CC BY
245
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
25
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
Е. ^ Коробкова
КАК СДЕЛАНЫ СТИХИ ВЕРЫ ПАВЛОВОЙ
Статья посвящена поэтической технике Веры Павловой, известной современной поэтессе. Автор статьи пытается выявить характерные для поэзии Павловой приемы и разгадать загадку притягательности ее стихов.
Ключевые слова: Вера Павлова, поэтические приемы, версификация, современная поэзия.
В 1994 году газета «Сегодня» опубликовала подборку Веры Павловой, и с тех пор критики продолжают спорить: можно ли называть продукт творчества Павловой поэзией, а саму Веру Павлову - поэтом.
Ей отказывают во всем: во вкусе, в поэтичности, в лиричности... Но даже самые неистовые виссарионы не могут не признать, что Павлова владеет поэтической техникой виртуозно.
По законам музыки
Свой метод письма Вера Павлова не скрывает. Честно говорит, что создает произведения так, как создаются хоралы: «берется мелодия и к ней присоединяются еще три голоса... по строгим законам гармонии»1. Однако в подробности практического приложения законов музыкальной гармонии к поэзии не вдается.
Попытаемся раскрыть секреты притягательности стиха Павловой самостоятельно.
Главных ощущений после прочтения подборок Павловой два: во-первых, читателю не нужно настраиваться, преодолевать что-то внутри себя, затрачивать силы - как это часто бывает, когда читаешь поэзию. Во-вторых, от прочитанного неизменно получаешь удовлетворение.
Для того чтобы достичь таких результатов, поэтесса использует особый арсенал средств. Не последнюю роль здесь играет тематическая составляющая стиха.
Не будем заострять внимание на эротической составляющей, которой отдали дань многие исследователи творчества Павловой. Безусловно, эта составляющая в поэзии присутствует. В ранних публикациях Павловой она превалировала, и поэтому интерес, который вызывали стихи, был не совсем здоровый, по типу того, какой испытывали первые читатели газеты «СПИД-инфо». (В прежние времена мне приходилось пару раз замечать за чтением этого интереснейшего издания свою бабушку-филологиню. Ей было стыдно, но она все равно читала. Также и мне: читать Павлову было стыдно, но жутко любопытно).
Со временем Павлова частично отказалась от эксплуатации этой интересной темы. Никаких «бибабо на твоем ую» в последних подборках уже не найдешь.
Лирическая героиня в поздних стихах Павловой все меньше фигурирует в обличье женщины-любовницы, и все больше как женщина-жена, женщина-мать, женщина-поэт, женщина-патриот, женщина - не женщина (девочка). (К слову заметим, что ни в ранних, ни в поздних стихотворениях не присутствует образ «женщины-домохозяйки». В стихотворениях Павловой не найдешь кухонно-бытовых сцен и кулинарных сравнений, что для современной женской поэзии и прозы необычно. К примеру, современная писатель-
ница Ольга Славникова, чья проза не является «женской» в традиционном смысле слова, не может удержаться от соблазна сравнивать все с едой).
Слова, темы, образы и сценки для стихов Павлова берет не из неведомых глубин, а из обычной жизни, ключевые события которой совпадают с событиями, случавшимися, как минимум, с половиной населения земного шара. Такая широта охвата, несомненно, привлекает читателя: каждому слышится что-то родное в сценках из детской и школьной жизни; многим знакома палитра чувств физиологических этапов взросления. В общем, радость узнавания (см. «Поэтику» Аристотеля) читателям Веры Павловой обеспечена.
Но одной только радости от узнавания маловато для создания стихотворений уровня Веры Павловой. В мире огромное количество поэтесс, пишущих на женские темы, но отнюдь не все их творения также занимательны. «Эх, и почему я не такая крутая, как Верка Павлова? Пишу такую же хрень. Местами даже лучше», - приводит цитату завистливой блоггерши «Новая газета»2.
Кроме тематики, важны и другие составляющие стиха Павловой: предельная ясность, афористичность, лаконичность и отличная техника версификации.
Несомненное достоинство поэзии Павловой - краткость. Вера Павлова это достоинство знает и кокетливо характеризует сама себя как поэта, «не идущего дальше коротеньких восьмистиший».
Давно известно, что с краткостью связан еще один закон получения удовольствия. Еще Фрейд говорил о том, что всякое удовольствие связано с экономией, а отсюда следует, что чем короче оформлена мысль, тем больше удовольствия получает читатель. (Кстати, продолжая список имен женщин-поэтесс, с которыми сравнивали Павлову, назовем еще полячку Марию Павликовскую-Ясножевскую, автора многочисленных циклов блестяще сделанных поэтических миниатюр, сходных по манере исполнения с манерой В. П.).
Нельзя не отметить работу поэтессы с рифмой. Павлова ставит под рифму значимые, реперные слова: меня - потебня, матка - мат-ка (как сокращение от «математика»), «на деньги - надень-ка». Рифмы получаются свежими, оригинальными. Вера Павлова любит новые слова и качество работы с ними вызывает уважение у опытных филологов. (Заметим, что в одном из интервью Михаил Эпштейн не без гордости говорил о том, что Павлова является подписчицей его словарной рассылки и использует материалы в своих стихотворениях... )
Довольно часто из таких остроумно обыгранных рифм вырастает целое стихотворение:
Граждане Соединенных Штатов, знаете, как мы живем в России? -словно в ожиданье результатов биопсии.
Очень остроумно, афористично, и, главное, неожиданно. Читатель ждет уж рифмы «сини», а тут - «биопсии». До того как Вера Павлова нашла эту блестящую рифму, можно было считать, что к слову «Россия», как и к «Петербургу», рифмы больше нет. Остается только досадовать, что продолжение стихотворения куда менее прекрасно:
Станет ли диагнозом угроза?
Верить ли растерянной гадалке, просыпающейся от наркоза на каталке?3
(Видимо, последний катрен как раз и построен по законам той самой музыкальной гармонии, что упоминалась нами в начале работы).
К числу эффектных приемов, которые Павлов использует во всех без исключения стихотворениях, стоит отнести прием аффективного противоречия, подробно описанный Л. Выготским в работе «Психология искусства». Смысл приема заключается в столкновении в тексте противоположных начал. Чем больше таких столкновений, тем сильнее воздействие на читателя.
Столкновения имеются в каждой миниатюре, но средства их выражения могут быть различными. Например, через излюбленные поэтессой противительные синтаксические конструкции, или конструкции, части которых противопоставляются друг другу при помощи частицы не:
матросы страны, не имеющей выхода к морю... пилоты страны, не имеющей выхода к небу...4
или:
не перелет Эдем - Геенна -Пинок под зад - и был таков...5
Аффективное противоречие может выражаться ситуативно, в различных оксюморон-ных конструкциях:
вдов насилуй, грабь сирот... бей брюхатую в живот...6
прости, я не расслышала,
о чем ты промолчал.. ,7
еще могла бы родить сынка, уже могла бы баловать внука8.
Прием обнаруживается и в сценках из жизни, которые неизбывно содержат в себе элемент выбора из двух взаимоисключающих вариантов:
А мы убегали за дом и там играли в роддом: ходили вперед животом, проводили острым стеклом по зябнущему животу бело-розовую черту,
говорили: тебе решать. Если выживет мать, тогда ребенок умрет, или наоборот, короче, из двух одной - третьего не дано9.
Но кроме общих для всех стихотворений Павловой закономерностей, в каждом из них имеется один ведущий прием, по типу которого мы можем разбить стихотворения на несколько групп.
Стихотворения-каламбуры
На обыгрывании каламбуров строится значительная часть стихотворений Павловой.
Вёрстка, последние два листочка.
Прочее не моя забота.
Книга выходит, как замуж дочка за идиота10.
Как видим, «соль» четверостишия заключена в обыгрывании значений глагола «выходит» и соединении при помощи этого глагола двух «далековатых» ипостасей героини, таких, как «женщина-поэт» и «женщина-мать».
Каламбуры часто встречались в ранней поэзии Павловой, но и в более позднем творчестве поэтесса не отказывается от них.
Каламбур может завершать стихотворение:
твой язык литературен, мой проколот11.
Может служить началом миниатюры:
ты возбуждаешь меня как уголовное дело12.
.или является «мелизмом», не выполняя функцию главного приема:
*.* 13
мышка-норушка твоей подмышки...13 Стихотворения-списки
Непременным атрибутом любой подборки Павловой служит стихотворение, «подсмотренное» или, вернее, списанное с документов эпохи: газетных объявлений, лекарственных этикеток... Автор находит поэзию в мусоре, в пошлости человеческой жизни. «Видит нечто первым светом», - как сказал бы Пруст.
Сухой экстракт:
Валериана лекарственная, мелиса лекарственная,
Зверобой продырявленный,
Боярышник колючий...
Три раза в день по одной таблетке14.
На наш взгляд, самое удачное стихотворение, построенное по этому принципу, опубликовано в журнале «Новый мир» в последней на сегодня подборке поэтессы:
Продается родина пианино Черное потертое две педали
Только что настроено строй не держит Сто рублей измайлово Самовывоз15.
Вообще, стихотворения о музыкальных инструментах почему-то русским поэтам особенно удаются. Чего стоит знаменитое четверостишие Тредиаковского:
Стоит древесно К стене примкнуто,
Звучит чудесно,
Быв пальцем ткнуто.
Что касается стихотворения Веры Павловой, то остается только восхититься чуткому уху автора, способному услышать такую музыку в обычном объявлении.
Тип стихотворений, полностью выцепленных из жизни, не нов. К живому материалу часто обращались поэты и художники прошлого и современности. Еще Ксения Некрасова говорила, что «если послушать, как разговаривают или письма пишут русские люди, так целые куски речи или письма можно без поправления вставить в главы поэм...»16
Однако именно Вере Павловой удалось сделать метод поэтического коллажа своим «фирменным знаком».
Еще одним видом стихотворений Павловой являются вариации на тему. Довольно часто Павлова берет уже весьма «бородатые» мысли, звучавшие во многих поэтических произведениях, и вновь обыгрывает их, уже в своей технике и стилистике. Вспоминая о Ксении Некрасовой, нельзя не сказать о сходстве некоторых поэтических миниатюр. Сравним:
Мысль не созрела, если она не уместится в четырех строках.
Любовь не созрела, если она не уместится в одном ах.
(Вера Павлова) и
Я завершила мысль, вместив ее в три слова.
Слова, как лепестки ощипанных ромашек, трепещут на столе.
(Ксения Некрасова)
Примеров оформления не новых мыслей в стихах Павловой достаточно много. Многие из них возможны только благодаря отличной версификационной технике автора.
Гуляя в парке на закате, дивясь искусному литью, перчатку снять, чугун погладить, почувствовать всеми пятью, что эти мертвые предметы -решетка, статуя, скамья -гораздо более бессмертны, чем я17.
Не будем приводить остальных примеров, которых довольно много, отметим лишь, что чаще всего Павлова перерабатывает ахматовские темы.
Ранее мы говорили о каламбурных стихотворениях Веры Павловой. Очень близки им стихи-метафоры или, как частный случай, стихи-сравнения.
Павлова сравнивает одно с другим, и обыгрывает сложившееся.
сердце мое - копилка, которую ты разбил18.
Я женщина больше, чем книга19.
Довольно часто эффектное сравнение служит финалом стихов Павловой:
поэт, не идущий дальше коротеньких восьмистиший, подслушанных в детских спальнях, записанных без помарки, доверчивых и нахальных, как белки в центральном парке20.
Нетрудно заметить общий принцип построения сравнений:
* сравнивать живое с неживым,
* одушевленное с неодушевленным (спит аки пьяница в луже дождь)
* абстрактное с конкретным и ситуационным.
Излюбленный прием Павловой заключается в сравнении с конкретными жизненными ситуациями. «Доверчивость» и «нахальность» четверостиший сопоставляется с белками, причем, не просто белками, а с совершенно конкретными белками из Центрального парка.
Дождь не похож на пьяницу сам по себе. Но дождь, падающий в лужи, можно сравнить с человеком, упавшим в лужу. Таким человеком может быть пьяница, и это дает возможность написать «спит, аки пьяница, в луже дождь».
Отметим, что очень похожим образом работает со сравнениями и Ольга Славникова, в прозе которой можно прочесть фразы «руки, грязные, как морковь», «благоухал одеколоном, как свежераздавленное насекомое» и т. д.
Нам кажется, что игра с ситуацией, как это делает Вера Павлова, очень интересна и перспективна. Подобно фразеологическим единицам, значение которых всегда можно заменить одним глаголом процессуального значения, значение целого эпизода жизни, описанного Павловой, укладывается в одно понятие.
В одном из стихотворений, к примеру, рассказывается о том, что отковыренная родинка в детстве означает неминуемую смерть. В другом сообщается о том, что женское подозрение - это мысль о том, что «санитарка в роддоме перепутала бирки».
Сила приема в том, что самая жизненная и всамделишная ситуация, произошедшая, в общем-то не так давно, становится символом. На подобное явление указывал в свое время Шкловский в работе «Гамбургский счет», отмечая, что автоматизация и стирание грозит не только словам, но и целым произведениям и ситуациям.
Именно этой автоматизацией объясняется, к примеру, магия прекрасно озвученной
строчки: «что снится Менделееву - таблица Менделеева», или эффект высказывания:
21
«можешь ли по составу чернил воскресить из мертвых меня»21, на манер того, как возможно «воскресить» по молекуле ДНК. Павлова сжимает целый сюжет до одного слова. Нужно ли говорить о том, что это свидетельствует о прекрасном чувстве языка.
Нельзя пройти мимо еще одного приема Павловой, озвученного ею же самой. «Одну великолепную цитату неточностями можно оживить», - говорит поэтесса в стихотворении. За этим «оживлением» наблюдать действительно очень интересно. Выше мы говорили о том, как Павлова из живой и реальной ситуации делает статичный символ, другими словами, умервщляет живое. Теперь мы имеем дело с обратным. Взяв не просто цитату, а устоявшуюся, ставшую символом, ситуацию, Павлова «оживляет» ее.
Белеющий в море лермонтовский парус не одинок: «вокруг него белеют парусята». Неприличное слово из трех букв на стенке лифта лирическая героиня перечитывает «восемь раз». Оживлению подвергается миф об Одиссее. Вернувшегося героя так напрягает процесс общения с родственниками, что он вынужден выгуливать собаку «по двадцать раз на дню».
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
31
Остается сожалеть, что при таком богатстве палитры возможностей Вера Павлова начинает повторяться. Не впервые встречаются в текстах Павловой сюжеты про Итаку, собаку и Одиссея, приметные слова типа «родненький», «любельки»... Вадим Шершеневич писал, что рифма подобна спичке и второй раз не загорится. Секрет притягательности стихотворений Павловой во многом кроется в установке на предельную искренность автора. Но именно из-за повторений в эту искренность перестаешь верить. В подборке Веры Павловой, опубликованной в № 2 журнала «Арион» за 2010 год, читаем стихотворение о смерти:
погашен верхний свет готовимся ко сну цветастый плотный плед поправлю подоткну и поцелую в лоб холодный горячо и страшно легкий гроб сломает мне плечо.
Можно ли верить искренности переживания автора, если этот цветастый плотный плед, фигурировавший в стихотворении о смерти, неожиданно выползает в довольно радостной пасторальной миниатюре:
спасть на раскладушке под открытым небом под цветущей липой под цветастым пледом под раскрытой книгой под крылом заката под полой у лета под присмотром сада.
Ощущения от дежа вю у читателя не самые приятные. Невольно сравниваешь автора стихов с героем Андрея Платонова, резавшего колбасу на крышке гроба умершей жены.
Приходится признавать, что элементы манипуляции читателем в поэзии В. Павловой становятся очень заметными. Собственно, ничего особенно плохого в манипуляциях нет. Ими пользовался Сергей Эйзенштейн для создания своего «эксцентрического театра», в котором сценическое зрелище представлялось как процесс обработки аудитории средствами сценического воздействия. Композиционный метод создания таких произведений назывался «монтажом аттракционов», то есть зрелищ, построенных по методу гиперболы, фокуса, пародии, заимствованных у цирка и варьете, составленных из отдельных трюков, чтобы зритель был насторожен, заинтригован и реагировал бы смехом и разрядкой напряжения»22.
Проблема в том, что сами по себе такие стихи-аттракционы, как бы хорошо они ни были сделаны, не хороши. Они не несут в себе поэтической сверхзадачи и потому подобны ящику от аккордеона - или дождику от елки, которую унесли.
Однако мы не будем рассуждать о наличии или отсутствии сверхзадачи в поэзии Павловой, поскольку это в нашу задачу не входило. Мы попытались разобрать только технические приемы. Их очень много, но даже небольшой части, проанализированной нами, достаточно для того, чтобы оценить великолепный технический уровень поэтессы. Работу Веры Павовой можно сравнить с игрой актера на просцениуме, перед носом у
зрителя. Обнажать прием настолько, насколько это делает поэтесса, всегда опасно, ведь малейшая ошибка будет видна всем. Но высочайший уровень поэтессы таков, что сбои крайне редки. И это впечатляет.
Примечания
1 URL: www.svobodanews.ru/content/article/1973408.htm.
2 Вера Павлова. Интимный дневник отличницы // Новая газета. 16.03.2007.
3 Павлова В. Однофамилица // Новый мир. 2010. № 9.
4 Там же.
5 Павлова В. Принцесса на горошине // Новый мир. 2009. № 2.
6 Там же.
7 Там же.
8 Павлова В. Однофамилица.
9 иКЬ: http://www.verapavlova.ru/myself.html.
10 Павлова В. В темноте босиком // Знамя. 2009. № 2.
11 Павлова В. Однофамилица.
12 иКЬ: http://www.verapavlova.ru/soauthor_theat.html.
13 Павлова В. Принцесса на горошине.
14 Там же.
15 Павлова В. Однофамилица.
16 РГАЛИ. Ф. 2288.
17 Павлова В. Последнее люблю // Арион. 2009. № 2.
18 Павлова В. Однофамилица.
19 Павлова В. Голоса // Арион. 2007. № 1.
20 Павлова В. Однофамилица.
21 Павлова В. Голоса.
22 Юренев Р. Сергей Эйзенштейн // Замыслы. Фильмы. Метод. Ч. 1. М. : Искусство, 1985.
В. А. Михнюкевич
«КОНСТАНТИНОПОЛЬ ДОЛЖЕН БЫТЬ НАШ!..»
ВОЙНА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТВОРЧЕСТВЕ И ПУБЛИЦИСТИКЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ «ЗОЛОТОГО ВЕКА» КАК ВЫРАЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ
(Статья первая)
На основе анализа художественных произведений разных жанров, мемуаристики и публицистики XIX в. опровергается мнение некоторых кругов современного западного общества об агрессивности как прирождённом свойстве русского менталитета. Рассматриваются жанровая динамика литературы о войне на протяжении целого века развития отечественной словесности, пацифистские тенденции, идеологические типы патриотизма и гуманизма русских писателей. Объясняется феномен «милитаризма» некоторых из них (Достоевского, Некрасова и др.).
Ключевые слова: война, героизм, гуманизм, жанры, журналистика, «золотой век» русской литературы, классики, мемуаристика, менталитет, милитаризм, национальное самосознание, патриотизм, пацифизм, писатели второго ряда, публицистика.
