CC BY
92
12. ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СФЕРЕ ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
И КИБЕРПРЕСТУПНОСТЬ
12.1. К ВОПРОСУ ВЗАИМОСВЯЗИ КИБЕРНЕТИЧЕСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ И УГОЛОВНОГО ПРАВА
Пучков Денис Валентинович, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии
Место работы: Уральская государственная юридическая академия
Аннотация: данная статья посвящена актуальной проблеме отражения развития кибертехнологий в противоправном поведении. В статье отмечается, что на сегодняшний день существует достаточно широкий консенсус между государствами относительно многих форм незаконной деятельности, в том числе киберпреступности, которую следует искоренять в рамках и за рамками национальных границ. Этот консенсус должен быть переведен в уголовно-правовой режим, в котором все государства, которые так или иначе связаны с Интернетом, обязаны запретить формы поведения в сети, которые рассматриваются всеми сторонами как деструктивные или непристойные.
Ключевые слова: кибертехнологии, уголовное право, киберпреступность, мораль, киберпространство, Интернет, уголовная ответственность.
THE ISSUE OF THE RELATIONSHIP BETWEEN CYBERNETIC TECHNOLOGY AND CRIMINAL LAW
Puchkov Denis V., PhD in law, senior teacher of criminal law and criminology department Place of employment: Ural state law university
Abstract: this article is devoted to the problem of the reflection of the development of cyber technologies in the wrongful behavior. The article notes that today there is fairly broad consensus among States on many kinds of illicit activities, including cybercrime, which should be eliminated within and beyond national borders. This consensus should be translated into the criminal law regime in which all States that are somehow connected to the Internet are required to prohibit forms of conduct which are considered by all parties as a destructive or obscene.
Keywords: cybertechnology, criminal law, cybercrime, ethics, cyberspace, Internet, criminal liability.
Рост кибертехнологий в Российской Федерации, как и в мире в целом, определил не только стремительное развитие и продуктивное их использование в предпринимательской деятельности, а также в обыденной жизни, но и рост новейших угроз. Анонимность информационных глобальных сетей, скорость передачи данных и легкость их применения - то, что считается главными причинами технологического взрыва и распространения сети Интернет в различных сферах жизни - одновременно дает возможность использования всех преимуществ для осуществления противоправных поступков. При этом необходимо признать и то, что новые кибернетические технологии вводятся и развиваются намного быстрее, чем законодательство или правоохранительные органы способны реагировать на данный рост [5, с.155].
Сама по себе проблема преступности в глобальных киберсетях включает в себя два элемента.
Во-первых, возникают новые преступления, наподобие таких как нарушение доступности, целостности и конфиденциальности электронных сведений, объектом которых считаются новейшие, охраняемые законодательством интересы, появившиеся в связи с формированием информационных технологий;
Во-вторых, информационные глобальные сети применяются для осуществления действий, уже криминализованных в законе различных стран, подобных хищению имущества, нарушению тайны частной жизни,
распространению детской порнографии и прочее.
Следовательно, учитывая тот факт, что кибернетическая инфраструктура и критические коммуникации весьма значимы для благосостояния общества, различные киберпреступления могут иметь серьезные и даже разрушительные последствия.
В связи с такой двойственностью появляется вопрос о дефиниции «киберпреступности» в качестве явления, которое включает в себя «классические» преступные действия, осуществленные при помощи новых технологий, и действия, которые построены на новейших кибер-технологиях. Помимо этого, насущным представляется вопрос о том, возникли ли какие-либо новые формы преступления благодаря появлению кибертехнологий. В случае положительного ответа некоторые преступления могут быть признаны уникальными. Исходя из их уникальности или особенностей, т.е. условий, которые отделяют их от обычных преступлений, можно различать «подлинные» киберпреступления и другие преступления, которые просто связаны с использованием или наличием кибертехнологий.
В связи с этим, в целях унификации национальных законодательств, 13 сентября 1989 года на заседании Комитета министров Совета Европы была принята Рекомендация №(89) 9, содержащая списки компьютерных правонарушений. Странам-участницам ЕС было рекомендовано на основе принятых списков, разработать единую уголовную стратегию борьбы с ки-
берпреступлениями.
Ещё одним значимым международным актом, направленным на противодействие компьютерным преступлениям, стала Будапештская Конвенция Совета Европы «О киберпреступности» от 23 ноября 2001 года. В научном сообществе данная Конвенция считается одной из наиболее строгих мер международного противодействия компьютерным преступлениям. Конвенция Совета Европы 2001 года о киберпреступности является исторической вехой в борьбе с киберпреступностью. Она вступил в силу 1 июля 2004 года. Впоследствии, уже на 93-м пленарном заседании 56-ой сессии Генеральной Ассамблеи оОн, была принята Резолюция №56/261 от 31 января 2002 года, призывающая к усилению борьбы с компьютерной преступностью. В Резолюции было предложено развивать национальные законодательства стран-членов ООН об уголовной ответственности за киберпреступле-ния и разработать комплекс мер по борьбе с преступлениями, связанными с использованием высоких технологий и компьютеров [1]. В этот день проблема киберпреступности вышла за пределы отдельных стран и стала одной из мировых проблем, наравне с международным терроризмом и торговлей наркотиками.
В целом, ООН принадлежит особая роль, в этой сфере исходя из той работы, которая направлена на решение вопросов, связанных с:
1. Предотвращением преступного использования информационных технологий (резолюция ГА ООН «Борьба с преступным применением информационных технологий» №55/63 от 04 декабря 2000 года, и №56/121 от 19 декабря 2001 года);
2. Основанием мировой культуры кибербезопасности и защитой важных информационных структур (резолюция ГА ООН «Создание глобальной культуры кибербезопас-ности и защита важнейших информационных структур» 20 декабря 2002 года №57/239, 23 декабря 2003 года №58/199, 21 декабря 2009 года №64/211);
3. Международной информационной безопасностью (резолюция ГА ООН «Достижения в области коммуникации и информации в контексте международной безопасности» 04 декабря 1998 года №53/70, 01 декабря 1999 года №54/49, 20 ноября 2000 года №55/28, 29 ноября 2001 года №56/19, 22 ноября 2002 года №57/53, 08 декабря 2003 года №58/32, 03 декабря 2004 года №59/61, 08 декабря 2005 года №60/45, 06 декабря 2006 года №61/54, 05 декабря 2007 года №62/17, 02 декабря 2008 года № 63/37, 02 декабря 2009 года №64/25, 08 декабря 2010 года №65/41, 13 декабря 2011 года №66/24, 03 декабря 2012 года №67/27).
Проблема, связанная с преступлениями, планируемыми или совершаемыми через киберсреду, касается не столько их идентификации, сколько определения природы окружающей среды, в которой они совершаются. Киберпреступники могут действовать из любой точки мира, ориентируясь на большое количество людей или предприятий через международные границы, и есть проблемы, связанные с масштабом и объемом преступлений, технической сложностью выявления виновных, а также необходимостью работы на международном уровне для привлечения их к ответственности. Интернет открывает новые возможности для ки-берпреступников и позволяет начинающим преступникам проникать в окружающую среду, основываясь на уверенности в том, что закон и правоохранительные органы практически не пытаются действовать в он-лайн-мире. Преступники не только создают или разра-
батывают свои собственные инструменты, но также используют законное или общедоступное программное обеспечение, такое как подключение к сети или обмен файлами. Характер кибертехнологий не только позволяет преступникам находиться в другой стране, но и позволяет им нацелиться на тысячи жертв.
Киберсреда дает возможность преступнику совершать преступления, не связанные с географическими и юрисдикционными границами. Это создает проблемы для традиционного принудительного исполнения нормативных требований даже на национальном уровне, поскольку одно и то же преступление может быть совершено во многих странах одновременно; вместе с тем один и тот же акт может быть оценен по-разному в каждой юрисдикции. Те, кто совершает преступления в области киберпреступности, обычно стремятся осуществить свои намерения, действуя в одной стране, а эффекта достигает в другой юрисдикции. Это может помочь в маскировке их действий и создает трудности для расследования таких преступлений.
Проблема усложняется и тем, что то или иное лицо в интернет-поле часто выступает и под собственным именем, и под вымышленным, но известным именем (или псевдонимом) для хотя бы одного человека, а также без какого-либо имени (или анонимом). Даже факт наличия общеизвестного доменного имени не позволяет идентифицировать личность, которая выходила в интернет-поле. Способность анонимных интернет-миров, к примеру, TOR, которые существуют в интернет-поле интернет-вселенной, дает возможность симулировать и государство, из которого выходило лицо в интернет-поле. Так, современная архитектура информационных коммуникативных сетей дает возможность на основании интернет-инфраструктуры образовать виртуальное интернет-поле, пределы которого не установлены и не зависят от национальных границ. В таком виртуальном поле существует возможность проецировать виртуальные вселенные, в пределах которых вероятно существование интернет-роботов (виртуальных объектов, инструментов) и действия, продуцируемые анонимными субъектами сети Интернет, которые выступают как виртуальные персонажи.
Это все дает возможность злоумышленникам осуществлять посредством интернета преступные действия против легальных систем Интернета или против других субъектов, а также причинять прямой ущерб как самим субъектам, так и их инфраструктуре, если она подключена к сети Интернет. Анонимность в интернете позволяет незаконопослушным гражданам и/либо представителям бизнес-структур, публичных организаций выступать «пиратами» в интернет-поле и функционировать с нарушением национального и международного права. Так, многие преступники-профессионалы, особенно вовлеченные в организованные преступные сообщества, используют кибертехнологии для незаконных азартных игр, незаконного оборота наркотиков, мошенничества или вымогательства. Киберпреступность во многом порождается организованными преступными сообществами, действия которых направлены против правительства, бизнеса и общественности с целью получения денег или товаров. Их мотивация во многом зависит от финансовой выгоды, но они также могут и причинить вред личности. Потери могут быть значительными ввиду получения преступниками значительного финансирования, которое может быть использовано и в других областях.
По большей части киберпреступная деятельность ведется в рамках многопрофильных виртуальных полукриминальных сетей, структуры которых отличаются от традиционных организованных преступных групп. Виртуальные криминальные сети часто сосредоточены вокруг места онлайн-встречи либо веб-форума, а также канала интернет-ретрансляции (IRC). Члены редко встречаются лично, и пользователям известны только их онлайн-псевдонимы.
Подобные сети обычно запускаются небольшим числом опытных, специализированных онлайн-преступ-ников. Ведущие участники сети, часто состоящей из 1030 онлайн-идентичностей, делят разные роли между собой, например, взлом, спам, компрометация жертвы, поиск частных данных или торговля ими. Внутри этого технически продвинутого сообщества опытные преступники отвечают за сферу надзора за ними и полицейскую активность в своих областях специализации, включая разрешение споров между отдельными членами группы. Некоторые «элитные» сети очень скрыты и не участвуют в онлайн-контактах, поскольку у них есть ресурсы для совершения киберпреступлений, получаемые благодаря реализации полного цикла преступных деяний (кража данных, их эксплуатация, мошенничество и отмывание денег), и у них нет необходимости привлекать внешние источники финансирования.
Тем не менее, есть виды преступлений, которые некоторые называют «преступлениями старого стиля», получающие гораздо меньше внимания в обществе, чем те, которые совершаются хакерами, многие из которых молоды и могут рассматриваться как «преступники-любители». Обычно ими практикуется незаконный доступ к компьютерным системам и незаконное получение информации. Исполнитель может также покупать, продавать или передавать незаконно полученную информацию другим преступникам. Похищенная личная или финансовая информация может быть предоставлена третьим лицам через веб-сайт или закрытый веб-форум и использоваться для получения денег, кредитных товаров и услуг. Таким образом преступники могут участвовать в сделках по торговле информацией. Это может быть признано уголовным преступлением, особенно если информация незаконно получена посредством кражи кодов доступа. В других случаях такие деяния не охватываются уголовным законодательством.
Иное понимание преступного акта с использованием компьютеров и иных технических возможностей предполагают преступления в сфере телекоммуникаций, которые могут способствовать насилию и/или нарушению социального взаимодействия, то есть своего рода актам кибертерроризма. Цель в данном случае состоит в том, чтобы насадить страх, вызвав панику и неопределенность в обществе с целью оказания влияния на правительство или граждан посредством насаждения той или иной политической, социальной или идеологической повестки дня [3]. Террористическое кибер-пространство в данном случае включает в себя использование информационно- коммуникационных технологий, которые разработаны или предназначены для уничтожения или серьезного нарушения ключевых объектов инфраструктуры или важной информации. Развитие событий в компьютерных системах и сетях в настоящее время фактически размыли различия между киберпреступностью и кибертерроризмом [2].
К основным целям терроризма в киберпространстве следует отнести попытки воспрепятствования или разрушения налаженной работы компьютерных систем
или сетей информационной инфраструктуры государства или органов управления. Подобные преступные действия в отношении критически важных объектов информационной инфраструктуры представляют собой значительную угрозу, которая может иметь самые серьезные последствия для всего общества. Потенциальными целями могут быть государственные структуры, телекоммуникационные сети, навигационные системы для судоходства и воздушного движения, системы управления водными ресурсами, энергетические и финансовые системы, имеющие жизненно важное значение для социума. Эти факты предполагают адекватную правовую оценку их как уголовных преступлений, поскольку атаки кибертеррористов могут обладать значительным потенциалом для полного или частичного разрушения значительной части национальной информационной инфраструктуры [4, с.49].
Особое значение имеют мероприятия по предотвращению терроризма и кибератак. Понятие «терроризм» использовалось в международной практике для описания криминальных действий задолго до того, как были внедрены технологии электросвязи и компьютерных сетей. Международные организации были вовлечены в предотвращение таких актов в течение длительного периода, однако глобальное сообщество пока не смогло договориться об универсальном определении терроризма. В Европе договор Совета Европы «Европейская конвенция о пресечении терроризма» был принят в 1977 г. как многосторонний договор. Кроме того, в 2005 году был принят Договор, дополненный Конвенцией Совета Европы о предупреждении терроризма. В этой конвенции террористическое преступление определяется как означающее любое из тех случаев, которые определены в прилагаемом перечне в Приложении. При этом намерение совершить преступление террористического характера описывается в конвенции следующим образом: как преступление, по своему характеру или контексту имеющее цель вызвать сильную панику у населения или на незаконных основаниях создать угрозу правительству или международной организации, в результате чего они воздержались бы от совершения каких-либо действий или серьезно дестабилизировали бы основные политические, конституционные, экономические или социальные структуры страны или международной организации. Естественно, в современном обществе это затрагивает и сферу кибертехнологий.
Принимая Конвенцию Совета Европы о киберпреступности в качестве основы для введения собственных правовых мер, реализуемых в качестве региональной инициативы, каждая из стран может использовать Конвенцию в качестве ориентира или как ссылку для разработки своего внутреннего законодательства путем внедрения стандартов и принципов, которые в ней содержатся, в соответствии со своей собственной правовой системой и практикой. Это очень важно для осуществления, по крайней мере, статьи 29 в разделе основного уголовного права. Так, в статье 2-9 даются пояснительные комментарии о незаконном доступе, незаконном перехвате данных, вмешательстве, системных помехах, неправильном использовании специальных устройств, подделке, связанной с киберсредой, мошенничеством и правонарушениями, связанными с детской порнографией.
Вопросы кражи личных данных затронуты в ст. 10 Конвенции. Так, во-первых, кража личных данных соотносится с проблемой злоупотреблений в сфере лич-
ной информации. Кража как преступление была известна задолго до появления компьютеров, но благодаря использованию информационных и коммуникационных технологий она превратилась в изощренный криминальный бизнес. В большинстве стран вообще не существует никакого уголовного законодательства, касающегося кражи личных данных. Одним из исключений являются Соединенные Штаты, где федеральное законодательство и почти все штаты приняли законы о краже личных данных, которые также могут применяться против преступного поведения через компьютерные системы. Основной раздел законодательства - Уголовный кодекс США, § 1028.17, в котором криминализовано восемь категорий действий, связанных с мошенническими идентификационными документами или незаконным использованием идентификационной информации.
Раздел § 1028 (a) (7) был принят в 1998 году с поправками, внесенными в 2004 году, и дает следующую формулировку этому понятию: «Если кто-либо из лиц, описанных в подразделе (с) этой статьи, (7) сознательно передает, владеет или использует на незаконном основании средства идентификации другого лица с намерением совершить незаконное действие или путем подстрекательства способствовать какой-либо незаконной деятельности, которая является нарушением федерального закона или уголовным преступлением и наказывается в соответствии с законодательством, предусмотренным подпунктом (b) этого раздела. Термин «средство идентификации» определяется как любое имя или номер, которые злоумышленники могут использовать по отдельности или вместе с любой другой информацией для идентификации конкретного лица. Данный раздел применим как к ситуациям онлайн, так и к преступлениям в реальной жизни, и может служить примером законодательного акта для других стран, которые сейчас озабочены разработкой особых законов, касающихся кражи личных данных. Понятие «Identity Theft» («Кража личных данных») в 2004 году было определено в §1028A как новое преступление. Данный раздел дополнительно добавляет двухлетний срок лишения свободы, если преступник незаконным путем и сознательно передает и использует средство идентификации другого лица либо обладает им, что приравнивается к уголовному преступлению, по аналогии с некоторыми правонарушениями, классифицированными как таковые федеральным законодательством.
В свою очередь, в Европе, к примеру, в Норвегии статья 202 нового Уголовного кодекса (2009 г.) также содержит положение о нарушениях, которые формулируются следующим образом: штраф или тюремное заключение, не превышающее 2 года, получает тот, кто, использовав средства идентификации другого лица или выдавая себя за другое лицо:
а) приобретает экономическую выгоду для себя или для иных лиц, либо
б) причиняет имущественный ущерб или нарушает интересы другого лица.
Отсюда можно сделать вывод, что рамочное уголовное законодательство должно включать в себя как можно больше определений кражи личных данных и быть максимально конкретным.
Кража персональных данных может осуществляться посредством различных методов, и среди основных в данном случае следует выделить «фишинг» и «спам». Фишинг является в настоящее время одним из наиболее
распространенных способов получения идентификационных данных. Так, фишингом считается отправка сообщений электронной почтой, ложного утверждения или выдача себя за представителя какой-либо организации или компании. Жертву можно также заманить на поддельные веб-сайты, которые выглядят идентично законным веб-сайтам, поддерживаемым банками, страховыми компаниями или государственными органами. Фальшивые электронные письма или веб-сайты предназначены для того, чтобы имитировать хорошо известные учреждения, в том числе с помощью спам-рассылок.
При этом негативным с точки зрения выявления преступника моментом является и то, что стоимость интернет-услуг провайдеров для обнаружения и компрометации схемы фишинга может быть существенной. Когда фишинг осуществляется путем рассылки спама, это также считается преступным деянием, нарушающим специальное антиспамовое законодательство. В частности, таким способом жертва рискует вместе с открытием ссылки автоматически загрузить на свой компьютер вредоносную программу, которая позволит преступнику получить доступ к ее личной и финансовой информации. Такая категория фишинга может быть осуществлена посредством использования бот-сетей. По оценкам экспертов, по бот-сетям осуществляется не менее 80% случаев фишинга. Несмотря на то, что стоимость такой кражи интеллектуальной собственности оценить довольно трудно, экономический ущерб от нее может оказаться более чем серьезным.
Следует отметить, что некоторые страны уже приняли законодательные акты о запрете спама. Ряд стран, таких как Австралия, пока не криминализуют проблему, предпочитая в качестве наказания за административное правонарушение практиковать штрафы. Термин «спам» обычно используется для описания незапрашиваемых электронных сообщений для групповой передачи сообщений электронной почты или мобильных сообщений (SMS, MMS), как правило, с целью маркетингового продвижения коммерческих продуктов или услуг. Отметим, что все страны «большой восьмерки» приняли законодательные акты о борьбе со спамом, за исключением Канады. Однако канадский Сенат в 2010 году одобрил Закон о борьбе с незаконным интернет-доступом и беспроводным спамом. Этот правовой акт запрещает отправку коммерческих электронных сообщений без предварительного согласия получателя и содержит правила, регулирующие рассылку этих типов сообщений, в том числе механизм получения согласия.
При этом подчеркнем, что Европейская Конвенция о киберпреступности не включает положение о спаме, который считается серьезным и преднамеренным созданием препятствия для связи или незаконным вмешательством в компьютерные сети и системы. Таким образом, спам рассматривается как уголовное преступление в Конвенции в случаях, когда количество спама оказывает серьезное влияние на бесперебойную работу компьютерных систем, а не на эффективность торговли по Интернету.
Глобальная паутина кибермошенничества охватывает тактические приемы и методы с причудливыми, а порой даже зловещими названиями: «программы-вымогатели», «целевой фишинг», «троянские кони». Существует множество видов мошенничества, начиная от мошенничества с кредитными или дебетовыми картами, мошенничества с лотереей, мошенничества с
недоставкой товаров и мошенничество через интернет-сайты аукционов. Кроме того, люди подвергаются риску мошенничества при поставке поддельных товаров, таких как часы или одежда, или более серьезно -от контрафактных лекарств, купленных в Интернете.
Особо привлекательной целью для преступников становятся финансовые компании, о чем свидетельствует кража 81 миллиона долларов из Центрального банка Бангладеш или произошедшая в 2014 году атака на нью-йоркскую компанию JPMorgan. Chase & Co. привела к компрометации 83 миллионов клиентских записей, включая имена, адреса обычной и электронной почты и номера телефонов. Это была крупнейшая в истории США атака на финансовое учреждение. После этого банк, не сообщив, какие убытки он понес в связи со взломом, объявил о намерении дополнительно выделять 250 миллионов долларов в год на принятие мер безопасности.
Исходя из этого, киберпреступления можно условно разделить на две широкие категории. Первая - это взломы, ущерб от которых можно оценить в денежной форме. К ним относятся кражи персональных данных и данных платежных карт. Вторая категория - ки-бершпионаж: хищение секретов производства, переговорных стратегий и сведений о продукте. В этой связи особенно важным становится вопрос о том, чтобы все страны применяли законы, необходимые для факта установления уголовных киберпреступлений в соответствии со своим внутренним законодательством.
Вышеозначенные проблемы обусловлены тем, что меры, до сих пор принимаемые частным и государственным секторами, не обеспечивают адекватного уровня безопасности относительно этих атак. При этом сложности добавляет и то обстоятельство, что Интернет и другие аспекты коммуникационной инфраструктуры по своей сути являются транснациональными. Однако адекватный ответ, достаточный для решения этих транснациональных проблем, является неотложной и крайне важной задачей.
Вместе с тем, по сравнению с серьезными нарушениями прав человека во многих случаях, связанных с киберпреступностью, законодательство не ссылается на «принцип универсальности» в качестве основания для уголовной юрисдикции. Доктрины, закрепленные в одной правовой системе, не могут налагать аналогичные обязательства на иностранные юрисдикции. «Государственное равенство», существующее между национальными государствами, является основополагающим принципом международного права, который требует уважения к и автономии законотворчества других стран. В конечном счете, уголовное право - это просто инструмент для целенаправленного управления и защиты общественных нравов в определенной местности. Однако международная практика показывает, что требуются решительные меры, направленные на предотвращение кибератак, а также надежные способы доказательства киберпреступлений. Важнейшим фактором успешности предпринимаемых попыток и одним из наиболее эффективных способов обеспечения международного сотрудничества является совместимость понятий уголовных преступлений и следственных действий в разных юрисдикциях.
На наш взгляд, международное сотрудничество должно строиться на эффективных программах по расширению возможностей государств и увеличению технологической ресурсной базы для сотрудничества в активном режиме. Эти меры, хотя и более серьезные
по сравнению с текущими, также могут быть применены и для максимального контроля частного сектора, в частности обеспечения конфиденциальности пользователей и, кроме того, - для надежной защиты прав человека наряду с вопросами национальной безопасности и соблюдения интересов государств-участников. Поэтому эффективная программа борьбы с транснациональной киберпреступностью потребует реального правового сотрудничества государств, которое должно предусматривать согласованные стандарты поведения в этой сфере. На сегодняшний день существует достаточно широкий консенсус между государствами относительно многих форм незаконной деятельности, которые как проявления киберпреступности следует искоренять в рамках национальных границ. Этот консенсус, по нашему мнению, должен быть переведен в уголовно-правовой режим, в котором все государства, которые так или иначе связаны с Интернетом, обязаны запретить формы поведения в сети, которые рассматриваются всеми сторонами как деструктивные или непристойные. Кроме того, многое еще предстоит сделать для принятия общей позиции по содействию сотрудничеству в расследовании, сохранении доказательств и экстрадиции преступников.
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 96,14%.
Список литературы:
1. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 31 января 2002 N 56/261 «Планы действий по осуществлению Венской декларации о преступности и правосудии: ответы на вызовы XXI века» (Принята в г. Нью-Йорке на 93-м пленарном заседании 56-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // СПС «КонсультантПлюс».
2. Clay Wilson: CRS Report for Congress - Botnets, Cybercrime, and Cyberterrorism: Vulnerabilities and Policy Issues for Congress. November, 2007.
3. Keith Lourdeau, Deputy Assistant Director, Cyber Division, FBI: Terrorism, Technology, and Homeland Security. Testimony before the Senate Judiciary Subcommittee, February 24, 2004.
4. Schjolberg S., Ghernaouti-Helie S. A Global Treaty on Cybersecurity and Cybercrime Second edition 2011.
5. Tropina, T., Self- and Co-regulation in Fighting Cybercrime and Safeguarding Cybersecurity. In: Jahnke at al. (eds.), «Current Issues in ITU Security», Duncker & Humblot, Berlin, 2012.
РЕЦЕНЗИЯ
на научную статью «К вопросу взаимосвязи кибернетических технологий и уголовного права» Представленная на рецензирование рукопись статьи «К вопросу взаимосвязи кибернетических технологий и уголовного права», соответствует формальным требованиям, предъявляемым к такого рода работам. Актуальность рассмотрения затронутой темы не вызывает сомнений. Как справедливо отмечает автор, «...Актуальность данной проблемы обусловлена во многом тем, что кибернетическая инфраструктура и коммуникации весьма значимы для благосостояния общества, ввиду чего различного рода киберпреступления могут иметь серьезные и даже разрушительные последствия». В чем нельзя не согласится с автором.
Проводя оценку уровня представленной рукописи необходимо указать на оригинальные выводы, полученные в работе; отсутствие ошибочных утверждений и заимствований; наличие ссылок на работы других авторов, в том числе и зарубежных исследователей, работающих по данной тематике, а также отметить безусловную актуальность и значимость для современной науки представ-ленной работы.
Что же касается понимания самой «киберпреступности», то автором статьи отмечено, что «...явления, которое включает в себя «классические» преступные действия, осуществленные при помощи новых технологий, и действия, которые построены на новейших кибертехнологиях». Выделены автором виды преступлений, относимые к киберпреступности; подробно рассмотрены правовые основания воздействия на указанный вид преступности; проанализировано международное законодательство.
Вместе с тем достоинством следует признать глубокое понимание автором исследуемой проблемы и подробный анализ законодательной базы по противодействию киберпре-ступности. Рассуждения автора о возможности решения обозначенной проблемы весьма логичны, обоснованы и представляют его сложившиеся убеждения. Следует также отметить, что отдельные суждения автора связаны с элементами научной новизны.
В заключение автор приходит к обоснованному, на взгляд рецензента, выводу о том, что «... эффективная программа борьбы с транснациональной киберпреступностью потребует
реального правового сотрудничества государств, которое должно предусматривать согласованные стандарты поведения в этой сфере».
Достоверность и обоснованность полученных выводов обеспечивается объективным анализом нормативно-правовых актов и иных источников, включая зарубежные издания.
В целом же, представленная на рецензирование статья «К вопросу взаимосвязи кибернетических технологий и уголовного права» может быть рекомендована к опубликованию в журнале, включенном ВАК Министерства образования и науки РФ в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов...», при полном соответствии всем требованиям по оформлению, предъявляемым редакцией.
Рецензент:
Заведующий кафедрой прокурорского надзора и
организации правоохранительной деятельности Института права ФГБОУ ВО«ЧелГУ» (г. Челябинск), кандидат юридических наук, доцент
Майоров А. В .
