CC BY
46
УДК 343.9
К вопросу об особенностях детерминации незаконного пересечения государственной границы Российской Федерации на ее российско-китайском и российско-монгольском участках
Е.А. Скобина
Читинский институт Байкальского государственного университета, г. Чита, Российская Федерация
Дата поступления: 03.10.2018
Дата принятия к печати: 06.11.2018
Аннотация. Предупреждение преступности предполагает воздействие на реальные криминологические факторы, обусловливающие совершение общественно опасных деяний, и направлено на их устранение. Практическое значение изучения детерминантов незаконного пересечения государственной границы Российской Федерации заключается в возможности предотвращения этого преступного деяния. Статья посвящена детерминации незаконного пересечения государственной границы Российской Федерации как одного из преступлений, характеризующих приграничный район. Для отечественной криминологии характерно наличие детерминистского подхода к изучению причин преступности, где причинность является только одной из ряда категорий детерминации. В статье указывается несколько теорий причин преступности (социально-биологическая, социальных противоречий, криминогенно-психологическая, девиантности). Причинное объяснение раскрывает механизм конкретного вида исследуемых преступлений, указывает на явления и процессы, происходящие в обществе и находящиеся во внутренней, взаимообусловленной связи с ним. Особое внимание уделено комплексу причин и условий, влияющих на совершение преступлений на российско-китайском и российско-монгольском участках государственной границы Российской Федерации, предусмотренных ст. 322 УК РФ. Гносеологический процесс познания детерминантов конкретного вида преступления с его региональными особенностями позволяет оценить проявление преступности как отражение социальных факторов, порождающих преступную активность населения. На основе системно-структурного, логического и формально-юридического методов автором делаются выводы о наличии комплекса детерминантов, влияющих на совершение незаконного пересечения государственной границы в Забайкальском крае.
Ключевые слова. Забайкальский край, Китай, Россия, незаконное пересечение государственной границы Российской Федерации, детерминанты преступности.
E.A. Skobina
2018^10^30 №ВШ: 2018^11^60
гшш^пт^тшштттттт.&тт
© Скобина Е.А., 2018
127
шш о
On the Issue of Determination Peculiarities of Illegal Crossing of the State Border of the Russian Federation in its Russian-Chinese and Russian-Mongolian Sectors
E.A. Skobina
Chita Institute of Baikal
State University,
Chita, the Russian Federation
Received: October 03, 2018 Аccepted: November 06, 2018
Abstract. Crime prevention involves the impact on real criminological factors that cause the commission of socially dangerous acts and are aimed at their elimination.The practical importance of studying the determinants of illegal crossing of Russian state border lies in the possibility of preventing their commission.The article is devoted to the determination of illegal crossing of the state border of the Russian Federation as one of the crimes characterizing the border area.The author analyzes various approaches to the determination study that exists in domestic and foreign criminology.Domestic criminology is characterized by deterministic approach in the study of the causes of crime, where causality, is only one of the categories determining crime. The article points out several theories of the crime causes (socio-biological, social contradictions, criminogenic-psychological, deviance).The causal explanation reveals the mechanism of a particular type of investigated crimes, it indicates the phenomena and processes occurring in society that are in an internal interdependent relationship with it, its reasons and consequences.Particular attention is paid to the complex of causes and conditions affecting the commission of crimes under Art. 322 of the Criminal Code of the Russian Federation on the Russian-Chinese and Russian-Mongolian sections of Russian state border. The episte-mological process of determinants cognition for a particular type of crime with its regional peculiarities makes it possible to evaluate the manifestation of a crime as a reflection of the social properties of society, the generation of criminal activity of the population. Using system-structural, logical and formal-legal methods, the author makes conclusions about the presence of determinant complex that affects illegal crossing of the state border in the Trans-Baikal Territory.
Keywords. Trans-Baikal Territory, China, Russia, illegal crossing of the state border of the Russian Federation, the determinants of crime.
Вопросы детерминации в настоящее время не утратили своей актуальности. Это подтверждается как фундаментальными работами известных ученых-правоведов, так и многочисленными публикациями в научных периодических изданиях [1-6].
Исследование причин преступности в науке осуществляется на макро- и микроуровне. К первому уровню следует отнести изучение всей преступности с помощью глобальных экономических, социальных, психологических и других противоречий. На втором уровне изучаются причины индивидуального поведения личности, механизмы, толкнувшие ее на совершение преступления.
В мировой криминологии существует казуальный, причинный подход к изучению причин преступности. Согласно данному подходу, причины преступности детерминируются всеми факторами в совокупности — социально-экономическими, общественно-политическими, географическими и прочими, которые восполняют и дополняют друг друга. В зарубежной юридической литературе нашли распространение две основные теории преступного поведения и их различные версии (теория напряжения [7; 8] и теория субкультуры [9]).
Для отечественной криминологии характерен детерминистский подход к изучению причин преступности. Данный подход включает в себя два основных компонента: первый — декларирование общественного организма с внутренней противоречивой сущностью, где противоречия являются основной движущей силой; второй — выявление и объяснение закономерностей развития и действия общественных процессов, в том числе преступности, как единого сложного организма. Изменение криминологических показателей преступности при детерминистском подходе рассматривается как проявление дисфункции вместе с социальными девиациями.
Одна из основных задач криминологии — изучение механизма детерминации. Результаты проводимых в этом направлении исследований факторов, влияющих на динамику уровня преступности в отдельных регионах страны, которые формируют представление о географии преступности, до настоящего времени не получены. Д.В. Бахарев отмечает, что все изыскания направлены на описание криминологических показателей как преступности, так и отдельных видов преступлений, а не на обоснование закономерностей формирования их детерминации [10].
Исследуемое преступление по своей природе — социальное явление, и, следовательно, причинно-следственные связи должны анализироваться как социальные явления, детерминированные экономическими, политическими, общественными отношениями.
На первый взгляд, иностранные граждане, незаконно пересекающие государственную границу Российской Федерации, руководствуются мотивом улучшить свое благосостояние, находятся в поиске лучших условий жизни. Вместе с тем следует согласиться со справедливым замечанием Ю.М. Антоняна, что недопустимо видеть причины преступности только в материальной нужде, «это вульгарно-материалистический подход, заслоняющий подлинные причины преступности, которые всегда сложны, многослойны» [11, с. 21].
М. Бунге отмечает, что причинность — это лишь одна из категорий среди ряда категорий детерминации [12, с. 12].
Данный постулат философии находит свое отражение в криминологии. В.Н. Кудрявцев указывает на то, что «причинность — одна из форм детерминации, внутреннее ее содержание, сущность, под которой понимается любая закономерная зависимость между различными процессами и явлениями» [13, с. 9].
Причинная детерминация оказывается одним из видов детерминации среди многих других и вместе с другими типами детерминизма в итоге составляет общий детерминизм [14, с. 485].
Детерминация в объективном смысле обозначает обусловливание одних явлений, процессов и состояний другими, в результате чего первые и приобретают определенные признаки, которые можно зафиксировать в определениях. П.В. Алексеев и А.В. Панин определяют детерминизм как «учение о всеобщей обусловленности объективных явлений. В основе такого представления о мире лежит универсальная взаимосвязь всех явлений, которая, с одной стороны, является проявлением субстанционального единства мира и способом его реализации, а с другой — следствием и предпосылкой универсального характера развития» [15, с. 409].
Кроме того, философский детерминизм предполагает также определенную концепцию природы и структуры отношений детерминации, которая находит свое выражение в учении о причинности, необходимости, закономерности, многообразии типов и видов отношений детер-
минации, существующих в мире, и в решении ряда других проблем.
Сказанное находит свое подтверждение в работе В.Е. Эминова. Автор указывает, что криминология не создает собственного «особого» понятия причинности, отличного от философского, она его конкретизирует применительно к процессам и явлениям, и что причинность представляет собой одну из форм всеобщего взаимодействия явлений [16].
Следует согласиться с советскими учеными-криминологами, которые утверждали, что детерминанты преступности — это не простая совокупность отдельных социальных факторов различного уровня, а именно иерархия взаимосвязанных и взаимодействующих социальных явлений и процессов, находящихся в различных сферах общественной жизни [17, с. 9].
В.П. Бранский в своей работе по философии называет порядка 32 детерминантов, но при этом описывает из них менее трети [18].
Причинное объяснение раскрывает суть, механизм такого социального и одновременно негативного явления, как преступность, указывает на явления и процессы общества, которые находятся во внутренней, неразрывной, генетической связи с нею, ее порождают и являются ее следствием в виде преступления.
По времени возникновения причина всегда предшествует следствию, она не только его порождает, но и обусловливает. Только в случае реализации причины наступает следствие. Для действия причины необходимы условия, которые сами по себе не порождают следствие, а только при наличии воздействия причины возможность совершения преступления переводят в реальность.
А.И. Долгова утверждает, что не существует какой-то одной, доминантной причины преступности, которая бы исчерпывающим образом объясняла происхождение преступности в конкретных условиях, а также не существует «каталога» причин, которые в различных своих сочетаниях могут образовывать новые виды преступности и определять ее характеристики [19, с. 234].
Односторонне, только с точки зрения причин, нельзя рассматривать преступность или преступление. Кроме причин, обязательно следует учитывать условия, которые не порождают преступность непосредственно, но влияют на ее процессы и участвуют в ее детерминации. Условия — это то, от чего зависит другое явление. Только дуализм причин и условий в совокупно-
сти представляет собой детерминанты преступности.
В.В. Лунеев отмечает, что в отечественной криминологии ученые начали классифицировать причины преступности начиная с 60-х гг. XX в., со временем терминология в объяснении классификаций изменилась, стали употребляться такие понятия, как «причины», «обстоятельства», «факторы», «условия». Автор указывает, что объективные и субъективные причины преступности выделяли А.А. Герцензон и А.С. Шляпочников. Полную причину (совокупность всех обстоятельств) и специфическую причину (совокупность ряда обстоятельств) выделяли Н.Ф. Кузнецова, П.И. Гришаев [20, с. 147].
Полагаем необходимым сделать краткий обзор теорий причин преступности в отечественной криминологии, отметив, что теории биологических или биосоциальных причин не получили широкого распространения [21, с. 100].
Теория социальных противоречий представлена В.Н. Кудрявцевым и В.Е. Эминовым. Они объединяют причины и условия одним понятием детерминантов и определяют их виды следующим образом: общие причины преступности как социального явления; причины отдельных видов преступности; причины конкретного преступления; условия, способствующие совершению преступления [22, с. 110].
Социально-психологическая (криминогенно-психологическая) теория разработана Н.Ф. Кузнецовой, указывающей на необходимость выделения причин преступления на трех уровнях: общества, социальных групп, личности [23, с. 52].
Теория девиантности представлена в работах Я.И. Гилинского, который считает, что причиной преступности являются различные девиации (зависть, неудовлетворенность, социальные конфликты, протестные реакции), вызванные социальным расслоением в результате дифференциации общества как следствия разделения труда. В основе девиаций лежит степень различий, «разрыва» в возможностях удовлетворения потребностей: витальных (самосохранения, самовоспроизведения, самоподдержания), социальных (самоидентификации, доминирования, лидерства, подчинения, следования) и идеальных (самопознания). Попытки преодолеть социальную неудовлетворенность незаконным путем порождаются не абсолютными, а относительными возможностями (в сравнении с другими социальными группами) [24, с. 20].
Г.А. Аванесов, С.М. Иншаков, С.Я. Лебедев, Н.Д. Эриашвили, Г.А. Насимов все причины преступности делят на две группы: причины социального порядка и причины биологического порядка [25, с. 206].
Выше уже говорилось о том, что причины не действуют сами по себе, в отрыве от явлений и процессов общественного развития. Эти явления, связанные с совершением преступления, называются в криминологии факторами преступности. Факторы, влияющие на преступность, принято делить на две группы:
1. Криминогенные — явления и процессы, порождающие, поддерживающие негативные взгляды, тенденции, лежащие в основе антиобщественного поведения либо вызывающие или облегчающие совершение преступления [26, с. 239].
К ним можно отнести: социальные дезорганизацию, дисгармонию, несправедливость, неравенство; общественную разобщенность; межнациональные противоречия; недостатки воспитания; низкую эффективность позитивного информационного и идеологического воздействия; дефекты функционирования системы правоохранительных и пенитенциарных органов.
2. Антикриминогенные, или позитивные (явления и процессы, противостоящие антиобщественному поведению, препятствующие его появлению): совесть; возможность уголовного наказания; общественное осуждение; стереотипы правомерного поведения; отсутствие условий для совершения преступления [27, с. 81].
Заслуживает внимания также точка зрения Л.В. Кондратюка и В.С. Овчинского, которые выделяют четыре сферы индивидуальной детерминации:
- личностная сфера психодуховного созревания (взаимодействие сознательного и бессознательного; формирование психозащитных механизмов в процессе социализации; основы деструктивного поведения, включающего в себя агрессию, лживость при одновременном формировании нормативной матрицы);
- экзистенциальная ситуационно-фреймовая сфера формирования криминальной мотивации (включает в себя функцию отбора идей и ценностных ориентаций, под воздействием которых индивид вступает в отношения с миром, решает индивидуальные, жизненно важные смысловые вопросы вины и ответственности);
- социальная сфера детерминации (определяется через социальную депривацию, пред-
ставляющую собой показатель расхождения между уровнем ожидаемых условий жизни и благ и их фактическим состоянием и возможностью достижения);
- духовно-культурная сфера цивилизацион-ного формирования социума (определяется через отношение к системе взглядов и ценностей) [28, с. 206].
В теории криминологии существует несколько подходов к изучению факторов преступности: социально-политологический, личностный, факторный [29, с. 217].
Важнейшая задача регионального изучения преступности заключается в определении набора криминогенных и антикриминогенных факторов, детерминирующих преступность, определении научного, практического, материального потенциала для борьбы с данным явлением на уровне региона [30].
Детерминанты преступления, предусмотренного ст. 322 УК РФ, исследовались автором с точки зрения как факторного, так и системного подхода. Факторный подход обоснован несколькими причинами: во-первых, по нашему мнению, это один из перспективных подходов, так как он охватывает множество обстоятельств, влияющих на данный вид преступлений сразу в трех странах — России, КНР и Монголии. Во-вторых, он включает в себя одновременно экономический анализ факторов, их взаимосвязь с политикой отдельного государства, географическими характеристиками и личностными обстоятельствами, влияющими на незаконное пересечение государственной границы Российской Федерации.
К факторам, способствующим незаконному пересечению государственной границы Российской Федерации, можно отнести:
1. Наличие противоречий во всех областях внутренней жизни Китая, которые наглядно демонстрируют явные различия между уровнем жизни и развитием городов и деревень, имущественную и социально-политическую дифференциацию общества, выраженный дисбаланс восточных (приморских) и западных (внутренних) районов Китая. Дифференциация китайского общества выразилась «в расслоении рабочих и крестьян, превращении значительной части сельских жителей одних — в собственников, фермеров, других — в мигрантов, рабочих или наемных работников у сельских хозяев — фермеров, третьих — в многомиллионную армию лиц, вообще не имеющих работы или занятых всего 2-3 месяца в году». В структуре населения страны
70 % занимают крестьяне, которые ограничены в возможности получения образования, социально не защищены [31].
Высокая численность и значительная плотность населения в сочетании с ограниченной ресурсно-сырьевой базой вызывают рост безработицы. Официальный уровень безработицы в Китае за исследуемый период (21 год) находится в диапазоне 3,0-6,5 %1. Относительный показатель безработных лиц мужского пола, совершивших исследуемое преступление, составил 79,35 %, лиц женского пола — 7,69 %. Это трудоспособное (по большей части) мужское население Китая, которое в основном осуществляет в Забайкальском крае сезонные работы по строительству, заготовке древесины, а также следует транзитом в соседние регионы — Иркутскую, Новосибирскую и Челябинскую области [32, с. 86].
В таблице представлен уровень безработицы в Китае в сравнении с числом зарегистрированных преступлений, предусмотренных ст. 322 УК РФ, в Забайкальском крае.
Согласно анализу официальных статистических данных, основная цель, с которой граждане КНР прибывают в Забайкальский край, — это поиски работы (82 % случаев). Так, по данным УФМС Забайкальского края (на период 2016 г.), разрешений на привлечение иностранных работников оформлено на 14,8 % больше, чем в 2015 г., увеличилось количество оформленных патентов на работу как у юридических, так и у физических лиц.
Приведенные в таблице сравнительные данные свидетельствуют о том, что не только уровень безработицы в Китае и стремление ее граждан найти работу на территории России являются причиной совершения данного преступления, но и другие детерминанты, способствующие совершению данного вида преступления.
2. Низкий уровень развития экономики в районах КНР, граничащих с Забайкальским краем: автономный район Внутренняя Монголия (г. Маньчжурия), северо-восточные провинции Хэйлунцзян и Цзилинь, Ляонин. Причем из первых двух провинций прибывают граждане КНР — по происхождению корейцы, с низким образовательным уровнем, выходцы из отдаленных селений и городов, которые зачастую даже не владеют китайским языком. Они представляют собой наибольшую часть мигрантов,
1 Уровень безработицы Китая // Ereport.ru. URL: http:// www.e report.ru/stat.php?razdel=cou ntry&co unt=china&ta bl e=ueecia&time=2.
незаконно пересекающих границу России на ее российско-китайском участке. Показатели уровня образования, по исследуемому преступлению граждан КНР, следующие: без образования — 2,8 %, начальное образование — 21,0 %, неполное среднее — 21,5 %, среднее образование — 42,3 %. В сравнении с китайскими граничащими провинциями Забайкальский край характеризуется относительной экономической стабильностью. Кроме того, в крае отсутствуют выраженные межнациональные противоречия.
3. Миграционная политика Китая также способствует незаконному пересечению государственной границы РФ. «Миграционная политика — основанная на принципах конституционного строя система объективно обусловленных целей, задач, направлений развития общественных отношений в сфере миграции, норм миграционного законодательства, а также механизмов управления государством, реализуемых субъектами миграционных процессов (физические лица, общественные организации, государственные органы) и направленных на перемещение, переселение, размещение, обустройство и интеграцию физических лиц на территории государства или отдельных его регионов, обеспеченных стимулирующими и контрольными факторами» [33, с. 14].
Специфика миграционной политики КНР заключается в том, что на фоне широкомасштабной экспансии за рубеж избыточной (и сравнительно дешевой) китайской рабочей силы в самом Китае, с одной стороны, идет активное привлечение из-за границы высококвалифицированных специалистов для работы в различных сферах производства, науки и техники, с другой стороны, ведется жесткая борьба с незаконной миграцией, пресекаются все попытки незаконного въезда в него нежелательных мигрантов [34, с. 77].
Проблема перенаселенности Китая является традиционной. Население страны за исследуемый период (с 1997 по 2017 г.) выросло на 141,7 млн чел.2 Для ее решения используется динамическая миграционная политика государства. Как отмечает Н.В. Козыкина, миграционная политика Китая менялась в зависимости от развития отношений на международной арене и внутригосударственных задач «от запрета миграции (1979-1983 гг.) к разрешению миграции (1984-1988 гг.), от ограничения мигра-
2 Население Китая // Ereport.ru. URL: http://www. ereport.ru/stat.php?razdel=country&count=china&table=pp ecia.
Официальный уровень безработицы в Китае в сравнении с числом зарегистрированных преступлений, предусмотренных ст. 322 УК РФ
Год Уровень безработицы в Китае Количество зарегистрированных преступлений в Забайкальском крае, предусмотренных ст. 322 УК РФ
1997 3,1 0
1998 3,1 0
1999 3,1 0
2000 3,1 22
2001 3,6 7
2002 4,0 8
2003 4,3 21
2004 4,2 40
2005 4,2 2
2006 4,1 16
2007 4,0 19
2008 4,2 17
2009 4,3 18
2010 4,1 38
2011 6,5 67
2012 6,5 63
2013 4,1 62
2014 4,1 83
2015 4,2 128
2016 4,2 74
2017 4,2 89
ции (1989-1998 гг.) к регулированию миграций (1999-2000 гг.) и поощрению миграций (2001 г. — настоящее время)» [35, с. 87].
На настоящем этапе развития Китая важное значение имеет миграционная политика, нацеленная на следующие направления:
- деловая миграция инвесторов и бизнесменов с помощью специальных программ для постоянного проживания на территории Российской Федерации;
- создание предприятий — филиалов китайских компаний и их комплектование за счет граждан КНР;
- экспорт рабочей силы по трем видам контрактов: на выполнение инженерных и строительных проектов, заключенных между китайскими предприятиями и зарубежными правительствами, на поставку рабочей силы в сельскохозяйственной и лесодобывающей отраслях, персональное трудоустройство китайских специалистов за границей [36, с. 15].
Т.А. Прудникова, С.А. Егоров, С.А. Акимова отмечают: «Особое место в планах Китая занимает Россия. Китайские власти используют трудовую
миграцию для завоевания прочных экономических, торговых и демографических позиций, способных оказать серьезное геополитическое влияние на нашу страну. При этом не важно, какие граждане КНР переселяются в Россию, главное, чтобы они были экономически выгодны Китаю, поставляя деньги и сырье» [37, с. 91].
Доминирующей целью пребывания иностранных граждан в 2016 г., а также в предшествующие годы являлось осуществление трудовой деятельности, причем число граждан Китая, прибывших для работы в производственной сфере, составляло более 40 % всего количества [38, с. 40].
Как отмечает В.С. Овчинский, главная проблема коренится пока не в численности китайских мигрантов в России, а в том экономическом ущербе, который наносится России. Основные потоки мигрантов направляются в Сибирь и на Дальний Восток. Это объясняется не только историческими, демографическими, но и в первую очередь экономическими причинами. «Российские рыночные реформы, сопровождавшиеся полным отказом от государственного регули-
рования экономики, не способствовали тому, чтобы регион стал привлекательным для инвесторов. По сути, Россия проиграла Китаю в состязании за привлечение капиталов на Дальнем Востоке» [39, с. 180]. Привлечение китайских мигрантов стоило указанным регионам России немалых сырьевых потерь.
Сырьевую направленность сотрудничества отмечают многие авторы [40], обращая внимание на то, что китайские инвесторы пока не вложили собственные капиталы в развитие лесной, горнорудной и сельскохозяйственной отраслей. При этом китайские инвесторы для решения собственных проектов в Забайкальском крае привлекают китайскую рабочую силу, а не жителей региона. Все исследователи китайской организованной преступности в Сибири и на Дальнем Востоке указывают на то, что наибольшую угрозу национальной безопасности России представляют преступные операции в лесном комплексе [41, с. 184].
4. Изменение ценностных ориентаций и правовой нигилизм являются следующим детерминантом незаконного пересечения государственной границы Российской Федерации.
Как отмечают сами китайские авторы, древняя культура Китая включает в себя идею гуманизма, которая заключается в том, что воспитывать человека необходимо через представления об обществе, этике, природе наряду со знаниями национальной конфуцианской культуры, утвердившимися в национальном сознании. Вместе с тем развитие науки и техники значительно ушло вперед, и гражданам Поднебесной не хватает технических знаний, что влечет за собой ломку привычных представлений в сфере идеологии. В последние десятилетия традиции национальной культуры были не просто трансформированы. Они в значительной степени разрушены, что прослеживается в первую очередь в повседневной жизни. Крестьяне уже используют электрические сети для ловли рыбы, что влечет за собой превращение рек и морей в мертвые зоны [42].
Отечественные исследователи отмечают, что трансформация сознания и изменение системы ценностей в китайском обществе произошли благодаря экономическим преобразованиям, начатым в 1978 г., но достигли своего расцвета в конце столетия и продолжают развиваться в настоящее время.
А.В. Середа указывает на то, что система ценностей образует фундамент всякой культуры, своеобразный культурный код, в соответствии с
которым культура функционирует и развивается. Материальное благополучие — это желанное состояние всех социальных общностей. По отношению к высшим ценностям и ценностям среднего уровня материальное благополучие занимает подчиненное положение, являясь их следствием. Одновременно материальное благополучие создает необходимый фундамент для реализации ценностей высшего порядка. Значительную роль в повышении статуса и увеличении материального благополучия в Китае играло получение образования, которое должно было быть направлено на преодоление бытовых излишеств в сторону духовного и этического начал. Рост материального благополучия общества в целом обеспечивает широкие возможности социальной политики и развития благополучия Китая [43].
Однако возможность материального обогащения, рост его значимости в социальной жизни привели к формированию в Китае культа денег в конце 80-х — начале 90-х гг. прошлого века. В современных условиях появилась возможность реально улучшить материальное положение многих граждан КНР, в результате произошло коренное изменение отношения к торговле и предпринимательству, которые раньше рассматривались в обществе как непрестижные. Появление предприимчивых, деловых людей, их решительность и напористость, чаще наглость стали встречаться повсеместно, т.е. личность приобрела новые черты, несвойственные индивиду традиционной китайской культуры [44].
Значимость исследования ценностных ори-ентаций молодежи Китая показала, что современная переоценка ценностей в условиях социальных преобразований и культурной трансформации в Китае связывается с наличием в общественном сознании, а больше всего в сознании молодого поколения (в силу легкой обучаемости, открытости новым знаниям) посттрадиционных ценностей китайской культуры и потребительских ценностей западных стран, причем в последнее время эти ценности превалируют в сознании [45].
5. Большинство мигрантов предпочитают находиться на территории страны анонимно. Их свободное перемещение без эффективного контроля со стороны правоохранительных органов «облегчает» им преступную деятельность и сокрытие следов преступлений. При этом незаконное пересечение границы (ст. 322 УК РФ) отнесено к преступлениям небольшой тяжести, наказывается в основном штрафом и в редких случаях лишением свободы на срок от шести
месяцев до одного года. Кроме того, отсутствие четкого разграничения уголовной и административной ответственности (ст. 19.16-19.18, 19.23 КоАП РФ) позволяет нарушителям законов о государственной границе РФ3, о порядке въезда и выезда4, выдворенным из РФ, вновь прибывать в нашу страну и незаконно пересекать государственную границу РФ. Криминологические характеристики преступления, предусмотренного ст. 322 УК РФ, на территории Забайкальского края привели к выводу о том, что основную массу преступников составляют иностранные граждане-мигранты. Преступность мигрантов-иностранцев — результат многоуровневой детерминации, включающей различные факторы. В качестве одного из таких факторов авторы отмечают трансформацию трудовых мигрантов в незаконных [46, с. 435].
3 О Государственной границе Российской Федерации : закон РФ от 1 апр. 1993 г. № 4730-1 // Российская газета. 1993. 4 мая.
4 О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию : федер. закон от 15 авг. 1996 г. № 114-ФЗ : (ред. от 19 февр. 2018 г.) // Там же. 2018. 21 февр.
Сказанное подтверждает мысль В.В. Лунеева о том, что «при использовании разнообразных криминологических подходов, их анализе исследователь вынужден обращаться к реальности и проверять имеющиеся теории на статистическом и социологическом уровне через призму социальной природы криминогенных явлений» [47, с. 495].
Таким образом, основными факторами, детерминирующими преступность иностранных граждан и граждан РФ в плане незаконного пересечения государственной границы Российской Федерации, являются: прозрачность российских границ; наличие противоречий во всех областях внутренней жизни Китая и относительная экономическая стабильность в России; отсутствие в РФ ярко выраженных межнациональных противоречий; низкий уровень развития экономики в районах КНР, граничащих с Забайкальским краем; растущий спрос на рабочую силу в приграничных районах России, который не может быть удовлетворен за счет местного населения; миграционная политика Китая; изменение ценностных ориентаций и правовой нигилизм.
Список использованной литературы
1. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства: исто-рико-географическое исследование / А.Н. Насонов. — М. : Изд-во АН СССР, 1951. — 282 с.
2. Бабурин С.Н. Территория государства. Правовые и геополитические проблемы / С.Н. Бабурин. — М. : Изд-во МГУ, 1997. — 480 с.
3. Бабурин С.Н. Мир империй. Территория государства и мировой порядок / С.Н. Бабурин. — СПб. : Юрид. центр Пресс, 2005. — 770 с.
4. Орлов А.С. Понятие международного территориального спора / А.С. Орлов // Вестник Удмуртского университета. Сер.: Экономика и право. — 2010. — № 3. — С. 94-100.
5. Самойленко П.Ю. Территориальные споры в АТР и возможности усиления России в регионе / П.Ю. Самойленко // Таможенная политика на Дальнем Востоке. — 2015. — № 2. — С. 16-25.
6. Костюченко А.П. Территориальные споры и проблема демаркации границы СССР (России) с Китаем в 1960-1990 гг. / А.П. Костюченко // Научный диалог. — 2017. — № 2. — C. 184-191. — DOI: 10.24224/2227-1295-2017-2-184-191.
7. Merton R. Social structure and anomie / R. Merton // American Sociological Review. — 1938. — № 3. — P. 672-682.
8. Agnew R. Foundation for a General Strain Theory of Crime and Delinquency / R. Agnew // Criminology. — 1992. — Vol. 30, № 1. — P. 47-87.
9. Cohen A.K. Delinquent Boys. The Culture of the Gand / A.K. Cohen. — New York : Macmillian Publ., 1955. — 198 p.
10. Бахарев Д.В. Пространственный анализ причинного комплекса преступности: история, теория, методы, практика : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.08 / Д.В. Бахарев. — Екатеринбург, 2016. — 51 с.
11. Антонян Ю.М. Криминология: избранные лекции / Ю.М. Антонян. — М. : Логос, 2004. — 448 с.
12. Бунге М. Причинность. Место принципа причинности в современной науке / М. Бунге. — М. : Иностр. лит., 1962. — 511 с.
13. Кудрявцев В.Н. Генезис преступления. Опыт криминологического моделирования : учеб. пособие / В.Н. Кудрявцев. — М. : Норма, 2018. — 220 с.
14. Хрестоматия по философии : учеб. пособие / сост. П.В. Алексеев, А.В. Панин. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — М. : Проспект, 1997. — 576 с.
15. Алексеев П.В. Философия : учебник / П.В. Алексеев, А.В. Панин. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Проспект, 2003. — 608 с.
16. Эминов В.Е. Причины преступности в России: криминологический и социально-психологический анализ / В.Е. Эминов. — М. : Инфра-М, 2011. — 128 с.
17. Курс советской криминологии: Предмет. Методология. Преступность и ее причины. Преступник / под ред. И.И. Карпец, Б.В. Коробейникова, В.Н. Кудрявцева. — М. : Юрид. лит., 1985. — 416 с.
18. Бранский В.П. Проблемы взаимосвязи и случайности и ее значение для естествознания / В.П. Бранский // Некоторые философские вопросы современного естествознания / под ред. В.И. Свидерского. — Л., 1973. — Вып. 1. — С. 5-41.
19. Криминология : учебник / под ред. А.И. Долговой. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Норма, 2005. — 912 с.
20. Лунеев В.В. Криминология : учебник / В.В. Лунеев. — М. : Юрайт, 2015. — 686 с.
21. Криминология : учебник / под ред. В.Н. Бурлакова, Н.М. Кропачева. — СПб. : Изд-во СПбГУ, 2005. — 520 с.
22. Криминология : учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. — 4-е изд., перераб. и доп. — М. : Норма, 2009. — 800 с.
23. Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации / Н.Ф. Кузнецова ; под ред. В.Н. Кудрявцева. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 208 с.
24. Гилинский Я.И. Социально-экономическое неравенство как криминогенный фактор (от К. Маркса до С. Олькова) / Я.И. Гилинский // Публичное и частное право. — 2010. — № 1. — С. 7-20.
25. Криминология : учебник / под ред. Г.А. Аванесова. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Юни-ти-Дана, 2005. — 480 с.
26. Криминология : учебник / под ред. Г.А. Аванесова. — 5-е изд., перераб. и доп. — М. : Юни-ти-Дана, 2010. — 575 с.
27. Иншаков С.М. Криминология : учеб. пособие / С.М. Иншаков. — М. : Юриспруденция, 2002. — 352 с.
28. Кондратюк Л.В. Криминологическое измерение / Л.В. Кондратюк, В.С. Овчинский ; под ред. К.К. Горяинова. — М. : Норма, 2008. — 272 с.
29. Иншаков С.М. Исследование преступности. Проблемы методики и методологии / С.М. Иншаков. — М. : Юнити-Дана, 2017. — 335 с.
30. Сутурин М.А. Региональное изучение преступности (теоретические аспекты) / М.А. Суту-рин // Вестник Томского государственного университета. — 2008. — № 310. — С. 115-119.
31. Титаренко М.Л. Геополитическое значение Дальнего Востока. Россия, Китай и другие страны Азии / М.Л. Титаренко. — М. : Памятники ист. мысли, 2008. — 624 с.
32. Скобина Е.А. Криминологическая характеристика организации незаконной миграции в России и Забайкальском крае / Е.А. Скобина // Проблемы социально-культурной адаптации и интеграции мигрантов в социальное пространство Байкальского региона : материалы междунар. на-уч.-практ. конф. — Иркутск : Изд-во БГУ, 2016. — С. 86-91.
33. Коробеев В.А. Конституционно-правовые основы миграционной политики Российской Федерации : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.02 / В.А. Коробеев. — Владивосток, 2009. — 27 с.
34. Чанхай Л. Особенности миграционной политики современного Китая / Л. Чанхай, В.А. Коробеев // Журнал российского права. — 2010. — № 9. — С. 77-82.
35. Козыкина Н.В. Миграционные процессы в Забайкальском крае: состояние и тенденции развития / Н.В. Козыкина. — Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2012. — 160 с.
36. Морин А.В. Миграционная политика Китая / А.В. Морин // Вестник Уфимского юридического института МВД России. — 2016. — № 4. — С. 12-16.
37. Прудникова Т.А. Правовые и организационные особенности миграционной политики в ряде зарубежных стран / Т.А. Прудникова, С.А. Егоров, С.А. Акимова. — М. : Юнити-Дана, 2013. — 135 с.
38. Власова О.В. О миграционной ситуации на территории Забайкальского края / О.В. Власова // Противодействие распространению экстремизма в молодежной среде: диалог общества и государства : материалы круглого стола (3 марта 2016 г.). — Чита, 2016. — С. 34-40.
39. Овчинский В.С. Мафия XXI века: сделано в Китае / В.С. Овчинский. — М. : Норма, 2009. — 192 с.
40. Российско-китайское сотрудничество: проблемы и решения : материалы Всерос. на-уч.-практ. конф. МГИМО(У) МИД РФ, г. Москва, 21-22 дек. 2006 г. / под ред. А.В. Лукина. — М., 2007. — 203 с.
41. Синь Янь. Борьба с мафией в Китае / Синь Янь, Н.П. Яблоков. — М. : Норма, 2009. — 191 с.
42. Ши Циюань. Трансформация социальной структуры китайского общества в период реформирования экономики : дис. ... канд. социол. наук : 22.00.03 / Ши Циюань. — М., 2004. — 143 с.
43. Середа А.В. Материальное благополучие и его роль в системе ценностей китайского общества : автореф. дис. ... канд. филос. наук : 09.00.11 / А.В. Середа. — Улан-Удэ, 2010. — 21 с.
44. Доржиева М.Л. Особенности трансформации системы духовных ценностей в сфере морально-этических представлений в современном китайском обществе : автореф. дис. ... канд. филос. наук : 09.00.11 / М.Л. Доржиева. — Иркутск, 2006. — 20 с.
45. Морозова В.С. Динамика ценностных ориентаций модернизирующегося китайского общества : автореф. дис. ... канд. филос. наук : 09.00.13 / В.С. Морозова. — Чита, 2007. — 23 с.
46. Теоретические основы предупреждения преступности на современном этапе развития российского общества / под ред. Р.В. Жубрина. — М. : Проспект, 2016. — 656 с.
47. Лунеев В.В. Курс мировой и российской криминологии : в 2 т. / В.В. Лунеев. — М. : Юрайт, 2011. — Т. 1 : Общая часть. — 1103 с.
References
1. Nasonov A.N. « Russkaya zemlya» i obrazovanie territorii drevnerusskogo gosudarstva ["Russian Territory" and Formation of the Territory of the Old Russian State]. Moscow, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1951. 282 p.
2. Baburin S.N. Territoriya gosudarstva. Pravovye i geopoliticheskie problemy [The State Territory. Legal and Geopolitical Issues]. Lomonosov Moscow State University Publ., 1997. 480 p.
3. Baburin S.N. Mir imperii. Territoriya gosudarstva i mirovoi poryadok [The World of Empires. The State Territory and World Order]. Saint Petersburg, Juridichesky centr Press Publ., 2005. 770 p.
4. Orlov A.S. The concept of an international territorial dispute. Vestnik Udmurdskogo universiteta: Seriya «Ekonomika i pravo» = Bulletin of Udmurt University. Series «Economics and Law», 2010, no. 3, pp. 94-100. (In Russian).
5. Samoilenko P.Y. The Territorial Disputes in the Asia-Pacific Region and Possibilities for Enhancing Influence of Russia in the Region. Tamozhennaya politika na Dal'nem Vostoke = The Customs Policy of Russia in the Far East, 2015, no. 2, pp. 16-25. (In Russian).
6. Kostyuchenko A.P. Territorial Disputes and Problem of Border Demarcation of USSR (Russia) and China in 1960-1990. Nauchnyi dialog = Scientific Dialogue, 2017, no. 2, pp. 184-191. DOI: 10.24224/2227-1295-2017-2-184-191. (In Russian).
7. Merton R. Social structure and anomie. American Sociological Review, 1938, no. 3, pp. 672-682.
8. Agnew R. Foundation for a General Strain Theory of Crime and Delinquency. Criminology, 1992, vol. 30, no. 1, pp. 47-87.
9. Cohen A.K. Delinquent Boys. The Culture of the Gand. New York, Macmillian Publishing, 1955. 198 p.
10. Bakharev D.V. Prostranstvennyi analiz prichinnogo kompleksa prestupnosti: istoriya, teoriya, metody, praktika. Avtoref. Kand. Diss. [Spatial Analysis of Crime Causation: History, Theory, Methods and Practice. Cand. Diss. Thesis]. Ekaterinburg, 2016. 51 p.
11. Antonyan Yu.M. Kriminologiya: izbrannye lektsii [Criminology: Selected Lectures]. Moscow, Logos Publ., 2004. 448 p.
12. Bunge M. Causality. The Place of the Causal Principle in Modern Science. Cambridge, Harvard University Press, 1959. 379 p. (Russ. ed.: Bunge M. Prichinnost'. Mesto printsipa prichinnosti vsovre-mennoi nauke. Moscow, Inostrannaya literature Publ., 1962. 511 p.).
13. Kudryavtsev V.N. Genezis prestupleniya. Opyt kriminologicheskogo modelirovaniya [The Genesis of Crimes. An Experience of Criminological Modeling]. Moscow, Norma Publ., 2018. 220 p.
14. Alekseev P.V., Panin A.V. (eds.). Khrestomatiya po filosofii [Anthology on Phylosophy]. 2nd ed. Moscow, Prospekt Publ., 1997. 576 p.
15. Alekseev P.V., Panin A.V. Filosofiya [Philosophy]. 3rd ed. Moscow, Prospekt Publ., 2003. 608 p.
16. Eminov V.E. Prichiny prestupnosti v Rossii: kriminologicheskii i sotsial'no-psikhologicheskii analiz [Growth of Criminality in Russia: Criminological and Socio-Psychological Analysis]. Moscow, In-fra-M Publ., 2011. 128 p.
17. Karpets I.I., Korobeinikov B.V., Kudryavtsev V.N. (eds.). Kurs sovetskoi kriminologii: Predmet. Metodologiya. Prestupnost' i ee prichiny. Prestupnik [A Course in Soviet Criminology: Object. Methodology. Crime and its Causes. A Criminal]. Moscow, Yuridicheskaya literatura Publ., 1985. 416 p.
18. Branskii V.P. Issues of Interrelation and Eventuality and its Meaning for Natural Science. In Sviderskii V.I. (ed.). Nekotorye filosofskie voprosy sovremennogo estestvoznaniya [Some Philosophical Issues of Modern Natural Science]. Leningrad, 1973, iss. 1, pp. 5-41. (In Russian).
19. Dolgova A.I. (ed.). Kriminologiya [Criminology]. 3rd ed. Moscow, Norma Publ., 2005. 912 p.
20. Luneev V.V. Kriminologiya [Criminology]. Moscow, Yurait Publ., 2015. 686 p.
21. Burlakov V.N., Kropachev N. M. (eds.). Kriminologiya [Criminology]. Saint Petersburg State University Publ., 2005. 520 p.
22. Kudryavtsev V.N., Eminov V.E. (eds.). Kriminologiya [Criminology]. 4th ed. Moscow, Norma Publ., 2009. 800 p.
23. Kuznetsova N.F.; Kudryavtsev V.N. (ed.). Problemy kriminologicheskoi determinatsii [Problems of criminal determination]. Lomonosov Moscow State University Publ., 1984. 200 p.
24. Gilinsky Y.I. Social and economical inequality as a criminogenic factor (from K. Marx up to S. Ol'kov). Publichnoe i chastnoe pravo = Public and Private Law, 2010, no. 1, pp. 7-20. (In Russian).
25. Avanesov G.A. (ed.). Kriminologiya [Criminology]. 3rd ed. Moscow, Yuniti-Dana Publ., 2005. 480 p.
26. Avanesov G.A. (ed.). Kriminologiya [Criminology]. 5th ed. Moscow, Yuniti-Dana Publ., 2010. 575 p.
27. Inshakov S.M. Kriminologiya [Criminology]. Moscow, Yurisprudentsiya Publ., 2002. 352 p.
28. Kondratyuk L.V., Ovchinskii V.S.; Goryainov K.K. (ed.). Kriminologicheskoe izmerenie [Criminological Dimension]. Moscow, Norma Publ., 2008. 272 p.
29. Inshakov S.M. Issledovanie prestupnosti. Problemy metodiki i metodologii [Crime Studies. Issues of Methods and Methodology]. Moscow, Yuniti-Dana Publ., 2017. 335 p.
30. Suturin M.A. Regional studu of criminality (theoretical aspects). Vestnik Tomskogo gosudarst-vennogo universiteta = Tomsk State University Journal, 2008, no. 310, pp. 115-119. (In Russian).
31. Titarenko M.L. Geopoliticheskoe znachenie Dal'nego Vostoka. Rossiya, Kitai i drugie strany Azii [The Geopolitical Role of Far East. Russia, China and other Asian Countries]. Moscow, Pamyatniki is-toricheskoi mysli Publ., 2008. 624 p.
32. Skobina E.A. Criminological characteristics of the organization of illegal migration in Russia and the Trans-Baikal territory. Problemy sotsial'no-kul'turnoi adaptatsii i integratsii migrantov v sotsial'noe prostranstvo Baikal'skogo regiona. Materialy mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii [Issues of Social and Cultural Adaptation and Integration of Migrants in the Social Space of the Baikal Region. Materials of International Research Conference]. Irkutsk, Baikal State University Publ., 2016, pp. 86-91. (In Russian).
33. Korobeev V.A. Konstitutsionno-pravovye osnovy migratsionnoi politiki Rossiiskoi Federatsii. Avtoref. Kand. Diss. [Constitutional and Legal Fundamentals of Migration Policy of the Russian Federation. Cand. Diss. Thesis]. Vladivostok, 2009. 27 p.
34. Changhai L., Korobeev A.I. Characterisitics of Modern Chinas Migration Policy. Zhurnal rossiis-kogo prava = Russian Law Journal, 2010, no. 9, pp. 77-82. (In Russian).
35. Kozykina N.V. Migratsionnye protsessy v Zabaikal'skom krae: sostoyanie i tendentsii razviti-ya [Migration Processes in the Trans-Baikal Region: the Current Condition and Development Trends]. Ekaterinburg, Ural University Publ., 2012. 160 p.
36. Morin A.V. China's migration policy. Vestnik Ufimskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii = Bulletin of Ufa Law Institute of MIA of Russia, 2016, no. 4, pp. 12-16. (In Russian).
37. Prudnikova T.A., Egorov S.A., Akimova S.A. Pravovye i organizatsionnye osobennosti migratsionnoi politiki v ryade zarubezhnykh stran [Legal and Organizational Peculiarities of Migration Policy in a Number of Foreign Countries]. Moscow, Yuniti-Dana Publ., 2013. 135 p.
38. Vlasova O.V. On Migration Situation in the Territory of the Trans-Baikal Region. Protivodeistvie rasprostraneniyu ekstremizma v molodezhnoi srede: dialog obshchestva i gosudarstva. Materialy kruglogo stola, 3 marta 2016 g. [Extremism Counter-Proliferation among the Youths: Dialogue between Society and Government. Materials of a Round Table, March 3, 2016]. Chita, 2016, pp. 34-40. (In Russian).
39. Ovchinskii V.S. Mafiya XXI veka: sdelano v Kitae [Mafia of the 21st Century: Made in China]. Moscow, Norma Publ., 2009. 192 p.
40. Lukin A.V. (ed.). Rossiisko-kitaiskoe sotrudnichestvo: problemy i resheniya. Materialy Vseros-siiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii, Moskva, 21-22 dekabrya 2006 g. [Russian-Chinese Cooperation: Problems and Solutions. Materials of All-Russian Research Conference, Moscow, December 21-22, 2006]. Moscow, 2007. 203 p.
41. Sin' Yan', Yablokov N.P. Bor'ba s mafiei v Kitae [Combating Mafia in China]. Moscow, Norma Publ., 2009. 191 p.
42. Shi Tsiyuan'. Transformatsiya sotsial'noi struktury kitaiskogo obshchestva v period reformiro-vaniya ekonomiki. Kand. Diss. [Transformation of the Social Structure of Chinese Society in the Period of the Economic Reform. Cand. Diss.]. Moscow, 2004. 143 p.
43. Sereda A.V. Material'noe blagopoluchie i ego rol' v sisteme tsennostei kitaiskogo obshchestva. Avtoref. Kand. Diss. [Economic Wellbeing and Its Role in the Values System of Chinese Society. Cand. Diss. Thesis]. Ulan-Ude, 2010. 21 p.
44. Dorzhieva M.L. Osobennosti transformatsii sistemy dukhovnykh tsennostei v sfere mor-al'no-eticheskikh predstavlenii v sovremennom kitaiskom obshchestve. Avtoref. Kand. Diss. [Transformation Peculiarities of Spiritual Values System in the Sphere of Ethical and Moral Concepts in the Modern Chinese Society. Cand. Diss. Thesis]. Irkutsk, 2006. 20 p.
45. Morozova V.S. Dinamika tsennostnykh orientatsii moderniziruyushchegosya kitaiskogo obshchestva. Avtoref. Kand. Diss. [Value System Dynamics of Modernized Chinese Society. Cand. Diss. Thesis]. Chita, 2007. 23 p.
46. Zhubrin R.V. (ed.). Teoreticheskie osnovy preduprezhdeniya prestupnosti na sovremennom etape razvitiya rossiiskogo obshchestva [The Theoretical Basis of Crime Prevention at the Present Stage of Russian Society's Development]. Moscow, Prospekt Publ., 2016. 656 p.
47. Luneev V.V. Kurs mirovoi i rossiiskoi kriminologii [A Course in the World and Russian Criminology]. Moscow, Yurait Publ., 2011. Vol. 1, 1103 p.
Информация об авторе
Скобина Елена Александровна — доцент, кафедра гражданского и уголовного права и процесса, Читинский институт Байкальского государственного университета, 672000, г. Чита, ул. Анохина, 56, e-mail: skobinamalyshenko@mail.ru.
шшштт
Elena A. Skobina—
Author
Elena A. Skobina — Associate Professor, Department of Civil and Criminal Law and Procedure, Chita Institute of Baikal State University, 56 Anokhin St., 672000, Chita, the Russian Federation, e-mail: skobinamalyshenko@mail.ru.
Для цитирования
Скобина Е.А. К вопросу об особенностях детерминации незаконного пересечения государственной границы РФ на ее российско-китайском и российско-монгольском участках / Е.А. Скобина // Российско-китайские исследования. — 2018. — Т. 2, № 3-4 (3). — С. 127-139.
For Citation
Skobina E.A. On the Issue of Determination Peculiarities of Illegal Crossing of the State Border of the Russian Federation in its Russian-Chinese and Russian-Mongolian Sectors. Rossiisko-Kitaiskie Issledovaniya = Russian and Chinese Studies, 2018, vol. 2, no. 3-4 (3), pp. 127-139. (In Russian).
