CC BY
32
УДК 792: 78: 793
А. М. Максимова
К ВОПРОСУ ВЛИЯНИЙ РОССИЙСКОГО КОМПОЗИТОРСКОГО ОПЫТА НА ТВОРЧЕСТВО ЯМАДЫ КОСАКУ
усское музыкальное искусство, как одно из крупнейших явлений мировой музыкальной культуры, распространило далеко за пределы страны сферу своего влияния. Достаточно вспомнить культурный опыт стран бывшего социалистического лагеря, где русское композиторское наследие России явилось культурной почвой для создания собственных композиторских школ. Однако, амбитус влияний русского искусства не ограничился исключительно культурами народов СССР и дружественных стран. В работе над изучением процессов становления симфонизма в композиторских школах Дальнего Востока, в частности, японской, мы пришли к выводу о необходимости постановки весьма интересной и перспективной проблематики. Речь идет о путях взаимодействия и взаимопроникновения двух музыкальных культур - русской и японской — в сфере симфонизма.
В отечественной музыкальной японистике проблемам взаимодействия русской и японской композиторских школ посвящен ряд трудов, в число которых входят монографии, диссертации и ряд статей таких авторов, как М. В. Есипова, М. Ю. Дубровская и японский музыковед Мория Риса. Но, как правило, проблематика данных работ охватывает лишь отдельные аспекты деятельности конкретных представителей русского музыкального искусства в Японии и значения их наследия для культуры Страны восходящего солнца. Исследования показали, что до сих пор не существует труда, который бы охватывал все аспекты музыкального, творческого и, в целом, культурного взаимодействия двух стран в их исторической ретроспективе. Под-
© А. М. Максимова, 2014
тверждается это тем, что интересующая автора проблема взаимодействия японского и русского симфонизма до настоящего времени остается нераскрытой.
Данная тема обрела для нас свою актуальность в процессе изучения симфонического творчества выдающегося деятеля музыкальной культуры Японии — композитора, публициста, общественного деятеля и педагога - Ямады Косаку. Как удалось выяснить, на данную область творчества композитора в определенной степени повлияло русское музыкальное искусство, композиторское творчество и все бытие российской и советской музыкальной культуры, что нашло свое отражение как в духовно-эстетических и музыкально-стилевых пристрастиях японского композитора, так и при создании им конкретных сочинений.
Каждое из симфонических сочинений Ямады является результатом напряженных поисков национально характерного в контексте обретения собственного композиторского стиля и освоения ключевых жанровых моделей западноевропейской системы композиторского творчества. На пути к достижению поставленных целей Ямада обращался к опыту наиболее, на его взгляд, крупных и значимых композиторских традиций современности — австро-не-мецкой и русской. С первой связано обучение композитора в берлинской Высшей музыкальной школе. Именно в этой культуре Ямада постигал основы композиции, в частности, знакомился с творчеством выдающихся композиторов Германии и Австрии, в первую очередь, Бетховена, а также своих современников - А. Шёнберга и Р. Штрауса.
Между тем, особое место в творческой судьбе композитора занимает его знакомство и погружение в русскую музыкаль-
Р
КОМПОЗИТОРСКОЕ ТВОРЧЕСТВО
но-художественную культуру. Как известно, Ямада всю свою жизнь испытывал глубочайший пиетет к русским деятелям искусства, к российской культуре. Не удивительно в данном случае, что опыт отечественного музыкального искусства в некоторых своих моментах был заимствован японским композитором. Весьма показателен в этом плане известный из литературы факт: в условиях острой необходимости создания первого в Японии профессионального симфонического оркестра Ямада обращается к опыту российских музыкантов. Это произошло в 1923 г., и композитор предполагал, что в первом национальном оркестре будут играть не только японские, но и русские исполнители. В число одной из главных задач данного проекта, по словам самого Ямады, входила возможность перенятия японскими музыкантами у российских коллег опыта оркестровой игры.
Особый интерес представляет личное знакомство Ямады с выдающимися деятелями русского-советского музыкального искусства во время своих гастролей в СССР в 1931 г. - Д. Д. Шостаковичем, И. И. Соллертинским, М. М. Ипполито-вым-Ивановым и другими. К сожалению, мы не располагаем информацией о содержании бесед японских гостей, и, в частности, Ямады, с представителями отечественного искусства. Однако вполне естественно полагать, что японский композитор, Соллертинский и Шостакович могли обсуждать различные вопросы музыкальной жизни, исполнительства, композиторского творчества. В частности, после поездки в Россию Ямада с большим пиететом писал о достижениях советских композиторов в деле обобщения ими в песенном творчестве русского песенного фольклора, богатством которого он искренне восхищался.
Однако влияние традиций русской композиторской школы на симфоническое творчество Ямады в целом проявилось не столь явно как, к примеру, в вокальном. В монографии М. Ю. Дубровской приводятся некоторые факты, которые напрямую это подтверждают. К примеру, создание композитором во-
кального цикла «Песни русских кукол», который был им завершен в 1931 г. после посещения Ямадой России и знакомства с ее выдающимися музыкантами.
Следует заметить, что традиции русской музыкальной культуры проявились в симфонических сочинениях Ямады весьма своеобразно, причем далеко не во всех крупных оркестровых работах композитора. Русское влияние наиболее всего заметно, на наш взгляд, в двух симфонических поэмах Ямады - «Мадара-но хана» («Цветы мандалы») и «Курай то-бира» («Темная дверь»). В качестве стилевой основы для данных сочинений Ямада избирает штраусовскую модель позднего романтизма, некоторые особенности французского импрессионизма и немецкого экспрессионизма, которые, в свою очередь, преломляются сквозь призму русского симфонизма. К примеру, в отдельных своих моментах симфоническая поэма «Мадара-но хана» напоминает «Остров мертвых» С. Рахманинова. Это сравнение обусловлено эффектом «набегающих волн», нашедшим воплощение и в оркестровой партитуре Ямады.
Помимо этого, в материале обеих симфонических поэм удалось выявить влияние и другого русского классика -А. Скрябина. В 1910-1920-х гг. Ямада серьезно увлекся музыкой этого русского композитора. Как известно из его интервью одной из российских газет, сам Ямада говорил следующее: «Больше всего волнует мою душу музыка Скрябина. Эта музыка не столь традиционна, сколь велика. Это - освобождение от оков общественного ограничения над подлинной музыкой. Музыка Скрябина стала и для меня настоящим освобождением!» [2, с. 195].
Примечательно то, что данный период увлечения Ямады музыкой Скрябина совпал с временем сомнений и тревог, поиском собственных опор и традиций. Японский композитор чувствовал необходимость «сбросить оковы» осваиваемой европейской модели и найти свой композиторский путь. Именно творчество Скрябина стало стимулом к «освобождению» для японского композитора.
Причина тому видится в установке самого Ямады, связанной с поисками прежде всего национально характерного, то есть исконно японского в творчестве.
В своей статье «Развитие европейской симфонической музыки: ситуация ромба» Ямада ставит творчество Скрябина на вершину пирамиды симфонической музыки в целом, утверждая, что после него развитие последней невозможно. В связи со всем ранее сказанным становятся понятными некоторые слуховые параллели между музыкой Ямады и русского гения. В частности, в «Мадара-но хана» композитор использует некоторые элементы оркестровой скрябиновской фактуры и светлые «скрябиновские» разрешения, что оправдывается идейным замыслом данной симфонической поэмы. А именно, вечности бытия, в котором телесная смерть является лишь этапом в бесконечной цепи перерождений.
В симфоническом творчестве Ямады две названные поэмы занимают особое место. Они являются чем-то вроде связующего звена между первой симфонией ♦Triumph and Peace», созданной в рамках представлений о необходимости освоения австро-немецкой модели симфонического цикла, и второй симфонией -«Хвалебный гимн Мэйдзи». Последняя, как мы пытаемся показать в своей работе, является одним из наиболее удачных образцов воплощения национально характерного в японской симфонической музыке 1920-х гг., а также ярчайшим репрезентантом собственного композиторского стиля Ямады.
После повторных гастролей в СССР в 1933 г. в качестве дирижера советских симфонических оркестров Ямада, уже находясь в Японии, пишет уникальное для своего времени и творчества сочинение - Симфоническую Нагаута «Цурука-мэ» (1934). Произведение было создано
на основе сюжета классической пьесы театра Но и музыки нагауты Кинэя Рокуд-заемона X. Причем в этом сочинении нагаута исполняется аутентичными музыкантами (певцами и исполнителями на сямисэнах). Как представляется, сам Ямада не делал каких-либо изменений в музыкальном материале традиционного пласта. Колоритное звучание традиционной японской вокально-инструментальной музыки, взятое в снятом виде, совмещено здесь со звучанием симфонического оркестра. Несмотря на то, что, насколько известно, в этот период уже существовали в японском композиторском творчестве опыты обращения к традиционному наследию, например, у Мия-ги Митио, Матида Касё, Мотоори Нагаё, Коноё Хидемаро, Сугахара Мэйро, представляется, что это был первый в японском симфонизме опыт работы в рамках композиторского фольклоризма.
Как представляется, непосредственным стимулом к созданию подобного сочинения стало личное знакомство и общение Ямады с представителями русского композиторского цеха. Из источников известно, что японский композитор восхищался достижениями русского и советского композиторского творчества в плане воплощения национально характерного. Вероятно, именно это и побудило Ямаду создать собственное симфоническое сочинение в русле композиторского фольклоризма.
Таким образом, русское музыкальное искусство имело непосредственное влияние на творчество Ямады-симфониста, а через его композиторский опыт, на японскую композиторскую школу в целом. При этом бесспорно и то, что данный инонациональный опыт выступил толчком и своеобразной «питательной средой» для возникновения нового пути творческих исканий в рамках ЯКШ.
Литература
1. Дубровская, М. Ю. Основоположник японской композиторской школы Ямада Косаку и музыкальная культура России // Россия и Восток: Проблемы взаимодействия, V Международная
конференция: тезисы докладов. Часть III. -Новосибирск: НГПУ, 1999. - С. 108-109. 2. Дубровская, М. Ю. Ямада Косаку и формирование японской композиторской школы. -Новосибирск: НГК, 2004. - 568 с.
КОМПОЗИТОРСКОЕ ТВОРЧЕСТВО
3.Максимова, А. М. Значение иностранных музыкантов в формировании японского композиторского инструментализма // Современные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук : материалы межвузовской научной студенческой конференции - 2013 «Интеллектуальный потенциал», 19-20 мая 2010 г. - Новосибирск: НГАХА, 2010 - С. 62
4. Молодяков В. «Образ Японии» в Европе и России второй половины XIX - начала XX. - М.; Токио: Институт востоковедения РАН, 1996. -182 с.
б.Мория Р. Взаимопроникновение двух музыкальных культур в XX - нач. XXI вв.: Япония - Россия. Автореф. дис. ... канд. иск.: 17.00.02 / Мория Риса - М., 2010. - 32 с.
б.Холмин Ю. Музыка в СССР и во Франции. Беседа с композитором К. Ямада // Русское слово. - 1931. - № 1649. - 5 сентября, суббота / Архив, № 62-119.
7. Якубов М. А. Александр Черепнин и становление японской композиторской школы // Наследие: Русская музыка - мировая культура: сб. статей. Вып. 1. - М.: Издательство DSCH, 2009. - С. 5-12
8. Orchestral Works by Japanese Composers: 1912-1992 (Каталог оркестровых работ японских композиторов: 1912-1992). / Автор-соста-витель Нарасаки Ёси. - Tokyo : Shunjusha Edition, 1994. - 71 с.
9. Katayama M. Koscak Yamada (1886-1965) Nagauta Symphony «Tsurukame» (1934), Sinfonia «Inno Meiji» (1921), Choreographie Symphony «Maria Magdarena» (1916)) (Ямада Косаку (1886-1965) (Симфоническая Нагаута «Цурукамэ» (1934), Симфония «Инно Мэйд-зи» (1921), Хореографическая симфония «Мария Магдалина» (1916)). - Tokyo, 2006 - 24 с.
References
1. Dubrovskaja M.Ju. Osnovopolozhnik japonskoj kompozitorskoj shkoly Jamada Kosaku i muzykal'naja kul'tura Rossii [The founder of the Japanese school of composition Kosaku Yamada and Russian musical culture], Rossija i Vostok: Problemy vzaimodejstvija, V Mezhdunarodnaja konferencija: tezisy dokladov, Novosibirsk: NGPU, 1999, no III, pp. 108-109.
2. Dubrovskaja M.Ju. Jamada Kosaku i formirovanie japonskoj kompozitorskoj shkoly [Kosaku Yamada and the formation of Japanese composition school], Novosibirsk: NGK, 2004, 568 p.
3.Maksimova A.M. Znachenie inostrannyh muzykantov v formirovanii japonskogo kompozitorskogo instrumentalizma [The value of foreign musicians in the formation of Japanese composer instrumentalism], Sovremennye problemy gumanitarnyh i social'no-ekonomicheskih nauk: materialy mezhvuzovskoj nauchnoj studencheskoj konferencii - 2013 "Intellektual"nyj potential", 19-20 maja 2010, Novosibirsk: NGAHA, 2010, p. 62.
4. Molodjakov V. "Obraz Japonii" v Evrope i Rossii vtoroj poloviny XIX - nachala XX veka ["The image of Japan" in Europe and Russia in the second half of XIX - early XX centuries], M.; Tokio: Institut vostokovedenija RAN, 1996, p. 182.
5.Morija R. Vzaimoproniknovenie dvuh muzykal'nyh kul'tur v XX - nach. XXI w.: Japonija - Rossija [Interpénétration of two musical cultures in XX - early XXI centuries: Japan - Russia]. Aavtoref. dis. ...kand. isk.: 17.00.02, M., 2010, p. 32.
6. Holmin J. Muzyka v SSSR i vo Francii. Beseda s kompozitorom K. Jamada [Music in the USSR and France. Interview with composer K. Yamada], Russkoe slovo, 1931, № 1649, 5 sentjabrja, subbota / Arhiv, № 62-119.
7. Jakubov M.A. Aleksandr Cherepnin i stanovlenie japonskoj kompozitorskoj shkoly [Alexander Tcherepnin and the formation of the Japanese school of composers], Nasledie: Russkaja muzyka - mirovaja kul'tura : sbornik statej, M. Vyp. 1..: Izdatel'stvo DSCH, 2009, pp. 5-12.
8. Orchestral Works by Japanese Composers: 1912-1992 (Katalog orkestrovykh rabot japonskikh kompozitorov: 1912-1992), Avtor-sostavitel' Narasaki Yosi, Tokyo : Shunjusha Edition, 1994, 71 p.
9. Katayama M. Koscak Yamada (1886-1965) Nagauta Symphony «Tsurukame» (1934), Sinfonia «Inno Meiji» (1921), Choreographic Symphony «Maria Magdarena» (1916)) (Jamada Kosaku (1886 - 1965) (Simfonicheskaja Nagauta «Curukamje» (1934), Simfonija «Inno Mjejdzi» (1921), Horeograficheskaja simfonija «Marija Magdalina» (1916)). Tokyo, 2006, 24 p.
К вопросу влияний российского композиторского опыта на творчество Ямады Косаку
Русское музыкальное искусство распространило сферу своего влияния на японский симфонизм. Это нашло свое отражение в духовно-эстетических и музыкально-стилевых пристрастиях основоположника японской композиторской школы - Ямады Косаку. Композитор всю свою жизнь испытывал глубочайший пиетет к российской культуре. Не удивительно в данном случае, что опыт отечественного музыкального искусства в некоторых своих моментах был заимствован японским композитором. Традиции русской музыкальной культуры проявились в симфонических сочинениях Ямады своеобразно и далеко не во всех оркестровых работах композитора. Русское влияние наиболее всего заметно в симфонических поэмах «Ма-дара-но хана» и «Курай тобира», где удалось выявить влияние А. Скрябина. Стимулом к созданию Симфонической Нагаута «Цурука-мэ» стало личное знакомство Ямады с представителями русского композиторского цеха. Таким образом, русское музыкальное искусство имело непосредственное влияние на творчество Ямады-симфониста.
Ключевые слова: Ямада Косаку, Русская композиторская школа, А. Скрябин, симфонические поэмы, «Цурукамэ», композиторский фольклоризм.
On the effects of the russian composers' experience on Kosaku Yamada's creative work
Russian musical art has extended the sphere of its influence on Japanese Symphony. This is reflected in the spiritual, aesthetic and musical and stylistic preferences of Kosaku Yamada, the founder of the Japanese composer school. All his life the composer reverenced Russian culture. It is no wonder that the experience of the national musical art at some points was borrowed by the composer. The traditions of Russian musical culture were manifested in Yamada's symphonic compositions in original way, although not in all of the composer's orchestral works. Russian influence is most evident in the symphonic poems "Madara no Hana" and "Kurai tobira" where the influence of A. Skryabin was identified. The personal acquaintance of Yamada with representatives of the Russian composers' hall motivated him to create Nagauta Symphony "Tsurukame". Thus, the Russian musical art had a direct impact on the creative work of Yamada as a symphonist.
Keywords: Kosaku Yamada, Russian school of composition, A. Skryabin, symphonic poems, Tsuruhama, composer's folklorism.
Максимова Анастасия Михайловна - магист-рантка на кафедре этномузыкознания Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М. И. Глинки. Автор является участником различных конференций, в том числе Международного симпозиума по японоведению и методике преподавания японского языка.
E-mail: maxalt@mail.ru
Anastasia Maksimova, MA student at the Department of Ethnomusicology of the Novosibirsk State Conservatoire (Academy) named after M.I. Glinka. The author is a participant of various conferences, including International Symposium on Japanology and methodology of teaching Japanese language.
E-mail: maxalt@mail.ru
