CC BY
85
АНАЛИТИКА ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ
Б01: 10.17212/2075-0862-2018-2.1-64-74
КАК НАЧИНАЛАСЬ БИОЭТИКА В РОССИИ (ИНТЕРВЬЮ С Б.Г. ЮДИНЫМ)
Юдин Борис Григорьевич
Аннотация
6 августа 2017 года не стало Бориса Григорьевича Юдина — члена-корреспондента РАН, доктора философских наук, члена редакционной коллегии нашего журнала. Ровно год он не дожил до своего 75-летнего юбилея. Вклад Б.Г. Юдина в становление российской философии постсоветского периода еще предстоит по-настоящему оценить. Он стоял у истоков новейших для нашей страны направлений в исследовании этических проблем развития современной науки и технологий. Благодаря его трудам, авторитету, большой личной харизме в России была создана биоэтика как образовательная дисциплина и практика этической экспертизы научных проектов с участием человека. Б.Г. Юдин имел высокий авторитет в международных объединениях ученых, представлял Россию в комитете по вопросам биоэтики в Совете Европы. Поэтому он стремился к тому, чтобы уровень и тематика исследований отечественных ученых соответствовали вызовам самых последних научно-технологических новаций, которые побуждают философскую рефлексию к поиску допустимых границ трансформации природы человека и манипулирования его жизнью и смертью. Борис Григорьевич всегда был в курсе актуальных идей в области этики научных исследований, активно вводил эти идеи и новый тезаурус в коммуникацию российских ученых. Он очень много ездил по стране, был организатором и участником большого количества самых разных научных мероприятий. Ответственность ученого он не только изучал теоретически, но и внедрял в практической плоскости. Б.Г. Юдин инициировал интерес к новой для нас области — принципам добросовестной науки, посвятив этому несколько статей и докладов.
В последние годы Борис Григорьевич развивал концепт технонауки как современного модуса соединения науки и технологий, главной мишенью которого выступает природа человека. Этико-философской тематизацией преобразования человека в рамках технонауки стала проблематика улучшения человека. Позиция Б.Г. Юдина в междисциплинарной оценке следствий развития технонауки определялась требованиями строго научного анализа этических вопросов, возникающих в контексте новых технологий, и последовательной защитой гуманистических ценностей, поэтому она была далека от крайностей и технологического оптимизма, и алармизма. Сегодня на этой теоретической основе надо развивать практику гуманитарной экспертизы, интегрировать научные достижения в нашу жизнь через создание надежных институтов защиты личности и тем самым способствовать развитию наук и технологий.
Ключевые слова: Б.Г. Юдин, биоэтика, этическая экспертиза, этика научных исследований, технонаука, защита гуманистических ценностей.
Библиографическое описание для цитирования:
Юдин Б.Г. Как начиналась биоэтика в России (интервью с Б.Г. Юдиным) / беседу вел О. А. Донских // Идеи и идеалы. — 2018. — № 2, т. 1. — С. 64—74. — doi: 10.17212/2075-0862-2018-2.1-64-74.
28 мая 2013 года, когда Борис Григорьевич Юдин приезжал в Новосибирск, главный редактор журнала «Идеи и идеалы» Олег Альбертович Донских взял у него интервью. В беседе участвовала Татьяна Александровна Сидорова.
Олег Альбертович Донских (далее О. А.). Борис Григорьевич, у меня вопрос очень простой: как у нас начиналась биоэтика? С какого года? Кто участвовал в этом?
Борис Григорьевич Юдин (далее Б.Г.). Это было в конце 80-х годов. Тогда перестройка была в самом соку. Я работал в Институте философии. Тогда вместе со Степиным перешла в Институт философии большая команда из ИИЕТа (Института истории естествознания и техники). И как-то несколько человек из сектора этики и из нашего человек восемь пошли на встречу с американской делегацией. Тогда само слово «биоэтика» еще не произносилось, было неизвестно. Американцев было, по-моему, человек шесть. Возглавлял делегацию человек, который к биоэтике не имел отношения. Он имел отношение к контактам между советскими и американскими философами. Такая была контора, не знаю, она сейчас есть или нет, — «Айрекс», по обмену.
О.А. Да, «Айрекс» есть, они свои программы присылают1.
Б.Г. Они стали рассказывать, что такое биоэтика, и как-то меня сразу зацепило. Потом вечером в ресторан мы вместе ходили, а потом еще одна встреча была уже в более широком составе, тоже в Институте философии. Потом они поехали в Грузию. Не знаю, с кем они там встречались и как. А потом нас поехало несколько человек из Института философии из Москвы в Америку. Мы были в Вашингтоне, где есть центр имени Кеннеди. Это имени отца президента Кеннеди. Потом поехали в Новый Орлеан, на ежегодное собрание американской философской ассоциации, и, надо сказать, огромное количество народу. Там была секция по биоэтике, и она
1 IREX: A global development & education organization. Сайт организации: https://www. irex.org/
была посвящена нашему взаимодействию. После этого поехали из Нового Орлеана в Нью-Йорк и там посетили самый знаменитый биоэтический Гастингский центр (правда, сейчас он на третьем месте уже), там тоже была встреча. На этой встрече был Лорен Грэхем (Loren R. Graham), историк советской науки, американские философы называли его своим марксистом. У него несколько книг издавались на русском языке по истории советской науки, и он часто приезжал в Союз.
Вот, собственно, так это началось. Американцы тогда очень много уделяли внимания этим контактам с Советским Союзом и с философией европейских стран, бывших коммунистических; были программы всяких стажировок. И в Гастингский центр сначала Тищенко поехал на шесть недель, а потом я. Это было очень существенно. Там и литература была, и возможность общаться.
О .А. Борис Григорьевич, а кто кроме вас был в этой первой делегации? Из ИИЕТа перешел тогда, например, Александр Павлович Огурцов.
Б.Г. Да, он был, потом был Виктор Николаевич Игнатьев. Это всё было как-то освящено именем Фролова2, и даже не только именем, потому что Фролов ездил в Вашингтон, там есть институт медицины, и этот институт организовывал какую-то конференцию по биоэтике. Это составная часть Американской академии наук, и он выступал там с докладом, как раз в то время, когда мы приехали в Вашингтон от Института философии. Фролов был большой человек — главный редактор «Правды» и секретарь ЦК, какая-то охрана была возле него; он довольно много делал, чтобы развивалось это все.
О.А. А потом какие-то структуры образовались?
Б.Г. Я выезжал в Гастингский центр в начале 1992 года. И я тогда с Фроловым и с коллегами поставил вопрос о том, что нужно создать какую-то структуру по биоэтике в рамках Академии наук. Мы было договорились попробовать создать комитет по биоэтике при Президиуме РАН. Тогда президентом был Марчук Гурий Иванович. А когда вышли на Президиум, слово биоэтика его изумило, и он спросил: «А что такое биоэтика»? Он тогда еще что-то спросил, но ясно стало, что не получится. И тогда мы пошли несколько иным путем. Фролов придумал создать этот комитет при Отделении философии и права, тогда было такое отделение в Академии наук. И вот создали его там. Было два сопредседателя: один от естественных наук, от биологии это Баев Александр Афанасьевич, и Иван Тимофеевич Фролов.
О.А. А кто тогда был академик-секретарь этого отделения? Не Федосеев3?
2 Академик Иван Тимофеевич Фролов.
3 Федосеев Петр Николаевич, академик, автор книг «Коммунизм и философия», «В.И. Ленин и философские проблемы естествознания» и др.
Б.Г. Нет, Федосеев, по-моему, был выше. Тогда в Академии уже был вице-президентом Кудрявцев4. А академиком-секретарем был Топотун Борис Николаевич. Так эта первая структура возникла. И первое, что мы сделали, написали — это тоже моя идея была — обращение к тем, кто занимается биомедицинскими исследованиями, с тем чтобы проводить этическую экспертизу проектов исследований. Предполагалось, что это должно было снизу идти. И подписали уважаемые люди. Активно участвовал Газенко, академик, который космосом занимался5. Поскольку они много с американцами взаимодействовали, им пришлось создать свой такой этический комитет, который исследовательские проекты рассматривал, и они считали, что их комитет — филиал нашего комитета, который при отделении. Там был Блохин6, не знаю, тогда он был или нет вице-президентом медицинской академии. Он был долгое время ректором Второго Меда. Вообще человек замечательный, ходячая медицинская энциклопедия. Сейчас ему года 73, наверное. Баев7 там был.
О .А. А где было опубликовано это обращение?
Б.Г. В «Известиях». Там было изложение. Естественно, это эффект имело нулевой. Но тем не менее. Потом мы провели большую конференцию по этике биомедицинских исследований. Это было в Институте философии, но тогда уже был создан Институт человека, и я стал там заведующим сектором биоэтики.
Татьяна Александровна Сидорова (далее Т.А.). Это в девяносто втором?
Б.Г. Да, в девяносто втором, в девяносто первом даже.
О .А. Это Институт человека в девяносто втором? И сектор был создан тогда же, как и Институт человека?
Б.Г. Сейчас я уточню. У нас в прошлом году было двадцатилетие. Значит, в девяносто втором. Да-да, в начале девяносто второго, точно, и я сразу стал там зав. сектором, и когда поехали в Гастингский центр, сектор уже был.
О.А. А сколько человек у вас было в секторе?
Б.Г. Штатных было двое: Игнатьев и я. Еще были Раиса Михайловна Коротких из Института имени Семашко, она была медик, кандидат медицинских наук, и она эту часть обеспечивала. Павел Дмитриевич Тищенко с нами сотрудничал, Иванюшкин Александр Яковлевич.
Т.А. Из медицинской академии?
4 Кудрявцев Владимир Николаевич, известный правовед, специалист по криминологии.
5 Газенко Олег Георгиевич, российский советский физиолог, академик Российской академии наук, генерал-лейтенант медицинской службы, основоположник космической медицины.
6 Видимо, имеется в виду Блохин Николай Николаевич, российский хирург-онколог, академик АН СССР и АМН СССР.
7 Баев Александр Александрович, академик, советский и российский биохимик, врач, ученый.
Б.Г. У него было медицинское образование, психиатрическое, потом он в философию перешел, работал на кафедре философии Академии медицинских наук.
Т.А. А Людмила Васильевна Коновалова не была в вашем секторе?
Б.Г. Нет, Коновалова была в секторе этики. Она участвовала в подготовке, когда приезжали американцы. Когда мы поехали в Америку, ее не было. Были Тищенко, Огурцов, Игнатьев, я и еще кто-то, я сейчас уже не помню.
О .А. Борис Григорьевич, скажите, это сектор этики, который сейчас Рубен Грантович Апресян возглавляет?
Б.Г. Ну да.
О .А. Он имел какое-то отношение к этим исследованиям?
Б.Г. Мы вместе с ними участвовали во встречах с американцами. А потом, после поездки американцев, Коновалова издала брошюру с их текстами на русском языке. Но они как-то не особенно активно биоэтикой интересовались, они были заинтересованы более в традиционной этической проблематике. Потом уже мы стали сотрудничать.
Т.А. Почва антропологическая в первую очередь?
Б.Г. Ну, я бы сказал, что скорее всего философия науки.
О .А. У меня давно было подозрительное отношение к так называемой «прикладной этике». И по этому поводу был даже разговор с Апресяном, поскольку я считаю, что этика в принципе не может не быть прикладной, ведь это, собственно, и есть «практический разум». А биоэтика, можно сказать, в чистом виде является прикладной этикой, поскольку она реализуется через комитеты.
Б.Г. Некоторое время назад эта проблема меня интересовала, я написал статью, чтобы обосновать другую позицию. Не стоит ее считать прикладной этикой.
О .А. В принципе, есть этика Канта. Более прикладного я ничего не знаю. А биоэтику, поскольку она идет от конкретных случаев, которые нужно конкретно решать, я понимаю как нечто прикладное. Но все-таки изначально Вы шли не от этики?
Б.Г. Нет-нет. У нас другие основания были. И это касается всей команды, которая ездила тогда в Америку. Она больше имела отношение к философии науки. Я думаю, тогда и Фролов стал свой блок развивать — про Человека — и создавал Институт человека на антропологической, а не на этической почве.
Т.А. Получается, что Институт человека позже был создан?
Б.Г. Официально отмечается 10 января 1992 года.
Т.А. То есть практически одновременно, тем не менее сектор и Институт человека — это были две самостоятельные структуры?
Б.Г. Когда мы перешли в Институт философии, был создан сектор или лаборатория «Этика и аксиология науки» — примерно так это называлось. Потом Фролов меня перетащил, когда уже создавался Институт человека.
О.А. А вот скажите, как Вы считаете, это направление успешно развивалось? К сожалению, оно всё же не очень заметно. Понятно, что здесь перестройка наложилась, еще много чего в стране происходило, но все-таки? Как Вы оцениваете?
Б.Г. Вообще-то оно сейчас стало очень, так сказать, модно в философской среде. Вот предыдущий был конгресс в Сеуле, философский, там от российской философии в секции по биоэтике был один я. Сейчас на предстоящем философском конгрессе в Афинах из России будет человек пятнадцать точно. И это только те, кто проходил через меня. В те времена это было намного более востребовано. Востребовано было, поскольку был публичный момент: развернуть философию к проблемам человека. Это такая конкретная штука, тем более что это именно та биоэтика, которая была заимствована так или иначе у американцев. И тогда, и сейчас американцев ругают во многих странах мира, что у них индивидуалистическая этика, ориентированная на человека. А в других странах предпочитают более коммунитарную, коллективистскую этику. Тогда во многом благодаря Фролову в Союзе, в России на подъеме была проблематика человека и удалось что-то сделать, и даже немало. А потом эволюция была, где-то в конце 90-х — начале 2000-х годов. Мне тогда приходилось ходить по всяким начальникам: и научным, и министерским, и в Думу... И в какой-то момент я себя поймал на том, что я разговариваю с ним, начинаю всякие песенки петь про биоэтику, а он на меня смотрит, и в его взгляде читается первый вопрос: что я хочу поиметь? И второй вопрос: что он с этого будет иметь? И это всё стало тормозить. Я четко это увидел.
О .А. Понятно. Под этим знаком, по-видимому, всё до сих пор и работает, к сожалению.
Б.Г. Ну и такой вот факт: когда делался в девяносто третьем году Основной закон в сфере здравоохранения, то там этические мотивы были. По крайней мере, были попытки их включения. Пытались добиться, чтобы их больше было. А сейчас есть новый закон, который приняли в конце 2011 года, он в несколько раз по объему толще, но там слово «этика» фигурирует только один раз. Этики вообще нет, потому что исчез контекст, в котором это слово фигурирует. Закон «разрешает» создавать профессиональные медицинские ассоциации и «разрешает», я не помню буквально, чтобы эти ассоциации среди другого занимались и этическими проблемами в медицинской профессии. Всё. Полностью исчезли этические нормы!
Хотя, с другой стороны, у меня лежит на столе формуляр информированного согласия. Это стало...
О .А. Нормой?
Б.Г. Общеобязательной практикой.
Т.А. Борис Григорьевич, а в каком году Россия присоединилась к ПАСЕ?
Б.Г. Не ПАСЕ, а Совет Европы. Сейчас скажу. где-то в 95—96-м, это надо посмотреть. Я много ездил по европейским странам. Там был (и сейчас, впрочем, есть) Кристиан Бик, француз. Как выяснилось, его фамилия Бик происходит от «бык». Какие-то корни у него то ли в России, то ли на Украине. Он меня вовлекал в какую-то команду европейскую, международную.
Т.А. Вопрос в чем: когда они приняли эту конвенцию, то как это на нас отразилось?
Б.Г. Да, я присутствовал при принятии конвенции. Выступал Карлос де Соло. Он сам испанец, важная фигура в европейской биоэтике. Работает в Совете Европы, а тогда он возглавлял секретариат комиссии по биоэтике. Он, уже не помню в какой стране, делал доклад. Я к нему подошел, сказал, что Россия — член Совета Европы, что же вы-то не приглашаете? Он мне объяснил, что на самом деле Россия имеет право быть на заседаниях Комитета по биоэтике8.
О .А. То есть официального приглашения не требуется? Можно просто участвовать?
Б.Г. Да, там самая главная штука, что не просто имеет право, но и расходы покрывает Совет Европы. А у нас чиновники наши в свое время не знали такого слова — биоэтика, тем более не знали и не интересовались, что это за штука. И тогда я пошел к ним, письмо написали, и я поехал в Страсбург. Это было где-то в 98 году. Как раз тогда это развивалось во всём мире.
О. А. А дефолт?
Б.Г. Нет, дефолт к биоэтике не имел отношения. Тогда была клонирована овечка Долли, и Совет Европы довольно быстро подсуетился: создали такой дополнительный протокол. Но очень много работали с конца 80-х над документом, который и назывался Конвенция по биоэтике9. В 1996-м эта конвенция уже была и дополнительно делался протокол, который запрещал клонирование. Это было в 1998 г.
О .А. Клонирование человека или вообще клонирование?
Б.Г. Человека. И тогда у нас вопрос появился: как с этим быть? И решили мы не поддерживать этот протокол. Потому что надо установить не категоричный запрет, как в этом протоколе дополнительном, а посмотреть,
8 Руководящий комитет по биоэтике Совета Европы (СОБГ).
9 Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине. Овьедо, 4 апреля 1997 года. Официальный сайт: https://rm.coe.int/168007d004
как будут меняться технологии, как будет меняться мнение общественности. В итоге решили, что лучше ориентироваться на закон о пятилетнем моратории. И я считаю, что это было здравое решение, поскольку уже года через три стали развивать репродуктивное и терапевтическое клонирование. По логике вещей запрет был наложен только на репродуктивное клонирование. Протокол оказался слишком широкий. Он этого различения не делал.
Т.А. Это решение принималось этическим комитетом? В каком он составе был?
Б.Г. Нет, это делалось через Министерство науки.
О. А. Там Салтыков был?
Б.Г. Нет, тогда уже давно был не Салтыков. Была создана рабочая группа, которая готовила проект закона. Там были юристы, биологи, медики и те, кто этикой занимались.
О .А. Это через Министерство иностранных дел делалось, туда подавалось мнение России?
Б.Г. Нет. Просто приезжал туда и рассказывал. Да, еще стоит сказать про тот комитет по биоэтике, который возник в Академии10. Получилась такая сугубо общественная организация, которая никакого ресурса административного не могла предложить.
О.А. Это то, которое при Отделении философии и права?
Б.Г. Да. А потом и в Академии медицинских наук был создан Комитет по биоэтике. Его возглавил Лопухин, я у него стал заместителем. Но он тоже как-то реально не работал. Еще был Российский комитет по биоэтике при Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО. Он был создан где-то в 2005 или 2006 году, в этот момент у нас было много контактов с ЮНЕСКО по линии биоэтики. Вообще биоэтика — это такая область, в которой заметна конкуренция между разными международными организациями. Очень активно ею занимается Совет Европы. Они считают, что для них это принципиально важно, и позиционируют себя как лидера. ЮНЕСКО очень активно занимается этим, Всемирная организация здравоохранения, Всемирная медицинская ассоциация (это неправительственная организация. Механизм ее влияния в том, что она разрабатывает и унифицирует Хельсинкскую декларацию).
О .А. Борис Григорьевич, насколько я знаю, и в Австралии, и в Европе, в частности в Германии, и в Америке много кафедр биоэтики, практически во всех университетах. У нас же в этом ключе ситуация не развивается?
Б.Г. Нет. Из всех других биоэтических институций самое продвинутое из того, что у нас есть, это обязательное преподавание биоэтики, начатое в 2002 году.
10 Российский Национальный комитет по биоэтике Российской академии наук (РНКБ), создан в 1992 г.
О.А. Но это только в медицинских вузах? Тогда вроде бы и кафедры есть, и биоэтика развивается?
Б.Г. Это зависит от местных условий.
Т.А. Отдельных кафедр нет. По-моему, только во Втором медицинском институте в Москве есть специализированная кафедра. В других на кафедрах философии этот курс читается. Там часов немного, и никто кафедру не будет создавать.
О .А. Но при университетах-то должны быть? Хотя бы один преподаватель должен быть.
Б.Г. Да, в медицинских есть. Когда в 90-е годы всё это начиналось, я читал курс на философском факультете МГУ. Сначала мы вместе с Огур-цовым читали. Кстати, еще интересно: я его просил заняться этим, довести до книжки. Он стал историю философии, начиная с античности, в таком нетрадиционном ракурсе рассматривать: в отношении медицинской практики, в отношении врача и пациента. Это было ново, этого у нас никогда никто не делал. В мире такие курсы есть, достаточно часто в таком ключе разрабатывалась философия, но у нас это было оригинально. Но потом он где-то на второй или третий год отошел от этого. Я там читал лет шесть-семь, но потом тоже прекратил.
Какая-то происходила девальвация, что ли. С одной стороны, рос интерес у философов, с другой стороны, появилось много такой завлекаловки, сюжетов, привлекающих широкое внимание. Это один из важных ресурсов биоэтики. Но часто начинаются дискуссии по тому, по сему — и этим как-то и ограничивается. Такое было на Украине, там биоэтика начала развиваться позже, чем у нас. Я тоже пытался что-то сделать в наших бывших советских республиках, тем более на Украине. Они нас тогда перегнали, в частности, они регулярно организуют конгрессы. В сентябре там будет Пятый конгресс по биоэтике.
Т.А. И симпозиумы у них раз в два года проводятся; Пустовит С.В., Ве-ковшинина С.В. этим занимаются
Б.Г. Да, и на эти конгрессы много народу собирается. Такой есть философ из Варшавы — Збигнев Шаварский, который биоэтикой долго занимается. Он побывал на Первом биоэтическом конгрессе в Киеве. Он мне такую штуку сказал: там было человек четыреста философов со всей Украины, и это всё были люди, которые истмат читали и потом переключились на новый словесный фон.
О .А. Скажите, Борис Григорьевич, а есть какое-то в этих вопросах взаимодействие с церковью?
Б.Г. В девяносто втором году, когда я приехал из Гастингского центра, в «Вопросах философии» был проведен круглый стол по биоэтике. И я, когда выступал там, сказал, что в других странах церковь много внимания
этому уделяет, а у нас она как-то здесь не видна. Как-то в журнале «Наука и религия» собрали конфессии основные, которые есть в России. Там были Тищенко, я, кто-то еще; говорили-говорили, но фактически впустую. Но когда в «Вопросах философии» были опубликованы мои сожаления, мне написал письмо священник — отец Николай Балашов, по-моему, из Череповца. Он меня поддерживал, но говорил, что руки не доходят, потому что много чем надо заниматься. Я договорился, чтобы опубликовали в «Вопросах философии» это письмо. Потом какое-то у нас было сотрудничество с ним, потому что у него были от греческих православных тексты по биоэтике, он их в «Человеке»11 публиковал, так сказать, пропагандировал. Потом он перебрался в Москву и здесь уже стал важной фигурой в Отделе внешних церковных сношений. Он стал обсуждение биоэтических проблем пропагандировать в православном мире, и у них стали возникать какие-то общества. Так, меня звали в Московское объединение Общества православных врачей. Я, помню, о конгрессе по биоэтике в Сиднее рассказывал им.
Я и тогда, и сейчас продолжаю подчеркивать: единственный институт в России, у которого есть внятная позиция по биоэтическим проблемам, — это Русская Православная Церковь. Но чем дальше, тем больше они считали и считают себя самодостаточными. Сейчас у меня контактов с церковью практически нет. Года три назад в Дубне устраивали конференции. Там участвовал Фонд Андрея Первозванного. На эти конференции приходят физики, философы, богословы. Меня они пригласили туда, попросили статью написать в «Вестник Московской Патриархии». Я написал. Потом они выжимали: скорей, скорей; потом иллюстрации подавай. И всё так и закончилось.
О. А. Так и не издали?
Б.Г. Нет. У них там своя эволюция.
Т.А. Ну, Ирина Васильевна Силуянова — очень активная...
Б.Г. Да, она молодец, она у них главное светило. Она состоит в этом самом Центральном комитете. Но она, конечно, не единственная, есть и другие, тот же Николай Балашов, но он потом отошел от биоэтики.
О .А. Борис Григорьевич, большое спасибо за интервью.
11 Журнал, основанный в 1989 году по инициативе академика И.Т. Фролова, который и стал председателем его редакционного совета. Б.Г. ЮЮдин стал главным редактором этого журнала и оставался им до своих последних дней.
SCIENTIFIC ANALYTICS OF SPIRITUAL CULTURE JOURNAL...............................................................................................................................................
DOI: 10.17212/2075-0862-2018-2.1-64-74
HOW DID ВIOETHICS START IN RUSSIA? INTERVIEW WITH BORIS G. YUDIN
Yudin Boris
Abstract
On August 6, 2017, Boris Grigoryevich Yudin, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Doctor of Philosophy, member of the editorial board of our journal, died. Exactly one year he did not live up to his 75th birthday. The contribution of B.G. Yudin in the formation of the Russian philosophy of the post-Soviet period has yet to be truly appreciated. He started studying the newest trends of ethical problems of the development of modern science and technology in our country. Thanks to his works, authority, great personal charisma in Russia, bioethics was created as an educational discipline and practice of ethical examination of scientific projects with human participation. B.G. Yudin had high authority in international scientific associations, represented Russia in the Committee on Bioethics (DH-BIO) in the Council of Europe. Therefore, he tried to ensure that the level and subject of research of Russian scientists corresponded to the challenges of the latest scientific and technological innovations that induce philosophical reflection to search for permissible limits of the human nature transformation and life and death manipulation. Boris Grigoryevich was always aware of current ideas in the field of ethics of scientific research, actively introduced these ideas and a new thesaurus in communication of Russian scientists. He traveled a lot around the country, was the organizer and participant of a large number of various scientific events. He not only studied the scientist's responsibility theoretically, but also implemented it into practice. B.G. Yudin initiated an interest in a new field for us - the principles of bona fide science, having devoted several articles and reports to this.
In recent years, Boris Grigoryevich developed the concept of technology as a modern mode of combining science and technology, the main target of which is human nature. The problem of human improvement has become an ethical-philosophical theme of human transformation within the framework of technoscience. B.G. Yudin's standpoint in the interdisciplinary assessment of the effects of the technology development is determined by the requirements of a strictly scientific analysis of ethical issues arising in the context of new technologies and the consistent protection of humanistic values, so it was far from the extremes and technological optimism and alarmism. Today, on this theoretical basis, it is necessary to develop the practice of humanitarian expertise, to integrate scientific achievements into our life through the creation of reliable institutions for the protection of an individual and thereby promote the development of sciences and technologies.
Keywords: B.G. Yudin, Bioethics, Ethical expertise, Ethics of scientific research, Technoscience, Protection of humanistic values
Bibliographic description for citation:
Yudin B.G. How did bioethics start in Russia: interview with B.G. Yudin. Dons-kikh O.A., interviewer. Idei i idealy — Ideas and Ideals, 2018, no. 2, vol. 1, pp. 64—74. — doi: 10.17212/2075-0862-2018-2.1-64-74.
