CC BY
16
КАКОЙ ВЕНОК УВЕНЧАЕТ ПОЭТА? (HORATII OD. I, 38)
Статья посвящена разбору Od I, 38 Горация и анализу правомерного ее местоположения в Одах как завершающей первую книгу. Аргументация строится на основании метрического и лексического анализа (мотив венка - corona), а также устанавливается параллель с программной эпиграммой Каллимаха (Anth. Pal. XII. 43), что является дополнительным аргументом.
Ключевые слова: «Оды» Горация, композиция, анализ Od I, 38.
Первую книгу Од Горация завершает эта изящная двустрофная миниатюра, построенная полностью на отрицаниях:
Persicos odi, puer, adparatus, displicent nexae philyra coronae, mitte sectari, rosa quo locorum sera moretur.
simplici myrto nihil adlabores
sedulus curo <вар. cura> : neque te ministrum
dedecet myrtus neque me sub arta
vite bibentem.
На фоне заключительных аккордов второй (II, 20) и третьей (III, 30) книг она смотрится как-то несерьезно. К оде I, 38 издатели и исследователи конца XIX - начала XX вв. отнеслись достаточно пренебрежительно и сочли настолько непритязательной, что Лукиан Мюллер включил ее в число 3-х самых малозначительных произведений Горация. Можно сказать, что ее «взвесили и нашли ее легкой».
С другой стороны, именно ее место в сборнике продолжало привлекать к ней особое внимание. Высказывались также предположения, что были утрачены две строфы (Vollmer 1905) или даже что не хватает двух од в конце первой книги (Mueller 1898: 128; Belling 1903: 115)1. Как замечает Г. Хендриксон (Hendrick-
:Такое допущение настолько возбудило творчество ученой публики, что в 1778 г. в лондонском Джентельменском Журнале (The Gentleman's Magazine) появилась публикация «двух дополнительных Од к 1-й книге Горация». Сейчас всерьез эту «находку» никто не рассматривает.
son 1918: 43): «Единственный весомый аргумент, чтобы оправдать внимание к этой теме, - то, что число 40, по всей видимости, более предпочтительно для количества од в первой книге и что 38-я кажется недостаточной для эпилога». Комментарий в Nisbet, Hubbard 1970: 423 также скептичен, но осторожен: «возможно, Гораций был прав, остановившись там, где остановился»; в Блэквелловском Companion эту оду упоминают лишь как редкий пример «одинокого симпосия» (Davis 2010a: 131).
Кроме попытки «восстановить» утраченное (которые уже не принимаются всерьез и чему противоречат античные свидетельства и рукописная традиция2, высказывались некоторые аргументы, оправдывающие формальную и содержательную скромность завершающей книгу оды: контрастное соседство с I, 37 (Nunc est bibendum...), почему Гораций сознательно в следующей песне меняет тон и тему3 (Fraenkel 1957; Mankin 2010); также отмечалось нередкое для горацианских од чередование крупной и малой песни4. К тому же поэтика контраста, свойственная горацианскому стилю, включает в себя и его иронию, более или менее явно выраженную в одах5.
Нас интересует, можно ли найти дополнительные основания для подтверждения авторского местоположения этой оды в сборнике Од в целом, т. е. «оправдать» в некотором смысле ее законное место в эпилоге первой книги (что дает основание для признания ее позиции в сборнике, по выражению одного из исследователей, «стратегически важной» (Lee 1965: 278)6. Так что упрек в «легковесности» Persicos odi... несостоятелен. Как нам представляется, можно добавить к этой аргументации «в защиту» еще несколько доводов: метрический, аллюзивно-
2 Как «последняя, завершающая» первую книгу эта ода упомянута в большинстве рукописей, в схолиях и у поздних античных авторов (Porphir., Schol. Iuven. 3, 221; Victorin. 2604).
Манкин, анализируя в историческом аспекте оду I, 37, замечает по поводу I, 38, что после победной и торжественной предшествующей песни «можно расслабиться» (Mankin 2010: 103).
4 Довод несколько сомнительный; небольшие carmina в восемь строк или двенадцать редки у Горация: I, 11 (большой асклепиадов стих); I, 20; I, 38; III, 22 (все - сапфические).
5 О строении сборника од Горация см. Collinge 1961; тема иронии и самоиронии в связи с эллинистической поэзией обсуждается в Hunter 2006.
6 В более новых обзорах горацианской лирики (Harrison 2007; Davis 2010) значимость I, 38 не подвергается сомнению, а даже определяется как «программная» (Barchiesi 2007: 159).
литературный (на какие образцы греческой лирики мог ориентироваться Гораций в I, 38) и понятийно-образный (corona).
1. Известно особое внимание Горация к композиционной продуманности своего лирического сборника, где существенную роль играет также и метрика стиха. Один из самых предпочтительных горацианских лирических размеров - алкеева строфа, этим размером он начинает и завершает 2-ю книгу и начинает 3ю; в целом все три книги имеют обрамление в размере, ни разу больше в них не использованном, - малым асклепиадовым стихом (I, 1 и III, 30); так что завершить 1-ю книгу сапфической строфой, вторым излюбленным размером в сборнике, почти равным по частоте использования алкееву стиху, представляется весьма логичным.
2. В I, 38 не может не насторожить резкое odi, сразу вызывающее в памяти Odi profanum vulgus et arceo... (III, 1.1). Декларативно или иронично пользуется Гораций столь резким глаголом в Persicos odi... ? Возможно, и то и другое. Отрицание как прием высказать предпочтение поэта в лирике вполне тради-ционен, и Гораций использует его часто и в различных вариантах. В нашем случае вся структура оды выстроена на отрицаниях: первая строфа использует семантически «отрицающие» глагольные формы: odi, displicent, mitte sectari, вторая же строится на отрицательных частицах7 и заключается двойным отрицанием, что дает изысканное усиленное утверждение - neque... dedecet). В одах Гораций достаточно редко пользуется столь сильной формой от первого лица, как «я отвергаю, я не выношу». Но такая формула характерна для эллинистической эпиграмматической поэзии. За горацианскими одами стоят не только Алкей, Сафо, Пиндар, Анакреонт, но и эллинистические эпиграммы. Так сильное (и редкое) odi, вполне могло быть непосредственным отголоском поэтического александринизма. В Палатинской Антологии прием личного «отрицания» встречается довольно часто (напр., форма цщ® более 15 раз) - это особый тип, некий подвид эпиграмматического жанра, который явно используется (или даже пародируется) Горацием в трех
7 nihil обычно рассматривают как объект к adlabores, однако Fraenkel видит здесь эмфазу отрицания (= non curo) и adlabores в непереходном значении (Fraenkel 1957: 297. n. 4), подкрепляя примерами из Плавта, Катулла, Вергилия.
одах: I, 38, III, 1 и III, 19 (в последнем случае также симпосий-ный контекст - фигурируют вино, розы, песнь, любовь, вакхическое безумие - v. 18 insanire iuvatf.
Наиболее близкой к 1, 38 находят эпиграмму Филодема Гадарского9 (Anth. Pal. XI, 34), и не только по контрасту роскоши и умеренности. Эпиграмма Филодема - тем более весомая параллель к I, 38 как образец лирики, практически современной горацианской, о влиянии которой на него мы мало можем ска-зать10. Филодем дорогому и разгульному пиршественному безумству (mania) предпочитает более скромный набор тех же обязательных пиршественных атрибутов, категорично проведя черту в середине отказом от «безумного состояния» (= поэтического безумия). Хендриксон, проводя анализ параллелей между двумя текстами (ситуация пира; oùk é9ék® и цю® соответствуют odi; венки из левкоя - coronae philyra nexae; поворот от неприемлемого к приемлемому акка це vapKÍaaoic; - simplici myrto), отмечает и существенные отличия - Гораций также говорит «от себя и о себе», но, как правило, обращается не к читателю, а к персонажу (зд. puer) или адресату стихотворения; снимается тема любви, имплицитно обозначенная, правда, в «мирте» как цветке-венке Венеры (впрочем, как и роза). Добавим, что отрицание шести позиций при одном отрицающем глаголе (oùk é9ék®) Гораций заменяет на три глагольные формы и соответственно три объекта. Пять же «положительных» атрибутов пирующего в эпиграмме - по существу, на один (simplex myrtus).
Но можно привести еще один эллинистический образец, пожалуй даже более знаменитый или более важный в литературном смысле, который мог обыгрывать Гораций. Ода I, 38 была, возможно, вариацией также известной эпиграммы Каллимаха (Anth. Pal. XII. 43), первая часть которой строится на смысловой анафоре: «ненавижу; мне не нравится; не принимаю; у меня вызывает отвращение»11.
8 И один раз во множ. ч. - odimus (III, 24. 31).
9 Немаловажно, что Г. упоминает Филодема в Сат. I, 2. 121.
10 В своей статье Хендриксон отсылает к давней работе Reitzenstein R. Horaz und die hellenistische Lyrik // NJA. 1908. Bd. 11. S. 81-102 = Reitzenstein 1963: 1-22, где, как он отмечает, показано, насколько много элементов эллинистической поэзии (мотивных и технических) использовано Горацием в одах. К сожалению, эта работа осталась нами не просмотренной. См. также Hunter 2006.
11 В изд. Callimachus and Lycophron. With an English translation by A. W. Mair. London, 1921. P. 156 отзвук каллимахова «непринятия» в
KAЛЛIMAXOY Epigrammata XII.43.
’Ex0aípro то логпца то kukXikóv oú5e кеХе"60ф Xaípro, тц лоАХой? ю5е каг ю5е фЕрЕг • цюю каг nEpí90vrov épró^Evov oú5’ ánó кр^п? nívro^ GiK^aivro návrn та бпцоога.
ЛuGavín, ой Se vaíxi каХо? каХо?^ áXXá npiv eítceív тойто оафю? пх®, ФПо тц^ "’АХХо? exei."12
Я отвергаю киклическую поэму и мне не нравится путь, который для многих открыт; не выношу я и любителя находиться среди толпы; и из <общего> источника не пью; я чужд всего общепринятого. Лисаний, ты, о да, прекрасен, прекрасен; но прежде, чем Эхо отчетливо повторит это, кто-то скажет: «Другому ты принадлежишь».
Схема Каллимаха, декларация о «непринятии» в двух дистихах и резкий поворот в третьем (подчеркнутое утверждение с немедленным отрицанием), также меняется у Горация. При этом важно, что в I, 38 сохраняется градация отрицания - от более резкого выражения к более мягкому (’E%9aíp®... otiSe %mp®-„ цюю... OTK%aív® у Каллимаха; odi... displicent... mitte sectari... nihil curo у Горация), и даже Гораций, изящно варьируя, сохраняет количество отвергнутого. Более того, Гораций меняет жанровую форму - содержание epigrammatis переоформляется в carmen, -и поэт выбирает для этого сапфическую строфу. Таким образом не просто «римское содержание» вливается в греческую форму, а даже, можно сказать, наоборот - греческие формы архаической и классической лирики становятся в лирике Горация инструментом для передачи и традиции, и новаторства одновременно. Черпая одновременно из двух греческих источников, Гораций обыгрывает эпиграмматический прием в своей индивидуальной поэтической технике.
Но что представляется еще более важным - эпиграмма Каллимаха имеет явно программный характер в смысле литературных предпочтений, поэтической позиции. Так что использование Горацием оба раза формы odi с аллюзией на эту эпиграмму в знаковых, «обрамляющих» Одах - последняя первой и первая третьей книги, может также нести особую смысловую нагрузку.
горацианском odi отмечен слепой ссылкой, однако отсылал переводчик к более известной Hor. Od. III, 1. 1 (Odi profanum...).
12 Запятая после Эхо предложена E. Peterson 1875 .
3. Достаточно частое внимание I, 38 привлекает как образчик топосных мотивов темы пира, не только в контексте греческой лирической топики, но и в рамках горацианской лирики (напр., Davis 2007). Пир как метафора жизни типичен для поэтического языка. В нашей оде слишком высока концентрация аллюзивно-символической образности. Выбор простоты жизни как доминирующий мотив в лирике Горация контрастирует здесь с густотой знаковости каждой детали в тексте, даже каждой лексемы, что отмечают педантично комментарии (Nisbet, Hubbard 1970: 423-427) и некоторые исследователи (Lee 1965):
Pérsicos adparatus - отказ не только от роскоши восточного пира, но и от всего чужого и чуждого (тихий личный angulus во второй строфе, а слава Рима - в предыдущей оде); nexae philyra coronae - лыком связывались первоначально победные венки (или гирлянды), замененным позже на ленты или даже их золотую имитацию (Plin. HN 16, 65) - знак высшей почести; rosa sera, которая еще moretur - не только топосный знак богато пирующих, но указывает на ее дороговизну.
Еще один важный аспект - контраст высокого и низкого стиля речи (достаточно традиционный язык лирики перемежается с разговорными обиходными оборотами): mitte sectari -параллель у Плавта, mitte loqui у Горация в Эподах (13, 7), а также императивное mitte в II, 20; quo locorum - вместо общепринятого quo loci (паралл. у Плавта); adlabores - редкое слово13, встречается на весь корпус классических текстов только дважды именно у Горация (еще Epod. 8,20); myrtus (вполне коррели-рующийся с rosa) снижен эпитетом simplex14; sedulus - “id est officiosus”, по разъяснению Порфириона (Porph. ad loc.)15. Такое вкрапление «непоэтического» языка также подчеркивает выбор «своего», римского (persicos ударное первое слово указывает на чуждое поэту).
13 Скорее всего, префикс специально добавлен Горацием, чтобы создать звуковой параллелизм первой и второй строф (apparatus -adlabores), по остроумному предположению Ли (сходно он усматривает в moretur отзвук morietur, а в vite bibentem - vita viventum на чем и строит концепцию темы смерти в I, 38 и II, 20) (Lee 1965: 278).
14 В ином контексте Гораций мирт и лавр упоминает как черты современной роскоши (в противоположность суровым нравам
предков) - II, 15.
1 sedulus, а уж тем более officiosus у Горация в Одах больше не встречается, только в Сатирах и Посланиях (officiosa sedulitas - Ep. I, 7. 8).
Можно просмотреть на этой миниатюре горацианскую «технику контраста», по выражению (СоШп§е 1961). Роскошное пиршество и скромное не только контрастируют, но и перекликаются:
1 строфа 2 строфа
persicus simplex <myrtus> контраст с перекличкой
apparatus nihil curo sedulus adlabores резкий контраст с перекличкой возможно, редкое adlabores подобрано, чтобы параллелизм был очевиден
rosa [vinum] перекличка без контраста
rosa myrtus перекличка с контрастом
sera (роза, поэтому дорогая) simplex (но мирт) резкий контраст с перекличкой
puer minister возможно, резкий контраст (если puer не minister) с перекличкой
odi, displicent, mitte sectari neque dedecet резкий контраст с перекличкой (в отрицательной форме)
Присутствует также и метрический параллелизм/контраст -начальные строки каждой строфы - persicos odi и simplici myrto; конечные строки каждой строфы - rosa moretur и vite bibentem.
Наконец, завершающие слова sub arta vite - поэт под сенью дерева (ср. sub tegmine fagi Verg. Ecl. 1) или лозы, часто не явно, но образно указывает на покровительство и безопасность - тут уместно вспомнить Od I, 1, первую строку с прямым обращением к Меценату и последние (v. 30-32 me gelidum nemus Nympharumque leves cum Satyris chori secernunt populo, -концы в первой книге сведены.
4. CORONA. Гораций в I, 38 отвергает дорогой материал для венка и даже тип венка (связанная лыком гирлянда или венок -высшая награда в социуме), но не сам венок. Этот атрибут остается в нашей оде прежде всего как традиционная реалия пира. Грегсон Девис (Davis 2007: 207-208) справедливо указывает, что тема пира присутствует также и в программной первой оде (Maecenas atavis... ): me doctarum hederae praemia frontium dis miscent superis (v. 29-43), чем косвенно подтверждается «законность» места I, 38. Образуется рамка: в 1, 1 хоровод с нимфами и сатирами вакхического толка 6; это окружение поэта противопоставлено толпе (secernunt populo v. 32). Таким образом и в первой и в последней одах 1-й кн. автор подчеркнуто себя отделяет и остается один: и там, и там тема пира; и там, и там он увенчан - сначала плющем, но пребывая в обществе нимф и сатиров; в конце «просто миртом», но оставаясь в лирическом одиночестве (адресат, puer, только подчеркивает, что Г. пьет «один без гостей»). В первом случае - задана претензия на божественную награду и особую миссию (quodsi me lyricis vatibus inseres, 35), что реализуется в II, 20 и III, 30, а в последнем - выбор эпикурейской скромной позиции в жизни, но это жизнь Горация-человека, мир друзей. Гораций-поэт явно стремится к иному.
В горацианских одах увенчиваются (corona, coronare, palma) розами (1, 38; 2, 11; 3, 15), цветами (1, 4; 1, 5; 1, 26; 3, 28), оливой (1, 7), тополем (1, 7), сельдереем (2, 7), розмарином (3, 23), виноградом (3, 25), плющем (1, 1), миртом (1, 4; 1, 38; 2, 7; 3, 23), лавром (3, 30) или венок просто упоминается (1, 17; 2, 7;
3, 14; palma - 1, 1; 3, 20). Это преимущественно - венки пирующих, в том числе венок победы (Цезарь в 3, 14), или венок-награда атлету (palma). Но почти во всех случаях венки предназначаются не для поэта, а для его адресата или персонажа. Особое место в этом ряду занимает мирт и лавр17. Во-первых, лишь такие венки в паре поэт применяет к себе (одному или в компании с очень близким другом, Помпеем Варом - 2, 7); во-вторых, использовав в ином контексте мирт (и лавр) сначала как признак роскоши современного Рима (2, 15), а
16 Отголосок «вакхического венка» будет в третьей кн. Од (3.25.20 sequi deum // cingentem viridi témpora pampino), но здесь венок из виноградных листьев принадлежит самому Вакху.
17 Следует отметить, что laurus еще употребляется узко терминологически как символ триумфа (II, 1; II, 2).
затем эту же пару как символ личного покровительства богов («К Каллиопе» 3, 47. 18-19 ut premerer sacra // lauroque conlataque myrto), Гораций в некотором смысле снимает весь пафос и в I, 38 (идеал скромной жизни) и в III, 30 (гордую уверенность в высшей поэтической награде), т.е. глубинная ирония горацианского поэтического языка проецируется на оба эпилога18.
Набор пиршественных топосов I, 38 - венок, роза, (имплицитно - любовь), [вино] в первой части - перекликается с венком, миртом, (имплицитно - любовь), [вином] во второй. По существу и в одном и в другом случае меняется только, какой венок выбирает поэт. Вспомним 1 оду 1-й книги - выбор Горация также в символе венка, венка, связанного с Вакхом (doctarum hederae praemia frontium v. 29), уместный для хоровода нимф и сатиров. Отвергая в эпилоге книги «венок, скрепленный лыком» как знак высшей почести в социуме, поэт выбирает простой венок, венок скромного пира. В I, 1 венок как награда, знаменующая победу - в 1-й Оде присутствует такой знак победы (v. 5 palma - в беге колесниц или в битве) - также имеет свою контрастную пару со скромным «снижением» -венок из плюща (v. 29 doctarum hederae praemia frontium).
Но завершена только первая книга. Два скромных венка обрамляющих 1-ю книгу Од сменятся метаморфозой в птицу (с аллюзией на многие поэтические образцы), а в оде-эпилоге 3-ей книги и всего сборника в целом, как известно, Горацию будет необходим другой венок - венок победы, триумф не гражданина, но поэта.
Литература
Anthologia Graeca (Anth. Pal.) - по базе TLG (2nd ed. Heimeran, Munich.
Vol. 1-2, 1965; Vol. 3-4, 1968)
Barchiesi 2007 - Barchiesi A. Carmina: Odes and Carmen Saeculare // Harrison S. J. (ed.). The Cambridge Companion to Horace. Cambridge, UK; New York: Cambridge University Press, 2007. P. 144-161.
Belling 1903 - Belling H. Studien über die Liederbücher des Horatius, Berlin, 1903.
Clay 2010 - Clay J. St. Horace and Lesbian Lyric // Davis G. (ed.). A Companion to Horace. Blackwell Publishing Ltd., 2010. P. 128-146. Collinge 1961 - Collinge N. E. The Structure of Horace's Odes. London: Oxford University Press, 1961.
18 Эпилог второй книги, II, 20, имеет свое «снижение» в последней строфе (mitte supervacuos honores).
Davis 2007 - Davis G. Wine and the Symposium // Harrison S. J. (ed.). The Cambridge Companion to Horace. Cambridge, UK; New York: Cambridge University Press, 2007. P. 207-220.
Davis 2010a - Davis G. (ed.). A Companion to Horace. Blackwell Publishing Ltd., 2010.
Davis 2010b - Davis G. Defining a Lyric Ethos: Archilochus lyricus and Horatian melos // Davis G. (ed.). A Companion to Horace. Blackwell Publishing Ltd., 2010. P. 105-127.
Fraenkel 1957 - Fraenkel E. Horace, Oxford: Clarendon Press, 1957. Harrison 2007 - Harrison S. J. (ed.). The Cambridge Companion to Horace. Cambridge, 2007.
Hendrickson 1918 - Hendrickson G. L. An Epigram of Philodemus and Two Latin Congeners // The American Journal of Philology. 1918. Vol. 39, No. 1. P. 27-43.
Hunter 2006 - Hunter R. The Shadow of Callimachus. Studies in the reception of Hellenistic poetry at Rome. Cambridge University Press, 2006.
Lee 1965 - Lee M. O. Horace, Odes, I, 38: Thirst for Life // The American Journal of Philology. 1965. Vol. 86, No. 3. P. 278-281.
Mankin 2010 - Mankin D. The Epodes: Genre, Themes, and Arrangement // Davis, G. (ed.). A Companion to Horace. Blackwell Publishing Ltd., 2010. P. 93-104.
Nisbet, Hubbard 1970 - Nisbet R. G. M., Hubbard M. 1970. A Commentary on Horace: Odes Book I. Oxford, 1970.
Vollmer 1905 - Vollmer A. Uberlieferungsgeschichte des Horaz. Philol. Supplementband X (1905).
M. S. Kassian. What kind of wreath will crown the poet ? (Horatii Od. I, 38)
This paper aims to demonstrate that Horace’s Od. I, 38 (Persicos odi...) is not so simple as it seems, and that it is a poem strategically placed. We try to show with additional arguments (metrical, and lexical - coronamotive) that it’s place in whole structure of the first book of Odes, as well as in the whole collection is legitimate. The allusive parallels between it and the program-epigramma of Callimachus (Anth. Pal. XII. 43) may confirm it too.
Keywords: Horace’s Odes, Horatii Od. I, 38, Callimachus.
