CC BY
39
УДК 94(470)"19"
DOI 10.19110/1994-5655-2019-1-120-126
Е.Т. АРТЕМОВ
КАДРОВЫЕ МОБИЛИЗАЦИИ В «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ»: СЛУЧАЙ АТОМНОГО ПРОЕКТА
Институт истории и археологии УрО РАН,
г. Екатеринбург
iia-history@mail.ru
E.T.ARTEMOV
PERSONNEL MOBILIZATION IN THE «SOCIALIST ECONOMIC SYSTEM»: NUCLEAR PROJECT CASE
Institute of History and Archaeology, Ural Branch, RAS, Ekaterinburg
Аннотация
В статье анализируются стратегия и практика решения кадровой проблемы в советском атомном проекте. В центре внимания пути и способы формирования коллективов предприятий и организаций ядерно-оружейного комплекса, использования методов морального поощрения и материального стимулирования, воспитания и убеждения, принуждения и насилия для мотивации работников. Делается вывод, что эти меры носили экстраординарный характер. Они могли применяться лишь в приоритетном сегменте «командной экономики» с его специфическими, мобилизационными принципами организации работы.
Ключевые слова:
командная экономика, советский атомный проект, кадровые мобилизации, кадровая политика, мотивация труда, режимный труд
Abstract
The general goal of the Soviet nuclear project was the creation of nuclear weapons and equipment the armed forces with them. This was considered "a matter of national concern" with an ultimate priority status over all other needs of the national economy. A decisive success in the implementation of the nuclear project was achieved in 1945-1953 owing to the maximum use of the mobilization potential of the "Stalinist" "command" economy. This required a "special adjustment' of its institutions. However, for the new nuclear industry to function properly it had to be filled with high quality and well motivated "human resources". These tasks were addressed in parallel. The work teams of the nuclear industry facilities were recruited from among the "best workers". The recruitment was organized in the form of mass scale mobilization campaigns which left the identified candidates no chances to avoid the "draft". Labor motivation was based on a combination of moral incentives and material stimulation together with education and persuasion, as well as coercion and violence. Moreover, there were no restrictions either in encouraging the "well performers", or in punishing the "delinquents". When performing particularly important tasks, the collective responsibility of managers and leading specialists was practiced. At the construction of "nuclear facilities" the prisoners' labor was widely used. Severe administrative and repressive methods were applied for their motivation. However, there was something in common with all those involved in the nuclear project: they were all considered a production resource. This approach was aimed at solving the "nuclear problem" as soon as possible. This was its main specificity.
Keywords:
command economy, soviet nuclear project, personnel mobilization, staff policy, labor motivation, regime work
Введение
В современных интерпретациях советской истории концепту мобилизация отводится особая роль. С его помощью пытаются (и небезуспешно) объяснить как причины устойчивости режима, так и его плачевный финал [1-3]. Вместе с тем, в трактовке содержания, форм и масштабов мобилизаций наблюдаются существенные различия. В их числе -отсутствие согласия в вопросе границ между рутинными практиками и чрезвычайными действиями. Это затрудняет прояснение сущностных характеристик советского общества. В частности, речь идет о соотнесении понятий советская экономика и мобилизационная экономика. Зачастую между ними ставится знак тождества. Но в таком случае «смазывается» специфика функционирования и развития «приоритетных» и «неприоритетных» сегментов экономики.
Сказанное объясняет выбор темы настоящей статьи. Она посвящена реконструкции путей и способов решения кадровой проблемы в советском атомном проекте. В его реализации были сполна задействованы мобилизационные механизмы. И их анализ позволяет оценить условия использования и результативность чрезвычайных подходов для достижения жизненно важных, по мнению власти, целей.
Задача номер один
Генеральная цель советского атомного проекта заключалась в создании ядерного оружия и оснащения им Вооруженных сил. Это рассматривалось как действенный способ упрочения геополитических и военно-стратегических позиций СССР. Неслучайно атомному проекту предоставили практически неограниченный доступ к ресурсам страны. В пятой пятилетке (1951-1955 гг.), по данным Мин-средмаша (правопреемника Первого главного управления при Совмине СССР - исполнительного органа атомного проекта), они вышли на уровень 6 млрд. руб. ежегодно. Это составляло 4 % общего объема капитальных вложений в народное хозяйство страны. Огромные вложения позволили в сжатые сроки развернуть совершенно новую, атомную отрасль промышленности. В середине 1953 г. «контингент» занятых на ее предприятиях и в организациях достиг 145 тыс. чел. Еще 190 тыс. работало на урановых рудниках и обогатительных фабриках в ГДР, Чехословакии, Польше, Болгарии. Численность же персонала организаций-«смежников», по всей видимости, составляла несколько сот тысяч человек. Только в Главпромстрое МВД, который являлся основным подрядчиком при возведении объектов атомной индустрии, было занято 260 тыс. работников [4, с. 98, 263]. Столь масштабная мобилизация финансовых, материально-технических и кадровых ресурсов накладывала существенные ограничения на развитие других отраслей производства, потребительского сектора, социальной инфраструктуры. Однако подобные издержки в расчет не принимались. Для высшего руководства страны обладание ядерным оружием имело гораздо большее значение, чем любые другие нужды.
Решающие успехи в реализации атомного проекта были достигнуты в 1945-1953 гг. Именно тогда удалось создать и вывести на самостоятельную траекторию развития ядерно-оружейный комплекс. Это позволило Советскому Союзу на протяжении десятилетий наращивать и поддерживать на высоком уровне качество своего стратегического арсенала. Такого результата удалось добиться благодаря целенаправленной мобилизационной политике. Для ее реализации потребовалось провести «специальную настройку» институтов «командной экономики». Она заключалась в создании обособленной управленческой вертикали. На самом ее «верху» находился Специальный комитет во главе с Л.П. Берией, подотчетный только И.В. Сталину. И никакие партийно-государственные органы не имели права вмешиваться в его дела. В атомном проекте были использованы еще две важные новации: работа строилась в «ручном режиме», в соответствии с проектным принципом управления и официально поощрялась конкуренция непосредственных исполнителей. Однако организация специальных структур и корректировка действующих «правил игры» еще не решали проблемы. Чтобы созданная система функционировала должным образом, требовалось заполнить ее качественным «человеческим материалом» и побудить отобранных работников ответственно относиться к выполнению своих обязанностей и интенсивно трудиться [5]. Эти задачи решались параллельно путем массовых кадровых мобилизаций и использования специфических способов мотивации труда.
Кадровая политика
Для работы на предприятиях и в организациях формирующейся атомной отрасли отбирали «лучшие кадры». Поскольку от управленцев высшего звена, руководителей предприятий и организаций, ведущих ученых и конструкторов в решающей степени зависела судьба атомного проекта, то к их отбору относились особенно тщательно, подыскивая кандидатов по всему Советскому Союзу. Согласно «установленному порядку» для перевода работника с одной номенклатурной должности на другую требовалось желание самого кандидата, а также согласие его начальства и кураторов по партийной линии. Но в атомном проекте эти условия не соблюдались. По словам А.Н. Поскребышева, помощника И.В. Сталина, и управляющего делами Совета Министров СССР М.Т. Помазнева, «Спецкомитет назначал и освобождал работников по своей линии без ЦК КПСС, т.е. Спецкомитет подменял не только Совмин, но и ЦК КПСС» [6, с. 364, 375]. И эти слова подтверждают многочисленные, документально зафиксированные факты. Мнением же самих мобилизуемых фактически не интересовались.
В какой-то мере принцип добровольности соблюдался в отношении ученых. Сначала руководство атомного проекта определяло, кто может возглавить то или иное научное направление. Затем с ними проводились «разъяснительные беседы»: им обещали «все возможности для работы — лучше, чем где-либо», «лучшие материальные условия» и
т.д. [7, с. 147].. Однако это являлось скорей формальной процедурой. Разумеется, все кандидаты проходили проверку на «благонадежность». Но ее проводили «без фанатизма». Для руководства атомного проекта главным критерием при назначении ученого на ответственную должность была его квалификация и компетентность. Поэтому оно весьма выборочно реагировало на «сигналы» спецслужб, что кто-то «не внушает политического доверия», «идеологически не выдержан», «имеет сомнительные родственные связи» и т.д. Иногда руководители организаций, у которых «изымались» ведущие специалисты, пытались протестовать. Однако их возражения в расчет не принимались.
При подборе административных и хозяйственных руководителей поступали еще проще. Их уведомляли о предстоящей мобилизации без предварительного согласования с кем-либо. Характерный пример - перевод заместителя министра цветной металлургии СССР Е.П. Славского на работу в Первое главное управление (ПГУ). Не желая никуда «переходить», он заручился поддержкой члена Политбюро ЦК А.И. Микояна, курировавшего Мин-цветмет. Но это не помогло. Буквально через день вышло постановление Совета Министров СССР о переводе Славского. И Микоян сказал ему: «Слушай, кто теперь пойдет к товарищу Сталину, чтобы он отменил решение?». Другим кандидатам на крупную хозяйственную должность, пытавшимся уклониться от «мобилизации», могли заявить: «Работать все равно будешь. Под конвоем водить будем». И это была реальная угроза. Чаще, конечно, использовались другие способы принуждения. Как правило, отказ от перехода в структуры атомного проекта оборачивался исключением из партии и увольнением с номенклатурной должности [4, с. 151-152].
Нежелание же у отдельных кандидатов участвовать в атомном проекте объяснялось жестким режимом работы. Да и «выйти из игры» по собственному желанию было практически невозможно. Только после смерти И.В.Сталина ситуация стала меняться. Либерализация политического режима дала занятым в атомном проекте определенную свободу выбора. В первую очередь ею воспользовались некоторые ведущие специалисты. В результате из Мин-средмаша «и вообще с работ, связанных с атомным и водородным оружием», сразу же обозначился «отлив» мобилизованных ранее «известных крупных ученых» [8, с. 51].
Рядовых работников «откомандировывали в распоряжение» структур атомного проекта без всяких предварительных уведомлений и объяснений. В отношении инженерного и научно-технического персонала, управленцев среднего и низшего звена, квалифицированных рабочих использовалась схема индивидуального отбора. Он проводился в несколько этапов. Сначала Секретариат ЦК ВКП(б) по поручению Спецкомитета устанавливал разнарядку различным министерствам и ведомствам, областным комитетам партии — сколько и каких «лучших» работников нужно откомандировать для нужд ПГУ. Запрещалось предлагать бывших заключенных, проживавших в годы войны на оккупированных тер-
риториях, имевших родственников за границей. Затем в дело вступали кадровые службы атомного проекта. Они учитывали социальное происхождение, партийность, национальность кандидатов. Но эти характеристики могли не приниматься во внимание, если конкретный работник был необходим для производства. Похожий порядок действовал при распределении молодых специалистов. Ежегодно свыше тысячи выпускников ведущих вузов направлялись в распоряжение структур атомного проекта [9, с. 251-252; 10, с. 420, 421; 11, с. 210216, 757-759; 12, с. 311-318].
Основной производственный персонал атомной отрасли комплектовался путем группового набора. На работу направляли целые выпуски учреждений профессионально-технического и среднего специального образования. Значительную часть пополнения составляли демобилизованные военные строители срочной службы. Их в «добровольно-принудительном» порядке оставляли работать на «объектах», которые они до этого возводили. Набранная таким образом «рабочая сила» по сути прикреплялась к предприятиям. Особенно в сложном положении оказывался «контингент», занятый в производстве «ядерной взрывчатки» (плутония и обогащенного урана), в разработке и выпуске «готовых изделий». Соответствующие предприятия со своими поселками были надежно ограждены от «внешнего мира». И только с началом «оттепели» их жителям разрешили хотя бы проводить свой отпуск вне «режимных объектов». Одновременно у занятых в атомной отрасли появилась гипотетическая возможность сменить место работы.
Специфическую категорию работников, занятых в атомном проекте, составлял «спецконтингент» - заключенные, военнопленные, спецпоселенцы, репатрианты. Их труд, за редким исключением, не использовался на основном производстве. Правда, в уранодобывающей промышленности восточноевропейских стран значительную часть работников составляли военнопленные, депортированные и осужденные по политическим мотивам [12, с. 728; 13, с. 337]. В Советском Союзе «спецконтингент», в основном состоящий из заключенных, использовался при возведении объектов атомной промышленности. Сначала он составлял свыше половины всех строителей. Затем его численность стала снижаться. И это было осознанное решение. Заключенные хорошо справлялись с общестроительными работами. Но для выполнения более сложных работ они мало подходили. Причина состояла в низкой квалификации и негативном отношении заключенных к труду. И уже в конце 1940-х гг. было принято решение о постепенной замене заключенных «на проверенных вольнонаемных или военнообязанных рабочих». К таковым относили военных строителей и уволенных в запас солдат-«срочников». Их численность стала расти опережающими темпами. Важную роль в этом процессе сыграла амнистия, проведенная после смерти И.В. Сталина. И в 1955 г. на долю «вольнонаемных» и военных строителей уже приходилось почти две трети занятых на возведении объектов атомной
индустрии [11, с. 156-158,520, 521, 528, 529; 12, с. 544-547; 14, с. 52-54; 15, с. 815].
Мотивация труда
Для мотивация труда в атомном проекте использовалось сочетание стандартных для сталинской эпохи методов: морального поощрения и материального стимулирования, воспитания и убеждения, принуждения и насилия. Отличие заключалось в снятии любых ограничений как при поощрении «отличившихся», так и в наказании «провинившихся», в применении практики коллективной ответственности. Естественно, существовала специфика в мотивации отдельных категорий персонала. Для руководящих кадров и высококлассных специалистов, пожалуй, главную роль играли нематериальные факторы: решение проблемы самореализации, статусные соображения, перспективы профессионального и карьерного роста. И когда все получалось, то их ожидания сбывались. «Отличившихся» щедро отмечали высокими государственными наградами. Они добивались упрочения своей профессиональной репутации и быстро продвигались «по службе». Атомный проект стал стартовой площадкой для карьерного взлета многих высших хозяйственных руководителей и крупных организаторов науки позднесоветской эпохи. Важную роль в мотивации «атомной элиты» также играла убежденность в жизненной необходимости и исключительной важности своей работы. Представление, что создавая ядерное оружие ты тем самым «защищаешь Москву» от возможной «участи Хиросимы и Нагасаки», подвигало «ответственных исполнителей» к самоотверженному, на пределе человеческих возможностей, труду [16, с. 24-32].
Сказанное отнюдь не умаляет важности материального стимулирования в мотивации «ответственных работников». Они имели высокие должностные оклады, регулярно получали стимулирующие выплаты. По завершении этапных работ - создания первой атомной бомбы и т.п. - «ключевым фигурам» атомного проекта полагались премии в десятки, а то и в сотни раз превышавшие среднемесячную зарплату рядового врача или инженера. И им было на что потратить деньги, благодаря доступу к специальным распределителям и другим преференциям [9, с. 530-562; 18, с. 61; 19, с. 501-502].
С другой стороны, халатность, нераспорядительность, предоставление «наверх» недостоверной информации, «ненадлежащее» выполнение поручений сразу же оборачивалось жесткими санкциями. И все же, уголовное преследование руководящих работников являлось скорей исключением. От него в первую очередь ожидали демонстрационного эффекта. Каждый должен был видеть, чем грозит работа «спустя рукава». Этого вполне хватало, чтобы мобилизовать руководителей на «безусловное» выполнение утвержденных планов, оперативное устранение допущенных «просчетов и недостатков».
В подтверждение сказанному можно привести пример организации производства «термоядер-
ной взрывчатки» - дейтерида лития. Возглавлял данное направление работ генерал-лейтенант госбезопасности Н.М. Павлов. Имелось два варианта решения проблемы. Первый - предполагалось использование действовавшей установки. Но этот вариант отличался низкой производительностью и высокой себестоимостью «конечного продукта». Второй метод был более прогрессивным. Однако для доработки технологии, изготовления и монтажа оборудования требовалось дополнительное время и крупные капитальные вложения. Павлов попытался разрешить данное противоречие, как-то скомбинировав оба подхода - и просчитался. План производства дейтерида лития оказался сорван. Вину возложили на Павлова. И Берия заявил ему примерно следующее: «Сейчас мы вас не будем наказывать, мы надеемся, что вы исправите ошибку. Но имейте в виду, у нас в тюрьме места много!» Разумеется, после таких слов Павлов сразу же «перестроился» и прогрессивная технология производства дейтерида лития была освоена в кратчайшие сроки [7, с. 231, 232; 20, с. 10, 11].
За выполнение особо важных заданий руководящие работники несли солидарную ответственность. По сути, их связывали круговой порукой. Так было при вводе в строй комбината № 813. На стадии пусконаладочных работ обнаружилось, что предприятие, в строительство которого вложили миллиарды рублей, не выдает конечного продукта (оружейного урана) «нужной кондиции». Чтобы разобраться с проблемой, прибывший на «пусковой объект» Л.П. Берия, собрал совещание «с узким кругом лиц». Но никто не мог вразумительно сказать, в чем дело. И Берия прервал заседание, заявив, обращаясь к разработчикам технологии, руководству комбината и стройки, примерно следующее: «даю вам сроку три месяца... и если вы не обеспечите ... что от вас требуется, сушите сухари». Все прекрасно знали, что председатель Спецкомитета «слов на ветер не бросал». Его установки «специально на то обученные люди» легко превращали в дела о «саботаже» или «вредительстве». В общем, проблема была решена в оговоренные сроки [9, с. 407; 11, с. 359, 363-365; 22, с. 85, 86; 23, с. 57-65].
Еще в более жесткие условия попадали рядовые участники атомного проекта. На всех предприятиях отрасли была установлена полувоенная дисциплина. Невыполнение заданий, «пререкания» с начальством оборачивались выговорами с последующим ограничением доступа к материальным благам, а то и переводом на низкооплачиваемую работу. В случае прогулов или опозданий «на службу» виновные приговаривались к исправительным работам и даже к тюремному заключению. Особо строго следили за соблюдением технологий, выполнением требований, предусмотренных технической документацией. Их, нарушителей, ожидал суд и исправительно-трудовые лагеря. Масштабы подобных репрессий были весьма значительны. Так, в КБ-11, первом ядерно-оружейном и конструкторском центре, где практиковался особо тщательный отбор работников, за девять месяцев 1950 г. уго-
ловному преследованию за различные «проступки» подвергся каждый тридцатый сотрудник [23, с. 45]. Помимо демонстрационного эффекта, это позволяло избавляться от «нерадивых» работников. Их увольнение с выездом на «большую землю» не допускалось по режимным соображениям. Так что оставался один выход: дать «злостным нарушителям» трудовой, производственной и технологической дисциплины «срок», и отправлять не желающих ударно трудиться в «дальние лагеря».
Напряженный характер работы и неудобства, связанные с изолированностью от «внешнего мира», власти стремились компенсировать повышенным уровнем жизни. Должностные оклады инженерно-технического персонала и служащих были заметно выше «против обычных предприятий». Оплата труда рабочих осуществлялась по завышенным тарифным ставкам. Широко использовались различные льготы: переводимые на предприятия атомной отрасли получали пособия и ссуды, компенсацию за проведенный на «объекте» отпуск, направляемым на лечение в санатории и дома отдыха оплачивались путевки и т.д. Сложней решалась жилищная проблема. Но благодаря интенсивному строительству, обеспеченность «атомных» предприятий жилым фондом и объектами культурно-бытового назначения уже в начале 1950-х гг. заметно превысила общесоюзные стандарты [18, с. 288-290; 22, с. 176, 177]. В общем, всем занятым в атомной отрасли были созданы достойные по меркам послевоенных лет условия жизни. Это побуждало их ценить свою работу и стимулировало трудовые усилия. Свою роль также играла интенсивная пропаганда «советского патриотизма». Она хорошо согласовывалась с чувством угрозы со стороны «капиталистического мира», распространенном в послевоенном обществе. Так в глазах многих любые издержки, связанные с работой на атомных предприятиях, получали оправдания.
К «спецконтингенту» относились как к малоценному, легко возобновляемому «расходному материалу». Для его принуждения к труду преимущественно использовались жесткие административно-репрессивные методы. Поощрения ограничивались «надбавкой продовольствия к основной норме питания» и сокращением срока заключения для выполнявших и перевыполнявших производственные задания. Сначала допущение на «спецстройках» досрочного освобождения позволило значительно повысить производительность «подневольной» рабочей силы. Однако эффект от введения этой нормы оказался краткосрочным. Чтобы «не рассекретить объекты», большинство бывших заключенных оставляли в качестве вольнонаемных на прежнем месте работы или вывозили в Дальстрой МВД СССР [11, с. 198, 199, 331-333, 521]. Естественно, такое «освобождение» не создавало у «спецконтингента» особых мотивов для производительного труда. Неслучайно его стремились заменить военными строителями. Последние, по своему статусу, приближались к работникам основного производства, и их мотивировали похожим образом. А чтобы не терять «подготовленную рабочую силу», уволь-
няемых в запас солдат-«срочников», по сути, принуждали оставаться на «объектах» в качестве «вольнонаемных» строителей. Так «спецстройки» получили надежный источник пополнения кадрами, с пониманием воспринимавшими призывы к производительному и самоотверженному труду.
Заключение
Суммируя вышесказанное, можно сделать следующие выводы. Во-первых, кадровая политика и мотивация труда, имевшие место в атомном проекте, не были закреплены законодательно или «прописаны» в каких-то инструкциях. Однако все причастные к нему прекрасно знали о существовании неформальных норм правил, подлежащих «неукоснительному» исполнению. Во-вторых, их инсти-туализация в ходе повседневной практики по сути стерла грань между трудом «вольнонаемным» и «принудительным». Возник некий промежуточный феномен, который можно назвать разновидностью «режимного труда» [24, с. 1032]. И, в-третьих, специфика форм и методов решения кадровой проблемы задавалась общей стратегией реализации атомного проекта. Она была направлена на достижение чрезвычайных целей экстраординарными способами и могла использоваться лишь для «точечных прорывов» в развитии науки, техники, производства. Другими словами, в советской «командной экономике» в ее классическом, сталинском варианте существовало два обособленных сегмента: приоритетный и неприоритетный, дополняемые некими промежуточными секторами. И только в отношении первого можно говорить о его преимуществе в мобилизационном характере.
Статья подготовлена при поддержке РФФИ, проект № 17-01-00102-ОГН.
Литература
1. Фонотов А.Г. Россия: от мобилизационного общества к инновационному. М., 1993. 271 с.
2. Мобилизационная модель развития российского общества в ХХ веке. Челябинск, 2013. 128 с.
3. Социальная мобилизация в сталинском обществе (конец 1920-х — 1930-е гг.). Новосибирск, 2013. 419 с.
4. Артёмов Е.Т. Атомный проект в координатах сталинской экономики. М., 2017. 343 с.
5. Artemov E. The Soviet Atomic Project: Ingredients of Success // Social Sciences. A Quarterly Journal of the Russian Academy of Sciences. Vol. 49. 2018. № 2. P. 102-121.
6. Лаврентий Берия. 1953: Стенограмма Июльского пленума ЦК КПСС и другие документы. М., 1999. 512 с.
7. Сахаров АД. Воспоминания 1921-1971: Так сложилась жизнь. М., 2016. 544 с.
8. Артемов Е.Т., Волошин Н.П., Литвинов Б.В., Никитин В.И. В целях усиления работ// Уральский исторический вестник. 2008. № 3 (20). С. 38-58.
9. Атомный проект СССР: документы и материалы: в 3 т. Т. 2. Атомная бомба. 19451954. Кн. 1. М. - Саров, 1999. 719 с.
10. Атомный проект СССР: документы и материалы: в 3 т. Т. 2. Атомная бомба. 19451954. Кн. 2. М. - Саров, 2002. 640 с.
11. Атомный проект СССР: документы и материалы: в 3 т. Т. 2. Атомная бомба. 19451954. Кн. 4. М. - Саров, 2003. 816 с.
12. Атомный проект СССР: документы и материалы: в 3 т. Т. 2. Атомная бомба. 19451954. Кн. 5. М. - Саров, 2005. 976 с.
13. Хейнеман-Грудер А. Советский атомный проект и нехватка урана. Добыча урана в Восточной Германии и Чехословакии после 1945 г. // Наука и общество: история советского атомного проекта (40-50-е годы)/ Труды Международного симпозиума ИСАП-96. Т. 2. М., 1999. С. 331-339.
14. Атомный проект СССР: документы и материалы. в 3 т. Т. 2. Атомная бомба. 19451954. Кн. 3. М. - Саров, 2002. 996 с.
15. Дерябин И.Е., Жуманов РА. Строительная индустрия Минатома России // Ядерная индустрия России. М., 2000. С. 810-871.
16. Альтшулер Л.В. Вся жизнь в Автограде // Наука и жизнь. 1994. № 2. С. 24-32.
17. Цукерман ВА., Азарх ЗА. Люди и взрывы. Арзамас-16, 1994. 157 с.
18. Зубкова Е., Кошелева Л., Кузнецова Г. Советская жизнь. 1945-1953: Сб. документов. М., 2003. 720 с.
19. Создание первой советской ядерной бомбы / Отв. ред. В.Н.Михайлов. М.: Энергоатомиз-дат, 1995. 447 с.
20. Новиков А.В., Бедель А.Э., Кондратьева Е.В., Кузнецов В.Н. Федеральное государственное унитарное предприятие «Комбинат Электро-химприбор» // Атомные города Урала. Город Лесной: Энциклопедия. Екатеринбург, 2012. С. 7-32.
21. Петросьянц А.М. Дороги жизни, которые выбирали нас. М., 1993. 304 с.
22. Артемов Е.Т., Бедель А.Э. Укрощение урана. Екатеринбург, 1999. 352 с.
23. История создания ядерного оружия в СССР. 1946-1953 годы (в документах): в 8 т. Т. 2. Кн. 1. Саров (Арзамас-16), 1999. 266 с.
24. Красильников С. Между правом и наказанием: труд в раннесоветском обществе// Quaestio Rossica. Vol. 5. 2017. № 4. C. 1027-1046.
References
1. Fonotov AG. Rossiya: ot mobilizatsionnogo obshchestva k innovatsionnomu [Russia: from the mobilization society to innovation]. Moscow, 1993. 271 p.
2. Mobilizatsionnaya model razvitiya rossiyskogo obshchestva v XX veke. [Mobilization model of the development of Russian society in the XX century]. Chelyabinsk, 2013. 128 p.
3. Sotsialnaya mobilizatsiya v stalinskom obsh-chestve (konets 1920-kh — 1930-e gg.). [Social mobilization in Stalinist society (late 1920s-1930s)]. Novosibirsk, 2013. 419 p.
4. Artemov E.T. Atomnyy proekt v koordinatakh stalinskoy ekonomiki [Nuclear project in the coordinates of the Stalin economy]. Moscow, 2017. 343 p.
5. Artemov E. The Soviet Atomic Project: Ingredients of Success // Social Sciences. A Quarterly J. of the RAS. Vol. 49. 2018. № 2. P. 102-121.
6. Lavrenty Beriya. 1953: Stenogramma iyulsko-go plenuma TsK KPSS i drugie dokumenty [Lavrenty Beriya. 1953: Transcript of the July Plenum of the CPSU Central Committee and other documents]. Moscow, 1999. 512 p.
7. Sakharov A.D. Vospominaniya 1921-1971: Tak slozhilas zhizn. [Memories 1921-1971: Such was the life]. Moscow, 2016. 544 p.
8. Artemov E.T., Voloshin N.P., Litvinov B.V., Nikitin V.I. V tselyakh usileniya rabot [In order to strengthen the work] // Ural Historical Bull. 2008. № 3 (20). P. 38-58.
9. Atomnyy proekt SSSR: dokumenty i mate-rialy: v 3 t. T.2. Atomnaya bomba. 19451954. Kn. 1 [Atomic project of the USSR: documents and materials: in 3 volumes. Vol. 2. Atomic bomb. 1945-1954. Book 1]. Moscow- Sarov, 1999. 719 p.
10. Atomnyy proekt SSSR: dokumenty i mate-rialy: v 3 t. T. 2. Atomnaya bomba. 19451954. Kn. 2 [Atomic project of the USSR: documents and materials: in 3 volumes. Vol. 2. Atomic bomb. 1945-1954. Book 2]. Moscow-Sarov, 2002. 640 p.
11. Atomnyy proekt SSSR: dokumenty i ma-terialy: v 3 t. T. 2. Atomnaya bomba. 19451954. Kn. 4 [Atomic project of the USSR: documents and materials: in 3 volumes. Vol. 2. Atomic bomb. 1945-1954. Book 4]. Moscow-Sarov, 2003. 816 p.
12. Atomnyy proekt SSSR: dokumenty i mate-rialy: v 3 t. T. 2. Atomnaya bomba. 19451954. Kn. 5 [Atomic project of the USSR: documents and materials: in 3 volumes. Vol. 2. Atomic bomb. 1945-1954. Book 5]. Moscow-Sarov, 2005. 976 p.
13. Kheineman-Gruder A. Sovetskiy atomnyy proekt i nekhvatka urana. Dobycha urana v Vostochnoy Germanii i v Chekhoslovakii posle 1945 g. [The Soviet atomic project and the lack of uranium. Uranium extraction in East Germany and Czechoslovakia after 1945] // Nauka i obshchestvo: istoriya sovetskogo atomnogo proekta (40-e - 50-e gody) [Science and society: the history of the Soviet nuclear project (1940s-1950s) / Proc. of Intern. Symp. ISAP-96. Vol. 2. Moscow, 1999. P. 331-339.
14. Atomnyy proekt SSSR: dokumenty i materia-ly: v3 t. T. 2. Atomnaya bomba. 1945- 1954. Kn. 3 [Atomic project of the USSR: documents and materials: in 3 volumes. Vol. 2. Atomic bomb. 1945-1954. Book. 3]. Moscow-Sarov, 2002. 996 p.
15. Deryabin I.E., Zhumanov RA. Stroitelnaya industriya Minatoma Rossii [Minatom Construction Industry of Russia] // Yadernaya
industriya Rossii [Nuclear industry of Russia]. Moscow, 2000. P. 810-871.
16. Altshuler L.V. Vsya zhizn v Avtograde [All life in Autograd] // Nauka i zhizn [Science and life]. 1994. № 2. P. 24-32.
17. Tsukerman VA., Azarkh ZA. Lyudi i vzryvy [People and explosions]. Arzamas-16, 1994. 157 p.
18. Zubkova E., Kosheleva L., Kuznetsova G. So-vetskaya zhizn. 1945-1953 [Soviet life. 19451953]: Collected documents. Moscow, 2003. 720 p.
19. Sozdanie pervoy sovetskoy yadernoy bomby [The creation of the first Soviet nuclear bomb] / Ed. V.N.Mikhailov. Moscow: Energoatom Publ., 1995. 447 p.
20. Novikov A.V., Bedel A.E., Kondratyeva E.V., Kuznetsov V.N. Federalnoe gosudarstvennoe unitarnoe predpriyatie «Kombinat Elektro-khimpribor» [Federal State Unitary Enterprise "Combine Electrochemical Device"] // Atom-nye goroda Urala. Gorod Lesnoy [Nuclear towns of the Ural. The town of Lesnoi]: Encyclopedia. Ekaterinburg, 2012. P. 7-32.
21. Petrosyants A.M. Dorogi zhizni, kotorye vybirali nas [The roads of life that have chosen us]. Мoscow, 1993. 304 p.
22. Artemov E.T., Bedel' A.E. Ukroshchenie urana [The taming of the uranium]. Ekaterinburg, 1999. 352 p.
23. Istoriya sozdaniya yadernogo oruzhiya v SSSR. 1946-1953 gody (v dokumentakh): v 8 t. T. 2. Kn. 1 [History of nuclear weapons in the USSR. 1946-1953 (in documents): in 8 volumes. Vol. 2. Book 1]. Sarov (Arzamas-16), 1999. 266 p.
24. Krasilnikov S. Mezhdu pravom i nakazaniem: trud v rannesovetskom obshchestve [Between law and punishment: work in early Soviet society] // Quaestio Rossica. Vol. 5. 2017. № 4. P. 1027-1046.
Статья поступила в редакцию 29.09.2018.
