожесточенное сопротивление со стороны консервативных кругов министерства, как в ходе, так и после ее проведения. Поэтому реализация проекта МГШ отнимала у Щеглова все силы и время, отвлекая его от других дел, в том числе и от работы в военно-морском кружке, порождая иллюзию его са-моустраненности. Что касается роли Щеглова в процессе создания МГШ, то, несмотря на все попытки вытравить его имя из истории этого органа, в Морском министерстве оставались люди, помнившие все обстоятельства этого дела. «Сердечно вспоминаем вас - первого инициатора штаба и имеем низкий поклон...», - такое послание за подписями Римско-го-Корсакова, Беренса, Самарина, Келлера, Новикова, Дунина-Барковского, Гене, Нищен-кова, Каллистова Щеглов получил впоследствии, уже находясь за границей"9.

В МГШ лейтенант Щеглов был назначен заведующим Оперативным отделом Балтийского моря и сразу же с головой окунулся в исполнение своих служебных обязанностей. По свидетельству начальника МГШ, только в течение 1906 г. им были подготовлены следующие документы: Положение о МГШ, 1-я часть Всеподданнейшего доклада императору, План войны, 1 -й и 2-й планы сосредоточения частной мобилизации, Инструкция оперативным отделениям, 1 -я записка о реформах Морского ведомства, Положение о минных флотилиях, Наказ Главному Штабу и другие программы50.

Как и ожидалось, МГШ с момента своего образования стал последовательным проводником реформаторских веяний и развил активную деятельность, стремясь получить в свои руки весь, соответствующий его статусу объем властных полномочий. В ходе самоопределения и интеграции в системе управления Морского ведомства новому органу пришлось преодолевать массу препятствий, созданных на его пути консервативно настроенными элементами в высших инстанциях министерства. Оказавшись бессильными помешать учреждению МГШ, они не собирались отказываться от борьбы в дальнейшем и всячески старались парализовать его работу в ходе совместной деятельности. Обо всем этом Щеглов писал в начале октября 1906 г. графу А.Ф.ГеЙдену: «...Я имел уже случай докладывать Вам, при каких неблагоприятных условиях протекает теперь работа Генерального Штаба, ибо все смотрят на Генеральный Штаб [как] на величину достойную пренебрежения и никто не желает считаться ни с его доводами, ни с просьбами его...В компетенцию Генерального Штаба продолжают вмешиваться все, кому то заблагорассудится...Генеральный Штаб связан по рукам и ногам и не имеет власти...Теперь же каждый считает долгом лягнуть Генеральный Штаб»51. Зная, что на днях должен был состояться первый доклад начальника МГШ Николаю II, Щеглов предлагал использовать этот случай для того, чтобы вновь поднять вопрос о необходимости непосредственного подчинения начальника МГШ императору, минуя Морского министра. Он считал, что именно эта мера предоставит МГШ необходимый иммунитет и обеспечит ему возможность беспрепятственно осуществлять свои функции. Однако полной независимости добиться так и не удалось, Более того, беспокойная активность молодых офицеров МГШ, смело бравших на себя руководство всем процессом боевой подготовки флота и направлявших его в намеченном ими русле, вызывала недовольство со стороны строевой части флота. Пользуясь тем, что в Морском министерстве продолжал существовать так называемый «ценз», в соответствии с которым для производства в следующий чин офицеру необходимо было провести определенный срок на палубе корабля, строевики, не без успеха, использовали это условие против сотрудников Генерального штаба, которые, таким образом, оказывались под двойным ударом.

В июне 1907 г., в соответствии с очередной реформой Табели о рангах, Щеглов получил чин старшего лейтенанта. А осенью того же года он был «забаллотирован», т.е. признан специальной комиссией несоответствующим (по ряду показателей) для производства в следующий чин. Уверенный в том, что эта мера была направлена не только против него, но и против МГШ в целом, Александр Николаевич подал в ответ докладную записку на имя Морского министра. В ней он обратил внимание как на предвзятый характер прошедшей баллотировки, так и на несовершенство законодательства, позволявшего использовать ее для осуществления давления на офицеров Генерального штаба с целью склонить их к уходу. Щеглов считал, что при чинопроизводстве необходимо прежде всего руководствоваться заслугами и личными качествами офицеров. При этом не играло роли, принадлежал ли офицер к плавающему составу или являлся штабным работником, главное - это профессионализм и качество выполненной работы. «Пусть каждому офицеру будет предоставлено свободно работать в той области, к которой он наиболее склонен. Обращайте внимание исключительно на то, "что сделал" данный офицер в избранном им самим направлении, а не

на то, "где он был". Делите офицеров не на "плавающих" и "не плавающих", а на "делающих" и "не делающих"», - писал он52.

Склонный к безапелляционным аргументам, Щеглов и на этот раз доказывал свою точку зрения яркими примерами, избрав для этого обстоятельства своего дела. «...Я никогда, на службе до сего времени не преследовал личных своих интересов и потому не решился бы и теперь излагать последующие строки, - писал он, - если бы факт моего забаллотирована не служил конкретным примером тех промахов в законе, которые подрывая уважение к самому закону о прохождении службы офицеров, поведут к полному уничтожению личного состава флота...»53. Щеглов откровенно признавал, что забаллотирование равносильно для него исключению со службы, так как признанный негодным к исполнению строевых обязанностей он сам вынужден будет покинуть свое место в МГШ, потеряв связь с действующим флотом.

Щеглов предлагал пересмотреть закон о баллотировке и разработать положение о прохождении службы офицерами Генерального штаба. В противном случае он ходатайствовал о награждении его орденом св. Владимира 4-й степени или просил выдать ему удостоверение о том, что проект МГШ являлся плодом его личных усилий. Это документ «послужит мне пособием для приискания себе заработка, когда я буду уволен из Морского ведомства», - писал он54.

По-видимому, записка не произвела должного впечатления, и в дело пришлось вмешаться начальнику МГШ Л.А.Брусилову. В феврале 1908 г, он обратился к Морскому министру с письмом, в котором напомнил, что именно Щеглов положил своей запиской начало организации МГШ, что он получил назначение в Генеральный Штаб исключительно благодаря своим профессиональным способностям, выработанным самостоятельно путем самообразования, что здесь - в штабе - он занимает чрезвычайно ответственный пост заведующего оперативным театром Балтийского моря и что эта работа, в конце концов, является косвенной причиной недостатка у него того служебного опыта, отсутствие которого и стало причиной забаллотирования. Подчеркивая то, что при сложившихся обстоятельствах Щеглов незамедлительно уйдет из Штаба, и флот потеряет одного из своих лучших офицеров, Брусилов просил сделать для него исключение из существующих правил производства, тем более, что подобные случаи уже имели место55.

Проявили ли на этот раз здравомыслие чиновники Морского министерства или сработал возросший статус Л.А.Брусилова, ставшего к тому времени контр-адмиралом и получившего больше возможностей для отстаивания интересов своих подчиненных? Начал ли флот ощущать положительные результаты деятельности МГШ и в соответствие с этим изменил свое отношение к нему? Сложно сказать, какой из этих факторов сыграл решающую роль в решении этого вопроса. Но 13 апреля 1908 г. А.Н.Щеглов был все-таки произведен в капитан-лейтенанты56. Однако дни его пребывания в МГШ были сочтены.

В атмосфере непрекращающейся травли, выразившейся в форме материального давления и политического шантажа, офицеры первого состава МГШ начали постепенно переходить на строевые должности. Записка Щеглова вышестоящему начальству с просьбой остановить этот процесс, поскольку кадры для замены уходящих офицеров штаба еще не подготовлены, успеха не имела. МГШ переживал один из самых тяжелых периодов своего существования. К тому же в 1908 г. после тяжелой болезни умер контр-адмирал Л.А. Брусилов. С новым начальником МГШ ААЭбергардом отношения у Щеглова не сложились и 26 января 1909 г. по его просьбе он был назначен Морским агентом в Турцию57.

(Окончание следует) Примечания

1 См.: Кузьменко В. «Силы и умение положил на службу Отечеству» // Мор. газ. 1996, 25 янв.; Шеремет В.И. Забытый резидент // Сын Отечества. 1994. №11.; Он же. Селим-Ага - «Дикарь», толмач или военно-морской атташе России //Воен.-ист. журн. 1994. №7.

2 РГА ВМФ. Ф. 406. Оп. 9. Д. 4835.

3 Л-т Щеглов. Описание Греческого архипелага. СПб., 1901; Л-т Щеглов, Стратегическое описание Балтийского водного театра. СПб,, 1904.

4 См.: Грибовский В.Ю., Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П.Рождественский. СПб., 1999. С. 133.

5 В ходе этой игры отрабатывались действия русского флота в возможной войне с Германией.

6 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1. Д. 3. Л. 7.

7 РГА ВМФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 239.

8 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1.Д.З.Л. 10об-11.

9 Данная ситуация объяснялась участием в этой войне некоторых представителей императорской семьи, весьма болезненно воспринимавших любую критику в свой адрес. Поэтому любые попытки подробного анализа событий 1877 -1878 гг. немедленно пресекались. См.: Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю: В 2 т. М., 1989; Родионов И.Н. 160 лет Российской академии Генерального штаба // Воен. мысль. 1992. №11.

10 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1.ДЗ.Л. 11-22.

" РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1. Д. 3. Л. 23.

«г РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1. Д. 3. Л. 24.

13 Об этом свидетельствует обращение «Ваше Превосходительство», использовавшееся только по отношению к чинам III - IV класса Табели о рангах, а также упоминание о том, что предложение о реорганизации должно непременно исходить от руководства ГМШ.

'4 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1. Д. 3. Л. 25.

15 Косвенным доказательством является тот факт, что когда в 1906 г. на совещании высших начальников Морского министерства обсуждался вопрос о создании наконец в России Морского Генерального штаба, адмирал ААВирениус оказался в числе наиболее консервативно настроенных адмиралов, а «возмутителем спокойствия» был все тот же лейтенант А.Н.Щеглов.

,6 Вместе с капитаном П ранга Л.А.Брусиловым А.Н.Щеглов в январе 1903 г. даже был привлечен к работе над составлением документов, указанных в докладе Вирениуса.

17 См.: Собрание узаконений, постановлений и других распоряжений по Морскрму ведомству за 1904 г. СПб., 1905. С. 107,110,111.

18 Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в начале XX в. М., 1986. С. 221.

19 См.: Памятная книжка Морского министерства на 1906 г. СПб., 1906. С. 75.

20 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1. Д. 7. Л. 1.

21 В частности, еще 27 сентября 1905 г. А.Н.Щеглов был назначен делопроизводителем в комиссию для пересмотра положения о морском цензе и выработке проекта нового закона о прохождении службы офицерских чинов. Известно, что работа не заладилась после того, как Щеглов в письменном виде высказал собственное мнение не только по обсуждавшейся проблеме, но и дал оценку работы самой комиссии. Ее председатель адмирал И.М.Диков пригрозил выгнать лейтенанта, в результате чего тот вообще прекратил там появляться.

22 РГА ВМФ Ф. 898. Оп. 1. Д. 37. Л. 26.

23 Там же. Л. 25-26.

24 РГА ВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 28. Л. 2-3.

25 Для этого Щеглов выбрал газету «Русь», где он публиковал свои едкие статьи до того момента, когда из-за разногласий с ее владельцем вынужден был прекратить это сотрудничество.

26 РГА ВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 37. Л. 26.

27 РГА ВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 37. Л. 26. Тем не менее 12 октября 1905 г. предписанием командира своего экипажа Щеглов все же был отправлен в распоряжение начальника Главного Морского Штаба для прикомандирования.

28 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 5495. Л. 8.

29 Щеглов А.Н. Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны. М.; Л., 1941. С. 30.

30 Критика была настолько сильна, что о лучшем документе, разоблачающем царскую военщину, советские историки не могли и мечтать. Не случайно, записка была переиздана в СССР в 1941 г. с соответствующим комментарием.

31 Щеглов А.Н. Указ. соч. С. 49.

32 Там же. С 59.

33 Реакцию А.А.Бирилева В.Г.Симоненко объясняет тем, что министра, понимавшего в целом необходимость реорганизации ГМШ, смущала независимость, которую в соответствии с проектом получал начальник МГШ, а также трудности, которые при массовом недовольстве Морским ведомством после русско-японской войны могли возникнуть во время обсуждения проекта в Государственной думе.

34 Там же. С. 30.

35 РГА ВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 37. Л. 27.

38 Там же. Л, 29.

37 РГА ВМФ, Ф. 1234. Оп. 1. Д. 1. Л. 4.

38 См.: Симоненко В.Г. К истории создания в России Морского Генерального Штаба // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. 2.1974. Вып. 4. С. 65.

39 РГА ВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 37. Л. 35.

40 Л .А.Брусилов был и первым начальником стратегической части ГМШ, созданной накануне русско-японской войны.

41 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1.Д. 11. Л. 1.

42 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1.Т.2.Д. 1155. Л. 68; Ф. 406. Оп. 9. Д. 4835. Л. 2.

43 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Т. 2. Д. 1157. Л. 1об-2.

44 РГА ВМФ. Ф. 703. Оп. 1. Д. 12. Л. 88об.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

45 РГА ВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 37. Л. 35.

46 РГА ВМФ. Ф. 898. Оп, 1. Д. 24. Л. 1.

47 РГА ВМФ. Ф. 703. Оп. 1. Д. 12. Л. 14об.

48 Там же. Л. 88-88об.

49 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1.Д.4.Л.9.

50 РГА ВМФ. Ф. 1234, Оп. 1. Д. 4, Л, 7.

51 РГА ВМФ. Ф. 1234. Оп. 1. Д. 7, Л. 2-2об.

52 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 5495. Л. 13об.

53 Там же. Л. Зоб.

54 Там же. Л. 6.

55 РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 5495. Л. 2.

56 РГА ВМФ. Ф. 406. Оп. 9. Д. 4835. Л. 2об.

57 Щеглов считал Эбергарда «убежденным противником» МГШ, выступившим в свое время против его учреждения. С другой стороны, не исключено, что между ними существовала и личная неприязнь, о чем свидетельствует одно из писем Эбергарда Щеглову.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.