CC BY
105
PHILOSOPHY
УДК: 008(07); 1(091)
Р. Р. Тазетдинова
КАНТОВСКИЕ «ПРОТИВОРЕЧИЯ», ИЛИ ЕЩЁ РАЗ О ФИЛОСОФИИ ТЕАТРАЛЬНОСТИ
В статье предлагается анализ одного из проявлений философии театральности (на материале кантовской «Критики чистого разума»), описываются некие ограничения логики отношений высказываний Канта, делающих её (логику) театрально-нормативной.
Ключевые слова: театральность, норма, субстанция человеческой свободы, игра, артистизм, субстрат выбора.
R. R. Tazetdinova
KANTIAN “CONTROVERSY” OR ONCE MORE ABOUT THE PHILOSOPHY OF THEATERS
The article presents the analysis of a manifestation of philosophy of theater (based on Kant’s “Critique of Pure Reason”), describes some limitations of logic relations the statements of Kant making logic theatrical normative.
Keywords: theater, norm, substance of human freedom, game, artistry, substrate of choice.
Безусловно, практика «человеческого рассуждения никогда не может ответить нам на вопрос, что такое корректный вывод»
[1, с. 64]. Почему так? Да потому, что при этом обязательно всплывает проблема: что означает ситуация, когда «наблюдаемая практика, “отклоняется” от некоторой логической нормы?» [1, с. 65]. Быть может, это результат «немонотонного и нечеткого рассуждения в познании»18 или присутствие своеобразной театральности в аргументации аксиом, которые организуют научное исследование? Как бы то ни было, границы между рассуждениями в логике и человеческими рассужде-
18 См. подробнее об этом: Ляйтгеб, Шурц
2005. - Leitgeb H., Schurz G. Non-monotonic and uncertain reasoning in cognition // Synthese,
146 (2005).
ниями не столь уж четкие, чтобы преодолеть слабость, заставляющую нас верить фактам. Например, никто не сомневается в наличии той же театральности, хотя никто не знает, что это такое. Определения театральности как феномена культуры чрезвычайно разноречивы. Остается признать театральность неким теоретическим конструктом. В условном значении театральность есть «зрелищность» - синоним «красоты», «артистичности». Но в условном значении она есть еще и «игра» - синоним «свободы творчества». И первое, и второе означают дифференциацию контекста применения термина, не более того. Во всяком случае, театральность связана со свободой творчества, которая со своей стороны - субстрат выбора, «существо волевого акта» [3, с. 274], но плюс ко всему и с «суб-
станцией человеческой свободы» [7, с. 164] -игрой. Будучи свойством культуры, театральность представляет собой уникальную форму человеческой игровой бытийности и артистической способности человека присутствовать в ней. Отсюда философская направленность эмпирического бытия театральности, определяющая актуальность его укорененности в артистическо-игровой деятельности. Выделение видов театральности и их характеристик обосновывает перспективу своеобразного контура (каркаса) смысловой структуры общеединой природы концептуального конструкта театральности, состоящего из обязательных элементов: артистизма и игры. Концептуальная формула Т = {А, И} признается суждением19, которым связываются значения двух её терминов, являющиеся условием возможности самого этого суждения.
В кантовской философии теории субъекта ключевыми понятиями выступают «субъективные способности». Говоря о статусе феномена театральности как формы бытия культуры, рассмотрим таблицу из введения «Критики способности суждения». Судя по схеме, способности суждения отведено посредствующее место между рассудком и разумом20. Подобная недвусмысленность положения делает критику способности суждения средством, связующим обе части философии в единое целое, а обращение к художественному потенциалу человека позволяет Канту преодолеть дуализм науки и нравственности. Искусство (театральность), как промежуточное звено между истиной и добром, замыкает формулу его философской системы. Однако помимо указанных в таблице трех способностей есть ещё одна, четвертая, - это способ-
19 См. об этом: Тазетдинова, Р. Р. Театральность в контексте научных представлений: монография / Р. Р Тазетдинова; науч. ред. Г. П. Мень-чиков. - Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та культуры и искусств, 2011. - 300 с.
20 См. таблицу 1.
ность воображения, для которой у философа не нашлось априорных принципов. Кант различает конститутивные и регулятивные принципы: первые производят понятия, вторые - определяют ориентиры, по которым познание направляется к определенным целям. Априорный принцип связан с чистым разумом, критика которого есть исследование возможностей и границ этого познания. Согласно «Критике способности суждения», существует лишь два рода понятий: понятия природы и понятия свободы. Философия делится им соответственно на философию природы (теоретическую) и философию морали, обозначенную как «практическое законодательство разума в соответствии с понятием свободы» [6, с. 41]. Свобода же, по Канту, проявляется в осознании и выполнении личностью своего долга перед собой и другими людьми, то есть свобода воли и воля, подчиненная нравственным законам, есть одно и то же.
Таблица 1
Субъективные способности по И. Канту [4, с. 69]
Все способности души Познава- тельная способ- ность Априорные принципы Применение их к
Познавательная способность Чувство удовольствия и неудовольствия Рассудок Способ- ность суждения Законо- мерность Целесоо- бразность природе искус- ству
Способность желания Разум Конечная цель свободе
Назовем типы субъектов в «Критике чистого разума»: а) субъект как вещь. Субъект здесь способен воздействовать на себя сам, порождая феномены (явления). Театральность скрывается в априорных правилах, которым следует опыт; б) эмпирический
субъект: переживание субъектом самого себя. Речь идет о чувственности, как особой познавательной способности, указывающей на погружение в мир «мыслящего существа» -человека. Чувственность, по Канту, как и интеллект, является необходимой для познания. Подобная чувственно-созерцательная сторона специфирует внутри себя теат-ральную театральность, как рефлексию «человека-наблюдающего»; в) трансцендентальный субъект: субъект как трансцендентальная идея (душа). Кантовская чувственность здесь предмет для рассудка, а рассудок - предмет для разума. Рассудок, полагает философ, есть способность давать правила, а разум - принципы. Рассудок составляет суждения из понятий, разум - из умозаключения. Умозаключения в его интерпретации есть заключения от условия к следствию. Рассуждая подобным образом, приходим к безусловному выводу: разум порождает свои собственные понятия, названные Кантом «трансцендентальными идеями», то есть - понятиями «тотальности условий для данного обусловленного». Поскольку обусловленное может иметь бесконечный ряд его условий, то появилось ещё одно определение идеи у Канта, когда идея есть «необходимое понятие разума, для которого в чувствах не может быть дан никакой адекватный предмет» [4, с. 493]. Но поскольку это делает некорректным применение трансцендентальных идей, то появляется раздел трансцендентальной диалектики в «Критике чистого разума» и три, соответственно, вида умозаключений - категорический, гипотетический и разделительный. Другими словами, появляются некие допущения условностей, которые суть театральность операций, обратных ходу действия. Движение к безусловному, названному по типам умозаключений, приводит к трем идеям чистого разума: душе, миру и Богу. Налицо единство апперцепции, благодаря которой все
представления находятся в одном сознании. Простое осознание самого себя как мыслящего субъекта к познанию себя не приводит; г) душа или трансцендентальная идея: понятие разума. Если Декарт мыслил Я как объект, причем предельный и единственный подлинный объект мышления, то кантовский субъект, как душа, не может рассматриваться объектом. Вообще душа мыслится им в модусе того, как «если бы этот субъект был действительно существом». Подобной установке свойственны презентационная эмоциогенность, нарочитость, условность признаков театральности; д) синтезирующий субъект: инстанция, использующая категории для синтеза представлений. Рассудок и разум подпадают в этом случае под понятие синтезирующего субъекта. Рискнем предположить, что, помимо метафоричного признака театральности в гипотетическом статусе рассматриваемого объекта, театрально и само описание, конъюнкция любых причинных факторов, в роли которых выступают признаки театральности.
Ограничимся ссылками на анализ из теоретического разума. Отметим только то, что если теоретический разум занимается определением представлений согласно предметам, то практический - определением самих предметов согласно понятиям или представлениям. За рамками исследования остаются, таким образом, моральный субъект Канта, моральность которого состоит в том, что субъект перестает быть эмпирическим Я, то есть руководимым чувственностью, а становится всеобщим и свободным Я разума; субъект вкуса или эстетических суждений, в основе которого лежит радость (счастливая случайность), которому посвящена «Критика способности суждений»; телеология, которая мыслилась им как понятие об объективной целесообразности приро-
ды, призванной в его философии обеспечить связь теоретической и практической части, природы и свободы. Подчеркнем при этом, что театральность кантовских максим (субъективных правил) и законов (объективных, имеющих «силу для воли каждого разумного существа») играет роль своеобразных предпосылок его практической философии, которая определяет подверженность в «Критике» низшей и высшей способности желаний быть либо чувственностью (удовольствием или неудовольствием), либо разумом.
По Канту, если предикат уже содержится пусть даже в скрытом виде в субъекте (речь о соответствующем понятии. - Р. Т.), то такое суждение будет аналитическим. Если же суждение располагается вне этого понятия, то можно говорить о синтетическом суждении. Понятно, что в соответствии с современной Канту логикой, суждение устанавливает связь субъекта и предиката. Поэтому все законы природы у философа синтетичны, ибо устанавливают такую связь представлений, которую нельзя увидеть в самих этих представлениях. Важнейшим примером в этом смысле философ называет законы причинной связи. Однако эту связь нельзя извлечь из опыта. Тот же Д. Юм, демонстрируя критику данного постулата, утверждал, что подобная связь содержит в себе и необходимость, и всеобщность. Следовательно, опыт может показать, что событие Б следует за событием А, но никакой опыт не покажет, что так должно происходить всегда. Очевидно, поэтому Кант начинает одновременно выделять знание не из опыта, но при этом и не сводить это знание к простой дедукции из заданных ранее данных: логических истин, например. Исследуя априорные источники познания, Кант называет само исследование трансцендентальным, утверждая буквально следующее: «трансценденталь-
ным... следует называть не всякое познание a priori, а только то, благодаря которому мы
познаем, что те или иные представления (созерцания или понятия) применяются и могут существовать исключительно a priori, а также как это возможно» [4, с. 144]. Критика чистого разума, по Канту, не допускает даже намека на какие-то изначальные или врожденные представления, все они без исключения (будь то созерцание, либо понятие) трактуются как «приобретенные» [5, с. 139]. Поэтому, полагает Кант, априорные формы не могут быть врожденными, а лишь приобретенными, то есть отвлеченными от «присущих уму законов»21. Другими словами, речь может идти не о темпоральном, а о логическом предшествовании. Философ начинает в этом плане делить дедукцию на трансцендентальную и эмпирическую. Его априорное становится «независимым не просто от того или иного опыта, а безусловно независимым от всякого опыта. Им противоположны эмпирические познания, или познания, которые возможны только a posteriori, то есть посредством опыта. А из познаний a priori чистыми называются те, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое» [4, с. 53].
Таким образом, априорное знание Канта не следует за опытом, не извлекается из опыта, не зависит от него. Коль скоро необходимость и всеобщность есть признаки такого знания, то объектом критики разума выступают не объекты разума, а сам разум. Априорные синтетические суждения способны формировать, по мнению философа, новые суждения, аналитические же - нет. Отсюда категоричность в высказывании, что мы a priori познаем о вещах лишь только то, что предварительно вложили в них сами.
Время, над которым никто не властен, определяется связью состояний, порядком
21 См. об этом: Гайденко П. П. Проблема времени у Канта: время как априорная форма чувственности и вневременность вещей в себе // Вопросы философии. - 2003. - № 9. - С. 134-150.
явлений в природе. Кант рассматривает проблему идеальности времени, которое присуще вещам самим по себе. Но в отличие от природы, в интеллигибельном мире человека отсутствует «железная» сцепка причин и следствий, поэтому время в человекоми-ре обладает причинностью особого рода, способной самовыражаться через свободу, с помощью которой человек становится моральным существом. В отличие от природы человек способен пересмотреть время, «отменить» или изменить его ход. Короче говоря, превратить время из физической реальности в метафорику, в театральность. Логика И. Канта дает основание полагать, что можно говорить и о «первичности» пространственновременного фона, как одной из особенностей источников кантовского априоризма в представлениях о пространстве и времени, то есть - время и пространство у Канта суть априорные формы чувственности. Но как быть с утверждением об открытии множественности геометрий, которые есть не что иное, как математические модели концептуальных пространств и интерпретации математических понятий, с помощью которых описывается это пространство-время? Проблема выбора модели здесь принципиально значима, она уже не условность, она безусловность в пользу абстрактных математических пространств, которые, как и перцептуальное пространство, становятся средствами описания и познания реального пространства-времени. Как далеко мы сможем уйти в своих ощущениях? Ведь пространство и время совсем не синтезируют, а лишь располагают человеческие восприятия в некоем порядке. Этим ещё раз подтверждается мысль о том, почему Кант вводит понятие «a priori», как «категории», с помощью которой рассуждает о созерцании опыта. Без a priori категории невозможно ни созерцание, ни возможность мышления. Тем самым кантовские категории выступают
условиями данности наблюдаемых объектов в пространстве и времени, а значит, и условиями объективности. Что имел в виду Кант, говоря о дедукции как определении объекта в его отличии от простой данности опыта? Почему события он считает объектами? Если «рассудок» мыслит объекты общезначимыми, то есть независимыми от чувственности, то это совсем не означает, хотя и может казаться, что мы имеем дело с ноуменами, с вещами самими по себе? Позиция Канта в этом плане остается до конца неясной. Человек, по Канту, - дитя двух миров, чувственного и умополагаемого, «феномен и ноумен одновременно» [8, с. 195]. Пребывание в мире в качестве феномена делает человека единицей чувственного мира, но как ноумен он -существо сверхчувственное, подчиненное некоему идеалу. Тем самым, можно говорить об эмпирическом наследии окружения и ноуменальных, интеллигибельных, присущих ему изнутри качествах. Чувственность и мышление, по Канту, в отличие от гегелевской чувственности, которая подчинена мышлению, четко разделены. Поэтому вполне допустимо, что его эстетическое есть «не поддающееся объяснению представление» [2, с. 218], а лишь играющая видимость, как порождение иллюзии от «свободной игры» душевных сил в искусстве, позволяющая философу признавать её «истиной в явлении»22.
Резюме. Таким образом, кажущаяся противоречивость кантовских определений, порождаемых логикой, есть всего лишь предпо-
22 Феномен и ноумен - две стороны единой вещи, которая существует сама по себе (ноуменально), хотя некоторые ноумены могут восприниматься человеком и чувственно, то есть могут существовать как феномены. Познание не говорит о том, что собой представляют вещи сами по себе (ноумены) за пределами нашего восприятия. Остается только думать, что вещи сами по себе (ноумены) существуют.
ложение в форме некоего множества формул, попытка утверждать некие законы или струк-
могущих именоваться гипотезами. Эти гипо- турные модели существования субъекта.
тезы, в отличие от декартовских, существуют Но поскольку они не имеют фиксированноуже не столько в эпистемологическом, сколь- го физического значения, то можно сказать,
ко в логическом смысле. Театральность кан- что теория в этой части семантически не-
товских суждений довольно жестко проявля- определенна, то есть ключевые её термины
ется в описании ненаблюдаемых ситуаций и не определены относительно своего значе-
нереальной действительности независимо от ния, а описывают некие ограничения логики
того, как автор пытается их доказывать. Та же отношений высказываний Канта, делающих
его теория субъекта, по большому счету, есть её (логику) театрально-нормативной.
Литература
1. Ван Бентем Й. Логика и рассуждение: много ли значат факты? // Вопросы философии. - 2011. -№ 12. - С. 63-76.
2. Веблен Т. Теория праздного класса: пер. с англ. - М.: Прогресс, 1984. - 386 с.
3. Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. - М.: Педагогика, 1983. - Т. 3. - 368 с.
4. Кант И. Критика чистого разума: в 2 ч. - М.: Наука, 2006. - Ч. 1. - 1081 с.
5. Кант И. Об одном открытии, после которого всякая новая критика разума становится излишней ввиду наличия прежней // Кантовский сборник. - Калининград, 1993. - Вып. 17. - С. 139-140.
6. Кант И. Критика способности суждениям / пер. с нем., вступ. ст. и коммент. А. В. Гулыги. - М.: Искусство, 1994. - 367 с.
7. Коваленко В. А. Труд и игра в контексте творчества (Размышления о русской художественной
и философской литературе XIX-XX веков) // Вопросы философии. - 2011. - № 12. - С. 163-169.
8. Пустовит А. В. Этика и эстетика: Наследие Запада. История красоты и добра. - Киев: МАУП,
2006. - 680 с.
9. Тазетдинова Р. Р. Театральность справедливости в пространстве самодовлеющего блага // Вестник Кемеров. гос. ун-та культуры и искусств: журнал теоретических и прикладных исследований. -2012. - № 20. - С. 14-18.
Literatura
1. Van Bentem J. Logika i rassuzhdenie: mnogo li znachat fakty? // Voprosy filosofii. - 2011. - № 12. -S. 63-76.
2. Veblen T. Teorija prazdnogo klassa: per. s angl. - M.: Progress, 1984. - 386 s.
3. Vygotskij L. S. Sobranie sochinenij: v 6 t. - M.: Pedagogika, 1983. - T. 3. - 368 s.
4. Kant I. Kritika chistogo razuma: v 2 ch. - M.: Nauka, 2006. - Ch. 1. - 1081 s.
5. Kant I. Ob odnom otkrytii, posle kotorogo vsjakaja novaja kritika razuma stanovitsja izlishnej vvidu nalichija prezhnej // Kantovskij sbornik. - Kaliningrad, 1993. - Vyp. 17. - S. 139-140.
6. Kant I. Kritika sposobnosti suzhdenijam / per. s nem., vstup. st. i komment. A. V. Gulygi. - M.: Iskusstvo, 1994. - 367 s.
7. Kovalenko V. A. Trud i igra v kontekste tvorchestva (Razmyshlenija o russkoj hudozhestvennoj i filosofskoj literature XIX-XX vekov) // Voprosy filosofii. - 2011. - № 12. - S. 163-169.
8. Pustovit A. V Jetika i jestetika: Nasledie Zapada. Istorija krasoty i dobra. - Kiyev: MAUP, 2006. - 680 s.
9. Tazetdinova R. R. Teatral’nost’ spravedlivosti v prostranstve samodovlejushhego blaga // Vestnik Kemerov. gos. un-ta kul’tury i iskusstv: zhurnal teoreticheskih i prikladnyh issledovanij. - 2012. -№ 20. - S. 14-18.
