CC BY
251
К вопросу об уголовно-правовом значении криминальных инсценировок
Бурыка Д. А., Глотов Д. А.
Криминальная инсценировка традиционно рассматривается как способ сокрытия преступления, являющегося, соответственно, формой противодействия расследованию. Однако многие ученые-криминалисты к числу таких инсценировок относят также искусственное создание обстановки места происшествия, не имеющего криминального характера, когда она выступает как способ сокрытия непреступного события.
Например, по мнению В.В. Трухачева криминальные инсценировки следует подразделить на две группы: «1) инсценировка действительно совершенных преступлений; 2) инсценировка событий преступлений, которых в действительности не было»1. В.А. Овечкин также указывает на существование инсценировок с целью сокрытия некриминального события2. Р.С. Белкин выделяет инсценировки, целью которых является создание видимости совершенного преступления для сокрытия фактов аморального поведения и иных поступков, не имеющих криминального характера3. Об этом же пишут С.В. Андреев4 и другие авторы5.
Для решения вопроса о целесообразности и допустимости отнесения инсценировок событий мнимых преступлений к числу криминальных, представляется необходимым точнее уяснить данное понятие, являющееся недостаточно разработанным в криминалистической науке. в определенной степени этот пробел был восполнен В.И. Фадеевым в его диссертационном исследовании6, а затем и монографии, посвященной расследованию криминальных инсценировок7.
В этих работах под инсценировкой события мнимого преступления предлагается понимать «деятельность субъекта инсценировки по созданию им искусственной следовой обстановки (материализованной лжи), имитирующей отображение криминального события, которого фактически не было, адресованной правоохранительным органам с целью вызвать у них ошибочную констатацию факта совершения преступления, побудить к активной деятельности по его расследованию, принятию решения, угодного заинтересованным лицам»8.
1. Трухачев В.В. Правовые и криминалистические средства предупреждения, выявления и нейтрализации преступного воздействия на доказательственную информацию. Дисс. ... докт. юрид. наук. Воронеж, 2001. С. 108.
2. См.: Овечкин В.А. Расследование преступлений, сокрытых инсценировками: Учебное пособие. Харьков, 1979. С. 60.
3. Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учебное пособие для вузов. -3-е изд., дополненное. М.: Закон и право, ЮНИТИ-ДАНА, 2001. С. 772.
4. См.: Андреев С.В. Дезинформация и инсценировка как объекты криминалистических исследований. Иркутск: Репроцентр А1, 2005.С. 56.
5. См., например: Фадеев В.И. Расследование криминальных инсценировок. М.: Норма, 2009. С. 43-54.
6. Фадеев В.И. Расследование инсценировок преступных событий. Дисс. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 1998. С. 76.
7. Фадеев В.И. Расследование криминальных инсценировок. М.: Норма, 2009. С.49
8. Фадеев В.И. Расследование криминальных инсценировок. М.:
Норма, 2009. С. 50.
Представляется, что не любая инсценировка мнимого события преступления может быть отнесена к числу криминальных, а лишь та, которая может в дальнейшем иметь правовое значение, выступая как юридический факт, порождающий или прекращающий соответствующие уголовные правоотношения. Полагаем, что это имеет место лишь в одном случае, когда инсценировка, не являясь способом преступления, используется для оговора, создания условий для привлечения к уголовной ответственности невиновных лиц. Такие действия инсценировщика обладают, на наш взгляд, признаком общественной опасности. По своей направленности они схожи с заведомо ложным доносом, ответственность за который предусмотрена ст. 306 УК РФ.
В обоих случаях объектом посягательства будет нормальная деятельность должностных лиц и государственных органов, осуществляющих уголовное судопроизводство, а также права и законные интересы личности. Главное отличие инсценировки и заведомо ложного доноса в данном случае будет лишь в форме передачи (сообщения) таких сведений лицам, уполномоченным на проведение процессуальных действий и способа введения в заблуждение: при инсценировке — искусственное создание материальной обстановки мнимого преступления, указывающей на совершение уголовно-наказуемого деяния конкретным лицом, а при заведомо ложном доносе информация об этом событии, в действительности не имевшем места, передается устно или письменно.
Часть 3 ст. 306 УК РФ предусматривает в качестве квалифицирующего признака заведомо ложного доноса его соединение «с искусственным созданием доказательств обвинения». Думается, формулировка «искусственное создание доказательств» не совсем удачна, поскольку, несмотря на ее официальное закрепление в уголовном законе, она противоречит положениям уголовно-процессуального законодательства, поскольку для признания тех или иных сведений доказательствами, в том числе вещественными, они должны быть получены уполномоченным на то участником уголовного судопроизводства (следователем, руководителем следственного органа, дознавателем, органом дознания, прокурором либо судом), в порядке, предусмотренном УПК РФ. Поэтому лица, осуществляющие заведомо ложный донос, равно как и инсценировку, такой возможностью по созданию доказательств в принципе не обладают.
В тоже время термин «искусственное создание доказательств» по своей направленности очень схож с «искусственным созданием обстановки» как сущностным признаком криминальной инсценировки. Следует обратить при этом внимание и на то, что А.Р. Белкин вообще предлагает рассматривать обстановку места происшествия как комплексное вещественное доказательство. в этом смысле понятие искусственного создания обстановки места происшествия будет охватываться понятие искусственного
Юридические науки
создания доказательств, о котором говорится в ч.3 ст. 306 УК РФ. Однако это утверждение нельзя считать несомненным, поскольку ст. 81 УПК РФ не предусматривает комплексных вещественных доказательств. Для решения этого спорного вопроса обратимся к комментарию уголовного законодательства РФ. в частности, С.В. Максимов и И.Б. Малиновский отмечают, что «под искусственным созданием доказательств следует понимать действия, направленные как на сокрытие или искажение сведений о невиновности того или иного лица в совершении преступления, так и на создание и документальное закрепление ложных сведений и виновности конкретного лица (лиц) в совершении конкретного преступления (преступлений)»9. Разновидностью таких действий, являющихся квалифицирующим признаком заведомо ложного доноса, может выступать и инсценировка. Особо следует подчеркнуть, что уголовная ответственность наступает за заведомо ложный донос, а не за совершение инсценировки, являющейся в данной ситуации частным случаем проявления квалифицирующего признака.
Осуществление таких криминальных инсценировок, направленных не для сокрытия преступления, а для оговора невиновных лиц, по нашему глубокому убеждению, обладает признаком общественной опасности. в противном случае у законодателя не было бы необходимости относить признак искусственного создания доказательств обвинения к числу повышающих степень общественной опасности содеянного и отягчающих уголовное наказание.
Поэтому создание искусственной обстановки места определенного события с целью создания условий для привлечения к уголовной ответственности невиновного лица (лиц) за совершение преступления, не имевшего места в действительности, выступает, на наш взгляд, разновидностью криминальной инсценировки, обладающей признаком общественной опасности, и не являющейся способом сокрытия преступления. Следовательно, понятие криминальной инсценировки не всегда полностью охватывается понятием сокрытия преступления, а может частично либо полностью (при инсценировке мнимого преступления) выходить за его границы.
С учетом отмеченных обстоятельств, представляется необоснованным относить к числу криминальных инсценировок случаи искусственного создания обстановки мнимого преступления, направленные на сокрытие заинтересованными лицами фактов совершения аморальных, неблаговидных либо противоправных, но не уголовно-наказуемых деяний. Не является, соответственно, такая разновидность инсценировок и способом противодействия расследованию.
9. Уголовное право. Особенная часть. Учебник. //
Под ред. Л.Д. Гаухмана и С.В. Максимова. 2-е изд., доп. и перераб. М.:
Эксмо, 2005. С. 609.
Изложенное не позволяет нам разделить точку зрения тех ученых, которые полагают, что все криминальные инсценировки обладают признаком общественной опансоти. в частности, В.А. Овечкин пишет, что «инсценировка представляет общественно опасное виновное деяние и общественная опасность эта состоит в противодействии правильной работе органов правосудия по обеспечению ... принципа неотвратимости наказания за совершенное преступление»10. По мнению В.А. Образцова, Л.В. Бер-товского, Н.Л. Бертовской криминальное дезинформирование, к разновидности которого они относят и криминальную инсценировку «является наиболее общественно опасной, а поэтому и запрещенной законом и наказуемой в уголовном порядке формой манипулирования сознанием»11. Сразу отметим, что эта позиция авторов, на наш взгляд, неприемлема, т.к. находится в противоречии с уголовным и уголовно-процессуальным законодательством. в этой части более последовательным представляется суждение Е.В. Баранова, отмечающего, что при решении вопроса о применении наказания будет правильным рассматривать инсценировку как обстоятельство, отягчающее ответственность12. Аналогичной точки зрения придерживается В.И. Фадеев13, В.В. Дементьев, В.В. Степанов14.
Приведенные точки зрения, думается, не совсем верны, поскольку не учитывают существование принципа состязательности сторон в уголовном судопроизводстве. Разделяя мнение В.Н. Карагодина о том, что «реализация многих актов противодействия не влечет за собой уголовной ответственности или какой-либо иной правовой ответственности и, следовательно, не является общественно опасной»15, полагаем, что все криминальные инсценировки, если в ходе их не совершается нового преступления и не создается условий для привлечения к уголовной ответственности невиновного лица, признаком общественной опасности не обладают, поскольку УПК РФ предоставляет подозреваемым, обвиняемым защищать свои права и законные интересы любыми способами, не запрещенными законом.
10. Овечкин В.А. Общие положения методики расследования преступлений, скрытых инсценировками. Дисс. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1975. С. 71-72.
11. Образцов В.А., Бертовский Л.В., Бертовская Н.Л. Дезинформирование в криминальной, оперативно-розыскной и следственной практике. М.: Юрлитинформ, 2010. С. 53.
12. См.: Баранов Е.В. Уголовно-правовая характеристика инсценировок // Вопросы юридической ответственности и деятельность органов внутренних дел: Материалы научной конференции. Волгоград, 1978. С. 48-49.
13. См.: Фадеев В.И. Расследование инсценировок преступных событий: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 1998. С. 13-14.
14. См.: Дементьев В.В., Степанов В.В. Инсценировка преступления: сущность и методы раскрытия. М.: Юрлитинформ, 2009. С. 57.
15. Карагодин В.Н. Преодоление противодействия предварительному расследованию. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та, 1992. С. 17.
Всероссийский журнал научных публикаций, апрель 2011
81
Список использованных источников
1. Андреев С.В. Дезинформация и инсценировка как объекты криминалистических исследований. Иркутск: Репроцентр А1, 2005.
2. Баранов Е.В. Уголовно-правовая характеристика инсценировок // Вопросы юридической ответственности и деятельность органов внутренних дел: Материалы научной конференции. Волгоград, 1978.
3. Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учебное пособие для вузов. — 3-е изд., дополненное. М.: Закон и право, ЮНИТИ-ДАНА, 2001.
4. Дементьев В.В., Степанов В.В. Инсценировка преступления: сущность и методы раскрытия. М.: Юрлитинформ, 2009.
5. Образцов В.А., Бертовский Л.В., Бертовская Н.Л. Дезинформирование в криминальной, оперативно-розыскной и следственной практике. М.: Юрлитинформ, 2010.
6. Овечкин В.А. Расследование преступлений, сокрытых инсценировками: Учебное пособие. Харьков, 1979.
7. Трухачев В.В. Правовые и криминалистические средства предупреждения, выявления и нейтрализации преступного воздействия на доказательственную информацию.
Дисс. ... докт. юрид. наук. Воронеж, 2001.
8. Уголовное право. Особенная часть. Учебник. // Под ред. Л.Д. Гаухмана и С.В. Максимова. 2-е изд., доп. и перераб. М.: Эксмо, 2005.
9. Фадеев В.И. Расследование криминальных инсценировок. М.: Норма, 2009.
10. Овечкин В.А. Общие положения методики расследования преступлений, скрытых инсценировками. Дисс. ...
канд. юрид. наук. Харьков, 1975.
11. Фадеев В.И. Расследование инсценировок преступных событий: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 1998.
12. Фадеев В.И. Расследование инсценировок преступных событий. Дисс. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 1998.
Информация об авторах
• Бурыка Д. А. // кандидат юридических наук, преподаватель Московского университета МВД России.
• Глотов Д. А. // соискатель Академии МНЭПУ.
Актуальные проблемы государственной регистрации федеральных органов государственной охраны в качестве юридических лиц
Бугаев Г. В.
Все органы государственной власти, в том числе и федеральные органы государственной охраны являются юридическими лицами. Это положение основывается на ряде подзаконных актов, определяющих их правовой статус. Например, согласно п. 19 Положения о ФСО России этот федеральный орган исполнительной власти является юридическим лицом, имеет действительное и условное наименования, печать с изображением Государственного герба Российской Федерации и со своим наименованием, иные печати, штампы, бланки установленного образца и счета, открываемые в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Поскольку любое юридическое лицо считается созданным с момента государственной регистрации, возникает необходимость рассмотрения процедуры государственной регистрации, проводимой в отношении федеральных органов государственной охраны.
Правовые основы процедуры государственной регистрации юридических лиц в настоящее время закреплены в Гражданском кодексе РФ и в Федеральном законе «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей». Поскольку специальных норм о регистрации органов государственной власти в качестве юридических лиц в настоящее время нет, то процедура приобретения федеральным органом государственной охраны статуса юридического лица должна проходить в общем порядке. в то же время, как отмечается в литературе, общий порядок регистрации юридических лиц совершенно не ориентирован на регистрацию органов государственной власти, в том числе федеральных органов государственной охраны, не учитывает их особый статус.
Во-первых, имеется неопределенность с учредителями федеральных органов государственной охраны. в действующем законодательстве такое понятие вообще отсутствует. Считается, что функции учредителя федеральных органов государственной власти выполняет Российская Федерация. Но в этом случае непонятно, как государственная регистрация будет осуществляться на основании заявления Российской Федерации.
Кроме того, следует обратить внимание на то, что структура федеральных органов государственной охраны утверждена Президентом РФ в Указе от 7 августа 2004 г. № 1013. Однако фактически учредителями федеральных органов государственной охраны выступают иные лица. Например, согласно Уставу Академии ФСО России, которая также отнесена к федеральным органам государственной охраны, ее учредителем является Правительство РФ. Для регистрирующего органа возникает парадоксальная ситуация — решение о создании федерального органа государственной охраны принято одним субъектом, а устав утвержден другим.
Во-вторых, возникает вопрос с учредительными документами регистрируемого юридического лица. в настоящее время считается, что функции учредительного документа федерального органа государственной охраны выполняет положение о его деятельности. Дей-
