CC BY
164
4. Батырева С.Г. Экспозиционные основы музейной деятельности: от мемориального кабинета к концепции музея традиционной культуры КИГИ РАН // Вестник КИГИ РАН № 1. Элиста, 2015.
5. Батырева К.П., Батырева С.Г. Этническая картина как культурное наследие калмыков. В сборнике: Культурное наследие Северного Кавказа как ресурс межнационального согласия. Сборник научных статей. Министерство культуры Российской Федерации; Российского Научно-Исследовательского Института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева, Южный филиал; Ответственный редактор И.И. Горлова. 2015.
6. Брудный А. Архетип - связь прошлого с настоящим // Декоративное искусство СССР, №8. М., 1983.
7. Буддизм в России и на Западе: исторический опыт и современные реалии». Материалы Круглого стола, посвященного 100-летию со дня рождения Геше Вангьяла (14 октября 2011 г.). Элиста, 2012.
8. Галушкин Н.К. Этнокультурные ценности в сфере художественного образования // Живопись как знак культуры. - Элиста: АПП «Джангар», 2004.
9. Герасимова К.М. Памятники эстетической мысли Востока. Тибетский канон пропорций. Трактаты по иконометрии и композиции Амдо, XVIII в. АН СССР. СО Бур. фил. БИОН. - Улан-Удэ, Бур.кн.изд., 1971.
10.Живопись как знак культуры (О творческом наследии народного художника России Г.Рокчинского). - Элиста: АПП «Джангар», 2004.
11.Жуковская Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. - М.: Наука, 1988.
12. Искусство в системе культуры. - Л.: Наука, 1987.
13. Миллер А. А. Материалы по калмыцкой этнографии (рукопись, зарисовки и фотографии). 1906-1907, СР ГМЭ. Ф. 1, оп. 2., д. 403. - 29 л.
14. Музей традиционной культуры им. Зая-пандиты. Путеводитель [Текст] / Батырева С.Г., Батырева К.П., Манхадыкова Е.Н. - Элиста, 2016.
15. Намруева Л.В. Роль художника в конструировании этнокультурной идентичности // Творчество Г.О.Рокчинского и актуальные проблемы национального изоис-кусства. Материалы Межрегиональной научно-практической конференции (24 окт. 2013 г.). - Элиста, 2014.
16. Обитель милосердия. Искусство тибетского буддизма: каталог выставки / Государственный Эрмитаж. СПб.: Изд. ГЭ, 2015.
17. Ойратская версия «Истории Белой Тары» («Повести о Нарану Герел»). Факсимиле рукописей. Исследование, транслитерация, перевод с ойратского, комментарии Б.А. Бичеева. Улан-Батор, 2015. - 254 с.
18. Roerich G. Tibetan paintings. - Paris: Paul Geuthner, 1925. - 95 p., 12 frontis, 17 plates.
УДК 94(47)»15/17»
ББК Т3(2Рос.Калм)4+Т3(2)4-04
И.И. Дремов, П.М. Кольцов, В.О. Имеев КАЛМАКИ И КАЗАКИ В ДОКУМЕНТЕ 1614 ГОДА
Статья посвящена изучению документа 1614 года, где упоминаются «Калмаков городок» и «калмаковы казаки» низовий Волги. Столь раннее употребление названия «калмак» на Волге не может быть соотнесено с ойрат-калмыками, так как известно из разных источников, что ойраты впервые доходили до Волги в 1630-1632 гг., а обосновались здесь после 1655 года. В начале XVII века ойрат-калмыки кочевали к востоку от Яика и не имели стационарных поселений и укреплений.
В последние годы собраны многочисленные упоминания о калмаках Дешт-и-Кыпчака XV-XVI вв., которые обитали к востоку от Волги. Анализ источников позволяет сделать вывод о связях калмаков с потомками Золотой Орды, сохранившими монгольские культурные традиции и обитавшими в Дешт-и-Кыпчаке в XV-XVI вв. Подтверждается возможность сохранения калмаками своей религии и языка в тюркоязычной среде. Предполагается, что калмаки Дешт-и-Кыпчака конца XVI - начала XVII в. вели казачий образ жизни и были связаны с казаками и казахами.
I.I. Dremov, P.M. Koltsov, V.O. Imeev KALMAKS AND COSSACKS IN DOCUMENT YEAR 1614
The article is devoted to study of the 1614 year document where the "Kalmak town" and the "Kalmak-Cossacks" ofthe lower Volga were mentioned. The Name ofthe "Kalmak" on the Volga-river at that early time could not be correlated with the Oirat-Kalmyks as it is well-known from different sources that the Oirats appeared on the Volga for the first time in 1630-1632 years and were located in the region after 1655year. At the beginning of the XVII century the Oirat-Kalmyks wandered to the East ofthe Yaik-river and did not have any stationary settlements orfortifications.
In recent years Kalmaks of Desht and Kipchak that lived to the East of the Volga-river in XV-XVI centuries were mentioned a lot of times in different documents. Close study of these sources make it possible to claim that the Kalmaks were somehow connected with the descendants of the Golden Horde that preserved cultural traditions of the Mongols and lived in Desht and Kipchak in XV-XVI centuries. It can be stated now that the Kalmaks could keep their religion and language living in the Turkic environment. It is supposed that Kalmaks of Desht and Kipchak in the end of the XVI and the beginning ofthe XVII centuries led the Cossack life and had relations with the Cossacks and the Kazakhs.
Ключевые слова: Калмаков городок, калмаковы казаки, низовья Волги, Астрахань, 1614 год, волжские казаки, калмаки Дешт-и-Кыпчака, ногаи.
Keywords: Kalmak town, Kalmak-Cossacks, the lower Volga, Astrakhan, 1614 year, the Volga Cossacks, Kalmaks of Desht and Kipchak, Nogai.
В «Актах исторических, собранных археографической комиссией» и опубликованных в 1841 г., содержатся документы, относящиеся к истории Нижнего Поволжья допетровского периода. Для историков они имеют непреходящее значение, так как большинство архивных документов XV-XVII вв. сгорело в 1701 г. в пожаре Казанского дворца в Москве, ведавшего делами Поволжья. Из-за отсутствия документов, относящихся непосредственно к данной территории, исследователи вынуждены по крупицам собирать отдельные свидетельства, касающиеся ранней истории Поволжья, которые сохранились в разрозненных источниках и архивных хранилищах других приказов.
В отдельных источниках XV-XVI вв. встречаются упоминания о калмаках, которые носят длинные волосы и живут к востоку от Волги. По мнению Н.Н. Пальмова, калмаками могли называть отдельную группу татар [13, с.398-399]. И.Я. Златкин отмечал ещё три ранних упоминания о калмаках Дешт-и-Кыпчака и сделал предположение, что в Золотой Орде так могли «именовать тех, кто отказался присоединиться к исламу, остался верным старым религиозным верованиям, не захотел переселяться в Среднюю Азию и остался кочевать в степях Нижней Волги и Дешт-и-Кипчака... Но это объяснение пока что не может быть подтверждено конкретными историческими фактами и остается догадкой» [12, с. 55-65]. М.М. Батмаев обратил внимание на документ «Татарским землям имена» начала XVI в., в котором упоминаются «Калмакы», на грамоту Ивана Грозного из Сибирских летописей, позволяющую Строгановым торговать с калмыками, бухарцами и др. беспошлинно [4, с. 16-18]. Анализируя отрывок о принятии ислама в Золотой Орде при Узбеке из «Шаджарат ал-атрак» середины XV в., где говорилось, что калмаками стали называть тех, кто не принял ислам, М.М. Батмаев высказал предположение, что «в начальный период калмаками «называли, может быть, вовсе и не ойратов» [4, с. 16-18].
В последние годы собрано много сообщений о калмаках к востоку от Волги в источниках XV-XVI вв. [6, с. 62-81]. Как правило, они связаны с территорией между Яиком и Иртышом [7, с. 119-129; 8, с. 104-117]. Лишь наиболее ранние свидетельства могут иметь отношение к Нижнему Поволжью. На карте фра Мауро 1459 г. на Волге между Самарой и Астраханью помечен город Kalmuzi Sara. Если данное название действительно связано с калмаками, то этот факт не является исключительным. Через 15 лет другой венецианец А. Контарини писал о диких татарах (калмаках), которые иногда приходят к Астрахани и, в отличие от мусульман, носят длинные волосы [5, с. 98-99]. А ещё через 6 лет русский летописец сетовал, что в войске Мамая во время стояния на реке Угре, кроме множества татар, были и калмаки [14, с. 28-32].
В связи с появлением и распространением калмаков в Поволжье представляет интерес документ 1614 года, в котором упоминаются «Калмаков городок» и «калма-ковы казаки» низовий Волги. Документ относится к окончанию смутного времени на Руси, когда в Московском государстве утвердилась династия Романовых, но на окраинах положение оставалось нестабильным. В низовьях Волги пытался собрать силы для нового похода на Москву мятежный атаман Заруцкий с Мариной Мнишек и ногайским князем Иштереком, подбивая «Ногайских Татар и Астороханских Юртов-ских Татар на Русь войною...» [4, с. 424]. Самарский воевода Дмитрий Петрович Пожарский-Лопата сообщает, что он послал грамоты к казакам на Дон и на Волгу с призывом не подчиняться И. Заруцкому и служить царю Михаилу Фёдоровичу. В то же время к волжским казакам, располагавшимся между Царицыном и Астраханью, прибыли посланцы И. Заруцкого, предлагавшие за жалование примкнуть к нему в Астрахани. С этим атаманом были и другие предводители казаков: Тиханко Чулков, Микитка Ус, Неупокойко Карга, Мишка Ратцов, Томило Суворовский с казаками, частью астраханских стрельцов и кочевавшими близ Астрахани ногаями, юртовскими и астраханскими татарами. «А с Дону де на Волгу атаманы де казаки пишут, чтоб де вору Заруцкому ни в чём не верили, а обратили бы де ся к Московским чудотворцам и ко Государю, и Волские де атаманы и казаки Василий Соловцов, Третьяк Ус, Бирюк и Иван Донецкий со многими Волскими казаками, а всех их де казаков на Волге пять сот человек и шаткости в них де воровские не чаят; а прочетчи де Донские грамоты послали в нижние городки в Калмаков городок, и казаки де Калмаковы станицы Донские грамоты изодрали, а говорили де: нам де Донских казаков не слушивать;
а совет де у них у атаманов и у казаков Василья Соловца, да у Третьяка Уса, да у Бирюка, да у Ивана Донецкого, хотят ехать на Астрохань да взяти у вора о(б)маном жалованье и над Заруцким промысел учинить» [4, с. 424].
Иными словами, волжские казаки, находящиеся между Астраханью и Царицыном, направили в городки, расположенные в низовьях Волги, в том числе в Калмаков городок калмаковым казакам, послание из донских станиц, призывающее не верить И. Заруцкому, но при этом советуя им пойти к нему на службу, получить жалованье и расправиться с ним. В данном случае нас интересует не развитие событий конца смутного времени, а упоминание Калмакова городка и калмаковых казаков в низовьях Волги в 1614 году.
Как из русских, так и из ойрат-калмыцких источников известно, что первые встречи русских с ойрат-калмыками произошли в 1606-1608 гг. далеко на востоке - на Иртыше, когда столкнулись две встречные миграционные волны: русских на восток в Сибирь и ойратов из Монголии и Джунгарии на запад. Но на Волге ойрат-калмыки обосновались значительно позже, после продолжительной борьбы с ногаями. Как русские, так и калмыцкие источники определённо сообщают, что в первый раз калмыки достигли Волги лишь в 1630 г. и только в 1632 г. Дайчин впервые расположил на Волге свою кочевую ставку. Но в 1630-32 гг. тайши Дайчин и Лоузан прочно закрепились лишь в междуречье Яика и Эмбы, а постоянных кочевий их улусы на Волге ещё не имели. Проникновение на Волгу ограничивалось отдельными набегами. В 1643-44 гг. калмыки были разгромлены в степях под Саратовом уфимским воеводой Л. А. Плещеевым, после чего кочевья калмыков распространялись только на территории к востоку от Яика. И лишь после подписания шертей 1655 и 1657 гг. ойрат-калмыки окончательно утвердились на Нижней Волге [10, с. 260-266, 291, 305-310].
Однако иногда встречаются упоминания о калмаках, которые не вписываются в эти даты, подтверждаемые перекрёстными источниками. Хивинский правитель и историк Абу-л-гази в середине XVII века с уверенностью писал, что калмыки под предводительством Хо-Урлюка прибыли в юрт мангытов (ногаев) в 1630 - 1631 гг., что согласуется с разносторонними источниками. Но перед этим он описывал набеги на Хиву яицких казаков в 1605 г. и калмаков в 1606 г. [1, с. 18]. О набеге с Яика казацкого атамана Нечая известно и из русских источников, но действительно ли участвовавшие в набеге калмаки, как это считается, являлись ойратами, кочевавшими в то время ещё к востоку от Иртыша, или это были другие, местные калмаки? Также в 1607 и 1608 гг. ногайский князь Иштерек сталкивался на Эмбе и на Яике с калмаками, которых принято считать первыми отрядами ойратов, совершавших сюда набеги из Прииртышья [10, с. 260-266, 291, 305-310]. В конце 1613 г., когда правительство Михаила Романова впервые отправило посольство к персидскому царю Аббасу, то оно не могло проехать по традиционному пути через Астрахань, занятую атаманом И. Заруцким. Посольство вынуждено было двигаться через Хиву зимой, так как опасалось ехать в весенне-летний период через заволжские степи, когда «колмыки и ногаи учнут подъезды чинить» [10, с. 260-266, 291, 305-310]. Маловероятно, что эти события связаны с продвижениями ойрат-калмыков, которые кочевали тогда значительно восточнее.
Упоминание о казаках Калмакова городка в низовьях Волги в 1614 г. никак не вписывается в сложившийся исторический контекст. Полевые ставки калмыцких тайшей в источниках никогда не называются городками. Но по отношению к волжским городам такие словосочетания, как, например, Самара городок или Самарский городок в документах того времени были устойчивыми. То есть речь идёт о стационарном поселении, а не о походной ставке. Начало перехода от кочевого образа жизни к оседлому
или полуосёдлому у ойрат-калмыков датируется началом XIX в., даже в 1868 г. во всей калмыцкой степи насчитывалось 548 мазанок, 30 глинобитных строений, 3 каменных дома, 597 деревянных и 235 землебитных [10, с. 35]. Поэтому наличие Калмакова городка в низовьях Волги в начале XVII в. может быть связано либо с золотоордынским наследием, либо с казачьим или городским (Астраханским) воздействием. При этом жители Калмакова городка, видимо, напрямую не являлись частью волжских казаков или астраханских стрельцов, так как они не были задействованы ни на одной из сторон конфликта и делали свой выбор. Независимо от того, является ли словосочетание «Калмаков городок» топонимом или этнонимом, оно не может быть связано с ойрат-калмыками, но свидетельствует о наличии на Волге какой-то группы казаков, имеющей отношение к местным калмакам.
Тема существования не известной ранее группы кочевников на постзолотоор-дынском пространстве, которую соседние народы называли калмаками, является относительно новой [8, с. 104-117]. Имеется два подхода к определению культурной и языковой принадлежности калмаков Дешт-и-Кыпчака. Ж.М. Сабитов отрицает возможность монголоязычности постзолотоордынских калмаков и считает их тюр-коязычными наследниками Золотой Орды, не принявшими ислам [18, с. 134-143]. Возможность такого подхода нельзя исключать, но другой тезис автора об идентичности калмаков и каракалпаков не находит подтверждений [9, с. 154-161]. С.К. Хойт считает калмаков Дешт-и-Кыпчака ойратской группой, сохранившей монгольские традиции [20, с. 14, 101].
Может вызывать сомнение сама возможность длительного сохранения монгольских корней в тюркоязычной среде, но некоторые исторические подтверждения этому имеются. Примером консервации языка и культуры в турецкой мусульманской среде при сохранении религиозных обычаев являются казаки-некрасовцы. Они жили в турецком окружении свыше 200 лет, с 1708 по 1920-е гг., при этом более тысячи некрасовцев вернулись в Россию лишь в 1962-63 гг. За 250 с лишним лет эта группа казаков сохранила культурную самоидентификацию в полном объёме: быт, фольклор, язык и религию [19]. Очевидно, у потомков кочевников монголов Чингизхана и Бату, завоевавших Дешт-и-Кыпчак, возможности для сохранения культуры и языческих верований на окраинах ханских владений были не хуже, чем у донских казаков в турецкой среде.
В Афганистане и Иране уцелела большая этническая группа монгольского происхождения - хазарейцы. Они называют себя «хазара», от персидского «тысяча». Хазарейцы - потомки Никудерийской Орды (по имени старшего эмира джучидов Никудер). Из трудов Рашид ад-Дина известно, что Никудерийская орда возникла не из чагатайских, а из джучидских отрядов Бату и Орды, находившихся в армии Хулагу [15, с. 46-48, 81-82]. Современные исследования ДНК подтверждают монгольское происхождение хазарейцев и указывают на связь с населением Дешт-и-Кыпчака, рекрутированного в иранский поход Хулагу от восточного крыла улуса Джучи [17]. Современные хазарейцы говорят на хазараги, являющимся восточным диалектом персидского языка с большой долей монгольских и тюркских слов. Каким был их язык 300-400 лет назад, неизвестно.
В предгорьях Дагестана живут потомки монголов - кайтаки, которые также к настоящему времени утратили монгольский язык, говорят на языке кавказской языковой группы, считают себя исконными мусульманами и даже в их преданиях не встречается сведений о монгольском происхождении. Но до середины XVII в. их язык сохранял монгольские корни и было известно, что кайтаки - потомки монголов.
В.В. Бартольд отмечал, что первые упоминания о них встречаются в трудах Низам ад-дина Шами и Шереф ад-дина Йезди - современников борьбы Тимура (Тамерлана) с Тохтамышем в 1395 г. Отмечается, что кайтаки воевали на стороне золото-ордынского хана Тохтамыша и были язычниками (люди «без веры» или «с дурной верой»). Спустя столетие И. Барбаро сообщал, что кайтаки - христиане греческого, армянского и католического вероисповедания. В середине XVII в. турецкий путешественник Эвлия Челеби привёл слова кайтакского языка, среди которых выделяется значительная группа монгольских названий. Он писал о кайтаках: «По происхождению они монголы, пришедшие из области Махан(?); сами они турки, говорят по-монгольски» [21, с. 120]. В.В. Бартольд отмечал, что эти монголы не могли быть калмыками, которые во времена Э. Челеби ещё не продвинулись на Кавказ; ученый считал наиболее вероятным их приход не из Ирана, а с севера и отмечал их связь с Золотой Ордой [3, с. 371].
Хазарейцы и кайтаки утратили монгольские традиции и язык, что было неизбежно после принятия ислама. Так как «хазарейцы» и «кайтаки» их самоназвание, в источниках они не названы калмаками. Не именовались калмаками и ойраты - это обобщающее название по отношению к восточным монголам использовали мусульмане. Калмаки Дешт-и-Кыпчака также могли состоять из потомков различных монгольских родов, перечисленных Рашид ад-Дином, включая ойратов, и по этой причине иметь другие этнонимы.
Русские и западноевропейские свидетельства, указывающие на наличие калмаков на постзолотоордынском пространстве, достаточно многочисленны, но они отсутствуют в ойратских источниках. Возникает вопрос: каким образом осталась незамеченной встреча ойрат-калмыков с калмаками Дешт-и-Кыпчака и куда делись местные калмаки после прихода ойратов? Документов по этому поводу нет, можно лишь высказать догадки. Часть калмаков могла быть включена в родовые объединения окружающих народов, что сохранилось в названиях родов узбеков, ногаев, башкир и др. Если исходить из гипотезы, что калмаки Дешт-и-Кыпчака - это потомки монголов, пришедших туда во времена Чингисхана и его наследников, сохранивших своё культурно-этническое самосознание [12, с. 55-65, 73-82], можно предположить, что в течение долгого времени они оставались носителями монгольской культуры и языка, но их взаимодействие с окружающей тюркоязычной мусульманской средой также не могло остаться бесследным. Ко времени прихода ойрат-калмыков на территорию Дешт-и-Кыпчака монгольские черты в культуре калмаков и их язык могли быть значительно деформированы, владение тюркским языком стало обязательным. Поэтому ойраты могли воспринимать их как ногаев, узбеков, казахов или казаков, которых источники, как правило, не дифференцируют.
Среди калмыков встречается этноним «хара-мангад». Остальные калмыки считают их орудами (чужаками). Мангытами называли ногаев, так как изначально в основе их сложения был этот монгольский род. Калмыки же называют мангадами всех татар [22, с. 60-61]. Если какие-то группы или представители калмаков Дешт-и-Кыпчака входили в состав калмыков, они должны были восприниматься как чужаки, близкие ногаям или татарам, с которыми они жили на одной территории. Поэтому, если в составе современных калмыков есть потомки калмаков Дешт-и-Кипчака, они могут быть в группе калмыков-мангад или среди других групп донских калмыков, где их этнический состав был наиболее смешанным [22, с. 60-61].
В целом же образ жизни и социальная организация калмаков, вероятно, мало чем отличались от жизни казаков. Перспектива оказаться в феодальной зависимости от
могущественных ойратских тайшей вряд ли их прельщала. Значительная часть кал-маков могла быть включена в разноэтничные донские и уральские казачьи группы. Так, Г.Н. Прозрителев, народник, эмигрировавший за рубеж, а по возвращении занимавшийся адвокатурой и правозащитной деятельностью по отношению к калмыкам, говорил, что не прошло и 50-ти лет со времени прихода калмыков, как возникло Ставропольское калмыцкое войско. Г.Н. Прозрителев сделал вывод, что «войско это возникло естественным путём... а затем центральная власть закрепила его существование...» [15, с. 46-48, 81-82]. Из документов видно, что калмыцкие тайши по-феодальному ревностно отлавливали каждого сбежавшего от них человека и требовали его выдачи. Поэтому возникновение готового подразделения из 300 независимых казаков могло быть результатом сохранения группы свободных калмыков, ведущих казачий образ жизни.
При сообщениях об ойрат-калмыках XVII в. в русских документах, как правило, указываются имена тайшей тех калмыков, о которых идёт речь. Это естественно, так как ойраты не были едины и с каждым улусом могли складываться разные отношения. Но ранние упоминания о калмаках Дешт-и-Кыпчака всегда анонимны. Приведённый документ 1614 г. может свидетельствовать, что ко времени прихода ойрат-калмыков калмаки Дешт-и-Кыпчака могли представлять собой небольшие независимые казачьи отряды.
Список литературы
1. Абу-л-гази. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-гази, хана хивинского. -М.-Л., 1958. С. 18.
2. Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века). Вып. 3 Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана. - М.: Наука, 1983. - 249 с.
3. Бартольд В. В. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. - М.: «Восточная литература» РАН, 2002. С. 371.
4. Акты исторические, собранные археографической комиссией. Т.3. - СПб., 1841. с. 424.
4. Батмаев М. М. Калмыки в XVII-XVIII веках. События, люди, быт. В 2-х кн. Элиста, 1993. С. 16-18.
5. Библиотека иностранных писателей о России. И. Барбаро, А. Контарини, А. Кампезе, И. Иосий. Отд. первое. Т. 1. СПб., 1836. С. 98-99.
6. Дремов И. И. Происхождение и распространение этнонима «калмак» // Primus inter pares (к 175-летию со дня рождения В.В. Радлова). - СПб., 2015. С. 62-81.
7. Дремов И. И. Золотая Орда и возникновение этнонима «Калмак» // Вопросы истории. 2013. № 3. С. 119-129.
8. Дремов И. И. Калмаки Средней Азии XIV-XVI веков // Вестник Прикаспия. Археология. История. Этнология. - Элиста, 2012. Вып. 3. С. 104-117.
9. Дремов И. И., Семенова И. В. Казахи и калмаки Улытау в постзолотоордынское время // Булантинская битва: История исследований. Национальный историко-культурный и природный заповедник-музей «Улытау», 2015. С. 154-161.
10. История Калмыкии с древнейших времён до наших дней. В трёх томах. Т. I. Элиста, 2009. С. 260-266; 291, 305-310.
11. История Калмыкии с древнейших времён до наших дней. В трёх томах. Т. III. Элиста, 2009. С. 35.
12. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М.: Наука, 1967. С. 55-65; 73-82.
