CC BY
39
исследования позволил раскрыть особенности мышления субъекта, выявив роль правовой рефлексии в формировании субъекта права. Выделение данных онто-гносеологи-ческих аспектов, влияющих на формирование субъекта права, а именно осознание им своего статуса и ответственности перед обществом и самим собой, позволяют совершенствовать и обогащать правовою культуру граждан, развивать уважение к человеку, его правам и свободам.
1. Максимов С. И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. Харьков : Право, 2002. 328 с.
2. Красиков В. И. Философия как концептуальная рефлексия. Изд. 2-е, перераб. и расш. Кемерово : Кузбассву-зиздат, 1999. 415 с.
3. Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии / пер. с нем. А. Г. Чернякова. СПб. : Высшая религиозно-философская школа, 2001. 446 с.
4. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме : пер. с нем. // Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М. : Республика, 1993. С. 192-220.
5. Нерсесянц В. С. Философия права. М. : Издат. группа НОРМА-ИНФРА-М, 1998. 652 с.
6. Декомб В. Дополнение к субъекту: Исследование феномена действия от собственного лица / пер. с фр. М. Голова-нивской. М. : Новое литературное обозрение, 2011. 576 с.
7. Хайдеггер М. Время картины мира : пер. с нем. // Хай-деггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М. : Республика, 1993. С. 41-62.
УДК 165.19
К ВОЗМОЖНОСТИ ФЕНОМЕНОЛОГИИ ВООБРАЖЕНИЯ
В статье предпринимается сравнительный анализ двух фундаментальных стратегий познания: научной и философской. Тотальная рационализация мира со стороны науки создает рамки для воспринимающего сознания, лишает его творческой силы. В то время как метафизичный характер философии, не обузданный словом и понятием, не позволяет ей вырваться из круга спекулятивных рассуждений и дать поистине чистое знание. Авторы статьи считают актуальной необходимость вести поиск альтернативного метода познания, исключающего названные выше недостатки уже существующих в науке и философии стратегий. В заключение статьи авторы выходят на новый метод познания, который может быть назван феноменологией воображения, в рамках которого возможно совершать трансцендентальные переходы от воображения к смыслу, от смысла к сознанию, от сознания к явлению, что, на их взгляд, отвечает процедуре чистого познания.
Ключевые слова: сознание, рациональность, интуиция, феноменология, воображение.
8. Хайдеггер М. Бытие и время / пер. с нем В. В. Биби-хина. М. : Ad Marginem, 1997. 452 с.
9. Бакеева Е. В. «Металингвистика» и онтология события: проблема свободы // Известия Уральского федерального университета. Серия 3: Общественные науки. 2012. Т. 109. № 4. С. 6-16.
10. Maihofer W. Sein und Recht: Prolegomena zu Einer Rechtsontologie. Frankfurt a. M., 1953. 185 p.
11. Рикер П. Путь признания. Три очерка / пер. с фр. И. И. Блауберг, И. С. Вдовиной. М. : Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 2010. 268 с.
12. Zevnik A. Lacan, Deleuze and World Politics Rethinking the ontology of the political subject. Routledge Taylor & Francis Books, 2016. 226 p.
13. Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни / пер. с нем. и англ. В. В. Бибихина; под ред. Д. М. Носова. СПб. : Алетейя, 2000. 437 с.
14. Arendt H. The human condition. 2nd ed. Originally published: Chicago: University of Chicago Press, 1998. 301 p.
15. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла: К генеалогии морали. Минск : Беларусь, 1992. 335 с.
16. Сайкина Г. К. Онтология нравственного добра: законы бытия как законы морали // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2015. Т. 157. Кн. 1. С. 140-152.
© Пырина М. В., 2018
E. A. ^emyxuHa, fl. A. ToncmuKoe E. A. Tsvetukhina, D. A. Tolstikov
TO THE POSSIBILITY OF IMAGINATION PHENOMENOLOGY
The article makes a comparative analysis of two fundamental strategies of cognition: scientific and philosophical. The total rationalization of the world by science creates a framework for the perceiving consciousness, deprives it of creative power. While the metaphysical character of philosophy, not restrain the words and concepts, do not allow it to break the cycle of mental speculation and provide truly pure knowledge. The authors of the article consider the need to search for an alternative method of cognition that excludes the above mentioned shortcomings of the strategies already existing in science and philosophy. In conclusion, the authors of the article go to a new method of knowledge, which may be called the phenomenology of imagination, within which it is possible to make transcendental transitions from the imagination to sense, from the sense to consciousness, from the consciousness to the phenomenon that in authors' opinion is responsible procedure of pure cognition.
Keywords: consciousness, rationality, intuition, phenomenology, imagination.
Всякая мысль стремится «схватить» реальность, сделать ее частью своего «бытия-в-мире». Наука и философия уже не одно тысячелетие идут нога в ногу, силясь выполнить эту задачу. Согласно научным исследованиям в области нейрофизиологии, сознание, являясь способностью воспринимать мир, реализует свои парадигмальные и синтагматические возможности. Научное мышление работает так, что синтагма выстраивает цепочки взаимодействий понятий друг с другом, а парадигма - системы взаимоисключающих понятий [1]. Таким образом, наука стремится понять мир, поэтому она систематизирует и классифицирует реальность, реализуя парадигмальные и синтагматические способности сознания. Однако сознание вовсе не универсальная для всего человечества единая машина, как его представляют в многообразных механистических и кибернетических теориях. Сознание едва уловимо и может быть лишь условно объяснено. На самом деле сознание представляет собой некое субъективное качество опыта: «Сознательный опыт варьируется от ярких визуальных ощущений цветов до чувства едва уловимых привычных ароматов; от резких болей до ускользающих мыслей; от повседневных звуков и запахов до потрясающей музыки; от банального зуда до глубинного экзистенциального ужаса» [2, с. 20]. Все эти переживания образуют субъективную ментальную жизнь. А поскольку она субъективна, то говорить о всеобщих правилах метода ее познания и рационализации не представляется возможным, что как минимум дискредитирует науку как априори единственно возможный метод познания. При этом мы хотим отметить то существенное обстоятельство, которое сильно оскудняет нейрофизиологию и кибернетику, а также другие смежные с ними области научного знания. Создавая теории познания, они не берут в расчет другие способности человека, которые играют немаловажную роль в восприятии мира. Ведь помимо понимания, когда реальность подвергается рациональному осмыслению, человек использует такой способ познания, как созерцание - интуитивное «схватывание» образа реальности. Философское изумление в этом случае служит отправной точкой такого допонятийного способа восприятия мира.
Таким образом, реальность для человека состоит из образов и названий объектов. Восприятие образов - это пассивный процесс познания в силу приложения небольшого усилия (дано от природы), в то время как обозначение объекта через название (словесное обозначение объектов и процессов) является активным процессом, требующим интеллектуального напряжения.
Игнорирование созерцания наукой, должно быть, связано с тем, что наука - это особая субъект-объектная реальность, в которой объект мыслится подчиненным субъекту. А это по меньшей мере странно, если бы то, что находится в подчиненном положении, создавало ситуацию изумления, сопряженного с трепетом, что позволяло бы сменить эту предустановочную посылку подчинения объекта субъекту. Изумление и благоговение перед миром недоступно понятийному мышлению.
В то время как философское изумление воспринимает реальность не как совокупность объектов, но как всеобщее, являющееся посредством частного в мир. То есть то, что
является в мире, показывает, освещает некий кусочек всеобщего замысла. Трепет философа перед всеобщим, как перед тайной, сокрытой в явлениях наличного мира, заставляет его воспринимать явления осторожно и медленно, не нарушая открывающего свою суть явления предустановоч-ными понятиями и классификациями.
Однако традиционно считается, что тот способ взаимодействия с реальностью более эвристичен, который ближе всего к логико-понятийному аппарату. Понимание, по расхожему мнению, отвечает этому требованию, в то время как созерцание - нет. Обозначивание и структурирование реальности через понимание делает объекты «своими» для человека. Однако считается, что если объект не имеет названия и своего места в уже существующей структуре познания, то он как бы не существует в реальности. Он остается не познан на уровне понимания. Поэтому следующим шагом на пути рационального познания становится определение объекта посредством языковых и символических форм.
Понимание, выраженное в символической форме, служит основой для объяснения, а значит, и коммуникации: «Речь и понимание не только предполагают мысль; более сущностно, в основе самой мысли лежит способность к изменению и восстановлению под влиянием другого - под влиянием актуального другого, под влиянием различных возможных других и в пределе - под влиянием всех» [3, с. 92]. Название и определение посредством слов передают не только знание, но и образы, которые у каждого участника коммуникации будут отличаться. Это отличие обусловлено различным жизненным опытом собеседников. В связи с этим определение и объяснение искажает объект.
На наш взгляд, мысль ученых о том, что Я противопоставлено реальности - причина неудач в познании. Пока объект не назван он обладает свободой быть чем-то большим, чем один предмет. Название и определение объектов позволяют структурировать знание, что ведет к развитию логического мышления, но при этом ограничивает область существования объектов. Восприятие и созерцание же позволяют схватывать картинку в целом и видеть взаимосвязи, что способствует более глубокому пониманию объекта на интуитивном уровне.
В отличие от определения, созерцание на первоначальном этапе передает неискаженный образ. Но созерцание ограничено расстоянием, на которое глаз способен видеть, а значит, и познавать. В то же время посредством определений возможно через рассуждение познавать и за пределами органов чувств. Подобное познание охватывает только ту реальность, которая выражена в языке. В реальности, воображении, сновидениях встречаются объекты, не имеющие словесного определения либо из-за своей новизны или в силу ограниченности эрудиции человека.
Таким образом, идет параллельный противоположный процесс: называя объекты, человек, с одной стороны, расширяет свою реальность познания, но, с другой стороны, очерчивает границу познанного. Кроме того, название закрепляет за объектом лишь ту его грань, которая отражена в названии (а объекты содержат в себе десятки граней), что еще больше ограничивает реальность познанного. Таким образом, наука значительно теряет в восприятии
42
Гуманитарные исследования • 2018 • № 2 (19)
мира, игнорируя интуитивное созерцание, а философия, не выраженная в слове, теряет, игнорируя понятия. Необходимо актуализировать тот способ познания, который нивелирует недостатки уже существующих методов, сделает явным то, что ускользает от взгляда и прикосновения науки.
На первый взгляд, можно подумать, что феноменологический подход отвечает всем выдвинутым нами требованиям. В нем есть философское изумление и трепет, позволяющие относится к миру нерепрессивно. Объект восприятия в феноменологии получает поэтому статус феномена, т. е. того, что является, «себя-в-себе-самом-показывает» [4, с. 31]. В этом случае осуществляется не акт познания, но встреча человека и бытия посредством созерцания феномена. Феноменология выносит за скобки любое предустано-вочное знание относительно феномена. Однако не только сознательные убеждения Я редуцируются феноменологией в процедуре «эпохэ», но в том числе и его чувства и эмоции. Феноменологический метод выносит за скобки любое проявление психологизма, что лишает феноменологический метод плодотворности.
На наш взгляд, созерцание только вкупе с воображением позволит преодолеть границы познания. В воображении Я и феномен сливаются. Все бытие взаимосвязано: наблюдающий становится наблюдаемым, а познающий -познаваемым. Наличное Я равно другим Я; тело, посредством которого Я введено в мир, равно другим телам - в мире не существует предустановочной каузальности, кроме той, которая утверждает существование мира. А. В. Дьяков в своей статье приводит следующие слова Мориса Мерло-Понти, демонстрирующие это единство: «Мое тело состоит из той же плоти, что и мир (это воспринятое), и к тому же эта плоть моего тела участвует в мире, он ее отражает. Но, кроме того, это значит: мое тело не просто есть воспринимаемое среди прочего воспринимаемого, оно есть мера всего воспринимаемого, Nullpunkt всех измерений мира» [5, с. 17]. Но наше предустановочное знание создает границы и рамки, которых нет. Осознать это - значит проникнуть в суть вещей. Мир заключает не только, что можно увидеть, измерить и объяснить, но есть и внутреннее объяснение, которое невозможно схватить в слове и объяснить.
Воображение обозначает не только воображаемое, но включает в себя набор смыслов (индивидуального и коллективного опыта, данных посредством истории), составляющих Я человека и которые возможно вообразить. В воображении смыслы не только взаимодействуют, но и неразрывно связаны. Воображение порождает Я и, в свою очередь, Я развивает смыслы воображения, так как каждый из них является отражением определенного феномена. Воображение - это структура взаимосвязанных моделей, которые составляют Я человека, его фундаментальные установки и представления.
Созерцание явлений оказывается возможным только на основе определенной области, составляющей существо Я, без которой Я перестает быть самим собой и тем самым теряет способность к самореференции. Поэтому, хотя объективный мир и знания о нем должны быть вынесены за скобки, Я продолжает быть определяемым чем-то уже не
извне, но изнутри, своей собственной интенциональной жизни, выраженной в интуиции и воображении.
То есть Я, прежде чем соединиться в созерцании с феноменом, испытывает на себе влияние внутренних структур интуиции и воображения, конституируется многообразием смыслов, порожденных ими. Иначе говоря, не понимание через определение, не изумляющееся созерцание являются аутентичными источниками схватывания мира в сознании, но некоторая данность в виде воображения, всегда уже предшествующая этому определению и созерцанию и обусловливающая их.
Именно через воображение осуществляется доступ к самости субъекта, включающей в себя как самотождественность, так и изменчивость. Таким образом, феноменологический метод, каким его прогнозировали Ф. Брентано и Э. Гуссерль, являют собой мифологему, идеализированный образ чистого познания, освобожденного не только от поверхностного сознания, но и от глубинных структур Я, который, по сути, невозможен. На деле же, аутентичное познание реальности через усмотрение феномена, т. е. чистое феноменологическое созерцание заключается не в схватывании статичного чистого смысла вещи, но созерцание становления все новых и новых смыслов благодаря высвобождающейся силе воображения, которое творит и корректирует эти смыслы.
Таким образом, мы выходим на новый метод познания, который может быть назван феноменологией воображения, в рамках которого необходимо совершать трансцендентальные переходы от воображения к смыслу, от смысла к сознанию, от сознания к явлению. Сознание, таким образом, оказывается заключенным между двумя структурами, определяющими его: воображение изнутри и явление снаружи. А поскольку воображение дано онтологически и феномен также являет собой бытие, то сознание оказывается «привитым» от возможных онтических структур, создающих препятствия на пути аутентичного познания. Таким образом, решая проблему познания, человек тем самым осуществляет процесс самоидентификации, устраняя онтическое отчуждение человека через ретроспективу к антропологическим структурам воображаемого.
1. Иванов В. В. Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем. М. : Советское радио, 1978. URL: http://lib. ru/NTL/KIBERNETIKA/IWANOW_W/odd_even.txt (дата обращения: 15.10.2017).
2. Чалмерс Д. Сознающий ум: в поисках фундаментальной теории. М. : УРСС, 2015. 512 с.
3. Ямпольская А. Феноменология в Германии и Франции: проблемы метода. М. : РГГУ, 2013. 258 с.
4. Хайдеггер М. Бытие и время. М. : Академический Проект, 2011. 460 с.
5. Дьяков А. В. Желание видимое и невидимое: Лакан и Мерло-Понти // ХОРА. 2008. № 3. С. 14-20.
© Цветухина Е. А., Толстиков Д. А., 2018
