CC BY
170
Ю.О. Чернявская
К ЖАНРОВОМУ ОПРЕДЕЛЕНИЮ ДЕТЕКТИВОВ А. МАРИНИНОЙ
Томский государственный педагогический университет
Современная модификация детектива имеет свою достаточно интересную историю. Это своеобразный жанр, сложившийся под влиянием традиций английского классического детектива, полицейского и уголовного романа, «крутого» американского детектива 1940-х гг., отечественного «милицейского романа». Но, думается, отечественный детектив развивается под влиянием и других форм русской и зарубежной литературы разных эпох, что мы и попытаемся показать в данной работе.
Следует сразу оговориться - в предлагаемой работе речь пойдет о произведениях, которые условно можно назвать «классикой» современной поп-культуры - о романах А. Марининой, которая выдвинулась сегодня на первое место в среде авторов отечественного детектива. Согласно рекламе она - «юрист по образованию», «много лет проработавшая в органах внутренних дел», тираж произведений которой в 2002 г. составлял «около 15 миллионов экземпляров» [1, с. 494]. Ее произведения сразу завоевали симпатии читателей традиционным для классического детектива остро закрученным сюжетом, четким противопоставлением добрых и злых сил, симпатичной фигурой главной героини - следователя Насти Каменской, соединяющей в себе черты классического сыщика (хладнокровие, ум, наблюдательность, способность к аналитической работе) и узнаваемые черты обычной современной женщины, переживающей из-за неприятностей на работе и дома.
На наш взгляд, детективы Марининой существенно отличаются от классического детектива хотя бы тем, что разгадка тайны - главное сюжетообразующее начало в классическом детективе -здесь часто уходит на периферию развития сюжета. Загадка может быть разгадана до конца, но обязательного в классическом детективе разоблачения может не последовать, а истинный виновник преступления - уйти от ответственности. Более того, уже полностью выполненная работа может быть передана вышестоящим инстанциям (в прокуратуру, в суд).
В классическом детективе герой-следователь противостоит силам зла, олицетворяя собой силы добра, государства и права; он настолько подчи-
нен выполнению сверхзадачи, что бытовой пласт уже не имеет значения (противостояние Шерлока Холмса и профессора Мориарти), борьба переходит из сферы социальной в бытийную, и победа сыщика расценивается как победа доброго начала. Героиня А. Кристи мисс Марпл является воплощением доброго Провидения, противостоящего разгулу хаоса, который реализуется в преступлении. Не случайно почти все детективные сюжеты А. Кристи заканчиваются классическим сказочным финалом - соединением любящих сердец (иногда свадьбой), она убеждает читателя в том, что, несмотря на чудовищные происшествия (убийство, преступления), мировая гармония оказывается в целом ненарушенной. Не случайно в работе Т. Кестхейи детектив назван «городской сказкой» [2, с. 144-145], поскольку сама структура классического детектива легко укладывается в классификацию В. Проппа, где роль героя играет частный детектив, врагом становится убийца, принцесса превращается в доверителя, а свидетели и подозреваемые являются волшебным средством. Кроме того, герои «классического» типа (Шерлок Холмс, мисс Марпл) оказываются вне бытовых, социальных связей - они не служат в полиции и не имеют брачных связей, так как главная их задача выходит за рамки собственно человеческих отношений, обретая свойства онтологические.
Героиня Марининой прекрасно отдает себе отчет в том, что она не является носителем высшей справедливости, точнее сказать, о справедливости в высшем понимании речь не идет. На этом коренном отличии и строится развитие сюжета в ее детективах. Героиня выполняет определенную «рабочую» функцию, должностные обязанности. И за пределы этой функции старается не выходить. Вот типичный пример рассуждений героини из романа «Стилист»: «Настя в этот момент стала казаться сама себе глупой, наивной и чрезмерно мнительной. Ну куда она полезла? Ее дело -трупы, убийства... Финансовыми документами, счетами, платежными поручениями она никогда не занималась и ничего в них не понимала.
И нечего ей играть в Эркюля Пуаро и по совместительству в мисс Марпл» [1, с. 437].
Не всегда героине удается держаться в рамках выполнения функции, нередко человеческие чувства одерживают верх. В том же «Стилисте» героиня пытается примирить отца и сына, прекративших отношения между собой из-за возникшего между ними непонимания. Однако и здесь деятельность героини не выходит за рамки бытовой ситуации. Героиня не берет на себя права высшего судии, что свойственно герою классического детектива. В «Стилисте» эта мысль еще раз подчеркивается в финале: «Она тихонько положила трубку на рычаг и взялась за сигарету. Опять она во всем виновата. Мало того, что Соловьев страдает, так она еще разрушила его такую размеренную, налаженную и обеспеченную жизнь... Правда, она постаралась вернуть ему сына... <.. >
Ну и пусть, подумала Настя со внезапным ожесточением. На всех не угодишь. Она не золотой червонец, чтобы всем нравиться. У нее есть дело, и она его делает. Как умеет» [1, с. 493].
Сыщик классического детектива предстает олицетворением справедливости, это качество героя осознается им самим и другими участниками события. Не случайно преступник в произведениях классического детектива сознается сам в процессе изобличения. Это при том, что вина преступника юридически часто не доказывается.
В этом отношении произведения Марининой близки западному детективу второй половины XX в. - в частности, детективам Ж. Сименона,
Э. Макбейна, носящим более выраженный социальный характер. Комиссар Мегрэ является воплощением фигуры сыщика-профессионала, он выполняет свой долг, занимается розыском преступника в сообществе, нравственные и социальные нормы которого часто не вызывают у него одобрения. Однако социальная направленность французского детектива выходит за рамки собственно криминального сюжета, заставляя читателя погружаться в сложные противоречивые социальные отношения жителей Франции середины XX в. Детективы Марининой принципиально отличаются от «социального» европейского детектива тем, что Настя Каменская не берет на себя функцию судии, ведет себя всегда профессиональнокорректно даже в тех ситуациях, которые вызывают у нее личную неприязнь.
Она четко делит сферы своей жизни на личную и общественную. Это сложно, когда речь идет о близких людях (в романе «Шестерки умирают первыми» под удар поставлен друг и коллега Каменской), но все же чувство профессионального долга берет верх над эмоциями, и чаще всего такой подход оказывается в пользу дела. В романе «Не мешайте палачу» Каменская не испы-
тывает желания помогать бывшему агенту КГБ, она делает это по заданию своего начальника, помимо воли выполняя возложенное поручение: «Но, Боже мой, как мне не хочется оставаться с ним! Его присутствие раздражает меня, как скрип металла по стеклу. Надо же, я провела вместе с ним трое суток, пока мы добирались до Москвы, и ничего такого не чувствовала. Наверное, это оттого, что у меня было задание, которое нужно было выполнить независимо от собственных желаний, эмоций и субъективных ощущений. Надо - и все. Нравится не нравится - спи, моя красавица. А теперь никто меня не заставляет терпеть его присутствие, я сама поддалась на его доводы, позволила себя убедить и мучительно пытаюсь осмыслить, не совершила ли ошибку. Отсюда и эмоции» [3, с. 307].
Здесь героиня уже не обязана выполнять защитно-охранительную функцию, но она ее выполняет, так как остается верна своему профессиональному долгу - охранять и защищать.
Каменская не раз попадет в подобную ситуацию, испытывая «давление» начальства, с одной стороны, и собственные симпатии, с другой стороны. И всегда решение героини диктуется чувством профессиональной этики.
В отличие от героя «классического» детектива, героиня Марининой не стремится к восстановлению мирового порядка, гармонии, она отдает себе отчет в том (и информирует об этом читателя), что основная ее задача - выполнение порученного задания. Другое дело, что выполнение определенной профессиональной роли становится призванием героини. Не раз в романах Марининой подчеркивается, что Каменская любит свою работу, отдает ей все свои силы и время. При своих способностях она могла бы найти место более престижное, нежели милиция. В ряде романов героиня колеблется, взвешивая все за и против, остается верна выбранной стезе, часто вопреки складывающейся ситуации (личной и профессиональной).
Героиня Марининой выполняет свою работу обнаруживая черты, сближающие ее с образами героев классического детектива - Шерлоком Холмсом и Эркюлем Пуаро, хотя эта роль ею и отвергается. И главное среди них - холодный, ясный ум следователя. Каменская соответствует своей фамилии - она так же холодна и неуступчива, рациональна и несгибаема во всех ситуациях - как личного, так и профессионального характера. Каменская - холодный аналитик, привыкший разлагать на составляющие любую ситуацию, подвергающий беспристрастному анализу и сферу личных отношений. По циклу романов рассеяны жалобы
ее мужа, коллег по работе на «холодность» и чрезмерный рационализм Каменской. Это и заставляет нас говорить о тяготении романов А. Марининой к «классическому» типу, где главная роль отводится сложной интеллектуальной игре. Читатель детектива, согласно точке зрения Т. Кестхейи, - интеллектуал, который «находит знакомые ему по работе удовольствия в сложной аргументации, в панораме фактов», для которого «способ и качество доказательства. столь же существенны, как и сам поставленный вопрос» [2, с. 127].
В связи с этим интересно заметить нечто общее между Настей Каменской и героиней «женского» (розового, дамского) романа. Это «нечто» определяется тем, что героиня реализуется в сугубо мужской сфере. Профессионализм Насти не вызывает сомнений ни у нее самой, ни у ее коллег-сотрудников (критика героини и ее методов работы всегда исходит откуда-то извне или «сверху», мы никогда не сталкиваемся с ее носителями, т.е. критика, если и существует, то только в «заочном» варианте). Она, безусловно, добилась уважения в среде профессионалов благодаря своим личным и профессиональным качествам. Если проследить «историю» Насти (под историей в данном случае мы подразумеваем ее профессиональный путь), то можно убедиться в том, что рост Насти в органах правопорядка происходит исключительно благодаря ее профессиональным качествам. Она, не имея протекции, была принята на работу в престижное учреждение (Петровка), в рабочем коллективе ее уважают и ценят не только коллеги, но и непосредственный начальник, благодаря чему она получает возможность заниматься сугубо аналитической работой. Среди своих коллег Настя занимает особое положение благодаря своим уникальным интеллектуальным способностям. Здесь и обнаруживается одна особенность, которая позволяет нам говорить о связи детективов Марининой с любовным романом. Речь идет о том, что Дж. Рэдуэй назвала «неоднозначным отношением к женскому гендеру». В своей работе «Читая любовные романы» Дж. Рэдуэй обратила внимание на то, что большая часть героинь «удачных» любовных романов своим поведением выходят за рамки принятых гендерных ролей: «... героиня здесь наделяется качествами или совершает поступки, которые более свойственны мужчинам» [4, с. 168]. Это не означает, что авторы любовных романов бросают вызов сторонникам общепринятых норм поведения женщины, исследовательница связывает подобное поведение героини с желанием выделиться из общей среды, состояться как личность. «Некоторые авторы наделяют свою героиню необычной профессией -
так они демонстрируют ее отказ существовать в тесных рамках стереотипного представления о женщинах», - пишет Дж. Рэдуэй [4, с. 169]. Некоторые героини по этой же причине обладают недюжинным умом, привычкой к сквернословию и пр., что заставляет мужчин чувствовать свою неполноценность рядом с представительницей слабого пола.
Настя Каменская безусловно выделяется среди остальных героев (и мужчин и женщин) своими аналитическими способностями, что заставляет коллег-мужчин относиться к ней с уважением, принимать ее точку зрения в сложных ситуациях, поддерживать и «прикрывать» ее в нетипичных ситуациях и пр. Мужчины, окружающие Настю Каменскую, всегда слабее - и в интеллектуальном и в моральном смысле. И в сложной интеллектуальной игре, и в личных отношениях Насте принадлежит последнее слово - это принимают и ее коллеги и ее супруг, который не всегда соглашается с доводами героини, тем не менее «любит» ее, принимает ее такой как есть, прощая ее слабые стороны и оказывая поддержку в области, которая в общественном мнении не является сферой деятельности мужчины, т.е. в домашнем хозяйстве.
В западном любовном романе героиня ищет не просто партнера, соответствующего идеалу мужественного поведения, но «качества, гарантирующие женщине защиту со стороны мужчины» [4, с. 235]. Однако проблемы гетеросексуальной любви и брака - не самое главное в любовных романах, с точки зрения Дж. Рэдуэй. Женщина в любовном романе ищет защищенности в гетеросексуальных отношениях с идеальным партнером, сочетающим в себе противоречивые качества -силу, мужественность, с одной стороны, заботливость, нежность, с другой стороны. Эти качества помогают женщине не только обрести чувство защищенности, но и самоидентифицироваться.
Если посмотреть внимательно на отношения Насти Каменской с окружающими ее мужчинами, мы увидим некие общие тенденции. Прежде всего, как мы уже говорили, героиня Марининой обладает всеми качествами, изначально являющимися прерогативой «сильного» пола. Она успешна в сфере профессиональной деятельности, пользуется авторитетом не только среди коллег, но и тех героев, которые оказываются по ту сторону «добра и зла» - иначе говоря, «преступных элементов». В работе Насте оказывают помощь не только высокий чин из соседнего ведомства (генерал Заточный, отношения с которым напоминают отношения героев куртуазного романа), но и преступный авторитет Эдуард Петрович.
Более того, агент одной из силовых структур, нанятый, чтобы убить Настю, проникается к ней уважением и, вместо того чтобы убить, спасает ей жизнь, рискуя собой. Такого рода отношение героиня заслуживает не благодаря женской привлекательности, сексапильности и пр. (Об этих качествах если и упоминается, то со знаком минус -Настя в романе подчеркнуто неженственна, она ненавидит высокие каблуки и платья, предпочитая джинсы и кроссовки, не пользуется косметикой, не кокетничает с представителями противоположного пола, не занимается домашним хозяйством, она не молода и т.п.) Единственная сильная сторона Каменской - ее аналитические способности, интеллект, с помощью которого ей удается раскрыть самые запутанные преступления. Итак, героиня Марининой побеждает не в «женской» сфере. Героиня Марининой привлекательна теми качествами, которые наша традиционная культура привыкла оставлять в сфере деятельности мужчин - ум, профессиональные знания, интеллект, чувство товарищества, честность и пр. Именно эти качества отличают героиню Марининой и делают ее необыкновенной, выделяя ее среди остальных персонажей.
И все же отношения Насти Каменской с мужем невольно заставляют нас вспомнить точку зрения Дж. Рэдуэй, согласно которой читательница любовного романа получает удовлетворение от описания отношений, которых ей самой не хватает в реальной жизни. Она ищет в описании идеального союза героини с партнером не столько идеальных гетеросексуальных отношений, сколько ощущений уверенности, защищенности, заботы. Идентифицируя себя с героиней любовного романа, читательницы переживают все страхи и фобии, присущие современной женщине (страх перед агрессивным мужчиной, боязнь быть отвергнутой) и находят удовлетворение от идеальных любовных отношений, напоминающих отношения заботливой, любящей матери к своему ребенку.
Муж Анастасии Каменской в этом отношении напоминает идеального героя любовного романа -он одновременно осуществляет все основные функции матери, он любит героиню безусловной материнской любовью. В качестве примера приведем небольшой отрывок, характеризующий отношения Чистякова к Насте: «Чистяков. повязал фартук и начал вынимать из сумки свежее мясо и рыбу. Эти покупки он Насте не доверял, ибо его милицейская подруга не могла с первого взгляда отличить парное мясо от мороженого, а хека от трески. Леша принимал такое положение вещей как само собой разумеющееся, пола-
гая, что если из них двоих хотя бы один умеет заниматься приготовлением блюд и закупкой продуктов, то этого вполне достаточно для семейной жизни. Профессор Чистяков был весьма и весьма рациональным человеком. И кроме того, он преданно и нежно любил Настю Каменскую вот уже два десятка лет и готов был жениться на ней, даже если бы количество имеющихся у нее недостатков возросло в несколько раз» [5, с. 158]. В серии детективов о Насте Каменской профессор Чистяков выполняет все функции матери -от кормления, ухаживания, до утешения в трудные, кризисные моменты, когда Насте требуется вдумчивый, внимательный собеседник. Его функции не ограничиваются «питательной», физиологической ролью (кормление, ухаживание), он помогает решать и аналитические задачи, перевоплощаясь в мудрого наставника - отца.
Впрочем, не только Чистяков выполняет функции защиты и заботится о Насте. Такого же рода функции, пусть и ограниченные в сфере профессиональной деятельности, выполняют и другие герои-мужчины. Прежде всего коллеги Насти по работе - Юрий Коротков и др., помогающие Насте в ежедневной работе, поддерживающие ее своим вниманием, начальник - полковник Гордеев, уже упоминавшиеся министерский генерал Заточный и криминальный «авторитет» Эдуард Петрович. Все они в большей или меньшей степени окружают Настю вниманием и заботой, ничего не требуя взамен.
Если в зарубежном детективе герои, выполняющие функции помощников соглашаются оказывать помощь только вынужденно, поддаваясь на шантаж или подкуп («крутой» детектив), то герои отечественного «милицейского романа» образуют модель семьи. Их связывает общее дело, служение которому сплачивает всех в единую семью профессионалов, помогающих друг другу в противостоянии преступному миру. Начальник в милицейском романе традиционно изображается как понимающий и любящий свое «семейство» отец. Эта любовь со стороны героев-мужчин в романах А. Марининой вызвана не сексуальной привлекательностью героини, но ее способностями, в первую очередь, и качествами характера, во вторую очередь. Если полковник Гордеев, криминальный «авторитет» и генерал осуществляют, безусловно, «отцовские» функции - так или иначе, каждый по-своему они оказывают Насте покровительство и помощь «сверху», то коллеги по работе Юрий Коротков, Лесников и прочие помогают «снизу», давая необходимую информацию, собирая факты и предоставляя их аналитику Каменской, - они выступают в качестве старших
братьев в этой большой семье, сформированной по профессиональному принципу. Согласно Т. Кестхейи, коллеги выполняют функцию сказочного помощника и дарителя, снабжая героя ориентиром и волшебными средствами - изобличительными уликами и информацией свидетелей [2, с. 145].
Связь с классическим детективом подчеркивается еще одной особенностью произведений Марининой - здесь нет места эротическим отношениям. Даже в описаниях отношений Насти Каменской с мужем нет намека на эротику. В этом отношении рационалист Каменская является ближайшей родственницей Шерлока Холмса - чело-века-манометра (по выражению д-ра Уотсона). Отношения с мужем настолько рационализированы, что даже попытка со стороны второстепенных героев вызвать чувство ревности или вывести Настю на уровень эмоциональных реакций оказывается безуспешной. Настя Каменская остается разумной даже в той сфере, которую в мировой художественной культуре принято считать иррациональной. Единственное, что позволяет себе Каменская, - это внутренние переживания, вызванные интересом к ней со стороны другого мужчины, но когда что-то подобное происходит, она сразу же начинает анализировать свои чувства и отношения к предполагаемому объекту. Таким же рационалистом оказывается и ее муж Алексей. Каждая эмоциональная реакция отчуждается, фиксируется, анализируется, и в итоге побеждает логика разумных доводов.
В этом отношении романы Марининой тяготеют к «классике», их следовало бы назвать «аналитическими детективами», поскольку каждое явление ее героиня стремится классифицировать, определить, сопоставить с другими. При этом контролю и анализу подчиняются явления сферы не только профессиональной, но и личной. Каменская по работе должна собирать, сопоставлять факты. Преступление для героини Марининой не является загадкой, тайной, «таинственной историей», как это было в классическом детективе А. Кристи и Конан-Дойля. Шерлок Холмс сопоставлял факты и делал выводы на основе дедуктивного метода - создавал версию происшедшего, вычленял не укладывающиеся в схему факты, причем собственно аналитическая работа проходила «задним числом». Вначале сыщик поражает читателя и доктора Уотсона своими гениальными выводами, а потом «раскручивает» механизм дедукции. Героиня Марининой на каждом этапе работы демонстрирует ход аналитической деятельности, которая носит довольно часто статистический характер - автор последовательно
фиксирует каждый этап работы Каменской. Причем это касается не только профессиональной сферы, но и личной жизни. В качестве примера можно привести несколько отрывков из произведений А. Марининой.
«Сведения о людях, проживающих в коттеджах, ежедневно стекались на стол к старшему оперуполномоченному уголовного розыска Анастасии Каменской. Ее коллега Коля Селуянов... сделал специально для нее огромную, во всю стену схему застройки, под чертежом каждого коттеджа приклеив конверт, куда. должны складываться сведения о хозяевах. Насте это показалось разумным, и плод селуяновских трудов она приняла с благодарностью, тут же повесив схему на стену в своем кабинете.» [1, с. 10].
«Я решила, что вы хотите произвести на меня впечатление замкнутого и неразговорчивого человека. И теперь моя задача - понять, зачем вам это нужно. < ..> Вариант первый. Я вам категорически не нравлюсь, я чем-то вас сильно раздражаю, и вы просто хотите поменьше со мной общаться. < . > Вариант второй. Вы не имеете ничего против меня лично, но вы плохо себя чувствуете и вам трудно разговаривать. <. > Вариант третий. Вы хотите меня спровоцировать, раздразнить меня своей сухостью, уклончивостью и загадочностью и заставить вспылить и потерять над собой контроль. <...> Вариант четвертый...» [3, с. 81-82].
«Она уже давно перестала решать для себя задачку “врать - не врать”, если речь шла о ее муже. Ответ был один: не врать. Лешка, во-первых, был знаком с Настей с пятнадцати лет, знал ее как облупленную и совершение нехарактерных для нее действий просекал мгновенно, тут же начиная подозревать что-нибудь нечистое. Во-вторых, он был действительно математиком, крупным ученым и обладал четким и свободным от эмоций мышлением, что позволяло ему без труда разоблачать ложь. И в-третьих, все, что произошло между Настей и Соловьевым много лет назад, было ему известно» [1, с. 49].
Контролю и учету поддается все - от автомобильных краж до воспоминаний о первой любви. По сути, весь сюжет строится на использовании одного приема - на разложении явления на отдельные сегменты, каждый эпизод реальной жизни (пусть даже интимной, личной) остраняется, классифицируется, превращаясь в отчужденный от личности факт. Мы не видим у Марининой никаких иных способов анализа, наработанных психологическим романом XIX-XX вв. Все богатство русской литературы оказывается невостребованным в «аналитическом», или, вернее сказать, «статистическом» романе Марининой, в ко-
тором торжествует победу голый рационализм, а жизнь представляет собой сферу борьбы между статистикой и разнообразной, текучей, хаотичной, а потому нерегламентированной жизнью.
По сути, произведения Марининой можно отнести к жанру производственного романа, где описание процесса производства становится основой сюжета. А. Маринина погружает читателя в «производственный процесс», знакомит со всеми задействованными в его процессе пружинами -оперативно-следственной работой, способами получения и обработки информации, иногда речь идет об «издержках» в процессе производства -бессонных ночах работников уголовного розыска, давлении аппаратного руководства, мешающего процессу следствия и пр. При этом романы Марининой близки не столько к формам классического «производственного романа» А. Хейли, сколько к отечественному «производственному роману» 1950-70-х гг.
Идеологический статус труда заложен в культуре соцреализма изначально и определяет все уровни сюжетообразующей структуры. Достаточно вспомнить «Цемент» Ф. Гладкова, «Соть» Л. Леонова - произведения, в которых история строительства или восстановления завода интересна и сама по себе, но помимо собственно «производственной» основы включает и некую идею - перед нами раскрываются трудовые будни героя, одухотворенного высшей идеей созидания, восстановления, борьбы мировоззрений. Победа героя в соцреалистическом производственном романе постулирует победу высших идеологических и гуманистических ценностей. Не случайно в центре произведения мы видим не просто персонажей, связанных определенными отношениями, но коллектив, в котором каждый член выполняет определенную функцию. В советском производственном романе важную роль играют коллективные ценности. Коллектив заменяет семейную модель патриархального общества. В патриархальном обществе воспитательную функцию выполняла семья, в производственном романе - коллектив. Советский производственный роман транслирует идеологию социализма, подкрепляя его основные мифы - миф о советском народе как единой трудовой семье, где отцовскую функцию выполняют партийные руководители, а рабочий коллектив образует семью братьев и сестер, связанных общими интересами -построением светлого будущего.
Каждое произведение А. Марининой состоит из трех основных сегментов: 1. Постановка производственной проблемы (преступление). 2. Выработка мер по решению проблемы (сбор, анализ
материалов). 3. Решение производственной задачи (раскрытие преступления). Коллектив, как уже говорилось выше, включает в себя начальника-руководителя, выполняющего функции отца -доброго, строгого, но любящего, оказывающего поддержку и покровительство (полковник Гордеев), эта же функция может распространяться и на некоторых других героев, появляющихся эпизодически, но всегда олицетворяющих силу и власть (генерал Заточный, криминальный
«авторитет»), а также коллег Каменской по работе, выполняющих функцию братьев-товарищей, помогающих в оперативной работе.
Повествование фиксирует каждый этап оперативно-розыскной деятельности. Читатель знакомится с процессом работы милиции изнутри -следит не только за аналитической работой детектива (Насти), но присутствует при обсуждении розыскных мероприятий, знакомится с работой оперативников на местах, получает представление о работе разных звеньев органов внутренних дел. Маринина знакомит нас с методами ведения допроса, слежки, опроса свидетелей, с механизмом работы судебно-правовой системы, криминалистической лаборатории и пр. Чем же объяснить притягательность ее романов для массового читателя?
В произведениях А. Марининой читатель видит работу правоохранительных органов, выполняющих свою основную социальную функцию защиты общества от насилия. Все фобии и мифы эпохи кризисных 1990-х гг. (продажная власть, бандитские группировки, маньяки-зомби, создаваемые в секретных лабораториях КГБ) персонифицируются в антигероях серии о Насте Каменской. Мир Насти Каменской - это идеальная вселенная, центром которой становится состоявшаяся в профессиональном и личном плане женщина, уважаемая коллегами-мужчинами в столь маскулинной сфере, как милиция, поддерживаемая и защищаемая не только внимательным, нежным рыцарем - супругом, но и столь же заботливыми начальниками, коллегами, даже криминальными кругами. В этом списке бросается в глаза некая избыточность именно защитно-охранительного ряда, ведь эта функция, которую в любовном романе воплощает один-единственный герой-возлюбленный в детективах А. Марининой передается сразу нескольким персонажам, олицетворяющим собой разные сферы общественной жизни - муж (личная, интимная сфера), начальник (государство), криминальный «авторитет» (т.е. поддержку оказывает и та сторона, которая в классическом детективе является олицетворением зла).
На материале прозы Марининой, с точки зрения ее жанровой модификации, следует отметить
Л.С. Кислова. Синдром «катастрофического сознания».
факт становления или переходного характера современного детектива. Этот жанр включает в себя жанровые признаки волшебной сказки, «классического», «крутого» детектива, «любовного» романа, но в большей степени истоки жанра современного отечественного детектива следует искать в сфере производственного романа 1930-50-х гг. А. Маринина предстает как наследница эпохи соцреализма, вольно или невольно проецирующая основные модели его канона, возрождающая основные мифы советской эпохи - миф о самоценности производственного процесса, миф о единой советской семье, где начальник производ-
ства является олицетворением мудрого и заботливого отца, коллеги по работе - преданные делу братья и сестры. Сам окружающий мир, несмотря на постулируемую противоречивость, текучесть и сложность, обретает черты узнаваемого, защищенного советского общества соцреалистическо-го романа. Сосредоточенность героини на выполнении одной-единственной профессиональной функции, проецирование одного важного профессионального качества во все сферы жизни (рационализм) позволяет сохранить окружающий мир неизменным, знакомым, а самое главное -безопасным.
Литература
1. Маринина А. Стилист. М., 1998.
2. Кестхейи Т. Анатомия детектива. Дебрецен, 1989.
3. Маринина А. Не мешайте палачу. М., 2001.
4. Рэдуэй Дж. Читая любовные романы. М., 2004.
5. Маринина А. Шестерки умирают первыми. М., 2001.
Л.С. Кислова
СИНДРОМ «КАТАСТРОФИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ» В ДОКУМЕНТАЛЬНОЙ ДРАМЕ ЕКАТЕРИНЫ НАРШИ «ПОГРУЖЕНИЕ»
Тюменский государственный университет
Проект «Документальный театр» - жесткий эксперимент в области «новой драмы» - становится сегодня объектом пристального внимания отечественного литературоведения. На страницах периодических специальных изданий не прекращается дискуссия о феномене «ТЕАТРА.ЭОС», о традициях отечественной документальной драмы, о восприятии современной аудиторией шокирующей эстетики новой документалистики.
М. Липовецкий утверждает, что «драматургия становится главным действующим лицом в литературе именно тогда, когда после бурных передряг, революций, потрясений и сдвигов происходит стабилизация (застой, депрессия). Этот жанр реагирует на отвердение новой социальности, до тех пор казавшейся неоформленной и открытой для перемен. Драма, находящаяся на подъеме, в сущности, всегда сфокусирована на несбывшихся надеждах... Это жанр похмелья, ломки, отходняка» [1, с. 245]. В. Забалуев и А. Зензинов, говоря о «золотом веке» российской драматургии, отмечают: «Никогда еще российская драма не станови-
лась главным жанром российской литературы, как это происходит сейчас. На фоне очевидного застоя российской, как, впрочем, и мировой прозы и поэзии, российская (а лучше сказать - русскоязычная) новая драма стала точкой мощнейшего креативного взрыва, общелитературные последствия которого для всей отечественной словесности станут очевидными только спустя несколько десятилетий» [2, с. 166].
УегЬайш-драматургия, заимствованная отечественными авторами из опыта британских коллег (театр Ройал Корт), удивительно органично «прижилась», закрепилась на российской почве, поскольку именно эта жанровая разновидность особенно соответствует тому ощущению перманентной катастрофы, которое существует в современной России. «В российском обществе 1990-х, как показали социологи, сложилось катастрофическое сознание, в котором наше общество продолжает пребывать и по сей день» [3, с. 301].
Выбирая самые актуальные для обсуждения темы, драматурги, работающие с техникой уегЬа-
