КАК СОВРЕМЕННЫЕ СИБИРСКИЕ ХУДОЖНИКИ РАБОТАЮТ С ЛОКАЛЬНОЙ ИСТОРИЕЙ Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

2 чк* у

I ■ ШР'" Ф *** '

ч

DOI: 10.17516/2713-2714-0024 YflK 75+76+7.027.1+7.036+7.038.6

HOW CONTEMPORARY SIBERIAN ARTISTS WORK WITH LOCAL HISTORY

Lukia R. Murina

Siberian branch of the Pushkin State Museum of Fine Arts Tomsk, Russian Federation

Abstract: The article is devoted to the contemporary Siberian artists who explore the theme of local history in their works. This review and the accompanying analysis of the works claim to be the first attempt to answer the question of what is the uniqueness of the Siberian contemporary art and in what form it shows the continuity of the traditions of the twentieth century art.

Keywords: local history; painting; graphics; multiscreen technique; photo-based art.

Citation: Murina, L.R. (2022). How contemporary Siberian artists work with local history. IzobraziteVnoe iskusstvo Urala, Sibiri i DaVnego Vostoka. Fine art of the Urals, Siberia and the Far East. T. 1, № 2(11), p. 32-41.

Л. Р. Мурина

Сибирский филиал ГМИИ им. А. С. Пушкина Томск, Российская Федерация

КАК СОВРЕМЕННЫЕ СИБИРСКИЕ ХУДОЖНИКИ РАБОТАЮТ С ЛОКАЛЬНОЙ ИСТОРИЕЙ

Н. Юдина. Ленин в зимнем уборе. 2017. Гипс, мех кролика, h 33 см.

Музейный центр «Площадь Мира» (Красноярск)

N. Yudina.

Lenin in a winter hat. 2017. Plaster, rabbit fur. h 33 cm

Museum Center "Peace Square" (Krasnoyarsk)

Статья посвящена современным сибирским художникам, которые разрабатывают в своих произведениях тему локальной истории. Данный обзор и сопутствующий ему анализ произведений стали одной из первых попыток ответить на вопрос, в чем состоит уникальность сибирского современного искусства и в какой форме в нем проявляется преемственность традиций искусства XX века.

Ключевые слова: локальная история; живопись; графика; полиэкранность; photo-based art.

Современное искусство Сибири до сих пор остается белым пятном на карте современного искусства России при том, что уже предпринимались первые попытки рассмотреть и обобщить этот материал в проекте «Мастера Сибири» фонда «Креативные практики» \ Несмотря на то, что некоторые художники региона достигли определенного уровня известности, общее представление о сибирском

contemporary искусстве пока не сформировано. Автор статьи занимается исследованием этого обширного материала более десяти лет и уделяет особое внимание художникам, тесно связанным с территорией, на которой они проживают, переосмысливающим через различные формы искусства как лежащие на поверхности смыслы и клише, так и глубоко скрытые культурные коды. Художников, сформировавшихся в Сиби-

ри, объединяют не общие медиа, концепция или стиль, а глубокое понимание духа и особенностей провинции, которое позволяет им осознавать локальную уникальность и рассказывать об этом зрителям.

Художники из Тары

Провинциальность как качество и как совокупность идей, тем, чувств, ассоциаций явно просматривается в произведениях Дениса Русакова и Антона Куприянова, художников из небольшого города Тары. В их работах отражены типичные виды провинциального местечка, которые трогают за душу иностранных коллекционеров, умиляют москвичей и нагоняют тоску на жителей этой самой провинции. Виды глубинки в последние годы стали невероятно популярными. Что это - мода на экзотику, классическим примером которой стала история Поля Гогена? Но если Гогену пришлось совершить невероятный по тем временам шаг - уехать на край земли из европейского цивилизованного города, то многие художники Сибири и без того живут на периферии. Их искусство - это способ смириться и свыкнуться или брендировать территорию? Способ добиться успеха и выбраться из глуши? Нет однозначного ответа. И вряд ли он есть у художников: некоторые говорили, что им комфортно жить и творить в регионе, но вскоре после этого уезжали.

Вернемся к художникам из Тары. Этот город знаменит тем, что в царское время здесь добывали соль и сюда же ссылали неугодных власти. Сегодня Тара известна как один из центров неформальной культуры Сибири, прежде всего из-за галереи «Сугроб», в числе организаторов которой можно назвать художников Д. Русакова и А. Куприянова. Визуально их произведения схожи не только за счет общих натуры и темы, но и из-за наивной и подкупающей своей искренностью манеры передачи реальности: печальные провинциальные виды маленького, некогда уездного городка, похожего на сотни небольших городов и окраин мегаполисов. Этим можно объяснить невероятную популярность работ обоих авторов в соцсетях. Объединяет художников и стремление искать красоту в прозаичных сюжетах маленьких городков, и способность извлекать ее из обыденного - качества, отличавшие удивительно чуткого живописца «Голубой розы» Николая Крымова.

Денис Русаков, без академического художественного образования, работает в драмати-

ческом театре Тары художником-бутафором. За последние 3-4 года он создал серию «откры-точных» видов Тары, главными мотивами которых стали дворы, безликие и серые. Однако в этом считывается не демонстрация упадка городской среды, но ее живописные качества и поэтизация провинции и провинциального неброского уклада. Тара - не единственное место, присутствующее в работах Д. Русакова: итогом его многочисленных поездок становятся пейзажи других городов. Но именно в тарских видах сформировались его почерк и узнаваемые приемы. К одному из них художник обращается для передачи душевного состояния: цветовой и тональный контраст, возникающий в сумерки, и соответствующий эффект, благодаря которому появляется физическое ощущение света, исходящего от живописи. Сумеречное освещение художник использует в картинах «Подгорские закаты» и «Дом купца Нерпина, XVIII век» -цветовые отношения снега и неба, травы и неба решены в них довольно просто, но при этом реалистично. Одинаковый подход к изображению типовых, ничем не выделяющихся жилых домов и красивых купеческих особняков XVIII века словно делает взгляд художника объективным и беспристрастным, и у зрителя не остается выбора, кроме как смотреть глазами Русакова на этот мир.

В работах Антона Куприянова Тара предстает мистическим местом. Тональная живопись, красота которой заключается именно в самой живописи, а не в сюжетах, проникнута роман-

Д. Русаков. Подгорские закаты. 2019.

Картон, акрил. 50x70

Собственность автора

D. Rusakov. Podgorsky sunsets. 2019. Cardboard, acrylic. 50x70

Author's property

тическим настроением. Собственно, сюжеты его произведений - это светлые заснеженные крыши домов частного сектора на фоне закатного неба или однообразные фасады хрущевок с разноцветно светящимися окнами. В работах «Панелька» и «Winter street» переданы осязаемость света и то особенное состояние природы, которое свойственно, кажется, только провинциальным городкам. А. Куприянов уходит в очевидный символизм, обобщая формы и упрощая сюжеты, но от этого произведения не становятся простыми и тривиальными, напротив, еще точнее говорят об одиночестве и вместе с тем умиротворении.

Сформировавшиеся в одной городской среде и общем культурном контексте молодые художники из Тары заново открыли пейзаж с видами небольших городков, где щемящая душу искренняя провинциальность понятна зрителю, как фотография из популярного паблика, но при этом остается чувственно воспринимаемой и искренней.

Мифы Наташи Юдиной

Томская художница Наташа Юдина уже несколько лет работает над проектом «Страшные Сибирские Сны», в рамках которого создает объекты, обыгрывающие ситуацию жизни и быта современного художника в провинции, и при этом разрабатывает собственную локальную мифологию места, основанную на популярных представлениях о Томске, согласно

А. Куприянов. Панелька. 2020. Холст, масло. 100x80

Частная коллекция (Москва)

A. Kupriyanov. The panel. 2020. Canvas, oil. 100x80

Private collection (Moscow)

которым город - это и «сибирские Афины», и «место ссылки», и «медвежий угол». Несмотря на разнообразие техник, к которым обращается художница, а среди них - вязание, вышивка, масляная живопись, именно работа с мехом стала ее визитной карточкой.

В «Страшных Сибирских Снах» она использует сновидение как художественный прием. «Сновидением замещается вся драма Сибири,

связанная с брутальным климатом, сибирской

« 2

ссылкой и мертвой художественной средой» , -пишет художница, акцентируя внимание на том, что в Сибири люди живут простыми радостями и им не до искусства. В качестве основного материала Юдина использует шкуры животных. Оборачивая в мех всем известный торс Венеры или бюст Ленина, она словно адаптирует их к жизни в суровом климате Сибири. Этим проектом Наташа Юдина отчаянно пытается доказать, что современное искусство в Сибири есть, несмотря на неблагоприятные природные условия, и что не только с помощью откровенного вызова и провокации можно создать произведения искусства с сибирской «начинкой».

Идеи, транслируемые художницей, свидетельствуют о двойственности мира, в котором она находится, и кажущемся противоречии. С одной стороны, она говорит о трудностях восприятия современного искусства и о том, что в Сибири оно кажется ненужной экзотикой, а с другой - предлагает самодостаточные художественные высказывания, обращаясь к универсальному и локальному контекстам и при этом как бы абстрагируясь от внешнего мира. Юдина не использует в своей практике дешевые материалы, свойственные для «русского бедного искусства», и идет, скорее, по пути Дэмиена Хёрста, делая качественное элитарное искусство из дорогих материалов, например из шкурки норки. Словно в подтверждение этой идеи она демонстрирует на выставках не более пяти объектов и остается верна своей концепции искусства в «медвежьем углу»: от бытовых предметов, которые «утепляла» художница изначально, она переходит к объектам высокого искусства. Художественный язык Юдиной универсален, а образы таковы, что любой зритель отметит в них что-то типично сибирское. Наташа одновременно и укрепляет, и рвет шаблоны восприятия ее родного региона. Работая с такими клише, как «холод, снег, белый цвет, медведи», она находит точные и визуальные формулы Сибири.

Полиэкранное™ Югры

Молодые художники из Ханты-Мансийского автономного округа Иван Демьяненко и Евгений Шелепов отчасти являются последователями направления, называемого сибирской неоархаикой, адепты которого уже более тридцати лет ищут источники вдохновения в археологических памятниках и мифах Сибири (Галина Ви-зель, Сергей Лазарев, Николай Рыбаков и др.). Искусство современных югорских художников, с одной стороны, тесно связано с мифологией коренных народов Югры и уже сложившейся здесь традицией абстрактной живописи, а с другой - вступает в игру с новыми медиа.

Иван Демьяненко - художник из северного города Нижневартовска. Он работает в различных видах и формах искусства - живописи, графике, видео, инсталляциях. В основе его произведений лежат локальная мифология и своеобразие ландшафта Югры. Художник, явно тяготеющий к эксперименту, в видео-арте и станковых работах чаще других использует два композиционных приема - разграничивает пространство картины либо горизонтальными

и вертикальными полосками, либо делит его на несколько кадров (полиэкранность). Горизонтальная структура ландшафта Югры - это бесконечная тундра и болота, а также традиционные представления манси о трехчленности (небесный, земной и подземный) мира.

Диптих «Поле № 3» - это два вертикальных холста, заполненных горизонтальными полосками, напоминающими вид полей из пролетающего над ними самолета. Возможно, тепло-холодные отношения между двумя холстами говорят о сезонности в природе. Кроме того, здесь прослеживаются изобразительные реминисценции из наследия вашингтонской школы цвета, американских художников 1950-1960-х годов (Кеннет Ноланд, Моррис Луис и др.), что переводит локальную историю на универсальный язык.

Стремление линейно, «полосками» разделять пространство отсылает и к американскому абстракционисту Барнетту Ньюману, который, правда, предпочитал слово «молния»: она представляла собой тонкую полосу, ограничивающую пространства в его картинах. Для Ивана

И. Демьяненко. Поле № 3. Диптих. 2016. Холст, масло. 150x100

Собственность автора

I. Demyanenko. Field по. 3. Diptych. 2016. Canvas, oil. 150x100

Authors property

E. Шелепов. Объекты. 2019. Керамика. Размеры варьируются Собственность автора

Е. Shelepov. Objects. 2019. Ceramics. Sizes vary

Authors property

Демьяненко «Поле № 3» - это «реалистичный пейзаж с высоты птичьего полета. Все остальное, полосы - это временные рамки» .

Всем работам художник дает названия, отсылающие к природным явлениям и объектам, - «Ритмы горизонтов», «Первый снег», «Поле», что со всей очевидностью говорит об их первооснове и решает проблему интерпретации, с которой сталкиваются исследователи абстрактной живописи, ищущие тематические истоки. Изображения связаны с конкретным местом, художник-исследователь структурирует впечатления в соответствии со своим внутренним ощущением пространства. Его произведения монументальны и бесконечны, словно пейзажи Югры, которые ограничили рамками кадра.

Полиэкранность, обусловленная переходом художника от акварели к маслу, - в результате чего в его картинах восторжествовал не только геометризм, но и вещественность (например, появились вставки из деревянного шпона), -наиболее выразительно обнаруживается в работе «Путь к Регули» 2019 года. В ней художник не пытается придать дополнительную фактуру изображению - он использует готовую, вписывая артефакты в плоскость картины, за счет чего

уже неживописная фактура имитирует природную, а вещественная - ландшафт.

«Путь к Регули» наиболее ярко демонстрирует подход художника. Регули - это вершина, расположенная в Приполярном Урале, на границе Ханты-Мансийского автономного округа. Выстраивая определенный нарратив, художник рассказывает о преодоленном им пути к вершине. Комбинируя несколько текстур - шпон, карандашную стружку, бумагу, он показывает сложные ландшафты. Соединяя в одной плоскости эти элементы с помощью эмали, проникающей между тонкими частями шпона и сбегающей как бы случайными потеками, художник использует один из приемов абстрактного экспрессионизма. Важный прием его произведений - полиэкранность, больше свойственная кино и видео-арту, смена кадров и нарратив комикса, сочетание в одной плоскости изображений, выполненных иногда в разных техниках и материалах, - был характерен для коллажей авангардистов и шелкографии поп-артистов.

Другой ханты-мансийский художник Евгений Шелепов с завидной целеустремленностью разрабатывает тему своего непосредственного окружения. «Объекты» - так не метафорически Евгений называет свой проект, в рамках которо-

го он в течение нескольких лет создает произведения живописи, графики и видео-арта, тогда как его главными материалами становятся песок, рубероид и найденные объекты. Художник дополняет плоскостные работы керамическими изделиями - «первознаками», своеобразными архетипами, созданными им самим. Это возможность одновременно приблизиться к первообразам Югры и создать произведение, напрямую не связанное с местной мифологией. Хотя Евгений и утверждает, что у его объектов нет прямых прототипов, постоянное нахождение художника в среде и постепенное углубление в архаику оказывает на него мощное воздействие. В монументальной двухчастной картине «Горизонт» художник использует найденные объекты

скольких лет он использует дореволюционные и советские фотографии Томска в качестве такого источника. Photo-based art, или искусство, основанное на фото, дает возможность увидеть тот момент, который был запечатлен с помощью камеры, но не отмечен в изобразительном искусстве не столь богатой на художников провинции. В проекте «Наше Красочное Прошлое» художник работает с фотографией, но не привычным «методом Рихтера», когда живопись - это увеличенная в несколько раз «смазанная фотография», а с помощью собственного «графического» подхода: он берет, казалось бы, ничем не примечательный цветной, точнее многоцветный, карандаш и превращает черно-белые и сепийные фото в цветные картины, что, ско-

и песок для создания реалистического пейзажа.

Полиэкранность как основной прием объединяет многие произведения графики и видео Е. Шелепова и проявляется в стремлении членить пространство, разделяя его на кадры. Это наиболее заметно в недавно созданных графических сериях «Типографика» и «Архетипия земли». Обе серии состоят из листов небольшого формата, изображения на которых с трудом поддаются определению: это могут быть либо отпечатки, либо абстрактные композиции из растекшихся пятен туши. Все листы в каждой серии складываются в большое графическое повествование, ленту, что представляет собой своеобразный оммаж художникам-участникам проекта «След»4.

Photo-based art

Для томского художника Николая Исаева фотография - это инструмент познания и воссоздания локальной истории. В течение уже не-

рее, похоже на раскрашивание (расцвечивание) старых черно-белых фотографий с помощью нейросетей.

Сюжеты его работ могут показаться обыденными: широкие свободные улицы, советские вывески, троллейбусы того времени, плакаты с советской символикой и первомайские демонстрации. В рисунках небольшого формата, эстетика которых близка графике советского художника Анатолия Кокорина, художник акцентирует внимание на деталях, чем подчеркивает документальность сюжета.

В «Наше Красочное Прошлое» входит несколько разных историй, которые Н. Исаев рассказывает, используя метод photo-based art. Так, например, он поступает с историей складов купца Горохова, тех самых, где когда-то планировалось открыть филиал ГЦСИ, однако задуманное так и не было осуществлено. В девяти листах, верных духу документальности, Николай рас-

Н. Исаев. Гороховские склады. 2019. Бумага, акрил, карандаш. 60x80.

Собственность автора

N. Isaev. Gorokhov warehouses. 2019.

Paper, acrylic, pencil. 60x80

Author's property

сказывает о двух личностях, напрямую связанных со «складами», - купце и владельце Владимире Горохове и архитекторе Андрее Крячкове. В трех листах из серии мы наблюдаем, как течет время, сменяются целые исторические эпохи на фоне архитектурного шедевра в стиле модерн, построенного в 1911 году В первом листе проезжает телега, запряженная лошадьми, во втором - мимо нас проходит женщина с «советским» треугольником молока в сетке, в последней части трилогии - молодой мужчина в кожаном плаще и девушки в модных лосинах 1990-х годов словно позируют для фото на фоне здания складов. Художник реконструирует историю, которой могло и не быть, но, прибегая к ясному языку графики, делает ее столь предметно ощу-

один шанс быть увиденной. Фрагменты воспоминаний, воссоздаваемые в тонких эстетских рисунках, напоминающих о стилистике модерна, рассказывают о быте сибирских купеческих семей в начале XX века. Это подлинные истории, воплощенные в листах современной графики, за которыми кроются большая исследовательская работа и желание восстановить связь и память о прошлом.

Городские легенды

В совместном проекте Александра Закирова и Златы Светличной «Городские легенды» с помощью «уличного комикса» рассказывается реальная история, которая «действительно имела место быть в Красноярске более ста лет назад, упоминание о ней мы нашли в архивах и допол-

Солнечными понедеуяниксм. 1£03

года из ,цом.а -¿¿ещанина Осипа

колесникова, который рас пол/4гл в тся справа от нас (дом., а не лещ/ймин), при за пАдочних ОбстойтеУ7ЬСтвЛХ были выкрадены не слл1ые дешёвые

ЧАСЫ, ПРИ НАДЛЕЖАЩИЕ ЖЕНЕ ОСИПА

Тимофеев ича, Анне Колесниковой.

в скором времени часы бы<ли ОБНАРУЖЕНЫ V КРЕСТЬЯНИНА Волоцкои губернии Пав«лл лмбааин» и благополучно возвращены хозяйке-

Г

_Х*1ТРОУЛ1НЫИ ГОРОДОВОЙ НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЕТСЯ в ближайшую ВОЛОСТЬ СО специально ОБУЧЕННОЙ C06*K0tí А-ЛЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ СЛЕДСТВЕННОГО

ЭКСПЕРИМЕНТ* .

f

Kunuiu-град (творческое объединение). Городские легенды. 2017.

Красноярск Фото А. Закирова

Kipish-grad (creative association). Urban legends. 2017. Krasnoyarsk

Photo by A. Zakirov

тимой, что мы в нее верим.

Другой пример работы Н. Исаева - его графика, ставшая частью историко-художествен-ного экспериментального проекта «100 лет без Академии», который посвящен истории создания и закрытия Сибирской народной художественной академии в Томске в 1918 году и жизни и творчеству одного из организаторов Академии Казимира Зеленевского. Совместно с художницей Аксиньей Сарычевой Н. Исаев создал графические произведения на основе живописи и графики Зеленевского, а также фотографий и обложек каталогов того периода. Получился не только photo-based art, но и своеобразный art-based art.

В недавних работах художник обращается к истории собственной семьи и своих предков, купцов Кытмановых, которые были связаны со старейшим сибирским городом Гнисейском. Их жизнь, замершая на фотографиях, обретает еще

нили остросюжетными пёсьими подробностями!»5. А. Закиров известен проектами в городском пространстве Красноярска.

В комиксе «Городские легенды» описана история о похищении часов из дома мещанина Осипа Колесникова. Но, несмотря на то, что это случилось в реальности, мы имеем дело со своеобразной мистификацией, документально не связанной со зданием, на котором размещен комикс. Однако именно привязка к конкретному месту, жилому дому на улице Горького, вписывает проект в исторический контекст и делает его сайт-специфическим. И захватывающая криминальная хроника, рассказанная простым универсальным языком уличного искусства, имеет еще большую силу воздействия на зрителя.

Творческое объединение «Кипиш-град», единственный член которого сегодня - сам А. Закиров, и одноименный паблик в соцсети

С. Шоболов.

Краеведческий

музей.

Из серии «Город /». 2016. Холст, акрил. 60x100

Собственность автора

S. Shobolov. Local History Museum. From the series "City I". 2016. Canvas, acrylic. 60x100

Author's property

- ,

SSfe ----- Щ

«ВКонтакте», исследующие проблемы некомфортной городской среды, пользуются большой популярностью, тогда как акции Закирова находят отклик у жителей Красноярска. Так, проекты паблик-арта, в которых игрушечные жители городского пространства, например крот, указывают на изъяны неприспособленного для жизни города, уже давно перешли в категорию мемов.

Другой формой интервенций в городское пространство стали альтернативные мемориальные таблички - такие остроумные, с критическим подтекстом акции, игры с памятью, встречающиеся во многих городах Сибири. Обозначать территорию подобным способом в Сибири популярно. В отличие от столиц, где каждый исторический дом отмечен событием, сибирякам приходится придумывать свои истории или искать возможные места для реальных. Таков кемеровский проект «Мимо реальная доска», придуманный художниками и создателями творческого объединения «Кот да Винчи» и реализованный активисткой Ольгой Васильевой. На одном из домов центрального проспекта города появилась табличка: «В этом доме никогда не жил и не работал знаменитый художник Пабло Пикассо. А жаль...»

Постапокалиптический Иркутск

Иркутский художник Степан Шоболов работает как с публичным пространством (его

муралы можно увидеть на улицах сибирских городов и на кладбище кораблей на Байкале, где созданные им мифические существа живут уже несколько лет), так и на холсте.

В серии станковых работ «Город 1» изображены, на первый взгляд, абсолютно фантастические сюжеты. В действительности это прямые отсылки к реально существующим памятникам архитектуры Иркутска. Художник целенаправленно избегает слова «Иркутск», но при этом практически все произведения в серии имеют точные названия, отсылающие к конкретным объектам, - «Краеведческий музей», «ДомФайн-берга»идр.

В серии картин запечатлены здания, которые показывают Иркутск одновременно в документальном и футуристическом ключе. В реалистической манере художник воссоздает городские виды и, утрируя ситуацию с архитектурным наследием, превращает в руины, поросшие лианами и мхом, памятники архитектуры, которые сегодня находятся в весьма приличном состоянии. И, чтобы еще более погрузить зрителя в постапокалиптическое будущее, он населяет реальные иркутские улицы инопланетными существами, помещает театр на дно океана, кишащего китами и затонувшими катерами или динозаврами. Разные миры объединены в один, возникший под влиянием камбоджийской храмовой архитектуры и фантастического кино, и

помещаются в реальный городской ландшафт. Выполненные в традиционной технике (холст, акрил) и в реалистической манере, с вниманием к деталям, но в диджитал-стилистике с использованием приемов уличного искусства, эти картины отражают многоплановость и сложность современного мира.

Этими произведениями, где город - герой альтернативной реальности, инопланетный или постапокалиптический, пустынный, явно переживший катастрофу и существующий в воображении художника, он привлекает внимание к беспрерывному уничтожению памятников архитектуры Сибири, при этом не относя себя к городским активистам.

Автор убежден, что понять и прочувствовать пресловутую локальную идентичность могут художники, которые находятся непосредственно в среде. Никакого драматизма жизни и быта и идеализации личности провинциального художника. Конечно, частичная изоляция не может не накладывать отпечаток на нее. Но изоляция - это не только трудности, с которыми сталкиваются авторы, но и возможности. Разве можно представить, что Наташа Юдина стала бы столь мифической фигурой на московской арт-сцене без первоосновы, без возможности отправляться в поисках вдохновения в отдаленную деревню Томской области? Иван Демьяненко создал бы серию «Путь к Регули», не побывав в крайней точке Ханты-Мансийского автономного округа? Смог бы Николай Исаев реализовать серию «Наше Красочное Прошлое» без осознания тесной исторической связи с местом, без понимания того, что в Енисейске, до которого сложно добраться даже из Томска, стоит его фамильный дом, а на набережной Енисея, возле Красноярского музейного центра, - пароход, принадлежавший его семье в начале XX века?

В последние годы многие художественные институции, культурные фонды и общественные организации обратили внимание на региональное искусство и гордятся этим поверхностным интересом. Портфолио-ревю от Московской международной биеннале молодого искусства в Тобольске, исследование «Гаража» при подготовке Триеннале российского современного искусства, портфолио-ревю проекта «Немосква» РОСИЗО-ГЦСИ - это попытки познать региональное искусство без погружения в среду. И в отдельных случаях с явно пренебрежительным отношением к локальному искусству.

Вспоминается случай, когда один известный куратор отреагировал на произведение Наташи Юдиной «Ленин в зимнем уборе» такими словами: «Есть же Мерет Оппенгейм, если автор о ней вообще знает». Эта ремарка задела автора статьи и заставила задуматься о том, как же тогда столичные арт-деятели представляют себе провинциальных художников. Считают, что они живут в землянках и одеваются в шкуры животных? Отчасти это высказывание отражает восприятие сибирской идентичности как диковинной и отношение к местному искусству как к вторичному. Тогда как региональное искусство и один из его феноменов - переплетение локального и универсального - заслуживают гораздо большего внимания и подробного изучения.

Примечания

1. Пацев, В. «Мастера Сибири»: локальная идентичность как манифест борьбы с глобализацией // Пассажир. - 23.08.2021. - URL: https://passenger.rocks/2021/ magazine/culture/mastera-sibiri-intervyu/ (дата обращения 6.05.2022).

2. Юдина, Н.Г. Страшные Сибирские Сны : рукопись. 2019. Архив Н.Г. Юдиной. Цитируется с разрешения автора.

3. Мурина, Л. Интервью с И. Демьяненко. 09.06.2020. Архив автора.

4. Региональный художественный проект «След» начат в 2000 году; включил серию выставок в Новокузнецке (2000), Красноярске (2004), Новосибирске

- Новокузнецке - Томске (2006), Ханты-Мансийске

- Красноярске - Омске (2007). Кураторы С. Лазарев (Томск), А. Суслов (Новокузнецк), О. Галыгина (Новокузнецк), В. Чирков (Томск). Выставка «След-3» сопровождалась каталогом («След-3» : каталог выставки / сост. О. Галыгина ; вступ. ст. В. Чиркова. - Новокузнецк, 2006. - 32 с. : ил.).

5. Мурина, Л. Интервью с А. Закировым. 26.05.2020. Архив автора

Об авторе

Мурина Лукия Рафаильевна - искусствовед, член Томского регионального отделения Союза художников России, Всероссийской ассоциации искусствоведов, главный специалист по связям с общественностью Сибирского филиала ГМИИ им. А.С. Пушкина (Томск) E-mail: lukiam@mail.ru

Murina Lukiya Rafailievna

Member of the Tomsk branch of the Union of Artists of Russia, member of the All-Russian Association of Art Historians and Critics, specialist of the Siberian branch of the Pushkin State Muséum of Fine Arts (Tomsk)