CC BY
81
А. Б. Постников
Каменные надгробия XVII в. из Нововознесенского монастыря в Пскове
на плите в притворе Старовознесенской (так -А.П.) церкви, что он "убиен мятежниками и ворами псковскими" в XVII веке».66 Более внимательно к надгробию отнесся Н. Ф. Окулич-Казарин. Во втором издании "Спутника по древнему Пскову" (1913) он привел полный его текст и отметил место расположения в церкви. "На левой стороне притвора прикреплен к стене деревянный двухъярусный киот; в верхнем его ярусе находится икона св. Екатерины, а в нижний вделана плита превосходной сохраннос-ти".67 Поскольку в самой эпитафии оговарива-
2. Надгробие А.Ф.Вельяминова
1650 г., 13 июля
Во время бунта 1650 г. сестры Нововоз-несенского монастыря во главе с игуменьей Фотинией64 глубоко сочувствовали псковскому дворянству и "лучшим" людям - сторонникам государева послушания и порядка - ставшим на пути у разъяренной толпы. Вместе с архиереем и высшим епархиальным руководством они призывали псковичей к спокойствию, терпению и братолюбию и молились за прекращение смуты. Тем не менее многие знатные псковичи пали в дни неистовой смуты. До лось место погребения АФВельяминова "а по-начала ХХ века в притворе Нововознесенской ложен у Новаго Вознесения в притворе на пра-
церкви хранилось надгробие, вставленное в вой стороне против образа Страшнаго Ода",
Н. Ф. Окулич-Казарин заключил, что "плита, киот, с надписью: ■’ ^ ’ ’
очевидно, была впоследствии вынута из стены
г. и вставлена в переносный киот, чем и объясня-
ется ее перемещение с правой стороны на ле-2» ................ •• •••••••• ..] вую".68 Это весьма существенное замечание,
3. .. ................... .. ....... благодаря которому можно точно восстановить
4. .......... ......... первоначальное местонахождение плиты и
5» .... . . ...................... гробницы в притворе. Справа от дверей в чет-
6» ...» . ............. .............. верик, в углу притвора есть ниша. В ней когда-
то был установлен образ Страшного Суда. Та-7» . ....... . .. .... ..... ... ..... .. ..... кое расположение этой иконы достаточно тра-
8» ..... •...• ..».... ..» ......... диционно. Например, подобный древний об-
раз находился на правой стороне в притворе (Размеры неизвестны. Хотя, судя по ана- единоверческой церкви Николы Явленного от логии с подобными плитами, восьмистрочный Торга.69 Так вот, плита не могла быть вынута из текст должен был помещаться на доске около стены произвольно. Для этого должны быть су-60 см высотой и не менее 40 см шириной).65 щественные причины. Причем в судьбе такого Вероятно, первым историком, обратив- перемещения прослеживается бережное отно-шим внимание на это надгробие, был И. А. шение к надгробию и памяти умершего. Объяс-Шляпкин. Составляя в 1879 г. опись рукописей нением может служить история построения и книг музея Псковской Археологической Ко- южного теплого придела к Нововознесенской миссии, при чтении Синодика Николо-Любя- церкви, который появился в конце XVII века. това монастыря XVII в., он, между прочим, за- Он был освящен в честь Пресвятой Богороди-метил, что «в помянник занесено имя Афана- цы Одигитрии Смоленской.70 При этом возник-сия Вельяминова, о котором можно прочесть ла необходимость пробить в южный придел
Тт ", ГГ, I дверь из притвора главной церкви. Таким об-
Постников Арсении Борисович - ст. научный со- г- г- г- г
трудник Древлехранилища Псковского музея-запо- разом, мешавшее этой цели наДгр°бие было ведника осторожно вынуто из стены и вставлено в деОкончание. Начало в № 26/2007 г. ревянный резной киот. Причем образ святой
Екатерины в верхней части киота тоже находился не случайно, о чем будет сказано ниже.
После революции, когда началось массовое закрытие и разорение церквей, иконы и утварь из псковских храмов стали поступать на хранение в Губернский Краеведческий Музей. Так, каменное надгробие А. Ф. Вельяминова, изъятое из киота, переместилось в четвертый зал Поганкиных палат, где в 1934 г. была представлена экспозиция под названием "Эпоха разложения феодализма на Псковщине". Во время проведения обследования состояния Псковского музея комиссией Леноблпросвета и представителями ГАИМК в числе критических замечаний было высказано следующее: зал, посвященный эпохе феодализма, "насыщен экспонатами исключительной ценности... но подан неудачно. Классовая борьба крестьян XVI-XVII вв. совсем не показана. Восстание 1650 г. -в виде безграмотной картины. Надгробная плита убитого «ворами и разбойниками» псковского помещика Вельяминова отодвинута на задний план".71 В годы Великой Отечественной войны многие экспонаты музея не были эвакуированы. Многое расхитили оккупанты. Само здание Поганкиных палат сильно пострадало от взрыва. Поэтому оказались утрачены каменные мемориальные плиты из довоенного собрания. Надгробие Вельяминова тоже считалось утраченным. Однако в публикации И. И. Плешановой 1978 года, сообщается, что часть надгробной плиты А. Ф. Вельяминова недавно поступила в собрание Русского музея в Ленинграде из коллекции архитектора-реставратора Ю. П. Спегальского.72 Вероятно, Юрий Павлович, наблюдая за расчисткой завалов разрушенного здания Поганкиных палат, нашел большой фрагмент этой плиты и сохранил его, а после смерти Ю. П. Спегальского вдова О .К. Арша-куни передала часть его коллекции в Русский музей.
О жизни А. Ф. Вельяминова известно меньше, чем об обстоятельствах его трагической гибели. Он родился в начале XVII в. в семье Федора Вельяминова (кон.Х^-нач. XVII вв.). Был женат на некоей Авдотье, от которой имел сына наследника Алексея (род. не позже 1650 г.
- ум. после 1697 г.). Псковский родовой двор Вельяминовых находился в Мокролужской сотне недалеко от Нововознесенского монастыря. В 1631 г., 30 января, он, со всеми "псковскими
помещики, дворяны и детьми боярскими" "спрашиван и обыскиван" по следственному делу о князе Д. П. Пожарском, по поводу его злоупотреблений на псковском воеводстве. Будучи грамотным, "к сему обыску Афанасей Вельяминов руку приложил".73 Участвуя в общественной жизни горожан, в августе 1638 г. Афанасий Федорович обсуждал и подписал совместно с другими челобитную на имя царя Михаила от "псковичей всех городом, архимандритов, игуменов, игумений, церковных приказчиков и посадских людей псковских пригородов на злоупотребления гдовского, опочец-кого, островского и изборского воевод". В челобитной описывались беззакония воевод, их "насилства и продажи многие, и посулы бол-шие", мздоимство и корыстолюбие. В заключение своего послания псковичи просили: "Милосердный государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй нас, хо-лопей своих, и нас, своих государевых богомолцов, и наших крестьянишок, и нас, сирот своих посадских людишок, вели, государь, нам дати на пригородских воевод во Псков в их насил-стве и продаже свою государеву судимую грамоту, как их с воеводства переменят."74 Прошение возымело действие, и царь указал на тех городских воевод "по росмотренью суд давати сыском".
В 1650 г. во Пскове вспыхнул мятеж мелкого посадского и служилого люда, вызванный массовой скупкой хлеба в неурожайный год. Хлеб предназначался для Швеции. В торговых операциях принимали участие "лучшие" люди города, что навлекло на них гнев озлобленной черни. В результате вооруженного бунта население города раскололось на два враждебных лагеря. Власть захватили мятежники и устроили террор богатых псковичей. Начались мародерства, самосуды и казни. Правительственные войска под руководством Ивана Никитича Хованского взяли Псков в осаду. "Меньшие" люди, не желая покориться, оказывали вооруженное сопротивление. Бывшие в Пскове воеводы вместе с большинством дворян были посажены восставшими в тюрьму. Один из главарей бунтовщиков - Гаврила Демидов - распорядился привести их к присяге. Дворяне наотрез отказались присягать "ворам".
Во время самого крупного сражения под Псковом 12 июля войска Хованского отразили
вылазку мятежников и побили 300 псковичей, а 30 захватили в плен. Озлобленные неудачей бунтовщики обратили свой гнев на псковских дворян, сидевших в тюрьме. На следующий день, 13 июля стрельцы, озверевшие после истязаний узников, вывели их на городскую площадь и публично отрубили головы 10 дворянам. В числе казненных был Афанасий Федорович Вельяминов.75 Впоследствии, когда восстание было подавлено, вдова покойного Евдокия76 свидетельствовала в своей челобитной на имя царя, что мужа ее пытали, "а спрашивали московских вестей, потому что муж мой перед их воровским умыслом приехал с Москвы".77 По указу царя Алексея Михайловича, состоявшемуся 21 августа 1650 г., было повелено по всем русским соборам и монастырям написать в вечный синодик имена дворян и детей боярских и всяких чинов людей, погибших "на ево Государеве службе подо Псковом..." и "побитых от изменников... А годовой памяти указал государь по тех побитых быть июля в 18 день, чтоб та их кровная служба в забвенье николи не была".78 В числе псковских дворян в помян-ники было записано имя Афанасия Вельяминова. Особо усердная память о нем сохранялась в Нововознесенском монастыре. Ежегодно над его гробом совершалась заупокойная служба с чтением синодика. После смерти своего мужа вдовая Евдокия вскоре постриглась в монастырь, приняв схиму с именем Екатерина. Логично предположить, что она ушла в монахини Нововознесенской обители. Косвенным подтверждением этому служат записи монастырского синодика. На л. 63 подробно расписан "Род Алексея Вельяминова: Алексия. Татианы. Афо-насиа уби. Иноки Екатерины схим. Евфросинии. Агафии. Феодосии. Иоанна. Андрея. Григория. Иоанна. Татианы. Екатерины. Анны. Наталии. Афонасия млад. Параскевии. Елены. Евдокии. Стефана. Параскевии.
Дворовые люди: Феодора. Матроны девицы. Агафии. Андрея. Марии".79 Здесь первыми в роду указаны Алексей Афанасьевич Вельяминов (род. до 1650 - ум. после 1697) с женой Татьяной. Затем назван его убиенный отец Афанасий с женой, иноческое имя которой стало Екатерина. Три последующих женских имени - это, возможно, сестры Алексея. Далее перечислены сыновья Алексея: Иван Большой, упоминаемый в источниках 1696 и
1699 гг.; Андрей, известный по документам 1699 и 1711 гг.; Григорий и Иван Меньшой. Потом перечислены их жены: Татьяна, Екатерина, Анна, Наталия. В конце рода несколько неустановленных имен и дворовые люди, сопричисленные по доброй домостроевской традиции к домочадцам. Представители рода Вельяминовых записаны также и на других листах синодика.80
Возможно, именно Алексей Афанасьевич Вельяминов, в конце XVII века, во время строительства южного Одигитриевского придела и входа в него из притвора Нововознесенской церкви, участвовал в сооружении деревянного киота для установления в него памятной плиты своего отца и образа святой Екатерины, тезоименитой покровительницы его матери.
3. Надгробие М. С. Бухвостовой и С. Перепечиной.
1666 г., 1 апреля
Вставлено в южную стену притвора, слева от оконного проема, прежде служившего дверью в Одигитриевский придел. (См. рис. 3 и 5). Приподнято над уровнем пола примерно на 70 см. Выполнено из серого известняка в технике неглубокой обронной резьбы с покатыми очертаниями рельефа. Плита трапециевидная, вытянута по вертикали, верхние углы скруглены. Ширина обрамляющего бортика около 1,5 см, при этом плита по краям замазана старым раствором и слегка утоплена в стене. Вся поверхность надгробия плотно заполнена резьбой, отчего Распятие с Лобным местом ужато по вертикали и занимает квадратную площадь. Разделительные точки крупны и почти равны по высоте литерам в монограммах. В написании священного имени Исуса Христа резчиком плиты допущена досадная ошибка. По обе стороны от креста повторены инициалы под титлом: •••• дважды. Текст разделен на семь строк.
1...................-...............
2* ..........-...................
3-*-—-..........................
4...........................- —
5............-.......................
6.......................-......
7......-......-.................
(Размеры: 50 Х 32,5 см).
Высота строк 3,2 см. Междустрочное расстояние 1,7 см. Количество букв в строках колеблется от 23 до 26. Выносных букв мало, но обильно использованы подчинения и соподчинения. Из диакритических знаков использованы титла, оксии, варии, каморы и лишь один раз паерок. Контуры букв утончены и варьируются по начертанию. Надпись скомпонова-
на плотно, но распределена в строках пропорционально, и поэтому не кажется густой. На отдельных знаках сохранились следы черной прокраски.
В тексте эпитафии названы представители двух родов, породненных брачным союзом. Для наглядности пояснения приведем фрагмент их общего родословного древа.
Родственная ветвь семей псковских дворян Бухвостовых и Перепечиных 81
Перепечины - род мелкопоместных дворян, известный на Псковской земле со времени ее присоединения к Московскому государству. По сведениям С. Б. Веселовского, Перепечины относились к разряду рядовых служилых людей Переяславля-Залесского, исстари входившего в состав Московского княжества. В XV-
XVI веках и частью также в XVII в. Перепечины в качестве митрополичьих и патриарших дворян и детей боярских находились на службе в Москве. После присоединения Новгорода к Москве с конца XV века отдельная ветвь рода Перепечиных была переведена из Переяслав-ля-Залесского и испомещена в Великом Новго-роде.82 Вероятно, псковские Перепечины происходили от новгородских переведенцев.
Погребенные под полом Нововознесен-ской церкви женщины Перепечиных - Солма-нида(Соломония) и Марья (в замужестве Бухвостова) - по-видимому, не были инокинями в этой обители. Их почетное захоронение в стенах церкви, очевидно, связано с вкладами в монастырь их родственников. Муж Солманиды Степан Михайлов сын Перепечин, живший в первой половине XVII в., был псковским помещиком и стрелецким сотником. Его активная служебная деятельность приходится на 163G^ годы. Первое упоминание о нем содержится в материалах следственного дела о князе Д. П. Пожарском. 3 марта 1631 г. С. М. Перепечин наряду с другими помещиками был допрашиван о злоупотреблениях воеводы князя Д. П. Пожарского и в заверение его слов "К сему обыску Алексей Юрлов в свое место и в Степаново место Перепечина руку приложил".83 Во время ведения Смоленской войны (1632-1634 гг.) между Россией и Речью Посполитой Степан Перепечин был серьезно ранен. Поэтому 4 августа 1633 г. из Стрелецкого приказа в Москве была послана царская грамота в Псков воеводам кн. Ф. А. Елецкому и Д. Е. Воейкову о назначении стрелецким сотником в Псков пусторжевца Дмитрия Данилова сына Алексеева на место подавшего челобитную об освобождении от должности по ранению Степана Перепечина.84 Но уже вскоре Степан Михайлович оправился от ран и с нового года был на ратной государевой службе. Об этом свидетельствует отписка псковского дворцового дьяка Томила Истомина с обвинением воеводы Дмитрия Воейкова в уклонении от военных действий против литовцев, от июня 1634 г. В отпис-
ке сообщается о том, что воевода Д. Е. Воейков в феврале послал государю неправый доклад о своем походе с псковским войском под Себеж, где якобы он дал литовцам бой за пять верст от города и взял в плен трех человек "языков". На самом деле, будучи под Себежем, Воейков уклонился от боя, а "языков" добыли "за 5 верст Себежа литовских трех человек пахолков псковские помещики Ондрей Окунев да Степан Пере-печин да опочецкой голова стрелецкой Иван Зубатой не на бою, - шли, государь, они ис-под Себежа к Луже пеши".85 По окончании Смоленской войны С. М. Перепечин продолжал службу в Пскове. Сохранилось его рукоприкладство от 25 апреля 1636 г. на отписке псковского воеводы князя Федора Куракина и дьяка Григория Лукина о ветхости церквей Воздвижения Честного Креста и Апостолов Петра и Павла, в подвалах которых хранится зелейная и свинцовая казна.86
Дочь Степана Перепечина и Соломонии Марья вышла замуж за псковского дворянина Никиту Степановича Бухвостова (~1620-е - 1690 г). Детей у них, по-видимому, не было. Марья умерла 1 августа 1666 г. будучи еще молодой. Ее муж заказал каменную надгробную плиту для новопреставленной жены и прежде почившей свекрови. Некоторое время спустя Никита Степанович женился вторично на Евдокии Сергеевой дочери из новгородских дворян (ее род установить не удалось). Однако и в новом браке детей у Бухвостова, вероятно, не было.
Н. С. Бухвостов принимал участие в Русско-шведской войне 1656-1658 гг. Известно, что 17 декабря 1656 г. из Разрядного приказа к воеводе П. И. Потемкину была послана указная грамота о составлении и присылке в приказ росписи находящегося в Ладоге с Никитой Бухвостовым пушечного наряда, пороха, свинца, хлеба, соли и прочего, что осталось в наличии после неудачной осады Орешка русскими войсками .87 В то же время велась русско-польская война 1654-1667 гг. По ее завершении оставались напряженные отношения России с Речью Посполитой. Поэтому всякие крамольные и подозрительные разговоры по поводу современных политических событий отслеживались и пресекались правительством. В ноябре 1667 г. псковский воевода И. А. Хованский писал в Москву об изветном деле по доносу островского попа Гавриила на островского же приказного человека Зиновия Зубатого, бывшего в
польском плену. В доносе говорилось, что Зубатый "был у Микитина крестьянина Бухвостова у Ивашка Губанова на поминках, и после обеда он, Зиновей, пил про здоровье полского короля и панов болших, называя их имяны".88 Этот донос мог бы бросить тень на крестьян Бухвостова, что они принимают у себя в доме крамольников и государевых врагов, а это, в свою очередь, могло отразиться на благополучии самого Н. С. Бухвостова, чего, к счастью, не случилось.
В Пскове у Никиты Бухвостова был свой двор на оброчном месте в Петровской сотне, упоминаемый в 1668 и 1678 гг. Бухвостов останавливался в нем, приезжая в город из поместья, а в его отсутствие двор сторожил дворовый человек Павелко Степанов.89 Н. С. Бухвостов был пожалован за службу значительным поместным окладом в 960 четей земли .90 Кроме того, на протяжении десятилетий он приобретал новые землевладения в различных псковских засадах и пригородах. Вновь поступавшие и выменянные поместные земли по дачам и отдельным книгам 1637, 1651, 1656, 1672 и 1673 гг. Никита Степанович перевел в 1684 г. в вотчинное владение, которым мог распоряжаться по своему усмот-рению.91 Это говорит о том, что он был хорошим хозяйственником.
Не случайно в начале 1680-х годов Н. С. Бухвостов являлся старостой и попечителем церкви Святых Козмы и Дамиана в погосте Рус-ках у Смоленского пути. Он отстаивал церковные интересы в спорном деле о землях, возникшем между Козмодамианской церковью с одной стороны и церковью Николы со Усохи и Ново-Вознесенским монастырем с другой стороны. В доказательство истинного права на владение землями близ погоста Руски Н. С. Бухвостов подал челобитную, в которой был список с подлинной харатейной грамоты XIV-XV в. с купчей крепостью на деревню Афонасово для церкви Козмы и Дамиана в Русках.92
На старости лет Никита Степанович решил уйти в монастырь, хотя его вторая супруга была жива и еще не стара. Возможно, причиной было отсутствие детей в семье и набожность Бухвостова. Он принял монашеский постриг с именем Никандра.93 В синодиках Троицкого собора Пскова есть поминальная запись: "Бухвостов: Монаха Никандра".93 Поскольку де-тей-наследников у Н. С. Бухвостова не было, он незадолго до смерти согласился продать часть своего землевладения псковскому дьяку Мине
Иванову сыну Гробову. В отдельных книгах преосвященного митрополита Маркелла от 12 августа 1689 г. была сделана запись на поступную вотчину дьяка Мины Гробова, купленную им у Никиты Бухвостова, в монашестве Никан-дра. Во владение митрополита переходили деревни и пустоши в Чирской губе Прудской засады, в Староовсищской и Дубецкой губах Вы-шегородского уезда и в Павловской губе Избор-ского уезда. Сам Бухвостов покупал эти земли в 1672 году.94 Можно предположить, что старец Никандр умер около 1690 г. так как в выписи на поступную вотчину от 9 декабря 1689 г. он упомянут как живущий: "псковитин Никита Бухвостов, что ныне во иноцех Никандро".95 Но в какой обители он был пострижеником и где погребен
- неизвестно. Его жена вдова Авдотья Сергеева дочь в 1690 г. получила "прожиточный жеребий" из поместья "прежде бывого ее мужа", но нуждалась в средствах и к 1695 году продала его за 350 рублей дворянину Василию Григорьеву сыну Харламову.96
4. Надгробие В. Л. Сарпунова и его жены Зиновии 1669 г., 31 августа;
1680 г., 3 апреля
Находится на паперти при входе в притвор с правой стороны. (См. рис. 3 и 6). Плита выделяется своими размерами и витиеватой красивой вязью. Она изготовлена из серого самородного известняка. Надпись на ней гласит:
\\
6.»
7.*
(Размеры: 56 Х 51 см).
Форма плиты почти квадратная, но верхние углы ее скруглены. В центре верхней части высечено осьмиконечное Распятие четких пропорций на трехступенчатом подножии с копием и тростию. Изображение Креста обрамлено двумя декоративными растительными побегами. По сторонам традиционные надписания под титлами, разделенные крупными точками. Надгробие вмуровано в стенную нишу около пяти сантиметров глубиной. Возвышается над уровнем пола примерно на 80 см. Кроме известнякового раствора и обмазки, удерживается в стене с помощью железной скобы, захватывающей бортик в верхней части. Ширина выпуклой рамки от 2,5 до 1,5 см. Ее волнистые неровности вызваны подвижками строк в сторону правого поля. Пространная семистрочная эпитафия изящно вписана в ковчежец плиты и равномерно распределена по всему полю. Композиция текста отличается продуманностью и особой изысканностью в художественном сочетании букв. Высота строк 3,8 см. Междустрочное расстояние 1,8 см. Число строчных букв колеблется от 35 до 45 из-за хитросплетений вязи, многочисленных подчинений и соподчинений. Интересны лигатуры "ти", "при", "тны", "пик", " пи", "ви", "мя", "чни". Особенно замысловато выглядит слово "преподобнаго", в котором благодаря сочетанию лигатур отдельные литеры означают не одну, а сразу несколько букв. Обильно используются выносные буквы и диакритические надстрочные знаки. Эпитафия написана грамотно, с использованием книжного текста, что видно из цитированных по старопечатным святцам дней памяти почивших, пришедшихся на церковные праздники, упомянутые на плите. Это обстоятельство помогло также в прочтении некоторых истершихся слов, поврежденных сыростью и известковыми солями.
Устроителем поминального надгробия над захоронением родителей был Михаил Венедиктов сын Сарпунов - видный псковский серебряник, оптовый торговец и бурмистр Псковской Ратуши. Проживал на Романовой горке в Мок-ролужской сотне. Его двор с каменными палатами находился возле палат Меншиковых. Семья Сарпуновых имела тесные связи с Нововоз-несенским девичьим монастырем. Отец Михаила - Венедикт Лаврентиев был монастырским серебряником, жил с семьей при этом монастыре и был в нем погребен. Синодик обители
содержит подробное описание благотворительных деяний М. В. Сарпунова, который опекал монастырь на протяжении всей своей жизни.
Н. П. Осипова опубликовала "Роспись пскови-тина посадского человека Михаила Венедиктова сына Сарпунова строению и поданию его в церковь Божию в Нововознесенский девичь монастырь в розных годах и при которых игумени-ях...".97 Из нее следует, что в 1682, 1687 и 1710 гг, после разрушительных городских пожаров, в которых пострадала обитель, М. В. Сарпунов трижды вкладывал значительные денежные средства на восстановление и перестройку монастырской церкви, в том числе на приобретение новой церковной утвари и богослужебных облачений. Именно Сарпунов возвел каменный свод над папертью, под полом которой упокоились его родители. По сведениям Б. А. Постникова, годы жизни Венедикта Ларионова (в некоторых документах Лаврентьева) приходятся на 1620-1669; а его сына Михаила Сарпунова - на 1641-1716 гг.98 Логично предположить, что захоронение Михаила Венедиктова сына Сарпуно-ва тоже находится в стенах Нововознесенской обители. Его надгробие не сохранилось, поскольку оно могло находиться в Одигитриевском приделе, разобранном по ветхости в 1825 г. По сведениям инженера полковника И. Ф. Годовикова, основанным на натурных наблюдениях и обмерах 1855-1866 годов, плитяное " основание придела с подвальными сводами, означенное на плане пунктиром, видно еще и поныне, а также и заложенная дверь, сообщавшая придел с алтарем церкви Вознесения Господня".99 В рукописи Годовикова содержится важное замечание о том, что "при уничтожении придела, под плитя-ным полом обнаружен гроб схимника, ризы коего остались нетленными. Гроб был перенесен на Дмитриевское кладбище".100 Это пример того, что в Одигитриевском приделе также совершались захоронения. Южная стена придела на всем ее протяжении была вскрыта во время раскопок 1995 г. Согласно отчету С. В. Степанова об археологических раскопках у церкви Новое Вознесение, длина кладки южного придела составила 23,5 м, что соответствует длинной оси самой церкви с учетом звонницы и апсиды. Внутреннее пространство обнаруженного помещения было разделено поперек на две части каменной стенкой. Таким образом, по расчетам С. В. Степанова, "реконструируемая площадь
открытой постройки 23,5 Х 12 м при внешних размерах четверика придела. Внутренние размеры западного помещения - 9,5 Х 12 м, восточного - 10 Х 9 м".101 Придел полностью не раскапывался, и его захоронения не исследовались.
5. Надгробие М. Н. Лодыженского и его жены Анны 1682 г., 27 апреля;
1684 г., 2 февраля
Вмуровано в южную стену внутри паперти. (См. рис. 3 и 7). Приподнято над уровнем пола примерно на 90 см. Высечено из серого известняка и выполнено в технике неглубокой обронной резьбы. Имеет прямоугольную форму со скругленными углами. В верхней части плиты находится образ православного трисоставного Креста Христова на Голгофе с орудиями страстей и сокращенными надписями. Распятие обрамлено стилизованным узором в виде двух растительных побегов. Ниже располагается надпись из семи строк:
1......................................
2.** • ...........-................
3......................................
4 ................................
5 ....................-..........
6 ....................................
7..........-................
• ••. .•.
(Размеры: 60 Х 43 см.).
Высота строк 4,4 см. Междустрочное расстояние 1,8 см. Число строчных букв колеблется от 24 до 36. Две последние строки наиболее плотные (по 36 букв). Вязь используется в написании слогов и буквенных сочетаний "ле", "ст", "въ", "мч", "ня", "пр", "щи", "ви", "мъ". Много подчинений и соподчинений, есть выносные буквы и надстрочные знаки "силы" (оксии, варии), "вымолвные" сокращения (титла, взмет, покрытие), а также "исо" и "кроткая". Почерк ровный, текст выполнен развитой вязью. Вертикали мачт утончены и вытянуты, петли и наклонные линии писаны мягко, с округлениями и прогибами. В просветах между знаков следы красного пигмента. Рельеф слегка сгладился. Бортик имеет щербины и сколы.
Максим Никонов сын Лодыженский происходил из древнего рода, ведущего свое начало с XIV века от легендарного шведского выходца именем Облагини, который выехал в 1375 г. к великому князю Дмитрию Дон-скому.102 У него был прапраправнук Григорий (Еропкан) Афанасьевич Лодыженский, коего потомки верно служили русскому престолу воеводами, в стольниках, стряпчих и иных чинах, за что жалованы были от Государей поместьями в различных русских зем-лях.103 С XVI века отдельная ветвь многочисленного рода Лодыженских появляется и на Псковской земле. Здесь они были испоме-щены в Псковском, Порховском и Невельском уездах.
Для наглядности приведем фрагмент родословной схемы псковских дворян Лодыжен-ских, той ветви, к которой принадлежал Максим Никонов сын.
ЛОДЫЖЕНСКИЕ
+
МЕЛЕНТИЙ
(конец XVI начало XVII а.)
ЇІНКОН
(улом ик. є І 624 г.)
С емен
Супоним, в 1624 г,)
АШ + Максим Іірмолай План + Парасхева
Лфімагьева ІЩ>8. Йп, (■680 г,) (упо«. 1660-е Га&рилова дочь ум. ійЛЗг.') ум. .ло [657 г.)
(ум. [6*4 г.)
Прасковья + Никита
Сїргееьа дочг^ {у и. і й ,
ул. [734 г. \721)
Степан
{уп. 1681, ійзч)
Марфа
(в де в к их Б ]687 Г. І
Г урдєй
[... 1678; ум. * 1637 г.)
Перфилий
Ерсграт + Пелагея
(уд и 16991758 гг.)
ЯкцїЛїіа.
Д.О’|Ъ
Авдотьи + Алексей Степан .Яллнова (р.17І9; 1766} (уп. 175-6. 1774, 1790) з о '= ь І
Махай л а
Гуп. 17*э, 1 &04)
Максим Лодыженский родился в семье псковского помещика Никона Мелентиева сына Лодыженского, жившего в конце XVI - первой половине XVII века. У Никона был брат Семен Мелентиев сын. Оба они упоминаются в писцовой книге 1624 г. Через 180 лет их имена прозвучат в "Деле по указу Герольдии о доставлении сведений о доказательствах древности рода Лодыженских...". В 1804 г. их праправнук Михаил Алексеевич подал прошение в Герольдию о присвоении ему родового герба. Однако Ге -рольдия в своем ответе от 26 марта 1804 г. отклонила его просьбу за отсутствием авторитетного освидетельствования родового происхождения М. А. Лодыженского дворянским обществом. "И по указу Его Императорскаго Величества в Герольдии определено: хотя из доказательств коллежскаго ассесора Михайла Лодыженскаго и видно, что Никон и Семен Мелентьевы дети во 132 году владели поместьями, и оныя наконец наследственно отказаны во владение Алексея Никитина сына Лодыжен-скаго, которой по родословной просителю Михайлу Лодыженскому показан отцем, а Семен Мелентиев сын родным прапрадедом; но оная родословная ни кем не засвидетельствована; и потому Герольдия ныне к сочинению,
по прошению его герба, равным образом и копии выдать с внесеннаго уже в Гербовник герба рода Лодыженских не может.. ,"105 Формальный отказ Герольдии не должен нас смущать, поскольку есть все "доказательства древности" и истинности существования псковских представителей рода дворян Лодыженских.
Известно, что у Никона Мелентьева было три сына. Максим, Ермолай да Иван. Порядок их старшинства не определен. Можно предположить, что родились они примерно в 1620-х годах, поскольку в 1680 г. в сметной книге по Пскову Ермолай и Максим указаны отставными от службы "за старость и увечье".106 Иван с Ермолаем были невельскими помещиками, но служили с псковичами. В оброчной книге Пскова 1668 г. указывается двор Ивана Никонова сына Лодыженского ,107 на котором после смерти мужа продолжала жить его жена Параскева Гаврилова дочь, упоминаемая в 1697 г.108 Псковский помещик Максим Никонов сын также имел свой двор в Пскове, который был им куплен до 1668 г. у "осташковца Максима Серебреника". Оброчных денег с пошлинами за дворовое место платилось 11 алтын.109 Более точно локализовать место этого двора позволяет указание переписной книги Пскова 1678 г.
В Мокролужской сотне Окольного города отмечен "Двор псковитина Максима Никонова сына Лодыженского, во дворничестве живет по-сацкой человек Гришка Ефремов, Петровской сотни, место оброчное".110 К 1680 г. М. Н. Ло-дыженский был "отставлен от полковые службы за старость и увечье", а 27 апреля 1682 г. умер. Вскоре, 2 февраля 1684 г. умерла и его жена вдова Анна Афанасьева дочь. Их прах захоронен под папертью церкви Новое Вознесение на правой стороне от входа. Каменную надгробную плиту заказал кто-то из родственников в 1684 г. Тогда же их имена были вписаны в разные церковные синодики для вечного по-миновения.111 Наиболее подробная запись содержится в синодике Ново-Вознесенского монастыря (кон.ХУІІ-нач. XVIII вв.). Здесь представлены все братья Лодыженские вместе со своими женами. "•••••• • • •••••• •••• •••• •
," 112
Опустелый двор Максима и Анны Лоды-женских перешел во владение псковских дворян Огибаловых. В оброчной книге по Пскову 1697 г. сообщается: " На Григорьеве жене Юрьева сына Огибалова на вдове Федосье Афона-сьевой дочери . з дворового ж места, что было Максима Лодыженского, оброку три алтына три денги".113
6. Надгробие И. М. Чиркина да И. И. Чиркина 1684 г., 25 марта;
1689 г., 6 марта.
Находится на паперти, слева от входа в притвор. (См. рис. 3 и 8). Вмуровано в стену примерно в 90 см над уровнем пола. Плита слегка "утоплена" в плоскости стены в нише глубиной около 5 см. Изготовлена из серого известняка. Имеет почти прямоугольную форму, суживающуюся кверху (ширина у основания 42 см; в завершении 39 см). Углы скруглены. Рельефная надпись исполнена в технике достаточно глубокой обронной резьбы (до 0,3 - 0,4 см). Верхняя четверть плиты занята изображением трисоставного Креста на ступенчатой Голгофе, с орудиями страстей. Распятие обрамлено двумя процветшими побегами стилизованного вида. По сторонам надписания и "словотит-
ла". Ниже помещена семистрочная эпитафия, три нижних строки которой сильно повреждены:
1................................
2,....~...~.....................
3 ............-.................
4 ..............................
5 ..................-...........
6.*" [......................• • •
7.....................................]
(Размеры: 57 Х 42-39 см).
По фрагментам шестой строки можно предположить, что в конце надписи речь идет о каком-то "построении" "на сем месте", возможно, иконы над погребением. Высота строк колеблется от 4,6 до 3,5 см. Расстояние между строк от 2,0 до 1,5 см. Ширина бортика от 2,0 до
1,2 см. Такая неровность резьбы, по-видимому, зависела от неточного расчета длины текста. Первые пять строк размещены просторно со значительными пробелами между слов. А две последние утраченные сильно уплотнены. Тем не менее общая композиция сохраняет гармонию. Укрупненность букв, писанных простым полууставом, а также большое количество штамбов придает надписи некоторую грузность. Сплетенных вязью букв мало, в основном используются подчинения знаков. Число строчных букв в уцелевшем тексте рознится от 17 до 20. Кроме диакритических знаков применены выносные согласные буквы: "дн", "в", "н", "м", "с", "б", "р", причем "рцы" располагается между строк и стоймя и плашмя. Фон ковчежца местами сохранил подцветку розово-красноватым пигментом, хотя последний может быть обычной штукатуркой XVIII века, поскольку фон полей ковчежцев других плит на паперти точно такой же.
Род псковских дворян Чиркиных, упомянутых в надписи, ведется от некоего Романа Чиркина, жившего в первой половине XVI века. У него был сын Иван Большой, названный в Тысячной книге 1550 г. как вороначский помещик. В книге он поименован вместе с сыном Молчаном.114 Логично предположить, что, кроме Ивана Большого, должен был быть Иван Меньшой. От них пошли ветви рода Чиркиных. В середине XVI века жили Ивановы сыновья Лытай, Молчан и Семен, известные по отче-
ствам сыновей, упомянутых в писцовой книге Пскова 1585-1587 гг. У Лытая был сын Григорий, у Молчана Степан да Петр, у Семена Ти-хон.115 Они доводились друг другу двоюродными братьями. Именно от них произошли потомки, захороненные в Нововознесенском монастыре. Однако точной преемственности поколений установить не удалось из-за отсутствия в нашем распоряжении прямых источников. Можно только догадываться, что Иван Иванов сын, умерший 6 марта 1689 г., мог быть сыном Ивана Матфеева Чиркина, умершего 25 марта 1682 г. Хотя это сомнительно из-за столь малой разницы во времени их кончины. В таком случае они могли быть двоюродными братьями или дядей с племянником. К сожалению, из-за плохой сохранности плиты, нижняя часть которой сильно пострадала от сырости, две последние строки не читаются. Возможно, поэтому не удается точно атрибутировать родственные отношения упомянутых персон. Вероятно также, что Иван Иванов сын являлся наследником того Чиркина, который известен по документам, связанным с событиями псковского бунта 1650 г. Если это так, то необходимо подробнее рассказать об этом драматическом этапе в истории рода Чиркиных.
Как известно, причиной псковского восстания 1650 г. явилась оптовая скупка хлеба на местном рынке. Она была организована по указу московского правительства, для сбора необходимого числа тысяч четей ржи, чтобы расплатиться со шведами за русских перебежчиков, вышедших из-за шведского рубежа в Россию в период с 1618 г. по 1648 г. Закупка хлеба была вверена гостю Федору Емельянову. Ему надлежало повысить цены на хлеб, "чтобы немцам по дорогой цене продать". Но год был неурожайным, и среди псковичей произошло смятение. По сведениям М. Н. Тихомирова: "В этой спекуляции заинтересован был ряд псковских помещиков. В числе продавцов хлеба гость Емельянов называет помещиков Ивана Нащокина с братом, Ивана Чиркина и Парамона Турова".116 Мятеж начался 28 февраля, а около 20 марта в Псковской всегородной избе были смещены прежние всегородные старосты. Вместо них восставшие псковичи избрали новых старост Гаврилу Демидова и Михаила Мош-ницына. Затем произошел арест старого и смещение нового воевод. Полнота власти перешла
к всегородным старостам и выборным людям, составившим некое сословное представительство "по два человека изо всяких чинов". Уже 3 мая в числе выборных людей во всегородной избе, рядом с главой бунтовщиков Гаврилой Демидовым упоминается дворянин Иван Чир-кин. Он был единственным дворянским делегатом, поскольку абсолютное большинство дворян уклонилось от участия в восстании.117 Вот что сообщает о нем М. Н. Тихомиров: "Фигура Чиркина очень своеобразна. Многочисленный род Чиркиных владел поместьями в Псковском уезде. Иван Чиркин был замешан в хлебной спекуляции Емельянова. Каким же образом попал он во всегородную избу? Некоторое представление об этом дает челобитная Чиркина, поданная им на царское имя в 1653 г. Из челобитной выясняется, что Иван Чиркин в 1650 г. был в Пскове «у сыскнова дела», выводил в посад тяглых людей. Во время восстания псковичи приводили его во всегородную избу под стражей «за топорами», а потом посадили в тюрьму. Но сиденье в земской избе настолько скомпрометировало Ивана Чиркина, что даже в 1653 г. он добился только записи в Разряд, а поместья обратно не получил".118 Как видим, Чиркин оказался среди выборных людей достаточно случайно и, видимо, согласился сотруд -ничать с мятежниками из-за угрозы расправы. Тем не менее он принимал непосредственное участие в делах всегородной избы: приеме посыльных, переговорах с ними и, наконец, обсуждении текста большой псковской челобитной, составленной для московского правительства, с изложением причин недовольства псковичей и их требований. Среди многих подписей под большой челобитной, написанной от имени "всего города", есть рукоприкладство Ивана Чиркина.119 Позднее, когда бунт был усмирен, замешанные в нем дворяне во главе с Иваном Чиркиным поехали в Москву с повинными челобитными. В покаянной челобитной, поданной им в 1653 г. на царское имя, Иван Чиркин сообщал, что "его брата с женой и сыном убили, а племяннику голову отсекли".120 М. Н. Тихомиров нигде не называет отчества Ивана Чиркина, не именует его погибших родственников. Сопоставляя имеющиеся у нас факты с описываемыми событиями середины XVII века, можно сделать определенные уточнения. Так, по документам первой половины
XVII в. устанавливается отчество и родство Ивана Григорьева сына Чиркина.121 Его отец псковский дворянин Григорий Лытаев сын упомянут в писцовой книге 1585-1587 гг., как владелец пустошей и мельницы в Мелетовской засаде Псковского уезда и в Дубковском уезде.122 Сам Иван Григорьев сын начинал службу как мелкопоместный дворянин, с денежным окладом всего в 18 рублей на 1619/20 г. Принимал активное участие в городских общественных делах. В 1631 г. "спрашиван и обыскиван" по следственному делу о князе Дмитрии Петровиче Пожарском, по поводу его злоупотреблений, во время бытности его воеводою в Пскове. Был грамотным и подписывал самостоятельно все документы за себя и других: "Иван Чир-кин руку приложил и в Григорьево место Бе-шенцова".123 В августе 1638 г. подписал "Челобитную псковичей всем городом, архимандритов, игуменов, игумений, церковных приказчиков и посадских людей псковских пригородов на злоупотребления гдовского, опочецко-го, островского и изборского воевод".124 Последний всплеск его активности приходится на период псковской смуты 1650 г., после чего из-за опалы он лишается поместья, но "из милости" ему разрешено продолжать государеву го-родовую службу. При этом во время бунта Иван Григорьев сын Чиркин потерял четырех своих родственников, загубленных мятежниками. По псковским синодикам устанавливаются их имена. Так, в синодике Троицкого собора второй половины XVII века на листах 59-60 есть запись:
II
\\
.....................". 125
Те же имена названы в общерусском "Синодике по убиенных во брани" ХУТ-ХУЛ вв., ведшемся в Москве.126 Два Федора и Фома Чир-кины поименованы в списке, отправленном из Пскова для царя, где перечислены дворяне и дети боярские и иных чинов люди, убитые под Псковом в 1650 г.127 Список стал первоисточником для составленного помянника псковичей,
разосланного из столицы по всем городам. Однако не все имена попали в него. Известны и другие погибшие. Среди них Богдан Федоров сын Чиркин .128 Он был посажен бунтовщиками в тюрьму, а затем публично казнен. По-видимому, Иван Григорьев сын Чиркин имел в виду именно Богдана, когда говорил, "что его племяннику отсекли голову". Другая псковская ветвь рода Чиркиных меньше пострадала от смуты. Известно, что бунтовщики пользуясь вседозволенностью, промышляли разбоем. По свидетельству дворянина А. П. Окунева, сорок человек шишей из Пскова совершали разбойные налеты на усадьбы помещиков: "Да во Псковском уезде выжгли двор Третьяка Чирки-на и иных дворян и детей боярских домы жгли и грабили".129 В результате псковской смуты род Чиркиных испытал большие потрясения и личные драмы, которые отразились на судьбе их потомков.
Наиболее вероятно, что захороненный в Нововознесенском монастыре Иван Иванов был сыном Ивана Григорьева Чиркина. Прямых сведений о его личности нет, что, возможно, объясняется оскудением их фамилии, изъятием отцовского поместья из-за царской опалы. Если это предположение верно, то после смерти своих родителей именно Иван Иванов сын позаботился об их церковном поминовении и вписал их имена в псковские синодики. Например, род Ивана Григорьева сына Чирки-на и его жены Татьяны вписан в два синодика Троицкого собора и помянник Николо-Любя-това монастыря.130 А в "Кормовой (вкладной) книге Псково-Печерского монастыря 1558 г. -
XVII в." записаны дни памяти Ивана Григорьева Чиркина (9 октября) и Якова Иванова сына Чиркина (9 апреля). Причем про Якова сказано, что он "убиен бысть на Государеве службе".131 Если об Иване Иванове сыне Чиркине есть хоть какая-то косвенная информация, то про Ивана Матфеева сына, погребенного вместе с ним, совсем ничего не известно. Можно лишь напомнить про них старое традиционное речение: они были государевы служилые люди, "воины - славою и кровью венчанные".
* * *
Надгробия из Нововознесенской церкви составляют единую совокупность удачно сохранившегося храмового монастырского не-
крополя Пскова XVII века. Это один из наиболее полно уцелевших мемориальных комплексов. Большее число плит XVII века (7 штук) только в церкви Успения с Полонища. В других храмах надгробий меньше, и состояние их хуже, поскольку многие сильно повреждены и не читаются, так как буквы изгладились. Кроме того, есть большая доля вероятности, что внутри церкви Новое Вознесение под полом сохранились непотревоженными прахи людей, названных в надгробиях. (Это крайне редкое счастье для старинных покойников). При жизни эти люди заботились о храме, благоукрашали и поддерживали его, а по смерти храм охраняет их покой и обеспечивает вечное предстояние в Доме Божием перед Престолом Господним.
Старинная традиция погребений в церквях существовала со времен раннего Христианства и была воспринята на Руси вместе с Православием. Древнейшие псковские надгробия не сохранились, а те, что обнаружены, не дают сведений о личности погребенных. На древних некрополях могилы обозначались воздвигнутыми на них безымянными деревянными и каменными крестами с традиционными надписаниями. Смиренномуд -рое христианское сознание, основанное на жизненной целеустремленности "взыскания Царства Небесного", допускает существование безымянных могил, для которых достаточно лишь наличие креста, как символа веры, образа искупления грехов и грядущего воскресения мертвых. Вера в жизнь вечную предполагает убежденность в том, что "у Бога все живы" и незабвенны. Потомкам умерших важно лишь самим помнить их имена для заупокойных молитв о душах ушедших. Наиболее полезным для душ усопших считается соборное церковное поминовение с посещением могил на кладбище в родительские субботы - особые дни вселенской памяти умерших. Естественно, что в народном сознании кладбище - это земля наших пращуров, обиталище прародителей, святое место упокоения до эсхатологического времени всеобщего воскресения. Однако, "если прежде родовая память отличала одни могилы и надгробия без надписей от других, то, со временем, при заполнении кладбища новыми захоронениями потребовались специальные метки -эпитафии на надгробиях".132
Самые ранние сохранившиеся на Псковской земле именные памятники - керамиды относятся к середине XVI века. Сложившийся местный обычай изготовления керамических и каменных надгробий благополучно просуществовал до начала XVIII века. В Синодальный период Русской Церкви, начиная с эпохи Петра I, стали появляться законы, ограничивающие развитие целого ряда традиционных ремесел, в том числе изготовление привычных псковичам погребальных плит, вмурованных в церковные стены. Это связано с усилением влияния светского государства в церковных вопросах. Новая государственная политика была направлена на жесткий надзор за деятельностью Церкви в целом и всех христиан в частности, в целях подчинения всей жизни русских людей влиянию "регулярного государства". Так, появились царские указы о запрещении погребений в дубовых гробах, о "правильном" размещении покойников на кладбищах с выравниванием в линию намогильных плит, о закрытии часовен и надмогильных палаток, о запрещении изготавливать меднолитные образки, часто бытовавшие на погребальных крестах и голубцах, о прекращении практики существования скудельных ям на кладбищах, о запрете псковским посадским людям самим назначать церковных старост (1734 г.) и многие другие. Храмы вышли из-под опеки православных мирян и попали в исключительное ведение и распоряжение архиереев. Все это привело к постепенному изживанию и забвению некоторых древлеправославных традиций, в том числе к удалению мирян от соборного участия в делах Церкви. Тем не менее правила старинного погребального обряда, несмотря на запреты, сохранялись у староверов. В городах, где надсмотр властей был зорче, искоренение запрещенных государем старинных ремесел, служивших ритуальным целям, произошло быстрее, чем в уцаленных от центра окраинах. "Просвещенные" псковские архиереи XVIII века активно боролись со всякими "пережитками" русской церковной старины в Псковской епархии. Архиепископ Псковский и Рижский Иннокентий Нечаев (1763-1798), дольше других управлявший епархией из столицы, издал распоряжения, роковым образом повлиявшие на состояние церковных древностей Пскова. Ему принадлежит роль проводника государствен-
ной программы по секуляризации церковных земель и закрытию малобратственных монастырей, а также указ 1786 г. о массовом упразднении "излишних" ветхих храмов и распоряжение от 28 августа 1764 года "запрещавшее погребать умерших мужского и женского пола в церквах, что еще было в обычае".133 Таким образом, традиция захоронений в храмах была искусственно прервана, одновременно с ней прекратилось изготовление каменных надгробных плит на псковском посаде. Разумеется, что вместе с уничтоженными псковскими храмами погибли и их некрополи.
Последнее по времени каменное надгробие из известняковой плиты, созданное в Пскове, относится к 1791 г. Оно сохранилось на кладбищенской церкви Святых Жен Мироносиц от скудельниц, на внешней стене придела Рожества Христова с северной стороны. Для наглядности приведем текст его эпитафии:
1 *1790 ...............7..................
2.«
3.*
4 • •••••• • ••••••• •• 744. ••••••• ••••••
21* • ••••• ••
5 ..........................................-.••••••
• 46•••6•• •••
6 ............... ...............791........
• ••••••• 20^ •••••••
7 • •• ••••••••••• • ••• •••••••••••••••••-
...............-......1790 •••
Эта плита уже совсем непохожа на традиционные древнепсковские керамиды. Она представляет собой горизонтально расположен-
ную прямоугольную плиту из серого известняка, размерами 34 Х 68 см. Надпись нанесена способом выемчатой резьбы, чем она также отличается от старинных плит, изготовленных в технике обронной резьбы. В качестве украшения по краям нанесен простой орнамент в виде изогнутых веточек. Мемориальные слова написаны поздним видоизменившимся полууставом, с использованием арабской нумерации. Все свидетельствует о том, что традиционное мастерство художников-камнерезчиков выродилось и забылось. Примерно в это же время, с конца XVIII века на псковских кладбищах появляются мраморные, гранитные и базальтовые памятники, изготовленные в Санкт-Петербурге, Риге и других городах. Они полностью вытеснили местное мемориальное производство на многие десятилетия до конца XIX в. Между тем старое псковское ремесло уже не возрождалось. Вкусы оформления надгробий привносились из столицы.
Каменные надгробия Пскова ХМ-Х^ веков, безусловно, являются исключительно важными, уникальными историческими источниками, заслуживающими к себе большего внимания. Созданные псковскими посадскими мастерами-резчиками, такими, как Иван Степанов сын Щетинкин (1695 г.), памятные плиты представляют собой подлинные произведения искусства. Техника обронной резьбы по камню, основываясь на местной традиции, достигла в Пскове XVII века своего расцвета. В то время практически во всех храмах города на церковных стенах были надгробия. К сожалению, из них сохранились лишь немногие. Но и они продолжают свидетельствовать о замечательной художественной одаренности мастеров древнего Пскова и побуждают исследователей к восстановлению утраченной памяти наших предков.
Благодарю В. И. Лабутина, заведующего отделом учета и хранения археологических фондов Псковского музея-заповедника, за любезно предоставленную возможность работы в церкви Новое Вознесение и содействие в натурном обследовании надгробных памятников.
Примечания
64. Строев П.М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. - СПб., 1877. - С. 308.
65. Окулич-Казарин Н. Ф. Спутник по древнему Пскову. - Изд. 3-е. - Псков, 2001. - С. 138-139; Плешанова И.И. Каменные надгробные плиты Псково-Печерского монастыря // Нумизматика и эпиграфика. - Вып. XII. - М., 1978. - С. 139.
66. Шляпкин И.А. Опись рукописей и книг музея Археологической Комиссии при Псковском Губернском Статистическом комитете. - Псков, 1879. - С. 28.
67. Окулич-Казарин Н.Ф. Спутник по древнему Пскову. - Изд. 2-е. - Псков, 1913. - С. 165-166.
68. Там же. - С. 166.
69. Там же. - С. 176.
70. ПИХМЗ. Древлехранилище. Ф. 602. Псковская Духовная Консистория. О.Ф. 12374(7). Инв. № 325. Формулярные (клировые) ведомости церквей города Пскова за 1800 год. Л. 11; РГАДА. Ф.280. Коллегия экономии. Офицерские описи 1763 г. Оп. 3. № 99. Л. 1-1 об.
71. Волкова С.А. В.А.Богусевич и историческая экспозиция в Поганкиных палатах в 1930-1935 гг. // Псков. Научно-практический, историко-краеведческий журнал ПГПИ. - № 21. - Псков, 2004. - С. 31, 32.
72. Плешанова И.И. Каменные надгробные плиты Псково-Печерского монастыря // Нумизматика и эпиграфика. - Вып. XII. - М., 1978. - С. 139.
73. Следственное дело о князе Д.П.Пожарском... // ЧИОИДР. - М., 1870. - Кн. 1. - Отдел V: Смесь. - С. 23.
74. Сб. МАМЮ. - Т.6. - М., 1914. - С. 85-87.
75. ТихомировМ.Н. Классовая борьба в России XVII в. - М., 1969. - С. 102-103; Сб. МАМЮ. - Т. 6. - М., 1914. - С. 99-100.
76. Сб. МАМЮ. - Т. 6. - М., 1914. - С. 116.
77. Там же. - С. 102, 103.
78. Сб. МАМЮ. - Т. 6. - М., 1914. - С. 100-102.
79. ПИХМЗ. Древлехранилище. Ф. 517. Инв. № 1141. Л. 63.
80. Там же. - Л. 34, 62.
81. Родословие составлено по следующим источникам: Для рода Перепечиных: Сб. МАМЮ. - Т. 5. - М., 1913. - С. 165, 365; ЧИОИДР. - М., 1870. - Кн. 1. - Отдел V: Смесь. - С. 30, 33; ПИХМЗ. Древлехранилище. Ф. 432. № 98. Синодик Николо-Любятова монастыря 1681 г. - Л. 60.
Для рода Бухвостовых: Сб. МАМЮ. - Т. 6. - М., 1914. - С. 116, 120, 267, 268, 269, 382, 462; ПИХМЗ. Древлехранидище. Ф. 831 (Троицкого собора). № 90 (Синодик Троицкого собора). - Л. 87 об.; № 94. - Л. 115; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 8500. Л. 160 об., 258, 297 об.; Кн. 8503. Л. 25 об., 111 об.; Ф. 137 (Боярские и городовые книги). Оп. 1. Кн. 12. Л. 52 об.; Кн. 38. Л. 31 об.; Псковские акты собрания А.Ф.Бычкова 16231698 гг. Каталог. / Составитель Енин ГП. - СПб., 1997. - С. 97-98.; Сведения о числе ревизских душ в Псковской губернии, числившихся за разными сословиями и учреждениями, по переписи 1756 года. / Сообщил И.И.Василев // Сборник трудов членов ПАО за 1896 год. - Псков, 1897. - С. 24.
82. Веселовский С.Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. - Т.1. - М.,Л.,1947. - С. 294, 423, 428.
83. Следственное дело о князе Д.П.Пожарском, во время бытности его воеводою в Пскове // ЧИОИДР. -М., 1870. - Кн. 1. - Отдел V: Смесь. - С. 30, 33.
84. Псковские акты собрания А.Ф.Бычкова 1623-1698 гг. Каталог. / Составитель Енин Г.П. - СПб., 1997. -С.27.
85. Сб. МАМЮ. - Т. VI. - Кн. 2. - М., 1914. - С. 65-66.
86. Там же. - С. 80.
87. Антонов А.В. Родословные росписи конца XVII в. - М., 1996. - С. 271.
88. Сб. МАМЮ. - Т. VI. - М., 1914. - С. 462-463.
89. РГАДА. Ф. 139. Оп. 1. Кн. 12. Л. 63; Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 850. Л. 160 об.
90. ПИХМЗ. Древлехранилище. Ф. 45. Псковский Архиерейский дом. Инв. № 289. О.Ф. 12362(2). Л. 5.
91. Там же. Ф. 45. № 669. О.Ф. 12362(19). Л 5.
92. Марасинова Л.М. Новые псковские грамоты XIV-XV веков. - М.: МГУ, 1966. - С. 58.
93. ПИХМЗ. Древлехранилище. Ф. 831. (Троицкий собор). Инв. № 90. Л.42 об; № 94. Л. 64 об.
94. РГАДА. Ф. 337. Канцелярия МАМЮ. Оп. 1. № 8925. Л. 3. (текст на л.120-127). // Материалы для VII тома Сборника МАМЮ: "Церковная книга" по Пскову и его пригородам / Подготовлены и отредактированы Василием Нечаевым в 1912-1917 гг.
95. ПИХМЗ. Древлехранилище. Ф. 45. Инв. № 669. Л. 2.
96. Там же. Ф. 45. Инв. № 289. Л. 3-3 об., 4 об.-5.
97. Осипова Н.П. Каталог славяно-русских рукописей Псковского музея-заповедника. - Ч. 1. - Псков, 1991. - С. 205-206 (Приложение).
98. Постников Б.А. Серебряник М.В.Сарпунов и его двор в Пскове. - Рукопись. (Архив Б.А.Постникова).
99. Годовиков И.Ф. Описание и изображение древностей Псковской губернии. - Вып. 2. - Псков, 1881. -С. 65-67. Однако И.Ф.Годовиков неверно атрибутировал придел, назвав его Похвальским.
100. Окулич-Казарин Н.Ф. Спутник по древнему Пскову. - Изд. 2-е. - Псков, І9І3. - С. Ібб.
101. Степанов С.В. Отчет об археологических раскопках в г. Пскове у церкви Новое Вознесение и на ул. Советской, 42-а в І995 году // ПГНИЛЦ. - Фонд Отдела археологии ПМЗ. - Оп. І. (научные отчеты). -Дело 9S. - Л. 5-7.
102. Общий гербовник дворянских родов Всероссийския Империи, начатый в 1797-м году. - Ч. 2. - СПб., i79S. - Л. 49-49 об. (Герб рода Лодыженских и пояснения к нему).
103. Долгоруков П.В., князь. Российская родословная книга. - Ч. 2. - СПб., iS55. - С. 49-55; Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. - СПб., iS96. - Т. І7. - С. 244.
104. ПИКМЗ. Древлехранилище. Ф. 402. Лодыженских. Инв. № 9І3 (О.Ф. 2SS3S/1). A также другие документы фонда: О.Ф. 2SS3S/2 - 2SS3S/5S; TADD. Ф. ІІ0 Псковское Губернское дворянское депутатское собрание. Оп. І. №.490. Дело по указу герольдии о доставлении сведений о доказательствах древности рода Ладыженских и о внесении в шестую часть родословной книги гвардии подпоручика Евграфа Семенова Ладыженского. (2б марта iS04 - І2 сентября iS5S г.). На 53 лл.; Документы из местных архивов. Духовное завещание Порховского помещика Ладыженского / Сообщил К.Ильинский // Труды ПЦИЛК; Псковская старина. - Т.І. - Псков, І9І0. - С. б4 - 70. Сб. МAМЮ; - Т. VI. - М., І9І4. - С. Іб9, iSi, 272-273.
105. ГAПО; Ф. ІІ0. Оп. І. № 490. Л. 5 об.
106. Сб. МAМЮ; - Т. VI. - М., І9І4. - С. iSi.
107. Р^ДД. Ф.І37. Оп. І. Кн. І2. Л. 72 об; Псковские акты собрания A;Ф;Бычковa í623-í69S гг. Каталог / Составитель Енин Г.П. - СПб., І997. - С 39.
10S. Р^^. Ф.І37. Оп.І. - Кн. 3S. - Л. 2б; П^МЗ. Древлехранилище. Ф. 3Si. (Крыпецкий монастырь). Инв. № 243. Л. І0. Синодик Ивано-Богословского Крыпецкого монастыря, писанный со старого в 171S г.
109. Р^^. Ф.І37. Оп. І. Кн. І2. Л. б4 об.-б5.
110. РГЛДA; Ф. І209. Оп.І. № S500. Л.292.
111. ПИXМЗ; Древлехранилище. Ф. S3 І. Синодик Троицкого собора. Инв. №.90. Л.55 об; Ф. 432. Синодик Николо-Любятова монастыря. Инв. №. 9S. Л. 92 об.
112. ПИXМЗ; Древлехранилище. Ф. 5І7. Синодик Ново-Вознесенского монастыря. Инв. № ІІ4І. Л. 59.
113. Р^^. Ф. І37. Оп. i. № 3S. Л. 20.
114. Тысячная книга І550 г. и дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. / Подготовил к печати AA;ЗимиH; - М.-Л., І950. - С. 9S.
115. Сб. МЛМЮ; - Т. V. Псков и его пригороды. - Кн. І. - М., І9І3. - С. І09.,202, 204, 355.
116. Тихомиров М.Н. Классовая борьба в России XVII в. - М., І9б9. - С. 5І.
117. Там же. - С. б5, S3.
iiS. Там же. - С. S3-S4.
119. Там же. - С. б5, 70.
120. Там же. - С. S5 (Примечание 3S). Ссылка на: Р^,^. Разрядный приказ. Новгородский стол. Стлб.
І05. Л. І44.
121. Приходорасходные книги Московских приказов ІбІ9-Іб2І гг. / Составил академик С.Б.Веселовский. - М.: "Наука", 19S3. - С. І55.
122. Сб. МAМЮ; - Т.У. - М., І9І3. - С. І09, 202, 204, 355.
123. Следственное дело о князе Д.П.Пожарском... // ЧИОИДР. - М., iS70. - Кн. І. - Отдел V:
124. Сб. МAМЮ; - Т.VI. - М., І9І4. - С. S5.
125. П^МЗ. Древлехранилище. Ф. S3 І. № 90. Синодик Троицкого собора. Л. 59, 59 об., б0.
126. БычковаМ.Е. Состав класса феодалов России в XVI в. Историко-генеалогическое исследование. - М., í9S6. - С. iS9.
127. Сб. МЛМЮ; - Т. VI. - М., І9І4. - С. І0І.
12S. Там же. - С. 99.
129. Тихомиров М.Н. Указ.соч. - С. 31S.
130. П^МЗ. Древлехранилище. Ф. S3 І. Троицкого собора. Инв. № 90. Л. S4; Инв. № 94. Л. ІІ2; Ф. 432. Николо-Любятова монастыря. Инв. № 9S. Л. 79, Si об.^2.
131. Апухтин В.Р. Псково-Печерский Успенский монастырь и его вкладная книга i55S г. - Краткий исторический очерк. - М., І9І4. - С. І3.
132. Подробнее см.: Беляев Л.А. Русское средневековое надгробие: белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XII-XVII вв. - М., І99б. - С. 2б0-2б4.
133. Смиречанский В.Д., священник. Историко-статистический сборник сведений о Псковской епархии. (Исторический очерк с XVI по XIX в.). - Остров, iS95. - С. 119-120.
Плита М. С. Бухвостовой и С.Перепечиной.
Надгробие В.Л.Сарпунова и его жены Зиновии
Надгробие М.Н.Лодыженского и его жены Анны
LOOZ LZ Ш оояоц
