CC BY
81
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ МУЗЕОЛОГИИ
УДК 94(474.2)+94(476)
А. И. Филюшкин
КАК ИЗОБРАЖАТЬ ПРОШЛОЕ НАЦИИ? ДВА ПОДХОДА В МУЗЕЙНЫХ ЭКСПОЗИЦИЯХ (НА ПРИМЕРЕ ЭСТОНИИ И БЕЛОРУССИИ)*
Основным трендом постсоветского пространства в начале XXI в. является развитие национальных историй. Одним из системообразующих элементов в их создании выступают музеи. Роль музеев в нациестроительстве подчеркивается многими исследователями1, при этом отмечается, что музеи постсоветского пространства имеют свою специфику2. В настоящей статье мы рассмотрим модели национального исторического музея на примере Эстонии и Белоруссии. Сразу необходимо оговориться, что мы не касаемся вопроса об исторической достоверности и правильности интерпретации фактов в экспозициях музея (об этом есть специальные работы, посвященные в основном проблемам истории XX в.3), а оцениваем только методологию устройства экспозиции, ее цели, связь с национальным дискурсом и пропагандистский эффект.
* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 16-18-10080).
1 Museums and the Making of Ourselves: The Role of Objects in National Identity. Leicester, 1974; Kavita S. The Museum is National // India International Centre Quarterly 2002/2003. Vol. 29. No.
P. 176-196; Greig C. Violence and Empathy: National Museums and the Spectacle of Society // Traditional Dwellings and Settlements Review. 2006. Vol. 17. No. 2. P. 19-38; Bennett T. The Birth of the Museum: History, Theory, Politics. London, 2006; Грусман В.М. Музей в системе формирования национально-государственной идеи: дис. ... д-ра пед. наук. СПб., 2007; ЧеркаеваЕ. О. Краеведческие музеи и формирование национального самосознания (на примере экспозиции Саратовского музея краеведения) // Исторические экспозиции региональных музеев в постсоциалистический период. СПб., 2009. С. 193-200; Knell S., Aronsson P., Amundsen A. National Museums: New Studies from Around the World. London, 2011; Porciani I. Nations on Display: History museums in Europe // Setting the Standards: Institutions, Networks and Communities of National Historiography. Basingstoke, 2012. P. 130-152; Aronsson P., Elgenius G. etc. National Museums and Nation-Building in Europe 1750-2010: Mobilization and Legitimacy, Continuity and Change. Gothenburg, 2014; КалякинаА.В. Разработка концепции «национального музея» в начале XIX в.: опыт сохранения национальной памяти // Гуманитарные технологии в современном мире. Калининград, 2015. С. 14-19.
2 Pettai V. Narratives and Political Development in the Baltic States: History Revised and Improvised // Ab Imperio. 2004. No. 1. P. 405-435; Таран А.В. Музеи Украины в процессе «национальной модернизации» // Обсерватория культуры. 2009. № 2. С. 70-77; Shafir M. Ideology, Memory and Religion in Post-Communist East Central Europe: A Comparative Study Focused on Post-Holocaust // Journal for the Study of Religions and Ideologies. 2016. Vol. 15. Issue 44. P. 52-110.
3 Дерябина С. Р. Мифы о «советской оккупации» и «геноциде» в политике современных эстонских властей // Идет война народная, священная война. Оренбург, 2011. С. 25-31; Загоскин Д.В., ЧернякЭ.И., ШиркоК.Н. Музей—фальсификатор истории: субъект или инструмент? // Вестник Томского государственного университета. 2013. № 372. С. 106-109; Чураков Д. О. Войны памяти:
Общей тенденцией для постсоветского национализма является стремление к максимальному «удревлению» своей истории. Считается необходимым искать корни этноса, государственности, культуры в глубине веков—чем дальше, тем лучше. Поэтому наиболее востребованным становится средневековый период прошлого стран и народов. Однако здесь и возникает проблема, потому что в средневековье не существовало государств под названием «Эстония» или «Белоруссия». Краткий период независимости племен древних эстов в X-XIII вв., не создавших своей государственности, завершился их завоеванием немецкими рыцарями. В XVI в. немецкое владычество сменилось кратковременным польским, в XVII в.—шведским, в XVIII—начале XX в. — российским. Независимая Эстония появляется в 1918 г. на обломках рухнувшей Российской империи. Белорусского государства не существовало вообще до 1991 г. После древнерусского периода земли современной Белоруссии в XIII-XIV вв. вошли в состав Великого княжества Литовского и Русского, с 1569 г. — Речи Посполитой, а со второй половины XVIII в. — Российской империи, позже—СССР.
Как же изображать эти периоды в музейных экспозициях? Говорить о столетиях оккупации вряд ли будет продуктивным, тема оккупации принадлежит XX в. и советской эпохе. Акцент делается именно на последней. Причина проста: если изображать все прошлое страны как историю порабощения, завоевания и подчинения, то период СССР станет лишь ее частью, и эффект «отрицания советского», на котором во многом строится современная государственная идеология, будет утрачен. Поэтому отдельно существуют «музеи оккупации», экспозиция которых содержит в себе исключительно тематику советского периода. В 2003 г. в Таллине фондом Кистлер-Ритсо Ээсти (эст. Kistler-Ritso Eesti Sihtasutus) открыт Музей оккупаций (Okupatsioonide muuseum), посвященный истории Эстонии в 1940-1991 гг. Это время трактуется как «Первая советская оккупация» в 1940 г., «Нацистская оккупация» в 1941-1944 гг. и «Вторая советская оккупация» в 1944-1991 гг.4 Советский период в образе страшного, кровавого, фантасмагорического, «чудного» прошлого также представлен в целом ряде других музейных экспозиций5.
Эстонский исторический музей (Eesti Ajaloomuuseum) был призван решить иную, более сложную, задачу: представить прошлое страны и народа в целом, на протяжении веков6. После реконструкции 2011 г. в музее открылась постоянная выставка «КРЕП-КИИ ДУXОМ. 11 000 лет эстонской истории», которая сегодня является главной экспозицией. По словам директора Эстонского исторического музея Сирье Карис, «обновленная экспериментальная экспозиция Исторического музея является единственной в своем роде в нашей стране. Именно здесь можно получить увлекательный обзор событий прошлого, неизбежно приводящих к новым событиям в настоящем. Последовательная, а порой прямо-таки упорная деятельность местных жителей создала уникальную среду с неповторимой культурой. Жившие в Эстонии люди действительно были крепки духом»7.
отстоять правду победы // Гуманитарные науки. 2015. № 1. С. 7-25. —Альтернативная, национальная точка зрения: VelmetA. Occupied Identities: National Narratives in Baltic Muséums of Occupations // Journal of Baltic Studies. 2011. Vol. 42. Issue 2. P. 189-211.
4 http://www.okupatsioon.ee/index.php/et/. (дата обращения: 01.09.2016).
5 Eesti muuseumid=Estonian museums. Tallinn, 2008.
6 Ôunapuu P. The Tallinn Department of the Estonian National Museum: History and developments // Folklor. 2011. Vol. 48. P. 1-33.
7 http ://www. ajaloomuuseum.ee/ru/naitused-ajaloomuuseumis-ru/pusiekspositsioonid-ru/540-visa-hing-11000-aastat-eesti-ajalugu (дата обращения: 01.09.2016).
В основу идеологии экспозиции, как нам представляется, было положено несколько идей. Первая : музей ориентирован не только на жителей Эстонии, но на посещающих ее туристов, иностранцев, которые имеют об Эстонии весьма слабые знания. Стало быть, необходимо показать, представить прошлое страны так, чтобы оно легко воспринималось и ложилось на привычную картину мира, уже имеющуюся у посетителей. Для этого, на наш взгляд, был применен удачный прием: многие стенды на выставке посвящены явлениям мировой истории (появление карт, языков, монетной системы, изобретениям, войнам и т. д.). И в этот контекст вписывается эстонская история и показывается, что эстонцы всегда «были в тренде», а где-то и опережали развитие культуры человечества. Например, если «Эстония на картах», то показано происхождение карт мира, их развитие, и в этом контексте—появление первых изображений территории Эстонии.
Экспозиция говорит, что первые люди появились на территории Эстонии 11 000 лет назад, это были кочевые охотники и рыболовы, 5000 лет назад они стали земледельцами. И этот тренд—ориентация на агрокультуру—остался главным трендом всей эстонской истории, и при германском владычестве, и при Российской империи, и при СССР. Пять тысяч лет земледельческого народа—эффектная презентация нации. Сюжет о происхождении нации представлен экспозицией «Пришли ли эстонцы из Африки?», где рассказывается о древних людях и происхождении человечества. Раздел «Каким было древнейшее эстонское слово?» рассказывает о происхождении языков у балтийских народов.
Раздел «Имели ли эстонцы своего собственного Бога»?» повествует о языческой религии с помощью текстов средневековых германских хроник и помещает сюжет в общий контекст балтийской истории. Описание крещения эстонцев помещено в рассказ о германских крестовых походах (в витрине впечатляюще расположены наконечники пик) и немецкой Реформации. Средневековые эстонцы изображены гордым свободолюбивым народом, символом которых был меч. В контекст европейской истории их вписывает также стенд «Делал ли вас воздух города свободным?» В нем рассказывается, как в XIII в. эстонцы приходили в прибалтийские немецкие города и обретали свободу. При этом проводится параллель Средневековья с советским временем, когда «национальные силы» эстонцев также сосредотачивались в городах.
Экспозиция «Кто правил Эстонией» перечисляет датских, немецких, шведских, русских правителей. Стенд «Кого любили эстонцы?» начинается со слов анекдота советских времен «Однажды эстонец, немец и русский...» и говорит о влиянии на эстонскую историю соседей, прежде всего русских и немцев. Раздел «Как узнали об эстонцах?» рассказывает о восприятии в Средневековье эстонцев только как сельских жителей, но одновременно повествует о процессах германской колонизации Балтики. Стенд «Когда сельский фольклор стал эстонским?» рассказывает не только о развитии культуры сельского населения, начиная с XIII в., но и о прибалтийских немецких ученых, изучавших
Илл. 1. Общий вид экспозиции
фольклор. Отдельно ставится вопрос: «Были ли эстонцы счастливы на своей земле?». И вот тут затрагивается тема оккупаций, начиная со Средневековья.
Тема эстонских исторических деятелей в экспозиции выставки раскрывается опять-таки через международный контекст—через стенд «Какие мировые знаменитости жили в Эстонии?». Перечисляются персоны и говорится, что влияние Эстонии в мире куда более велико, чем ее территория.
Второй тренд, в полной мере представленный в экспозиции Эстонского исторического музея,—это развлекательность. Эстонский народ не так много воевал в своей истории, много веков находясь под властью других держав. Но значительную часть музейной экспозиции составляет арсенал — оружие разных столетий, от средневекового до современного. Причем благодаря средствам мультимедиа экспозиция сделана интерактивной — можно «зарядить» и «выстрелить» на экране из разных видов вооружений.
Предметы, относящиеся к «неэстонской» истории (среди которых немало и российских), в одном из залов отнесены к категории экзотики. В одних витринах размещена русская икона, сапог Петра I, фляга с вином Петра, ложка, которой Ленин ел вместе с революционными матросами Балтики, и тут же—древнеегипетские, восточные вещи.
Третий тренд: в музее хорошо представлены разного рода мультимедийные технологии. После знакомства с экспозицией выставки посетители могут на экране ответить на «ключевые вопросы» эстонской истории (с вариантами ответов, в виде электронного теста). Посетители могут сыграть в игру о средневековой ганзейской торговле, выслушать крики заключенного в тюрьме XVI в. (причем он говорит по-эстонски). В залах музея постоянно демонстрируются документальные и постановочные фильмы об эстонской истории.
В целом можно констатировать, что в экспозиции Эстонского исторического музея представлен эффективный ракурс: если бы эстонская история преподносилась вне общего исторического контекста, то она запоминалась бы куда меньше. Создается полное впечатление об Эстонии как об активном акторе мировой истории и культуры. Экспозицию можно оценить как образец удачного в плане воздействия на зрителя размещения экспонатов, текстовых и аудиовизуальных материалов по национальной истории. Повторимся, что вопрос об исторической достоверности представленных сведений мы здесь не рассматриваем, очевидно, что подбор материала обусловлен соответствующими национальными дискурсами.
Иной подход присутствует в музейном деле Белоруссии. Если национальная идеология Эстонии сегодня достаточно целостна, то среди белорусского общества наблюдается раскол. Курс на провозглашение преемственности современной Белоруссии от Великого княжества Литовского и Русского разделяется не всеми и сталкивается с объективными проблемами (хотя бы связанными с именем средневекового государства, в котором нет никакой «Белой Руси»). Поэтому отношение к периоду ВКЛ у белорусских музейщиков неоднозначное. В Музее Белорусской национальной истории в Минске ему посвящен один (!) зал. В рамках одной комнаты рассказывается о периоде с первобытной эпохи до разделов Речи Посполитой в 1795 г.! То есть в главном официальном музее страны средневековая история оказывается как бы фигурой умолчания.
Парадокс при этом заключается в том, что «мобилизация Средневековья» является важной частью неофициального белорусского национального дискурса. Поэтому в других музеях оно представлено, но в любопытной форме. В последние годы расцвел культ белорусских замков (с гордостью отмечается, что по замкам Белоруссия мало отстает от
средневековой Франции или Чехии)8. В замках Мир и Несвиж созданы крупные музейные экспозиции, посвященные быту и культуре шляхты Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Несвижский замок принадлежал магнатам Радзивиллам, которые сегодня представляют в историческом дискурсе «местную» королевскую династию (в Белоруссии ведь не было своих королей, а без них Средневековье смотрится неполным).
Илл. 2. Замок Мир Илл. 3. Замок Несвиж
Общее в экспозициях Мира и Несвижа—представление жизни шляхты как жизни общества высокой культуры, материального благополучия, развития искусства, бытовой и художественной культуры, общества многочисленных международных контактов. Это прекрасный мир средневековых рыцарей и дворян нового времени, не просто «похожий на Европу», но ничем от нее не отличающийся. Через культ средневековых замков и культ шляхты Белоруссия как бы утверждается на европейском пути развития, подтверждает и декларирует свою европейскую биографию, культурно-цивилизационную принадлежность.
Для белорусских музеев характерен эстетический подход. При обращении к Средневековью упор делается не столько на политическую историю (в ней слишком много «неудобных» проблем и сюжетов, не нашедших пока консенсусных трактовок), сколько на культуру, искусство, социальные отношения, реконструкцию военного искусства. В Минске с 1977 г. существует Музей древнебелорусской культуры, в котором собраны экспонаты, характеризующие высокие достижения художников, зодчих, произведения народного творчества, этнографические материалы белорусских земель Средневековья и нового времени9. В Полоцке в 1990 г. в честь 500-летия со дня рождения Франциска Скорины был открыт музей белорусского книгопечатания10, в котором история возникновения книгопечатания в Белоруссии в XVI в. представлена в контексте мировой истории книжного дела. В Полоцке также существует частный музей средневекового рыцарства, в 2005 г. открытый предпринимателем А. В. Лукашовым (среди экспонатов в основном современные реконструкции доспехов).
8 Бутевич А. Тайны Мирского замка. Минск, 2014. С. 6. — См. также подарочное издание: Беларусь замковая. Минск, 2015.
9 Шматау В. Ф., Ярашэвiч А. А. Музей старажытнабеларускай культуры // Беларуская энцы-клапедыя: У 18 тамах / Беларуская энцыклапедыя; Рэдкалегш: Г. П. Пашкоу (галоуны рэдактар) [i шш.]. Том 11: Мупр—палшлшжа. Мн.: Беларуская энцыклапедыя, 2000. С. 13
10 Полацк музейны: альбом=Полоцк музейный=Museums of Polotsk: фотаальбом / аут.-уклад.: Т. А. Джумантаева, М. М. 1льнщю, фота I. У. Супранёнка, пер. на англ. мову Ю. В. Бажэнау. — Мн.: Беларусь, 2006.
Музеефикация средневековых реконструкций вообще характерна для современной Белоруссии. Сразу в нескольких городах (Мозыре, Могилеве и других городах) в последние годы были созданы и создаются деревянные реконструкции стен и башен крепостей, в которых размещают как музейные и историко-культурные экспозиции, так и туристи-ческо-развлекательные комплексы. Здесь очевиден запрос на Средневековье, хотя он носит скорее информационно-эстетический характер без национального подтекста.
Таким образом, на примере Эстонии и Белоруссии мы можем наблюдать две модели презентации прошлого в современных музеях. В Эстонии, где курс на национальное государство поддерживается на государственном уровне и является консенсусным для эстонского общества, мы наблюдаем представление целостной картины национальной истории, начиная со Средневековья, с использованием современных музейных методик. При этом национальное вписывается в общемировое (через европейское). В Белоруссии, где запрос на национальное гораздо выше в обществе, чем у официальных властей, мы видим более завуалированную форму развития национального музея, больше представленную в культурных и социальных дискурсах.
Информация о статье Автор: Филюшкин Александр Ильич—д-р ист. наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Российская Федерация, a.filushkin@ spbu.ru.
Заглавие: Как изображать прошлое нации? Два подхода в музейных экспозициях (на примере Эстонии и Белоруссии)
Абстракт: На примере Эстонии и Белоруссии мы можем наблюдать две модели презентации прошлого в современных музеях. В Эстонии, где курс на национальное государство поддерживается на государственном уровне и является консенсусным для эстонского общества, мы наблюдаем представление целостной картины национальной истории, начиная со Средневековья, с использованием современных музейных методик. При этом национальное вписывается в общемировое (через европейское). В Белоруссии национальный музей слабо отражает средневековый период, зато он представлен в музеях-замках, Мире и Несвиже, где прошлое Белоруссии изображено как прекрасный и гармоничный мир высокоразвитой шляхты ВКЛ, принадлежащей к европейской культуре.
Ключевые слова: Эстония; национальный музей; Белоруссия; национальные дискурсы; национальные истории.
Information on article Author: Filyushkin Alexander—Doctor of History, Professor, St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russian Federation, a.filushkin@spbu.ru.
Title: How to depict the past of the nation? Two approaches in museum exhibitions (on the example of Estonia and Belarus)
Abstract: We can observe two models of the past presentation in modern museum on the example of Estonia and Belarus. In Estonia, where the policy of the national state is maintained at the state level and a consensus for the Estonian society, we see a complete picture of view of national history since the Middle Ages, using modern museum techniques. At the same time the national fits into the world (through the European). In Belarus, the National Museum poorly reflects the medieval period, but it is presented in museums, castles, Mir and Nesvizh,
where the past of Belarus is represented as a beautiful and harmonious world of highly gentry, belonging to the European culture.
Key words: Estonia; National Museum; Belarus; national discourses; national history.
