CC BY
163
КАК ГРОМИЛИ «МАТЕРЬ ГОРОДОВ РУССКИХ»
(1905 г.)
Издание Манифеста 17 октября 1905 г. стало высочайшей точной напряжения той междоусобной борьбы в российском обществе, которая вошла в историю под именем Первой русской революции. Выделяя, быть может, действительно ее главнейшее направление, имевшее целью свержение царского строя, историческая наука «отворачивалась» от иных факторов революционных событий. Мимоходом им был придан именно тот оттенок, который они обязаны были иметь, исходя из того простого и общепризнанного постулата, что революция 1905-1907 гг была не чем иным, как только борьбой прогрессивного общества с реакционной властью1.
Первейшее явление из того круга, которому традиционный взгляд на положение вещей придал нужную окраску, - еврейские погромы октября 1905 г. Прямым следствием обнародования Манифеста 17 октября стали около 700 погромов, прокатившихся по империи в течение трех-пяти дней.
Энциклопедисты находят 588 октябрьских погромов на Украине, что, по их же подсчетам, составляет около 85 % от общего числа2.
Самым кровавым среди них признается Одесский. Однако самым мощным и показательным - Киевский. На нем мы и остановимся.
В начале XX в. евреев в Киеве насчитывалось около 50 тыс., то есть приблизительно 13 % от общего числа городских жителей. С началом революции еврейская молодежь города активно влилась в борьбу. Одной из специфических ее форм в Западном крае стало формирование отрядов самообороны. Межпартийные военизированные соединения еврейской молодежи стали создаваться после Кишиневского погрома 1903 г., а с началом революции это движение приобрело повсеместный характер. Одновременно изменились задачи самообороны - с оборонительных на наступательные.
По данным Департамента полиции МВД, революционное движение в Киеве с января по октябрь 1905 г. не выделялось из ряда общих закономерностей, присущих Западному краю. Лето и начало осени в городе сопровождались спорадическими всплесками стачечного движения вкупе с рутинными уличными инцидентами. Основным действующим лицом пикетов, митингов и уличных столкновений с полицией является именно та категория горожан, которую местные власти называют «еврейской молодежью». Списки задержанных при подавлении беспорядков свидетельствуют, что подавляющее большинство их участников были евреями не старше 20-ти лет3.
По докладам начальника Киевского губернского жандармского управления (ГЖУ) полковника К.А. Ковалевского и начальника Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Киеве (охранка) штабс-ротмистра А.М. Еремина, которые направлялись директору Департамента полиции Н.П. Гарину, с января по октябрь прослеживается все возраставшая уверенность молодых бойцов самообороны. Митинги еврейской молодежи все чаще заканчивались кровопролитием и стрельбой. Особой формой революционной борьбы, применявшейся самообороной, стало «снятие с работ» киевлян, не принимавших активного участия в антиправительственном движении. Самообороне удавалось угрозами и увещеваниями закрывать как мелкие лавки, так и промышленные предприятия. Действия экзальтированной молодежи были направлены и против патриархальной еврейской общины. В Киеве произошло несколько инцидентов, когда члены самообороны пытались с разной степенью успеха «выгнать молящихся стариков из синагоги» и превратить ее в место для митинга4.
Но если из синагог самооборона должна была в конечном итоге отступать, то Киевский императорский университет святого Владимира и Киевский политехнический институт осенью 1905 г были превращены ею в центры регулярных революционных собраний: их автономия защищала революционеров от действий полиции и давала свободу самовыражения. «В стенах местной высшей школы водворился полный беспорядок <...> в течение всего сентября, до 13 октября включительно, аудитории Киевского университета и Политехнического института находились в полном рас-
поряжении полуинтеллигентной черни, преимущественно еврейской», -докладывал Ковалевский директору Департамента полиции. Но одновременно с усилением агрессии революционных активистов нарастало покуда пассивное раздражение беспорядками в народе.
13 октября 1905 г. вместе с решением студенческих и железнодорожных комитетов о начале общей забастовки была перевернута последняя страница, отделяющая город от погрома. «Молодежь, наэлектризованная речами демагогов, прямо из Университета разбрелась по городу, делая попытки остановить движение трамвая и принудить мастеровых к забастовке», - телеграфировал в С.-Петербург начальник Киевского ГЖУ5.
В ночь на 14 октября Киевский генерал-губернатор и командующий войсками Киевского округа Н.В. Клейгельс отдал приказ о применении военной силы к «смутьянам». Революционные митинги были рассеяны войсками, университет и политехнический институт были оцеплены, и 15 октября, по словам начальника ГЖУ, «революционный сброд, лишенный руководителей и обычного места сходок, в недоумении метался по улицам, не будучи в состоянии предпринять целесообразных действий»6.
А затишье следующего дня позволило полицейскому начальству уверовать в победу над революцией. «Предпринятое революционными организациями и поддержанное местными еврейскими органами печати “освободительное движение”, по-видимому, начинало терпеть крушение, так как не нашло отклика в массе жителей», - спешил доложить в Департамент полиции начальник Киевского ГЖУ полковник Ковалевский7.
Утром 18 октября впервые с начала общей забастовки вышли либеральные киевские газеты. Все они под заголовком «Конституция» сообщали о Манифесте. Уже в 9 утра на Крещатике собралась многотысячная толпа, которая, по наблюдению жандармов, очень скоро разделилась: «одни искренно восторгались великодушием монарха, другие праздновали победу “освободительного движения”, третьи, наконец, усматривали в событии первую ступень к завоеванию политической свободы и готовились к немедленному натиску»8.
Тем временем еще две толпы - десятитысячная из университета и чуть меньшая из Политехнического института - двинулись к центру города. Именно в стенах университета впервые произошел инцидент, ставший непосредственным поводом к погрому: студенты уничтожили портрет Николая II, а красную материю с пьедестала порвали на ленты. Рассыпавшись по городу, митингующие из университета уничтожили вензеля на памятнике Николаю I, скопились у здания городского полицейского управления, однако разошлись после сообщения полицмейстера об освобождении всех «политических».
Затем демонстранты забросали камнями Окружной суд, но были рассеяны стрельбой военного патруля. Другая толпа - из Подола, торговой части города, - успела пройти по полицейским участкам и освободить арестованных. К 3-м часам дня революционные массы объединились перед Городской думой, «запрудив всю площадь и прилегающие улицы»9.
Полицейские отчеты изображают толпу в этот момент уже совершенно распропагандированной и готовой к финальному акту революции - свержению царской власти. «В толпе виднелось множество красных и черных флагов; крыши остановленных здесь вагонов трамвая были унизаны демонстрантами; само помещение городской думы было занято ворвавшейся толпой <...> С балкона ораторы, преимущественно евреи и студенты, стали произносить речи <...> раздавались отчетливые восклицания “Долой царя!”, “Долой тиранов!”, “Долой самодержавие!”», - докладывал в С.-Петербург начальник Киевского ГЖУ. В самом здании Думы шла запись в народную милицию, и собирались средства на оружие и гроб для императора. По городу поползли слухи, будто «какой-то еврей», пробив головой портрет императора, кричал: «Теперь я - царь!»10. Свобода длилась не больше часа; к 4-м часам дня, по замечанию начальника ГЖУ, «военные власти, наконец, убедились, что действия революционеров ведут к полной анархии»11.
Переход войск от полного бездействия к наступлению на толпу в описаниях начальников жандармерии и охранки вытек из того положения, в который поставила город революционная толпа. Стянутые к площади войска были встречены камнями, проклятьями и выстрелами. «В 4 часа пополудни пехотные части стали стрелять по домам и зданию думы <...> а атакой конно-гвардейского дивизиона толпа была рассеяна», - докладывал начальник ГЖУ При этом было ранено 106 человек (из которых - 10 солдат) и убито - 7 (из них один солдат). В очищенной от толпы Думе было арестовано 124 революционера12.
Взгляд на произошедшее как на еврейский погром игнорирует вполне очевидный факт: происходившее в Киеве до 4 часов пополудни 18 октября в действительности было погромом власти. Так, современная исследовательница В.М. Хитерер описывает события первых часов погрома следующим образом: «...Расстрел митинга на Думской площади был только началом наступления контрреволюционных сил. Все шло по заранее составленному и тщательно разработанному плану. В тот жг день вечером в Киеве начался еврейский погром»13.
Приведенное высказывание вовсе не лишено подтверждения в источниках: оно следуют логике телеграмм на имя С.Ю. Витте от городской интеллигенции. (Такого рода телеграммы, от общественных объединений и еврейских общин Западного края, во время революции регулярно отправлялись С.Ю. Витте, а потом П.А. Столыпину и шаблонно содержали призывы о помощи по случаю надвигающихся или уже состоявшихся погромов14). «Казаки и драгуны стреляют без предупреждения в ликующую по поводу получения высочайшего Манифеста безоружную толпу. Сотни убитых и раненых. Закон попран. Члены черной сотни режут проходящих на Подоле и около Университета <...> сейчас получены сведения, что начался по всему городу еврейский погром», - писали Витте уполномоченные союзов инженеров, адвокатов и педагогического общества15.
Арбитром в заочном споре двух мнений - полиции и общественности - может выступить неизвестный житель Киева, чье письмо с описанием погрома было перлюстрировано полицией. Автор, в котором можно раз-
глядеть молодого человека консервативных взглядов, подтверждает бесчинства толпы на площади перед Городской думой. «Слишком много плохого натворили сыны Израиля. Устроили, например, в думе законодательное собрание и даже назначили министрами каких-то революционеров, -пишет он и оправдывает такими действиями революционеров произошедшее в следующем акте трагедии: - Русский человек терпелив до поры до времени, но когда чаша терпения переполнится, тогда он жестоко платит»16.
Погром как ответ славянского, православного населения на бесчинства революции, воспринятой как сугубо «еврейская затея», был понят и В.В. Шульгиным, в те дни - командиром взвода 14-го саперного батальона, боровшегося с грабежами. «Вчера начался штурм исторической России. Сегодня... сегодня это ее ответ... Этот ответ принял безобразные формы еврейского погрома, но рвать на клочки царские портреты было тоже не очень красиво», - писал он17.
Одновременно с войсками по революционной демонстрации ударила сила, за которой закрепилось название «черная сотня».
Подробности этого выступления, совершенно обескуражившего революционеров, опровергают взгляд на революцию 1905-1907 гг. как исключительно на борьбу революционного народа против реакционной власти. «Реакционный» народ, численно многократно превосходящий революционную его часть, с оружием в руках выступил на защиту власти.
«Появление революционеров с красными флагами, хождение их по городу с революционными песнями и криками, быстро разнесшееся по городу известие, что толпа изорвала в зале думы потрет государя, все это к концу дня вызвало страшное негодование во всех классах населения. Масса населения приписывала все эти возмутительные действия евреям, так как в толпе действительно было много молодых евреев и евреек. И на евреев обрушилась месть за оскорбление народных чувств революционерами», - докладывал в столицу начальник Киевского ГЖУ полковник Ковалевский18. «Евреи стреляют из окон в манифестантов, чем еще больше возбуждают патриотов и озверяют чернь, в городе воцаряется террор и грабежи, должно быть много жертв», - так истолковал первые минуты разгрома «киевской революции» начальник Киевской охранки19.
«Начали их гнать дружно до Подола [Революционную толпу, собравшуюся в центре города и рассеянную войсками. - Г.К.]. Но здесь их собралось более 5 тысяч и большинство из них были вооружены. Открылась страшная пальба, и русские не устояли, начали отходить. Отогнали их обратно за думу, здесь появились пулеметы, и когда русские прошли, по евреям был открыт огонь. Вся улица была устлана трупами, но этим не окончилось дело. Во всех домах евреев начали стрелять по народу. Тогда разъяренная толпа пошла обратно на Подол, и начались поджоги. Весь Подол был объят пламенем, картина была величественная, которую навряд ли когда придется видеть», - пишет неизвестный автор перлюстрированного письма20.
Город превратился в «слоеный пирог» - в нем смешались погромщики, еврейская самооборона, войска, полиция. В историографии утвердилось представление о бездействии власти и ее потворстве погрому21. Военные и полицейские чины действительно заняли по отношению к побоищу позицию доброжелательного нейтралитета: в погроме они увидели средство эффективной и безопасной для себя борьбы с революцией. В то же время, полицейские отчеты из Киева сообщают о подвигах чинов полиции при пресечении беспорядков. С другой стороны, в глазах бойцов самообороны войска, полиция и погромщики были одной мишенью. Полицейские отчеты сохранили сведения, согласно которым многие попытки остановить погромщиков были безуспешны, поскольку войска были вынуждены отстреливаться от самообороны22.
«Разгромив Подол, толпа явилась на Крещатик, и вот здесь начался знаменитый погром. Все предыдущие погромы: Кишиневский, Гомельский и тому подобные - бледнеют перед Киевским. Были уничтожены все еврейские магазины и квартиры. Знаменитый ювелирный магазин Маршака был уничтожен в какие-нибудь 5 минут. Бриллианты, золотые часы и другие драгоценные вещи выносились на улицу, и все предавалось уничтожению. Толпа так была зверски и мстительно настроена, что даже не брала золота, а все уничтожалось. Правда, были люди, которые не прочь были поживиться добром, но здесь их избивали до полусмерти. Что из себя представлял Крещатик, я даже не могу вообразить. Это был какой-то ад, где все посмешалось и подвергалось разгрому. Вся улица была в дорогих коврах, перьях; валялись разбитые рояли, чудные стоячие лампы, разбитые зеркала и домашняя утварь. Извозчику трудно было даже проехать», -пишет тот же автор перлюстрированного письма23.
За вторую половину дня 18 октября в Киеве погибло 2 человека и получило ранения 14. В течение первого дня беспорядков полиция задержала 39 погромщиков. Цифры жертв при таких масштабах беспорядков -ничтожные. Одно из объяснений тому: самооборона предпочитала не оставлять полиции своих убитых и раненых.
Утром 19 октября разгром еврейских лавок продолжился. Его пламя перекинулось на аристократические кварталы города. В Липках были разорены особняки банкиров Эпштейна, барона Г инзбурга, купцов Г ильер-манов, братьев Бродских. То тут, то там в городе вспыхивали перестрелки. Погромщики осаждали дома и квартиры, из чердаков и окон которых велась стрельба, врывались внутрь и вершили кровавую расправу. Во второй день погрома была уничтожена редакция «Киевских новостей», которые, по замечанию полиции, были «известны своей бесшабашной политической разнузданностью». К вечеру 19 октября, по оценке начальника Киевского ГЖУ, город представлял собой картину полного разрушения24.
«Страшная улица... Обезображенные жалкие еврейские халупы... Все окна выбиты... Точно ослепшие, все эти грязные лачуги. Между ними, безглазыми, в пуху и в грязи - вся жалкая рухлядь этих домов, перекалеченная, переломанная», - вспоминал Шульгин25.
На второй день беспорядков в городе появилась и разрослась новая сила, способная уже окончательно сокрушить революционный порыв части горожан, но вместе с тем и обуздать погромщиков. С утра 19 октября по городу и его пригородам стали ходить сразу несколько мирных патриотических процессий. Митрополит Киевский и Галицкий Флавиан провел молебен в Софийском соборе и, возглавив толпу на площади, повел ее по городу с хоругвями и портретами царя, призывая погромщиков остановиться. Другую манифестацию, пришедшую остановить погром на Подоле, возглавил епископ Чигиринский Платон.
Киевский обыватель, допрошенный при выяснении обстоятельств погрома сенатором Е.Ф. Турау, вспоминал, что епископ Платон встал на колени перед громилами, собравшимися у одного из еврейских домов, «умоляя их прекратить злодейство». Этот поступок, докладывал сенатор Николаю II, подействовал на часть патриотов, но один из громил подбежал к коленопреклоненному епископу и закричал на него: «И ты за жидов? !»26
Начальник Киевского ГЖУ полковник Ковалевский особо отмечал в докладе: погром при появлении процессий с участием священнослужителей действительно прекращался, но после ее удаления - возобновлялся с новой силой27.
День 19 октября стал «вершиной» погрома киевских евреев, когда его уже нельзя было ни оправдать вооруженным восстанием сил революции, которое было подавлено накануне, ни идеализировать бескорыстным уничтожением еврейского имущества. Безнаказанность усиливала аппетиты толпы, разнуздывала низменные инстинкты, выводила на улицы уголовные элементы, влекла в город люмпенов и крестьян из предместий, а дезорганизованное сопротивление остатков самообороны создавало видимость вооруженной борьбы и кипятило кровь погромщикам. Об этом дне сенатор Турау в материалах сенаторской ревизии писал как о «разбое, самом беспощадном и угрожающем по своим последствиям». Среди его зачинщиков сенаторы называли случайных громил, однако отмечали, что от случая к случаю «подстрекали к погрому мелкие лавочники - конкуренты евреев, дворники, некоторые домовладельцы, хозяева ремесленных заведений и <.. .> низшие полицейские чины»28. Шульгин присовокуплял к перечисленным кондукторов трамваев, железнодорожников, «хохлов разного рода»29.
20 октября город затаился. По окраинам бродили шайки мародеров, но их рассеивали военные патрули. Днем на площади перед собором произошла последняя вспышка гнева: после известий о том, будто бойцы самообороны ворвались в женский Голосеевский монастырь и изнасиловали монашек30. Но этот слух скоро был опровергнут, и разрушенный город погрузился в ранние осенние сумерки. «Погром в Киеве прекратился только тогда, когда все или почти все еврейские магазины и множество квартир были разгромлены и разграблены», - отметил сенатор Турау31.
На следующее утро - 21 октября 1905 г., в годовщину восшествия на престол Николая II, - по улицам пошли патриотические процессии. Их уже
не обстреливали из окон и чердаков. Над разгромленным Крещатиком поднялись национальные флаги32.
«И вот теперь в городе нет ни одного еврея. Все бежали в безопасные места, но там их ждет не лучшее положение <...> И так дерзко и бесчеловечно русские расплатились с евреями, но я их все таки оправдываю», -писал все тот же неизвестный киевский обыватель33.
По сведениям полиции, за три дня беспорядков в городе погибли 47 человек, ранены были около 300, до 2 000 еврейских лавок, мастерских и домов было разграблено. Общая сумма убытков, по первым подсчетам местных властей, составила «несколько миллионов рублей»34.
Киевский погром стал переложением на практическую жизнь скрытых течений общественной жизни России. Его участники - экзальтированные «освободители», бесчинствующая чернь, власть-созерцатель - разыграли кровавую драму. Последствия ее предвидели лучшие умы России, опасавшиеся и «бессмысленного и беспощадного» русского бунта, и «бесовского» революционного подполья.
Примечания
1 Лавринович Ю. Кто устроил погромы в России? Берлин, 1906; Евгениев А. Царские погромщики. Пг., 1919; Коган И. Погромы в дни свободы. М., 1925; Кирж-ниц А. Рабоче-крестьянские массы в борьбе с погромами в 1905 г. М., 1930; Революция 1905-1907 гг. в национальных районах России. М., 1955; Первая русская революция: Взгляд через столетие. М., 2005.
Lavrinovich Yu. Kto ustroil pogromy v Rossii? Berlin, 1906; Evgenev A. Tsarskie pogromshchiki. Petrograd, 1919; Kogan I. Pogromy v dni svobody. Moscow, 1925; Kirzhnits A. Raboche-krestyanskie massy v borbe s pogromami v 1905 g. Moscow, 1930; Revolyutsiya 1905-1907 gg. v natsionalnykh rayonakh Rossii. Moscow, 1955; Pervaya russkaya revolyutsiya: Vzglyad cherez stoletie. Moscow, 2005
2 Еврейская энциклопедия. Т. 12. СПб., 1908. C. 618-621.
Evreyskaya entsiklopediya. Vol. 12. St. Petersburg, 1908. P. 618-621.
3 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 72.
State Archive of Russian Federation (GA RF). F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 72.
4 Там же. Л. 59, 96.
Ibidem. L. 59, 96.
5 Там же. Л. 159.
Ibidem. L. 159.
6 Там же. Л. 159об.
Ibidem. L. 159v.
7 Там же. Л. 159об.-160.
Ibidem. L. 159v-160 .
8 Там же. Л. 160.
Ibidem. L. 160.
9 Там же. Л. 161.
Ibidem. L. 161.
10 Шульгин В.В. Дни. М., 1990. С. 81.
Shulgin V.V. Dni. Moscow, 1990. P. 81.
11 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 161.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 161.
12 Там же. Л. 161об.
Ibidem. L. 161v.
13 Хитерер В.М. Еврейские погромы на Украине в октябре 1905 г. // Электронная библиотека священника Якова Кротова [http://krotov.info/lib_sec/22_h/hit/ erer.htm].
Khiterer V.M. Evreyskie pogromy na Ukraine v oktyabre 1905 g. // Elektronnaya biblioteka svyashchennika Yakova Krotova.
14 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 7. Л. 169-169об.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 7. L. 169-169v.
15 Там же. Л. 138.
Ibidem. L. 138.
16 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 2000, ч. 2. Л. 23.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 2000, ch. 2. L. 23.
17 Шульгин В.В. Указ. шч. С. 92.
Shulgin V.V Op. cit. P. 92.
18 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 161об.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 161v.
19 Там же. Л. 145-145об.
Ibidem. L. 145-145v.
20 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 2000, ч. 2. Л. 22.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 2000, ch. 2. L. 22.
21 Лавринович Ю. Указ. соч. С. 69; Меркулов Г.С. Советы в первой русской революции // Первая русская революция 1905-1907 гг М., 1955. С. 247; Иванов Л.М. Революция 1905-1907 гг. на Украине // Революция 1905-1907 гг в национальных районах России. М., 1949. С. 64.
Lavrinovich Yu. Op. cit. P. 69; Merkulov G.S. Sovety v pervoy russkoy revolyutsii // Pervaya russkaya revolyutsiya 1905-1907 gg. Moscow, 1955. P. 247; Ivanov L.M. Revolyutsiya 1905-1907 gg. na Ukraine // Revolyutsiya 1905-1907 gg. v natsionalnykh rayonakh Rossii. Moscow, 1949. P. 64.
22 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 162, 163об.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 162, 163v.
23 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 2000, ч. 2. Л. 22-23.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 2000, ch. 2. L. 22-23.
24 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 163-163об.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 163-163v.
25 Шульгин В.В. Указ. соч. С. 89.
Shulgin V.V. Op. cit. P. 89.
26 Киевский и одесский погромы в отчетах сенаторов Турау и Кузминского. СПб., 1907. С. 44.
Kievsky i odessky pogromy v otchetakh senatorov Turau i Kuzminskogo. St. Petersburg, 1907. P. 44.
27 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 163.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 163.
28 Киевский и одесский погромы... С. 41-43.
Kievsky i odessky pogromy... P. 41-43.
29 Шульгин В.В. Указ. шч. С. 91.
Shulgin V.V. Op. cit. P. 91.
30 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 164.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 164.
31 Киевский и одесский погромы... С. 43.
Kievsky i odessky pogromy... P. 43.
32 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1350, ч. 15. Л. 164.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 1350, ch. 15. L. 164.
33 ГА РФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 2000, ч. 2. Л. 23.
GA RF. F. 102. ОО. 1905. D. 2000, ch. 2. L. 23.
34 Киевский и одесский погромы... С. 47.
Kievsky i odessky pogromy... P. 47.
