CC BY
29А.В. Аксанов К вопросу об образовании Казанского ханства
Впервые мнение о том, что Казанское ханство было основано бывшим ордынским ханом Улу-Мухаммедом, высказал А.И. Лызлов, за которым последовали П.И. Рычков, Н.М. Карамзин и С.М. Соловьев [Лызлов, 1776, с. 68-69; Рычков, 1767, с. 81; Карамзин, 1819, с. 273; Соловьев, 1988, с. 392]. Данная точка зрения базировалась на сообщениях «Казанской истории». В.В. Вельяминов-Зернов больше доверял сведениям Воскресенской и Никоновской летописей и считал, что ханство основал сын Улу-Мухаммеда Махмуд, в 1445 г. захвативший Казань [Вельяминов-Зернов, 1863, с. 6-10]. По М.Г. Худякову, не представившему заслуживающих внимания аргументов, ханство было образовано в 1437-1438 гг. Улу-Мухаммедом [Худяков, 1991, с. 2225]. Схожим образом мыслил и А. А. Зимин, подтвердивший свои соображения тем, что известия Воскресенской, Никоновской летописей и «Государева родословца», лежащие в основе гипотезы В.В. Вель-яминов-Зернова, имеют позднее происхождение и противоречат данным других источников [Зимин, 1991, с. 105]. Однако А.А. Зимин, как и последовавшие за ним исследователи [Алишев, 2001, с. 34; Рахимзянов, 2009, с. 52-53], не уточнил, каким «другим источникам» противоречат официальные летописи XVI века.
Ценные замечания по этому поводу сделал Б.Л. Хамидуллин, указавший на то, что ни один источник XV-XVI вв., кроме «Казанской истории», не называет Улу-Мухаммеда первым казанским ханом. Согласно заключению исследователя, более достоверными можно считать родословные книги, Воскресенскую и Никоновскую летописи, сообщающие, что первым ханом Казани был сын Улу-Му-хаммеда Махмуд, в 1445 г. подчинивший город [Хамидуллин, 2002, с. 128-130; Мухамедьяров, Хамидуллин, 2010, с. 56]. К той же мысли сводятся рассуждения Д.А. Котлярова и А.Г. Бахтина [Котляров, 2005, с. 102; Бахтин, 2008, с. 140, 231].
Для прояснения ситуации рассмотрим сообщения источников, исходя из их генеалогии.
Наиболее ранние известия сохранились в Московском летописном своде конца XV в., Летописном своде 1497 г., Никаноровской, Ермолинской, Симеоновской, Типографской и Тверской летописях.
Московский летописец писал, что осенью 1437 г. свергнутый ордынский хан Улу-Мухаммед, спасаясь от погони, пришел в г. Белев. Василий II отправил к Белеву «многочислены полкы», при виде которых Улу-Мухаммед «убоявся... и начат даватися во всю волю князем Русскым». Но воеводы «не послуша царевых речей» - у стен крепости «бысть им бой силен. и Татар. в город вгониша». На следующий день хан Улу-Мухаммед сделал еще одно мирное предложение, обещая после возвращения на престол «земли Русскые стеричь» и не брать с них «выхода», а «в закладе на том» намеревался выдать воеводам своего сына Махмуда «и князи своих детеи». Когда русские не согласились и на это предложение, их полки, «никем не гонимы», дрогнули и обратились в бегство. В результате «малое безбожных воинство бесчисленое христиан воинство съодоле и изби, яко единому Агарину десяти нашим и выше того одолети». Причины небывалого поражения летописец видел во многих прегрешениях, совершенных православными воинами в отношении своих единоверцев по дороге в Белев [ПСРЛ. Т. 25, 1949, с. 260].
По данным того же летописца, в июле 1439 г. на Москву неожиданно напал Улу-Мухаммед. Город он не взял, но «зла много учени земли Русскои». Зимой 1444-1445 гг. Улу-Мухаммед «пришел бо сел в Новгороде Нижнем старом и оттуду поиде к Мурову». Узнав о приближении великокняжеских войск, хан выехал из Мурома в Нижний Новгород, а Василий II, «побив» татар под Муромом и Гороховцем, вернулся в Москву. Весной 1445 г. сыновья Улу-Му-хаммеда, Махмуд и Якуб, под Суздалем разбили русское войско, пленили Василия II, дошли до Владимира и, не взяв город, через Муром вернулись к Нижнему Новгороду. 25 августа 1445 г. Улу-Мухаммед «з детьми своими и со всею Ордою своею поидоша из Новгорода к Курмышу, а князя великого с собою поведоша». В октябре того же года татары, взяв выкуп и крестное целование, отпустили Василия II в Москву в сопровождении «послов своих многих» [ПСРЛ. Т. 25, 1949, с. 260, 262-263, 394-365].
Московский летописный свод ничего не говорит о дальнейшей судьбе Улу-Мухаммеда, а под 1447 г. информирует: «царь Казаньскы Махмутек послал всех князей своих со многою силою воевати отчину великого князя, Володимерь и Муром и прочаа грады, слышав же то
князь велики посла противу их» [ПСРЛ. Т. 25, 1949, с. 269.]. Заслуживает внимания не только то, что здесь «казанским царем» называется Махмуд, но и то, что летописец впервые соотносит казанский престол с династией Улу-Мухаммеда. До этого события дислокация ханской орды связывалась с Белевым, Нижним Новгородом, Муромом и другими населенными пунктами, но никак не с Казанью.
Похожие известия сохранились в Ермолинской, Никаноровской и Симеоновской летописях [ПСРЛ. Т. 23, 2004, с. 149-152; Т. 27, 1962, с. 106-107, 109-110, 114; Т. 18, 2007, с. 188-190, 193-195, 203], Летописном своде 1497 г. [ПСРЛ. Т. 28, 1963, с. 101-102] и, в сокращенном виде, в Тверской и Типографской летописях [ПСРЛ. Т. 15, 1863, стб. 491; Т. 24, 2000, с. 183]. Примерно в том же ключе об этих событиях повествуют летописные своды XVI века [ПСРЛ. Т. 6, 2001, стб. 69-70, 102, 104-106; Т. 8, 1859, с. 107, 111-114; Т. 12, 1901, с. 24-25, 30, 63-66; Т. 20, 2005, с. 240-241, 256-259; Т. 21. Ч. II, 1913, с. 460, 463-464, 471; Т. 26, 1959, с. 192-193, 196-199, 207; Т. 37, 1982, с. 43-44; Т. 43, 2004, с. 180-181]. Следовательно, современники и ближайшие потомки не считали Улу-Мухаммеда казанским ханом, то есть походы хана на Русские земли в сознании летописцев не ассоциировались с действиями казанцев. На основе представленных известий можно лишь заключить, что в 1437 г. хан лишился сарайского престола и в последующие годы, не имея своего «юрта», захватывал русские города и зимовал в них.
Никоновская летопись уточняет, что Улу-Мухаммед бежал из Большой Орды от хана Кичи-Мухаммеда в Белев и после разгрома русских войск «засяде» в Нижнем Новгороде, «в нем же живяше» [ПСРЛ. Т. 12, 1901, с. 64]. То есть, по мнению летописца, Улу-Му-хаммед с 1437 по 1445 г. жил в Нижнем Новгороде, откуда организовывал набеги на другие русские земли. В статье под 1555 г. автор Никоновской летописи, обращаясь к истории распространения православия в Среднем Поволжье, писал о возникновении Казанского ханства. Согласно ему, в 1445 г. после освобождения Василия II «царь Мамутяк, пришед ис Курмыша, Казань взял, а Казаньского князя Азыа убил и сам на Казани въцарился» [ПСРЛ. Т. 12, 1901, с. 251]. Еще одно уникальное дополнение к обозначенным известиям сохранилось в Воскресенской летописи, согласно которой осенью 1445 г. Махмуд, убив местного князя Либея, захватил Казань и «сам сел... царьствовати» [ПСРЛ. Т. 8, 1859, с. 114]. Таким образом, даже
текстуально близкие летописи по-разному описывают воцарение Махмуда в Казани.
Автор «Казанской истории» в начале повествования пояснил, что он не обнаружил в русских летописях сообщений об основании Казанского ханства, однако кое-что видел в казанских летописях. В поисках информации книжник обращался даже к «искуснейшим русским людям», но они, не зная истины, отвечали по-разному. Иначе говоря, уже в 60-е гг. XVI в. в России не существовало ясных и однозначных представлений о возникновении Казанского ханства. Вероятнее всего, создатель «Истории» привел лишь одну из наиболее распространенных версий о «начале Казани».
Согласно «Казанской истории», хан Улу-Мухаммед в декабре 1397 г., разгромив 40-тысячную рать Василия II у Белева, отправился к запустевшей от русских набегов Казани, где возвел новые крепостные стены и начал царствовать. Со временем в город стали стекаться «варвары» из Золотой Орды, Азова, Астрахани и Крыма. «И прейде царьская слава и честь велия Болшия Орды старые премудрые ордамъ всем на преокаянную младую дщерь Казань».
Улу-Мухаммед осаждал многие русские города, в том числе и Москву. По заключению книжника, бед от него было больше, чем от любого другого хана. «И умре (Улу-Мухаммед - А.А.) в Казани и со юнейшим своим сыном с Ягупом: оба ножем зарезаны от болшаго сына своего Мамотяка. А царствова на Казани 7 лет» [Казанская история, 2001, с. 254-276].
Сообщение «Казанской истории» о том, что Улу-Мухаммед основал Казанское ханство и погиб от рук своего сына, уникально. В.В. Вельяминов-Зернов и Н.П. Загоскин приняли на веру рассказ об убийстве Махмудом своего отца Улу-Мухаммеда [Вельяминов-Зернов, 1863, с. 11; Загоскин, 1895. с. 36-37], тогда как М.Г. Худяков посчитал это «нелепым вымыслом» [Худяков, 1991, с. 34]. Отталкиваясь от этого известия, Л.Н. Гумилев заключил, что Касим взял «на себя бремя мести за убийство своего отца». Согласно ему, борьба между Касимом и Махмудом сказалась и на дальнейших событиях: в 1467 г. Касим, при поддержке Ивана III, выступил в поход против молодого казанского хана Ибрагима - сына Махмуда [Гумилев, 2004, с. 183]. А.Г. Бахтин рассуждал следующим образом: поскольку многие татарские ханы той поры «погибали в ходе борьбы за власть», «насильственное устранение с политической сцены Улуг-Мухаммеда выглядит вполне традиционно для Золотой Орды». При
этом исследователь посчитал, что именно Махмуд после убийства Улу-Мухаммеда в 1445 г. основал Казанское ханство [Бахтин, 2008, с. 135-140.]. То есть он представил сообщения Никоновской и Воскресенской летописей в свете обстоятельств, переданных автором «Казанской истории».
Еще Г.З. Кунцевич отметил то, что известие об убийстве Улу-Мухаммеда не подтверждено ни одним другим источником, кроме позднейшего упоминания казанского муллы [Кунцевич, 1905, с. 251]. Необходимо учитывать, что автор «Истории» часто прибегал к широко распространенным в средневековой литературе приемам иносказательности. Достаточно вспомнить его сообщение о Сююм-бике, описание похода Ивана IV на Казань в 1552 г. и другие известия, созданные на основе реминисценций из библейских книг и несущие символический смысл [Плюханова, 1995, с. 193, 200]. Возможно, и в данном случае автор «Истории», предавшись аллегорическому толкованию событий, обратился к популярному сюжету цареубийства. Семантику подобного известия проясняет ветхозаветный рассказ, в котором от рук своих сыновей принял смерть жестокий ассирийский царь Сеннахирим, преследовавший праведных людей и пытавшийся покорить Иерусалим [4 Цар. 19: 37; Тов. 1: 2; Ис. 37:38]. Следовательно, средневековыми знатоками Священного Писания такая смерть воспринималась как воздаяние за несправедливое царствование и угнетение богобоязненных людей.
Вместе с тем, автор «Казанской истории» использовал прямые и косвенные цитаты из других памятников, подчеркивая замысел своего произведения. На протяжении всего повествования он неоднократно повторял мысль, что «мечем и на крови зачася Казань, такоже и скончася мечем и кровию» [Казанская история, 2001, с. 203]. Вероятно, картину цареубийства книжник заимствовал из наиболее авторитетных сочинений своего времени, поскольку она хорошо вписалась в его концепцию кровавого зарождения и кровавой погибели «Казанского царства».
Как видим, повествование «Казанской истории» разительно отличается от предыдущих сообщений. Схожи лишь известия о разгроме великокняжеских войск под Белевом и походах Улу-Мухаммеда на Русь. Таким образом, мнение о том, что ханство основано Улу-Мухаммедом в 1437-1438 гг., составлено историками на основе соединения противоречивых сведений. За основу этой гипотезы взято сообщение «Казанской истории» о приходе ордынского хана в Казань в 1397
году. При этом ученые отвергли явно ошибочную датировку, почерпнув хронологию событий из официальных летописей, вовсе не связывавших имя Улу-Мухаммеда с Казанским ханством.
В итоге, ни одна из рассмотренных версий образования Казанского ханства не подтверждается хотя бы двумя независимыми источниками. Заметим, что долгое время данный вопрос не интересовал русских книжников - только в середине XVI века в связи с известными событиями летописцы задумались об обстоятельствах появления ханства. Причем осмысление событий строилось в русле официальной позиции Москвы, суть которой отражает грамота, адресованная крымскому хану Сахиб-Гирею. Русские дипломаты, обосновывая права Ивана IV на Казанский юрт, отвечали крымскому хану, что «которой государь придет ратью да возьмет которого государя, да его сведет, а землю его даст кому всхочет, не тово ли земля будет, хто ее взял?». По их словам, еще Иван III взял Казань, как «цари, которые лишась своих юртов ординских пришед на Казанской юрт войнами, неправдами что имали» [РГАДА. Ф. 123. Сношения России с Крымом. Кн. 8. Л. 480]. Иначе говоря, в XVI веке представление о военном подчинении Казани ордынскими ханами могло появиться в силу того, что оно объясняло правомерность политических притязаний Москвы и оправдывало походы русских на восток.
На то, что первым казанским ханом был Махмуд, указывают и другие источники [Сб. РИО. Т. 95, 1895, с. 696; Родословная книга князей и дворян Российских и выезжих. Ч. 1, 1787, с. 26], однако датируют появление хана в Казани 1445 годом только Никоновская и Воскресенская летописи. Все вышеизложенное заставляет весьма осторожно рассуждать о датировке и обстоятельствах возникновения Казанского ханства.
Список источников и литературы
1. Казанская история // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 10. СПб.: Наука, 2001. с. 252-509.
2. Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). Т. 6. Софийская вторая летопись. Вып. 2. М.: Языки русской культуры, 2001. VIII + 446 стб.
3. ПСРЛ. Т. 8. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. М.: Языки русской культуры, 2001. X + 302 с.
4. ПСРЛ. Т. 12. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: Типография И.Н. Скороходова, 1901. 267 с.
5. ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: Типография И.Н. Скороходова, 1904. 302 с.
6. ПСРЛ. Т. 15. Летописный сборник, именуемый Тверской летописью. СПб.: В типографии Леонида Демиса, 1863. 504 стб.
7. ПСРЛ. Т. 18. Симеоновская летопись.М.: Знак, 2007. 328 с.
8. ПСРЛ. Т. 20. Львовская летопись. М.: Языки славянской культуры, 2005. IV + 704 с.
9. ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. Книга степенная царского родословия. СПб.: Типография М.А. Александрова, 1913. 675 с.
10. ПСРЛ. Т. 23. Ермолинская летопись. М.: Языки славянской культуры, 2004. VI + V + 242 с.
11. ПСРЛ. Т. 24. Типографская летопись. М.: Языки русской культуры, 2000. XII + IV + 272 с.
12. ПСРЛ. Т. 25. Московский летописный свод конца XV в. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. 464 с.
13. ПСРЛ. Т. 26. Вологодско-Пермская летопись. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. 412 с.
14. ПСРЛ. Т. 27. Никаноровская летопись. Сокращенные летописные своды конца XV в. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 418 с.
15. ПСРЛ. Т. 28. Летописный свод 1497 г., Летописный свод 1518 г. (Уваровская летопись). М.: Наука, 1963. 411 с.
16. ПСРЛ. Т. 30. Владимирский летописец. Новгородская вторая (Ар-хивская) летопись. М.: Наука, 1965. 240 с.
17. ПСРЛ. Т. 37. Устюжские и вологодские летописи XVI-XVII вв. Л.: Наука, 1982. 228 с.
18. ПСРЛ. Т. 43. Новгородская летопись по списку П.П. Дубровского. М.: Языки русской культуры, 2004. 368 с.
19. Родословная книга князей и дворян Российских и выезжих. М.: Типография Н. Новикова, 1787. Ч. 1. 352 с.
20. Российский государственный архив древних актов. Ф. 123. Сношения России с Крымом. Кн. 8.
21. Сборник русского исторического общества. Т.95. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымом, нагаями и Турциею. Т.П. 1508-1521 гг. СПб.: Товарищество «Печатня С.П. Яковлева», 1895. 706 с.
22. Алишев С.Х. Источники и историография города Казани. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2001. 75 с.
23. Бахтин А.Г. Образование Казанского и Касимовского ханств. Йошкар-Ола: Марийский государственный университет, 2008. 252 с.
24. Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч.1. СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1863. 558 с.
25. Гумилев Л.Н. От Руси до России: Очерки этнической истории. М.: Айрис-пресс, 2004. 320 с.
26. Загоскин Н.П. Спутник по Казани. Казань: Типография Императорского Университета, 1895. 691+83 с.
27. Зимин А.А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М.: Мысль, 1991. 286 с.
28. Карамзин Н.М. История государства российского. Т. V. СПб.: Типография Н. Греча, 1819. 284 с.
29. Котляров Д. А. Московская Русь и народы Поволжья в XV-XVI вв.: У истоков национальной политики России. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2005. 314 с.
30. Кунцевич Г. З. История о Казанском царстве или Казанский летописец: Опыт историко-литературного исследования. СПб.: Типография И.Н. Скороходова, 1905. 682 с.
31. Лызлов А.И. Скифская история. Ч. I. СПб.: Типография Н. Новикова, 1776. 166 с.
32. Мухамедьяров Ш.Ф., Хамидуллин Б.Л. «Казанское взятие»: взгляд из XXI века // Исторические судьбы народов Поволжья и Приуралья. Сб. статей. Вып. 1. Материалы всероссийской научно-практической конференции «Исторические судьбы народов Поволжья и Приуралья в XVI-XIX вв.», посвященной 80-летнему юбилею доктора исторических наук С.Х Алишева (г. Казань, 24 марта 2009 г.). Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2010. с. 56-63.
33. Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб.: Акрополь, 1995. 336 с.
34. Рахимзянов Б.Р. Касимовское ханство (1445-1552 гг.). Очерки истории. Казань: Татар. кн. изд-во, 2009. 207 с.
35. Рычков П. И. Опыт казанской истории древних и средних времен. СПб.: Императорская Академия наук, 1767. 196 с.
36. Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. 2. Т. 3-4. История России с древнейших времен. М.: Мысль, 1988. 765 с.
37. Хамидуллин Б.Л. Народы Казанского ханства: этносоциологиче-ское исследование. Казань: Тат. кн. изд-во, 2002. 335 с.
38. Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства. М.: ИНСАН, 1991. 320 с., карт.
Аксанов Анвар Васильевич, к.и.н, ст. преподаватель кафедры отечественной истории Института гуманитарных наук Тюменского государственного университета; hananvar@rambler.ru
