«Как нынче выдают замуж»: традиции и новации в дворянских ритуалах XIX века Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА КАК СРЕДСТВО ЗНАКОМСТВА С КУЛЬТУРОЙ РОССИИ

Т. В. Мальцева

«Как нынче выдают замуж»: традиции и новации в дворянских ритуалах XIX века

Обрядовая традиция - важный элемент национальной культуры. Один из самых убедительных источников изучения традиций русской национальной культуры - классическая литература, в которой описание традиций является существенным элементом поэтики, особенно в произведениях крупных жанровых форм. Роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина», посвященный судьбам дворянских семей и отдельных личностей, насыщен описанием бытовых культурных традиций русского дворянства XIX века, самой значительной и красочной из которых является свадьба и свадебные ритуалы: сватовство, венчание.

Свадебная традиция выступает в романе как цельный поэтический комплекс: это культурный и фабульный контекст событий, и центральный сюжетный мотив, и характерологический прием, и источник конфликта, и художественный образ, и собственно ритуал, памятный всем героям романа. «Мы все через это прошли», - говорят все замужние героини «Анны Карениной». Толстой очень глубоко проник в психологию семейных отношений. В романе «Анна Каренина» показаны происходящие в XIX веке изменения в оценке самого института семьи и значения его для современников Толстого. Изменение отношения к самой устойчивой всесословной традиции - яркий показатель изменения общественных отношений. Проблемы эмансипации, положение женщины в современном обществе, ее права, вернее, бесправье в выборе спутника жизни и неравноправие в браке - это круг постоянно обсуждаемых в романе проблем. О них говорят с философской точки зрения (Сергей Иванович Кознышев), с религиозной (княгиня Лидия Ивановна), с юридической (Алексей Александрович Каренин), с точки зрения мнения света (княгиня Бетси), традиции и т. д. Серьезные размышления Толстого об институте брака уже отмечены в литературной критике и литературоведении в работах Э. Г. Бабаева, Б. И. Бурсова, Б. М.Эйхенбаума и других исследователей.

199

Дневники и переписка Л. Н. Толстого свидетельствуют о том, что автора интересует «семейная история», т. е. то, что происходит после свадьбы. Семейная жизнь полна борьбы, движения, драматической напряженности, трудных компромиссов, разочарований и новых удовольствий. Толстой впервые описал все возможные перипетии семейной жизни, которая представляет, по словам писателя, «труднейшее дело на свете». В романе «Анна Каренина» Толстой не только представил новый и глубокий взгляд на семью и брак, но и на первый шаг молодых людей к браку - традицию знакомства, ритуал сватовства и объяснения, в которых писатель увидел очевидные изменения.

Обратимся к анализу восприятия этой традиции героями романа. Речь пойдет о светской стороне обряда, о светской дворянской традиции сватовства. Толстой уловил феномен этой традиции: одновременную устойчивость и размывание. Старшее поколение выходило замуж и женилось «по старинке», т. е. по традиции - как старшие скажут. Молодые герои романа более глубоко соотносят традицию с личной судьбой, т. е. готовы сами активно участвовать в устройстве личной жизни.

Вообще, «как нынче выдают замуж», никто в романе не знает. «Французский обычай - родителям решать судьбу детей - был не принят, осуждался. Английский обычай - совершенная свобода девушки - был тоже не принят и невозможен в русском обществе. Русский обычай сватовства считался чем-то безобразным, над ним смеялись все...» (текст цитируется по изданию: Л. Н. Толстой. Собр. соч.: в 20 т. М.: Худож. лит., 1981. Т. VIII-IX с указанием тома и страницы; здесь: VIII, с. 51). Все сходились во мнении, что «уж пора оставить эту старину» и доверить право устройства и своей судьбы и самого обряда молодым людям, «как они знают» (VIII, с. 55). Сама княгиня Щербацкая выходила замуж лет тридцать назад по русскому дворянскому обычаю сватовства. Ее личное участие в самом важном жизненном событии было минимальным. Обряд проходил «как принято», а принято было «легко и просто».

Толстой отмечает следующие моменты традиционного дворянского ритуала сватовства.

1. Выбор жениха/невесты происходит по инициативе членов семьи или других родственников - княгиня Щербацкая, например, и Анна Облонская (в замужестве Каренина) вышли замуж по сватовству теток.

200

2. Будущие супруги не встречаются наедине, но могут видеть друг друга. Впечатления от осмотра передаются через сватью -«сваха тетка узнала и передала взаимно произведенное впечатление» (VIII, с. 51).

3. Если впечатление благоприятно, то жених делал родителям невесты предложение, и родители уже обсуждали материальную сторону обряда.

Так, видимо, происходило с Долли. В разговоре с приехавшей помирить её с мужем Анной она отметила: «Ты знаешь, как я вышла замуж» (видимо, «легко и просто», «как принято». - Т.М.). Я с воспитанием maman не только была невинна, но я была глупа. Я ничего не знала» (VIII, с. 80). «Ничего не знала» - значит, практически все произошло по воле родителей и, прежде всего, матери, и обошлось без личного объяснения с женихом - по крайней мере, словесного: все, как и у матери, «решилось глазами и улыбками».

Так же произошло и с Анной. Предложение Алексея Александровича Каренина, бывшего много старше Анны, было передано через ее тетку княжну Облонскую. Будущие супруги не имели особенных чувств друг к другу. Все произошло, «как надо», легко и просто, без личного объяснения.

«Нынче уж не так выдают замуж, как прежде», «многое изменилось в приемах общества», - подводит итог размышлениям о том, как выдавать дочерей замуж, княгиня Щербацкая. Сама княгиня не может сказать, что же изменилось, но Толстой эти изменения увидел. Между матерью и младшей дочерью происходит знаменательный разговор. Вышедшая замуж Кити теперь, как равная, может говорить с матерью о том, как «папа сделал ей предложение». «Ничего необыкновенного не было, очень просто», - вспоминает княгиня:

- Нет, но как? Вы все-таки его любили, прежде чем вам позволили говорить? (курсив везде наш. - Т.М.).

- Разумеется, любила; он ездил к нам в деревню.

- Но как решилось? Мама?

- Ты думаешь, верно, что вы что-нибудь новое выдумали? Все одно: решилось глазами, улыбками...

- Но какие слова он говорил?» (IX, с. 136).

Настойчивость Кити не случайна. «Новое» в старом ритуале у молодых героев все-таки есть: у них это происходит нелегко и непросто. Толстой видит важное отличие в современном ритуале сватовства. Он отмечает, как надличностная традиция перерастает в личную. Один из самых драматических моментов ухаживания и сва-

201

товства - это личное объяснение молодых людей, которого не предполагала светская традиция. Этот момент был опосредован через сваху или родственницу - они передавали согласие или несогласие на брак. Сказать о своих чувствах - это самое трудное для всех героев романа, которые хотят вступить в брак.

Необязательность личного объяснения в традиционном ритуале сватовства заставляет, например, несколько раз ошибиться княгиню Щербацкую. В первый раз относительно намерений Левина, который был явно влюблен в Кити и «часто посещал дом». Отец Кити ничего лучшего для дочери не желал, но внезапный отъезд Левина успокоил княгиню, которая желала для дочери лучшей партии: по ее словам, «Левин ничем не показывает, что имеет серьезные намерения» (VMI, с. 53). Во второй раз княгиня ошиблась относительно Вронского. Вронский на балах явно ухаживал за Кити, танцевал с нею и ездил в дом, «стало быть, нельзя сомневаться в серьезности его намерений», - думала она (VIII, с. 54). Выходит, что в случае с Левиным можно сомневаться в серьезности намерений, а в случае с Вронским - нельзя, хотя оба претендента делают одно и то же -«часто ездят в дом».

Личное объяснение мучительно для героев, особенно отказ, через который проходят Кити и Константин Левин. Оба переживают смятение, страх, ужас, робость. Левин, убедившийся, что чувство к Кити «не было одним из тех влюблений, которые он испытывал в первой молодости; что чувство это не давало ему ни минуты покоя; что он не мог жить, не решив вопроса: будет или не будет она его женой <...> приехал теперь в Москву с твердым решением сделать предложение и жениться, если его примут. Или ... он не мог думать о том, что с ним будет, если ему откажут» (VIII, с. 31-32). Левину несколько раз представлялась возможность сделать предложение наедине, лично своей избраннице - именно это важно для него -перед тем, как они вместе объявят об этом родителям. Такая возможность была на катке: «Сказать ей теперь? Но ведь я оттого и боюсь сказать, что теперь я счастлив, хоть надеждой. А тогда?.. Но надо же! надо, надо! ... Прочь слабость!» (VIII, с. 39). Кити, понимая намерение Левина, не хочет этого объяснения. На вопрос Кити, как надолго он приехал в Москву, Левин отвечает, что это только от нее зависит. «Не слыхала ли она его слов или не хотела слышать, но она как бы спотыкнулась, два раза стукнула ножкой, и поспешно покатилась прочь от него» (VIII, с. 40). Объяснение не состоялось. В следующий раз Левин оказался решительнее, он приехал к Щербац-

202

ким рано вечером, чтобы застать Кити одну и продолжить разговор: «Я сказал вам, что не знаю, надолго ли я приехал ... что это от вас зависит...Что это от вас зависит, - повторил он. - Я хотел сказаться хотел сказать...Я за этим приехал ... что. быть моей женой!» (VMI, с. 57). Очевидно, что Константин Левин очень робеет в момент личного объяснения, несмотря на твердую решимость.

После этого предложения Кити переживает ни с чем не сравнимое ощущение - независимо от того, каким будет результат объяснения. Эффект этого ощущения зависит не только от молодости и неопытности Кити (это происходит в ее жизни впервые) - это вообще психологическое свойство личного предложения: «Она тяжело дышала, не глядя на него. Она испытывала восторг. Душа ее была переполнена счастьем. Она никак не ожидала, что высказанная любовь его произведет на нее такое сильное впечатление» (VIII, с. 58). Кити не может ответить на любовь Левина, она должна отказать: «Боже мой, неужели я должна сама сказать ему? Но что я скажу ему? ... Нет, это невозможно.» (VIII, с. 57). Отказ жестоко обижает Левина.

Важность и необходимость этого нового компонента ритуала сватовства Толстой подчеркивает композиционно несколькими способами.

Во-первых, сближая эпизоды объяснения Кити и Левина и отсутствия объяснений в отношениях Кити и Вронского. Левину необходимо объясниться, а Вронскому это даже не приходит в голову. «То и прелестно, - думал он (Вронский. - Т.М.), возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе с тем новое чувство умиления перед ее к себе любовью, - то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит» (VIII, с. 68). Окажется, что Вронский и Кити понимали очень разное под невысказанной любовью: Кити надеялась на предложение, в ожидании которого отказала Левину, а Вронский «не мог придумать, что можно и что должно было предпринять», когда он понял, как сильно утвердилась «духовная тайная связь» между ним и Кити. Но именно Вронский тонко уловил, почему именно так трудно личное объяснение - в случае неудачи страдает достоинство: «От этого-то большинство и предпочитает знаться с Кларами. Там неудача доказывает только, что у тебя недостало денег, а здесь -

203

твое достоинство на весах» (VIII, с. 71). Это «мужская» причина трудности личного объяснения. Переживший «позор отказа» Левин по возвращении из Москвы несколько месяцев «вздрагивал и краснел», вспоминая об этом, - «эти раны никогда не затягивались» (VIII, с. 169). «Ах, это так странно, как и когда мужчина делает предложение ... Есть какая-то преграда, и вдруг она прорвется», - вспоминает Долли об объяснении Степана Аркадьевича (IX, с. 130). Чаще такая преграда не прорывается.

Во-вторых, Толстой дублирует эпизоды личного объяснения. У каждого персонажа есть мнение о непредсказуемости, неожиданности, трудности или невозможности объяснения влюбленных. Эпизод объяснения в разных вариантах многократно дублируется в романе. Особенно показательны несостоявшиеся объяснения, как, например, объяснение Вронского Кити, объяснение Кознышева Вареньке.

Объяснение Вронского по всем приметам должно было неизбежно произойти на ожидавшемся бале. Кити танцевала с Вронским первую кадриль. «Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый разговор, ... но Кити и не ожидала большего от кадрили. Она ждала с замиранием сердца мазурки. Ей казалось, что в мазурке всё должно решиться» (VIII, с. 93). Но разговор Вронского с Анной «решил их и её судьбу». Вронский даже не пригласил Кити на мазурку - она «чувствовала себя убитой», потому что ей открылась ее ошибка: «никто не понимал её положения, никто не знал того, что вчера она отказала человеку, которого она, может быть, любила, и отказала потому, что верила в другого» (VIII, с. 95). Трагедия Кити - это следствие «невидимых разговоров взглядов и интонаций», результат отсутствия личного разговора о совместном будущем. В этом эпизоде Толстой указал на вторую -женскую - причину трудности личного разговора. Писатель уже думал об этом в «Войне и мире», дав Наташе Ростовой возможность сказать об особом положении девушки, которая может только ждать, когда мужчина ездит в дом, смотрит и оценивает. Готовящийся побег с Курагиным был ее протестом против этой несправедливости, когда девушка традицией и воспитанием лишена возможности и выбора, и самостоятельного ответа.

Не состоялось в романе объяснение еще одной пары - Сергея Ивановича Кознышева и Вареньки. Кажется, что объяснение Кознышева и его предложение Вареньке неизбежно. Это чувствуют все, и все ждут положительного результата. Для обоих это хорошая партия. «Быть женой такого человека, как Кознышев, после своего по-

204

ложения у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. ... И сейчас это должно было решиться. Ей страшно было. Страшно было и то, что он скажет, и то, что он не скажет», - это ожидания Вареньки (IX, с. 146). «Даже до мелочей Сергей Иванович находил в ней (в Вареньке. - Т.М.) все то, чего он желал от жены», - это ожидания Кознышева. «Теперь или никогда надо было объясниться ... Он быстро в уме своем повторял себе все доводы в пользу своего решения. Он повторял себе и слова, которыми он хотел выразить свое предложение», но вместо предложения Сергей Иванович «вдруг» спросил о грибах. «И как только эти слова были сказаны, и он и она поняли, что дело кончено, что то, что должно быть сказано, не будет сказано» (IX, с. 146).

Крайне интересно в психологическом плане второе объяснение Левина и Кити после первого несостоявшегося сватовства. Оба драматично «переболели» отказ, долго не виделись, чувствуют взаимную симпатию, но отказ стоит между ними как непреодолимое препятствие для общения. О причине отказа мучительно хочет спросить Левин, Кити страшно боится его вопроса. Левин придумал «мягкий» способ задать вопрос с помощью предметного посредника: он пишет мелом на карточном столе начальные буквы слов этого мучительного вопроса: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? (когда вы мне ответили: этого не может быть, значило ли это никогда или тогда?). Кити вопрос поняла и ответила: т, я, н, м, и, о (тогда я не могла иначе ответить) (VMI, с. 436). И объяснение в любви Левина, и ответ Кити в этот раз были не проговорены, а написаны, но в этом «разговоре» было сказано все: «что она любит его и что скажет отцу и матери, что завтра он приедет утром» (VIII, с. 437).

Таким образом, Толстой обратил внимание на важную особенность в современном ему светском дворянском ритуале сватовства - личное объяснение молодых людей. Традиция не предполагала личного разговора, а Толстому он казался крайне важным и необходимым. Лично объясняться и неловко, и стыдно, и трудно, это чревато унижением, обидой, непониманием. Но молодые дворяне уже понимают личную ответственность за свое будущее и решаются на этот важный шаг для совместного принятия правильного решения.

205