CC BY-NC-ND
34
А.Б. Мороз
«КАЛЕНДАРНАЯ АГИОГРАФИЯ»: ИМЯ И ОБРАЗ СВЯТОГО В КАЛЕНДАРНЫХ ПАРЕМИЙНЫХ ТЕКСТАХ
Календарные паремийные тексты, приуроченные к христианским праздникам, содержат информацию не только о том, какие ожидания связываются с этой датой, но и о днях, к которым даты приурочены, и о персонажах, в честь которых отмечаются праздники. Агионим и совпадающий с ним по звучанию хрононим сливаются в единое целое, таким образом, коннотации праздника передаются соответствующим персонажам, которым приписываются разнообразные действия, служащие причиной явлений окружающего мира. В таких паремиях агионим / хрононим выступает в качестве грамматического субъекта, описываемое явление - как действие святого и объект, на который оно направлено. Анализ суммарного набора глаголов-предикатов показывает сферу «компетенции» святых, которая влияет и на формирование собственно легендарных сюжетов о них.
Ключевые слова: фольклор, мифология, народные верования, календарь, культ святых, народная религиозность, структура текста.
Примечай будни, а праздники сами придут. Ныне Лытусу святому, Ски-ляге преподобному, праздник. Трифона гуслиста, Харлампия бандуриста, и матери их Хныхны голландских чудотворцев, праздник1.
Народный календарь неоднократно привлекал внимание исследователей как особая замкнутая система, способная продуцировать новые верования, персонажей, сюжеты и обряды2. По справедливому замечанию А.Ф. Некрыловой, имя святого в календаре живет специфической жизнью3, образ святого в календарных
© Мороз А.Б., 2011. 216
паремиях, как правило, имеет мало общего с прототипом в легендах или житийных текстах. Комплекс календарных представлений, примет, запретов, предписаний, находящих выражение как в самих наименованиях праздников, так и в связанных с ними календарных паремийных текстах, выстраивает особую модель, по которой строится образ святого. В значительной мере это определяется теми языковыми и этнокультурными механизмами, которыми интерпретируется название календарного периода.
В фундаментальном исследовании С.М. Толстой подробно описаны языковые механизмы освоения агионимов и функционирования их в качестве хрононимов4, вследствие чего агионим приобретает парадигматические и синтагматические признаки хрононима, а ономастические единицы сближаются с апеллятивами, так что статус единиц народного календаря оказывается «расшатанным», промежуточным5.
Одновременно денотаты хрононимов и агионимов - соответственно календарные праздники и святые - также сближаются. Праздники персонифицируются и выступают как персонажи в сопровождающих календарь паремийных текстах. Строго говоря, мы имеем дело с разными с точки зрения прагматики жанрами, которые, впрочем, легко переходят из одной группы в другую и дублируются. Это собственно наименования праздников (с устойчивым атрибутивом - Иван Купала, Самсон Сеногной, Трифон Колотило), а также приметы (Петр и Павел дня убавил), предписания (Святый Олексию, я на тоби лен сию), запреты (Посеешь (на) Хро-лы - вырастут хролы / херы - сеять озимые на Фролов день -слишком поздно: ничего не вырастет).
Ряд особенностей сюжетообразования подобного рода текстов рассмотрен в упомянутых выше исследованиях. Хрононимы, отождествляясь с агионимами, в известной степени вытесняют собственно святых из актуального знания, занимая их место: [Кто такой Михаил?] А Михаил Архангел запоминать, кто был - это ни к чему так издавна, издавна все время праздник6; [Кто такой Иван Креститель?] Иван Креститель? Тоже праздник7. В каждой отдельно взятой локальной народной традиции почитается лишь очень небольшое количество святых, имена же прочих известны исключительно из календаря. Однако в самих календарных паремиях хрононимы включены в такие синтаксические, парадигматические и лексические связи, которые характерны для антропонимов (в частности, агионимов) и так и воспринимаются: [Кто такой Илья?] Илья, говорят, пророк; когда загремит, это пред Ильина [?], Илья пророк поехал в гости против праздника ли, там8. Иногда конкретизируется, что Илья поехал в гости к Макарию (память отме-
чается 20 и 26 июля соответственно9), чем объясняются частые грозы в это время.
Вообще объяснение взаимоотношений между разными святыми (олицетворяющими календарные даты) содержится в весьма объемистом корпусе квазиагиографических легенд и поверий, где описываются их родственные, дружеские, социальные связи. Тема родства таких «календарных» святых неоднократно рассматривалась болгарским ученым Р. Поповым, в частности, этому посвящена его специальная статья, опубликованная по-русски10. В ней автор исследует модели, по которым устанавливаются такие взаимоотношения. Обычно святые объединяются в пары или триады по принципу «соседства» в календаре, хотя и не обязательно. При этом они становятся братьями и сестрами и даже близнецами, причем независимо от первоначального пола святых и грамматического рода их имен: Костадинка и Еленка - сестры, хозяйки градоносных облаков11; в восточной Болгарии считается, что у св. Николая есть три сестры: Варвара, Савва (sic!) и Елена - эти праздники расположены непосредственно перед и сразу после Николина дня (4, 5, 7 декабря соответственно)12.
Как уже было отмечено, такой ситуации в значительной мере способствует тождество агионимов и хрононимов в том виде, в котором они употребляются в разговорной речи, а также тот факт, что церковное празднование соответствующих дат является едва ли не единственным источником знания о большинстве одноименных святых. Однако это тождество не может быть названо полным. В ряде случаев календарные паремии строятся так, что возможно выделить формальные признаки хрононима. Это касается тех случаев, когда название праздника (тождественное имени святого) употреблено строго в темпоральном значении (предлоги в, на, о, с, до, от, к с соответствующими падежами): До Ильи [пасет] батожок, а с Ильи пастушок13; Na swiçtego Palikopy popalq sie kopy14; На Пана-сья пятух напьетца, на Авдакею - вол15; На Ляксея щука хвастом лед разбиваит16. То же разграничительное значение имеет, видимо, и форма плюралиса, характерная для хрононима17, но не для агио-нима: Федоты-пометы18. В такой же мере для хрононима, в отличие от агионима, типично использование форм генитива, что, вероятно, объясняется эллипсом слова день: Jak dwietej Barbary jest po wodzie, to bedzie Boze Narodzenie po lodzie19. Наконец, отантропони-мические прилагательные, выступающие в роли атрибутива при субъекте или объекте, аллегорически представляющем тему паремии, и указывающие на календарную дату (Петровской бык нальет, а Ильинской выпьет20), также не могут быть поняты как указание непосредственно на святого.
Соответственно, отождествление хрононима с агионимом имеет место лишь в тех случаях, когда имя выступает в качестве грамматического субъекта (Афанасий и Кирилло забирают за рыло21; Jadwiga ггвр% коргв22) или когда мы имеем дело не с предикативной, а с атрибутивной конструкцией (Самсон Мокроносый23). При этом возможна вариативность паремий: одни и те же по семантике, сюжетике и лексическому наполнению тексты могут быть по-разному организованы синтаксически - хрононим может выступать как субъект и как темпоральный модификатор. Во втором случае субъект будет отсутствовать или соответствовать объекту в первом: Евдокиюшка курочку напоит - Николушка коровушку накормит24 VS На Евдокию курушка напьется - [...] на Николу коровушка наестся25. В других случаях вариативность может быть задана двойственностью субъекта при устойчивом темпоральном модификаторе. Субъект может быть выражен либо тем же хрононимом (тождественным агиониму), либо иной лексемой, обозначающей другого агента, функционально тождественного календарной дате/ святому: В Ильин день [или на Илью], говорили, что купаться нельзя, после Ильина дня - все, после второго августа, Илья в воду поссал - кто будет купаться, тот потонет26 VS После Ильина дня купаться нельзя - говорят, что медведь в реку сходил, и вода холодная стала21; Говорили, что после Ильина Дня купаться нельзя, потому что олень в воду нассал, а другие говорили, что перднул - вода холодная становится, заболеть можно28.
Семантизация имени в календарных паремиях идет по двум путям: она может быть паронимически мотивирована или нет. При наличии паронимической мотивации семантизация идет непосредственно от имени (с привлечением дополнительного внешнего смысла или без оного): Пророк Наум наводит на ум29 (ему молятся об успехах в учебе, внешние смыслы не привлекаются); Мокрый Мокей - жди лета еще мокрей30 (в качестве внешнего смысла привлекаются погодные наблюдения, ожидание дождя в это время - 11-го мая). При отсутствии паронимической мотивации семантизация имени идет извне - путем привлечения внешнего смысла (семантики приметы, запрета, предписания или же агиографического сюжета): Ьиса dnia рггуггиса31; Иван
Головосек32.
В целом структура календарных паремий, в которых хрононим тождествен агиониму, представлена двумя основными разновидностями: атрибутивной и предикативной.
1. Атрибутивные конструкции представляют собой словосочетания, где агионим имеет субстантивный или адъективный атрибутив, в котором закодирована, «свернута» информация
(примета, запрет, предписание, временная соотнесенность и т. п.). Деривация атрибутивов происходит по нескольким моделям:
a. Субстантивный атрибутив - дериват глагола со значением действия, якобы совершаемого святым: Авдотья Плющиха (плющит снег, он становится мокрым и плотным), Трифон Колотило33 (околачивает с деревьев тюки снега), Аграфена Купальница34. При этом формально не различаются случаи, когда атрибутив образован не от собственно глагола, а от другого атрибутива: в последнем примере можно предположить, что лексема Купальница образована не от купаться, а от Купала - день св. Аграфены предшествует дню Ивана Купалы, и, возможно, атрибутив вторичен по отношению к атрибтиву Иванова дня. Вместе с тем, исходя из внутренней формы, мы можем утверждать, что Аграфена выступает здесь как агенс.
b. Субстантивный атрибутив - дериват словосочетания гла-гол+существительное, где глагол имеет значение действия, якобы совершаемого святым, а существительное обозначает объект этого действия: Анисья Говнопродавница (считается, что в ее день - 30 декабря - около куч навоза на реке таял лед)35, Никита Репорез36, Иван Головосек. Формально не различаются случаи, когда акция действительно приписывается святому/празднику и когда она приписывается другим субъектам, но по времени отнесена к соответствующему дню. То есть в приведенных примерах формально применима описательная схема 'Анисья продавливает говно', а 'Никита режет репу', однако если в первом случае возможно описать семантику атрибутива предложенным образом, то во втором точнее было бы использовать другую: 'На Никиту режут репу'. В третьем случае при создании описательной схемы агионим вообще выступит как объект, а не как субъект: 'Ивану отсекли голову', - в то время как атрибуив выглядит как потеп agentis.
c. Субстантивный атрибутив - дериват существительного, обозначающего объект действия: Арина рассадница31, Аку-лина Гречишница38, Никита Гусятник39. В основе таких атри-бутивов тоже могут лежать различные пути семантизации, и к ним применимы разные описательные схемы: 'На Арину сажают рассаду', 'На Акулину цветет гречиха', 'На Никиту прилетают гуси'. Однако по внутренней форме все такие атрибутивы однотипны (Арина сажает рассаду, Акулина растит гречиху, Никита разводит гусей).
Нетрудно заметить, что во всех приведенных случаях атрибу-тив с формальной точки зрения представляет собой потеп agentis,
таким образом действия, производимые человеком или природными объектами, через языковые механизмы приписываются святым/праздникам. Особенно характерен в этом смысле случай с Иваном Головосеком, который из объекта действия может превращаться в субъекта не только в паремийных текстах, но и в поверьях: запрет срезать в этот день круглые овощи в огороде порождает вторичную мотивацию: туда нельзя ходить, так как там Иван Постный сидит и может голову отрезать40.
d. Субстантивный атрибутив морфологически первообразен, но представляет собой переосмысленное на основе парони-мической аттракции имя: Хлеб-Борис41 (в день свв. Бориса и Глеба сеют хлеб). При переосмыслении атрибутив обозначает объект действия (святого?).
e. Адъективный атрибутив - дериват существительного или глагола, выражающий основную семантику соответствующей даты или более широкий контекст (связь с соседним праздником): Иван Ведьмацкий42 (связано с обрядами защиты от ведьм на Купалу), Иван Купальный43 (отсылка к обрядовому купанию), Иван Постный44 (день Усекновения главы Иоанна Предтечи постный), Иван Покровный45 (отмечается незадолго до Покрова).
2. Предикативные конструкции отличаются разнообразием, однако можно усмотреть несколько наиболее распространенных их разновидностей. Агионим в них выступает в качестве грамматического субъекта, предикат представлен глаголом, прилагательным или причастием, описывающим действие/состояние святого/праздника, содержащее основную информацию приметы, запрета, предписания. Предикативные конструкции могут быть распространены объектами и/или модификаторами (Swigty Walenty, gdy odmrózi pi^ty46) или не распространены. В случае распространенной конструкции основная семантика паремии может быть выражена не предикатом, а объектом или модификатором.
a. Глагольный предикат имеет форму индикатива (презенс или футурум): Варвара заварит, Савва засалит, Никола закует41.
b. Глагольный предикат имеет форму индикатива и распространен объектом или модификатором: Дмитрий приедет на белом коне48 (с дня св. Димитрия Солунского, 26 октября, ожидаются снегопады); Петр и Павел час ночи прибавил49; Swigta Agata chatq wymiata50.
c. Глагольный предикат имеет форму императива и распространен объектом: Афанасий - сшиби рог с зимы51 (18 января, начинает понемногу теплеть); Swi^ty Blazej, gardla zagrzej52.
Между вариантами Ь и с возможна синонимия: Евдокия замочи подол53 - Евдокия замочила подол54.
А Адъективный или субстантивный предикат. Тут возможно тождество с атрибутивной структурой с адъективным или субстантивным атрибутивом, все зависит от контекста употребления: Л^тевгка, gdy 1азкаша, шктоЬсе ш ро1и гаЬаша55.
Все перечисленные модели могут встречаться как самостоятельно, так и в более развитых конструкциях - в предложениях с однородными атрибутивами или предикатами, в сложных предложениях с сочинением или подчинением. Кроме того, эти структуры могут объединяться в кумулятивные цепочки: Приде Петро, паде листок, приде Илья, наделае гнилья, а приде Спас, бяри в запас, бяри листья в запас56. Чем более распространена синтагма, тем более она напоминает повествовательный текст, в котором святой/ праздник выступает как основной персонаж, тем более он приобретает антропоморфных признаков и отрывается от даты.
Несмотря на то что «календарные» святые (квазисвятые) не имеют почти ничего общего со своими житийными прототипами, в фольклорной традиции они объединяются в единый образ с персонажами агиографических легенд (если таковые имеются) или книжных текстов, а в ряде случаев просто заменяют их. Соответственно, нельзя отрицать связь между святым как объектом верований и персонажем легенд, с одной стороны, и персонажем календарных паремий - с другой. Мы можем говорить об образе «календарного» святого, который в значительной степени строится по тем же принципам, что и образ святого в народных верованиях и агиографических легендах, во всяком случае на них ориентирован.
Так, атрибутивные конструкции, как представляется, построены по церковной номинативной модели, где к имени святого добавляется квалификатор, характеризующий тип святости (преподобный, мученик, великомученик и т. п.), место подвига (Сергий Радонежский, Димитрий Солунский), вид подвига (Симеон Столпник, Феофан Затворник, святитель Николай, Василий Блаженный или - более редкое - Симеон Богоприимец, страстотерпцы Борис и Глеб). Для деривации народных хрононимов используется та же словообразовательная модель, но она наполняется совершенно иным содержанием - существенно более важным для внутренней системы крестьянского календаря. Она же служит и для различения омонимичных хрононимов (как различаются квалификатора-ми тезоименитые святые).
То же можно утверждать и в отношении предикативных структур, но они ориентированы не на способы номинации, а на сюжетные схемы народной агиографии. Нам приходилось уже писать
о том, что фольклорный образ святого складывается из восьми основных характеристик: 1. внешний вид, физическое состояние и социальный статус; 2. действия; 3. речь; 4. жестикуляция; 5. функции; 6. имя; 7. соотношение с другими святыми; 8. обрядовые формы почитания57. Эта схема оказывается вполне применимой и к «календарным» святым. Принципиальное отличие состоит в том, что календарные паремии весьма аллегоричны и в большинстве своем не могут быть поняты буквально, в то время как агиографические тексты, напротив, всегда стремятся к буквальности. И тем не менее картина вполне репрезентативна:
1. Внешний облик иногда описывается в паремиях, в основе которых лежат и атрибутивные, и предикативные конструкции. Через внешний вид описываются обычно погодные явления (Авдотья замочи подол; Самсон Мокроносый).
2. Действия - основная характеристика святых / праздников в предикативных конструкциях. Как и в агиографических легендах, наиболее частотны тут глаголы движения (Пришел Илья -наделал гнилья; Приехал Дмитрий на белом коне; Магст ртгу]вска1па Ыв1ош коти58). Цель движения при этом нерелевантна, ибо подразумевается наступление определенной календарной даты. Зато особое значение имеет атрибут/инструмент/модус этого движения. Может упоминаться движение как таковое - не приход, а просто путь. И опять тут важен не только сам путь, но и способ, в характеристике которого аллегорически заложен смысл паремии (например, характеристика погодного явления): Илья пророк едет по небу на колеснице; Иван Купальный катается - о громе. Результатом пути может быть принесение какого-либо объекта, аллегорически или прямо изображающего природные изменения (Егорья [приходит] с водой, так Никола с травой)59. Типичными для «календарных» святых можно назвать такие действия: они отнимают что-либо (в особенности отрезок времени: Петр и Павел час убавил), выпускают птиц, что связано с началом весны или осени (Agnieszka laskawa ржгсга skowronka г r•kawa60), кормят и поят людей и домашних животных (Евдокиюшка курочку напоит, Николуш-ка коровушку накормит), бьют, хватают, ломают человека или природные объекты, в том числе временные промежутки (Афанасий -сшиби рог с зимы). Остальные действия тоже в более или менее аллегоричной форме описывают изменения, связанные с соответствующей датой (Илья пророк спустил на речку ледок61) или взаимосвязь между праздниками (Власий Медосья хватил за волосья62). При этом, как уже отмечалось, часто святым приписываются те действия, которые совершаются не ими, а лишь приурочены к их праздникам.
3-4. Речь и жесты святых - более мелкие детали, проявляющиеся при подробном описании, в календарных паремиях они не отражаются.
5. Функция «календарного» святого - это ожидания, связываемые с его днем, и ограничения, им накладываемые. Если действия «календарных» святых (пункт 2) суть аллегорически выраженные ожидания, связываемые с датой, то функция - это сами ожидания (изменения погоды, смена времен года, увеличение-сокращение светового дня, урожай и сельскохозяйственные работы, запрет на определенные виды работ во избежание кары со стороны святого и др.): с Ильей связано ожидание гроз, с Евдокией - оттепели, с Егорием или Николой - начало выпаса скота и т. п.
6. Интерпретация имени святого. Имя «календарного» святого, как и собственно святого, складывается из собственно имени и атрибутива. В календаре собственно имя может подвергаться интерпретации методом паронимической аттракции - так же точно, как и в агиографических легендах и поверьях. Особое значение в случае с агионимами / хрононимами имеют именно атрибутивы, которые, как правило, сконструированы на основании информации, закодированной в паремии, и таким образом закладывают ее уже непосредственно в имя: Акулина Комарница (с этого дня появляются комары)63; Антип Половод64.
7. Соотношение между святыми. Уже упоминались весьма характерные для «календарных» святых отношения родства или другие виды взаимоотношений. Вместе с тем в календаре почти нет характерного для народной агиографии отождествления тезоименитых святых, но, напротив, есть тенденция к разграничению праздников в память одного и того же святого, поскольку каждый из них имеет свой атрибутив: Иван Постный - Иван Купальный.
8. Обрядовые формы почитания святых в календаре - это запреты и предписания, связанные с датами (например, запрет на прядение и тканье в день св. Параскевы Пятницы и по пятницам).
Календарь, будучи вполне закрытой системой, организованной по своим собственным принципам, таким образом, ориентируется на систему народных представлений о святых, и в частности на агиографические нарративные тексты, тем не менее заимствуя из них не столько содержание, сколько форму - принципы описания временных точек, которые репрезентируются по модели, сходной с моделью репрезентации персонажей агиографических текстов - святых. В фольклорной традиции существует еще ряд областей, в которых квазиагиография выполняет важную роль (заговоры, календарные песни, тексты пародийно-шуточного характера), но это предмет отдельного рассмотрения.
Примечания
1 Даль В.И. Словарь живого великорусского языка. 2-е изд. Т. 3. СПб., 1882.
С. 381.
2 Толстая С.М. Полесский народный календарь. М.: Индрик, 2005. 600 с.; Попов Р.
Светци и демони на Балканите. Сравнително етноложко изследване. София: Свят. Наука, 2002. 260 с.; Некрылова А.Ф. Святая Варвара в народной культуре // Традиция в фольклоре и литературе. СПб., 2000. С. 52-65; Некрылова А.Ф. «На Ерофея один ерофеич кровь греет» // Studia ethnologica. Труды факультета этнологии. СПб.: EY СПБ., 2004. С. 166-174; Некрылова А.Ф. «Святой Тихон с неба спихан» // Живая старина. 2004. № 1. С. 30-32 и др.
3 Некрылова А.Ф. «На Ерофея один ерофеич кровь греет». С. 166.
4 Толстая С.М. Указ. соч. С. 377-384.
5 Там же. С. 384.
6 Каргопольский архив лаборатории фольклористики РГГУ (далее - КА). Зап. от
А.В. Латкиной (1923-2002) в с. Ухта Каргопольского р-на Архангельской обл.
7 КА. Зап. от У.П. Архиповой, 1913 г.р., в с. Саунино Каргопольского р-на Архан-
гельской обл.
8 КА. Зап. от З.П. Дьячковой, 1928 г.р., в д. Сварозеро Каргопольского р-на Архан-
гельской обл.
9 Все даты даются по старому стилю.
10 Попов Р. Родственные отношения святых в календарной традиции болгар // Ка-
тегория родства в языке и культуре. М.: Индрик, 2009. С. 170-183.
11 Там же. С. 174.
12 Там же. С. 176.
13 Гуляева А.П. Пастушеская обрядность на р. Паше (традиция и современность) //
Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л.: Наука, 1986. С. 174.
14 Baranowski W. Niebianski egzekutor dzies^cin - sw. Piotr Palikopa // Kwartalnik
Historyczny. 1969. T. 76. № 4. S. 897-902.
15 Добровольский В.Н. Смоленский этнографический сборник. Ч. III. Пословицы.
СПб., 1894. С. 92.
16 Там же.
17 Толстая С.М. Полесский народный календарь. С. 382.
18 Архив топонимической экспедиции кафедры русского языка и общего языко-
знания УрГУ (далее - ТА УрГУ). Зап. в с. Матвеево Парфеньевского р-на Костромской обл.
19 Архив лаборатории этнолингвистики Университета им. Марии Кюри-Склодов-
ской в Люблине, Польша (далее - АЕ UMCS). TN830A/6. Зап. в д. Лопатки Люблинского воеводства.
20 КА. Зап. от Е.С. Фалиной, 1928 г.р., в с. Шильда Каргопольского р-на Архангель-
ской обл.
21 Словарь русских народных говоров (далее - СРНГ). Л.: Наука, 1965. Вып. 1.
С. 293.
22 Nowa ksiega przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. W oparciu o dzielo
Samuela Adalberga opracowal zespol pod. kier. J. Krzyzanowskiego. Warszawa: Panstwowy Instytut Wydawniczy, 1969. Т. 1. S. 813.
23 КА. Зап. от И.С. Бриткина, 1917 г.р., в с. Шильда Каргопольского р-на Архан-
гельской обл.
24 КА. Зап. от Е.Н. Поповой, 1933 г.р., в с. Труфаново Каргопольского р-на Архан-
гельской обл.
25 КА. Зап. от В.В. Мамошина, 1924 г.р., в с. Ошевенск Каргопольского р-на Архан-
гельской обл.
26 КА. Зап. от И.В. Никонова, 1949 г.р., в с. Рягово Каргопольского р-на Архангель-
ской обл.
27 ТА УрГУ. Зап. в с. Ивачево Кадниковского р-на Вологодской обл.
28 ТА УрГУ. Зап. в пос. Фанерный Завод Кадниковского р-на Вологодской обл.
29 Калинский И.П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. М.: АСТ, 1997. С. 62.
30 ТА УрГУ. Зап. в с. Кукушкино Парфеньевского р-на Костромской обл.
31 Maslowska D., Maslowski W. Ksi^ga przyslow polskich. K^ty: Antyk, 2001. S. 257.
32 Толстая С.М. Указ. соч. С. 108.
33 КА. Зап. от А.А. Дьяченко, 1933 г.р., в с. Ухта Каргопольского р-на Архангель-
ской обл.
34 СРНГ. Вып. 1. С. 202.
35 Там же.
36 СРНГ. Вып. 21. Л.: Наука, 1986. С. 231.
37 СРНГ. Вып. 1. С. 275.
38 Там же. С. 228.
39 СРНГ. Вып. 21. Л.: Наука, 1986. С. 231.
40 Каспина М.М. Иоанн Креститель в Каргопольской народной традиции // Свя-
тые и святыни северорусских земель (по материалам VII научной региональной конференции). Каргополь, 2002. С. 83-84.
41 Толстая С.М. Указ. соч. С. 252.
42 Там же. С. 107.
43 Там же. С. 110.
44 КА, повсеместно.
45 Толстая С.М. Указ. соч. С. 113.
46 АЕ UMCS. TN93B/44. Зап. в д. Хута Люблинского воеводства.
47 Даль В.И. Словарь. Т. 1. СПб., 1880. С. 164.
48 КА. Зап. от В.М. Окуловой, 1938 г.р., в с. Абакумово Каргопольского р-на Архан-
гельской обл.
49 ТА УрГУ. Зап. в с. Вохтома Парфеньевского р-на Костромской обл.
50 Maslowska D., Maslowski W. Ksiega przyslow polskich. S. 7.
51 СРНГ. Вып. 1. С. 294.
52 Maslowska D., Maslowski W. Ksiega przyslow polskich. S. 31.
53 Ермолов А.С. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговор-
ках и приметах. Т. 1. СПб., 1902. С. 152.
54 ТА УрГУ. Зап. в с. Кукушкино Парфеньевского р-на Костромской обл.
55 Maslowska Б., Maslowski Ш. Кз^а ргауз1ош рокккЬ. Б. 7.
56 КА. Зап. от А.Л. Степановой, 1923 г.р., род. в Могилевской обл., в с. Казаково
Каргопольского р-на Архангельской обл.
57 Мороз А.Б. Святые Русского Севера: народная агиография. М.: ОГИ, 2009.
С. 103-138.
58 АЕ иМСБ. ТЫ830А/7. Зап. в д. Лопатки Люблинского воеводства.
59 КА. Зап. от А.А. Лазаревой, 1932 г.р., в с. Рягово Каргопольского р-на Архангель-
ской обл.
60 Maslowska Б., Maslowski Ж. Кзц^а ргауз1ош рокккЬ. Б. 7.
61 КА. Зап. от Н.А. Викулиной, 1938 г.р., в с. Абакумово Каргопольского р-на Ар-
хангельской обл.
62 КА. Зап. от К.Н. Поспеловой, 1923 г.р., в с. Моша Няндомского р-на Архангель-
ской обл.
63 СРНГ. Вып. 1. С. 228.
64 Там же. С. 261.
