CC BY
10
УДК 821.161-31(Панов В. Ю.) ББК Ш33(2Рос=Рус)64-8, 444 Код ВАК 10.01.08 ГРНТИ 17.07.25
В. А. ГАВРИКОВ
Брянск
КАК ЧЕЛ ГРЕБЕНЩИКОВ РАЗОЧАРОВАЛ ДУРИЧЕЙ
МАРКЕРА, ОТВЁРТКУ И БУЛЫЖНИКА,
ИЛИ ФАНТАСТ ВАДИМ ПАНОВ О РУССКОМ РОКЕ
Аннотация. В 2006 году Вадим Панов выпускает роман «День Дракона» из серии «Тайный город». Среди героев этого романа - гангстеры и пьяницы, которых все называют «Красными Шапками». «Красные Шапки» поют песню на стихи Бориса Гребенщикова «Стаканы», а также упоминают ещё два рок-текста: песню того же автора «Мама, я не могу больше пить...» и песню «Вечно молодой, вечно пьяный» (группа «Смысловые галлюцинации»). Автор статьи считает, что Панов рассматривает русский (советский) рок как классическую традицию, укоренившуюся в массовом сознании. Писатель использует два рок-кода: «гангстерский» и алкогольный, которые оказываются стереотипами восприятия рок-культуры.
Ключевые слова: фантастика; рок-культура; рок-музыка; русский рок; рок-музыканты; рок-группы; русская литература; русские писатели; литературное творчество; литературные жанры; романы; травестия.
Сведения об авторе: Гавриков Виталий Александрович, доктор филологических наук, профессор кафедры государственного управления и менеджмента, Брянский филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации. Контакты: 241050, г. Брянск, ул. Горького, 18; yarosvettt@mail.ru
V. A. GAVRIKOV
Bryansk
HOW CHEL GREBENSHCHIKOV DELIGHTED "DURICHI": MARKER, OTVERTKA AND BULYZHNIK, OR FANTAST VADIM PANOV ABOUT RUSSIAN ROCK
Abstract. In 2006, Vadim Panov published the novel «The Day of the Dragon» from the series "The Secret City". Among the heroes of this novel are gangsters and drunks, whom everyone calls "Red Hats" ("Krasnye Shapki"). "Red Hats" sing a song to the poems of Boris Grebenshchikov "Glasses", and also mention two more rock texts: the song of the same author "Mom, I can't drink anymore..." and the song "Forever young, forever drunk" (rock band "Smyslovye gallutsinatsii" ("Semantic hallucinations")). The author of the article believes that Panov views Russian (Soviet) rock as a classic tradition rooted in the mass consciousness. The writer uses two rock codes: "gangster" and alcoholic, which turn out to be stereotypes of perception of rock culture.
© Гавриков В. А., 2021
Keywords: fantasy; rock culture; rock music; Russian rock; rock musicians; rock groups; Russian literature; Russian writers; literary creativity; literary genres; novels; travesty.
About the author: Gavrikov Vitaliy Aleksandrovich, Doctor of Philology, Professor of Department of State Administration and Management, Bryansk branch of The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation (Bryansk, Russia).
В 2006 году Вадим Панов выпускает роман «День Дракона» из серии «Тайный город». Композиция произведения многовекторна: есть несколько сюжетных линий, которые то пересекаются, то расходятся. В центре романа - любовь рыжеволосого Витольда Ундера (чуд из ложи Драконов) и ведьмы Власты (из «породы» людов). Любовь трагическая, потому что на её пути встаёт великий и ужасный Ярга. Он был первым Князем Тёмного Двора, военным триумфатором, которого предали и заточили на долгие столетия. Но его духу удаётся выбраться, что становится сюжетообразую-щим толчком романа...
В произведении есть эпизоды с так называемыми «Красными Шапками». В авторском фокусе десятник (уйбуй) Булыжник и его команда. Вот как этот тип характеризуется на одном из фан-сайтов: «Булыжник Ду-рич (имя по человским документам - Булыгин Пётр Петрович) - Красная Шапка, уйбуй из клана Дуричей, член совета уйбуев при великом фюрере. Пользовался у великого фюрера Кувалды репутацией вполне лояльного уйбуя, считался одним из самых влиятельных уйбуев Дуричей. Тем не менее Булыжник не единожды оказывался инициатором волнений среди Красных Шапок, в частности, именно ему семья обязана тем, что должность великого фюрера стала выборной» [1].
Вводя Красных Шапок в сюжет, повествователь начинает с такой фразы: «Однако далеко не всех, кто живёт в Москве, можно считать вменяемыми». После этой своеобразной преамбулы следует интересная нам цитата:
Ну-ка мечи стаканы на стол!
Ну-ка мечи стаканы на стол!
Ну-ка мечи стаканы на стол!
И прочую посуду!
Автор этих слов, Борис Гребенщиков, насколько мне известно, в Москве не живёт. Значит, речь не о нём. Это подтверждают следующие за четверостишием предложения: «Красные Шапки давно заслужили репутацию самых непредсказуемых и диких жителей Тайного Города. Собственно, даже не заслужили - они с нею родились. Невысокие, похожие на обезьянок обитатели Южного Бутова отличались любовью к кожаным одеждам, красным головным уборам, мародерству и междоусобицам. Правда, в последнее время, когда власть в семье оказалась в цепких руках великого фюрера Кувалды, дикари доставляли Великим Домам значительно меньше хлопот, чем прежде, но бузили они по любому поводу, нет-нет да и затева-
ли совершенно немыслимые предприятия, не позволяя скучать Службе утилизации». Затем - опять цитата:
Все говорят, что пить нельзя!
Все говорят, что пить нельзя!
Все говорят, что пить нельзя!
А я говорю, что буду!
После второго фрагмента из Гребенщикова, повествователь завершает «аттестацию» Шапок:
Национальным напитком семьи являлось виски, эффективно стимулирующее работу простеньких мозгов Красных Шапок. Как показали опыты любознательных эрлийцев, дикарь, лишённый должного количества градусов, полностью терял над собой контроль, молниеносно переходил из состояния вялой апатии к беспричинной ярости и обратно, что делало его ещё более непредсказуемым, чем обычно. Результаты исследований опубликовали несколько тысяч лет назад (брат Сиритус, «Алкоголь и мозг. Любопытные тенденции»), они были подтверждены независимыми экспертами, и с тех пор жители Тайного Города с пониманием относились к запаху спиртного, вечно сопровождающему стайки дикарей. Красные Шапки пили утром и вечером, днём и ночью, собираясь на войну или на грабёж, планируя очередную междоусобицу и перед важными деловыми переговорами. Пили с горя, на радостях и просто так. Такими уж они уродились.
Фантаст, как мне кажется, строит этот эпизод по кинематографическому принципу. С одной стороны, мы видим этих развязных дегенеративных типов, с другой, на фоне такой «картинки» «звучит» этот своеобразный саундтрек: песня «Стаканы» (старинная кельтская мелодия «Some Say the Devil is Dead», слова БГ).
Вообще в этом фрагменте повествователь нигде не говорит о том, поют ли сами Шапки этот текст, декламируют или слушают его в исполнении Гребенщикова. Вряд ли можно говорить об исполнении песни кем-то третьим, хотя такие случаи мне известны (например, эстрадный артист Григорий Лепс иногда поёт эту композицию). Однако версию о Лепсе, равно как и других артистов, отметает тот факт, что роман и альбом «Беспечный русский бродяга», на котором звучит эта песня, вышли в свет в одном году - в 2006. Тот же Лепс, насколько мне известно, перепевал «Стаканы» уже существенно позже.
В любом случае, для непосвящённого читателя эти два фрагмента будут лишь печатным текстом, неким «стихотворением» (речь о песенном бытовании этих строк поначалу не идёт). И этот приём «монтажа» есть одновременно и цитата-метатекст, и характеристика героев.
Потом выясняется, что Шапки едут в старом фургоне, автор замечает: «периодически слышались бульканье и характерное сопение, которые обыкновенно сопровождают поглощение виски из горлышка фляги или бутылки». Данный фрагмент, хотя и обращённый исключительно к звуковой стороне романа, как это ни парадоксально, является, вместе с тем, и визуальным маркером. Он поясняет и эту оторванность от контекста двух
четверостиший. Снова здесь как будто кинематографический приём: мы не видим, кто и что делает, лишь по звукам можем об этом догадаться. Эдакий «чёрный квадрат Малевича», который сопровождается бульканьем и... пением. Это, по замечанию автора, «жизнерадостное, хотя и не очень квалифицированное пение». Только теперь становится понятно, что звучит голос не Гребенщикова (а у искушённого читателя после первой цитаты в памяти сразу всплывает именно вокал БГ), а героев.
Затем снова следует цитата из Гребенщикова:
Все говорят, что пить нельзя!
Все говорят, что пить нельзя! .. .я-а-а-а!
Панов поясняет: «Им казалось, что нота взята на удивление чисто». Через некоторое время мы даже выясняем, кто, собственно, пел: песню горланили «насосавшиеся виски Маркер и Отвёртка». Художественное творение заинтересовало их главаря Булыжника (обратим внимание на едкий авторский маркер прямой речи во второй реплике):
- Вы чего поёте? - осведомился уйбуй, отвлёкшись от приятных размышлений.
- Песню, - не стал скрывать Маркер.
- Человскую, - уточнил Отвёртка.
- «Пить буду.» - Булыжник попробовал слова на язык и одобрительно кивнул. - Вкусненько. - Сделал глоток из фляги и добавил: - Текст сильный. Цепляет адназначна. Занозой. И месседж мощный. Концептуальный ваще.
Тут нужно пояснить один момент: художественное пространство Панова состоит из двух социальных топосов. Первый есть представители Тайного города (всякие магические существа, в том числе и расы магов, то есть Великие Дома: Чудь, Людь и Навь). А есть ещё второй, скажем так, открытый мир, где живут Челы, то есть простые люди, не имеющие отношения к магии и не знающие о существовании Тайного города. Борис Гребенщиков для «тайногородцев» - представитель чуждого мира, чел, а значит, для него должно быть вдвойне почётно, что его творение так впечатлило жителей «магического подполья».
Более того, концептуальность гребенщиковского месседжа так впечатлила Маркера, что он предложил обратиться к «фюреру» (как говорилось выше, это глава дуричей), чтобы тот сделал сие произведение - не больше, не меньше - гимном! Правда, не уточняется: в первоисточнике или, быть может, в исполнении дуэта Маркера и Отвёртки. Затем следует пояснение: «Официальная песня семьи периодически менялась, послушно отражая лихие повороты истории Красных Шапок, а неофициальным гимном давно стал "Вечно молодой, вечно пьяный". Именно с его народными словами уйбуй принялся сравнивать новый текст и быстро убедился в бесперспективности затеи».
Как мы видим, простоватый повествователь считает неофициальный гимн народным творением, то есть фольклором (если, конечно, перед нами не несобственно-прямая речь уйбуя). Однако мы-то знаем, что «Вечно мо-
лодой, вечно пьяный.» - это песня группы «Смысловые галлюцинации» (авторы композиции: Бобунец, Гененфельд). Так второй русский рок-текст вторгается в художественное пространство Панова. Думаю, именно благодаря поэтическим совершенствам творение Бобунца-Генефельда так долго продержалось в топе дурического хит-парада.
Однако настроения дуричей быстро меняются (вспомним, к слову, приведённую выше характеристику этих товарищей). Через короткий промежуток времени они уже находят песню вначале тривиальной, а потом и вообще бессмысленной. Кроме того, как выясняется, написал её «челов-ский философ. Этот, как его, дуру». И вот уже песня как будто развенчана.... Однако тут же маятник качнулся снова в сторону Гребенщикова:
- Не дуру, а гуру, - поправил приятеля более образованный Отвертка. - Я фотку видел - у него борода есть.
- Борода бородой, а слова правильные. Про чтобы выпить.
- Дуру? - Булыжник приподнял бандану и поскрёб по затылку. - А челы на глазах умнеют, адназначна. Ишь, философию про чтобы выпить разводят.
Тем не менее, после некоторого количества реплик выясняется, что песня Гребенщикова всё-таки имеет существенный изъян, а поэтому в гимны не годится, - в ней нет ничего про баб. Заканчивается спор так:
- А в «Вечно молодом» где про баб? - язвительно поинтересовался Отвертка.
- «Вечно молодой» про нас, - отрезал Булыжник. - А мы не бабы!
Неизвестно, стали бы всё-таки «Стаканы» гимном дуричей, но произошла одна досадная случайность. Маркер услышал песню Гребенщикова «Мама, я не могу больше пить.», которая его ужасно оскорбила. Он даже про стаканы не хочет больше петь. «Дуру фальшивым оказался. Мутным», -жалуется Маркер. Булыжник ему отвечает на это: «Челы, они адназначна непонятные. То просветление у них, то наоборот на глазах тупеют».
Очень интересная фраза! В ней прописаны восточные коды, которые сопровождают медиаобраз Гребенщикова уже не одно десятилетие. Во-первых, он назван гуру и дуру («дуру» для дуричей явно не оскорбление, а скорее даже наоборот), во-вторых, с ним случилось просветление (эдакое бодхи-сатори), правда, автор песни, по мнению, Булыжника всё же покинул эту светлую трансцендентальную область, когда изменил своему концептуально-алкогольному месседжу. При этом БГ, конечно, не только буддист, его можно отнести скорее к «экуменическо-межконфессиональному типу мировоззрения» [3, с. 110], хотя в романе Панова востребован именно восточно-религиозный код.
Итак, цитаты из русского рока в романе Панова используются в сме-ховом контексте. Возможно, они апеллируют к алкогольно-наркотическим стереотипам рок-дискурса (обыденное сознание считает рок-музыкантов алкоголиками и наркоманами). Алкогольный код русского рока здесь имеет трансцендентально-философские коннотации, проецируясь на творче-
ство, личность (даже внешний вид) одного из ключевых русских рокеров -Бориса Гребенщикова.
Одновременно цитаты из БГ суть характеристика и особого типа персонажей - дуричей. Напомню, что именно цитаты из песни Гребенщикова стали своеобразным «зачином», с которого начал повествователь описание Булыжника и его парней. Возможно, Панов соотносит их с героями кинодилогии «Брат», на это указывает и кинематографичность приёмов, и наличие в тексте песни «Смысловых галлюцинаций», которая, как известно, звучала во второй части балабановского диптиха. Если посмотреть, как дальше ведут себя дуричи, то можно сделать вывод, что лихая жизнь героев Балабанова в какой-то степени «рифмуется» с безобразиями, которые устраивает простоватый уйбуй со своей командой. В 2006 году фильм «Брат-2» был ещё у всех «на слуху», поэтому привязка его к сюжетной линии дуричей кажется мне вполне вероятной. Тем более что песня «Смысловых галлюцинаций» в киноленте звучит именно в тот момент, когда братья лихо расправляются с преследователями: герой Сухорукова эффектно расстреливает из пулемёта машину бандитов. То есть здесь как бы проявляется такая «сема» рок-искусства, как лихость (если не сказать «гиньольность»). К слову, именно с категорией аффекта соотносит рок-искусство С. А. Петрова [4, с. 33].
Таким образом, из русского рока Панов как бы усваивает два кода: «гангстерский» и алкогольный, которые проявляются в романе благодаря цитатам из «Аквариума» и «Смысловых галлюцинаций». И оба кода, соотносясь с образами дуричей, травестируются. Возможно, подключает автор и третий код, который можно назвать «разрушительностью», «деструктив-ностью» рока: «...деструктивность рок-культуры характеризуется нелинейной направленностью, хаотичностью и спонтанностью» [2, с. 239]. Хотя этот код в какой-то степени аккумулирует два вышеназванных. В любом случае, перед нами работа со стереотипами массового сознания, поэтому и песни выбраны известные далеко за пределами рок-тусовок. То есть здесь мы видим взгляд на рок как на масс-культуру: это не эзотерическое цитирование андеграундных авторов, а апелляция к растиражированному претексту (те же «Стаканы» довольно долго пробыли на вершинах всяческих «чартов»). То есть чувствует, что Панов создаёт свой текст уже в те времена, когда русский (советский) рок стал классической традицией, прочно укоренился в массовом сознании - в виде стереотипов.
Литература
1. Булыжник Дурич: Тиградком вики. Fandom. - URL: https://t-^а^аМот.сот/гц/^1к1/Булыжник_Дурич (дата обращения: 23.09.2020). -Текст : электронный.
2. Иванов, Д. И. «Силы освобождённые, но не преображённые»: когнитивная автоинтерпретация «революционного рок-эксперимента» / Д. И. Иванов // Филологические науки. Вопросы теории и практики. -2020. - Т. 13, № 7. - С. 238-243.
3. Курачёв, Д. Г. Межконфессиональные отношения: формы и содержание (опыт философского анализа) : монография / Д. Г. Курачёв. -Брянск : Изд-во Брянского филиала РАНХиГС, 2012. - 358 с.
4. Петрова, С. А. Ориентализм и изменённое состояние сознания в рок-поэзии В. Р. Цоя / С. А. Петрова // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. - 2020. - Т. 2, № 2 (32). - С. 32-39.
