CC BY
173ИСТОРИЯ
УДК 94(71+470) ББК 63,3 (7 Кан)
Канадское досье М.А. Суслова: идеология во внешней политике СССР
Ирина Андреевна Аггеева,
к.и.н., старший научный сотрудник ФГБУН «Институт всеобщей истории РАН», г. Москва, Российская Федерация, 119991, Ленинский пр-т, д. 32А.
Тел. +7 (495) 938-10-09, e-mail [email protected]
В основу анализа идеологической функции советской внешней политики положены новые документы из отечественных архивов. Собранные в отдельном томе материалы из личного фонда одного из высших руководителей СССР Михаила Андреевича Суслова посвящены контактам с лидерами канадского коммунистического и рабочего движения. На протяжении 1950-1970-х гг. ведущий идеолог советского государства регулярно встречался в Москве с канадскими делегациями. Стороны обсуждали актуальные вопросы международной политики, тактику классовой революционной борьбы, позицию канадских коммунистов в отношении национального правительства, обменивались оценками принципов и перспектив международного коммунистического и антиколониального движения, проблем мировой социалистической
Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта Российского научного фонда (проект № 14-18-02677), полученного ФГБУН «Институт всеобщей истории РАН».
системы. Изучение канадского досье позволяет сделать вывод о товарищеском, уважительном, партнёрском характере сотрудничества двух партий. В среде канадской компартии сохранялась свобода выбора тактики политической борьбы, отношения к гуманистическим и социал-демократическим ценностям, реакции на острые кризисы, связанные с разоблачением культа личности Сталина, советских интервенций в Венгрии в 1956 г. и в Чехословакии в 1968 г., при сохранении солидарности в стратегических целях борьбы против империализма. Опыт взаимодействия с канадскими коммунистами в разные периоды холодной войны опровергает распространённое мнение об абсолютном характере идеологии в советском внешнеполитическом курсе. Заинтересованность Советского Союза в мирном сосуществовании и успехе общеевропейского процесса, а также американский фактор наложили на идеологическое классовое содержание внешней политики на канадском направлении определённые дипломатические ограничения, что содействовало позитивному межгосударственному развитию советско-канадских политических отношений и сотрудничества в условиях разрядки.
Ключевые слова: СССР, Канада, советско-канадские отношения, коммунистическая партия Канады, идеологическая борьба, М. А. Суслов, внешняя политика, мирное сосуществование, разрядка
The Canadian dossier of Mikhail Suslov: ideology in the foreign policy of the USSR
Dr. Irina A. Aggeeva,
Senior Researcher, Institute of World History, Russian Academy of Sciences, Centre for Cold War Studies
Leninsky Prospekt 32A, Moscow, 119334,
Tel. +7 (495) 938-10-09, e-mail [email protected]
The ideological function of Soviet foreign policy is analyzed on the basis of newly declassified documents from Russian archives. A separate volume of materials from the personal fund of one of the key figures of the Soviet state Mikhail Andreyevich Suslov is dedicated to contacts with the leaders of the Canadian communist and labor movement. During 1950s-1970s the top ideologue of the USSR met regularly in Moscow with Canadian delegations. The parties discussed major issues of international politics, the tactics of the revolutionary class struggle, the Canadian communists' stance toward national governments, exchanged views on the principles and prospects of the international communist and anti-colonial movement, the problems of the world socialist system. The study of Suslov's Canadian dossier reveals a friendly, respectful nature of partnership and cooperation between the two parties. Canadian communists preserved ideological freedom in the assessments of the ways and tactics of political struggle, humanitarian and social-democratic values. Some of them kept independent views on acute ideological and political crises related to the exposure of Stalin's cult and repressions, Soviet interventions in Hungary in 1956 and in Czechoslovakia in 1968, while maintaining solidarity in the strategic objectives of the struggle against imperialism. The experience of interaction between two communist parties in different periods of the Cold war refutes the view on the absolute nature of ideology in the Soviet foreign policy. The concentration of the Soviet Union on peaceful coexistence and success of the European process in combination with the US factor imposed on the revolutionary and class ideology certain diplomatic constrains, which served to the positive
development of Soviet-Canadian political relations and cooperation during détente.
Key words: USSR, Canada, Soviet-Canadian relations, the communist party of Canada, ideological struggle, Mikhail Suslov, foreign policy, peaceful coexistence, détente
Выступая на одном из многих в своей жизни партийных пленумов, секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС), член Политбюро Михаил Андреевич Суслов дал ёмкое изложение идейных основ внешней политики СССР и Программы мира, одобренной XXIV съездом, назвав ее «глубоко научной»: «Советская внешняя политика всегда опирается на всесторонний анализ международной обстановки, складывающегося соотношения сил в каждый данный момент и на каждом участке. Цели, которые она выдвигает, вытекают из познания законов истории, совпадают с объективными тенденциями мирового общественного развития, она неизменно проводится в интересах нашего народа и, в то же время, полностью отвечает коренным интересам трудящихся всего мира, пользуется их поддержкой и доверием. <...> Отличительная черта советской внешней политики её глобальный характер. <.> Учитывая все нюансы международной обстановки и противоречивые интересы борющихся сил, ЦК КПСС, в соответствии с ленинской традицией и выполняя наказ XXIV съезда КПСС, никогда и ни при каких обстоятельствах не отступает от принципиальных классовых позиций. Не теряет революционную перспективу. <...>.Все силы Советского Союза направлены на развитие взаимовыгодного экономического и культурного сотрудничества на мировой арене, на упрочение всеобщего мира и утверждение принципов мирного сосуществования и, в ко-
нечном счете, отвечают насущным интересам мирового революционного движения <...> Некоторое ослабление международной напряженности не снимает антагонистических противоречий между социализмом и империализмом, не снимает остроты классовой борьбы на международной арене <....> Особую остроту приобретает идеологическая борьба между социализмом и капитализмом, между коммунистической идеологией, с одной стороны, и идеологией антикоммунизма и антисоветизма <...> необходимо не только не ослабить, а серьёзно усилить борьбу против идеологического проникновения империализма, против попыток оживить теории "идеологической конвергенции", сосуществования "идей", а также против "правого" и "левого" оппортунизма. Сейчас складывается, по существу, единый идеологический фронт антикоммунизма, буржуазной реакции, различного рода социал-реформистских и ревизионистских течений, мао-истов и сионистов. Борьба с ними требует, чтобы мы постоянно совершенствовали своё идеологическое оружие, всемерно улучшали внешнеполитическую пропаганду, действовали более целеустремлённо и наступательно, <. > лучше использовали разнообразные средства информации и каналы.» [1, л. 70-74].
Речь Суслова являла собой типичное изложение принципов и задач внешней политики Советского Союза, первого в истории «государства победившего пролетариата». Полностью соответствовала ключевым положениям партийных, государственных, научных и пропагандистских документов и работ, к созданию которых Суслов имел непосредственное отношение: о классовом характере внешней политики, о пролетарском интернационализме как «высшем достижении во внешнеполитической деятельности социалистических государств», о
мирном сосуществовании как форме классовой борьбы, о невозможности компромиссов в идеологии. Ясно, открыто, вне дипломатических ограничений, указывала на идеологический фронт как главный на этапе мирного сосуществования государств с различным социальным строем, «объективной необходимости» на пути к революционному свержению капитализма [2].
Шла весна 1973 г. В мировой политике царило большое оживление по поводу разрядки. Соединенные Штаты прекратили военные действия во Вьетнаме. Близились к концу многосторонние консультации по созыву европейского совещания по безопасности и сотрудничеству. Ряд договоров, заключенных между социалистическими и западными государствами, Советским Союзом и США, снижали военные риски, создавали условия для позитивных сдвигов в международных отношениях. У миллионов людей возникла надежда на то, что человечество не обрушится из «холодной» в грозящую всему живому термоядерную войну, что сотрудничество и взаимодействие в интересах всех государств, независимо от их общественного строя, размеров и влияния, обеспечит неделимость мира и всеобщую безопасность. К концу десятилетия от этих надежд не осталось следа, чему в немалой степени содействовала идеологическая конфронтация во всех гуманитарных сферах, приобретшая беспрецедентный размах.
В статье предпринята попытка, на основе архивных материалов, задокументировавших обстоятельства встреч М. А. Суслова с деятелями коммунистического и рабочего движения Канады, оценить функцию идеологии на канадском направлении внешней политики СССР, определить круг идей, востребованных канадскими товарищами, специфику советского подхода к этой стране. Рас-
смотреть, на примере Канады, как по каналам компартий Москвой разъяснялись идеологические классовые принципы в условиях разрядки, мирного сосуществования и межгосударственного взаимодействия. Проследить влияние идеологической борьбы на двусторонние отношения.
М. А. Суслов (1902-1982) являлся долгожителем на советском олимпе партийной и государственной власти. В разное время возглавлял отделы внешних сношений, пропаганды и агитации, был главным редактором газеты «Правда», членом комиссий по внешним делам и идеологическим вопросам при Президиуме ЦК, заведующим отделом ЦК по связям с зарубежными коммунистическими партиями, с 1966 по 1982 г. членом Политбюро ЦК КПСС. В 1960-1970-е гг. курировал всю гуманитарную сферу. Известны оценки соратников и биографов Суслова, считавшего его «серым кардиналом», вторым человеком в партии, главным идеологом, опытным аппаратчиком, «хранителем священного идеологического огня», догматиком [3, с. 228-229, с. 241-246]. Сухарём, «человеком в футляре». Активным организатором массовых репрессий, гонителем диссидентов. Осторожным, жестким, авторитарным, безынициативным, «ничтожным» аналитиком, чьи теоретические достижения исчерпывались изобретением понятий «советский народ», «"развитой" и "реальный" социализм» и афоризмами типа «идеологии много не бывает» [4, с. 190-195].
Занимался Суслов и вопросами внешней политики. Изучение этой стороны его деятельности пока уступает вниманию к внутренним делам [5]. Все члены высшего партийного руководства, так или иначе, участвовали в разработке внешнеполитического курса, все являлись стойкими коммунистами-ленинцами, однако по различным причинам, административным, должностным, ин-
теллектуальным, проявляли разную активность. Суслов многие годы курировал связи с зарубежными компартиями. В курсе марксистской философии известного советского автора А. Г. Спиркина создатели и пропагандисты идеологии, как системы взглядов, отражающих интересы общества, классов, государства, названы «специальными людьми» [6, с. 144]. Таким особым, «специальным человеком», вне сомнения, был М. А. Суслов. Трудно согласиться с критиками, отказывавшими Суслову в интеллекте. Напротив, он лучше многих своих коллег изучил труды основоположников, много работал, пристально следил за чистотой идей классиков марксизма-ленинизма, отход от которых считался предательством дела коммунизма. В период разрядки стоял на страже того, чтобы меняющиеся внешнеполитические подходы не проросли конвергенцией, не размыли марксистко-ленинского революционного учения, верности пролетарскому насилию и диктатуре пролетариата. Чтобы мирное сосуществование понималось как форма классовой борьбы между социализмом и капитализмом. Работая с зарубежными компартиями, настойчиво, последовательно проводил теоретический инструктаж в полном соответствии с линией КПСС, личными убеждениями коммуниста и революционера, сохранившего симпатии к Сталину. Отличался редким для партийной номенклатуры личным аскетизмом и дисциплинированностью.
Материалы по Канаде из личного фонда М. А. Суслова, хранящегося в Российском государственном архиве новейшей истории, частично рассекреченного, собраны в отдельном томе и охватывают период с 1942 г., момента установления дипломатических отношений, по начало 1970-х гг. Мало стран удостаивались такого внимания. Объяснение, очевидно, лежит в геополитической плоско-
сти. После Второй мировой войны Канада стала играть значительно более активную роль в международных делах благодаря возросшему экономическому потенциалу. Являясь членом НАТО, ближайшим соседом и военно-политическим союзником США, их главным экономическим партнёром, Канада в основных вопросах придерживалась согласованного внешнеполитического курса западных держав. Политические и стратегические цели Москвы в отношении этого крупного североамериканского государства определялись конфронтационным характером холодной войны. Намерением использовать, насколько это возможно, стремление Оттавы к диверсификации внешней политики, к более самостоятельному, независимому курсу, особенно очевидному в период правления П. Э. Трюдо, в целях ослабления позиций американского империализма. Интересом к военным и политическим приготовления США. Одновременно, поисками способов мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества.
Суслов встречался с делегациями руководителей канадской компартии в периоды важных изменений во внешней и внутренней политике СССР. Первая такая масштабная встреча состоялась в связи с разоблачением культа личности Сталина и массовых репрессий. Второй этап взаимных консультаций и бесед охватывает период разрядки, со второй половины 1960-х гг. до начала 1970-х гг. Размещённые в хронологическом порядке, стенограммы бесед, информационные справки, другие документы канадской коллекции свидетельствуют о нарастающей заинтересованности СССР в смягчении международной напряженности, развитии экономических, культурных и научных связей с Западом, мирном сосуществовании.
В Москве побывали все ключевые фигуры коммунистического и рабочего движения этой страны, Тим Бак, Л. Моррис, Дж. Салсберг, С. Райерсон, У. Каштан, У. Кардаш, Н. Морган, Сэм Уолш, У. Росс и другие. Атмосфера на встречах всегда царила дружеская и уважительная. Вопреки распространённым клише о полном подчинении зарубежных компартий указаниям из «Мекки» коммунизма, Москвы, как действовать в своих странах и на международной арене, протоколы задокументировали несогласие канадцев с определенными идеологическими догмами и тактикой классовой борьбы, разное въдение основ теории и практики коммунизма, разное понимание отдельных международных событий. При встречах обсуждались, неизменно, два круга вопросов политико-идеологического характера. Первый касался теории и практики марксизма применительно к реальностям канадской политической жизни. В центре дискуссий находились вопросы диктатуры пролетариата, революционного насилия, подавления эксплуататорских классов, пути построения социализма, перспектив и способов прихода к власти. Обсуждалось отношение коммунистов к правительству. Другой круг вопросов касался внешнеполитических ориентиров для национальной компартии, стратегии антиимпериалистической борьбы, мирного сосуществования, разрядки, разоружения, антивоенных выступлений.
Основанная в 1921 г., канадская компартия с 1931 по 1935 г. находилась на нелегальном положении. В годы Второй мировой войны поддерживала усилия правительства, направленные на выполнение союзнических обязательств в борьбе против фашизма. Приобрела в 1945 г. достаточную поддержку среди полевевших избирателей, отправив в федеральный парламент одного из лидеров
Фреда Роуза. В 1946 г. партия попала в центр советско-канадского международного шпионского скандала, что нанесло существенный удар по ее репутации. В годы холодной войны оказалась на обочине политического процесса, с мизерным влияниям, без ресурсов. Долгие годы именовалась Рабочей прогрессивной партией (РПП), что камуфлировало коммунистическое содержание и лучше отвечало набиравшим силу настроениям социального реформизма. В 1959 г. вернула историческое название Коммунистической партии Канады, (КПК).
ХХ съезд КПСС, состоявшийся в феврале 1956 г., разгромил сталинское идеологическое наследие, разоблачил культ личности и массовые репрессии. КПК, приверженная парламентским формам борьбы, идеям справедливости и гуманизма, склонная к реформизму, оказалась в затруднительном положении. Канадские коммунисты, как и единомышленники по всему миру, испытывали чувство растерянности, непонимания, подверглись массированной атаке «буржуазных идеологов». Произошёл внутренний раскол, многие покинули ряды организации. Членство партии упало с 10 тыс. до 2 тыс. человек. Авторы книги по истории КПК, активные деятели рабочего и коммунистического движения, характеризовали период как один из самых сложных. «Империализм ухватился за критику некоторых отрицательных сторон деятельности Сталина в определенный период и неудавшееся контрреволюционное выступление в Венгрии для использования их в массированном идеологическом наступлении. Это был период острого идеологического кризиса внутри РПП. В партии велась борьба ленинизма с ревизионизмом». Суть ревизионизма в Канаде это «разочарование в СССР», сомнения в «научной ценности марксизма-ленинизма», отказ от насилия. Особенно «яростным на-
падкам подвергалась концепция диктатуры пролетариата» и компартия, обвинённая ревизионистами в том, что она «не канадская» [7, с. 172-178]. Самой яркой фигурой в лагере «ревизионистов» был член ЦК Дж. Салсберг, который не соглашался с позицией генерального секретаря Тима Бака, других сторонников «ленинской», а точнее, советской интерпретации теории революционной борьбы и «издержек» периода сталинизма.
В августе 1956 г. Суслов и Б. Н. Пономарев, заведующий отделом по связям с иностранными коммунистическими партиями ЦК, принимали обширную делегацию канадцев, которые также посетили нового советского лидера Н. С. Хрущёва. Гости, среди которых были Т. Бак, Дж. Салсберг, У. Каштан, С. Райерсон, У. Кар-даш, не скрывали волнения. Прибыли для обсуждения проблем, «связанных с программой нашей партии, её борьбой на идеологическом фронте», необходимостью «теоретической подготовки», разъяснений в связи с сенсационными разоблачениями, подробностями репрессией против множества невиновных людей. Рассказали о всплеске, на волне осуждения сталинизма, антикоммунистических настроений и разочаровании в среде рядовых партийцев. Острых дискуссий по идеологическим вопросам. Тим Бак, Салсберг, Моррис задавали вопросы прямо, без обиняков. Не скрывали недоумения, непонимания, сомнений. Почему доклад о культе Сталина секретный, как могло случиться, что на протяжении такого длительного времени творились расправы, казни, преследования? В чём причина культа Сталина? Были ли эти страшные события следствием догматизма в теории?
Подняли гости и национальный, а именно, еврейский вопрос. Как могло случиться, что в СССР, победителе фашизма, стали возможны акты государственного анти-
семитизма, «дело врачей», разгром Антифашистского еврейского комитета, упразднение еврейского театра, закрытие газет и национальных школ? Важность еврейской темы Салсберг мотивировал высокой долей представителей этой национальности в составе компартии. Вопрос о жизни и положении евреев «очень важен для нас»: «Еврейская община играет важную руководящую роль», и информация о репрессиях, антисемитизме, указании в паспорте национальности предоставила все возможности для обвинений СССР в дискриминации по национальному признаку. Гости выразили недоумение отсутствием советских представителей на Всемирном конгрессе евреев, состоявшемся в 1955 г. во Франции, что позволило силам политической реакции предпринять кампанию по дискредитации мирового коммунизма: «Госдепартамент США ловко использует создавшуюся обстановку». Канадские коммунисты хотели бы, чтобы «прежнее положительное влияние советских евреев было восстановлено, а госдепартамент США был лишён того оружия, которое он использует сейчас против Советского Союза и против нас» [8, л. 42-44].
В своем исследовании о судьбах российского еврейства, А. И. Солженицын, опираясь на разные источники, отмечал, что «в послевоенные годы еврейский вопрос уверенно становился в центре западно-коммунистических забот». И делегация канадской компартии приехала со «специальным» поручением добиться «ясности в еврейском вопросе» [9, с. 413]. Канадское досье Суслова подтверждает важность еврейской темы, имевшей специфический внутриполитический аспект и международный резонанс, тесно связанной с ближневосточным соперничеством великих держав, однако считать её центральной и исключительной было бы не вполне справед-
ливо. Не менее настойчиво искали канадские коммунисты ответы на другие актуальные политические и идеологические вопросы, ключевые в марксистской теории государства и власти.
Острая дискуссия разгорелась вокруг вопроса о диктатуре пролетариата. Бак сообщил, что открываются некоторые возможности усиления связей с канадскими социал-демократическими силами. В связи с чем, есть необходимость обсудить фундаментальные программные вопросы. Платформа коммунистов включала положения о национализации промышленности, банков, но, учитывая доверие населения к правительству и расположенность к «государству вспомоществования», советовался, «не следует ли нам включить в программу идею о государственном капитализме, а также отметить возможность проведения национализации с компенсацией для бывших владельцев». Канада парламентская демократия, и в процессе борьбы против американского империализма возможно создание «парламентской демократической коалиции», «народного правительства», правительства «нового типа»: «В интересах борьбы за массы нам необходимо ясно и конкретно заявить, что в переходный период мы допускаем существование нескольких партий», в том числе и «оппозиционных» коммунистам. Салсберг был более категоричен: «Парламентский путь к социализму не противоречит диктатуре пролетариата. После ХХ съезда это уже не академический вопрос. Диктатура пролетариата связана с возникновением культа личности» [8, л. 36, 41].
Главный идеолог КПСС дал, терпеливо, но твёрдо и бескомпромиссно, свои разъяснения по вопросам теории и практики классовой борьбы. Их суть можно было бы свести к формуле: не может быть речи о пересмотре тео-
рии классовой борьбы, это ревизионизм. Всё определено классиками марксизма-ленинизма. Революционное насилие необходимо, неизбежно, но отпугивать население разговорами о подавлении эксплуататорских слоёв не следует. Разъяснил причины развития культа личности и недопустимость ревизии фундаментальных положений о способе осуществления власти пролетариатом под предлогом критики культа Сталина: «Было бы совершенно неправильно связывать культ личности и его вредные последствия с диктатурой пролетариата. Тем, кто так неистово клевещет на диктатуру пролетариата, следует напомнить, что именно диктатура пролетариата помогла разгромить фашистских захватчиков, освободить народы Европы от фашизма». Рассуждая о многопартийности, Суслов прямо указал, что она допустима, пока не выступает против власти рабочего класса. «Диктатура пролетариата есть власть рабочего класса», «сплачивающая вокруг себя всех трудящихся. <...> Без политического господства рабочего класса, ни о каких революционных преобразованиях не может быть и речи. Это, конечно, не означает, что на каждом перекрёстке надо шуметь о диктатуре пролетариата. <. > Рассматривая возможности парламентского перехода к социализму, вы правильно заостряете внимание на конкретных условиях, на учете специфики Канады. Вопрос в том, будет ли путь перехода к социализму мирным или насильственным, это не абстрактный вопрос. Он будет решаться в каждой стране по-своему, конкретно. Возможность парламентского пути перехода к социализму также не есть ещё действительность. Многое будет зависеть не только от вас, коммунистов, от рабочего класса, но и от буржуазии, от степени её противодействия, от её поведения.<.. .> Вы, конечно, за мирный путь, но как в действительности сло-
жатся обстоятельства, вы не можете сказать» [8, л. 60-61.]
Причины культа личности были изложены принимающей стороной в полном соответствии с официальными установками. С оттенком сохранявшегося у части руководства, в частности Суслова, уважения к диктатору. Тревогу канадцев по поводу активности сталинистов, несмотря на разоблачения, успокаивали следующими аргументами. Шок пройдет, ошибки Сталина, какими бы они ни были, не могут заслонить успехов, вина лежит на «авантюристе» Берия, его сподвижниках: «Таскать за волосы» писателей, партийные кадры за восхваление Сталина - «неумная практика». «Сажали не всех», «не сразу», попасть под репрессии мог любой, партия преодолела трудности и очистилась [8, л. 65-66]. По еврейскому вопросу Суслов также держался в рамках официальных аргументов. Отсутствие графы национальности в паспорте вызвало бы «обиду». В категоричной форме отрицал наличие антисемитизма, ссылался на цифры, факты, о евреях ученых-атомщиках, приводил известные утверждения о решении национального вопроса в социалистическом государстве, о равенстве, широких перспективах для представителей всех национальностей. Преследование в СССР евреев это «наглая выдумка». Неправильно рассматривать репрессии по национальному признаку, дело врачей «дутое», среди арестованных большинство русских [8, л. 64].
Следующий этап межпартийного общения, отраженный в досье Суслова, охватывает период разрядки. Содержание документов этого периода позволяет лучше понять специфический характер и краткосрочность де-танта в контексте мирового коммунистического движения. Идеологические параметры двустороннего общения
были заметно скорректированы. На первый план выступили международные проблемы, обсуждение принципов мирного сосуществования и сотрудничества государств с различным социально-экономическим строем. Обсуждалось также участие КПК в партийно-политической жизни Канады и позиция в отношении властей. Победившее на выборах 1968 г. либеральное правительство П. Э Трюдо предприняло ряд шагов по пересмотру основных внешнеполитических и военных установок в сторону более полного учета национальных интересов, закреплению Канады «на самостоятельных позициях по ряду международных проблем»[10, л. 43-44]. Заметное место заняли вопросы развития отношений с СССР, другими социалистическими странами. Оттава пересмотрела военную политику, сократив к концу 1970 г. численность канадского континента в Европе в составе войск НАТО вдвое, отказавшись от ядерной роли для своих войск к концу 1972 г. Канадские официальные лица постоянно высказывались за невоенные аспекты североатлантического партнёрства. На рубеже 1970-х гг. возросли политические и деловые контакты между СССР и Канадой на двусторонней основе. В мае 1971 г. был подписан Советско-канадский протокол о консультациях, в котором Москва и Оттава выразили также намерение расширять обмен мнениями по ключевым международным проблемам.
В Министерстве иностранных дел СССР с удовлетворением отмечали постепенное сближение позиций двух стран по вопросам разоружения, общеевропейского совещания, отношения к ГДР, положения в Индокитае, Индостане, другим проблемам. В ЦК КПСС курс Трюдо со сдержанным оптимизмом трактовался как борьба за независимость против американского империализма, несмотря на постоянные публичные заверения канадского
премьер-министра в непоколебимости долговременного партнёрства с США. В результате встречи председателя совета министров СССР А. Н. Косыгина с Трюдо в октябре 1971 г. «стороны договорились зафиксировать в коммюнике согласие неизменно руководствоваться принципами мирного сосуществования, как в своих двусторонних отношениях, так и при решении международных проблем» [32, л. 59-60].
Государственные деятели подписали Общее соглашение об обменах, которое создало правовую основу для развития всесторонних обменов в области культуры, образования, науки, искусства, спорта, туризма. В Москве высоко ценили приверженность канадского руководства процессу разрядки в Европе и мире, понимание разрядки как важнейшего принципа современной международной политики. Трюдо выражал стремление к сотрудничеству с социалистическими государствами, «решимость действовать совместно или параллельно с Советским Союзом в целях углубления разрядки». «В осторожной форме» дипломаты и политики этой страны говорили о том, что их понимание разрядки «не во всех деталях совпадает с советским подходом». В этой связи указывали на два момента - «роль идеологической борьбы в общем контексте разрядки и на помощь Советского Союза национально-освободительным движениям, что, якобы, может нанести ущерб будущему политики разрядки». При этом канадцы считали, что будущее разрядки зависит, «в основном, от характера отношений между СССР и США и, в частности, от решения проблемы ограничения стратегических наступательных вооружений»[10, л. 44].
Американский фактор играл первостепенную роль в курсе СССР в отношении Канады в годы холодной войны, что подтверждается многочисленными документами
и свидетельствами политиков, дипломатов, экспертов [11, с. 356]. В программе КПСС, других официальных документах главным врагом мира, прогресса, «оплотом международной реакции», «самым крупным мировым эксплуататором», «мировым жандармом» назывался американский империализм [12, с. 31]. Двадцать седьмого февраля 1971 г. Политбюро одобрило решение «Об усилении информационно-пропагандистской работы на США», в котором предусматривался комплекс мероприятий различных советских ведомств и организаций, «направленных на разоблачение агрессивной, антинародной сущности империализма США, американского образа жизни». Предусматривались консультации и «координация» данной деятельности с компартией США [13, л. 25-26]. К «упорнейшей борьбе с американским империализмом <. > в области идеологии» привлекались коммунисты Европы, Азии, Канады. В преддверии переговоров Трюдо с Косыгиным и подписания важных двусторонних документов, а также очередного съезда КПК, Суслов принимал в апреле 1971 г. руководителей компартии Каштана, Уолша, Моргана. Суслов пожелал канадцам «бульших контактов с американскими друзьями». Обмен мнениями, опытом полезен, «тем более что партии находятся рядом и ведут борьбу против общего врага, американского империализма». Настойчиво, но без давления, Суслов стал ориентировать канадских коммунистов на более тесное сотрудничество с американской компартией и профсоюзами, борьбу против связанной с американскими монополиями национальной буржуазией [8, л. 123].
В период разрядки высшее руководство КПСС, М. А. Суслов в их числе, получали, на регулярной основе, громадное количество информационных материалов
от Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР (КГБ). В донесениях сообщалось о широком распространении в западных столицах недоверия и настороженности в оценках советской Программы мира. Аргументы выдвигались такие же, как и в Канаде, только не «в осторожной», а жёсткой форме: «Советское руководство рассчитывает с помощью разрядки международной напряженности расширить сферу господства коммунизма на мировой арене», используя инструменты идеологической борьбы и помощь национально-освободительным движениям [14, л.1, 2].
«Добытые» КГБ материалы сообщали об усилении подрывной деятельности противника против мирового коммунистического движения, о подготовке диверсий против стран социалистического содружества, усилиях по разложению советского строя с помощью диссидентов, подрыву веры граждан СССР в коммунизм, работе многочисленных антисоветских центров, антикоммунистических и эмигрантских сборищах и т.д. и т.п. Спецслужбы сообщали о создании в контрразведках всех капиталистических государств специальных подразделений, в задачу которых входит борьба против компартий. Возглавляло борьбу с коммунизмом могущественное Центральное разведывательное управление США (ЦРУ). Внешнеполитический курс США транслировал во внешний мир национальные либерально-демократические идеи и ценности, замешанные на имперском «миссионерском рвении», в латентной, либо открытой и наступательной форме. Менялся с приходом к власти новых фигур, провозглашением новых доктрин, подвергался политическим колебаниям между «реализмом и идеализмом», но не упускал «глобальной стратегической цели США в холодной войне - победе над СССР» [15, с. 363-399]. Со-
ветская установка на мирное сосуществование как форму непримиримой идеологической и классовой борьбы позволила США и другим западным государствам выделить права и свободы человека в главное направление идейного соперничества, с неблагоприятными для Советского Союза последствиями. Уязвимость советской позиции для критики объяснялась приверженностью фундаментальным положениям марксизма-ленинизма об уничтожении эксплуататорских классов и социальных групп, диктатуре пролетариата т.д.
В новых условиях вопрос укрепления идейного единства европейских, североамериканских, других компартий не сходил с повестки дня. На одной из встреч в ЦК КПСС лидер несопоставимо более влиятельной, по сравнению с канадской, французской компартии Жорж Марше высказался о том, что «буржуазия припёрта к стенке мирным сосуществованием. Она пытается оказывать сопротивление мирному наступлению социализма. В этих условиях особенно важны согласованные действия компартий» [16, л. 98]. На этом идеологическом фронте КПК занимала место по советскую, коммунистическую сторону.
Выступая на московском международном совещании коммунистических и рабочих парий 1969 г, генеральный секретарь КПК У. Каштан говорил: «Между борьбой против империализма и борьбой за мирное сосуществование существует прямая связь. Некоторые рассматривают борьбу за мирное существование как отказ от борьбы против империализма; другие рассматривают борьбу против империализма как отказ от борьбы за мирное сосуществование. В действительности же такого противоречия не существует. Чтобы обеспечить мирное сосуществование и разрядку международной напряженности,
необходимо нанести поражение политике империалистической агрессии. Борьба против империализма, за мирное сосуществование открывает большие возможности для укрепления единства, для социального прогресса во всех областях», для дела мира, демократии, национальной независимости и социального прогресса во всём мире[17, с. 154].
В этот период Суслов особенно много размышлял об идеологии, принципах внешней политики СССР, обращаясь к классикам марксизма. Встречался с представителями компартий и профсоюзов многих стран Европы, Азии, разъяснял идеологические позиции КПСС. Конспектировал ленинские работы, изучал статьи советских философов, делал записи и пометы на полях, которые потом входили в официальные партийные документы, речи, заявления: «В области идеологии нет, и не может быть мирного сосуществования»; «Принцип мирного сосуществования государств с различным социальным строем не имеет ничего общего с классовым миром между эксплуататорами и эксплуатируемыми, колонизаторами и жертвами колониального гнёта, между угнетателями и угнетёнными» [18, л. 81, 103; 19, л. 58].
Много думал о гуманизме, «истолкование» которого стало «предметом острой идеологической борьбы». Резко критиковал «кастрированный абстрактный гуманизм», которому противопоставлял классовый, «боевой социалистический гуманизм в революционном развитии». Осуждал западных «псевдо гуманистов», допускающих существование частной собственности, сторонников ревизионистской теории «гуманистического социализма», «фальшиво» кричащих о гуманизме. Постоянно обращался к любимой теме о неизбежности диктатуры пролетариата, революционного насилия, подавления эксплуа-
таторских классов[20, л. 2-3, 11, л. 12 (об.), 14]. Специфику современной идеологической борьбы, борьбы двух различных идеологий, коммунизма и империализма, видел в раскольнической деятельности еврокоммунистов, в «ущербных» изобретениях ревизионизма, социал-реформизма, теории конвергенции, непримиримым критиком которой многократно выступал публично: «Революционный процесс как таковой в наши дни заметно усложнился. При этом, естественно, каждая партия может и должна бороться за социализм с учетом особенностей страны. Лишь бы это была действительно борьба за социализм. Лишь бы не подвергались пересмотру фундаментальные принципы марксизма-ленинизма, не игнорировался победоносный опыт социалистических революций, не страдала бы интернациональная солидарность коммунистов, всех трудящихся [21, л. 65].
Революционное насилие, опыт диктатуры пролетариата, непримиримая классовая борьба, подавление в правах целых социальных категорий, причисляемых к эксплуататорам, не относились к тем идеям, которые находили большой отклик в среде канадских коммунистов. Ритуальная боевая риторика не могла скрыть социал-реформистские настроения и конформизм немногочисленных сторонников КПК. Автор одной из самых пронзительных, правдивых и горьких книг о канадской компартии, дочь коммунистов Мерили Вейсборд называет главным наследием коммунистов, бывших важной частью канадских левых, их «глубокий гуманизм». Многие из них испытывали чувство горечи по поводу того, что преданность КПК была «проклята», «носила клеймо» «раболепного» подчинения Советскому Союзу. Мучились сомнениями и размышлениями о том, что, если бы не обвинения в шпионаже в пользу СССР, не ярлык
«комми шпионов», их «приверженность к одной из главных идеологий в мировой интеллектуальной истории» получила бы заслуженное уважение общества. Вместе с социалистами, канадские коммунисты боролись за справедливость и свободу, агитировали за социальные и экономические программы правительства по поддержке семей, стариков, пенсионному обеспечению. И, главное, они были настоящими романтиками, «громкими защитниками фундаментальных гражданских прав» [22, с. 228-229].
Серьёзным испытанием для КПК стала интервенция государств Организации Варшавского договора (ОВД) в Чехословакию в 1968 г., предпринятая в полном соответствии с идеями пролетарского интернационализма, «гранитной основы» внешней политики СССР, по терминологии Суслова. То, что в Москве считали «интернациональным долгом коммунистов» и защитой завоеваний социализма, в Канаде находили грубым, попирающим права и свободы человека актом военного насилия, вмешательством во внутренние дела суверенного государства и нарушением международного права. В знак протеста против поддержки руководством КПК позиции СССР партию покинул один из её лидеров, известный историк-марксист С. Райерсон. От политической и идеологической позиции стран ОВД отмежевались все западноевропейские коммунистические партии. Из опасения нарастания идейных разногласий в международном коммунистическом движении, советское руководство осуществило модернизацию марксистко-ленинского положения об интернациональной природе классовых интересов пролетариата. Обновлённая трактовка доктрины «социалистического интернационализма» фактически ограничила «учение об общности коренных классовых интересов и
исторических судеб» мирового пролетариата «зоной» советской ответственности - социалистическими государствами и ситуациями, опасными для их «социалистического выбора». На Западе модернизированный советский внешнеполитический принцип получил определение доктрины «ограниченного суверенитета» или «доктрины Брежнева» [23, с. 325-326].
Новая трактовка ключевого идеологического постулата внешней политики СССР лучше соответствовала линии на разрядку и мирное сосуществование государств с различным устройством. Советские идеологи предприняли существенные усилия по разъяснению подходов Москвы в обильных официальных заявлениях, публикациях, речах. Однако, общаясь с представителями «братских партий», М. А. Суслов объяснял необходимость идеологических новаций требованиями современности и тактическими соображениями, но ни в коем случае не отходом от фундаментального принципа «верности пролетарскому интернационализму»: «Глубоко интернационалисткой является вся внешняя политика Советского Союза, вытекающая из самой природы социалистического государства <...>. Советский Союз боролся и борется против агрессивной политики империализма, за осуществление ленинского принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем, за предотвращение новой мировой войны <. >. КПСС решительно выступает против "экспорта революций" в какие-либо страны. Одновременно мы твёрдо и решительно боремся против империалистического экспорта контрреволю-ции»[24, л. 123].
Уточнение границ и пределов вероятной экспансии коммунизма и «знамени» пролетарского интернационализма успокоило, в некоторой степени, руководство и
ряды канадских коммунистов, взволнованных крайне негативной общественной реакцией в своей стране на подавление «Пражской весны» и всплеском антикоммунистических настроений. В Москве хорошо понимали, что КПК остаётся «немногочисленной, пропагандистской по характеру организацией», не представленной в парламенте. Оказывающей лишь небольшое влияние на славянские объединения. Объясняли слабость КПК недостаточной идейно-теоретической подготовкой, «живучестью» реформистских иллюзий в рабочем классе, оторванностью от основных центров классовой борьбы в Европе, Азии, Африке, Латинской Америки. Критически оценивали деятельность «братской» партии: коммунисты недооценивают практическую работу, избегают открытых собраний, публичных выступлений, недостаточно активно участвуют в мероприятиях сторонников мира, женских, молодёжных организациях, объединениях интеллигенции. Отмечали усиление антисоветских элементов, рост прокитайских симпатий, внутрипартийные разногласия.
Курс правительства Трюдо на дальнейшее развитие отношений с Советским Союзом, экономических, научно-технических, культурных связей, гости, и хозяин признали «позитивным явлением», которое следует поддерживать и приветствовать. С удовлетворением отметили атмосферу дружбы, благожелательности, взаимопонимания, «сердечности», которая царила на всех уровнях советско-канадских контактов. Зачастившим в Канаду разнообразным советским делегациям Трюдо неизменно оказывал «подчеркнуто тёплый и дружественный приём». Он первым из канадских премьеров «поставил под сомнение антикоммунистический тезис об агрессивных
намерениях СССР» и «не допускает выпадов в адрес Советского Союза[25, л. 190-191, 314, 329-330].
Однако никакая «теплота» и «сердечность» не могли ослабить классовой хватки Суслова-идеолога. Экономический спад, рост безработицы, выступления профсоюзов, недовольство «хозяйничаньем американских монополистов» - всё, что отягощало ситуацию в стране и осложняло положение правительства Трюдо, приветствовалось, как «новые и благоприятные моменты», полезные для КПК. Как создание «благоприятной обстановки для укрепления связей с массами и пополнения рядов» [8, л. 132-133].
Стороны основательно обсудили тактику борьбы КПК за влияние на массы. В Москве стали терпимее относиться к возможному сотрудничеству коммунистов с Новой социал-демократической партией (НДП, образована в 1961 г.). В КГБ новых демократов считали «идеологически близкими шведской социал-демократии и лейбористам Новой Зеландии и Австралии». Отмечали защиту права частной собственности. Внешнеполитическую программу НДП полагали «аморфной», но сдержанно приветствовали выступление за снижение роли Канады в НАТО, за успех общеевропейского процесса, улучшение отношений с СССР, разрядку, укрепление национальной экономики и самостоятельности [26, л. 118-124]. Суслов поддержал поставленную КПК задачу «создания широкой общенациональной, демократической, антиимпериалистической и антимонополистической коалиции во главе с рабочим классом, которая будет в состоянии сформировать правительство, способное провести радикальные социально-экономические реформы» [8, л. 123-124].
КПСС одобрила линию канадских коммунистов на политический союз с НДП, но «временный», из тактических соображений. Суслов похвалил руководство КПК, изгнавшее из партии «левых» оппортунистов, выступавших против сотрудничества с НДП, «хвостистой линии». По кремлёвским оценкам, по основным проблемам современности КПК «занимает правильные, марксистко-ленинские позиции[8, л. 90].
Это касалось как внутренней, так и внешней политики. Руководство компартии в полном согласии с советскими подходами конструктивно критиковало Югославию, которая «нередко сходит с классовых позиций и проводит политику неприсоединения», осуждало «порочный» курс китайских руководителей, но хранило дружбу с китайским народом. Обсудили стороны и национальный вопрос. Не потерявший актуальности еврейский, теперь в связи с международной кампанией за свободный выезд евреев из СССР. Украинский. Канадцы выразили беспокойство по поводу слухов о русификации Украины. Получили подробные разъяснения Суслова по национальному вопросу, которые полностью соответствовали официальной линии Москвы - о решении всех национальных противоречий на рельсах социалистического строительства, равноправия, процветания и т.д.
Посол Канады в СССР с 1964 по 1980 г. Роберт Форд имел возможность на протяжении многих лет изучать страну пребывания и наблюдать за изменениями политики, в руководстве КПСС, перипетиями разрядки, идеологическими колебаниями. Взаимодействие между канадской и советской коммунистическими партиями оценивал критически. Считал, что «важность канадской коммунистической партии для русских была непропорциональной её значению», мизерному, малозаметному при-
сутствию в политическом пространстве страны. В Оттаве не имели оснований для обвинений КПК в том, что коммунисты напрямую используются КГБ в подрывных целях. Канадцы считали, и не без оснований, что, «предположительно, русские сделали выводы из дела Гузенко 1945 г., когда Сэм Карр, единственный коммунист член парламента, был разоблачён как советский шпион, помогавший добывать секреты ядерного оружия». Интерес со стороны Москвы к КПК Форд объяснял самим фактом существования партии, и полагал, что она полностью зависела от Кремля и потому поддерживала советскую линию в любом вопросе [27, с. 154]. Действительно, КПК была слабой и невлиятельной. Вне сомнения, руководство компартии в основных вопросах следовало советскому курсу. Но, как показывает канадское досье М. А. Суслова, эта партия оставалась живым организмом, объединяла людей с искренними убеждениями, различными точками зрения, которые обсуждались в Москве и не всегда совпадали с советскими трактовками. В оценках сталинизма, тактике завоевания народной поддержки, путях и способах построения социализма и пр. Смысл поддержки канадских коммунистов Москвой, где прекрасно видели слабость и малочисленность КПК, отдалённость перспектив их приближения к власти, лежал в глобальном характере внешней политики СССР, сосредоточенности на американском направлении. В необходимости борьбы против идеологического проникновения империализма, против попыток оживить теории "идеологической конвергенции", сосуществования "идей", "правого" и "левого" оппортунизма. Любой канал воздействия, любой инструмент донесения советских идей, советского голоса во внешний мир высоко ценился и использовался Москвой.
Идеологические обстоятельства сказались на советско-канадских отношениях довольно неожиданным, но существенным образом. В результате обострившихся в руководстве КПСС и советском обществе противоречий, борьбы между скрытыми сталинистами и русскими шовинистами, с одной стороны, и последовательными марксистами в национальном вопросе, послом в Канаду был «выслан» А. Н. Яковлев. Это случилось после публикации Яковлевым в «Литературной газете» 15 ноября 1972 г. резонансной дискуссионной статьи «Против историзма», в которой автор, с марксистско-ленинских позиций, предупреждал «о нарастающей опасности великодержавного шовинизма, агрессивного местного национализма и антисемитизма». Статья стала предметом обсуждения на Секретариате и вызвала раздражение самим фактом предания гласности противоречий по острому национальному вопросу. К удалению Яковлева из ЦК был причастен и Суслов. Яковлев вспоминал: «Многое зависело от мнения Михаила Андреевича Суслова, второго человека в партии. Позиция Яковлева полностью соответствовала партийной линии. Но Суслову не понравилась самостоятельность Яковлева. Зачем устроил ненужную полемику? Превыше всего ценились осторожность и умение вообще не занимать никакой пози-ции»[ 11, с. 341; 28].
Яковлев провёл в Канаде 10 лет. По его собственному признанию, многому научился и многое понял. Гуманист, либерал, демократ, социалист, один из авторов перестройки. Дипломат, проводивший курс на укрепление двусторонних отношений, друживший с Трюдо. В разгар непримиримой идеологической борьбы выступал за «равновесие» во всех конкурентных областях. Сторонился «идеологического старья» и «понятий-идолов». Рас-
пространенную на Западе тему коммунистической угрозы «свободному миру» со стороны СССР в идеологической области парировал «академически»: «В области идеологической, пожалуй, поделать ничего нельзя - даже если бы на политической карте мира не было Советского Союза. Марксизм, как известно, родился не в России, а в Германии, и остаётся не хитроумным пропагандистским трюком русских, а идейным отрицанием капитализма, выросшим из самой капиталистической реальности» [29, л. 6-7].
Крупный советский дипломат, один из участников и руководителей советской делегации на совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе А. Г. Ковалёв вспоминал о том напряжении, которое всякий раз возникало при вмешательстве Суслова в вопросы гуманитарного сотрудничества. Шаги советских дипломатов навстречу западноевропейским партнёрам в области прав и свобод человека тревожили главного партийного идеолога, блюстителя чистоты принципа классового подхода. Ковалёву передавали следующие высказывания, с «намёками» на Суслова: «Ради успеха общеевропейского совещания Ковалёв готов заключить хоть антикоминтер-новский пакт». Ответственные работники, трудившиеся над подготовкой материалов к XXV съезду КПСС, пригласили дипломата Ковалёва к обсуждению внешнеполитического раздела. Дипломат высказал те соображения, в которых утвердился, участвуя в Хельсинском процессе: «Я постарался убедить их в том, что представление о мирном сосуществовании как одной из форм классовой борьбы на международной арене мешает нашей внешней политике. Надо устранить соответствующий тезис из программы КПСС». В ответ получил отповедь о том, что
это невозможно, «это было бы отступничеством от марксизма-ленинизма» [30, с. 198].
Ценность канадского досье М. А. Суслова не ограничивается тем, что содержит любопытный материал по истории советско-канадских отношений и коммунистической партии Канады. Документальная коллекция позволяет получить более полное представление об идеологической функции внешней политики СССР, «научность» и классовый характер которой вытекали из марксистско-ленинского постулата о неизбежности смены капиталистической формации на коммунистическую. Обнажает способы и рычаги идеологической работы во внешнем мире, в частности, по каналам зарубежных компартий, позволяет лучше понять соотношение идеалистического начала и прагматичных, реалистичных расчетов в советской внешней политике в разные периоды холодной войны.
В масштабе международных отношений курс на обострение идеологической борьбы в условиях разрядки осложнял процесс сотрудничества. Однако было бы ошибочно подгонять советскую внешнюю политику исключительно к идеологическим мотивам, или пропаганде, как это предстаёт в интересной, но очевидно тенденциозной книге известного канадского советолога Л. Блэка [31]. В межгосударственных отношениях в условиях разрядки приоритет отдавался реальным дипломатическим соображениям и заботам о безопасности, взаимовыгодной торговле, разоружении, предотвращении конфликтов. Идеология не оказывала заметного влияния на климат двусторонних политических отношений в силу слабости, малочисленности и незначительности КПК и взвешенного, осторожного подхода со стороны советского партийного руководства, что подтверждается канад-
ским досье Суслова. Соотношение идеологии и реальных национальных интересов во внешней политике советского государства вопрос дискуссионный, требующий громадных исследовательских усилий, изучения теоретических и конкретно исторических сюжетов. Откровенные проповеди неизбежности диктатуры пролетариата, тезис о мирном сосуществовании как форме классовой борьбы, плотная работа с компартиями воспринимались Западом как вмешательство в их внутренние дела. Идеологическая непримиримость, неприятие социального реформизма, трактовка разрядки как временного, тактического явления вызывали в западных обществах недоверие, настороженность, страх перед полевением внутри собственных стран. Неизбежно подрывали процесс разрядки, давали богатую пищу для антикоммунистических идеологических кампаний, особенно в правозащитной области, в сфере соблюдения прав и свобод человека в социалистических государствах, что в дальнейшем обернулось для советской дипломатии серьезными политическими издержками.
Литература и источники
1. Российский государственный архив новейшей истории (Далее: РГАНИ). Ф. 81. Оп. 1. Д. 112.
2. Об основах внешней политики СССР см., напр.: История внешней политики СССР. 1917-1976. В 2 томах. Под ред. А. А. Громыко, Б. Н. Пономарёва. М.: Наука, 19761977; Материалы XXIV съезда КПСС. М.: Политиздат, 1971; Современные международные отношения и внешняя политика Советского Союза. Под ред. Нихамина В. П. М.: Мысль, 1978.
3. Млечин Л. Брежнев. СПб: Амфора, 2015.
4. Медведев Р., Ермаков Дм. «Серый кардинал». М. А. Суслов. Политический портрет. М.: Республика, 1992. 5.. Картер Пол М. Шеф-идеолог. М. А. Суслов и «наука» о коммунизме в СССР. Пер с англ. М.: ТЕИС, 2003.
6. Спиркин А.Г. Курс марксистской философии. М.: Мысль, 1966.
7. История Коммунистической партии Канады, 19211976. Пер. с англ. М.: Политиздат, 1984.
8. РГАНИ. Ф. 81. Оп. 1. Д. 313.
9. Солженицын А.И. Двести лет вместе. В двух частях. Часть II. М.: Русский путь, 2002.
10. Государственный архив Российской Федерации (Далее: ГАРФ). Ф. 612. Оп. 1. Д. 311.
11. Яковлев А. Н. Сумерки. М.: Материк, 2005.
12. Программа КПСС. М.: Политиздат, 1967.
13. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 72. Д. 422.
14. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 6. Д. 1221.
15. Согрин В. В. США в XX-XXI веках. Либерализм. Демократия. Империя. М.: Весь мир, 2015.
16. РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 312.
17. Каштан У. Рабочий класс и антиимпериалистическая борьба. М.: Мысль, 1975.
18. РГАНИ. Ф. 81. Оп. 1. Д. 138
19. РГАНИ. Ф. 81. Оп. 1. Д. 412
20. РГАНИ. Ф. 81. Оп. 1. Д. 747
21. РГАНИ. Ф. 81. Оп. 1. Д. 411.
22. Weisbord M. The Strangest Dream. Canadian Communists, the Spy Trials, and the Cold War. Toronto: Lester & Orpen Dennys, 1983.
23. Системная история международных отношений в четырёх томах. События и документы. 1945-2003 / Под ред. А. Д. Богатурова. Том третий. События 1945-2003. М.: НОФМО, 2003.
24. Суслов М. А. Марксизм-ленинизм - интернациональное учение рабочего класса. М.: Мысль, 1973.
25. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 64. Д. 30.
26. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 66. Д. 1193.
27. Ford R. A. D. Our Man in Moscow. A Diplomat's Reflection on the Soviet Union. University of Toronto Press, 1989.
28. Новая газета. Вып. 114. 16 октября 2015 г.
29. ГАРФ. Ф. 10063. Оп. 1. Д. 20.
30. Ковалёв Ан. Азбука дипломатии. М.: Интерпракс, 1993.
31. Black J. L. Canada in the Soviet Mirror: Ideology and Perception in Soviet Foreign Affairs, 1917-1991. Montreal: McGill-Queen's Press, 1998.
32. Архив внешней политики РФ. Ф. 99. Оп. 38. П. 58. Д. 13.
References
1. Rossijskij gosudarstvennyj arkhiv novejshej istorii [Russian State Archive of Contemporary History]. (Dalee: RGANI). F. 81. Op. 1. D. 112.
2. Ob osnovah vneshnej politiki SSSR sm., napr.: Istorija vneshnej politiki SSSR. 1917-1976. [The history of Soviet foreign policy]. 1917-1976. In 2 volumes. Ed. A. A. Gromy-ko, B.N. Ponomarev. Moscow: Nauka, 1976-1977; Materialy XXIV s#ezda KPSS [Documents of the XXIV Congress of the CPSU]. Moscow: Politizdat, 1971; Sovremennye mezh-dunarodnye otnoshenija i vneshnjaja politika Sovetskogo So-juza [Modern international relations and foreign policy of the Soviet Union]. Ed. Nihamina V. P. Moscow: Mysl', 1978.
3. Mlechin L. Brezhnev. St. Petersburg: Amphora, 2015.
4. Medvedev R., Ermakov Dm. «Seryj kardinal». M. A. Suslov. Politicheskij portret. ["Gray cardinal". M.A. Suslov. Political portrait]. Moscow: Respublika, 1992.
5. Karter Pol M. Shef-ideolog. M. A. Suslov i "nauka" o kommunizme v SSSR. [Chief ideologist. M. A. Suslov and the science of communism in the USSR] Per. s angl. Moscow: TEIS, 2003.
6. Spirkin A. G. Kurs marksistskoj filosofii. [Course of Marxist-Leninist philosophy]. Moscow: Mysl', 1966.
7. Istorija Kommunisticheskoj partii Kanady, 1921-1976. [History of the Communist party of Canada, 1921-1976]. Per. s angl. Moscow: Politizdat, 1984.
8. RGANI. F. 81. Op. 1. D. 313.
9. Solzhenicyn A. I. Dvesti let vmeste. [Two hundred years together]. In two parts. Part II. Moscow: Russkij put', 2002.
10. Gosudarstvennyj arkhiv Rossijskoj Federacii [State Archive of the Russian Federation]. (Dalee: GARF). F. 612. Op. 1. D. 311.
11. Jakovlev A. N. Sumerki. [Dusk]. Moscow: Materik, 2005.
12. Programma KPSS.[ The CPSU program]. Moscow: Poli-tizdat, 1967.
13. RGANI. F. 3. Op. 72. D. 422.
14. RGANI. F. 5. Op. 6. D. 1221.
15. Sogrin V.V. SShA v XX-XXI vekah. Liberalizm. Demo-kratija. Imperija.[The United States in the XX-XXI centuries. Liberalism. Democracy. Empire] Moscow: Ves' mir, 2015.
16. RGANI. F. 80. Op. 1. D. 312.
17. Kashtan U. Rabochij klass i antiimperialisticheskaja bor'ba. [Working class and anti-imperialist struggle]. Moscow: Mysl', 1975.
18. RGANI. F. 81. Op. 1. D. 138
19. RGANI. F. 81. Op. 1. D. 412
20. RGANI. F. 81. Op. 1. D. 747
21. RGANI. F. 81. Op. 1. D. 411.
22. Weisbord M. The Strangest Dream. Canadian Communists, the Spy Trials, and the Cold War. Toronto: Lester & Or-pen Dennys, 1983.
23. Sistemnaja istorija mezhdunarodnyh otnoshenij v chetyr-joh tomah. Sobytija i dokumenty. 1945-2003. [Systemic history of international relations. In four vols. Vol. 3. Events 1945-2003] Ed. By Prof. Dr. Alexei D. Bogaturov. Moscow: NOFMO, 2003.
24. Suslov M.A. Marksizm-leninizm - internacional'noe uchenie rabochego klassa. [Marxism-Leninism - international doctrine of the working class]. Moscow: Mysl', 1973.
25. RGANI. F. 5. Op. 64. D. 30.
26. RGANI. F. 5. Op. 66. D. 1193.
27. Ford R.A.D. Our Man in Moscow. A Diplomat's Reflection on the Soviet Union. Toronto: University of Toronto Press, 1989.
28. Novaja gazeta. Vyp. 114. 16 oktjabrja 2015 g.
29. GARF. F. 10063. Op. 1. D. 20.
30. Kovaljov An. Azbuka diplomatii. [ABC of diplomacy]. Moscow: Interpraks, 1993.
31. Black J. L. Canada in the Soviet Mirror: Ideology and Perception in Soviet Foreign Affairs, 1917-1991. Montreal: McGill-Queen's Press, 1998.
32. Arkhiv vneshnej politiki RF. [Archive of the Foreign Policy of the Russian Federation]. F. 99. Op. 38. P. 58. D. 13.
