CC BY
72
УДК 343.121.5+343.137.5
К ВОПРОСУ ОБ УГОЛОВНОЙ ответственности ЗА ПРИВЛЕЧЕНИЕ МАЛОЛЕТНИХ К СОВЕРШЕНИЮ ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНОГО ДЕЯНИЯ
Е. Г. Быкова, адъюнкт кафедры уголовного права Уральского юридического
института МВД России
Рассмотрена проблема уголовной ответственности лица, являющегося субъектом преступления, за привлечение к исполнению преступления малолетнего. Автор обосновывает внесение изменений в ст. 150 УК РФ, предусматривающую ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления.
Ключевые слова: групповой способ, посредственное причинение вреда, посредственный исполнитель, вовлечение несовер-
шеннолетнего.
В науке уголовного права на современном этапе развития недостаточно урегулирован вопрос об уголовной ответственности лица, являющегося надлежащим субъектом, за совершение преступления с привлечением лица, не достигшего возраста уголовной ответственности. Следует отметить, что данный вопрос остается дискуссионным на протяжении длительного времени.
Так, еще в XIX веке Н. С. Таганцев в своих лекциях по уголовному праву отмечал: «Если мы предположим, что преступное деяние было последствием действия (иногда и бездействия) двух лиц, из коих одно или было невменяемым или действовало вне условий вменения, то другое лицо, коего деятельность находится в причинном соотношении с учиненным деянием, очевидно, будет единым виновником, все равно, было ли оно послед-недействовавшим исполнителем посягательства или, наоборот, к его деятельности примкнула деятельность невменяемая, не разрушившая, однако, причинной связи первоначального деяния с последствием. Подготовивший ребенка поджечь дом, давший умалишенному нож, которым тот учинил убийство, являются с точки зрения уголовного права единственными виновниками поджога или убийства; поэтому при этих условиях нет соучастия, а существует одновиновничество (курсив наш - Е. Б.) данного лица, совершавшего преступное деяние посредством невменяемого, как своего орудия»1.
Хотелось бы заострить внимание на термине «одновиновничество». Представляется, что Н. С. Таганцев, описывая случаи, когда лицо, являющееся субъектом преступления,
использует лицо, не подлежащее уголовной ответственности в силу возраста или невменяемости, говорил о посредственном причинении вреда.
Необходимо отметить, что лицо, являющееся надлежащим субъектом, может участвовать в совершении преступления наряду с несубъектом или подстрекать ненадлежащего субъекта к совершению общественно опасного деяния. В любом случае действия надлежащего субъекта расцениваются как посредственное причинение вреда и вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления, хотя в первом случае по объективным признакам общественно опасное деяние совершается групповым способом.
В настоящее время ученые приходят к выводу, что институт посредственного причинения вреда не относится к институту соучастия в преступлении. Так, В. С. Комис-аров считает, что регулирование посредственного причинения в рамках института соучастия является необоснованным. По его мнению, оно образует самостоятельный инс-2
титут .
Исследуя посредственное причинение, А. Н. Мондохондов пришел к выводу, что «если подходить с точки зрения невозможности соучастия при совершении преступления совместно с лицами, не подлежащими уголовной ответственности, то закономерно и выведение посредственного исполнения преступления за рамки института соучастия, предусматривающего умышленное совместное участие двух или более субъектов преступления»3.
Быкова Е. Г.
Однако Г. Коробков полагает, что имеется достаточно оснований усомниться в правильности как самой концепции посредственного исполнения, так и ее законодательного выражения. Аргументы, которыми автор обосновывает свою позицию, сводятся к следующему: 1) посредственное исполнительство предполагает знание таким «исполнителем», за какое преступление, с какого возраста наступает уголовная ответственность, способность отличать вменяемого от невменяемого, что иначе, как парадоксом, назвать нельзя; 2) некорректно сопоставление лица, не достигшего возраста уголовной ответственности, и невменяемого с неким «живым орудием», т.е. это есть крайняя вульгаризация индивида как социальной личности; 3) эта ложная, но легализованная концепция поставила перед судебно-следственной практикой ряд проблем, неразрешимых в пределах здравой логики4.
Необходимо согласиться с Г. Коробковым, что лицо не может быть живым орудием. Такое положение в уголовном праве унижает честь и достоинство человека. Личность нельзя приравнивать к неодушевленному предмету. Поэтому следует поддержать Г. Коробкова в том, что посредственное исполнение преступления является ошибочным и что оно представляет форму индивидуально совершаемого преступления5.
Л. Л. Кругликов отмечает, что если виновный прибегнул к помощи заведомо невменяемого или малолетнего, то несмотря на внешнее наличие группы лиц, на появление облегчающего преступление условия, на восприятие потерпевшего и т.д., нельзя говорить о квалифицированном виде преступления из-за реального отсутствия черт, характеризующих группу лиц, определяющих ее качественные особенности, уголовно-правовой статус. По его мнению, в случае заблуждения, когда виновный не осознавал, что объединил усилия с малолетним, содеянное должно оцениваться по правилам фактической ошибки, т.е. как покушение на более опасный, квалифицированный вид преступления (посягательство группой лиц). Ученый соглашается с мнением Г. А. Кригера о том, что малолетние не могут образовать группу в смысле квалифицирующего признака6.
На наш взгляд, необходимо согласиться с мнением Л. Л. Кругликова относительно того, что лица, не отвечающие требованиям субъекта преступления, не могут образовывать
группу как квалифицирующий признак соучастия в преступлении. Но действия лица, являющегося посредственным исполнителем, все же необходимо квалифицировать с учетом способа, которым он достиг преступной цели.
В некотором роде рассматриваемую проблему можно назвать решенной: ст. 150 УК РФ предусматривает ответственность лица, достигшего 18-летнего возраста, за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления. В рассматриваемой статье речь идет о несовершеннолетнем, который является потерпевшим от преступления, предусмотренного ст. 150 УК РФ. Возникает вопрос: несовершеннолетний - это лицо, не достигшее возраста 18 лет, или это лицо в возрасте от 14 до 18 лет? В уголовном законодательстве ответа на данный вопрос нет.
Далее в диспозиции ч. 1 ст. 150 УК РФ указано, что субъект подлежит уголовной ответственности за вовлечение в преступление. На наш взгляд, если в диспозиции статьи употреблен термин «преступление», значит, речь идет о вовлечении несовершеннолетнего лица, достигшего установленного уголовным законодательством возраста уголовной ответственности.
Таким образом, представляется необходимым внести изменение в диспозицию ч. 1 ст. 150 УК РФ, изложив ее в следующей редакции: «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления или общественно опасного деяния путем обещаний, обмана, угроз или иным способом, совершенное лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста...». На наш взгляд, в таком случае можно говорить о том, что несовершеннолетний -это лицо, не достигшее возраста 18 лет.
Однако нередко лицо в возрасте от 16 до 18 лет (а в некоторых случаях - от 14 до 18 лет) вовлекает малолетнего в совершение преступления. В настоящее время такая ситуация учитывается в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, предусмотренного п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
В связи с этим хотелось бы привести пример того, как малолетний может выступать организатором особо тяжкого преступления. Так, в январе 2006 года Ч. с целью материального обогащения решил открыто похитить у кого-нибудь дорогостоящий сотовый телефон, не располагая информацией о наличии у кого-нибудь нужного ему имущества. Для осуществления задуманного Ч. решил вовлечь в совершение данного преступления
Серия «Право», выпуск 23
25
несовершеннолетнего Ф., который, по мнению Ч., имел перед ним задолженность. Реализуя свой преступный умысел и будучи осведомленным о несовершеннолетии Ф., Ч. предложил Ф. предоставить информацию о наличии дорогостоящего сотового телефона у какого-нибудь знакомого Ф. несовершеннолетнего, обещая в случае оказания им содействия таким образом простить Ф. имеющийся у него долг, и, оказывая тем самым на несовершеннолетнего Ф. психологическое давление, высказывал в адрес Ф. угрозы применения насилия в случае отказа выполнить его просьбу.
В январе 2006 года не достигший возраста уголовной ответственности малолетний Д., уголовное дело в отношении которого прекращено, сообщил несовершеннолетнему Ф., что у его одноклассника Ш. имеется дорогостоящий сотовый телефон, и предложил Ф. найти исполнителя для совершения указанного хищения. Ф. предоставил Ч. информацию о том, что его знакомый Д. знает о наличии дорогостоящего телефона у несовершеннолетнего Ш. и просит найти исполнителя в обмен на вознаграждение.
В начале февраля 2006 года Д. спросил у Ф., нашел ли он исполнителя для открытого хищения у Ш. сотового телефона, на что Ф. сообщил ему, что для совершения данного преступления он нашел Ч. Позднее Д. показал Ф. своего одноклассника Ш. В условное время Ч. стал ждать. Когда в 13 часов потерпевший Ш. вышел из школы и пошел домой, Ф. заговорил с ним и пошел вместе с потерпевшим по улице, где их ждал Ч. Проходя мимо Ч. вместе с потерпевшим, Ф. незаметно от Ш. подал Ч. знак о том, что ведет подростка, у которого имеется дорогостоящий сотовый телефон. Ч., увидев поданный ему Ф. знак, пошел за ними. Затем Ф. на попрощался с Ш. и ушел в сторону от него. Ч., которого потерпевший не знал в лицо, пошел за Ш., зашел за потерпевшим в подъезд и, применяя насилие, не опасное для жизни и здоровья потерпевшего, потребовал отдать ему сотовый телефон. Когда Ш. сказал, что у него нет сотового телефона, Ч. стал сильнее сдавливать шею потерпевшего. Ш., испугавшись Ч., отдал ему свой сотовый телефон с сим-картой. Завладев имуществом Ш., Ч. с места происшествия скрылся. Таким образом, суд квалифицировал
действия Ф. как преступление, предусмотренное п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ, а действия Ч. -по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 150 и п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ7.
Изучение материалов следственносудебной практики показывает, что потерпевшие воспринимают посягательство, осуществляемое несколькими несовершеннолетними и (или) малолетними, как групповое.
Вышесказанное позволяет судить о том, что деятельность малолетних и несовершеннолетних может быть общественно опасной, особенно если в этой деятельности принимает участие лицо, достигшее совершеннолетия.
На наш взгляд, в тех случаях, когда надлежащий субъект совершает преступление совместно с малолетним, нужно учитывать, что надлежащий субъект совершил преступление групповым способом. Для этого необходимо разработать и закрепить в уголовном законодательстве понятие «групповой способ совершения преступления», что позволит усилить уголовную ответственность лиц от 16 до 18 лет (а в некоторых случаях - от 14 до 18 лет).
О необходимости ужесточения уголовной ответственности таких лиц свидетельствуют результаты анкетирования сотрудников правоохранительных органов, большинство из которых (71,4 %) на вопрос «Необходимо ли усилить уголовную ответственность подростков в возрасте от 14 до 18 лет за совершение преступления совместно с малолетними?» ответили утвердительно, и лишь 21,4% респондентов ответили на поставленный вопрос отрицательно.
1 Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: в 2 т. Т. 1. М., 1999. С. 328.
2 Коробков Г. Исполнитель преступления: проблемы теории, законодательной регламентации и судебная практика // Уголовное право. - 2006. - № 2. - С. 48.
3 Мондохондов А. Н. Соучастие в преступной деятельности: монография. М., 2006. С. 32.
4 Коробков Г. Указ. соч. С. 48.
5 Там же. С. 49.
6 Кругликов Л. Л. Проблемы теории уголовного права: избранные статьи. 1982-1999 гг. Ярославль, 1999. С. 160.
7 Архив Орджоникидзевского районного суда г. Екатеринбурга за 2006 год. Дело № 1-27/01.
Статья поступила в редакцию 25 мая 2010 г.
