К ВОПРОСУ ОБ ОЦЕНКЕ ГЕНОЦИДА 1994 Г. В РУАНДЕ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 327

А.Й. Элез,

кандидат философских наук, Институт Африки Российской академии наук, г. Москва

К ВОПРОСУ ОБ ОЦЕНКЕ ГЕНОЦИДА 1994 г. В РУАНДЕ

AJ. Elez.

PhD in Philosophy Science, Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences, Moscow

E-mail: aelez@yandex.ru

ON THE ASSESSMENT OF THE 1994 GENOCIDE IN RWANDA

Аннотация. Привычные оценки геноцида 1994 г. в Руанде исходят из двух постулатов, сомнительных с точки зрения науки. Первый постулат состоит в том, что различия между хуту и тут-си сводятся почти исключительно к сфере занятости, а взаимное противопоставление двух этих групп является результатом усилий колониальной администрации, второй же — в том, что геноцид следует считать почти исключительно геноцидом в отношении тутси, а хуту страдали от геноцида тутси лишь в меру своего уклонения от участия в нем. В статье указывается, что геноцид вообще не реализуем в отсутствие критериев различения преследующих и преследуемых, а конкретно руандийский геноцид был направлен против тутси и хуту, а не против групп лиц с определенными профессиями или в определенной сфере занятости. Также в статье утверждается, что ни сам опыт геноцида, ни примиренческая политика руандийских властей, основанная на однобоком толковании геноцида, не дают долгосрочной гарантии мирного сосуществования тутси и хуту. В статье также рассматривается недавно представленный президенту Франции Э. Макрону доклад о роли Франции в событиях 1994 г. в Руанде и анализируются исторические предпосылки и политическое предназначение этого документа.

Ключевые слова. Руанда, геноцид, Э. Макрон, Франция, тутси, хуту, К. Блэк.

Abstract. The usual assessments of the 1994 genocide in Rwanda are based on two postulates that are dubious from the point of view of science. The first postulate is that the differences between Hutu and Tutsis are reduced almost exclusively to the sphere of employment, and the mutual opposition of these two groups is the result of the efforts of the colonial administration; the second is that genocide should be considered almost exclusively genocide against Tutsis, and Hutu suffered from the Tutsi genocide only to the extent of their avoidance of participation in it. The article indicates that genocide is generally not feasible in the absence of criteria for distinguishing between persecutors and persecuted, and specifically the Rwandan genocide was directed against Tutsis and Hutu, and not against groups of people with certain professions or in a certain field of employment. The article also argues that neither the experience of the genocide itself, nor the conciliatory policy of the Rwandan authorities, based on a one-sided interpretation of the genocide, provides a long-term guarantee of the peaceful coexistence of Tutsis and Hutu. The article also examines the report on the role of France in the 1994 events in Rwanda, recently presented to French President E. Macron, and analyzes the historical background and the political purpose of that document.

Key words. Rwanda, genocide, E. Macron, France, Tutsi, Hutu, C. Black.

Несколько лет назад в Институте Африки Российской академии наук состоялось собрание, посвященное памяти жертв ру-андийского геноцида 1994 г. На собрании в качестве гостей присутствовали представители дипломатических представительств ряда африканских стран, в том числе Ру-

анды. Основное содержание выступлений, как это обычно бывает на такого рода мероприятиях, состояло в освещении трагических событий и их предыстории, осуждении геноцида и призывах к недопущению повторения таких трагедий в будущем. Если по большинству пунктов точки зре-

ния почти совпадали, то мнения о предпосылках и причинах геноцида явно разделились.

Руандийские ораторы (повторяя вполне традиционную точку зрения) утверждали, что основная направленность геноцида была именно против тутси. Разумеется, никто не оспаривал если не публикуемых сегодня различных цифр по геноциду хуту, то хотя бы того факта, что и много хуту пострадало во время резни 1994 г. Но гибель последних объяснялась в основном стихией геноцида и ответными действиями, в результате которых геноцид против одних затронул и других, а не какими-либо мероприятиями, специально направленными на истребление хуту. За тутси же, по словам руандийских ораторов, специально гонялись, целенаправленно охотились. То, что геноцид именно 1994 г. вызвал больше жертв среди тутси, чем среди хуту, вряд ли будет когда-то опровергнуто. Но выступления руандий-ских ораторов (равно как и подавляющее большинство публикаций на эту тему) объявляли одной из фундаментальных предпосылок геноцида происки колонизаторов, в свое время навязывавших обществу разделение на хуту и тутси (якобы без достаточных классификационных оснований), в то время как реально между хуту и тутси якобы нет никаких стойких (т.е. этнографически или антропологически значимых) различий.

Автор этих строк на указанном мероприятии вынужден был в кратком выступлении напомнить, что искусственное внедрение «с нуля» каких бы то ни было племенных или национальных идентич-ностей внутри единой сколь угодно зависимой страны невозможно и что ни один колонизатор не проводит принудительного персонального распределения выдуманных им идентичностей, если это распределение не опирается на уже подготовленные в обществе предпосылки различий в самоидентификации. Разумеется, не следует априорно считать, что эти различия объективно проистекают исключительно из таких учитывавшихся колонизаторами сущностно социальных признаков групповой принадлежности, как сфера занятости и имущественное положение. Но культи-

вировать в колонизованном обществе уже имеющиеся племенные или национальные различия, преувеличивать их значение, доводя его до уровня, позволяющего использовать их в случае необходимости для подмены (по принципу «разделяй и властвуй») борьбы против колонизаторов борьбой между колонизованными, для колонизаторов было бы вполне естественно и вполне посильно.

Различия же в социальном статусе (включая сферу выполнения трудовых функций) могут разводить участников конфликта по разным сторонам в классовой или сословной борьбе, но в конфликтах на племенной или национальной почве критерии разделения должны лежать в соответствующей области. Это, разумеется, не означает, что благодаря даже весьма ограниченной эндогамии распределение на группы по сфере занятости не может за долгий исторический период сформировать различия, которые явно имели место и с учетом которых ученые (в том числе этнографы) зачастую называют хуту и тутси племенами. Вряд ли тутси, который накануне геноцида существенно понизил бы свой социальный статус, тем самым обезопасил бы на будущее самого себя, не говоря уже о своей жене и малолетних детях, как можно было бы ожидать на основании расхожего мнения [9, р. 19-20] (подчас основанного на совершенно реальных интервью) о легкости перехода из тутси в хуту или наоборот с помощью смены сферы занятости и соответствующей фиксации новой «идентичности» в документах.

Классические примеры геноцида в XX веке показывают, что, хотя социально-экономические основания в общем первичны в отношении любых социальных процессов, в том числе межнациональных конфликтов (и геноцида как одной из их крайних форм), практика племенных и национальных конфликтов требует персонального отличения своих от чужих не столько по разделению труда, сколько по каким-то более стабильным признакам индивида, начиная от биологических и заканчивая культурными. Да и сами исследователи (а равно и политики), ради благородных, но ненаучно обосновываемых стремлений к «примирению» отрицающие межгрупповые разли-

чия, могли бы понять, что, утверждая, что «эти» и «те» ничем между собою не отличаются, они тем самым показывают, что уже провели сравнение двух групп, для чего они должны были предварительно по каким-то критериям выделить эти две группы. Следовательно, невозможно одновременно и признавать адресный характер геноцида в целом, и отрицать наличие объективных критериев отличения одних от других. Иначе пришлось бы признать, что истребление, пусть даже предполагаемое как истребление именно тутси, в реальности осуществлялось вслепую, без критериев отличения тутси от хуту, и в полном соответствии с логикой и с теорией вероятности считать, что соотношение потерь обеих групп должно было бы с большей или меньшей точностью повторить соотношение исходной численности этих групп, т.е. обеспечить основные потери именно хуту.

То, что никакой геноцид евреев в гитлеровской Германии не был бы возможен, если бы не были найдены или хотя бы декларированы критерии отличения евреев от неевреев, ни у кого из исследователей не вызывает сомнений, ибо противоположное допущение противоречило бы логике. Известны и социально-экономические предпосылки гитлеризма, и его собственные социально-экономические обоснования истребления евреев, но в качестве инструментов вычленения якобы социально опасной группы изобретались куда более стабильные критерии, чем род занятий именно на сегодняшний день. При обсуждении же геноцида в Руанде сплошь и рядом забывают даже ту этнографическую литературу, которая и вне связи с прошедшей колониальной зависимостью территории нынешней Руанды рассматривает хуту и тутси фактически как различные «этнические» группы (племена, «народы», «этносы» и т.п.), хотя зачастую и пытается, в духе современного околоэтнографического политиканства, отвлечь внимание от научных критериев классификации объектов разговорами об использовании культурной специфики в политических целях [см., напр.: 4, р. 10-15].

Именно на возможности отличения «своих» от «чужих» по каким-то стабиль-

ным критериям, а не по сферам занятости и опирается любая форма пропаганды геноцида. В Руанде «Свободное радио и телевидение тысячи холмов» активно настраивало хуту и против тутси, и против умеренных хуту, хотя пропагандистам ненависти, если бы они исходили из принятых в современной литературе трудовых критериев различения, не составило бы никакого труда ориентировать не хуту против тутси, а жрецов и земледельцев против скотоводов и воинов. Но почему-то говорить о необходимости избавления общества от скотоводов никому не приходило в голову; более того, призывы на ту или иную работу не принимать тутси, а принимать только хуту не имели бы смысла там, где сам выбор сферы занятости почти гарантирует обновление идентичности. Тем же, кто, кроме профессиональной специфики, признаёт лишь один критерий вычленения тутси — то, что они составляют меньшинство населения, — следовало бы прежде сформулировать дефиницию, на основании которой были выявлены именно эти «они».

Но, не готовя публику к геноциду в отношении именно профессиональных групп, пропаганда ненависти по отношению к тутси и умеренным хуту достигла своей преступной цели. Это говорит о том, что трудность научно обоснованного вычленения той или иной группы не мешает считать пропаганду ненависти по отношению к поименованной группе (тем более когда события показали, что публике для однозначного понимания пропаганды отнюдь не необходимы дефиниции) провоцированием геноцида этой группы. И весьма показательным в этом аспекте является то, что правосудие в Руанде отнеслось к произошедшей трагедии и роли средств массовой информации в ней с внимательным учетом того, как поступил Международный трибунал в Нюрнберге в отношении пропагандистов нацизма.

Политика «примирения» и преследования виновных в геноциде, которая проводилась в Руанде после событий 1994 г., редко оценивается критически, хотя нет никаких оснований полагать, что обе стороны конфликта довольны этой политикой в равной степени и что предпринятые пра-

вовые действия не приведут к консервации конфликта на неопределенную перспективу. Надеяться на то, что народы чему-то учатся на примере ошибок, и на то, что общество, узнав, сколь нехорош геноцид, никогда к нему не вернется уже по одним только гуманным соображениям, также нет оснований. Если убийство первой сотни тысяч людей, затем второй сотни тысяч и так далее не мешало пролитию крови еще многих и многих тысяч, то рассчитывать на то, что после убийства именно 800 тысяч (или даже миллиона) человек геноцид уж точно «не повторится», оснований не больше, чем на то, что студенты-медики или новобранцы на фронте после первого вида крови будут по ходу дела не привыкать к этому зрелищу, а все чаще падать от него в обморок и все меньше годиться к выполнению своей работы.

Разумеется, если «мировое сообщество» (о его роли в истории геноцида в Руанде немало специальных публикаций) позволит Руанде не испытать очередной взрыв национализма, теперь уже усиленный реакцией на ассимиляторскую политику, она доживет до того времени, когда призыв к насилию в отношении какого бы то ни было племени будет уже действительно бессмысленным в связи с практической невозможностью выявления объекта насилия (хотя, конечно, логика движения в этом направлении требовала бы также запретить в мировых масштабах использование результатов генетических исследований в научных работах, хотя бы косвенно посвященных хуту и тутси). Сегодня Запад не возражает против национальной политики властей Руанды, исключивших из всех документов упоминание о принадлежности граждан к хуту или к тутси, чем, очевидно, демонстрирует свой расчет на то, что если все граждане Руанды будут числитьсяруандийцами, это поможет примирению и предотвращению рецидивов геноцида в будущем. Поскольку тот же Запад обвинял лидера Народной Республики Болгарии Тодора Живкова именно в национализме за «ассимиляцию» так называемых болгарских тюрок, превращавшую всех граждан Болгарии в болгар, можно усмотреть в поведении Запада либо очередное проявление двойных стандартов, либо

подтверждение того, что приоритетом для него являются депопуляция и хаос в зависимых странах и что в случае принятия одних и тех же мер против национализма в различных государствах он готов поддерживать лишь того, кто крепок задним умом, но не того, кто действует вовремя и превентивно, не теряя миллионы жизней сограждан.

Когда стало известно, что на 16 марта 2018 г. издательством "Les Belles Lettres" намечен выпуск книги бывшего подполковника Гийома Анселя «Руанда: конец молчания», журнал "Jeune Afrique" в редакционном анонсе книги отметил, что, хотя Г. Ансель — «не первый бывший французский офицер, посвятивший книгу своему опыту в Руанде во время операции "Бирюза" в 1994 г., он, с другой стороны, на сегодняшний день единственный, кто осудил "ошибки" этой противоречивой военной интервенции» [8, р. 10]. В своей книге он «подробно описывает ход своей миссии (25 июня — 5 августа 1994 г.)» [8, р. 10], в ходе которой «этот офицер быстро понимает, что под прикрытием гуманитарной операции, направленной на прекращение массовых убийств, Франция поддерживает руандийское правительство геноцида» [8, с. 10]. Г. Ансель упоминает и о тех угрозах, явных или завуалированных, которые получал с тех пор, как нарушил омерту (sic!) — в частности, в своем интервью журналу "Jeune Afrique" о роли Франции во время геноцида тутси [см.: 8, р. 10].

Сегодня уже стало общепринятым как минимум то, что «непоследовательные послания, исходящие от международного сообщества, а также активная поддержка Францией режима Хабиариманы усиливали экстремистов» [6, р. 2].

Как отмечает редакционная статья во французском издании "Deutsche Welle", «Париж в течение некоторого времени без колебаний высказывается и выступает с инициативами по деликатным вопросам, касающимся отношений между Африкой и Францией. Франция несет "тяжелую и неизбывную ответственность" за геноцид в Руанде, даже если "ничего не показало", что она была соучастником трагедии... » — таков, по сути, вывод, к которому пришли

историки, представившие доклад Дюкле-ра президенту Франции Эммануэлю Ма-крону. Для Парижа этот отчет «знаменует собой значительный шаг вперед» в понимании французского участия в событиях в Руанде. Кигали, со своей стороны, приветствует «важный шаг к общему пониманию роли Франции» [10, р. 3]. То, что буржуазные государства не склонны подрывать интересы капиталистической интеграции воспоминаниями о таких исторических деталях, как колониализм, грабеж, войны и геноцид, — если усматривается хоть какая-то возможность пропагандистских оправданий «примирения», «переворачивания страницы» и тому подобного, — мало кого может удивить, равно как и готовность обывательской массы к новым и новым жертвам ради чужого интереса. Именно поэтому, а не иррационального оптимизма ради, приходится согласиться с мнением Стефана Акоа, научного сотрудника Фонда Поля Анго Эла (Камерун), о том, что «доминирующие фигуры французского политического класса в настоящее время не знают о войне в Алжире, не испытали деколонизации и поэтому могут претендовать на неомраченные отношения между Африкой и Францией» [10, р. 3]. Именно такие отношения «Франция должна вновь предложить в июле следующего года на 28-м саммите Африка — Франция в Монпелье» [10, р. 3].

В субботу 27 марта 2021 г. очень многие средства массовой информации сообщили о завершении работы комисии, расследовавшей роль Франции в геноциде 1994 г. в Руанде: комиссия, потратившая почти два года на выяснение роли Франции в ру-андийском геноциде в 1994 г., в пятницу пришла к выводу, что страна слишком медленно реагировала, оценивая масштабы ужаса, в результате которого погибло более 800 000 человек, но не может быть обвинена в причастности к резне. Комиссия отметила также, что настойчивые утверждения о том, что Франция при тогдашнем президенте Франсуа Миттеране не сделала достаточно для того, чтобы остановить геноцид, наносили ущерб фран-ко-руандийским отношениям с 1990-х гг. Поэтому президент Э. Макрон и приказал в мае 2019 г. комиссии из 15 членов про-

лить свет на то, что же произошло в Руанде в период с 1990 по 1994 г.

Но кому и почему выгодно, чтобы комиссия, работавшая над вопросом, на который в научной литературе уже многократно дан аргументированный ответ, именно весной 2021 г. закончила наконец работу и представила президенту Франции Э. Макрону свои выводы о роли Франции в руандийском геноциде 1994 г.? Полагаем, и выводы комиссии, и время их опубликования определялись отнюдь не только во Франции и с учетом не только целого ряда прошедших и нынешних объективных обстоятельств, но также и той роли, которую призваны сыграть эти выводы в дальнейшем и о которой следует сказать особо.

Во-первых, таким образом Франция получает дополнительную черную метку от того «мирового сообщества», которое ничуть не в меньшей степени может быть обвинено как минимум в попустительстве геноциду. В этом плане выводы комиссии помогают перенаправить все обвинения в адрес этого «мирового сообщества» на Францию. Анализ событий 1994 г. в Руанде и связанных с ними, проведенный специалистом в области международного и гуманитарного права Кристофером Блэ-ком, не оставляет сомнений ни в соучастии США в геноциде, ни в политически предвзятой односторонности традиционной оценки геноцида в Руанде именно как геноцида тутси. Интерес к опубликованным К. Блэком в 2009 и 2010 гг. материалам по геноциду в Руанде (в особенности — по геноциду хуту) в наши дни не спадает; кстати, в самой Руанде обширная статья о материалах К. Блэка («Еще один свидетель обвиняет Кагаме в том, что тот сбил самолет Хабиариманы») была опубликована уже в самом начале 2010 г. в газете "Umuseso" («Утро»), и закачивалась эта статья следующим: «В завершение своего изложения Блэк заявляет, что за то, что произошло в Руанде, ответственность должна быть возложена на Соединенные Штаты, поскольку они помогли ВСР (Вооруженным силам Руанды. — А.Э.) во всем, что теми было сделано (но основная ответственность лежит на Соединенных Штатах Америки и, в частности, на режимах Билла Клинто-

на и Джорджа Буша, а теперь и г-на Оба-мы). Как заявил в то время Генеральный секретарь ООН Бутрос-Гали канадскому историку Робину Филпоту в 2004 г., «Соединенные Штаты несут стопроцентную ответственность за то, что произошло в Руанде» [5, р. 3].

К. Блэк показал провокаторскую роль США и ряда их сателлитов в подготовке геноцида в Руанде: «Ночью 6 апреля 1994 г. принадлежащие к хуту президенты Руанды и Бурунди, Хувенал Хабиаримана и Си-приен Нтарьямира, а также генерал Нса-бимана, начальник штаба руандийской армии, несколько других высокопоставленных лиц и французский летный экипаж были убиты в самолете, на борту которого находились. Самолет был сбит над аэропортом Кигали зенитными ракетами, выпущенными членами Руандийского патриотического фронта, возглавляемого тутси, или РПФ, при содействии правительств нескольких стран. Пол Кагаме, лидер хунты РПФ, ныне контролирующий Руанду, которого видели с солдатами армии США в его штабе за два дня до события, отдал окончательный приказ об обстреле, но сделал он это при содействии или соучастии правительства Соединенных Штатов Америки, Великобритании, Бельгии, Канады и Уганды. Именно Соединенные Штаты и их союзники, надеясь получить полный контроль над ресурсами Центральной Африки через своих ставленников — тутси в РПФ, оказывали военную поддержку вторжению РПФ в Руанду из Уганды начиная с 1990 г., переправляя эту поддержку через Уганду.

Известно, что ракеты, которыми сбили самолет, были взяты из запасов, захваченных американцами во время их первой войны против Ирака, переданы Уганде, и собраны эти ракеты были именно на складе в аэропорту Кигали, арендованном ЦРУ через швейцарскую подставную компанию. Является фактом, что французский судья по делам о терроризме Жан-Луи Брюгьер, который в течение нескольких лет от имени семей французского летного экипажа расследовал это уничтожение самолета, сообщил Бутросу Бутрос-Гали, Генеральному секретарю ООН в 1994 г., что к этому уничтожению самолета было при-

частно ЦРУ, чем подкрепил заявление Бутроса-Гали канадскому журналисту о том, что американцы несут стопроцентную ответственность за то, что произошло в Руанде.

Существуют веские прямые и косвенные доказательства того, что бельгийский и канадский контингенты миротворческих сил ООН в Руанде в 1993-1994 гг., известные как МООНПР, также участвовали в уничтожении самолета и помогали РПФ в его последнем наступлении, начатом обезглавливающим ударом по самолету. Командующий силами МООНПР канадский генерал Ромео Даллэр организовал по требованию РПФ закрытие одной линии взлетно-посадочной полосы в аэропорту, что облегчило уничтожение самолета при его попытке приземлиться.

Даллер неизменно выступал на стороне РПФ во время своего мандата, постоянно предоставлял РПФ данные военной разведки о позициях правительственной армии, выполнял приказы американских и бельгийских послов и другого канадского генерала Мориса Бариля из Департамента операций по поддержанию мира в Нью-Йорке, возглавлявшегося тогда Кофи Аннаном, лгал своему боссу Жаку Роже Бух-Буху (главе МООНПР. — А.Э.) о том, что знает о подготовке угандийской армии и РПФ к последнему наступлению и закрыл глаза на проникновение в Кигали чуть ли не 13 000 боевиков РПФ, когда тот в соответствии с Арушским мирным соглашением, подписанным в октябре 1993 года, имел разрешение только на 600» [2]. Но полностью излагать здесь все то, что накопилось в мировой печати противоречащего старой версии руандийских событий, мы не имеем возможности.

Во-вторых, таким образом подкрепляется противоречащая международному праву лицемерная колонизаторская доктрина «ответственности за защиту» (R2P — Responsibility to Protect). Эту доктрину колонизаторы, разумеется, используют исключительно как внешнеполитический таран и никогда не применяют против собственных стран. Доктрина «R2P» призвана обеспечить авторитетную в глазах публики «научную» поддержку — которую при наличии возможности

контроля над политиками «мирового сообщества» и над средствами массовой информации можно даже выдать за юридическое обоснование — нарушения суверенитета де-юре независимых государств.

В-третьих, таким образом создается пропагандистский образ ситуации, в которую вовремя не вмешались извне: любое нарушение суверенитета де-юре независимых государств — при наличии у «мирового сообщества» (часто игнорирующего имеющиеся предпосылки социальных катаклизмов) возможностей формирования сколь угодно угрожающей картины (даже там, где реальных оснований этому нет), — теперь с еще большим «основанием» может быть оправдано риторическим вопросом: «А вы хотели бы новой Руанды?»

В-четвертых, признаваемая невиновной в прямом участии в геноциде — но виновной в ошибочной политике, сделавшей геноцид возможным именно в тех масштабах, в которых он имел место, — Франция, как, по-видимому, полагает «мировое сообщество», обрекается на комплекс исторической вины, который не позволит ей претендовать на какое-либо подобие статуса мирового шерифа даже на тех территориях, которые она привыкла считать зоной своих интересов, и самой проводить колонизаторскую политику под флагом исправления ошибок 1990-х гг. и «ответственности за защиту». Напротив, господствующий класс Франции, по-видимому, рассчитывает на то, что официальным признанием собственных прошлых ошибок, проистекавших якобы исключительно из политической недальновидности и нерешительности, Франция после сокращения населения на важной для нее проблемной территории еще и облегчит себе «миротворческие» нарушения чужого суверенитета в будущем.

В-пятых, таким образом создается противовес давнему выводу передовой общественной науки, получившему именно в последние десятилетия новое обоснование в научных работах о руандийском геноциде, — о том, что в связи с нарушением на рубеже 1980-1990-х гг. баланса сил в мире господствующие классы не только Франции, но и целого ряда других европейских стран более не являются частью

центрального отряда «мирового сообщества» и что общеисторические источники любого геноцида следует искать системно и на фундаментальном уровне, т.е. с учетом экономических оснований гражданского общества и закономерностей его международной политики. Сокращение населения на планете за счет его численности в наименее благополучных странах, создание хаоса в этих странах и провоцирование межплеменной и межнациональной розни как одно из надежных средств предотвращения объединительных тенденций в Африке вполне соответствуют, как многократно показала история, интересам глобального империализма. Опыт полковника М. Каддафи — одно из многих подтверждений того, что, скажем, африканские объединительные замыслы, направленные против валютной гегемонии глобального империализма, последний не оставляет без внимания.

В-шестых, продемонстрировать недопустимость «промедлений» и т.п. (и, соответственно, оправданность нарушения чужого суверенитета и вмешательство во внутренние дела других государств под любым «гуманитарным» предлогом) Франции особенно выгодно после оправдания Л. Гбагбо Международным уголовным судом 15 января 2021 г. Именно действия Франции (за которой стояло все «мировое сообщество», т.е. США, ЭКОВАС, ООН с ее Советом Безопасности и тому подобное), увенчавшиеся ее военными ударами начала апреля 2011 г. по позициям армии Кот-д'Ивуара, привели к свержению Л. Гбагбо и к тому, что следующие семь с небольшим лет ему пришлось провести за решеткой. Но Международный уголовный суд в Гааге, получив с помощью Франции невыгодного «мировому сообществу» Л. Гбагбо в качестве подсудимого, принял не то решение, которое оправдывало бы очередное вероломство Франции, а то, которое, напротив, показало миру действительное место Франции и действительные границы ее возможностей.

В-седьмых, с другой стороны, Л. Гбаг-бо был выпущен из тюрьмы условно, с обязательством явиться в суд по первому требованию в случае, если возникнет необходимость дополнительных право-

вых процедур по причине обжалования оправдательного приговора обвинением. Такая неопределенность положения и сохраняющаяся возможность решить дело в ту или другую сторону могли быть поняты руководством Франции как предложение осознать реальный статус собственной страны в международном соотношении сил и решить, что именно эта страна предпочитает — взвалить на себя вину «мирового сообщества» за всего лишь «ошибки» и «медлительность» 1994 г. в Руанде или же — после окончательного оправдания Л. Гбагбо и, соответственно, уничтожения всех возможных оправданий французской агрессии 2011 г. в Кот-д'Ивуаре — быть обвиненной в очередном преступлении.

В-восьмых, в свете недавней позиции «мирового сообщества» в отношении президента Гамбии Я. Джамме и роли ЭКО-ВАС в его смещении с помощью государственного переворота, приуроченного к очередным выборам в стране, официальные заявления о «нерешительности», якобы проявленной Францией в 1994 г., могут быть восприняты нынешними и будущими руководителями ЭКОВАС (и не только) как предупреждение: будете идти по пути М. Каддафи или хотя бы по пути Я. Джам-ме — помните: это в Руанде, где происходило только сокращение численности африканцев, для нас отнюдь не убыточное, мы могли посчитать за лучшее «медлить» и «допускать ошибки», а с вами при надобности разберемся быстро и надежно, ибо опасность промедлений теперь лишний раз подтверждена и выводами комиссии по роли Франции в руандийских событиях, и поддержкой этих выводов в Африке. Возможно, именно понимание такого смысла игры французских властей в самокритику и явилось одной из предпосылок доклада, подготовленного (как бы в ответ на французский) по запросу правительства Руанды, где речь идет уже не столько о «медлительности» или «слепоте» Франции, противовесом которых могло бы быть лишь вмешательство Франции во внутренние дела другого суверенного государства, а о том, что французский президент Франсуа Миттеран и его администрация знали о подготовке убийств тутси, но все равно поддерживали власти Руанды, что «фран-

цузские власти вооружали, консультировали, тренировали, экипировали и защищали власти Руанды, что в итоге привело к уничтожению и смертям представителей народности тутси в Руанде». Так что с восприятием в Руанде французского доклада все сложнее, чем это преподносят СМИ, согласно которым «Кигали приветствует».

В-девятых, Франция имеет на африканском направлении вряд ли менее весомый исторический опыт (не только колониального периода — см., напр., работу И.П. Коновалова [1]), чем КНР, США и СССР вместе взятые, но этот опыт, мягко говоря, сегодня не воспринимается в Африке как стимул к сотрудничеству с Францией. Для того чтобы помешать КНР, США и РФ вытеснить из Африки Францию, последней необходима срочная пропагандистская кампания по признанию прошлых «ошибок», которые для мирового общественного мнения не только не новость, но и давно уже не «ошибки», и хотя бы формальное переворачивание как можно большего числа колониальных и неоколониальных страниц истории французского участия в жизни континента. Впрочем, в докладе Б. Стора, недавно поданном президенту Э. Макрону и посвященном перспективам нормализации отношений между Францией и Алжиром, политика «извинений» оценивается весьма пессимистически — при том, что предлагаемые автором доклада меры, включающие дотошный и объективный исторический анализ, лишь расчесали бы старые раны и помогли бы улучшению этих отношений еще менее, чем расчет на чудодейственную силу «извинений». Опыт весьма радикального изменения отношений между Японией и США после атомной бомбардировки японских городов — лишь одно из множества исторических подтверждений того, что взаимоотношения между властями двух капиталистических государств зависят прежде всего от соотношения сил и от интересов правящего класса сторон, а с памятью рядовых сограждан, очередных «хибакуся», правящий класс уж как-нибудь разберется.

Кстати, основная идея доклада была известна Э. Макрону заранее, что дает дополнительное основание либо считать ее

продиктованной заказчиком, либо считать, что кандидатура автора была выбрана в зависимости от того, в какой мере его позиция приемлема для заказчика; во всяком случае, нет оснований полагать, что Э. Макрон интересовался позицией исторической науки и готов был любую ее позицию принять. В своем интервью журналу "Jeune Afrique" в декабре 2020 г. на вопрос об Алжире он ответил: «Франция в одностороннем порядке и без ответа на протяжении десятилетий предприняла много действий по этому вопросу. Дело не в том, чтобы извиняться. Более того, историк Бенджамин Стора, который передаст мне свою работу в декабре, не рекомендует этого. Что нужно, так это провести историческую работу и примирить воспоминания. Мы должны смотреть Истории в лицо... По сути, мы попали, говоря об алжирской войне, в своего рода маятник между двумя позициями: извинением и раскаянием с одной стороны, отрицанием и гордостью с другой. Я же хочу быть в истине и примирении, и президент Теббун выразил свою готовность поступать так же» [7, р. 22].

В-десятых, представление доклада о роли Франции в руандийских событиях последовало вскоре после десятилетней годовщины событий 2011 года в Тунисе; именно этой годовщине была посвящена статья в «Монд» [3, р. 3], тщательно обходящая обсуждаемый в политических кругах Франции вопрос о ее «медлительности» в отношении к правительству Бен Али. Опубликована эта статья была в тот самый день, когда был вынесен оправдательный вердикт в отношении Л. Гбагбо, что позволяет себе представить, до какой

степени Э. Макрона, пытающегося облагородить облик французского империализма в глазах африканцев, чтобы сохранить для него хоть какую-то периферию, без которой невозможно сохранять экономическое положение метрополии, буквально обступили сегодня со всех сторон тени прошлого.

Список литературы

1. Коновалов И.П. Военные операции Франции в Африке. — Пушкино, 2014.

2. Black C. Top Secret: Rwanda War Crimes Cover-Up // New Eastern Outlook. 22.10.2018.

3. Blaise L. A Thala, les «martyrs» oubliés de la révolution tunisienne: Dix ans après la chute du régime de Ben Ali, les familles des victimes du soulèvement restent en attente de justice et de reconnaissance // Le Monde. 2021. 15 Janvier.

4. Carney J.J. Rwanda Before the Genocide: Catholic Politics and Ethnic Discourse in the Late Colonial Era. N.Y., 2014.

5. Gasana D.M. Undi mutangabuhamya ushinja Kagame kurasa indege ya Habyarimana // Umuseso. 2010: Umwaka VIII. № 389: 04 — 11 Mutarama.

6. Hayman R. External Democracy Promotion in Post-Conflict Zones: Evidence from Case Studies. Berlin, [2008].

7. La grande interview: Emmanuel Macron // Jeune Afrique. No 3095. 2020. Décembre.

8. Le livre qui brise l'omerta // Jeune Afrique. № 2982. 2018. Du 4 au 10 Mars.

9. Podur J. America's Wars on Democracy in Rwanda and the DR Congo. Cham, 2020.

10. Relation Afrique et France, plus de sujets tabous? // Deutsche Welle ([Édition française]). — 31 mars 2021.