CC BY
59
УДК 316
Сивиринов Борис Сергеевич
доктор социологических наук, доцент, профессор кафедры социологии и социального управления Сибирского института управления Российской академии народного хозяйства и государственного управления dom-hors@mail.ru
К ВОПРОСУ ОБ ОСОБЕННОСТЯХ КОНСТРУКТИВНО-НЕОБХОДИМОГО ПОНЯТИЯ «СОЦИАЛЬНОЕ ВРЕМЯ» В СОЦИОЛОГИИ
Sivirinov Boris Sergeevich
D.Phil. in Social Science, Professor of the Social Science and Social Management Department, Siberian Institute of Management, branch of Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration dom-hors@mail.ru
CONCERNING FEATURES OF THE STRUCTURALLY ESSENTIAL CONCEPT ‘SOCIAL TIME’ IN THE SOCIAL SCIENCE
Аннотация:
Статья посвящена системно-функциональному подходу к определению социального времени. Подчеркивается феноменологическая природа феномена социального времени. Особое внимание уделяется определению модусов социального времени - прошлого, настоящего, будущего - и их значимости для анализа социальновременного состояния общественных процессов.
Ключевые слова:
социальное время, феноменологическая временная реальность, системно-функциональное социальное время, модусы времени, социальное прошлое, настоящее, будущее.
Summary:
The article deals with the system and functional approach to definition of the social time. The author emphasizes phenomenological nature of the social time phenomenon. Special attention is paid to the definition of the social time modi, such as past, present, future and their relevance for analysis of the socio-temporal status of the social processes.
Keywords:
social time, phenomenological temporal reality, system and functional social time, modi of time, social past, present, future.
В современном социальном знании непоследовательный и поверхностный подход к пониманию социального времени порождает массу противоречивых «мнений» и «точек зрения». «Если время действительно так странно, отмечает Дж.Н. Финдли, можем мы спросить, то на что же более обычное и понятное мы можем опереться, чтобы объяснить время или пролить свет на его природу? Мы действительно можем рассматривать время как некий странный беспорядок, который люди, все свое время проводящие «во времени», вдруг обнаруживают и говорят об этом так, как будто они - пришельцы из вечности. И наша задача в том, чтобы излечить их от этого недомогания путем ясного осознания его причин» [1, с. 60].
В действительности, еще две тысячи лет назад Аристотель пришел к выводу, что время это «мера», с помощью которой люди измеряют динамику процессов. Он делает вывод о зависимости этой «меры», устанавливаемой человеком, от самого человека. «Будет ли в отсутствие души существовать время или нет? Ведь если не может существовать считающее, не может быть и считаемого, ясно, следовательно, и числа, так как число есть или сочтенное или считаемое. Если же по природе ничто не способно считать кроме души и разума души, то без души не может существовать время» [2, IV, 14, с. 223].
Время предстает перед человеком как чрезвычайно сложный феномен, связанный со всем многообразием процессов нашего мира, и в первую очередь с самим человеком. Органы чувств не способны воспринимать некое «чистое» время как таковое. Наши чувства - зрение, слух, осязание - воспринимают пространственные образования объективного мира в их динамике, движении и изменении. Другими словами, мы воспринимаем через изменяющиеся вещи и тела изменяющееся пространство. Очевидно, что в этом случае человек сравнивает предшествующее состояние «А» наблюдаемого объекта с последующим «В» и фиксирует не только само изменение, но и его длительность. Это стало возможным благодаря наличию у человека сознания и памяти. Таким образом, социальное время - это изменения социального пространства в его динамике, ритмах, циклах, последовательностях состояний, фиксируемые нашим сознанием, памятью и измеряемые на базе выбранного эталона.
Отойдя от понимания времени как отдельного, абсолютно бъективного процесса, человеческая мысль пришла к идее единства пространства и времени как меры, выбранной человеком для измерения ритмов и длительностей в изменениях социального пространства. Следо-
вательно, абсолютного, чистого времени в онтологическом смысле нет. Социальное время -это социальное пространство в динамике, в его измеряемом движении и изменении. Фактически, когда люди говорят о «меняющихся временах», они имеют в виду меняющееся социальное пространство, а также длительности и ритмы его (качественных и количественных) изменений. Таким образом, социальное пространство, состоящее из экономических, политических, социокультурных и других процессов, содержит в себе экономическое, политическое, социокультурное и другие различные времена. В свою очередь, каждое из перечисленных времен имеет свою специфику, свои специфические ритмы, длительности и циклы.
При этом возникает парадокс сочетания определенных объективных социальных ритмов и их человеческого восприятия, формирующего субъективную временнУю реальность, которая есть лишь часть социальной феноменологической временнОй реальности, включающей в себя также объективные параметры.
В свою очередь субъективное время выступает как неотъемлемый элемент феноменологической темпоральной реальности. В процессе восприятия социальной темпоральной реальности индивиды зависят от собственных социокультурных кодов, которые могут быть отличными, но могут и совпадать с собственными кодами других людей и социальных групп. Это особенно заметно при восприятии и субъективных оценках социального прошлого, социального настоящего и социального будущего.
Для конструктивного, (практически значимого в социологии) понимания социального времени большую роль играет модусное представление времени в социальной реальности.
До сих пор почти абсолютное большинство авторов, анализирующих модусы времени, в поисках точки отсчета для определения модусов останавливались на настоящем. При этом исходят из следующей логики: если «прошлого» уже нет, «будущего» - еще нет, то, разумеется, остается «настоящее». Настоящее у многих авторов выступает как единственное реальное звено, через которое и посредством которого определяется «прошлое» и «будущее», и устанавливается связь между ними. Однако настоящее, определяемое относительно прошлого и будущего, выступает в качестве неизбежного символическо-экзистенциального феномена человеческой жизни ибо в бытийном смысле, и настоящее неуловимо, его нет: «есть только миг между прошлым и будущим».
Из вышеприведенных высказываний хорошо видно, что модусы времени - это феноменологическая социальная реальность. И именно поэтому для человека, как видим, прошлое так же доступно, как и настоящее и будущее. Отсюда подсказанная практикой и логикой человеческой экзистенциальности мысль о том, что все три модуса едины и действительным центром, точкой отсчета уже является не настоящее, а сам человек, его сознание. В этом смысле человек экстемпорален. В своем существовании он сам творит модусное выражение любой своей деятельности и способен, благодаря сознанию и памяти, говорить о прошлом, будущем и настоящем. Мы говорим «сейчас, в данный момент» о прошлом, настоящем и будущем, понимая, что их уже или еще нет.
Но как объяснить факт применения людьми в общественной жизни этих понятий «несуществующего»? Дело в том, что модусы социального времени являются экзистенциальносимволическим феноменом, некоторой условностью необходимой в социальной практике, которая полезна людям.
Настоящее «в каком-то смысле» - это измеренная длительность процесса, качественная определенность которого не изменяется «в настоящий период». Только через настоящее, как опосредующее звено, образуется связь прошлого и будущего. Как же образуется эта экзистенциональная реальность настоящего? В общепринятом смысле люди, воспринимая «момент теперь», воспринимают происходящие несколько событий в их актуальной последовательности и отождествляют это последовательное множество с настоящим. Ясно, что должны быть какие-то интуитивные критерии, относительно которых люди объединяют движение все-таки неодновременных событий в нечто целое, то есть «настоящее». Таким критерием является, во-первых, психоэмоциональная основа восприятия человеком окружающего пространства. Во-вторых, близость временных интервалов по отношению к наблюдателю (например, в «настоящее время» у студентов сессия); в-третьих, вытекающая из ситуации качественная определенность процесса-системы, то есть в определенном смысле процесс устойчив и в «функциональной» основе своей его система в течение какой-то длительности не меняется ( в «настоящее время» у студентов сессия).
Приведенные характеристики «настоящего» позволяют осуществить попытку определения модусов системных времен применительно к любой системе, объекту: настоящее - это состояние системы объекта в его качественной, функциональной определенности, охватываемое сознанием человека и связанное с определенным интервалом длитель-
ности этого устойчивого состояния между прошлым и будущим. Системное социальное настоящее в принципе не имеет жестко фиксированных границ. Это может быть, например, состояние системы в интервале года, двух или трех лет, при котором основные качественные и функциональные параметры и свойства системы не меняются. Таким образом, это может быть, так сказать, «растянутое настоящее», но обязательно пересекающее точку «теперь». Все-таки границы настоящего можно более или менее точно фиксировать, проведя количественные и качественные исследования, на основании, которых можно определить, когда в «прошлом» возникли устойчивые функциональные параметры социального процесса и когда «предположительно» в будущем эти функциональные параметры изменятся. Эти фиксации, просчитанные человеком, и будут границами социального настоящего.
По аналогии с определением настоящего, приведем определения двух других модусов социального времени.
Прошлое - это состояние системы объекта, процесса в его качественной, функциональной определенности, фиксируемое памятью человека и связанное с определенным интервалом длительности этого устойчивого состояния относительно настоящего состояния системы.
Будущее - это воображаемое возможное состояние системы, объекта, процесса в его качественной, функциональной определенности, возникающее в сознании человека на основе информации о прошлом и настоящем системы, ее динамики и связанное с определенным отличием этого устойчивого состояния относительно настоящего. Естественно, что такое системное модусное время есть некоторая условность, но она наиболее необходима в социальной жизни человека.
Н. Луман писал: «Самореференция позволяет возвращение к предшествующим событиям соответственно действиям и показывает постоянно эту возможность: некая вещь находится еще здесь, где ее оставили, несправедливость можно исправить. Окончательное завершение действия может быть намеренно затянуто, передвинуто...» [3, э. 117].
Различные события и состояния, таким образом, позволяют необратимые события недавнего прошлого сделать фактом настоящего и наоборот. Таким образом, с системнофункциональной точки зрения в социальном пространстве можно передвигаться из настоящего в прошлое, из будущего в настоящее и т.п.
Подобное социальное или социокультурное время позволяет в рамках длительных исторических циклов видеть направление движения в развитии различных социальных, экономических, политических и других процессов. Мы можем говорить, что племена бассейна Амазонки, онтологически являющиеся нашими современниками, в социокультурном смысле представляют как бы законсервированное прошлое, в которое любой европеец-путешественник может попасть «в любое время». Система функционирования их сообщества тысячелетиями воспроизводит прошлое человечества. В известном смысле время (социальное, историческое время) у них остановилось. Такая «остановка» локального времени означает, что «в системе не происходит ничего существенного, ничего нового, все возникающие функции затухают. Возникновение в этой системе функциональной неравновесности может рассматриваться как возобновление течения местного времени». Так, если подобное племя начинает вступать в контакты с более цивилизованными людьми, применять новые орудия труда и охоты, то можно сказать, что их «локальное время» снова пришло в движение. В нашей культуре мы также пользуемся понятиями системного, локального времени в обыденной жизни. Мы говорим: «время остановилось», «застой», или «время, вперед», имея в виду системно-функциональные изменения в социальных системах (пространствах) страны, региона или даже отдельной администрации. Таким образом, проблема границ временных модусов системного времени решается, если мы фиксируем в ретроспективном рассмотрении того или иного процесса момент, когда в системе начались структурнофункциональные изменения. При этом мы пользуемся мерами часов или календаря. Этот момент и есть граница между системным прошлым и системным социальным настоящим. Следует, однако, заметить, что определение данного «момента» - нередко задача трудновыполнимая, требующая весьма сложного аналитического подхода. Что касается модуса системного «социального будущего», то оно так же, как и прошлое и настоящее, может быть доступно лишь тогда, когда в окружающем мире уже существуют однопорядковые системы, но на более высокой ступени функционального развития, чем отдельная взятая для сравнения с ними система. Например, промышленно развитые страны в силу неравномерности развития демонстрируют собой ту или иную ступень возможного будущего состояния экономики и социальной жизни для стран с низким уровнем развития. Так, приезжая в США, Францию, Германию, мы можем увидеть явления и процессы, которые в модусно-функциональном смысле могут рассматриваться как образцы возможного будущего состояния социально-экономической жизни для России.
Таким образом, феноменологический и системно-функциональный подход в понимании социального времени ориентирует не только на возможности определения модусного статуса и
развитости того или иного социального явления, но и на возможность предлагать векторы и методы социальных практик по изменению этого модусно-временного статуса либо в сторону параметров системно-функциональных - социального будущего, социального прошлого или социального настоящего.
Ссылки:
1. Финдли Дж.Н. Время: Рассмотрение некоторых головоломок // Логос. 2004. № 5 (44).
2. Аристотель. Физика // Соч. В 4 т. М., 1981. Т. 3.
3. Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt am M., 1993.
