CC BY
102
УДК 94(477)"1649/1764"
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 1
А.Е. Калиняк
К ВОПРОСУ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ОБОРОНЫ ЗАПАДНЫХ ЗЕМЕЛЬ УКРАИНСКОГО ГЕТМАНСТВА В ПРЕДДВЕРИИ II ЧИГИРИНСКОГО ПОХОДА 1678 г.
Вторая половина XVII в. прошла под знаком активизации геополитической активности Османской империи в Центрально-Восточной Европе. Одна из главных стратегических целей Топкапы в этот период истории — присоединение казацкой Украины (подобно Валахии и Молдове, она должна была стать вассальным княжеством, контролируемым Высокой Портой).
С приходом 1672 г. Диван-и Хумаюн продолжил подготовку к предстоящей войне с Речью Посполитой. Совсем скоро в регионе начал разгораться ещё один конфликт: на этот раз противником Стамбула выступила Москва. Рассматривая ситуацию тех лет в контексте истории Украины, целесообразно говорить о войне Османской империи за украинские земли (Турецкой войне), а её этапами считать Польско-турецкую (1672-1676) и Русско-турецкую (согласно новейшим российским исследованиям — 1672-1681 гг.) войны. События, известные в исторической литературе под названием Чигиринских походов 1677 и 1678 гг., стали одним из центральных этапов того без малого десятилетнего противостояния, завершившегося в 1681 г. подписанием мирного договора в столице Крымского юрта1 Бахчисарае.
Отметим, что характерной особенностью борьбы за Чигирин являлась сильная централизация управления обороной: не только стратегические, но и тактические вопросы дотошно регламентировались из Москвы в специальных инструкциях. Теперь для нас эта корреспонденция — бесценный источник информации.
Наша статья посвящена изучению подготовительного этапа перед вторым по счёту походом на Чигирин многочисленных ратей Османской империи и её вассалов, активная фаза которого пришлась на лето 1678 г. А точнее — анализу одного малоизвестного наказа Фёдора III Алексеевича, составленного в апреле того же года и демонстрирующего подход царского правительства к ситуации, которая сложилась вокруг Приднепровья.
Список с документа вошёл в одну из посольских книг по связям Московского царства с Османской империей, которая теперь хранится в Российском государственном архиве древних актов. В коллекции этого крупнейшего архивохранилища данный сборник дипломатических бумаг Посольского приказа является делом (единицей хранения) № 14 по описи № 1 фонда № 89 «Сношения России с Турцией». (Указанный фонд в структуре архива отнесён к числу уникальных и микрофильмирован ещё во времена СССР.)
Наказ составлен на так называемом приказном языке Московского царства; письмо беловое. По своему назначению это инструкция Фёдора III Алексеевича подчинённым
Калиняк Антон Евгеньевич, аспирант Санкт-Петербургского государственного университета; e-mail: kalynyak@meta.ua
1 Крымский юрт — это широко применяемый в современной науке макротопоним исторического государства, существовавшего на территории Северного Причерноморья в XV-XVIII вв.
© А. Е. Калиняк, 2013
ему военачальникам: боярину и воеводе князю Григорию Григорьевичу Ромодановско-му и его младшему сыну, воеводскому товарищу Михаилу.
С точки зрения кодикологии анализируемый манускрипт не выходит за рамки традиции делопроизводства Московского царства своей эпохи. Поэтому наше внимание будет сконцентрировано более на информационной составляющей самого наказа, нежели на материальных атрибутах посольской книги, в которой он представлен. Текстологическое исследование здесь также представляется излишним.
Стоит сказать, что рукописи фонда № 89 «Сношения России с Турцией», как это ни странно, для изучения событий 1672-1681 гг. использовались достаточно редко, а материалы рассматриваемого архивного дела даже просматривались всего несколько раз. Одним из первых к ним обратился известный востоковед, профессор МГУ имени М. В. Ломоносова Николай Александрович Смирнов. Это произошло вскоре после окончания Второй мировой войны.
В заключительном томе своей монографии [1], посвящённой взаимоотношениям Московского царства с Османской империей в ХУ1-ХУ11 вв., историк привёл сокращённое содержание интересующего нас документа [1, с. 147-148]. Однако рассказ автора о наказе достаточно фрагментарен, также в нём можно обнаружить специфическую интерпретацию опыта украинско-российских взаимоотношений, характерную для периода СССР.
Относительно немногочисленные попытки изучения Чигиринских походов 1677 и 1678 гг., предпринятые во второй половине ХХ в., зачастую были весьма поверхностны или просто повторяли труды предшественников. Современные учёные — украинские, польские, российские, западноевропейские и североамериканские — уделяют значительно большее внимание рассматриваемой проблематике. Никто из них тем не менее не привлёк к своим исследованиям посольскую книгу № 14.
Теперь становится очевидным, насколько важно выполнение главной задачи данной работы, а именно: проведение всестороннего анализа сведений, содержащихся в монаршем послании, а также определение их значения в контексте военных событий того времени и в контексте международных отношений в регионе.
Рассматриваемый наказ [2, л. 254-269об.] датирован 8 апреля 1678 г. (здесь и далее все даты указаны по юлианскому календарю). Объём текста составляет 16 листов с оборотами. Основную его часть предваряет следующая преамбула: «В нынешнем во 186 году, апреля в 8 день, по указу великого государя, царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, послан к бояром и воеводам, ко князю Григорью Григорьевичю Ромодановскому с товарыщи, столник Семён Алмазов, а велено ему бояром и воеводам о делех великого государя говорить по статям, которые писаны ниже сего» [2, л. 254]. Как видим, здесь использована стандартная краткая титулатура монаршей особы Московского царства второй половины XVII ст.
Упомянутые статьи — их в наказе четыре — начинаются с изложения содержания отписки Г. Г. Ромодановского. Она была адресована царю, а в Москву отправлена через стольника Василия Михайловича Тяпкина. Адресату доказывалась необходимость обороны Чигирина. Доводы князя представляются нам достаточно вескими и обоснованными: «Чигирина свести никоторыми мерами невозможно для того, что отворить войинские ворота бусурманом. И естли Чигирин свесть, то и все городы заднепрские будут под бусурманскою рукою, и от того сей стороне будет великое разорение. А которые городы по Ворсклу, и по Пслу, и по Хоролю, и по Суле, и по Удаю — и на те
города приходы будут безпрестанные, а города худые и необоронные. И естли над теми городами что учинитца, то и во всём малоросииском народе без замешанииа не будет. Да й запорожцы смотрят, того чей будет Чигирин, того будут и они. И естли Чиги-рин свесть, а турки осадят своими людми, то и заднепрские города будут к Чигирину». Для укрепления крепости Г. Г. Ромодановский просил Фёдора III Алексеевича прислать «своих государских ратных людей с прибавкою, а гетман своих полков казаков пришлёт же» [2, л. 254-255].
Очевидно, что командующий войсками Московского царства выступал категорически против возможности «свесть» (то есть разрушить) Чигирин, приводя в защиту своей позиции множество аргументов. Нельзя не отметить, что этот боярин и воевода был человеком весьма искушённым и в ратном деле, и в украинской специфике. Его военный и политический опыт на Украине начался ещё в 1653 г. Ко времени рассматриваемых нами событий он уже более 20 лет довольно успешно выполнял поставленные перед ним задачи. Именно поэтому мнение Г. Г. Ромодановского для нас особенно ценно.
Не менее показательна точка зрения, которой придерживался другой эксперт — украинский гетман Иван Самойлович. Вот что он писал царю вскоре после завершения I Чигиринского похода 1677 г.: «А естли де, от чего Боже сохрани, разоритца Чиги-рин, или неприятелю допустить завладеть, тогда де разве прежде разоренья, или отдаче неприятелем, сказать всем в Украине народом, что уж они великому государю, его царскому величеству, непотребны, для того и Чигирин отдали и разорили» [3, № 83, стб. 323].
Значение города действительно было огромным. Он обладал важным стратегическим положением: находился практически на границе между краем оседлой жизни и опасными степями Дикого поля, откуда открывалось множество прямых путей в сопредельные государства. Свою роль играл и тот фактор, что Чигирин в своё время был резиденцией Теодора Зиновия Хмельницкого: в те годы память о свершениях времён Хмельниччины оставалась ещё свежа.
Фёдор III Алексеевич согласился с представленными ему аргументами в пользу защиты первой столицы Украинского гетманства: «И великии государь, его царское величество, слыша о том чигиринском устроении прилежное ваше радение, хотя то содержание Чигирина и с великими неизчетными его царского величества казны убытками, однако, не щадя ничего для целости святых божиих церквеи, и для покою христи-янского, и унятия крови, и не презирая ни в чём вашего доношения, указал так учинит, как о том пространно в статьях ваших написано» [2, л. 256об.-257].
Исторический источник продолжается пересказом отписки окольничего Ивана Ивановича Ржевского. Она была адресована царю и отправлена из Чигирина 1 апреля 1678 г. Автор говорит о бедственном положении в крепости: новые поставки хлеба и другого продовольствия не совершались, а имевшиеся запасы были очень скудны и к тому же все сгнили. Также не присылались и ратники: «конные люди полков ваших бояр и воевод и полковники с полками от гетмана к нему не бывали». Ещё одно красноречивое описание текущей на тот момент ситуации, сделанное И. И. Ржевским: «город Чигирин от неприятелских людей розбит весь, а делать непочиныван, а татарове к Чи-гирину подбегают непрестанно» [2, л. 257об.-258об.].
Затем в наказе приводится содержание интересного вестового письма стольника Афанасия Афанасьевича Парасукова (оно было составлено 6 апреля 1678 г. и предназначалось для Фёдора III Алексеевича): «Он о намерении к войне салтана турского
на государевы украинные города проведал подлинно, что салтан турской с везирем, и с пашами, и з ближними людми советовал и обявил везирю и пашам, что имеет он своё намерение особою своею итти с войски под Киев. А взяв Киев, учинит на Днепре в крепких местех города великие и осадит турскими людми» [2, л. 258об.-259].
Однако затем высшие сановники Великого Османского Государства убедили падишаха — им в ту пору был Мехмед IV Авджи, отказаться от личного участия в борьбе за Киев. Бремя восстановления утраченного контроля над русинскими2 землями было возложено на Кара-Мустафу-пашу — великого везира, родившегося в Мерзифоне и ещё в раннем детстве усыновлённого членом знаменитой албанской династии Кё-прюлю [2, л. 259].
Было решено как можно скорее, уже к 1 апреля, собрать все войска у Дуная. К тому времени султан вместе со своим главным министром также должны были направиться в Придунавье: в «Бабу» (имелась в виду болгарская крепость Баба Вида). Причём Мех-мед IV Авджи намеревался оставаться на территории этого опорного пункта в течение всего лета, в то время как для великого везира она должна была стать исходной точкой военного похода в Украину [2, л. 259-259об.]. А. А. Парасуков уточнял: «А под Киев ли или Чигирин салтан везиря посылает — того не может кроме везиря никто знат. А буде везир поидёт под Чигирин, то наперёд будет он достават места, а не замка». Время показало, что османы выбрали своей первой целью Чигирин, а до Киева так и не дошли.
Сообщались также и другие важные сведения: о том, что турецкие войска зимуют по обе стороны Дуная, а их боевые припасы находятся в это время в Тигине (сейчас — город Бендеры в Приднестровской Молдавской Республике). Кроме того, данным войскам было указано переходить реку ещё в марте, не дожидаясь султана и великого везира, а молдовскому воеводе — заготавливать корма для лошадей и свозить хлебные запасы в приграничную крепость Сараки [2, л. 259об.-260]. Эта информация имеет большую ценность для науки, особенно учитывая тот факт, что в украинской и российской историографии османские первоисточники использовались достаточно редко.
Далее в документе идет речь о польско-турецких отношениях: упоминается дипломатическая миссия хелмненского воеводы, шляхтича герба Трах Яна Гнинского «с товарыщи» к Мехмеду IV Авджи. Её итогом стало пленение послов, а также 12 человек из их свиты; это явилось следствием территориального спора с Яном III Собес-ким, который возник после заключения Журавненского мирного договора в 1676 г. [2, л. 260-260об.].
Данные факты стали известны А. А. Парасукову в результате снаряжения очередного посольства в Стамбул, главой которого он был назначен в 1677 г. Формальной целью путешествия стало информирование патриарха Дионисия IV Серогланиса Му-селимиса Комнина о кончине Алексея I Михайловича Тишайшего и о восшествии на престол его четырнадцатилетнего сына.
Казалось бы, Фёдор III Алексеевич всячески ратовал за то, чтобы защищать Чигирин, в том числе восполнять недостаток запасов и присылать военнослужащих. Однако дальнейший анализ исторического источника вносит в этот тезис свои коррективы. «И Семёну бояром и воеводам сказать таино!» — данная фраза предваряет интересующий нас фрагмент текста. Из него мы можем узнать, что Семёну Ерофеевичу Алмазо-ву было предписано донести до военного командования волю царского правительства,
2 Русины — один из исторических эндоэтнонимов украинского народа.
которая гласила: в случае очевидной бесперспективности продолжения оборонных мероприятий, необходимо «осмотря того дела накрепко, околничего, и воеводу, и ратных людеи ис Чигирина вывесть к себе в полк, а Чигирин разорить, а самим отступить х Киеву и беречь Киева» [2, л. 266-266об.].
Напомним, что одним из столпов вассальных отношений, которые связывали Украинское гетманство с Московским царством в раннее Новое время, была обязанность «царя восточного» защищать «черкасские города». Приведённые факты свидетельствуют о том, что весной 1678 г. — во время подготовки ко II Чигиринскому походу — в Москве были готовы нарушить этот принцип и даже отказаться от всех своих прав на Правобережье3, лишь бы удержать за собой Левобережье и Киев с округой. Для царского правительства это был логичный и целесообразный выход из сложившейся ситуации. Но если бы о таком повороте судьбы узнали украинские казаки, было бы не миновать бури негодования и нарастания разочарования в своём сюзерене. А возможный бунт в условиях войны, скорее всего, оказал бы решающее значение на исход противоборства. Поэтому мы можем с уверенностью констатировать: интересы Украинского гетманства и Московского царства содержали в себе немало объективных различий.
Стоит обратить особое внимание на служебную информацию, которая помещена в самом конце правового акта: «А быв у бояр и воевод — ехать к гетману, к Ивану Самоиловичю. И говорить против того ж, выбирая что пристоино, применяясь к его розговором, чтоб ево чем ис тех статеи не опечалить и в сомнение не привесть. И о том ему, Семёну, разсмотря накрепко, иметь великое остерегательство» [2, л. 269-269об.]. Опасения вызвать негативную реакцию со стороны украинского гетмана могли относиться главным образом к предполагавшемуся разорению Чигирина.
Почему же Фёдор III Алексеевич допускал возможность уничтожения бывшей столицы Украинского гетманства? Почему он хотел скрыть это от Ивана Самойлови-ча — политического и военного лидера «страны казаков»? Ответ на данные вопросы следует искать в более ранней истории: как минимум, начиная с 1654 г.
Как известно, сюзеренитет царя над Украиной, в том числе Правобережной, был установлен по результатам соглашений, достигнутых в первой четверти 1654 г. Впервые Москва утратила контроль над западными землями Войска Запорожского всего через шесть лет — после унизительной капитуляции своей армии под Чудновом. Данному факту поспособствовал переход украинского гетмана Юрия Хмельницкого на сторону давних союзников — поляков и крымцев, сопровождавшийся заключением нового международного договора с Речью Посполитой. Андрусовское перемирие 1667 г. официально закрепило потерю Москвой «тогобiчних» территорий Украинского гетманства и их передачу Варшаве. Начавшаяся в 1672 г. в Украине война Турции с Польшей привела к вынужденному отказу последней от Подольского, Брацлавско-го и Киевского (в его южной части) воеводств. Это дало возможность Московскому царству вновь вступить в борьбу за Правобережную Украину. Но достигнутый было успех — 15 марта 1674 г. Ивана Самойловича избрали «обоих сторон Днепра гетманом» — выглядел нестабильным. Судя по всему, в Москве предполагали, что Чигирин, как и весь правый берег Днепра, придётся в который раз уступить Речи Посполитой даже в случае возможной победы над Османской империей.
3 Разменной монетой в силу исторического тяготения становился не только Чигирин, но и вся Правобережная Украина.
Стоит задаться вопросом: как дозволение уничтожить Чигирин, хоть и при соблюдении оговоренных условий, могло повлиять на исход боевых действий? Вероятно, сама возможность проиграть схватку за Правобережье без угрозы своему положению (будь то жизнь или карьера) со стороны царского правительства была достаточно сильным демотивирующим фактором для военного командования.
Другим таким фактором могла быть ситуация, о которой сообщал Самуил Ве-личко4 — автор исторического нарратива, снискавшего заслуженный авторитет среди учёных. Мы имеем в виду угрозы физической расправы над одним из сыновей Г. Г. Ро-модановского — Андреем. По словам казацкого летописца, они содержались в тайных депешах великого везира, которые тот направлял в стан своего противника [4]. Имел ли место этот факт в реальной жизни, доподлинно неизвестно. Однако точно известно, что ещё с 1668 г. А. Г. Ромодановский находился в плену в караимском пещерном местечке Джуфт-Кале — своеобразной крепости близ Бахчисарая, служившей традиционным местом заключения высокопоставленных военнопленных в Крымском юрте.
Мы хотели бы ещё раз подчеркнуть: информация о возможности разорения Чиги-рина, содержащаяся в наказе Фёдора III Алексеевича, имеет принципиальное значение. Прежде всего, она важна в контексте изучения взаимоотношений Москвы и Батурина, в том числе для выявления специфических черт свойственной им системы сюзеренитета — вассалитета.
Кроме того, обнаруженные сведения помогают нам сформулировать ответ на вопрос, который в работах историков до сих пор имеет дискуссионный характер: как следует расценивать результаты II Чигиринского похода 1678 г., равно как и всей войны, официально завершившейся через несколько лет в Бахчисарае? Очевидно, что если бы для царского правительства вхождение Правобережной Украины в зону своего влияния имело принципиальное значение, итогом названного конфликта стоило бы считать поражение. Однако рассмотренный исторический источник свидетельствует о том, что главной целью Москвы было сохранение территорий, закреплённых за ней сепаратным мирным договором с Речью Посполитой в начале 1667 г., а защита Чигири-на и всего Правобережья выступала лишь в качестве «программы максимум».
По итогам II Русско-турецкой войны (1672-1681) ни Московское царство, ни Османская империя не достигли желаемого укрепления своих позиций в Украине. Таким образом был сохранён относительный статус-кво. Но сложившаяся ситуация полностью могла устраивать лишь Крымский юрт, где стремились уменьшить вероятность доминирования в регионе кого-либо из своих соседей. Правобережная Украина как субъект политической арены прекратила своё существование. Колыбель украинского казачества превратилась в безлюдную степь. В какой-то мере эти трагические обстоятельства поспособствовали окончанию череды многогетманств — одного из основных проявлений эпохи Руины, ознаменовав собою её завершение в начале 1680-х гг.
4 Необходимо учитывать, что этот украинский чиновник родился в 1670 г. — всего за восемь лет до описанных им событий II Чигиринского похода.
Источники и литература
1. Смирнов Н. А. Россия и Турция в XVI-XVII вв.: в II т. // Учёные записки Моск. ордена Ленина гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1946. Вып. 94. Т. II: XVII век. 176 с.
2. Рос. гос. арх. древ. актов. Ф. 89 (Сношения России с Турцией). Оп. 1. Кн. 14.
3. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографическою коммиссиею [Текст]: в 15 т. СПб.: Тип. (бывшая) А. М. Котомина и Ко, 1884 (обл. 1885). Т. 13: 1677-1678. 416 с.
4. Величко С. Лгеопис [Электронный ресурс] // Ьборник. Iсторiя Укра'ши IX-XVIII ст. Першоджерела та штерпретаци. 2003. URL: http://litopys.org.ua/ (дата обращения: 01.05.2012).
Статья поступила в редакцию 13 сентября 2012 г.
