CC BY
82
Примечания
1 Бакулов В.Д. Социокультурные метаморфозы утопизма: автореферат дис. ... д.ф.н. Ростов-на-Дону, 2003. С. 6-7.
2 Черткова Е.Л. Утопия как тип сознания // Общественные науки и современность. 1993. № 3. С. 71-81.
3 Баталов Э.Я. В мире утопии: (Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах). М., 1989. С. 21-22.
4 Сабинина О.Б. Жанр антиутопии в английской и американской литературе 30-50-х гг. ХХ в.: автореферат дис. ... к.ф.н. — М., 1990.
5 Алоис Муна (1886-1943) — чешский коммунистический деятель.
6 Pesta P. Satirik prevratu Jirf Haussmann. Brno, 1999. S. 202-203. Здесь и далее перевод мой. — А. А.
7 В переводе с венгерского «здесь». Это слово чешские солдаты использовали вместо немецкого hier (чешский вариант в армии Австро-Венгрии был запрещен), во-первых, чтобы не употреблять немецкий вариант, а во-вторых, потому что оно было созвучно с чешским словом jelen (олень), превращая, по сути, обращение к офицеру в обзывательство.
DOI 10.31168/2619-0869.2018.3.1.10 С. А. КОЖИНа
Канон
социалистического реализма в чешской литературе 1970-80-х гг.: идеологические и художественные ориентиры официальной критики и их реализация
Термином «нормализация» в чешской историографии обозначается период с 1969 г. (избрание нового правительства во главе с Г. Гусаком) по 1989 г. (Бархатная революция). Традиционно он включает в себя процессы политической, экономической и культурной жизни Чехословакии этого периода, направленные на восстановление предшествующих реформам Пражской весны условий регламентации жизни государства на основе марксистско-ленинской идеологии, возвращение прежнего статуса КПЧ и сближение в решении этих задач с Советским союзом.
278 Секция «ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ» ==
Особое внимание нормализационное правительство уделяло вопросам культуры и, уже, литературы. Целью нашего доклада является описание художественных и идеологических требований официальной критики по отношению к литературе периода нормализации и способов их реализации в произведениях.
Литературная критика данного периода характеризуется разделением на две параллельно развивающиеся и взаимодополняющие линии.
Первая, непосредственно связанная с процессами политическими, включает в себя разворачиваемые на страницах крупных изданий («Руде право», «Творба», «Турбина», «Кве-ты» и т. д.) идеологические кампании против деятелей культуры и искусства сначала 1960-х гг., а позже и представителей андеграунда и самиздата 1970-х гг. Примерами таких кампаний служит критика творчества Л. Вацулика, В. Черного в 1970 г., В. Гавела, П. Когоута после 1977 г. и других. Программные по своему характеру статьи, направленные против творчества активистов самиздата и андеграунда конца 1970-х гг. (связанных в первую очередь с Хартией-77), были объединены в сборник «Во имя социализма и счастливой жизни — против вредителей и самозванцев» (1977). Эти тексты носили преимущественно политический характер, поэтому сосредоточивались в первую очередь на осуждении представителей культурной жизни за их принадлежность к неофициальным течениям и группам. Характеристика поэтики произведений прямо проистекала из социального положения автора.
Вторая линия официальной критики фокусировалась в большей степени на обновлении сформировавшегося еще в 1950-е гг. канона социалистического реализма. На съезде чешских писателей 18 ноября 1971 г. социалистический реализм был снова объявлен «ведущим литературным методом», однако была очевидна его внутренняя пустота: он представлял собой своего рода бесплотную конструкцию. Появилась необходимость в восстановлении его содержания, реконструкции и одновременно с тем пополнении.
Центр критики составляли В. Достал, Й. Рыбак, В. Рзоу-нек, Г. Грзалова, которые стремились к преодолению «вредоносных тенденций» 1960-х гг., возвращению эстетических (на деле идеологических) ориентиров 1950-х гг.1 Образцом для них являлось творчество М. Майеровой, И. Ольбрахта, С.К. Неймана, В. Ванчуры, В. Незвала. Авторы, излишне поддавшиеся влиянию эксперимента или спиритуализма, осуждались (В. Голан, Ф. Галас и др.). Г. Грзалова в своем труде «Совместное формирование действительности» (Spolu-vytvaret skutecnost, 1976) говорит о том, что современное творчество «возвращается к классическим основам социалистической литературы межвоенной и поствоенной, обновляются контакты с классической советской литературой и творчеством современных советских авторов»2. К приведенному выше списку «образцов новой литературы» Грзалова прибавляет имена Я. Козака, Я. Коларжовой, Й. Рыбака. Позитивно Грзалова оценивает и изменения, произошедшие в творчестве В. Парала в романе «Молодой мужчина и белый кит» (Mlady muz a bila velryba, 1974). Она, однако, воспринимает социалистический реализм нового времени не как механически воссозданные концепты 1950-х гг., а как синтез предшествующих достижений соцреалистического метода и современных экспериментов3.
Особый интерес работа Грзаловой представляет в первую очередь потому, что в ней автор выводит основные аспекты, на которых основывается «хорошее» произведение:
► партийность (ориентированность на нужды рабочего класса);
► историчность;
► связь прошлого и будущего («изображение жизни как целого [...] как в его современном состоянии, так и в отношении к прошлому и будущему[...]»4);
► назидательность;
► коллективность («Социализм ликвидирует разрыв между частной и общественной жизнью [...]»5).
Соответственно, в центре литературного процесса того периода оказывались произведения, изображающие «про-
280
Секция «ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ»
цессы социального развития в недавнем прошлом»6, которые отвечали почти всем требованиям официальной критики (историчность, назидательность, опора на простые жизненные ценности). К ним относились и те произведения, которые должны были «правильно» охарактеризовать спорные моменты недавнего прошлого (преимущественно 1960-х гг.). Произведения такого плана можно охарактеризовать как «ретроспективные»7. Новый тип прозы в своих поисках определенного исторически сформированного идеала для создания образа будущего выполнял и требование дидактизма (правда в таких текстах изображена как непреложная истина, однозначная по отношению ко всем членам общества).
и
Примером может служить творчество И. Фрайса, Ф. Копец-кого, Б. Ногейла и др.
Однако именно в рамках этой линии литературы начали появляться произведения, в значительной степени отступающие от официальных ориентиров, но формально выполняющие требования критики: В. Парала, З. Заплетала, Б. Грабала и др. Они формировали своего рода «среднее течение» — прослойку между официальной и неофициальной линиями литературы. В творчестве данных авторов, маскируясь за клишированным каноном социалистического реализма, продолжали развиваться тенденции 1960-х гг.: изображение жизни отдельной личности и ее взаимоотношений с окружающим миром, стирание границ между «правильным» и «неправильным», размывание понятия «нормы».
Анализ произведений таких авторов представляет собой наибольший интерес. Их творчество демонстрирует не простое механическое следование правилам, а эстетическую переработку требований официальной критики. Нередко путем такой трансформации достигался обратный эффект (Б. Грабал, З. Заплетал): произведение превращалось в тонкую сатиру на современное политическое устройство, жизнь общества и способы его стратификации. Так, в творчестве этих авторов историзм занимает центральное положение, однако не является самоцелью. В романе В. Парала «Мука
образности» (Muka obraznosti, 1980) история становится фоном для основного действия, повествования о жизни сомневающегося интеллектуала. Кумуляция событий в романе З. Заплетала «Полуночные бегуны» (Pulnocnf bezci, 1986) — способом изображения напряженной нормализационной атмосферы. Иначе на переворотные моменты истории в новелле «Городок, где остановилось время» (Mëstecko, kde se zastavil cas, 1978) смотрят и нетривиальные герои Б. Грабала, разрушая тем самым однозначность трактовки.
Таким образом, канон социалистического реализма в период нормализации переживает несколько обратно направленных процессов. С одной стороны, наблюдаются активные (политически обусловленные) попытки его возрождения и восстановления как ведущего литературного метода. С другой, однако, именно они обнаруживают внутреннюю пустоту метода, его клишированность и невозможность применения в новых условиях. К концу 1970-х гг. в центре литературного процесса все чаще оказываются произведения, тем или иным способом нарушающие канонические правила или отходящие от них настолько, что по отношению к ним характеристику «социалистический реализм» применить невозможно.
Примечания
1 Z dejin ceskeho mysienf o literature: antologie k Dejinam ceske literatury 19451990. 4, 1970-1989. Praha, 2005. S. 16. Здесь и далее перевод мой. — С. К.
2 Hrzalova H. Spoiuvytvaret skutecnost: k vyvoji ceske socialisticke kritiky a prozy v letech 1945-1975. Praha, 1976. S. 151.
3 Ibid. S. 153.
4 Ibid. S. 155.
5 Ibid. S. 157.
6 Fialova A. Pouceni z krizoveho vyvoje: povalecna ceska spolecnost v reflexi nor-malizacni prozy. Praha, 2014. S. 63.
7 Ibid. S. 63-64.
