CC BY
19
Экономическая наука современной России
№ 4, 2004 г.
Какая политика нужна России с точки зрения мирового научного сообщества?
© Р.И. Хасбулатов, 2004
Факты
Бедность, неравенство, несправедливость - вот что перенес мир из XX века в XXI столетие. На фоне этих глобальных пороков мощно произрастают локальные вооруженные конфликты, террористические акты, распространяется бедность и болезни, а отчуждение между развитыми и развивающимися странами не только не уменьшается, но и возрастает. Вместе с тем - невиданное развитие производительных сил, которые могли бы справиться с этими пороками.
Сильнейшая страна всегда несет особую ответственность. Очевидно, что эта старая истина имеет прямое отношение к Соединенным Штатам Америки. Это, однако, не означает, что другие страны бездумно должны следовать во всем за Америкой и копировать ее образцы поведения (в том числе в экономической политике), как полагают многие, в том числе в правительствах.
Необходимость учета американского опыта
Как всякое крупное и уникальное общественное явление, американский экономический опыт всегда привлекал внимание ученых и специалистов. Его тщательно изучали правительства разных стран, в том числе и социалистических, на всем протяжении существова-
ния мирового социализма. Эти исследования велись в двух направлениях: во-первых, в на-учно-познавательном; во-вторых, с позиций практического использования. Конечно, в условиях социализма, когда отрицался сам принцип частной собственности, использовать американский позитивный опыт, так же, как и опыт других передовых западных стран, было почти невозможно, если не иметь в виду отдельные аспекты управления предприятиями (внедрение инноваций, систем финансового контроля и др.
Американские ученые-экономисты оказывают огромное влияние на экономическую мысль во всем мире. Учебники, подготовленные ими, пользуются успехом почти во всех странах. Является неоспоримым фактом и то обстоятельство, что, осуществляя переход от социалистической модели к модели капиталистической экономической системы, бывшие социалистические страны, точнее, их правительства, активно использовали европейские и американские образцы и приглашали консультантов из этих стран (в основном, из США).
В восточноевропейских странах, в которых у руководства в такие ответственные времена оказались вполне компетентные лидеры и правительства (прежде всего: Польша, Венгрия, Чехия и Словакия), американский опыт и американские консультанты оказали бесспорно позитивное влияние, сравнимое с опытом восстановления стран Западной Европы после Второй мировой войны в рамках «плана Мар-
шалла». Отметим и то обстоятельство, что никакой «шоковой терапии» правительства этих стран не практиковали, хотя в России много говорили и писали об этом, - видимо, чтобы оправдать те порой нелепые действия, которые предпринимались под флагом реформ.
Не менее поучителен и теоретический опыт Западной Европы. С моей точки зрения, и американский, и западноевропейский опыт взаимно дополняют друг друга, и в зависимости от внутренних условий страны, те или иные элементы теоретических экономических школ, а также практической экономической политики могут быть весьма полезными для многих стран, в которых институты рынка развиты слабо и нуждаются в улучшениях. К тому же часто трудно провести резкую дифференциацию между американскими и европейскими теоретическими школами, примером чего может служить кейнсианство и неокейнсианство, или монетарные разработки: и первые, и вторые успешно разрабатывались и в западноевропейских странах, и в Америке и успешно применялись (и применяются) в экономической политике правительств. Разница часто - в нюансах, но они имеют иногда огромное значение.
-й-
о
0 см
^ Российские реформы - пример негативного воздействия
♦
1 В качестве ярко выраженного негативного £ опыта я опишу в краткой форме (насколько это « возможно) использование американского опы-£ та и американских консультантов в России. 1 Точнее, изложу некоторые фрагменты недав-§ ней трансформации экономической системы
я России, к которой'я был непосредственно при-
£
¡о частей и как второе по должностной иерархии
£ лицо той эпохи, и как профессиональный эко-
3 номист, способный анализировать инструмен-
| тарий экономической политики переходного
| периода. Излагая события в тезисной форме,
т подчеркну следующие важные обстоятельства:
1. Горбачеву не хватило времени и финансовых ресурсов для обеспечения провозглашенных им экономических реформ. Его действия ограничивались, с одной стороны, ортодоксами - коммунистическими боссами - не желающими утратить свое влияние, с другой стороны - левацкими, радикальными демократами (неотроцкистами, как я их называл в «узком кругу»), которые требовали «немедленно осуществить переход к полной демократии и частной собственности».
2. Коммунистические боссы попытались силой остановить горбачевские реформы, предприняв попытку государственного переворота. Они сформировали «хунту» - Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом, к которому перешла вся власть в СССР.
3. Практически все центральные и региональные органы союзной власти подчинились ГКЧП - парламент (Верховный Совет) СССР, правительство СССР, Министерство обороны, Министерство внутренних дел, КГБ; все союзные республики и их лидеры (даже прибалтийские республики заняли выжидательную позицию).
4. Против ГКЧП выступили только российские высшие институты власти - это прежде всего Верховный Совет России (парламент, который я возглавлял) и незадолго до этого избранный президентом России Борис Ельцин. Основной политической силой, которая подавила ГКЧП, стал российский парламент, который потребовал освобождения Горбачева и при огромной поддержке населения Москвы сверг притязания на диктатуру со стороны ГКЧП.
5. Создание и провал ГКЧП нансли смертельный удар по самому «каркасу» СССР, и распад его или трансформация в конфедерацию самостоятельных государств стали неизбежными. Возможно, если бы между Горбачевым и Ельциным не было несовместимых противоречий, вместо СНГ появился бы иной конфедеративный союз государств, более жизнестойкий.
Но это - из области допущений. На деле события развивались так, как они развивались.
6. Особенно важным представляется следующий фактор: после разгрома ГКЧП российское общество почти на 95% поддерживало Верховный Совет России и президента Ельцина, верило им и готово было к любым реформам, если они не вели к существенному ухудшению их материального положения, которое и без того было изрядно подорвано в 1998 -1990 гг. Создалась уникальная по своему благоприятному стечению обстоятельств ситуация, когда российским реформам никто не препятствовал. Никакой оппозиции, включая коммунистическую, в стране в этот период не было, всесильная партийная бюрократия была деморализована и дискредитирована, население отвернулось от нее и полностью поддерживало президента Ельцина и Верховный Совет России.
7. В такой, повторяю, уникальной по благоприятному стечению обстоятельств ситуации, которая сложилась после подавления ГКЧП в России, Ельцин одним мощным ударом разрушил сложившийся общественный консенсус. Он создал правительство из совершенно неизвестных людей, экономически малограмотных, толком не знающих ни социалистическую, ни капиталистическую экономику, полностью ориентирующихся на идеи примчавшихся из-за океана таких же случайных и недалеких экономистов-консультантов. Это было правительство крайних радикал-де-мократов, по сути неотроцкистов, которые делали упор не на созидание, а на революционное разрушение. Вся их энергия была направлена на разгром колоссальной экономической системы, а не на ее преобразования. Фундаментальные экономические преобразования, как известно, требуют большого ума, терпения, тщательного анализа новых реальностей, учета интересов десятков миллионов людей. Члены же ельцинского правительства, как истинные революционеры, добивались немед-
ленного результата. Они уверяли, , например, что «через шесть месяцев наступит насыщение рынков и основные трудности будут преодолены». Когда в парламенте депутаты высмеивали эти идеи, «реформаторы», как они любили называть сами себя, обижались и обвиняли нас в том, что «парламентарии не понимают рыночные реформы».
8. Первое сокрушительное по своим последствиям действие реформаторов - подготовленный ими указ президента Ельцина «Об экономической реформе» - отменил регулирование цен на товары и услуги, в том числе в потребительском секторе (особенно болезненно это сказалось на продовольствии). И это, заметьте, при сохранении монопольной государственной собственности и при полном отсутствии частной. Что могло быть более опрометчивым? Вследствие этого шага цены на товары возросли в тысячи раз, сбережения людей (в Государственном сберегательном банке) превратились в ничто, все население стало бедняками, нищими. Не прошло и месяца, как население, которое недавно так верило нам, стало смертельным врагом Ельцина и его правительства. В меньшей мере это относилось к парламенту, поскольку в обществе хорошо зна- § ли мои взгляды, в том числе и требования осу- § ществить вначале приватизацию, а затем, на <§ втором этапе - постепенный переход к свобод- | ным ценам, по мере формирования рынка, с х его конкурентными механизмами. 1
9. Ельцин и его правительство оказались в о состоянии паники. «Умные люди», в том числе бывшие партийные пропагандисты, подсказа- | ли им «верный путь» для избежания позорной о отставки: взять на вооружение метод поиска чз «внутреннего врага» и объявить этим врагом Я Верховный Совет, который якобы сопротивля- г ется «курсу реформ» Ельцина. В результате * ельцинисты перенесли борьбу с экономичес- ^ ких на политические вопросы, стали пропаган- * дировать идею необходимости ускоренного § принятия новой конституции с диктаторскими
полномочиями для Ельцина (нечто типа преобразований в духе Пиночета, который был весьма популярен в ельцинских кругах).
10. На Западе, в том числе в США, умышленно или неумышленно стали изображать конфликт между российским парламентом и президентом как борьбу между «реформатором Ельциным» и «коммунистическими депутатами», которые, якобы, хотят «вернуть страну к «советским временам». При этом западные комментаторы упорно не желали знать того, что парламент лишь требовал от высшей исполнительной власти профессионального осуществления реформ и соблюдения законов, которые она же устанавливала.
Таким образом, при поддержке западного общественного мнения и правительств цивилизованных стран создалась обстановка, которая привела к кремлевскому заговору и перевороту (путчу) и расстрелу российского парламента осенью 1993 г. Я думаю, это была первая акция государственного терроризма в истории новой России. Через год началась кремлевско-чеченская война, которая была затеяна ельци-нистами для укрепления своих окончательно ослабевших позиций в обществе, отвлечения ^ внимания людей от их крайне тяжелого Матвее риального положения. Уверенно можно ска-^г зать, что эта война была бы невозможной без ^ событий осени 1993 г.
♦ Вскоре после насильственного свержения | парламентской демократии в России аналогич-У ные события произошли в центрально-азиат-15. ских странах. В России и в этих новых госу-| дарствах спешно были приняты новые консти-| туции автократического, или вернее, полудик-§ таторского типа, на что на Западе никто не об-^ ратил внимания. И только в последнее время, в | связи с некоторыми шагами Путина, вдруг по-
* явились критические высказывания влиятель-й ных политиков. Где же они были в течение § 11 лет? Ведь именно ельцинская конституция § 1993 года позволяет президенту России сегод-^ ня осуществлять проводимые им преобразова-
ния, нисколько не нарушая при этом статьи конституции. И очевидно, критиковать следует не столько президента Путина, сколько ту самую «демократическую конституцию», которая в декабре 1993 года и позднее вызывала восхищение западных лидеров.
Я не хотел бы особенно затрагивать эти и иные политические проблемы, обращу внимание лишь на некоторые последствия формирования российской капиталистической экономической системы, тем более что в свете ситуации вокруг нефтяной компании ЮКОС - они, на мой взгляд, имеют немаловажное познавательное значение для коллег.
Первое: формирование российского капитализма, с самого зарождения, уже на генетическом уровне незаконного, а часто откровенно криминального, паразитарного, а потому не способного к рыночной, конкурентной борьбе, требующего от власти создания для себя монопольных условий - ограждения от любых форм конкуренции.
Второе", отечественные монополии, не способные к функционированию в условиях конкуренции, сумели заменить известную классическую формулу первоначального накопления капитала (модель Рикардо - Маркса: «деньги - товар - деньги»), на другую, исключительно российскую: «деньги - власть -деньги». Нигде в мире за пределами России невозможно увидеть действие этой формулы как определившейся закономерности (эту формулу я отметил еще в статье 1999 г.).
Третье, вытекающее из первых двух: беспрецедентный уровень коррупции во всех эшелонах власти и во всех хозяйствующих субъектах. Коррупция с самых первых минут возникновения нового российского предпринимательства стала органическим свойством его жизни. Поэтому ее преодоление, или снижение до «нормы» - это сверхгигантская задача для Путина, поскольку коррупция буквально срослась с бизнесом и властью, став нормой и для первого, и для второй.
Четвертое', искусственное формирование так называемых «олигархов» сверху, из Кремля, из состава избранных лиц. Порочный характер создания такого «капитализма» состоял в том, что главное внимание государства обращалось не на создание условий для развития бизнеса на базе универсальных законов, а на осуществление практики прямого «назначения в олигархи» - наделение отдельных (избранных) лиц факторами производства - заводами, капиталом, рабочей силой, землей, льготами. Так, несколько частных банков получили статус «уполномоченных» от правительства и Центрального Банка и соответствующее право содержать на своих счетах крупные денежные массивы федеральных министерств и других государственных учреждений. Эти деньги использовались банками для скупки государственных предприятий в ходе реализации программ приватизации. Таким образом, за счет государственных денег приобретались и превращались в собственность банков (и стоящих за ними лиц) государственные предприятия. В то же время рабочие не получали месяцами свои заработные платы (кстати, жалкие гроши) -директора предприятий, министерства которых держали деньги на счетах указанных банков, ссылались на то, что «денег нет». Нет необходимости доказывать, что такого рода действия имели мощный коррупционный мотив.
В общем, эти «реформы» не были даже в малейшей степени связаны с известной идеей Й. Шумпетера о «созидательном разрушении» системы, когда элементы разрушения одновременно формируют созидательный эффект на существующей материальной базе. Наоборот, «реформаторы» последовательно взрывали саму эту базу и даже не пытались ее перестроить на рациональной и созидательной основе. При этом в формирующуюся капиталистическую систему стараниями бездарных «реформаторов» и при помощи весьма посредственных иностранных консультантов оказались внедрены самые отвратительные свойства капитализ-
ма XVIII - XIX вв. - неуважение к работнику, обществу, пренебрежение к закону, использование методов идеологической борьбы с целью подавления оппонентов экономического курса, проводимого правительством «Ельцина и Ко».
Частно-бюрократическая модель капитализма и «индекс Джини»
Изложенное наглядно демонстрирует, где таятся истоки появления в России в немыслимо короткие сроки миллионеров и миллиардеров. Дело совсем не в их исключительных способностях: у нас не появился ни свой Форд, ни свой Морган, ни свой Гейтс. Особенностью наших крупных корпораций и их менеджмента является и то, что они не заинтересованы в создании полноценных конкурентных механизмов, т.е. настоящей рыночной экономики, с действием законов спроса и предложения. Рыночные механизмы им заменяли их тесные связи с государственной и местной бюрократией. Соответственно, они не были заинтересованы даже в становлении нормальной капиталистической экономической системы со сред- ш ним и мелким предпринимательством как § платформы этой системы. Очевидно, эту мо- | дель можно назвать частно-бюрократической <§ капиталистической системой (в противовес го- | сударственно-монополистической экономи-ческой системе, которая существовала до ав- I густа 1991 г.). 8
со
Вследствие этого возникло резкое социаль-
/-тт 3
ное расслоение российского общества. Достиг §
предельной величины процесс концентрации §,
богатства в руках узкого слоя известных (и не- чр
известных) дельцов - с одной стороны и обни- §
щание большей части населения - с другой. *
Необходимо отметить, что показатель нерав- 2
номерности концентрации доходов, или «ин- ^
деке Джини», в России фактически выше его ю
уровня для стран Латинской Америки. В итоге §
узкая группа крупнейших капиталистов и бан- ч
киров господствует в финансово-экономической жизни страны; среднее предпринимательство развито слабо; мелкое предпринимательство отчаянно борется за существование - оно находится под мощным фискальным прессом со стороны государства, рэкетом милиции и криминалитета. Среднего класса практически не существует - слишком низки доходы тех социальных страт, которые принято называть средним классом.
Уроки российских реформ для американской экономической теории и политики
США затратили огромные финансовые средства для поддержания экономических преобразований в России при минимуме позитивного результата для нее. В чем причины этого, по существу провального, курса, который чрезмерно дорого обошелся для народов России? Не думаю, что дело в некоем «заговоре» с целью дальнейшего ослабления России, вплоть до ее расчленения, как часто приходит-с ся слышать и читать. Причины, скорее, в том, § что в руководящих кругах и России, и США § доминировали достаточно упрощенные пред-ставления о возможности быстрого и эффек-т. тивного перехода от социализма к капитализ-♦ му - ведь в обеих странах не было ни малей-1 шего опыта реформ такого уровня и масштаба. (О А предупреждения со стороны отдельных рос-« сийских экономистов и политиков и даже се-1 рьезные действия российского парламента, 1 обосновавшего возможные провалы ельцин-§ ской политики, - воспринимались в Вашингто-я не (с подачи российских «демократов»), как | «попытки реставрации коммунизма», к Руководство МВФ и иностранные специа-3 листы-консультанты втянулись во внутрен-| нюю идеологическую борьбу в стране и вмес-| то того, чтобы содействовать поиску нацио-сп нального консенсуса в осуществлении реформ,
стали на путь незаконного, насильственного их навязывания обществу. Последствия такого реформирования экономической системы России хорошо иллюстрируются даже на одном драматическом примере - «деле ЮКОСА», в основе которого - незаконная денационализация экономики: ведь приватизация была осуществлена распоряжениями органов исполнительной власти, а не законами парламента.
Эти уроки важно учесть не только в России, но и в США. Америке еще долго предстоит играть роль лидера в мировой политике, экономике и международных экономических отношениях. Видимо, США будут определяющим образом влиять па политику таких важных международных организаций, как ВТО и МВФ. Поэтому важно критически осмыслить ранее пройденный путь в части, касающейся экономических реформ в России, других странах, в том числе развивающихся. При огромной финансовой мощи и реализованных возможностях МВФ практически ни в одной стране не добился ощутимых устойчивых позитивных результатов. Видимо, сама философия и политика Фонда покоятся на порочных или явно устарелых, не адекватных современности, концепциях.
Руководство МВФ во всех странах мира, куда ступала нога господина Камдессю, исходило из неких универсальных условий или требований:
• «уход» государства из экономики (при отсутствии частных корпораций, финансовых рынков, конкурентной среды и т.д.);
• сокращение товарного дефицита (в ускоренном режиме, невзирая на резкое снижение материального положения населения);
• повышение внутренних цен до уровня мировых (что приводило всегда чуть ли не к гибели сельского хозяйства и легкой промышленности);
• открытия рынков и т.д.
Все эти требования были разумны и обоснованны, но при условии: они предполагали
наличие базовых институтов рыночной экономики и полностью игнорировали то обстоятельство, что ничего подобного в России не было, и что их (институты) следовало создать до того, как требовать осуществления указанных выше действий.
Эти требования МВФ почти всегда оказывались гибельными для многих стран (не только для России). Но в силу разных причин пра-вительства-получатели помощи в большинстве своем соглашались их выполнять. Одни находились в отчаянном финансовом положении и готовы были согласиться на любые требования, если при этом они получали финансовую поддержку. Другие в силу своей природной и профессиональной ограниченности (как в России) искренне верили, что такая могущественная организация, как МВФ, или американские специалисты могут давать только умные советы (срабатывал комплекс неполноценности Востока перед Западом). Однако на деле эти условия МВФ никогда не выполнялись в полном объеме, и не могли быть выполнены. Что совсем непонятно - не изучались причины этого, не признавались также провалы указанной политики Фонда. В результате МВФ не стал авторитетным международным консультантом, чьи советы могли бы иметь серьезное стабилизирующее значение.
Дифференцированный подход
Как мне представляется, необходимо более вдумчиво относиться к частному предпринимательству и не идеализировать его, пытаясь внедрить в те области социальной жизни общества, которые органически отторгают биз-нес-отношения. Например, в России правительство пытается энергично передать в сферу предпринимательства системы науки и здравоохранения, школы, высшие учебные заведения - при этом делаются непрерывные ссылки на «американский опыт». В более широком ас-
пекте пропаганда построена на тезисе противопоставления бизнеса и бюрократического государства, утверждая, что «бизнес - это всегда хорошо, а государство - всегда плохо»; при этом одновременно гипертрофически усиливается политический режим как верхняя надстройка государства (федеральный компонент власти). При этом не принимается в расчет, что при отсутствии достаточных регулирующих механизмов, а также слабой защиты прав работника, низкой оплате труда, «рыхлой» демократии бизнес становится намного более свирепым тираном-эксплуататором бедных страт (классов), чем государство и государственная бюрократия. Такая правительственная политика уже сегодня привела к плачевным результатам - снижается качество лечения, оно уже почти недоступно для большинства населения, стремительно ухудшается ситуация со средней и высшей школой, гибнет наука. Я хотел бы задать вопрос: почему нигде не ставится вопрос о передаче функций национальной обороны, милиции и безопасности частным компаниям? Почему в этом важном деле общество доверяет исключительно государству?..
И почему мы, экономисты, так легкомыс- о ленно относимся к науке и образованию моло- § дежи, здоровью народов, их культуре, пытаясь ¡§ обосновать сомнительную идею, что частные § компании с этим справятся лучше, чем госу- я дарство? Возможно, что в богатых странах, ко- | торые еще в XXVII - XXVIII вв. создали у се- 3 бя хорошие системы образования и здравоох-ранения и в которых существуют давние тра- | диции частного лечения и образования моло- о
дежи, это и неплохо. Но почему эта модель
_ о
должна навязываться всем странам как якобы К
прогрессивная, в то время, как она способству- 5
ет, во всяком случае, в России и других госу- *
дарствах СНГ, деградации институтов здраво- ^
охранения, образования и культуры? Очевид- "
но, что подходить к решению такого рода § сложнейших проблем надо дифференцирован-
но, с учетом уровня развития страны, традиций, наличия социальной инфраструктуры и множества иных факторов.
Универсальный подход к экономическим преобразованиям (реформированию) на базе однотипных требований повсюду приводил к отрицательному либо слишком малому результату при огромных затратах. Это не случайно, поскольку не учитывалось, что существует прямая связь между уровнем государственного вмешательства и развитием страны: ее технологическим уровнем, степенью экономического, политического, социального развития общества и качеством его институтов, террито-риально-пространственной протяженностью страны и др.
Ясно при этом, что многие рецепты, которые могли дать серьезный позитивный эффект в Чехии или Польше, не могли быть полезными ни в России, ни в республиках Центральной Азии. И разве не смешно требовать или ожидать осуществления однотипных мероприятий от стран Латинской Америки, Африки и СНГ, и сравнивать их при этом с развитыми странами мира?
Возможно, что следовало бы изучить и раз-■е работать целый ряд адекватных для групп § стран моделей реформирования (вместо обан-^г кротившегося «Вашингтонского консенсуса») в условиях решения ими крупных различных
♦ для разных стран трансформационных задач в | среднесрочном и перспективном разрезе.
У Очевидно, что в проведении успешных )5. экономических преобразований определяю-| щее значение имеют не столько общие теоре-| тические схемы в рамках, например, универ-§ сальной либерализации и глобального монета-^ ризма, сколько внутренние условия стран. Ес-| ли не существует самой рыночной среды, ры-
* ночных институтов, не развита рыночная инф-§ раструктура, требовать от таких стран «подтя-1 нуться к уровню США» - это призыв к самоу-| бийству. Однако именно с такими требования-I ми (называемыми элегантно «условиями») не-
изменно выступал Международный валютный фонд на всем протяжении великой трансформационной эпохи 90-х гг. XX столетия. Я совершенно уверен, что если бы специалисты МВФ и в целом руководство Фонда имели в отношении восточных реформ (не говоря уже о политике в отношении развивающихся стран), более взвешенные, фундаментально разработанные серьезные программы экономических реформ, их результаты сегодня были бы другими: так же, как и социально-экономическое положение их граждан. Отмечу, что аналогичные идеи, при этом фундаментально обоснованные, высказывал неоднократно академик Д.С. Львов.
Конкурентные экономические теории и модели экономической политики
В настоящее время в мире, если быть предельно откровенным, действуют два крупных направления экономической мысли. И, очевидно, две разновидности моделей экономической политики государств - американская и западноевропейская. Ни азиатской, японской, китайской, российской либо американской, латиноамериканской и т.п. теорий в природе не существует. В таком утверждении нет ничего унизительного для стран, это - объективное отражение реальностей экономической истории современного капитализма. Капитализм зародился в Западной Европе, частично его элементы были перенесены в США колонистами из Западной Европы - и на этих двух континентах они получили свои завершенные классические формы. И нигде больше - ни в Азии, ни в Африке и Латинской Америке, ни в России и Японии. Во всех этих странах капитализм, как экономическая система, имел характер перенесенных, т. е. вторичных, отношений.
В этом плане следует отметить два принципиальных момента:
• не существует каких-то кардинальных различий между развитием двух типов капитализма - американского и западноевропейского. Речь идет о нюансах, как ранее отмечалось, но эти нюансы имеют огромное значение и вместе с естественно-географическими, социальными и иными отличиями придают существенные своеобразия американской и западноевропейской экономическим системам (двум моделям капитализма);
• базируясь на общих принципах капиталистической экономической системы, многие страны, позднее вступившие па путь капиталистического развития, применяли свои специфические подходы в достижении экономических и социальных целей общества, не пытались копировать европейский и американский подход в тех случая, когда они противоречили ситуации (Япония, Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Малайзия, Китай). Они создали качественно иные модели капиталистической экономической системы (на базе «нюансов».
Имеются обоснованные сомнения в том, что основные положения экономической политики, проводимой американским правительством, в частности, идеи глобального монетаризма, носят конструктивный характер для длительного применения в экономиках европейских стран, тем более - в полном объеме. Одно дело - экономические теории, другое дело - экономическая политика.
Знание экономической теории далеко не всегда ведет к проведению рациональной экономической политики. Бездумные попытки применить некие теоретические схемы к неадекватным условиям приводят к крупным издержкам, что и было доказано экспериментально на опыте России и многих развивающихся стран. К тому же настойчивость в утверждениях относительно всеобщего блага на путях не критически используемых монетарных идей очень смахивает на недавно ушедшие в небытие конструкции догматического социализма.
Какая экономическая политика нужна для России?
Для России необходима разработка на базе соединения традиционно российских социалистических, американских и европейских экономических школ некоего синтеза экономической политики - модели, значительно отличающейся от моделей экономической политики США и Западной Европы. Этот подход должен базироваться на особенностях русского капитализма и общественного менталитета с его ярко выраженной социальной ориентацией и повышенной ролью регулируемого государственного сектора в стратегически важных отраслях экономики и социальной сферы (наука, образование, культура, здравоохранение).
В настоящее время правительственная экономическая политика зашла в явный тупик: с одной стороны, осуществляется курс «на уход государства из экономики» (приватизация науки, образования, медицины, культуры), с другой стороны - происходит мощное вмешательство верхушки надстройки политического режима в конкретные сферы деятельности бизнеса. Это, скорее всего, следствие путаницы, отсутствие ^ четкого видения той модели экономической § системы, которая была бы адекватна общее- | твенным устремлениям России. Власть, воз- « можно, бессознательно чувствует эту неудов- й летворенность общества и стремится своими § выборочными действиями «исправить «ситуа- §! цию» через «разовые вторжения в сферу бизне- 8 са», но общей картины, похоже, не осознает. к!
(О I I
о
Я'
Гповальное императивное -о
регулирование §
♦
Процессы интернационализации и глобали- 2
зации финансовых и торговых рынков достиг- ^
ли предельных величин и необычайно дина- м
мично ускоряют транснационализацию нацио- §
нальных экономик, делают систему мировой п
экономики крайне уязвимой от потрясений в любом ее отраслевом и периферийном звеньях. К началу XXI столетия сформировалась совершенно новая в качественном отношении глобальная система мировой экономики, которая требует адекватной универсальной системы ее регулирования в императивной форме. В этой связи целесообразно отметить следующее:
• по-видимому, Бреттон-Вудские институты, созданные для регулирования послевоенного экономического порядка, каким он мыслился после Второй мировой войны, не срабатывают в современных условиях. Не является более эффективной и политика универсальной либерализации и глобального монетаризма, как основного индикативного инструмента мирового регулирования;
• глобальный монетаризм, сыграв свою историческую роль, не является в настоящее время адекватным инструментом в регулировании финансово-экономических процессов XXI в.;
• очевидно, речь должна идти о выработке новой международной экономической политики, возможно, на базе синтеза неокейнсианства и монетаризма, с выраженным наднациональным (императивным) началом в регулирова-
^ нии (неокейнсианский монетаризм). § Мир изменчив, и каждая эпоха нуждается в ^г своем новом экономическом порядке. Эконо-£ мический порядок, который установился в ми-♦ ре в 90-х г. XX в., возник не осознанно, а дос-| таточно спонтанно и неожиданно. И вряд ли У следует приписывать падение мирового социа-лизма хитроумным комбинациям отдельных | вождей и проискам тайных служб. Те противо-| речия, которые обнаружились внутри социа-§ лизма, оказались неразрешимыми для его вож-^ дей и в то время. Сочетание различных объек-| тивных и субъективных обстоятельств, внут-1 ренних и международных условий и факторов д - все это привело к абсолютному доминирова-| нию капиталистической экономической систе-° мы. Помимо вполне очевидных позитивных .§ начал этого явления, исчезновение мирового
социализма для победившего капитализма уже имеет достаточно сложные негативные последствия. Одно из них - это исчезновение конкурентных основ в мировой экономической системе. Ранее, когда всемирная экономическая система состояла из двух мировых подсистем (капиталистическая и социалистическая), между ними происходила жесткая конкурентная борьба - в области экономической и социальной эффективности, образе жизни людей, культуре, в отношениях к развивающимся странам (кто больше окажет помощи) и т.д. Та исчезнувшая межсистемная борьба и конкуренция заставляла мировой капитализм действовать более организованно и эффективно. По существу, она играла роль мощного регулятора в наиболее развитом сегменте мирового капитализма.
Что ныне заменяет эту глобальную конкуренцию - ВТО и МВФ? Это несерьезно. Экономические интересы отдельных стран? Это, конечно, важный фактор, но он совершенно недостаточен для замены существовавшей ранее глобальной конкуренции. Тем более что понятие «интересы стран» трактуются на деле в весьма ограниченной плоскости, в узкоэгоистических представлениях их лидеров, а этого совершенно недостаточно для достижения мировой экономической гармонии.
По-видимому, необходимы другие качественные подходы (другая парадигма политики). При этом важны два момента: во-первых, реальное понимание современной мировой экономической обстановки во всей ее сложности; во-вторых, не менее реальное представление того, что данная сложившаяся мировая экономическая ситуация требует полного пересмотра существующего и создания нового, адекватного ситуации, глобального механизма регулирования.
Устойчивость мировой экономики в немалой степени деформируется глобальной политической нестабильностью. Важнейшие политические вопросы качества мира или вопросы,
от решения которых непосредственно зависит механизм экономического цикла, экономистами-аналитиками изучаются слабо. Например, современные локальные войны, плавно перешедшие из конца XX века в XXI столетие, необычайно усиливают нестабильность всей системы политических отношений. Эта нестабильность, в свою очередь, наносит мощные удары по устойчивости мировой экономики, деформирует протекание экономического цикла, нейтрализует меры по стабилизации мировой и региональной экономической ситуации.
Ни ведение войн, ни продажа оружия, которое часто оказывается в сомнительных руках, не соответствуют логике мировой политики XXI столетия - от них, как от инструментов решения любых вопросов, следует отказаться. Например, чем лучше торговля оружием по сравнению с торговлей наркотиками? В то же время существующая система ООН с ее Советом безопасности не в состоянии решать проблемы войны и мира. Без могущественного института, призванного решать именно эти вопросы, современный мир обречен - вряд ли стоит полагаться на сомнительную мудрость лидеров отдельных стран.
Эти вопросы приобрели в наше время такое значение, что далее их невозможно обходить и замалчивать международным научным экономическим сообществом. И в силу своей универсальной значимости они требуют также определенного международного механизма регулирования через институциональные надго-сударственные (императивные) механизмы.
В сфере международных отношений исчезновение системы двухполюсного военно-политического баланса привело мир не к ожидаемому улучшению его качества и безопасности, а к множеству локальных вооруженных конфликтов и террористических акций. В этой связи мне представляется, что экономистам следовало бы более интенсивно взяться за исследование социальных корней растущего отчуждения между Западом и Востоком. В сохраняющейся бедности огромных людских масс, растущем неравенстве и несправедливости мироустройства для большинства бедных народов и стран, к тому же буквально «оккупированных» местными коррупционерами -причина указанного выше отчуждения.
В этом отчуждении и следует искать причины международного терроризма, не впадая в мифотворчество по поводу мусульманского, христианского или иудейского терроризма. Все это -неконструктивный подход, так же, впрочем, как и идеи «столкновения цивилизаций», которые, при всей своей внешней привлекательности, лишены серьезного позитивного содержания.
Полагаю, что мировому научному экономическому сообществу есть над чем задуматься и, соответственно, предложить такие преобразования в системе международного сотрудничества, которые способствовали бы постепенному «растворению» указанной выше проблемы отчуждения между Востоком и Западом, Западом и Югом, одновременно концентрируя усилия на национальном культурно-экономическом возрождении и процветании.
