CC BY
166
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКИХ ИННОВАЦИЙ
ПРОФЕССОРСКОЕ СОБРАНИЕ
Баранова Марина Владимировна
доктор юридических паук, кандидат культурологии, профессор, Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, профессор кафедры трудового и экологического права юридического факультета Национального исследовательского Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского
Ва ran ova Marina Vladimirovna
doctor of law, PhD (cultural study), professor, professor of department of labor and environmental law, National research Nizhny Novgorod State University N.I. Lobachevsky
E-mail: qazxswJ232007@yandex.ru
Канселинг (cancel culture) как инновационный правокульутрный феномен Cancel culture as an innovative legal and cultural phenomenon
Аннотация: Темп современной жизни, востребованность достижений науки в настоящее время затронули все сферы бытия, что отразилось на специфике и качестве общественных отношений. Внедрение цифровых технологий и глобализация меняют реальность, претерпевает внешние (формальные) и внутренние (качественные) изменения технико-юродический инструментарий, алгоритмы и специфика его использования. Неизбежное в глобализованном мире взаимодействие культур, правовых культур обусловливает быстрое внедрение в жизнь социума и правовую реальность инновационных элементов, таких как канселинг (cancel culture). Воздействие канселинга осуществляется через дискриминацию человека, унижение его чести и достоинства, выражаемое в неприличной форме, агрессивное преследование, применение насилия с последующим изгнанием неугодного лица из разного рода коллективов. Необходимым представляется оптимизация, модернизация и разумное ограничение этого процесса, преломление проблемы толерантности к реальным проявлениям cancel culture, поиск путей использования канселинга, как инновационного самостоятельного технико-юридического общесоциального средства.
Ключевые слова: канселинг, цифровые технологии, право, технико-юридический инструментарий, общественные отношения, воздействие, социум, государство, дискриминация, оскорбление.
Abstract: The расе of modern life and the demand for scientific achievements have now affected all spheres of life, which has affected the specifics and quality of social relations. The introduction of digital technologies and globalization are changing reality, and the technical and legal tools, algorithms, and specifics of their use are undergoing external (formal) and internal (qualitative) changes. The inevitable interaction of cultures and legal cultures in a globalized world leads to the rapid introduction of innovative elements, such as cancel culture, into the life of society and legal reality. The Impact of canceling is carried out through discrimination of a person, humiliation of his honor and dignity, expressed in an indecent form, aggressive harassment, use of violence, followed by the expulsion of the objectionable person from various groups. It is necessary to optimize, modernize and reasonably limit this process, refract the problem of tolerance to the real manifestations of cancel culture, and find ways to use cancel culture as an innovative independent technical and legal social tool.
Key words: cancel culture, digital technologies, law, technical and legal tools, social relations, impact, society, state, discrimination, insult.
Технологический прорыв двадцатого века позволил человечеству шагнуть в двадцать первый век легко преодолевая расстояния, используя и непрерывно совершенствуя возможности удаленного общения. Набирающий обороты темп жизни, востребованность достижений науки затронули все сферы бытия, отразился на специфике и качестве общественных отношений. Право чутко реагирует на подобные изменения. Возникая в недрах социума, идея регламентации опирается на существующие реалии, подстраивается под перманентно меняющуюся картину мира, а порой, пытается действовать на опережение, стремится предугадать перспективные эволюционные изменения. Меняет реальность, обусловленная повсеместным внедрением цифровых технологий, глобализация. Претерпевает внешние (формальные) и внутренние (качественные) изменения технико-юридический инструментарий, алгоритмы и специфика его использования. Общество востребует более гибкие, креативные, действенные пути упорядочения отношений. Неизменной при этом остается инструментальная ценность права, поскольку граждане нуждаются в правовой регламентации, позволяющей защитить права, установить обязанности, обозначить границы дозволенного.
Новые условия предлагают новое видение места и роли права в государстве, особенностей его восприятия гражданами, сохраняя необходимость достижения качества восприятия информации, выстраивание коммуникативного действия, «ориентированного на достижение взаимопонимания и согласия»1. Рассуждая о европейской модели государственности, Кирилл Богданович (Израиль), обращается к понятию «медиократии» в контексте выстраивания системы жизнедеятельности технологически-развитого, демократического государства с развитыми средствами массовой коммуникации. Исследователь высказывает опасение по поводу перспектив развития таких государственных образований: «Государственное устройство, в котором стабильность государства определяется прессой (условиями ее деятельности, владельцами и их воззрениями) должно быть названо медиократией, которая является одной из разновидностей автократии. ... Несоответствие реальности и создаваемого медиократией виртуальных представлений ... рано или поздно, ведут к неминуемому разложению общества, к социальному взрыву»2. Осознавая обоснованность приведенной авторской позиции, следует отметить, что в менее радикальных ситуациях коммуникативные связи, опосредованные широким спектром средств, упрощающих взаимодействие, позволяют выстраивать диалог социума и государства. Подобная актуализация идей делиберативной демократии, придающей большое значение партнерскому характеру взаимоотношений властных и невластных субъектов правовой крайне значима на современном этапе развития механизма правового регулирования. «...Правовой механизм представляет собой сложный аппарат, для эффективной работы которого требуется целенаправленная духовная активность всех членов общества. Каждая личность своим участием в осуществлении права претворяет в социальных отношениях необходимое в требование должного. Этот творческий процесс возможен только благодаря сознательной и волевой деятельности всех членов общества — самодостаточных граждан своего государства»3. Осознание необходимости включенности в право-регулятивные процессы в условиях постиндустриального общества на властном или невластном уровне требует от человека системных знаний, должного уровня правосознания и правовой культуры.
Даниел Белл, указывал, что постиндустриальное общество проходит процесс активного, эффективного построения и представляет собой «социум, где индустриальный сектор потеряет свою ведущую роль под воздействием возрастающей технологизации, где основной производственной силой станет наука, потенциал же всякого общества будет измеряться масштабами той информации и тех знаний, которыми оно располагает»4.
Такие государства характеризуются утратой лидирующих позиций индустриального сектора, повышением активности и приданием особой «статусности» наукоемких производств, востребующих высокообразованных специалистов. Уровень подготовки, системный характер знаний становятся главной ценностью. Возрастает роль и ценность информации, поскольку сложные коммуникативные связи, в том числе между социумом и государством возможны только при условии наличия информации для обмена, ее стабильной защиты при помощи инновационных технологий. В этой связи особую важность приобретает разработка новых каналов, форм, средств распространения и воздействия, обеспечивающих возможность осуществлять обмен информацией в рамках публичного и открытого диалога. Ярким примером этих процессов служит интегрирование 1Т-технологий в работу органов государственной власти, что позволяет «цифровизировать всю систему государственного управления, повысить прозрачность деятельности госструктур, увеличить скорость обработки обращений граждан, снизить бюрократические барьеры, внедрить новые формы интерактивного взаимодействия с гражданами»5.
1 Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000. // https://cyberleninka.ru/ (Дата обращения 5.10.2020).
2 Богданович К. О моделях государственности // 11Нр://\л'\л'\у.е1ек(гоп2000.сот/.(Дата обращения 11.09.2020)
3 Фролова Е.А. Методология и философия права: от Декарта до русских неокантианцев: монография. М., 1017. С. 128.
4 Д. Белл Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М. 2004. С. 20.
5 Баканова Е.А. Технонаука в информационном обществе: социально-философский анализ. Авторкф. дис. канд. философ. наук. 09.00.11. Томск, 2020. С.24.
Гражданские инициативы воплощаются, в том числе, через краунд-технологии, обеспечивающие основания для отхода от безусловности примата государства в социально-значимых вопросах и позволяющие развивать диалогизированное партнерство властного государственного начала и невластного общественного актива.
Площадкой для такого диалога часто выступает Интернет, что типично для общества программируемых коммуникаций, характеризующегося наличием развитых коммуникативных сетей, компьютерных систем и программного обеспечения к ним, спектром доступных информационных каналов, обеспечивающих перемещение потоков информации, в том числе между различными правовыми культурами. Неизбежное в глобализованном мире взаимодействие культур, правовых культур обусловливает быстрое внедрение в жизнь социума и правовую реальность инновационных элементов, таких как канселинг (cancel culture).
Обретение социальной значимости понятием «Канселинг {cancel culture}» протекало, планомерно набирая обороты, в 2015-2020 годах. Новый социальный феномен, обосновавшийся в интернет-пространстве представляет собой «культуру отмены», «стирания» из доступного информационного пространства сведений о человеке, бренде, событиях, получивших негативную оценку, исключение таких физических и юридических лиц из коммуникативной среды. В 2019 году словосочетание Cancel Culture было признано «словом года» по версии Macquarie Dictionary1. Данный феномен представляет безусловный интерес для современной юридической науки, поскольку требует доктринального осмысления его тесная связь с правом, выражающаяся в прямых и опосредованных, отсроченных юридических последствиях канселинга.
Осмысление этого инновационного элемента современной цифровизированной коммуникации следует начать с выявления причин, как его появления (базовые/собственные причины), так и причин, запускающих этот относительно-самостоятельный социальный механизм (особенные/деятельностные). С большой долей уверенности можно утверждать, эти причины взаимосвязаны и взаимообусловлены. Идея зарождения и становления глобального гражданского общества востребовала новые информационные каналы, обеспечивающие возможность взаимодействие государства и социума, различных социальных сегментов между собой, позволяющие снижать напряженность за счет выплескивания полярных мнений, индивидуальных позиций неприятия. Именно эту нишу занял канселинг, как базовая возможность доступного многоуровневого взаимодействия и средство демонстрации и погашения социальной агрессии. Здесь нельзя сбрасывать со счетов, что cancel culture может генерировать и поддерживать социальную напряженность, разжигать рознь, учитывая биполярность подавляющего большинства сложных феноменов, допущение возможности такого проявления позволяет полно его оценить и предвидеть развитие событий. Обретя такой механизм, общество использует его, как реакцию на ряд особенных причин.
В первую очередь это ответ на обиду. Канселинг позволяет физическому лицу исключить обидчика из своей жизни. Ныне «жизнь» продлевается виртуальным пространством, где можно не только нелицеприятно высказаться, жестко осудить, но и игнорировать неугодного человека в социальных сетях, удалить из «друзей», поместить контакт в мессенджере в «черный список», отметить адрес электронной почты, как источник спама, что приведет к автоматическому помещению в спам всей корреспонденции от данного адресата. Данные ситуации общеизвестны, лежат на поверхности, но их анализ позволяет говорить о возможных последствиях правового характера, выражающихся в отсроченном расторжении договорных отношений, невозможности заключения сделки, исключении из работы над перспективным проектом, потере деловых контактов, важных для ведения бизнеса, увольнении.
Значимым основанием для канселинга являются правонарушения и неэтичные поступки. В 2017 году на волне всеобщего интереса и негодования, вызванного движением противодействия харассменту «#МеТоо». Обвинение в сексуальных домогательствах успешного американского продюсера Харви Вайн-штейна, актера с мировым именем Кевина Спейси имели громкий резонанс. Общество сплотилось и выплеснуло праведный гнев в информационное пространство. Незамедлительно последовали последствия правового характера, выразившиеся в привлечении Харви Ванштейна к юридической ответственности за содеянное, а также расторжение с ним договорных отношений по постановке в ротацию некоторых его фильмов. В случае с актером Кевином Спейси, продюсеры рейтингового сериала, где он исполнял главную роль, расторгли с ним договор, не дожидаясь судебной перспективы, фильмы с его участием исчезли из эфира национального телевидения. Таким образом, на ряду с юридической ответственностью, финансовыми последствиями расторжения договоров, фигуранты понесли непоправимый репутационный урон, обусловленный, в том числе, активными проявлениями порицания в сети Интернет.
Причиной канселинга может послужить публичное высказывание непопулярной в данный момент, неприемлемой с позиции представления о добре и зле точки зрения, мнения оскорбившее условную референтную группу. В первой половине 2020 года предметом социального осуждения стало высказывание популярной телевизионной ведущей Регины Тодоренко о жертвах домашнего насилия. Последовавшие в ответ на шквал возмущения уверения об оговорке, опрометчивой формулировке фра-
1 https://www.macquariedictionary.com.au/ (Дата обращения 11.09.2020).
зы, не подразумевающей принятие домашнего насилия, не смогли остановить исключение этой медийной фигуры из ряда телевизионных проектов. Только последующее «активное деятельностное раскаяние», выразившееся в существенной материальной поддержке правозащитных организаций, выступающих на стороне жертв домашнего насилия, интервью известным блогерам, проявляющие истинную позицию ведущей, инициативная работа над созданием тематического документального фильма позволили остановить процесс исключения из культурного пространства. Однако, последствия правового характера остановить не удалось — контракты компаний-производителей детских товаров, рекламным лицом которых в России являлась Регина Тодоренко расторгнуты. Жесткие последствия за опрометчивое высказывание Канье Уэста в американском медийном пространстве о том, что состояние рабства является выбором человека, стоило ему политической карьеры. Финансирование попыток влиться в политическую жизнь, привлекая голоса молодежной цветной аудитории, прекратились, представители политических течений и средства массовой информации отказались от перспективного взаимодействия с музыкантом.
Способностью запустить механизм cancel culture обладают неполиткорректные шутки. Примером тому служит ситуация с Ксенией Собчак, высказавшей в сети Интернет осуждение неправомерных действий (погромы, чрезмерная агрессия) некоторых сторонников движения «#blacklivesmatter». Неприятие и осуждение вызвало размещение сюжета с агрессивными проявлениями под звучание отрывка из песни «Убили негра» российской группы «Запрещенные барабанщики». Правовые последствия были незамедлительными — компания Audi расторгла с Ксенией Собчак контракт, предметом которого были рекламные отношения, а немецкое издание «Business Insider» указало на возможность судебной перспективы данного конфликта, усмотрев в нем проявления расизма.
Правовой анализ ситуации с канселингом сегодня требует представления о временных рамках происходящих в этой связи процессов, последствий. В реалиях ситуация сложилась так, что некоторые некорректные высказывания или неудачные публичные шутки не имеют «срока давности». Например, режиссер Джеймс Ганн порядка десяти лет назад привлекал внимание спорными высказываниями, полагая, что этот мрачный юмор является лишь проявлением его внутренней свободы и смелости, но компания Disney уволила режиссёра в этом году, сочтя недопустимым шутить над людьми, больными СПИДом, подчеркнув, что прошедшее с этого момента время не имеет значения, так как общественность возмущена этим именно сегодня. Подобное отсроченное осуждение, с последующими негативными правовыми последствиями напоминает механизм придания обратной силы, что представляется не всегда оправданным в рамках социального взаимодействия, поскольку не влечет стабилизации, а напротив, обусловливает множественные конфликтные ситуации, разобщающие граждан.
При всей противоречивости воздействия на социум канселинг весьма прочно обосновался в интернет-пространстве. Актуальным становиться определить место и соотношение этого феномена со смежными категориями, вычленить его сущностные признаки в рамках социокультурного и общеправового анализа. Смежными с канселингом понятиями являются:
во-первых, травля (буллинг), выражающееся в агрессивном преследовании человека внутри сообщества или малой группы. Это опасное и довольно распространенное явление в среде детей, подростков, молодежи. Государство, осознавая опасность буллинга, проводит политику просвещения родителей, учителей, детей и подростков в вопросе правомерного противодействия такому пагубному воздействию, поддерживает правозащитные общественные организации, занимающиеся активной помощью пострадавшим от травли.
Во-вторых, шейминг, как проявление дискриминации в отношении лица, нарушающего нормы, принятые в данном обществе. Шейминг неоднороден, что позволяет говорить о различных его видах, выделяемых по специфике лица, подвергающегося данному деструктивному воздействию. Так, лица третьего и четвертого возраста подвергаются дискриминации, получившей название «эйджизм» (ageism), люди с ограниченными возможностями подвержены пагубному воздействию «эйблизма» (ableism). Осуждению, порой, подвергаются жертвы насилия — это необоснованное и недопустимое явление называется «вик-тимблейминг» {victimblaming). Дискриминация людей с цветом кожи, отличным от подавляющего большинства граждан, получило наименование «колоризм» (colorism). Шейминг, направленный на женщин, отличающихся по внешним признакам (объем тела, отдельные элементы внешности, стиль, одежда) от общепризнанных стандартов — «слатшейминг» (slut-shaming).
В-третьих, остракизм — явление, связанное с политической, государственной составляющей, представляющее собой властное изгнание неугодного лица, группы или категории лиц из разнородных общностей. Данный вид шейминга ярко проявлялся на разных этапах развития мировой истории.
В-четвертых, абьюз, представляющий собой разнородное насилие (физическое, сексуальное, моральное) над личностью. Абьюз, как явление, его пагубные последствия, поиск путей противодействия сегодня весьма актуальны в современной России. Сегодня отечественная тематическая риторика, в первую очередь, обращена к обсуждению проблем домашнего насилия, сексуального насилия над несовершеннолетними, перспективным изменениям законодательства в плане обеспечения качественной и полной защиты прав пострадавших от насилия, предотвращению подобного девиантного делинквентно-го поведения.
Следует отметить, что российская национальная правовая система не оперирует понятиями травля (буллинг), шейминг, остракизм, абьюз, однако, сущностно, данные явления нашли отражение в ряде правовых регламентов отечественного законодательства.
В-пятых, оскорбление, трактуемое в статье 5.61. Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 02.08.2019)1, как «Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме...». Здесь законодатель обращается к моральной стороне вопроса, о чем свидетельствует обращение к понятиям чести и достоинства, свойственных личности. Оскорбление попирает нематериальные блага, принадлежащие гражданину, деструктивно воздействует на человека, разрушая его самооценку, обесценивая его и его действия в глазах окружения. В соответствие с частью 1 статьи 150 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 03.08.2018)2 «...достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация...» признаются нематериальными благами, принадлежащими гражданину. В части 2 статьи 150 ГК РФ указано, что «нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами...», а также особо отмечена возможность защиты нематериальных благ в интересах гражданина. Согласно части 1 статьи 152 ГК РФ «гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности». Примечательно, что законодатель предусмотрел также возможность защиты «чести, достоинства и деловой репутации гражданина и после его смерти», если заинтересованные лица этого потребуют. Таким образом, можно утверждать, что в рамках отечественного законодательства содержатся действенные механизмы противодействия оскорблению.
Представляется, что понимание соотношения cancel culture с названными смежными категориями, особенно ярко проявляется через специфику структуры канселинга. В типичных элементах структуры: субъект, объект, воздействие, особой значимостью в этой связи обладает последнее. Воздействие канселинга осуществляется через дискриминацию человека, унижение его чести и достоинства, выражаемое в неприличной форме, агрессивное преследование, применение насилия с последующим изгнанием неугодного лица из разного рода коллективов. Таким образом, травля (буллинг), остракизм, шейминг, абьюз, оскорбление представляют собой особые средства такого воздействия.
Цель подобного воздействия / цель канселинга — «изъять» личность из культурной среды социума (в том числе перспективно «изъять» из правокультурной среды).
Основываясь на представление о специфике воздействия, осознании предельно широкого спектра возможных субъектов канселинга (властных и невластных), особенностях объекта (независимость, личностная целостность и неприкосновенность, нематериальные блага, принадлежащие гражданину) можно сделать вывод о том, что канселинг представляет собой единство процесса «изъятия» (деятельностный аспект), технико-социальных приемов и средств (инструментальный аспект) и результата (социально-правовой аспект).
В рамках инструментального аспекта примечательны технико-социальные способы и средства, обеспечивающие функционирование феномена cancel culture. Абстрагируясь от доктринального спора о различии приемов и средств, можно перечислить основные единицы инструментария канселинга: дискриминация, унижение, агрессия, преследование, изгнание, а также особое технико-социальное средство — мем-идея. Мем — некая единица информации, способная быстро, «вирусно» распространяться, восприниматься, множиться. Появление мемов обусловила возросшая скорость передачи информации, позволившая «сжимать» информационные единицы для простоты обмена идеями, популяризации событийных рядов, мнений, программирования восприятия и рефлексии в публичной сфере. В работе «Эгоистичный ген» Ричард Докинз, впервые ввел в научный оборот понятие «мем-идея», под которым предлагал понимать единицу передачи культурного наследия (единицу имитации), способную передаваться от одного мозга к другому3. Мем-идеи присущи правовой культуре, долговечны, распространяемы, широко и довольно точно копируемы. В условиях цифровизации, предоставляющей обилие возможностей для высказывания мнения, поддержки, осуждения людей и их поступком, мемы детерминируют, формируют, трансформируют отношение к событиям и личностям. Мемы, как и канселинг, часто связаны с правом, обусловлены им, детерминируют изменения в праве, влияют на правосознание и правовую культуру, являются частью этой правовой культуры. Таким образом, можно говорить о феномене «правокультурных мемов» (нормативный правовой акт в электронной среде, нормативная составляющая в интерпретационном акте, рецепция элементов иных правовых систем, идеологизация правового регулирования, дробление правовой регламентации, формализация правовой среды), как единицах передачи правового культурного наследия, то есть именно сжатой до легко-
1 Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 02.08.2019)// Собрание законодательства РФ. — 07.01.2002. — № 1 (ч. 1). — ст. 1.
г Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 03.08.2018) // Собрание законодательства РФ. — 05.12.1994. — № 32. — ст. 3301.
3 Ричард Докинз Эгоистичный ген. М., 2018, С.295.
воспринимаемого образа, единицы правой информации, способной передаваться от одного мозга к другому1.
Опираясь на представление о специфике элементов структуры, технико-социального инструментария, целей и взаимоотношения канселинга с правом можно предложить его рабочее определение:
Канселинг (cancel culture) — «изъятие» неугодного субъекта из культурной (правокультурной) среды социума с помощью специальных технико-социальных приемов и средств дискриминации человека, унижения его чести и достоинства, агрессивного преследования, применения насилия.
При всей спорности методов, приемов, средств и отдельных последствий канселинга, этот феномен служит своеобразным инструментом воздействия социума на нежелательные, неэтичные, противоправные проявления, может детерминировать негативные правовые последствия. Отсутствие гибкости, механизмов сдерживания, четких границ допустимого в процессе «изъятия» субъекта из культурной среды способно порождать нежелательные, трудноустранимые, порой опасные и непоправимые последствия. Подобное опасение нашло отражение в открытом письме творческой интеллигенции «О справедливости и открытых дебатах», где 150 общественных деятелей (Джоан Роулинг, Салман Рушди, Маргарет Этвуд, Гарри Каспаров и другие) критически высказались в отношение качества публичных дискуссий, возможности открыто высказывать мнение о расовой справедливости и иных социальных проблемах: «Свободный обмен информацией и идеями — источник жизненной силы либерального общества, сокращается ежедневно. В то время как мы привыкли ждать этого от правых радикалов, в нашей собственной среде распространяется цензура, нетерпимость к противоположным взглядам, мода на шейминг и остракизм, а также стремление растворять сложные проблемы в слепой моральной уверенности...»2.
Технологизированная реальность детерминирует прогрессивные изменения жизни общества. При этом, любые инновации представляют собой спорный плод креативной деятельности человека по преобразованию бытия. Канселинг — ответ на вызов новой коммуникативной реальности, неоднозначный относительно-самостоятельный социальный механизм, обеспечивающий возможность взаимодействие различных элементов социума, позволяющий снижать напряженность за счет выражения эмоций (в первую очередь негативных) в публичном пространстве. Сегодня с высокой долей уверенности можно предположить дальнейшую перспективную работу над новыми формами выстраивания коммуникативного действия, «ориентированного на достижение взаимопонимания и согласия»3. В этой связи особую актуальность приобретает глубокий доктринальный анализ возможных перспектив «культуры отмены». Необходимым представляется оптимизация, модернизация и разумное ограничение этого процесса, преломление проблемы толерантности к реальным проявлениям cancel culture, поиск путей использования канселинга, как инновационного самостоятельного технико-юридического общесоциального средства.
1 Подробнее о мемах-идеях в правовой культуре современной России см.: Баранова М.В. Правокультурные мемы в обществе программируемых коммуникаций // Право и закон в программируемом обществе (к 100-летию со дня рождения Даниела Белла): сборник научных статей / Т.Я. Хабриева, В.В. Лазарев, С.А. Боголюбов и др.; отв. ред. В.В. Лазарев. Москва: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, 2020. С. 126-132.
2 https://harpers.org/a-letter-on-justice-and-open-debate/ (Дата обращения 14.09.2020)
3Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000. // https://cyberleninka.ru/
