CC BY
198ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА; ИСТОРИЯ УЧЕНИЙ О ПРАВЕ И ГОСУДАРСТВЕ
THEORY AND HISTORY OF LAW AND STATE; HISTORY OF DOCTRINES ON LAW AND STATE
УДК-343.979
Лоба Всеволод Евгеньевич
начальник управления научно-исследовательской деятельностью Армавирского государственного педагогического университета, кандидат юридических наук, доцент (г. Армавир)
К ВОПРОСУ
ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЖИВОТНЫХ И НЕОДУШЕВЛЕННЫХ ПРЕДМЕТОВ: ФРАГМЕНТЫ ИСТОРИИ
Аннотация:
признаками субъекта преступления признаются: физическая природа лица, достижение возраста уголовной ответственности и вменяемость. Именно привычность и весомость этого подхода сказались на сложившемся мнении о признании субъектами уголовной ответственности только физических лиц. Традиционно представители животного мира и неодушевленные предметы к уголовной ответственности не привлекаются. Автор, уделяя, внимание ретроспективному взгляду на ответственность животных и неодушевленных предметов, тем самым проясняет процессы, оказавшие влияние на разработку и закрепление в уголовном праве
Loba Vsevolod Evgen'evich
Scientific Research Department Director, Armavir State Pedagogical University, Candidate of Legal Sciences, Associate professor (Armavir)
TO THE ISSUE OF RESPONSIBILITY OF ANIMALS AND INANIMATE OBJECTS: FRAGMENTS OF HISTORY
Abstract:
the signs of a crime subject are physical nature of a person; the age of attainment of criminal responsibility and sanity. It is the familiarity and significance of this approach that has influenced the existing opinion on the recognition of only individuals as subjects of criminal liability. Traditionally, representatives of the animal world and inanimate objects are not criminally liable.
The author, paying attention to a retrospective view on the responsibility of animals and inanimate objects, thereby clarifies the processes that influenced the development and fixing in criminal law of such signs of the objective side of the crime as tools and means of committing a crime. The article gives examples of
таких признаков объективной стороны преступления, как орудия и средства совершения преступления.
В статье приводятся примеры наказания животных и неодушевленных предметов. При подготовке статьи автором изучены труды дореволюционных, советских и постсоветских ученых.
Ключевые слова:
субъект преступления, животные, неодушевленные предметы, наказание, ретроспектива, объективная сторона преступления.
Традиционно признаками субъекта преступления признаются: физическая природа лица, достижение возраста уголовной ответственности и вменяемость. Очень похоже на то, что именно привычность, прочность и весомость этого подхода, насчитывающего несть числа лет, сказалась на появлении ныне мнения о признании во все времена субъектами уголовной ответственности только физических лиц. Представители же животного мира и неодушевленные предметы к уголовной ответственности не привлекались [1, с. 33].
Искренне сомневаюсь в своем праве упрекать в заочном споре кого-то в инакомыслии, в силу чего ограничусь лишь мнением такого авторитета в доктрине уголовного права, как С.В. Познышев, для которого было неоспоримо существование в древности, в средние века, в XVI и XVII столетиях уголовной ответственности животных [2, с. 128]. И, по нашему глубокому убеждению, Россия в этом плане не является исключением. К сему добавим, что «камнем преткновения» неизбежно станет и историческая память, хранящая множество свидетельств того, когда животные и неодушевленные предметы подвергались преследованиям. Для начала достаточно вспомнить,
punishing animals and inanimate objects.
While preparing the article the author has studied the works of pre-revolutionary, Soviet and post-Soviet scientists.
Keywords:
a subject of crime, animals, inanimate objects, punishment, retrospective, objective side of crime.
что еще в древних Афинах судили животных, камни и металлические орудия (ножи, топоры, мечи), которые причинили смерть без доказанного участия человеческой руки. Если вина была доказана, то животное убивалось, а неодушевленные предметы-«преступники» после совершения определенных обрядов выбрасывались за границы афинской земли [3, с. 87]. У древних германцев и евреев привлекали к уголовной ответственности господина за убийство, причиненное кому-нибудь принадлежащим ему животным, а также собственника вещи, случайным падением которой был убит человек [4, с. 79]. По законам полулегендарного древнеримского императора Нумы Помпилия, если кто перепашет межу, не только сам виновный, но и его быки подвергались наказанию [5, с. 137].
Привлечение к ответственности не только человека, но и представителей животного мира и неодушевленных предметов, судя по размышлениям английского (шотландского) ученого-антрополога Д.Д. Фрэзера, являлось результатом смутности представлений древнего человека, неизбежно свалившего «в одну корзину» мотивы, двигающие человеком как разумным существом, с инстинктами, управляющими животными, или даже с силами, толкающими камень или дерево при их падении. «Интеллектуальный туман, благодаря которому могли совершаться такие действия, заволакивал также глаза первобытного законодателя, который в различные времена и в различных странах освящал эту варварскую систему возмездия, облекая ее в торжественные формы права и справедливости» [6, с. 484-485].
Анализируя вопрос о представителях животного мира применительно к характеристике субъекта преступления, в своей докторской диссертации «Начала уголовного права» С.М. Будзинский предложил делить развитие ответственности животных на три периода. Во время первого периода человек приписывал животным разум, учинял против них иски и судил их как преступников.
Во второй период законодатель уже не считает животных личностью, но преследует их символически. В третий период господин может освободиться от ответственности за вред, причиненный его животным или рабом, если их отдаст потерпевшему убыток [7, ^ 70-71]. Другой классик российского уголовного права -А.Ф. Кистяковский предлагал взгляды рассмотрения животных в качестве субъектов преступления, без проведения четкого хронологического водораздела, делить на первобытные и последующие, существовавшие практически до XVII в. как отголоски общего воззрения первобытного человека на животных, с поправкой на соответствующее тому времени судебное производство [8, ^ 267-271]. Печальным остатком этих взглядов можно считать обычное право русских крестьян конца XIX в., самым жестоким образом убивавших свинью, загрызшую ребенка [9, с. 273-274].
Существовали и иные варианты периодизации развития ответственности животных, в частности исключительно в рамках канонического права [10, с. 50]. Несмотря на жесткие редакционные ограничения, в свете сказанного особый интерес представляют случаи распространения в Руси-России такого феномена, как сексуальные контакты с животными, позже получившие название «скотоложство». Так, в найденной двенадцать лет назад в Великом Новгороде берестяной грамоте начала XII в. говорится о неком новгородце Шильце, который насилует («пошибает») чужих свиней и лошадей, тем самым срамит весь Людин конец на Торговой стороне Великого Новгорода [11]. Секретарь посланного в начале XVII в. шлезвиг-голштинским герцогом Фридрихом III к персидскому шаху посольства А. Олеарий, которого, правда, сложно заподозрить в симпатиях к русским, в своих записках сетует, что в Московии лица, уличенные в содомии, при которых употребляют не только детей, но мужчин и лошадей, «в таких преступлениях не наказываются у них серьезно» [12, ^ 189-190]. Согласно исследованиям
В.Б. Безгина, снисходительное отношение к скотоложству как к недостойному человеческому поведению, сохранялось и в провинциальной среде Российской империи второй половины XIX - начала XX в. [13, с. 201-246].
На наш взгляд, истоки этого поведения уходят в глубокую древность. Например, в соответствии со своим языческим мировоззрением восточные славяне считали животных своими покровителями и приносили им жертвы. По словам Б.А. Рыбакова, на «Благовещенской горе» близ древнерусского города Вщижа на Десне существовало обширное и хорошо оборудованное святилище Юх-новской культуры (первые века до н. э. - первые века н. э.) с явно выраженным культом медведя [14, с. 123]. Священными животными считали собак и волков древние люди, населявшие территорию современной Кабардино-Балкарской республики [15, с. 188]. Кстати, одного из воевод князя Владимира даже звали Волчий хвост. Много амулетов-оберегов в виде животных находят археологи при раскопках курганов. С другой стороны, животные - друзья и враги человека. Они даже вступают с ним в брак. В частности, по восточнославянским поверьям, медведи крадут женщин, пришедших в лес за ягодами, и берут их в жены и даже имеют от них детей [16, с. 108]. Они действуют по известным моральным побуждениям, совершая проступки добрые, или по преступным побуждениям, осуществляют преступные действия. Они способны на подвиги великодушия и самоотвержения, они же являются в виде злодеев. Обращает на себя внимание, что в древнерусской повести о Петре и Февронии Муромских змей насилует Февронию: «А злой змей силой овладел ею» [17, с. 249].
Возможно, в рамках языческой культуры животное вполне могло считаться не только сексуальным объектом и не отражением индивидуальной человеческой патологии, а неким сакральным обрядом для возведения в «ранг» особого мужского статуса либо
реализации человеческого желания получить от животного дополнительные физические и психические свойства (силу, мужество, смелость, ум, хитрость и т. п.).
Однако принятое Русью христианство православного толка совокупления с животными («скотоложство», «скотоложество») уже относит к содомскому греху. Испытывая колоссальное воздействие религиозных догматов, власть пыталась выжечь скотоложство «каленым железом» уголовного закона, закрепленным как в Уставе князя Ярослава Владимировича о церковных судах Краткой редакции и Пространной редакции, Уставе князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных (Синодальная редакция), так и в «Кратком Артикуле, избранном из древних христианских прав и проч.», впоследствии более известном как «Краткий артикул» князя Меншикова 1706 г., Воинском артикуле Петра I 1715 г., Своде законов Российской империи 1832 г., а затем в пришедшем ему на смену Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (ст. 1295) и Уложении о наказаниях уголовных и исправительных редакции 1885 г. (ст. 997).
Однако и этого было мало. Несмотря на то что ветхозаветные законы настоятельно требовали самого строгого наказания всем участникам совершении акта содомии: «Кто смесится со скотиною, того предать смерти, и скотину убейте» (Левит. 20:15), в перечисленных памятниках права наказание, являющееся воздаянием за содеянное, получает лишь физическое лицо. Судьба животного как пассивного соучастника совокупления оказалась как бы вне правового поля. Шагом вперед в этом вопросе явилось специальное мнение высшего законосовещательного органа Российской империи -Государственного Совета от 29 февраля 1864 г.: предписано, что оскотоложественных животных необходимо убивать и зарывать в землю по правилам о зараженных животных [18, ^ 8].
Следует заметить, что подобное предписание не является абсолютно новым в истории уголовного законодательства. Аналогичное положение было впервые сформулировано в мало обращавшем на себя внимание проекте Уложения 1754 г., где, помимо наказания обвиненному в скотоложстве, читаем: «...та скотина, которая служила для удовлетворения неистовой похоти, должна быть убита и зарыта в землю, а собственнику ее должна быть выплачена по оценке стоимости ее (ст. 1 гл. 47)» [19, с. 425]. Как видим, при установлении судом совместного совершении акта совокупления человек наказывался менее строго, чем другой соучастник - животное.
Нельзя забывать, что российской истории известны и применения уголовно-правовых мер реагирования в отношении неодушевленных предметов. Вспомним, как князь Владимир, вначале пытавшийся превратить язычество в государственную религию, по возвращении из Херсонеса (Корсуня) в 988 г., где, согласно распространенной легенде, он принял православие в обмен на руку византийской царевны Анны, отдав взятый Корсунь как вено за невесту, приказал ниспровергать прежних кумиров, из которых одни были изрублены, а другие сожжены. Главного же идола Перуна привязали к конскому хвосту и волокли его с горы через весь Киев. Более того, на всем пути следования двенадцать человек били его палками, а потом кинули в Днепр: «Се же не яко древу чюющю, но на поруганье бесу, иже прелщаше симъ образом человекы, да взмездье приметь от человек» [20, с. 54]. Такая же судьба постигла и языческих кумиров в Новгороде, где, по указанию Владимира, деревянные идолы были сожжены, а каменные сброшены в реку Волхов.
Мы не находим оснований усомниться в том, что описанная практика карательных мероприятий, направленных на введение новой веры, осуществлялась по правилам действовавших по тем временам традиций и обычаев языческой эпохи.
Мы серьезно задумались над подходом А.А. Рожнова, полагающего, что одним из принципиальных отличий русского уголовного права от законодательства и судебной практики средневековой Европы является не признание животных, птиц, насекомых и неодушевленных предметов в качестве субъектов преступления. В то время как против указанных «преступников», «виновных» в причинении смерти человеку, уничтожении урожая и т. п., в Европе были вполне обыденным явлением [21, ^ 77-78]. Обосновывая свою точку зрения, исследователь полагает, что встречающиеся в сочинениях современников-иностранцев о России XVI-XVII вв. примеры наказания животных и неодушевленных предметов: ручного козла, который столкнул в доме боярского сына с лестницы, за что был высечен батогами и сослан в Сибирь (А. Лизек); ножа, которым порезались, вместо ссылки в Сибирь заперли в сундук, тем самым лишив возможности резать (А. Лизек); битье палками статуи Св. Николая Чудотворца якобы за помощь враждебной Литве (С. Немоевский); расстрел обезьяны, наведшей беспорядок в церкви (Дж. Перри и Г. Се-дерберг), за исключением наказания церковного колокола города Углича, в который ударили в набат в связи с таинственной смертью царевича Дмитрия, не нашли своего отражения в русских документах. А поскольку другие, бесспорные примеры привлечения животных и вещей к уголовной ответственности в источниках отсутствуют, то, резюмирует автор, субъектом преступления в Московском государстве признавался исключительно человек [22].
Было бы скоропалительно говорить, что автору удалось найти убедительные доводы в пользу отсутствия ответственности животных и неодушевленных предметов в Московском государстве хотя бы потому, что, во-первых, по Уложению 1649 г. за ущерб, причиненный домашними животными «животиной»: «собака», «корова», «бык», «козел», «боран» и др., в результате умышленных («нарочным делом») либо неосторожных действий владельца, который «свою
собаку на привези и животины в запоре держати не учнет», потерпевшим «иски их правити по их скаскам бес суда, и ту животину взяв у него отдати челобитчиком» (ст. 281 главы ХХ) [23, с. 150]. В то же время в ст. 283 главы ХХ Уложения московский законодатель предоставлял право убить чужую собаку при нападении, с соблюдением следующего условия правомерности: только «ручным боем, но не из ружья, бороняся от себя». При этом стоимость животного не возмещалась («ему за ту собаку цены не платить») [23, с. 150]. Из сказанного отчетливо видно, что если в первом случае видны отголоски древнего взгляда на преступление: кто причинил вред, а в данном случае это животное, тот и выдается потерпевшему, то последующая норма оправдывает вынужденность активных действий человека, обороняющегося (защищающегося) от агрессивного посягательства путем причинения вреда посягающему (собаке). Судя по всему, в этой ситуации обороняющемуся разрешается защищать не только свои интересы, но и интересы других лиц. Во-вторых, наказания животных и неодушевленных предметов нередко носили несудебный характер, поэтому и мало на них ссылок в письменных источниках.
Существуют версии о наказании колоколов, которые нельзя поддержать как абсолютно реальные, но которые все же имеют право на существование. В частности, царь Иван IV Грозный велел отрубить уши у колокола при церкви Св. Николая в Пскове за то, что он звоном своим испугал коня, на котором ехал царь [24]. В 1681 г., по причине испуга, расположенный в полубашенке возле Спасских ворот «всполошный» колокол, предупреждавший горожан о пожарах, по указу царя Федора Алексеевича был сослан в Николо -Карельский монастырь [25].
Отмечаются случаи наказания человека и неодушевленных предметов, говоря современным языком, как соучастников преступления. В годы царствования царя Алексея Михайловича, после
того как созналась, что портила людей и некоторых из них учила ведовству, вместе с принадлежавшими ей чародейскими бумагами и кореньями была сожжена в срубе как еретица и ведунья старица Олена [26, с. 137]. В 1689 г. иностранец Квиринко был сожжен «съ книгами и съ письмами богомерзкими». В начале XVIII в. человек, выбивший икону палкой из рук священника, был сожжен вместе с этой палкой. В 1701 г. были сожжены Гришка Талицкий и его сообщник Савин за сочинение и распространение в народе «тетрадей о томъ, что Петръ Великш есть антихристъ» [27, ^ 22-23].
Если привлечение к уголовной ответственности животных и вещей в языческий период Н.С. Таганцева объясняет «взглядом на преступление как на деяние, оскорбляющее божество и охраняемый им мир, или же мистическим воззрением на природу и в особенности на психическую жизнь животных» [28, с. 368], то в более поздний период А.А. Пионтковский (сын) связывает с общим представлением феодальной эпохи об уголовной ответственности, которая мыслилась не как ответственность лишь за виновное совершение преступления, а как ответственность за всякие опасные и вредные действия. Такие действия могли совершаться и людьми, и животными, такая опасность могла представляться исходящей от тех или иных предметов. Тем самым создавалась возможность распространять понятие об уголовной ответственности не только на людей, но и на животных и даже на вещи [29, ^ 217].
Отечественная наука уголовного права начинает активно развиваться в XIX столетии. К этому периоду времени следует отнести и теоретическую разработку основ решения вопроса о том, кого или что надлежит признавать субъектом преступления. После долгих теоретических дискуссий с самым широким разбросом мнений как приверженцы свободы воли, так и сторонники подчинения воли закону причинности, в их наиболее обработанном правильном учении, а также последователи смешанной доктрины
пришли, в конечном итоге, к единому мнению, что совершить преступление может только физическое лицо.
Что касается предметов неорганической природы, а также растений, то они не имеют ни разума, ни чувства, ни воли, а потому не обладают ни способностью к пониманию постановлений уголовного права, ни способностью к усвоению их в качестве мотивов своего поведения и не могут совершать никаких преступлений. Животные же обладают разумом, чувством и волей, но эти дарования не имеют у них того высокого духовного развития, которое необходимо для возникновения способности к пониманию постановлений уголовного права и способности к усвоению их в качестве мотивов поведения, а потому животные и не могут быть субъектами преступлений [30, с. 207].
Тем не менее, в полном соответствии с всеобщностью положений закона сохранения энергии, животные и неодушевленные предметы не исчезли из уголовно-правовых отношений, а закрепились в качестве присущих любому преступлению таких факультативных признаков объективной стороны состава преступления, как орудие и средство совершения преступления. И теперь, в ситуации 5 мая 1591 г., когда пономарь Федот Огурец, действуя по приказу Марии Нагой (вдовы Ивана Грозного и матери царевича Дмитрия), колокольным звоном оповестил народ о гибели царевича Дмитрия, отчего в городе «сделалась великая смута», говоря языком современной уголовно-правовой терминологии, набатный колокол г. Углич считался орудием для непосредственного совершения «государственного преступления».
Как свидетельствует современная судебная практика, в качестве орудия совершения убийства виновными применяются такие неодушевленные предметы, как топор [31], березовая палка [32], камень [33] и пр.
Вспомним, что не так уже и были не правы представители антропологической школы в лице Ч. Ломброзо, А. Амона и других их
приверженцев, считавшие, что преступником может быть не только человек, но, при некоторых условиях, даже и животное. Дело в том, что в современной России собаки и другие животные используются при совершении разбойного нападения для причинения вреда здоровью либо подавления сопротивления потерпевшего. Поэтому не случайно в постановление № 29 Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» от 27 декабря 2002 г. впервые включено положение, по которому «действия лица, совершившего нападение с целью хищения чужого имущества с использованием собак или других животных, представляющих опасность для жизни или здоровья человека, либо с угрозой применения такого насилия, подлежит квалифицировать с учетом конкретных обстоятельств дела по пункту «г» части второй статьи 162 УК РФ» (п. 23) [34].
Более того, в науке высказана позиция, согласно которой преступные действия лица, использовавшего собаку или других животных, представляющих опасность для жизни или здоровья человека, следует квалифицировать как «применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия» и при совершении преступлений, составы которых содержат этот квалифицирующий признак: хулиганство (ч. 1 ст. 213), а также угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (п. «г» ч. 2 ст. 211 УК) [35].
В конечном итоге можно заключить, что понятие «субъект преступления», пройдя длительный, многовековой путь эволюции от признания в качестве субъекта не только людей, но животных и неодушевленных предметов в силу их «очеловечивания» до понимания того, что к данной категории могут относиться только люди, в основе привлечения к уголовной ответственности которых лежит принцип виновного совершения общественно опасного деяния.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Пономарева Е.Е. Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс. В 10 т. Т. VII. Субъект преступления. Субъективная сторона преступления. Кн. I. Субъект / Е.Е. Пономарева; под ред. Н.А. Лопашенко. - М. : Юрлитинформ, 2016.
2. Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права / С.В. Познышев. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Издание А.А. Карцева, 1912.
3. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах / М.А. Чельцов-Бебутов. - СПб. : Равена, Альфа, 1995.
4. Кистяковский А.Ф. Исследование о смертной казни / А.Ф. Кистя-ковский; под ред. Т. С. - 2-е изд. - СПб. : Изд. Л.Ф. Пантелеева, 1896.
5. Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Часть общая: Преступление и преступники. Наказание и наказуемые / В.В. Есипов. -3-е изд., пересмотр. и доп. - М. : Правоведение, 1904.
6. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом Завете / Д.Д. Фрэзер. - М. : Изд-во полит. литературы, 1989.
7. Будзинский С.М. Начала уголовного прав / С.М. Будзинский. -Варшава : В типографии И. Яворского, 1870.
8. Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права с подробным изложением начал русского уголовного законодательства. Часть общая / А.Ф. Кистяковский. - 3-е изд. - Киев : Типо-литогр. Высоч. утвержд. Т-ва И.Н. Кушнарев, 1891.
9. Малиновский И.А. Лекции по истории русского права / И.А. Малиновский. - Ростов н/Д. : Единение, 1918.
10. Канторович Я.А. Процессы против животных в Средние века / Я.А. Канторович. - 2-е изд. - М. : КРАСАНД, 2011.
11. Доклад академика А.А. Зализняка о новгородских грамотах 2005 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://mitrius.livejournal.com/ 380809.html; Письменность Древней Руси. Берестяные грамоты [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://bibliotekar.ru/nauka/45.htm.
12. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно / А. Олеарий; введение, перевод, примечание и указатель А.М. Ловягина. - СПб. : Издание А.С. Суворина,1906.
13. Безгин В.Б. Преступления на сексуальной почве в российской провинции второй половины XIX - начала XX века [Электронный ресурс] / В.Б. Безгин // Юридические исследования. - 2013. - № 5. - Режим доступа: http://e-notabene.ru/lr/article_788.html.
14. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси / Б.А. Рыбаков. - М. : Наука, 1987.
15. Эльберд М. Страшен путь на Ошхамахо : Роман / М. Эльберд. -Нальчик : Эльбрус, 1980.
16. Левкиевская Е. Мифы русского народа / Е. Левкиевская. - М. : АСТ, 2005.
17. Повесть о Петре и Февронии Муромских Ермолая-Еразма // Изборник: Повести Древней Руси / Сост. и примеч. Л. Дмитриева и Н. По-нырко; вступит. статья Д.С. Лихачева. - М. : Худож. литература, 1987.
18. Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права. Часть общая. Кн. I. Учение о преступлении [Вып. 1] / Н.С. Таганцев. - СПб. : Типография М. Стасюлевича, 1874.
19. Попов А. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву / А. Попов. - Казань : Типо-литография Император. Университета, 1904.
20. Повесть временных лет / подготовка текста, примеч. О.В. Творо-гова; пер. с древнерусск. Д.С. Лихачева. - М. : Эксмо, 2012.
21. Рожнов А.А. История уголовного права Московского Государства (XVI-XVII вв.) : монография / А.А. Рожнов. - М. : Юрлитинформ, 2012.
22. Рожнов А.А. Субъект преступления по уголовному праву Московского государства XVI-XVII вв. [Электронный ресурс] / А.А. Рожнов. - Режим доступа: http://www.justicemaker.ru/view-article.php?id=21&art=3545.
23. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т. 3. Акты земских соборов / Отв. ред. А.Г. Маньков. - М. : Юрид. литература, 1985.
24. Наказание новгородского колокола [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.kolokola.com/archives/2731.
25. Новгородский вечевой колокол [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.zvon.ru/article3.view2.page8.part1.html.
26. Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила / С.В. Максимов. - СПб. : Тов-во Р. Голик и А. Вильворг, 1903.
27. Есипов В.В. Грех и преступление, святотатство и кража / В.В. Есипов. - СПб. : Типография А.Ф. Маркса, 1894.
28. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. I / Н.С. Таганцев. - 2-е изд., пересмотр. и доп. - СПб. : Гос. типография, 1902.
29. Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права в шести томах. Т. II / А.А. Пионтковский; редкол.: А.А. Пионтковский, П.С. Ромашкин, В.М. Чхиквадзе. - М. : Наука, 1970.
30. Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Выпуск I / П.П. Пусторослев. - Юрьев : типография К. Маттисена, 1907.
31. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 11.08.2016 N 44-АПУ16-16 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: / /www.consultant.ru / cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=470948#0.
32. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 13.09.2016 N 3-АПУ16-8 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: / /www.consultant.ru / cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=475249#0.
33. Кассационное определение Верховного Суда РФ от 08.02.2012 N 81-О12-2 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //www.consultant.ru / cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=328810#0.
34. Постановление № 29 Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» от 27 декабря 2002 г. (ред. от 24 мая 2016 г.) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:/ /www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base= S0J;n=1511657#0.
35. Китаева В. Животные как орудия преступления [Электронный ресурс] / В. Китаева // Законность. - 2004. - № 11. - Режим доступа: http://www.consultant.ru.
REFERENCES
1. Ponomareva E.E. Ugolovnoe pravo. Obshhaja chast. Prestuplenie. Akademicheskij kurs. V 10 t. T. VII. Subjekt prestuplenija. Subjektivnaja storona prestuplenija [Criminal law. The general part. A crime. Vol. VII. The subject of the crime. The subjective side of the crime]. Moscow, Urlitinform Publ., 2016. (In Russian).
2. Poznyshev S.V. Osnovnye nachala nauki ugolovnogo prava. Obshhaja chast ugolovnogo prava [The basic principles of the science of criminal law. General part of criminal law]. Moscow, Kartsev Publ., 1912. (In Russian).
3. Chelcov-Bebutov M.A. Kurs ugolovno-processualnogo prava. Ocherki po istorii suda i ugolovnogo processa v rabovladelcheskih, feodalnyh i burzhuaznyh gosudarstvah [The course of criminal procedure law. Essays on the history of the court and the criminal process in the slave-owning, feudal and bourgeois states]. Saint Petersburg, Ravena Publ., 1995. (In Russian).
4. Kistjakovskij A.F. Issledovanie o smertnoj kazni [Study on the death penalty]. Saint Petersburg, Panteleev Publ., 1896. (In Russian).
5. Esipov V.V. Ocherk russkogo ugolovnogo prava. Chast obshhaja: Prestuplenie i prestupniki. Nakazanie i nakazuemye [Essay on Russian criminal law. General part: Crime and criminals. Punishment and Offenders]. Moscow, Pravovedenie Publ., 1904. (In Russian).
6. Frjezer D.D. Folklor v Vethom Zavete [Folklore in the Old Testament]. Moscow, Political Literature Publ., 1989. (In Russian).
7. Budzinskij S.M. Nachala ugolovnogo prava [The criminal law basics], Warsaw, Javorsky Publ., 1870. (In Russian).
8. Kistjakovskij A.F. Jelementarnyj uchebnik obshhego ugolovnogo prava s podrobnym izlozheniem nachal russkogo ugolovnogo zakonodatelstva [Elementary textbook of general criminal law with a detailed relation of Russian criminal law]. Kiev, Kushnarev Publ., 1891. (In Russian).
9. Malinovskij I.A. Lekcii po istorii russkogo prava [Lectures on the history of Russian law]. Rostov on Don, Solidarity Publ., 1918. (In Russian).
10. Kantorovich Ja.A. Processy protiv zhivotnyh v Srednie veka [Processes against animals in the Middle Ages]. Moscow, KRASAND Publ., 2011. (In Russian).
11. Doklad akademika A.A. Zaliznjaka o novgorodskih gramotah 2005 g. Pismennost Drevnej Rusi. Berestjanye gramoty [Academician A.A. Zaliznyak's report on the Novgorod manuscripts. Writing of Ancient Russia. Birchbark manuscripts, 2005]. Available at: http:// www.mitrius.livejournal.com/380809.html; www.bibliotekar.ru/nauka/45.htm. (In Russian).
12. Olearij A. Opisanie puteshestvija v Moskoviju i cherez Moskoviju v Persiju i obratno [Description of the trip to Muscovy and through Muscovy to Persia and back]. Saint Petersburg, Suvorin Publ., 1906. (In Russian).
13. Bezgin V.B. Prestuplenija na seksual'oj pochve v rossijskoj provincii vtoroj poloviny XIX - nachala XX veka [Sex crimes in the Russian province of the second half of XIX - early XX century]. Juridicheskie issledovanija = Legal research,, 2013, no. 5. Available at: http://www.e-notabene.ru/lr/article_ 788.html. (In Russian).
14. Rybakov B.A. Jazychestvo Drevnej Rusi [Paganism of Ancient Russia]. Moscow, Science Publ., 1987. (In Russian).
15. Jelberd M. Strashen put na Oshhamaho [Scary way to Oshkhamakho]. Nalchik, Elbrus Publ., 1980. (In Russian).
16. Levkievskaja E. Mify russkogo naroda [Myths of the Russian people]. Moscow, AST Publ., 2005. (In Russian).
17. Povest o Petre i Fevronii Muromskih Ermolaja-Erazma. Izbornik: Povesti Drevnej Rusi [The Tale of Peter and Fevronia of Murom. Tales of Ancient Russia]. Moscow, Hudozhestvennaja Literatura Publ., 1987. (In Russian).
18. Tagancev N.S. Kurs russkogo ugolovnogo prava. Chast obshhaja. Kn I. Uchenie o prestuplenii [The course of Russian criminal law. General part. Book I. The doctrine of crime]. Saint Petersburg, Stasulevich Publ., 1874. (In Russian).
19. Popov A. Sud i nakazanija za prestuplenija protiv very i nravstvennosti po russkomu pravu [Court and punishment for crimes against faith and moral according to Russian law]. Kazan, Imperial University Publ., 1904. (In Russian).
20. Povest vremennyh let [The Tale of Bygone Years]. Moscow, Eksmo Publ., 2012. (In Russian).
21. Rozhnov A.A. Istorija ugolovnogo prava Moskovskogo Gosudarstva (XVI- XVII vv.) [History of the criminal law of the Moscow State (XVI-XVII centuries.)]. Moscow , Urlitinform, 2012. (In Russian).
22. Rozhnov A.A. Subjekt prestuplenija po ugolovnomu pravu Moskovskogo gosudarstva XVI-XVII vv. [The subject of the crime under the criminal law of the Moscow State in XVI-XVII centuries]. Available at: http://www.justicemaker.ru/view-article.php?id=21&art=3545. (In Russian).
23. Rossijskoe zakonodatelstvo X-XX vekov. V 9 t. T. 3. Akty zemskih soborov [Russian legislation of X-XX centuries. In 9 volumes, Vol. 3. Acts Of Zemsky Sobor]. Moscow, Legal literature Publ., 1985. (In Russian).
24. Nakazanie novgorodskogo kolokola [The Punishment of the Novgorod Bell]. Available at: http://www.kolokola.com/archives/2731. (In Russian).
25. Novgorodskij vechevoj kolokol [The Novgorod Veche Bell]. Available at: http://www.zvon.ru/article3.view2.page8.part1.html. (In Russian).
26. Maksimov S.V. Nechistaja, nevedomaja i krestnaja sila [Unholy, unknown and cross power]. Saint Petersburg, Golik & Vilvork Publ., 1903. (In Russian).
27. Esipov V.V. Greh i prestuplenie, svjatotatstvo i krazha [Sin and crime, sacrilege and theft]. Saint Petersburg, Marks Publ., 1894. (In Russian).
28. Tagancev N.S. Russkoe ugolovnoe pravo. Chast obshhaja. T. I [Russian criminal law. General part. Vol. I]. Saint Petersburg, State Publ., 1902. (In Russian).
29. Piontkovskij A.A. Kurs sovetskogo ugolovnogo prava v shesti tomah.. T. II [The course of Soviet criminal law in six volumes. Vol. II]. Moscow, Science Publ., 1970. (In Russian).
30. Pustoroslev P.P. Russkoe ugolovnoe pravo. Obshhaja chast. Vypusk I [Russian criminal law. General part. Iss. I]. Yuriev, Mattisen Publ., 1907. (In Russian).
31. Apelljacionnoe opredelenie Verhovnogo Suda RF ot om 11.08.2016 N 44-APU16-16 [Appeal definition of the Supreme Court of the Russian Federation N 44-APU16-16, 11.08.2016]. Available at: http://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=470948#0. (In Russian).
32. Apelljacionnoe opredelenie Verhovnogo Suda RF ot 13.09.2016 N 3-APU16-8 [Appeal definition of the Supreme Court of the Russian Federation from N 3-APU16-8, 13.09.2016]. Available at: http://www.consultant.ru/ cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=475249#0. (In Russian).
33. Kassacionnoe opredelenie Verhovnogo Suda RF ot 08.02.2012 N 81-012-2 [Cassation determination of the Supreme Court of the Russian Federation N 81-O12-2, 08.02.2012]. Available at: http://www.consultant.ru/ cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=328810#0. (In Russian).
34. Postanovlenie № 29 Plenuma Verhovnogo Suda Rossijskoj Federacii «O sudebnoj praktike po delam o krazhe, grabezhe i razboe» ot 27 dekabrja 2002 g. [Decision No. 29 of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation "On Judicial Practice in the Case of Theft, Robbery and Burglary", December 27, 2002. Available at: http://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc;base=S0J;n=1511657#0. (In Russian).
35. Kitaeva V. Zhivotnye kak orudija prestuplenija [Animals as instruments of crime]. Zakonnost = Legitimacy, no. 11, 2004. Available at: http://www.consultant.ru. (In Russian).
