CC BY
25
Экономическая наука современной России
№ 4, 2004 г.
Какое государство нужно российской экономике: «сильное» или «слабое»?*
© В.Н. Лившиц, 2004
В статье излагается позиция, согласно которой для решения ключевых проблем нашей экономики - снижения бедности населения и подъема реального производства - необходимо не ослабление, а усиление государственного вмешательства в экономику. Предлагается взаимосвязанный комплекс мер достижения указанных целей, опирающийся не на либеральную, а скорее на неокейнсианскую теорию.
Поставленные в заглавии статьи вопросы, конечно, следует понимать не в политическом, а в экономическом плане, т.е. обсуждаться будет не то, насколько мощными должны быть правоохранительные органы в России или что больше подходит нашей стране и ее населению - какого-либо сорта авторитаризм или различные варианты демократии, строго централизованное или децентрализованное общество, монархия, республика президентская или парламентская и т.д. Нет! Речь ниже пойдет только о некоторых аспектах поведения государства - его непосредственного влияния на экономику - такую, какая она есть сегодня и, возможно, будет завтра. Известно, что четкую границу между экономикой и политикой установить и невозможно, да и не нужно, но это не препятствует в рамках системного анализа тех или иных экономических проблем фиксировать некоторые внешние условия, в том числе политические, их ключевые параметры, если соответствующая вариация не предусматривается. Так и поступим. Исходя из невозможнос-
ти изменить прошлое (даже если очень хочется), но потенциальной управляемости будущего, будем принимать то, что есть. За минувшие 10-15 лет в России создана довольно своеобразная квазирыночная переходная экономика, которую квазидемократические властные структуры всех четырех ветвей власти обещают в рамках президентской республики со временем трансформировать в нормальную, стационарную высокоэффективную рыночную. Представляется, что успех этого процесса будет во многом зависеть от того, какие ответы в экономической сфере будут даны на поставленные выше вопросы.
Отметим сразу их неоригинальность: и сами вопросы, и полярные ответы на них и в минувшем, и в наступившем веке неоднократно задавали многие великие и не очень великие экономисты и за рубежом (Фридрих фон Ха-йек, Джон М. Кейнс, Валтер Ойкен, Милтон Фридман, Джозеф Стиглиц и их последователи), и в России (Егор Гайдар, Руслан Гринберг, Андрей Илларионов, Дмитрий Львов, Алек-
В данном тексте использованы фрагменты работ, выполненных при финансовой поддержке РФФИ (проект 03-06-80161) и РГНФ (проект 03-02-00068а).
сандр Рубинштейн, Анатолий Чубайс и др.). Укажем также на ограниченность предлагаемой постановки задачи - она указана в названии статьи и ни в коей мере не претендует на то, чтобы дать ответы на глобальные теоретические вопросы: соотношения в рыночной экономике индивидуальных, общественных, корпоративных и государственных интересов, определения соответствующих функций и методов поведения государства и т.д.
Представляется, что в общем виде экономическая теория рыночной экономики еще не дала убедительных ответов на эти важные вопросы, в рамках же отдельных довольно несогласованных между собою, но изолированно целостных теоретических направлений (неоклассическое, кейнсианское, институциональное, неолиберальное, монетаристское и др.) подробные ответы на эти вопросы (правда, обычно на качественном уровне) содержатся во многих классических монографиях и учебниках, посвященных изложению указанных направлений теории. В последнее время в силу важности и нерешенности эти вопросы вновь привлекают внимание талантливых исследователей. В частности, в 2003 г. опубликованы две монографии (Гринберг P.C. «Рациональное поведение государства» (ИСЭПресс) и Рубинштейн А.Я. «Структура и эволюция социального интереса» (ИСЭПресс)), где под углом зрения ранее созданной ими концепции «экономической социодинамики» значительное внимание уделено развитию положения о «существовании специфических интересов общества, которые не сводятся к интересам отдельных индивидуумов и которые некому реа-лизовывать, кроме государства», а также изучению природы и структуры этих несводимых потребностей.
Примем следующее определение. Под сильным государством в экономике будем понимать такое государство, которое заметно присутствует в этой сфере, в определенном смысле посредством государственных инсти-
тутов управляет ею, причем приоритетным de facto (т.е. не на словах, а на деле) считает интересы населения страны, а не бизнеса (в первую очередь крупного) и соответственно строит свою деятельность, ориентируя ее на повышение благосостояния основной массы населения и безопасности его жизнедеятельности, сокращение числа бедных, безработицы, сужения коррупции и области криминала и т.д.
Реально, к сожалению, сильного в указанном смысле государства в России не было и нет, вследствие чего между интересами государства и общества есть существенное рассогласование по многим важным позициям (пенсиям, зарплатам, налогам и др.). В частности, как правильно отмечает председатель Экспертного совета по налоговому законодательству Госдумы РФ Михаил Орлов в статье «Фискальные игры» (Экономика и жизнь, №44(9050), октябрь 2004, с. 1), «...взимание налогов в защиту публичных интересов, то есть в пользу общества, стало подменяться тезисом взимания налогов в пользу государства как такового».
Тем самым при рассмотрении сильного государства предполагается, что интересы Государства и Общества достаточно согласованы. Потенциально такая возможность была и есть, о По существу именно об этом писал еще в § 2000 г. (Известия, 22.05.2000, с. 5) академик- 1 секретарь Отделения экономики РАН | Д.С. Львов в программной статье «Новая стра- а тегия реформ», положения которой были затем | развиты во многих последующих работах. g
Под слабым государством в экономике будем наоборот понимать такое, которое прио- | ритетными de facto считает интересы крупного о бизнеса. Такое государство направляет основ- ■v ные усилия на снижение налогов (прежде все- Я го корпоративных), приватизацию государс- s твенных благ и собственности по бросовым * ценам, обеспечение практически беспрепятс- 0 твенного и бесконтрольного доступа к природ- " ным ресурсам при необоснованно низкой цене § их использования и др. Интересно в этом пла- Р
не мнение известного юриста Александра Перчика, заведующего кафедрой горного права РГУиНГ им. И.М. Губкина, который в статье: «Нефтяные сливки» (Российская Газета, №241 (3618), 30.10.04, с. 1) пишет: «...по сути нефтяники работают бесконтрольно. Компании сами заказывают проекты и сами их утверждают... Все бы ничего, если бы у нас было много запасов. Но и это миф. Необоснованное форсирование добычи нефти, обеспечивая интересы нынешнего поколения, оставляет «на бобах» будущие... Тем временем цены на «черное золото» продолжают устанавливать новые рекорды. Российская экономика буквально купается в потоке нефтедолларов. Не захлебнуться бы. Все это похоже на пир во время чумы».
Понятно, что в приведенных определениях сильной и слабой экономики есть большая доля условности, что в нормальной рыночной экономике процессы повышения благосостояния населения, экономический рост страны и прибылей корпораций, снижение уровня бедности и криминала могут быть (опыт Сингапура и др.) взаимосвязаны, однонаправлены или хотя бы положительно коррелированы и т.д. Более того, понятно, что если полностью раз-^ валить российский бизнес (или хотя бы только
о
0 см
01
5 5
и tj о о.
>£
0
1 I а)
S 0) о. to о
и
х
к я SS
и О)
крупный), то одновременно пострадает и население нашей страны, его основная часть, фактически не имеющая сбережений, канувших в лету не без помощи либеральных реформ 1990-х годов. Но «теорему» о согласованности интересов крупного бизнеса с интересами основной массы населения страны в условиях современной России доказать нелегко. А вот обратный опыт за период радикальных реформ имеется и очень наглядный: например, несколько последних лет бизнес (особенно приро-доэксплуатирующий) процветает, доходы крупных владельцев интенсивно растут,' а проблема бедности и даже нищеты десятков миллионов россиян сохраняется, не снижается и уровень коррупции в России (по данным ВЦИОМ, ИНДЕМ, International Transparency и др.)1. Поэтому для нашей страны сегодня (и в обозримой перспективе) принятая условность, к сожалению, относится далеко не в полной мере, тем более что реальная ситуация, несмотря на регулярные оптимистичные оценки правительственных дирижеров от экономики, не выглядит безмятежной2 (к тому же, отнюдь не исключена возможность падения в перспективе ныне заоблачных цен на продукцию российского экспорта, имеет место и инерционно
1 По данным, недавно оглашенным председателем Госкомстата РФ Владимиром Соколиным (Российская газе-та№194 (3571) от 07.09.04), на 1июля 2004 г. в стране насчитывалось 29,8 млн человек (20,8 % населения), чьи доходы составляли ниже прожиточного минимума. Среди 146 стран, согласно оценкам 1Т, Россия по уровню коррупции находится на 90-м месте (2,7 баллов по 10-балльной шкале), в 2003 г. тот же источник с теми же баллами помещал Россию на 87 место среди 133 стран (Экономика и жизнь, №7 (9013), февраль 2004, с. 40).
2 Как тут не вспомнить родственное по оптимизму заявление, сделанное за полгода до дефолта 1998 года на заседании Московского финансового клуба: «Начать свой комментарий хочу с безудержного оптимизма, в котором меня традиционно обвиняют. Я считаю, что в конце 1997 - начале 1998 г. российская экономика завершила принципиальный этап преобразований, этап не только необратимый, о чем уже много было сказано, но и открывающий качественно новую страницу - многолетнюю стадию в развитии экономики страны. Этап этот опирается не на какие-то оценки, не на мнения, опирается на то, о чем джентльмены не спорят, -на факты. На факты, которые специалистам хорошо известны, которые доказывают, что прошедший 1997 г. был первым годом последнего десятилетия развития экономики сначала СССР, а затем России, когда в стране начался экономический подъем» (Анатолий Чубайс: «В России закончился десятилетний этап стагнации и упадка» «Независимая газета», 11.02.98, с.1) Справедливости ради следует указать, что в том же выступлении А. Чубайс предупредил, что в случае отсутствия мощных и энергичных профессиональных действий властей, понятых и поддержанных деловым сообществом, указанная тенденция может не оказаться необратимой. Иными словами, и «по Чубайсу» ключевая роль при выходе из кризиса отводится целенаправленным действиям государства.
сохранится сравнительно низкий уровень ВВП на душу населения и доходов подавляющей его части, продолжаются террористические акты и др.). И здесь рациональное поведение государства в экономическом плане играет важную роль как при решении текущих проблем, так и при формировании будущего образа жизни и потенциала страны. Уровень же этой рациональности явно недостаточен и, более того, у многих экономистов вызывает тревогу.
На недавно проведенном ЦЭМИ РАН Круглом столе (содержательный обзор приведен Ю.В. Овсиенко в ЭММ (Т. 40, №2 апрель -июнь 2004 г.) в одном из выступлений уже прозвучало предупреждение о том, что при определенных условиях своеобразные действия властных структур, как будто исходящие из сформулированного известным российским бизнесменом и дипломатом принципа «хотели как лучше...», могут закончиться либо 1917-м, либо 1937-м годом. Иначе говоря, очень большими неприятностями для страны в целом и весьма значительной части ее населения. Хотя это предостережение в указанной экстремальной конкретной форме и маловероятно с точки зрения возможности непосредственной практической реализации, естественно, возникает вопрос — а что вообще могут сделать экономисты и, в частности, экономисты-математики для того, чтобы если не исключить, то хотя бы уменьшить масштабы и вероятность возникновения в будущем подобных (пусть менее пагубных, но все же крайне значительных по масштабу) форс-мажорных негативных явлений. Даже не страдая «звездной болезнью», т.е. не преувеличивая (но и не преуменьшая) значимости влияния и последствий участия идей и сотрудников ЦЭМИ и близких ему по духу московских и питерских научных и вузовских организаций (Кафедры математических методов анализа экономики МГУ, Института системного анализа РАН, Ленинградского инженерно-экономического института и др.) в развитии экономических концепций и реаль-
ном управлении экономикой России в последние несколько десятилетий, объективно надо признать, что это влияние было заметным, а непосредственное участие на правительственном уровне, особенно в последние 10-15 лет, весьма энергичным. К тому же оно далеко не всегда согласовывалось с выдвинутым в свое время профессором В.Н. Богачевым принципом, в соответствие с которым предлагалось от находящихся на всех уровнях власти экономистов «требовать соблюдение клятвы Гиппократа - не навреди!, не уверен - не предлагай! и, тем более, не внедряй!», При этом, конечно, речь идет о полезности не личной, а общественной, т.е. не только и не столько для себя и «ограниченного круга аффилированных лиц», а, прежде всего, для подавляющей части жителей страны и их будущих поколений.
Но здесь мы сталкиваемся с некоторого рода парадоксом, суть которого состоит в следующем. Начиная с 1960-х годов (когда был создан «большой» ЦЭМИ и ряд других подразделений родственного профиля) и почти до конца существования СССР представители экономистов-математиков практически не входили в правительственные структуры и, уж во вся-ком случае, не задавали там тона и не опреде- о ляли реально проводимые хозяйственные ре- | шения и мероприятия. В тот период, тем не ме- <§ нее, их теоретические разработки в области § моделирования экономических процессов и е оптимизации решений явно имели прогрес- § сивный характер и во многом противостояли д общественно неэффективной официальной по- ■§ литэкономической доктрине властных струк- | тур (достаточно вспомнить дискуссии по тео- о рии оптимального планирования и СОФЭ кон- -ч ца 1960-х). Ситуация резко изменилась, начи- Я ная с периода перестройки и особенно ради- * кальных экономических реформ, которые в * значительной мере в экономической и финан- ^ совой сферах были проведены «руками» мла- " дореформаторов, пришедшими во власть из § указанных прогрессивных научных структур.
Естественно, из этого не следует, что все «пришельцы» были наиболее грамотными и достойными представителями этих структур. Создается впечатление, что клятва Гиппократа в варианте В. Богачева многим из них была либо неизвестна, либо (что вероятнее) их не устраивала. Невольно приходится пожалеть, что «Форбс» включает в свой список только представителей бизнеса и не включает государственных менеджеров. В итоге совсем неоптимально (с моей и не только моей точки зрения) проведенных ими в России радикальных экономических реформ страна оказалась в глубоком социально-экономическом кризисе. Она переживает его и сегодня3, когда сохраняется сырьевой, полуколониальный характер производства, ВВП, когда потенциал и объем промышленного производства, уровень реальных доходов населения намного ниже, чем в дореформенный период, резко выросла безработица, чрезмерно, более чем на 50% и почти во всех отраслях4, изношены основные фонды, когда многократно упали реальные инвестиции, финансовая система слаба5, около четверти населения6 не имеет минимально необходимых средств для жизни, криминал фактически контролирует весь бизнес, до небывалой степени коррумпировано чиновничество, в значи-
тельной степени разрушена наука, десятки тысяч ученых эмигрировали, велик внешний государственный долг и т.д. Конечно, в эту «бочку дегтя» можно влить и пару ложек «меда» -например, изобилие товаров, которые любой россиянин может теперь покупать без всякого знакомства с продавцом и без всякой очереди, если, конечно, у покупателя есть деньги. Не вызывает сомнений и повышение уровня демократии. Не случайно, оценивая итоги пройденного реформой пути Д.С. Львов пишет: «При масштабах российской экономики, колоссальной инерции сложившихся отношений и технологии шоковая либерализация не только высветила изъяны старой системы, но и воспроизвела их в новых условиях. Поэтому она не увеличила шансы на нормальную жизнь, а уменьшила их.... Потенциал оптимизма и решимости к переменам, накопившийся к середине 80-х годов во всех слоях российского общества, сейчас близок к исчерпанию» (Львов Д.С. Экономика развития. - М.: Экзамен, 2002, с. 37).
И объяснить все это неизбежными трудностями реформирования7 мешает многое -хотя бы опыт Китая, где многое наоборот, чем у нас, где даже ВВП в 1990-е годы не почти вдвое упал, как у нас, а более чем вдвое вы-
3 Даже сегодня, в конце 2004 г. после почти пяти лет удивительно благоприятной внешнеэкономической ситуации, при очень высоких ценах на сырьевые продукты российского экспорта. В октябре этого года был установлен рекорд - более 50 долл. за баррель нефти.
4 В ряде отраслей машиностроения износ основных фондов существенно выше: так, по металлообрабатывающим станкам он равен 70%, причем из 1,5 млн станков машиностроительного комплекса РФ только 6,8% моложе 10 лет (Экономика и жизнь, №38 (9044), сентябрь 2004, с. 1), изношенность основных фондов в ЖКХ составляет от 60 до 80% (Российская газета, №225 (3602) от 13.10.2004.) и т.д.
5 Размеры активов среднего российского банка по в 1000 раз меньше среднего японского и примерно в 100 раз меньше американского, на долю пяти крупнейших компаний приходится 64,5% рыночной капитализации, а доля десяти крупнейших компаний составляет 82% (Экономика и жизнь, №3 (9009), январь 2004, с. 2).
(> Впрочем последнее время представители либеральных кругов снова муссируют не очень новую мысль, что все было сделано правильно и далеко не все так мрачно и даже бедных гораздо меньше - не 50 и даже не официальные 20-25, а всего лишь 7% - просто их якобы надо правильно определять и считать (Ясин Е. Коэффициент «прибедняемости». // Известия, №211(3588), 25.09.2004).
7 Нередко активные сторонники пройденного пути приводят такие объяснения: «Лес рубят, щепки летят», «Бесплатный сыр бывает только...», «Главное, что цель реформ достигнута - они стали необратимыми» и т.д. Вряд ли эти, вообще говоря, на уровне народной мудрости вполне правильные положения вызывают большой энтузиазм у большинства населения страны, когда речь идет об итогах реформирования российской экономики.
рос - у них8, да и число очень бедных почти на порядок сократилось. Объяснить это можно лишь одним - той неразумной (с точки зрения страновых интересов) экономической политикой, которая была выбрана и проводилась в России все упомянутые годы, и тем избранным вариантом реализации этой политики, который (по неофициальным, но достаточно надежным международным экспертным данным) привел к появлению в России только в бизнес-сооб-ществе около трех десятков долларовых миллиардеров и около 100 тыс. долларовых миллионеров (что, вообще говоря, хорошо, при прочих равных условиях) и порядка 30 млн россиян (свыше 20% населения), имеющих доходы ниже прожиточного минимума (что очень плохо, независимо от прочих условий9, особенно если учесть, что прожиточный минимум в России - нищенский, на 22.09.04 он составил 2363 р. в месяц на душу населения, или 2588 р. в месяц по трудоспособному населению, около 800 тыс. россиян при среднемесячной начисленной зарплате в стране 6900 р.10 вообще имеют зарплату на позорном уровне МРОТ, равном 600 р. в месяц (Бобков В. Ставка больше меньше чем жизнь. // Экономика и жизнь, №42 (9048), октябрь 2004, с. 1).
В чем же главная причина происшедшего, наших бед? Именно причина, а не виновник?
Ответ, который вытекает из состоявшегося еще в 1995 г. обсуждения на Круглом столе в Институте экономики РАН, представляется не совсем тривиальным: главной причиной неудачи радикальных экономических реформ в России является неправильно выбранная теоретическая концепция их реализации - монетаристские рецепты в российском исполнении, к тому же «быстро и просто», как на заре перестройки сформулировал один из лидеров демократических преобразований в России. И что удивительно - эта оперативно осуществленная тактическая ошибка с катастрофическими для России последствиями была допущена в рамках правильной теоретической стратегии реформ -перехода от централизованно-плановой системы государственного управления всем и вся к управляемой рыночной экономике. Конечно, при той скорости, с которой были подготовлены и даже проведены процессы радикального реформирования экономики, все делалось на базе интуитивных экспертных представлений находящихся у властного хозяйственного руля бывших научных работников (в том числе и экономистов-математиков) и их зарубежных рыночных советников и, по-видимому, вряд ли тогда проводились какие-либо модельные эко- о номические расчеты. Тем не менее, теорети- § ческая база для принятия судьбоносных для <§
8 Реформы в Китае идеализировать не следует - например, коррупция там по сравнению с дореформенным 5 уровнем также резко выросла, в быстро растущем Шанхае «как только супермаркеты закрываются, а это про- § исходит в десять часов вечера... выходить на улицу в это время просто опасно» (Ираида Семенова. «Бана- п новые мальчики», Российская газета, №173 (3550), 14.08 2004). Да и со средним классом в Китае очень не § очень... Но по «гамбургскому счету» реформы в Китае проведены все же несопоставимо более эффективно, | чем у нас «по Чубайсу». Не случайно автор упомянутой статьи пишет: «Удивительно, но здесь в свою поли- § цию верят так же незыблемо, как своему правительству. А уж третьими в списке, кому больше всех верят в § Китае, числятся банкиры». Чудеса, да и только, как может показаться по нашим меркам. х<
9 Не случайно, в уже упомянутой статье 2000 г. «Новая стратегия реформ» Д.С. Львов, отмечая объективный о3 факт существенного отставания России от развитых стран Запада по уровню производительности труда, ста- § вит точки над ¡: «мы плохо работаем, у нас низкая производительность труда потому, что мы недопустимо 3 мало получаем за свой труд!» и делает такой вывод: «сначала необходимо повысить недопустимо низкий * уровень доходов, а уж потом браться за проведение реформ социальной сферы по их западному образцу. Но ^ никак не наоборот... Развернуть финансовый поток в обратном направлении, от приватизировавших его фи- ^ нансовых олигархов, в реальный сектор экономики, на повышение оплаты труда, на развитие здравоохране- ~ ния и других важных областей социальной сферы - вот одна из главных целей новой стратегии». §
10 Эта зарплата в реальном исчислении равна 65% соответствующей величины 1990 г., которая в свою очередь ^ была весьма низкой, не отвечающей полезности производимой продукции. г
страны решений, несомненно, была, но ее не использовали наши бывшие коллеги.
Не является секретом, что соответствующая указанной теоретической концепции реальная государственная экономическая политика все годы радикального реформирования вплоть до сегодняшнего дня (несмотря на талантливо проводимую, порою «острую» пиаровскую полемику по частным экономическим вопросам между А. Илларионовым, Г. Грефом, А. Кудриным, А. Чубайсом и др. «верховными» экономическими представителями современной России) опиралась и упорно продолжает опираться на своеобразный суперлиберальный вариант монетаристской экономической теории, в основе которого, как нетрудно видеть, лежат такие сомнительные для переходной экономики России положения как:
• саморегулируемость рыночной системы;
• целесообразность всемерного сокращения участия государства в экономике;
• акцент в реальной политике и действиях не на настоящие проблемы соответствующего сектора, а на кредитно-денежную политику: создание и наращивание стабилизационного фонда, погашение государственного долга, борьбу с инфляцией, рост золотовалютного запаса и т.п.;
• необходимость (или целесообразность) радикального снижения уровня налоговой нагрузки;
• априорно более высокая эффективность частной собственности по сравнению с государственной;
• эффективность глобального разгосударствления и приватизации государственной собственности;
• полезность широкого копирования в России западных моделей (в сфере властных структур, бизнеса, образования, обороны и т.д.);
• разумность стремления как можно скорее «открыть» экономику страны, вписаться в мировое сообщество, присоединиться к его институтам; и т.д., и т.п.
Именно на этой основе в самом начале процесса радикального реформирования экономики России, перехода от централизованно-планового к рыночному хозяйственному механизму властными структурами страны были проведены в глобально-страновом масштабе такие мероприятия, как «шоковая терапия»11, «ваучерная приватизация» и др., краткие итоги проведения которых были упомянуты выше. Даже на качественном уровне они заставляют усомниться в правильности для нашей страны (с ее спецификой и нестационарным характером экономики) главных из перечисленных выше монетаристских постулатов, которые логично привели к реализации на практике конкретных глобальных мероприятий, исходя из следующих положений:
• если рынку не мешать, он сам все наилучшим образом отрегулирует; поэтому, чем меньше государство вмешивается в экономику, тем лучше; чем меньше доля государственной собственности, тем лучше;
• приватизированные предприятия, как правило, более эффективны, чем аналогичные государственные, поэтому все, что возможно, т.е. все предприятия, которые не противопоказано вывести из государственной собственности по социальным, оборонным и тому подоб-
" Хочется надеяться, что постепенно неприемлемость таких путей движения к эффективному рынку начали понимать и некоторые (к сожалению, далеко не все и не всегда) наши суперлиберальные реформаторы, в свое время проводившие глобальные мероприятия в виде разовой либерализации цен, массовой неподготовленной приватизации и др. Именно в этом ключе можно трактовать недавнее предложение А.Б. Чубайса внести довольно существенные изменения в планы реформы РАО ЕЭС и в связи с этим заявившего следующее: «Раньше предполагалось, что, создав свободный сектор, мы в какой-то момент времени расширим его на весь рынок, и по рыночным ценам будет продаваться не 5-15%, а 100% электроэнергии. Сегодня мы понимаем, что, наверное, это будет слишком взрывное решение, ценовая реакция может быть слишком тяжелой» (Чубайс А. Мы предлагаем кое-что изменить. //Известия, №187 (26744), 08.10.2004, с. 9). Жаль, что эти здравые мысли не пришли Анатолию Борисовичу лет на 10 раньше (когда он приватизировал экономику страны) или хотя бы лет на пять (когда он начал реформировать относительно неплохо работавшую электроэнергетическую систему России).
ным соображениям безопасности, надо приватизировать или акционировать;
• поскольку мы строим в России рыночную экономику, то надо всемерно использовать у нас те же рыночные законы, институты, технологии и т.д., которые прижились и оказались эффективными на «Западе».
Конечно, именно в такой форме никто из наших властных либералов программу реформ не формулировал, никто не выступал с открытым забралом под девизом «что хорошо для General Motors, то хорошо и для России». Однако по существу проведенное в 1990-е годы в России радикальное реформирование экономики (и упомянутые выше результаты - глубокий социально-экономический кризис, сырьевая ориентация экономики и особенно экспорта12, значительное падение производства и особенно резкое инвестиций, массовое обнищание населения13 при суперобогащении небольшой группы из оказавшихся у власти реформаторов и близких им представителей бизнес-структур), да и многие принимаемые сегодня решения, высказывания официальных представителей экономической власти (действующих и бывших руководителей экономических ведомств, советников Президента РФ по экономике и др.) вполне соответствуют приведенным выше постулатам.
Сомнение в их правильности усиливаются при более детальном изучении реального поло-
жения дел. Например, Правительство РФ в прошлом году приняло решения о фактической ликвидации всех ГУП как неэффективной организационно-экономической формы и преобразовании их либо в казенные, либо в акционерные предприятия. Недавно новое правительство РФ не только по существу подтвердило линию на ликвидацию ГУП, но и определило конкретные позиции и сроки, что не удивительно, так как премьеры приходят и уходят, а главные игроки сохраняют свои позиции и в бизнесе, и в правительстве. Между тем имеется информация (Комментарий к статье А. Шведова «Пакт Примакова» // справка «Известий», №173 от 23.09.2003 г., с. 1 ) о достаточно высокой эффективности, по крайней мере, многих ГУП: «... увеличилась прибыль в результате деятельности государственных унитарных предприятий. Если в 1997 г. эти доходы составили 575,7 млн рублей, в 1998 г. - 1 млрд 823,8 млн р., в 1999 г. - 8 млрд 715,5 млн р., в 2000 г. - 18 млрд 789,6 млн р., в 2001 г. - 29 млрд 122,4 млн р.». Весьма неплохая динамика, не говоря о том, что основная масса указанных сумм (частично, по-видимому, сразу или потом разворованы, но лишь частично) поступила в госбюджет. А при-быль частных компаний (не факт, что большая о после успешно осуществляемой ими законны- § ми и незаконными способами «ОПТИМИЗАЦИИ» (§
о
налоговых поступлений) после акционирова- |
й
12 Интересна в этом плане мысль, высказанная недавно в интервью газете «Аргументы и факты» министром финансов РФ (Кудрин А. Куда девать деньги? // АиФ, 2004, №42): «Ближайшие 50 лет, а может и все сто, уж § точно в нашем экспорте будут превалировать природные богатства. Но это не беда, а одно из наших преиму-ществ». Оригинально, но вряд ли радостно двигаться по указанному голландскому пути — не в смысле дина-мики их уровня жизни, а в смысле заимствования «голландской болезни». ü
13 О чрезмерно высокой дифференциации доходов среди различных групп населения России можно судить по s' соотношению средних доходов 10% самых обеспеченных слоев населения к средним доходам 10% наименее обеспеченных. Это отношение, лежащее для большинства европейских развитых стран в пределах 6,0-7,0 и, R во всяком случае, не превышающее 10,5 (США), в России в 2002 г. было равно 14,1, а в 2003 г. повысилось до I 14, 5. Естественно, что так же «симпатично» выглядят и многие другие индикаторы социальной сферы. Так, ♦ по данным Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ) за 2003 г., средняя продолжительность жизни на- z селения в России - 58,6 лет (Япония - 75,6, Франция - 72,0, США - 69,3 и др.), по величине затрат на здравоохранение на душу населения- 115 долл. в год, включая средства граждан и корпораций, Россия находится * на 91 месте в мире. И даже после пересчета экспертами ВОЗ в сопоставимые цены картина существенно не о изменилась (в России - 454 долл. на душу населения, 70-е место в мире - величина затрат меньше на поря- ° док, чем в США, где она составляет 4887 долл. в год. «Экономика и жизнь», №10 (9016), март 2004, с. 1, 40). р
ния ГУП в основном достанется небольшому числу14, как правило, уже достаточно богатых людей, фактических владельцев предприятий, а число бедных россиян вряд ли заметно уменьшится. И, вероятнее всего, эта прибыль не будет вложена в развитие производства, даже если ее не вывезут за рубеж (что не исключено). Столь же неубедительны либеральные призывы к сокращению участия государства в российской экономике. Снова обратимся к статистике (табл. 1, приводимая согласно профессиональной газете «Бизнес и банки»* №9 (643), март 2003 г.15 и Burda М., Wyplosz Р. Makrookonomik, München" 1994, S. 565).
Конечно, последний из указанных в табл. 1 1998 г. для России - год дефолта, его показатели не типичны. Это неблагополучный год, поэтому эталоном российской ситуации он служить не может. Но можно взять и другую дату, например, будущий 2005 г., тем более, что по нему недавно опубликован проект федерального профицитного бюджета. Согласно этому проекту (Российская газета, №179 (3556), 21 августа 2004), ВВП России оценивается в сумме 18,72 трлн. р., а расходы федерального бюджета - в 3,047 трлн. р., соответственно их отношение к ВВП составляет 16,28%, что явно ниже уровней расходов других стран и явно недостаточно для России, что вряд ли покроет потребности центра - даже самые первоочередные. Что же касается доходов и расходов консолидированного бюджета России, то их (табл. 2) вряд ли есть основания считать завышенными, особенно если вспом-
нить, что и зарубежные страны (США, Германия и др.) из своего самого глубокого кризиса - Великой депрессии 1930-х годов, тоже выходили не путем «свободного плавания по рыночным волнам», а с помощью жесткого государственного регулирования экономики, и в значительной мере - по кейнсианским рецептам.
Конкретный пример - интенсивная государственная поддержка автодорожного строительства. В статье «Дороги России в зеркале эпох» (Экономика и жизнь, №35 (9041), август 2004) Б. Рачков напоминает «главный рецепт для выхода из кризиса», который Ф.Д. Рузвельт предложил американцам: «Вопреки преобладающему тогда мнению, будто свободная игра рыночных сил способна самостоятельно разобрать завалы невиданной хозяйственной разрухи, Рузвельт решительно отдал приоритет при ликвидации смертельной опасности не частному капиталу, а государству... Администрация Рузвельта разработала и начала осуществлять масштабную государственную программу общественных работ с целью развития национальной инфраструктуры, особенно дорожной». Вторая мировая война и смерть Рузвельта в 1945 г. не позволили ему увидеть триумф этой стратегии, но по существу в 1954 г. она была вновь выдвинута Дуайтом Эйзенхауэром в виде Программы создания системы скоростных автомагистралей (Interstate Highway System) и, несмотря на огромные объемы финансирования (свыше 100 млрд долл.), была успешно осуществлена в те-
14 В России (случайно или неслучайно) ваучерная приватизация привела в итоге не к «распылению» акций наиболее привлекательных компаний среди десятков миллионов представителей среднего класса, как это, например, имело место в США,? а к концентрации крупных пакетов этих акций в руках относительно небольшой группы собственников, фактически владеющих определенными видами наиболее прибыльного бизнеса. К их дальнейшему интенсивному суперобогащению приведет и акционирование ГУП, даже если допустить, что после разгосударствления их локальная прибыльность повысится. Не случайно поэтому, что последние годы при высоких темпах экономического роста массовый средний класс так и не появился - по официальным данным его численность около 9%, не слышны и победные литавры в борьбе с бедностью.
15 По тексту статьи трудно установить, насколько сопоставимы эти цифры. По-видимому, российские 11% охватывают далеко не все государственные расходы, а лишь ту их часть, которая соответствует не консолидированному, а федеральному государственному бюджету. Однако и в этом случае указанная величина вполне репрезентативна.
Доля государственных расходов в ВВП, %
Таблица 1
Государство Годы 1960* 1971 1975** 1980** 1985** 1990** 1998*
Швеция ; 31,1 45,3 48,9 61,6 64,7 60,1 58,5
Франция ; 34,6 54,3
Бельгия 30,3 38,0 44,5 50,7 53,7 50,4 49,4
Италия 30,1 36,6 43,2 41,7 50,8 51,7 49,1
Германия 32,4 46,9
Норвегия 29,9 46,9
Англия 32,2 38,1 46,4 44,7 46,1 40,9 40,2
Япония ; 1 7,5 36,9
США 27 31,6 34,7 33,7 36,7 36,1 32,8
Россия ! 65 11,0
Доходы и расходы консолидированного бюджета России
Таблица 2
Годы 1998 1999 2000 2001 2002
ВВП, млрд р. 2629,6 4823,2 7305,6 9039,4 10863,4
Доходы консолидированного бюджета, млрд р. 686,8 1213,6 2097,7 2683,7 3519,2
Расходы консолидированного бюджета, млрд р. 842,1 1258,0 1960,1 2419,4 3422,3
Доля доходов бюджета в ВВП, % 26,1 25,16 28,71 29,7 32,4
Доля расходов бюджета в ВВП, % 32,0 26,1 26,8 26,8 31,5
Источник: Российский статистический ежегодник. - М.: Госкомстат России, 2003.
чение 1956-1973 гг., сыграв немалую, если не основную роль в росте экономического могущества США и уровня жизни населения. В статье не случайно подчеркивается следующий важный факт - «помимо того, что федеральное правительство покрывало львиную долю стоимости дорожных работ, оно же распределяло 90% всего - государственного и частного финансирования, передав 10% правительствам штатов. Твердая воля государства16 привлекла в общенациональное дело и крупные частные инвестиции».
И совершенно иначе выглядит сегодня решение дорожной проблемы, знаменитой в России еще с гоголевских времен, хотя положение с автомобильными дорогами, их развитием и состоянием, выполнением ими необходимых транспортных функций по обеспечению экономики и населения и т.д., обстоит гораздо хуже, чем в США или в Европе в рузвельтовские времена17, не говоря уж о современном периоде. Системные технико-экономические расчеты оптимизации, выполненные в различных исследовательских организациях, показывают,
ш
ж
0
1
о г
5
К »
а
I
В)
р;
О)
0 га
п
го 2 го
1 I
О »
43
о о о
5
16 И, добавим, огромные, гораздо большие, чем много позднее на программу высадки человека на Луну, государственные инвестиции.
17 Не случайно поэтому, что при гораздо меньшем, чем в США, автомобильном парке и, тем более, гораздо меньшем пробеге автомобилей, число дорожно-транспортных происшествий и число пострадавших в них в России несоразмерно велико.
2
ю ^
О О
что транспортная инфраструктура России и, прежде всего, сеть автомобильных дорог требует масштабного развития и огромных инвестиций, исчисляемых сотнями миллиардов долларов, причем и отечественный, и международный опыт свидетельствуют о том, что такое проекты более эффективно осуществляются в рамках государственных целевых программ, на которые в развитых странах с рыночной экономикой (США, Франция и др.) расходуется не менее половины бюджета. В России же эта величина составляет порядка 10%. Более того, исходя, по-видимому, все из того же мифа, что «частное всегда эффективнее государственного», в последние годы стала явно проявляться тенденция экономить государственные средства на ликвидацию бездорожья в стране и надеяться на решение проблемы в основном с помощью привлечения частного капитала в строительство платных автомобильных дорог. В общем, «заграница нам поможет». Да так ли? Подобная точка зрения нередко бытует и сегодня на уровне дирижеров экономической политики в стране, причем порою принимает любопытные формы. Наглядная иллюстрация - Герман Греф: «Мне не нужны «ведущие российские специалисты», мне нужна хорошая западная школа... Государство создает инфраструктурные проекты, на которых паразитирует непонятно кто» (Государство вспомнило, что у него есть права. // Российская газета, №147п (3524), 12 июля 2004, с. 5).
В связи с этим интересна высказанная в 2003 г. точка зрения известного российского эксперта, тогда председателя президиума Института проблем глобализации Михаила Делягина: «Приватизация должна служить повышению эффективности производства. Но страна уже имела возможность убедиться, что популярные разговоры о том, что госсобственность по своей природе подразумевает воровство и неэффективность, а частная собственность всегда сверхэффективна, в лучшем случае ошибочны. Эффективность бизнеса лишь в
долгосрочной перспективе определяется формой собственности, а в средней, не говоря уже краткосрочной, лишь эффективностью управления. И госкомпания может иметь эффективный менеджмент (примеры мы видим в ВПК), и частная - быть олицетворением разложившейся бюрократии... Государство должно наладить контроль над своими предприятиями. Для роста эффективности экономики обеспечение финансовой прозрачности естественных монополий и стратегических предприятий на порядок важнее самой массовой приватизации... Между тем и вчера, и сегодня основное внимание уделяется приватизации крупнейших, стратегически важных и потому привлекательных для бизнеса предприятий, а не тех, которые работают недостаточно эффективно или на которых государство не в силах установить контроль» (Панина Т. Большая распродажа. // Российская газета, №170 (3284). 28 августа 2003, с. 5).
Наглядной иллюстрацией эффективной работы полностью государственной компании может служить ОАО «АК «Транснефтепродукт»», которая за последние три года, не имея стартовых финансовых ресурсов, выбилась в лидеры, показав к тому же образцы высокопрофессионального менеджмента, за что Президент этой компании Сергей Маслов был в Кремле удостоен премии «Персона года -2003». Впрочем, как отмечается в опубликованной в «Российской газете» (№223 (3600). 09.10.2004 г., с. 3) статье О. Бондарева, «в «Транснефтепродукте» не становятся официальными миллионерами, не попадают в списки журнала «Форбс» и не уводят капиталы в оффшоры... В реализацию проекта «Север» государственная компания ОАО «АК «Транснефтепродукт»» намерена инвестировать, по некоторым оценкам, около миллиарда долларов и сотни миллионов долларов от запуска проекта «Север» пополнят не чей-то личный счет в швейцарском банке, а государственную казну».
Так надо ли приватизировать подобные предприятия? Представляется, что с точки зрения государственных интересов - вряд ли, хотя желающих найдется, конечно, немало. Правда, нашим ретивым приватизаторам иногда приходится на этом пути преодолевать определенные трудности, порою ими же созданные и зафиксированные в федеральном законодательстве, в частности, относящиеся к существующему пока запрету на вывод из государственной собственности определенных производств. Поэтому, как и классики, «они пошли другим путем». О таком пути недавно говорил Герман Греф на Международном экономическом форуме «Ку-бань-2004»: «Мы пока не готовы приватизировать искусственные и естественные монополии, но готовы передать их в концессию» (Проскурякова Ю. Жесткий форум в бархатный сезон. // Российская газета, №223 (3600). 9 октября 2004, с. 2). А зачем передавать, если они хорошо работают, способны выделять и направлять необходимые инвестиции на развитие и вносят достойный финансовый вклад в госбюджет? В надежде, что они все это будут делать еще лучше, потому что «частное всегда эффективнее государственного»? Но опыт российских реформ ставит под сомнение этот усиленно пропагандируемый тезис - ведь даже сегодня, почти на исходе 2004 г. при зашкалившей за 50 долл. цене барреля нефти на мировом рынке, ВВП России и, тем более, другие важные социально-экономические показатели все еще заметно ниже, чем в 1990 г., и проведенная приватизация госсобственности, иногда полезная, а чаще неэффективная, внесла в развитие социально-экономического кризиса в стране весьма заметный вклад. Нет, конечно, все эффективные рыночные механизмы, в том числе и приватизацию, надо задействовать, но там и
только там, где это дает обществу в целом (а не небольшой группе отдельных личностей и их «семей») реальную выгоду, а не ущерб.
Так что же можно предложить, как исправить существующую ситуацию? Как ни странно, напрашивается простой ответ - а не лучше ли избрать обратную политику: не монетаристского, а скорее неокейнсианского толка18, которая может исходить из следующего:
• главной целевой установкой государственной экономической политики должны стать не такие странные цели, как сделать реформы необратимыми, вступить в ВТО, удвоить ВВП к 2010 г. и др. (в лучшем случае - это средства достижения действительно полезных для страны целей), а повышение реальных доходов основной массы россиян, уровня их жизни, уменьшение масштабов нищеты и бедности населения, повышение его безопасности, снижение безработицы и т.д.;
• находящаяся в глубоком кризисе переходная российская квазирыночная экономика, в отличие от относительно благополучных рыночных экономик промышленно развитых стран, глобальным саморегулированием не обладает; ш
• уровень и эффективность воздействия о российского государства на экономику страны г явно недостаточны, поэтому надо не ослаб- £ лять, а усиливать до рациональных размеров | участие государства в экономике; х
• основной упор следует делать не на кре- | дитно-денежные игры борьбы с инфляцией о или максимальное увеличение фактически ■§ вложенных в американскую экономику денеж- | ных фондов (золоторезервного, стабилизаци- | онного), а на реальный подъем производства в ~о России; осуществление в нашей стране (в том Я числе и при государственной поддержке) эф- 5
--2
18 Не случайно Пол Самуэльсон пишет (русский перевод книги «Экономика», 15-е изд. - М.: БИНОМ, 1997, с. ^
642): «Если для экономиста - классика экономика - это умеренный человек, ежедневно принимающий по " стакану минеральной воды и глотающий витамины, то для кейнсианца экономика - это некто, периодичес- о ки впадающий в запой, а затем испытывающий жуткое похмелье». Какая из этих двух моделей-интерпрета- 2
ций ближе к российской экономической действительности и не только сегодня, едва ли вызывает дискуссию, р
фективных инвестиционных (особенно инновационных19) проектов, причем эффективность в первую очередь имеется в виду не коммерческая (хотя и она должна быть), а общественная, народнохозяйственная;
• для того, чтобы иметь в бюджете необходимые финансовые ресурсы, конечно, надо провести согласованный комплекс серьезных нестандартных мероприятий, включающий в том числе:
а) не снижение, а рациональное (в том числе дифференцированное по ряду признаков) повышение уровня налоговой нагрузки на бизнес и население, с использованием не постоянной, а разумно20 возрастающей по уровню дохода ставки налогообложения на прибыль предприятий и доходы физических лиц;
б) резкое - в разы - повышение доходов основной массы населения21 и, прежде всего, реальной заработной платы наемных работников с целью стимулирования потребительского спроса и обеспечения существенного роста реальных личных доходов даже при повышенных ставках налогообложения;
в) существенное увеличение рентных платежей в бюджет за счет предприятий природоэкс-плуатирующего характера деятельности, прежде всего, нефтегазового комплекса, при направлении соответствующего прироста бюджетных доходов на социальные и инновационные цели;
г) повышение эффективности использования государственных пакетов акций, а не скоропалительная их продажа за бесценок22; подобного рода фактически бесплатная приватизация обществу ничего в итоге не даст;
д) реализацию ряда мер для повышения эффективности производства, в том числе за счет оптимизации (а не монотонного повышения, как было до сих пор и продолжается), тарифов на услуги отраслей естественных монополий путем изменения принципа их формирования - не по средним, а по предельным затратам23; для того чтобы при пониженных тарифах обеспечить возможность эффективного функционирования в рыночной системе предприятий, работающих в естественно-монопольных сегментах рынка, предусмотреть их государственную поддержку (дотации), кото-
19 Сегодня ситуация в этой сфере в России выглядит довольно грустно: в мировом объеме торговли гражданской наукоемкой продукцией доля США - 36%. Японии -30%, Германии - 17%, Китая - 6%, а доля России -0,3-0,5%. Это и неудивительно, так как, по мнению Жореса Алферова (Свое место в мире. «Экономика и жизнь», №43 (9049), октябрь 2004) «по объему затрат на науку Россия отстает от США в 36 раз, в 15 раз - от Японии, в 4 раза - от Китая, в 2 раза - от Индии» Кстати, приведенные цифры, с одной стороны, свидетельствуют о нищенском существовании российской науки, а с другой, - о многократно более эффективном (примерно в 2-3 раза по отношению к США) коммерческом использовании выделенных на эти цели средств
20 И определение понятия «разумное возрастание», и характер соответствующей нелинейности, ее параметры и т.д., естественно, должны быть взяты «не с потолка», а установлены путем корректных оптимизационных макроэкономических расчетов, естественно, экономико-математических, с учетом системных обратных связей, особенно социального плана, и других теоретических соображений, которые в ЦЭМИ, ИСА РАН и ряде других институтов многие годы исследуют и пропагандируют. Аргументировано и эффективно все это сделать, конечно, непросто, но можно и нужно, к тому же «не откладывая в долгий ящик», хотя «шоковая терапия» и «ипподромные скачки» здесь явно неуместны.
21 Так, «в странах ЕС, Японии и США доля зарплаты в ВВП составляет порядка 70%, а в России, по оценкам Госкомстата, в 2001 г. она составляла около 45%, включая скрытую оплату труда», которая «для наемных работников в общем объеме оплаты труда в России достигала в 2001 г. 25% (в ВВП 11%)» (Экономика и жизнь, №1 (8956), январь 2003).
22 Как справедливо отмечает академик РАН Н.П. Шмелев в статье «Нужен ли России второй раунд приватизации?» (Родная Газета, №29 от 14. 11. 2003): «В сложившихся условиях «рыночная» цена российских активов (в первую очередь благодаря их искусственно низкой прибыльности и массовому легальному или нелегальному переводу доходов новых собственников за рубеж) занижена в 20-60 раз».
23 На целесообразность такого подхода неоднократно обращал внимание академик РАН Н.Я. Петраков. В случае требования полного самофинансирования и самоокупаемости естественно-монопольных систем, необходимость которого даже в рыночных условиях не представляется обязательной и, тем более, обоснованной, целесообразен переход к построению тарифов по схеме Рамсея-Буато.
рые можно будет брать из увеличенного при низких тарифах бюджета за счет роста объемов продукции, прибылей и налогов предприятий базовых отраслей материального производства и сферы услуг, возросших налоговых ставок и поступлений от других источников государственных доходов;
• аналогично должны решаться и проблемы ликвидации существенного отставания развития нашей производственной инфраструктуры (автомобильных и железных дорог, электросвязи и т.д.), коммерчески малоэффективных объектов, но очень нужных для обеспечения высокой системной социально-экономической эффективности производства в стране и жизнедеятельности ее населения;
• для того чтобы при сниженных тарифах на газ, железнодорожные перевозки, электроэнергию и т.д. при повышенных налоговых ставках росли и налоговые поступления необходимо проведение не на словах, а на деле сильной государственной, в том числе антикризисной, антимонопольной и антикриминальной политики. Может быть, даже рационализированной китайской (конечно, не расстреливать крупных жуликов всех мастей, в том числе и от бизнеса, но всерьез и надолго лишать их возможности наслаждаться результатами своих «трудов»);
• остро необходимо также реально ликвидировать все известные бандитские группировки, хорошо известные правоохранительным органам страны и фактически контролирующим не только малый бизнес, а также блюсти (опять не на пиаровском уровне) коррумпированных чиновников всех уровней и
своеобразно выполняющих свои обязанности представителей государства в советах директоров тех корпораций, где есть значительный государственный пакет акций;
• прекратить приватизировать эффективно работающие государственные предприятия, а некоторые из них, криминально реформированные, вернуть назад.
Особо следует подчеркнуть, что указанные мероприятия взаимосвязаны, их надо осуществлять системно, а не изолированно, а то эффект может быть обратным задаче. Так, например, при прочих равных условиях (в том числе и при сохранении уровней оплаты труда работающих, доходов пенсионеров и т.д.), только повышение налоговой нагрузки на физических лиц и бизнес (особенно малый), ничего, кроме вреда, не даст, но если эту операцию провести таким образом, как отмечено выше, т.е. сбалансировано с существенным ростом реальных доходов основной массы населения, то будет не вред, а польза. Аналогичным образом, если просто снизить инфраструктурные тарифы на услуги естественных монополий, не приняв необходимые меры для нормализации налоговых платежей бизнеса базовых отраслей в новых условиях и соответствующего инвестиционно- о го субсидирования производственной инфрас- § труктуры, то она просто развалится. <§
Естественно, что приведенный выше пере- | чень мероприятий - далеко не полный24 и, тем я более, недостаточно аргументированный - это, | скорее, «декларация о намерениях». Смысл ее о в том, что государству (больше всерьез рассчи-тывать не на кого25) необходимо принять сроч- |
о
24 В частности, не затронут важный комплекс мероприятий, которые государство должно провести в сфере со- дэ вершенствования управления природопользованием, формирования природной ренты, платежей за исполь- Я зование природных ресурсов и т.д. Содержательный анализ этих проблем произведен, например, в недавно I опубликованной статье В.И. Данилова-Данильяна (Природная рента и управление использованием природ- ♦ ных ресурсов. // Экономика и мат. методы, 2004. Т. 40. №3, с 3-15). 2
25 Подавляющая часть российских средств массовой информации всех видов, то ли по своей генетически ли- 10 беральной убежденности, то ли выполняя определенный социальный заказ, весь период государственного ^ реформирования экономики настойчиво и порою достаточно талантливо проводит РЯ кампанию, убеждая ^ своих массовых клиентов в том, что на государство-то в этом плане меньше всего можно рассчитывать. Вот ° уж воистину классическая постановка вопроса: «Верую, ибо нелепо!».
ные и реальные меры, направленные на серьезное повышение уровня жизни основной массы населения страны и спасение разрушенного в 1990-е годы производства, диверсификации стратегии его развития, с повышением в пределах разумных и рациональных возможностей темпов роста несырьевого и особенно наукоемкого инновационного сектора.
Таким образом, от усиленно пропагандируемых нашими средствами массовой информации (в данном случае скорее дезинформации) ораторских предвыборных и непредвыборных призывов типа: «Нельзя пересматривать итоги приватизации середины 1990-х годов, несмотря на их криминальный характер!», «У нас слишком много государства, поэтому оно такое слабое!26», «Чем меньше государства в экономике, чем меньше доля государственной собственности в экономике, тем она эффективнее!27» и т.д. пора вернуть разговор о серьезных теоретических проблемах роли государства в экономике в русло серьезной логики системного социально-экономического анализа и экономико-математического моделирования эффективности различных механизмов государственного регулирования28, научного исследования последствий различных степеней его участия в экономике в той или иной форме.
Конечно, при этом должны быть учтены и специфика России и специфика ее нестацио-
нарной экономики, и достаточно слабые начальные условия ее состояния - итог либеральной младореформаторской экономической деятельности последнего десятилетия XX в., и возможные сценарии развития макроэкономического окружения.
Хочется надеяться, что при этом появится возможность и в нашей стране в обозримом, не очень далеком будущем призванным из науки во власть экономистам, в том числе и экономистам - математикам, возвращения вполне заслуженного ранее, еще в незабытом прошлом, авторитета честных и высокопрофессиональных представителей прогрессивных общественно-полезных направлений.
Похоже, что ситуация сегодня в России напоминает ту, что была почти полтора века назад при Александре П-Освободителе. Полезно напомнить, что наиболее прозорливые из тогдашних политиков настойчиво советовали освободить народ сверху, не ожидая пока он сам освободится снизу. Правда, тогда, как доказала История, в окружении верховного правителя России оказалось несколько умных и достаточно бескорыстных помощников и советников. Бывает ведь в России и так.
Так какое государство нужно экономике России? Представляется, что умное и неслабое, иначе можно «дореформироваться» до крупных социальных потрясений.
26 Семен Новопрудский «Классовая борьба нанайских мальчиков» (Известия, 12.11.2003).
27 Лейтмотив многих выступлений Советника Президента РФ по экономике Андрея Илларионова и не только его.
28 Подчеркнем, что перед принятием и, тем более, реализацией соответствующих решений (в том числе и предложенных выше) необходимо моделировать не только отдаленные последствия серьезных изменений экономической политики и параметров хозяйственного механизма, но и траектории переходных процессов, причем такого рода изменения в условиях большой объективной неопределенности предпочтительнее осуществлять эволюционным путем, предусматривающим необходимые меры адаптации - еще одну «шоковую терапию» социум может в спокойном режиме просто не выдержать.
